Плененное сердце

Глава 3

Сначала Хейл не позволял никому обмыть тела и похоронить любовницу и сына. Только когда сэр Удолф напомнил, что он подвергает опасности бессмертную душу Мейды, женщинам из ее семьи было разрешено сделать для усопшей все необходимое. Они надели на нее подаренное любовником простое платье из желтой тонкой шерсти и вплели в косы желтые ленты в цвет платья. Мертвое дитя завернули в чистый свивальник. Священник отказался отпевать ее, считая, что такая честь не для грешницы, жившей с чужим мужем. Поэтому на кладбище ее отнесли родственники, предварительно зашив в саван вместе с младенцем.

Хейл Уоттесон не пришел на похороны. Он не мог видеть, как его возлюбленную засыплют землей. Но потом он просидел у могилы почти неделю, рыдая и зовя Мейду. Он ничего не ел и очень мало пил. Сердце его было разбито. Наконец сэр Удолф и двое слуг пришли, чтобы увести Хейла.

— Нужно идти домой, — твердил барон единственному сыну. — Мейда ушла, и твоя скорбь ее не вернет.

— Я хочу быть с ней, — глухо ответил Хейл.

— У тебя есть жена! — рассердился сэр Удолф. — Которая более чем терпелива с тобой. У тебя долг перед ней, передо мной, перед Вулфборном!

— Эта шлюха не может забеременеть! — воскликнул Хейл. — Я трудился над ней почти каждую ночь, с тех пор как ты заставил меня жениться! Мое семя никак не укореняется в ее чреве! От нее никакой пользы ни мне, ни тебе, ни Вулфборну! Ах, если бы ты только согласился принять Мейду!

И Хейл безутешно зарыдал.

— Мейды больше нет. И ничего уже нельзя изменить. Прилепись к жене своей и больше не называй ее шлюхой. Аликс — порядочная женщина. И со временем даст тебе сына, — строго сказал сэр Удолф и кивнул мужчинам, державшим Хейла под руки: — Ведите его домой, парни.

— Отпустите меня! — вырывался несчастный… — Я хочу остаться с моей Мейдой!

Но слуги, выполняя приказание сэра Удолфа, потащили его домой, где насильно вымыли и переодели, а когда зажгли свечи и фонари, проводили в парадный зал и усадили за высокий стол, по правую руку от сэра Удолфа. Аликс сидела по левую. За ужином Хейл ничего не ел, только прикладывался к вину. Барон беседовал с невесткой, изредка пытаясь вовлечь в разговор сына. Но тот не отвечал ему.

Когда со столов убрали, Аликс поднялась, присела перед мужчинами и молча покинула зал.

— Сегодня ты пойдешь к жене, — велел сэр Удолф. — И будешь обращаться с ней нежно и почтительно, потому что она не сделала тебе ничего дурного.

— Ублажай ее сам! — рассерженно прорычал Хейл.

Лицо барона побагровело от гнева.

— Я избаловал тебя! — жестко бросил он. — Я был не против того, что у тебя есть любовница. Так поступают многие мужчины, но ты не мужчина, потому что ведешь себя как капризный ребенок. Неужели ты должен приходить к жене, как жеребец к кобыле? Почему ты так ее позоришь?

— Она не Мейда, — упрямо твердил Хейл. — Почему ты никак этого не поймешь? Твой внук и наследник умер вместе с Мейдой. И другого не будет, черт бы тебя побрал!

Хейл метнулся к выходу, но барон приказал слугам следовать за ним.

— Найдите его и отведите к жене!

Он осушил кубок и жестом велел слуге налить еще вина.

Поднявшись к себе, Аликс широко раздвинула занавеси, и осенняя луна заглянула в окна, протянув по полу желтый луч. Аликс отпустила Бэб, чья наглость и склонность к болтовне раздражали ее. Рано или поздно придется найти другую служанку. Но лучше подождать, пока забеременеет, и тогда сэр Удолф ни за что ей не откажет.

Аликс распустила длинные волнистые волосы и стала их расчесывать. Мать говорила, цвета они у нее темно-золотистого дикого меда. И на ощупь шелковистые…

Неожиданно в коридоре послышался шум. Дверь с грохотом распахнулась, и двое здоровенных слуг втолкнули в комнату Хейла. Аликс подскочила от неожиданности, когда он свалился у ее ног.

