Плененная грешником

Глава 14

ВИКТОР

Виктору; 28. Розали; 20 – Два года с момента пленения.

Блять. У меня осталась всего неделя.

Каждая клеточка моего существа против того, чтобы отпустить Розали, но я не могу отказаться от своего слова.

И не похоже, что что-то изменится. У меня было три года, и она боролась со мной на каждом шагу этого пути.

Она никогда не простит меня за ту роль, которую я сыграл в убийстве ее семьи.

Были моменты, когда мне казалось, что я достучусь до нее, но она так быстро закрывалась, и становилось все труднее преодолевать пропасть между нами.

Я волнуюсь, что она забудет обо мне, как только уйдет.

Хотя я не могу ее винить.

Вздохнув, я встаю и покидаю свой кабинет. Я подхожу к боковой двери и, прислонившись к дверному косяку, скрещиваю руки на груди и смотрю, как Розали бежит по полосе препятствий, которую она устроила для Луны.

Господи, я даже буду скучать по собаке.

За последние три года Розали превратилась в потрясающую женщину. От той семнадцатилетней девушки, которую я похитил, не осталось и следа.

Интересно, знает ли она, насколько сильнее она стала. Девочка бы струсила и вздрогнула, а женщина не стесняется сказать мне, чтобы я шел к черту, и разгромить свою комнату, чтобы доказать, что ей не нравится здесь жить.

Все мои друзья женились на женщинах своей мечты, а я вынужден попрощаться со своей.

Было так много вещей, которыми я хотел поделиться с ней, но Розали никогда не позволяла мне переступать черту. Я даже не мог взять ее на свадьбу Луки и Марии.

Она также не хочет, чтобы я рассказывал что-либо о моем дне или о том, что происходит в моей жизни.

Розали возвела между нами непреодолимую стену.

Господи, она намного сильнее меня.

— Невежливо пялиться, — бормочет Розали, собирая игрушки Луны.

— У меня осталась всего неделя, чтобы смотреть на тебя. Я буду пялиться сколько захочу.

Ее глаза устремляются на мои, и я вижу в них конфликт.

Я знаю, без сомнения, что я нравлюсь Розали. Я даже могу сказать, что она влюблена в меня. Но пока она не может меня простить, все это не имеет значения.

Когда она протискивается мимо меня, я хватаю ее за руку, чтобы удержать. Поворачивая голову, я встречаюсь с ней взглядом.

— Не прячься сегодня вечером в своей комнате. Посмотри фильм со мной.

Без колебаний она отвечает:

— Нет. — Вырывая свою руку из моей хватки, она заходит в дом.

Недовольный ее ответом, я спрашиваю:

— Почему нет?

Розали складывает игрушки в корзину, вздыхает, затем смотрит на меня.

— Потому что ты всегда отдаешь мне приказы, Виктор. Ты никогда не спрашиваешь.

Нахмурившись, я качаю головой.

— Я спрашиваю.

— Нет, ты не понимаешь. Это всегда указание.

Я подхожу к ней ближе.

— Ты посмотришь со мной фильм сегодня вечером?

Розали издает сухой смешок.

— Только ты можешь заставить вопрос звучать как требование.

Я беру ее за руку и провожу большим пальцем по ее нежной коже.

— У нас осталась всего неделя, маленькая Роза. Пожалуйста, не могла бы ты провести со мной немного времени?

Ее брови сходятся вместе, и я наблюдаю, как противоречивые эмоции вспыхивают на ее лице.

Когда она начинает вырывать свою руку из моей, я усиливаю хватку. Подходя к ней вплотную, наши тела соприкасаются. Я обхватываю ее щеку другой рукой, бросая на нее умоляющий взгляд.

— Через семь дней я должен отпустить тебя. Просто дай мне неделю, чтобы ты меня не ненавидела.

Печаль закрадывается в ее глаза, делая золотистые крапинки в ее карих радужках более заметными.

— Я не могу, Виктор.

Когда она пытается отступить, чтобы создать некоторое пространство между нами, я отпускаю ее руку и обхватываю пальцами ее затылок. Удерживая ее на месте, мой рот прижимается к ее губам в абсолютном отчаянии.

Она пытается повернуть голову, всхлипывая:

— Не надо.

Наши учащенные вздохи смешиваются. Каждый мускул в моем теле напрягается, умоляя меня оставить свою человечность и взять то, что я хочу.

— Пожалуйста, — умоляет она дрожащим голосом. — Я не переживу чувства вины.

Сильные эмоции, которые я испытываю к этой женщине, заставляют меня отпустить ее. Мне требуются все мои силы, чтобы уйти от нее.

Трещина начинает формироваться прямо в середине моего сердца, когда я выхожу из парадной двери.

— Оставайтесь здесь, — приказываю я Джозефу и другим моим людям.

Я забираюсь в один из внедорожников и, заводя двигатель, выезжаю с территории, подальше от женщины, которая так глубоко залезла мне под кожу, что я никогда не смогу ее вытащить.

Вслепую я доезжаю до дома Луки и Марии, и когда открывается лифт в их пентхаус, я вхожу внутрь.

Охранники Луки, должно быть, сообщили ему, что я здесь, потому что мой друг сбегает вниз по лестнице.

— Что случилось?

— Мне нужно переночевать здесь сегодня вечером. Ты не можешь позволить мне уйти.

Беспокойство искажает черты его лица, когда он подходит и встает передо мной.

— Почему? Кого ты хочешь убить?

Я качаю головой.

— Я не могу быть рядом с Розали, пока не успокоюсь.

Понимание мелькает на его лице.

— Что случилось? — Спрашивает Мария, спускаясь по лестнице.

Переглянувшись с младшей сестрой и лучшей подругой, я качаю головой.

Такое чувство, что я уже потерял Розали.

У тебя никогда не было ее.

Расстроенный, я запускаю руку в волосы и подхожу к шкафчику с алкоголем Луки. Я беру бутылку водки и, не утруждая себя стаканом, выливаю жидкость себе в горло.

Мария подходит, кладет руку мне на спину, бросая на меня обеспокоенный взгляд.

— Эй, поговори со мной.

Я снова качаю головой и направляюсь к лестнице.

— Продолжайте заниматься своими делами. Я буду в одной из комнат для гостей.

Я захожу в первую комнату и закрываю за собой дверь. Вливая в горло еще водки, я отчаянно нуждаюсь в спиртном, чтобы уменьшить боль, которая разрывает мое сердце.

Я думал, что смогу заставить ее влюбиться в меня.

Я думал, со временем Розали сможет простить меня.

Я был неправ.

Христос.

Каждое воспоминание о ней врезалось в мой разум. Ее редкие улыбки. Ее еще более редкий смех.

Как прекрасно она выглядит в платье.

Любовь, исходящая от нее всякий раз, когда она смотрит на Луну.

То, как учащается ее дыхание, когда я прикасаюсь к ней. Сначала это было от страха, но с течением месяцев это превратилось в желание.

Я отказываюсь признаться в своих чувствах к Розали. Я не могу придумать слов, не говоря уже о том, чтобы произнести их. Если я это сделаю, я откажусь от своего слова и сохраню ее навсегда.

И я не могу так поступить с Розали.

Я не могу быть эгоистом по отношению к ней.

Как и каждый день в течение последних трех лет, я должен ставить Розали на первое место. Я должен делать то, что лучше для нее.

А я этого не делаю.

Я всегда буду напоминанием о том, что она потеряла – что отняло у нее Священство.