Плененная грешником

Глава 27

ВИКТОР

Мне требуются все силы, чтобы не выстрелить Греко между глаз, потому что я хочу видеть, как он истекает кровью, пока я избиваю его до смерти.

Поворачиваясь спиной к Греко, я подхожу к Луке и передаю ему свое оружие. Я бросаю взгляд на Розали и вижу синяки и кровь на ее лице, что вызывает у меня новый прилив ярости.

Она такая чертовски красивая и миниатюрная, и все же этот ублюдок ударил ее.

Я подмигиваю ей, затем поворачиваюсь лицом к Греко.

— Давай сделаем это.

Греко снимает смокинг и отбрасывает его в сторону. Пока я медленно подхожу ближе, он расстегивает манжеты и закатывает рукава.

Я знаю, что этот человек обучен. Может, ему уже за пятьдесят, но за плечами у него годы борьбы.

Я напрягаю мышцы шеи, уголок моего рта приподнимается, когда он принимает боевую стойку.

Церковь опустела, за исключением священника, членов Коза Ностры, Священства и моей маленькой Розы.

Греко бросается на меня, но я отхожу в сторону, приближаясь к ряду скамеек. Он издает нетерпеливое рычание, снова приближаясь ко мне. Ухватившись за спинку скамейки, я выворачиваю свое тело в воздухе, нанося двойной удар ногой сбоку по его голове.

Греко растягивается на полу, когда я приземляюсь на ноги.

Посмеиваясь, я поддразниваю его:

— Да ладно. Только не говори, что ты этого не предвидел. Ты что, стареешь?

Я жду, когда он встанет. Он качает головой, затем свирепо смотрит на меня.

— У тебя еще молоко на губах не обсохло, Ветров. Я убивал задолго до того, как ты стал сперматозоидом в мешке с яйцами.

Я одариваю его высокомерной улыбкой.

— Да, но тебя тренировали Дмитрий Ветров и Алексей Козлов? — Я качаю головой. — Я так не думаю.

Бросившись вперед, я использую вес своего тела, чтобы навалиться на него. Схватив его за бока, я на мгновение поднимаю его в воздух, прежде чем швырнуть на землю. Оседлав ублюдка, мои пальцы обхватывают его горло и, надавив на точку пульса, удерживаю его на месте.

Мой кулак врезается ему в нос, и из него хлещет кровь. Его глаза наполняются слезами, рот приоткрывается, чтобы он мог дышать.

— Ты прикасался к моей женщине, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы прямо перед тем, как снова бью его по лицу.

Пока он ошеломлен ударами, я бью его по щеке.

— Перестань, старик. Я не так уж сильно тебя ударил. — Я бью его снова. — Господи, а у тебя вообще член еще может встать? Или тебе обязательно принимать виагру? — Я усмехаюсь, как черты его лица начинают напрягаться от гнева, вызванного порцией унижения, которую я ему преподношу.

Пощечина.

— Не так силен, когда приходится драться с кем-то твоего размера. — Пощечина. Я наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть ему в лицо. — Ты просто киска.

Он хватает меня за левую руку и сильно выкручивает, одновременно используя все свое тело, чтобы перевернуться. Я быстро вскакиваю на ноги, и когда Греко встает, он вытаскивает нож из кармана. Подпрыгнув, я вращаюсь в воздухе, выбивая нож из его руки, а затем другой ногой бью ему в голову.

Когда ублюдок падает, я издаю рычание отвращения и пинаю его в живот.

Он кашляет и хрипит, с трудом поднимаясь на ноги, и говорит с ухмылкой:

— Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не трахнул ее грубо.

Все внутри меня замирает, когда я смотрю на человека, который пытался украсть у меня Розали.

Греко удается сделать пару шагов назад, чтобы создать некоторое расстояние между нами, чтобы он мог оправиться от ударов, которые я ему нанес.

Бросаясь к ублюдку, я хватаю его за плечо и обвиваю его своим телом. Обхватывая ногами его шею, руками сжимаю голову, и используя всю свою силу, ломаю ему шею. Греко немедленно падает, а я приземляюсь, и он оказывается мертвым у моих ног с широко открытыми глазами.

Делая шаг в сторону, я наслаждаюсь моментом.

— Теперь ты доволен? — Паризи спрашивает.

Я перевожу взгляд на него, и, не утруждая себя ответом, иду к своим друзьям. Я беру свое оружие у Луки. Возвращаясь туда, где стоит священник, на его лице запечатлен ужас.

— На колени, — рявкаю я священнику, который, блять, посмел объявить их мужем и женой.