— Хозяин велел привести его к вам, — гнусно ухмыльнулся тот, что постарше, после чего оба ушли, прикрыв за собой дверь.

Хейл медленно поднялся.

В комнате горели свечи, и он мог беспрепятственно разглядывать Аликс в ее простой батистовой сорочке. Длинные волосы обрамляли хорошенькое личико и падали на плечи.

— Ты не Мейда, — глухо сказал он наконец.

В его глазах стыла пустота.

— Нет, но я твоя жена, Аликс, — тихо ответила она.

— Ты не Мейда, — прошипел он, постепенно приходя в нездоровое возбуждение. — Моя дорогая Мейда ушла, а ты жива. Ты не заслужила того, чтобы жить!

Он шагнул к ней, протягивая руки.

Перепуганная Аликс пронзительно вскрикнула. Пустой взгляд сменился выражением безумной ярости. Она с громким визгом упала на кровать. Хейл повалился на нее и сжал шею.

— Я не позволю тебе жить, если моя Мейда мертва! — холодно отчеканил он, все сильнее стискивая руки.

Большие пальцы впились в мягкую плоть.

Аликс отчаянно отдирала эти руки, взывая о помощи. Из последних сил сопротивляясь безумцу, она пыталась сесть, царапала его лицо, дергала за волосы. И тут, к ее великому облегчению, дверь снова распахнулась и вбежавшие слуги оттащили Хейла. Сэр Удолф стоял на пороге, потрясенно взирая на представшую его глазам сцену.

Неожиданно Хейл вырвался и с криком бросился вон из комнаты.

— Схватите его! — проревел взбешенный барон. — Аликс, дитя мое, простите меня! В своем желании получить внука я вынудил его прийти к вам, не думая о том, что после смерти Мейды прошло слишком мало времени. Простите его. Простите меня.

Ничего не поделать: барон отправился искать сына. Безумец поднялся наверх, на чердак, где спали слуги. На этом верхнем этаже был узкий коридор, и, добравшись до него, барон увидел, что сын стоит в открытом окне. На какой-то момент ему показалось, что сердце его сейчас остановится, но оно продолжало биться. Слуги словно примерзли к полу.

— Прости, отец, но я должен идти к своей Мейде, — отчетливо и спокойно объявил Хейл и шагнул вниз.

— Иисусе! Мария! — вскричал один из слуг.

Оба перекрестились.

Сэр Удолф продолжал смотреть на то место, где еще минуту назад стоял сын. Его сын. Больше его нет.

Барон повернулся и, не чувствуя под собой ног, побежал вниз. От конюшен с криками мчались люди, показывая туда, где лежал распростертый на земле Хейл. Шея его была свернута под неестественным углом. Сэр Удолф встал на колени у тела сына.

— Он мертв, милорд, — прошептал кто-то.

— Убил сам себя… — раздался другой голос.

— Теперь он и Мейда вместе, — пробормотал третий.

Сэр Удолф оцепенел от горя.

Наконец он встал.

— Отнесите его в дом, — приказал он. — Я иду к его жене.

Повернувшись, он медленно побрел к дому. Его сын мертв. У него нет наследника. А ведь ему уже за сорок.

Поднявшись наверх, он без стука вошел в комнату Аликс.

— Господин мой, — встрепенулась она при виде свекра, — что случилось?

— Мой сын мертв, — медленно, словно пробуя слова на вкус, произнес сэр Удолф. — Мой сын покончил с собой, но этого я священнику не скажу. Он должен быть похоронен по церковному обряду.

Аликс смертельно побледнела.

— Почему?.. Как?! — начала она, но почти сразу же осеклась.

Огромное облегчение охватило ее: со всеми унижениями и грубостью покончено!

— Он любил ее, — сказал барон, и в голосе его прозвучало что-то вроде удивления. — И выбросился из чердачного окна, чтобы быть с ней. Он действительно любил дочь мельника. Любил простолюдинку, предки которой были рабами! И все же он любил ее, хотя она совершенно ему не подходила! Мужчины женятся из-за богатства, положения, земли, но не ради любви!