Против воли Розали.

Он падает на колени, и когда начинает креститься, я прижимаю дуло своего пистолета к его голове.

— Пожалуйста, — умоляет он.

— Я грешник, отец. Ты не найдешь пощады у меня. — Я нажимаю на спусковой крючок и смотрю, как его голова откидывается назад, а затем он падает.

Свирепо глядя на Паризи, я бормочу:

— Теперь я доволен.

Направляясь к Розали, я засовываю пистолет за пояс брюк.

Ее губы приоткрыты, дыхание сбивается, а глаза смотрят на меня с таким выражением, какого я никогда не видел. В нескольких дюймах от нее я поднимаю руки и нежно обхватываю ее лицо. Глядя глубоко в ее глаза, в моем сердце, наконец, воцаряется покой.

— Отвези меня домой, — шепчет она.

Просунув руки ей под колени и за спину, я подхватываю ее на руки и несу из этой чертовой церкви к внедорожнику.

Юбка платья разбросана повсюду, но я укладываю ее на заднее сиденье и забираюсь рядом с ней.

Лука садится за руль, в то время как Николас садится на пассажирское сиденье. Габриэль и Лиам садятся в другой внедорожник, и когда все готовы, мы оставляем церковь позади.

— Ты же знаешь, что это еще не конец, верно? — Лука бормочет.

— Это может подождать, — ворчу я, обнимая Розали. В ту секунду, когда я притягиваю ее к себе, она всхлипывает и вздрагивает.

Я делаю паузу, перемещая руки на ее плечи.

— Где у тебя болит?

Только тогда я замечаю, что она прижимает к груди свою правую руку.

— Я думаю, что вывихнула ее, когда вылезала из окна, — объясняет она.

Посмеиваясь, я качаю головой.

— Ты и окна.

Она пытается улыбнуться, но останавливается из-за разбитой губы. Поднимая руку, я пытаюсь стереть кровь с ее подбородка.

Мои глаза горят при виде каждого синяка, и мне хочется снова и снова убивать Греко.

— Иисус, моя маленькая Роза.

— Я в порядке, — шепчет она, осторожно прислоняя свою распухшую челюсть к моей ладони. — Как ты узнал?

— Отец Луки сказал нам, что твоей семье запретили въезд в Нью-Йорк. Если бы я знал, я бы никогда тебя не отпустил.

Ее подбородок начинает дрожать.

— Они сказали, что моя семья занималась секс-торговлей. — Ее голос становится хриплым, а глаза умоляюще смотрят на меня. — Это правда?

Блять. Я хотел избавить ее от боли, но не могу ей лгать.

Когда я киваю, ее лицо искажается от душевной боли. Я нежно притягиваю ее к своей груди и покрываю поцелуями ее волосы.

— Мне жаль, что тебе пришлось узнать.

— В твою квартиру или на аэродром? — Спрашивает Лука.

— В квартиру. Я хочу, чтобы она сняла это гребаное платье, — бормочу я.

— Ей понадобится одежда, — упоминает Николас.

Розали немного отстраняется.

— Большую часть мне пришлось оставить в квартире-студии, которую я снимала. Я не знаю, что мистер Паризи сделал с моим багажом и сумочкой. Все мои документы у него.

— Мы заберем все, — уверяю я ее. Затем я ловлю взгляд Луки в зеркале заднего вида.

— Я позвоню, — говорит он.

— Спасибо, — шепчет Розали, выглядя измученной.

— Когда они забрали тебя? — Я спрашиваю.

— Четыре дня назад. Они собирались убить меня, пока Греко не сказал, что заплатит долг моей семьи в обмен на то, что я выйду за него замуж. — Она смотрит на меня, умоляя поверить ей. — Я никогда не говорила "да", Виктор. Обещаю. Я боролась так сильно, как могла.

Поднимая руку к ее голове, я откидываю ее волосы назад.

— Я знаю, моя маленькая Роза.

По ее лицу скатывается слеза.

— Я была так напугана.

В моей груди вспыхивает новый прилив гнева. Я сжимаю челюсти и прижимаюсь поцелуем к ее лбу.

— Я обещал тебе, что убью любого мужчину, с которым застану тебя.

Я чувствую, как ее губы касаются моей шеи, когда она говорит:

— Я так рада, что ты дал это обещание.

Когда мы подъезжаем к жилому дому, я помогаю Розали выйти из внедорожника и снова поднимаю ее на руки.

— Мне нужно вызвать врача? — Спрашивает Лука, когда мы заходим в лифт.

— Пожалуйста, — бормочу я, снова целуя ее волосы.

Когда двери лифта открываются, я иду в гостиную и осторожно сажаю ее на диван.

Я слышу, как Лука звонит врачу, работающему на нас, прежде чем позвонить Паризи.

— Включи громкую связь, — приказываю я, желая услышать каждое слово.

— Чего ты хочешь? — огрызается Паризи.

— У тебя вещи и документы Розали. Пусть кто-нибудь доставит нам все.

— Я сделаю это, когда вы заплатите нам десять миллионов, которые она нам должна.

Мой гнев вспыхивает, но прежде чем я успеваю послать Паризи к черту, Николас говорит:

— Я заплачу долг.

— Какого хрена? — Я огрызаюсь.

Он смотрит мне в глаза.

— Я забрал все, когда убил Антонио и Рикко. Я заплачу.

— Сегодня, — требует Паризи.

— Как только ты доставишь вещи Розали, — возражает ему Николас.

— А если ты попытаешься устроить на нас засаду, я, блять, приду к тебе домой и уничтожу твою семью, — угрожаю я ему.

Габриэль протягивает Розали стакан воды, в то время как Лиам стоит в стороне.

— Когда мы нападем, ты об этом узнаешь, — шипит Паризи. — Мой человек будет там в течение часа. Вы заплатите и уберетесь из моего города до захода солнца.

— Договорились, — соглашается Лука.

Охваченный жгучей яростью, я беру аптечку первой помощи и, садясь рядом с Розали, начинаю вытирать кровь с ее лица. Каждый раз, когда она вздрагивает, я целую ее в лоб.

Когда приходит доктор, он сообщает нам, что у Розали, возможно, сломана рука, но ее нужно отвезти в больницу, чтобы сделать рентген.

— Мы должны уехать до захода солнца, — напоминает нам Лука. — У нас нет времени на больницу.

— Я могу поехать в одну из больниц в Лос-Анджелесе, — говорит Розали. — Я уже вроде как привыкла к боли.

— Я дам вам кое-что, что поможет, пока вы не получите необходимую медицинскую помощь, — говорит доктор. — Я также закреплю ее руку в бандаж.

— Вы можете подождать, пока я переоденусь? Пожалуйста? — Спрашивает Розали.

— Конечно. — Доктор ободряюще улыбается ей, зарабатывая себе премию.

Розали продолжает украдкой поглядывать на меня с другим выражением в глазах. Я не могу понять, что это значит, и хотелось, чтобы мы были одни, и я мог спросить ее, что это значит.

— Человек Паризи здесь, — объявляет Лука.

Вытащив из-за спины свои Heckler & Koch, я проверяю обоймы, заходя вместе с Лукой в лифт.

— Не убивай этого человека, — сухо говорит он.

— Ничего не обещаю, — шучу я.

Когда лифты открываются, мы видим внедорожник, припаркованный у въезда на подземную парковку. За рулем сидит мужчина, еще один стоит перед машиной с багажом.

— Мистер Паризи хочет подтверждение оплаты, — выкрикивает ублюдок.

Я начеку, взглядом проверяю каждую тень и возможное укрытие на предмет внезапного нападения.

Лука звонит Николасу, и нам приходится ждать, пока он не пришлет подтверждение оплаты, которое Лука пересылает Паризи.

Человек Паризи получает звонок, затем начинает идти к пассажирской стороне внедорожника.

— Подожди, — кричу я. — Открой сумки.

— Что? — Он качает головой, глядя на меня.

— Если одна из них взорвется, я предпочту, чтобы ты умер.

Мужчина неохотно возвращается к багажу и открывает его. Затем ублюдок пинает сумки, и одежда Розали вываливается на землю.

Недолго думая, я стреляю ему в ногу. В тот момент, когда водитель выскакивает из внедорожника, Лука направляет на него своей пистолет.

— А-а-а. Я бы не стал. Возвращайся в машину.

Второй парень, прихрамывая, забирается в машину.

Как только они отъезжают, Лука бормочет:

— Ты просто не смог удержаться, чтобы не выстрелить в него, не так ли?

Я подхожу к багажу и бросаю одежду обратно в сумки.

— Этот ублюдок проявил ко мне неуважение.

Лука хватает сумку, пока я беру другую, и мы возвращаемся в пентхаус.

— Давай покончим с этим, чтобы мы смогли уехать домой, — говорит он, чувствуя себя уставшим от всего этого дерьма.

Пока лифт поднимается по этажам, я кладу руку ему на плечо.

— Спасибо, брат. Я бы не выжил без тебя.

Он усмехается уголками рта.

— Несмотря ни на что.

— Всегда.