— Мои родители любили друг друга, — тихо заметила Аликс.

— Ваш отец говорил, что сам граф Анжуйский устроил этот брак. Ваши родители едва друг друга знали. Им повезло, что потом пришла любовь. Мать Хейла была хорошей женщиной, и я очень ее уважал, но не любил. Она принесла мне в приданое земли, которые граничили с моими. Это была хорошая сделка.

— А я не принесла ничего, — горько вздохнула Аликс.

— Нет, вы принесли золото и серебро. Это был выгодный брак. Мой сын должен был благодарить Бога за такую жену. На лучшую партию он и рассчитывать не мог. Вы красивы, умеете вести хозяйство, набожны и хорошо воспитаны. — Барон вздохнул. — Я поступил несправедливо по отношению к вам, потому что не понимал всей глубины страсти моего сына к дочери мельника.

— Вы дали моему умирающему отцу приют, и за это я всегда буду вам благодарна. Теперь с вашей помощью я последую за королевой. Учитывая все обстоятельства, она даст мне защиту. Хотя бы ради моих родителей.

— Вы хотите оставить Вулфборн? — удивился он.

— Мой муж мертв, господин. И теперь для меня здесь нет места.

— И нет никакой надежды на то, что вы ждете ребенка? — прошептал барон.

Аликс покачала головой:

— Ваш сын едва терпел меня. Мне очень жаль, но мое чрево пусто, в нем нет ребенка, который мог бы стать наследником Хейла.

Сэр Удолф горестно кивнул.

— Мне нужно идти и приготовить тело мужа к похоронам, — объявила Аликс.

Свекор снова кивнул.

— Я оставлю вас, чтобы вы могли одеться, — сказал он, направляясь к двери.

До чего же печально, что сэр Удолф потерял единственного сына! Зато теперь она свободна! Свекор наверняка даст ей эскорт, чтобы добраться до королевы, а в Шотландии, можно не сомневаться, знают, где она сейчас! Маргарита возьмет ее обратно, и все будет как прежде. И родители на небесах порадуются за нее!

Она натянула поверх сорочки коричневое платье, сунула ноги в домашние туфли и поспешила вниз.

Хейл лежал на высоком столе. Несмотря на круглое детское лицо и капризный изгиб губ, он был красив. Никто не позаботился закрыть его водянистые голубые глаза — это сделала Аликс.

Она велела принести подсвечники и зажечь восковые свечи.

— Скажите деревенским, что завтра они могут прийти попрощаться. Мы похороним его в полдень.

— А где будет могила? — спросила Бэб.

— Это решит сэр Удолф. Не я.

— Он хотел бы лежать рядом с Мейдой, — упорствовала Бэб.

— Мне все равно, но решать сэру Удолфу, — повторила Аликс.

— Священник не станет хоронить его — он покончил с собой, — не унималась Бэб.

— Ошибаешься, и, если будешь распространять подобные сплетни, сэр Удолф позаботится, чтобы тебя выгнали из Вулфборна, а ведь зима уже на носу. Мой муж упал, случайно выпав из окна. Оно внезапно открылось, и он потерял равновесие. Все это трагическая случайность. Надеюсь, тебе понятно?

Бэб кивнула, и в ее взгляде засветилось нечто вроде уважения.

— Но почему он должен получить благословение церкви, которого не получила наша Мейда? — спросила другая.

— Потому что он сын лорда и наследник Вулфборна, а Мейда была всего-навсего дочерью мельника. А что, твоя семья поблагодарит тебя, когда вас всех выгонят отсюда? — мягко спросила Аликс, однако в голосе ее звучали зловещие нотки.

Служанка бросила на Аликс неприязненный взгляд, но промолчала.

— Благодарю вас, можете идти, — сказала Аликс.

Уходившие женщины о чем-то шептались. Осталась одна Бэб.

— Спасибо и тебе. А теперь приведи отца Питера, — приказала она.

— Сейчас, госпожа, — почтительно ответила Бэб и поспешила выполнить повеление.

В зал вошел сэр Удолф и заплакал при виде мертвого сына.

— Я сказала всем, кто помогал готовить его к похоронам, что это была случайность. Он упал, когда внезапно распахнулось чердачное окно. Они будут молчать, поскольку я предупредила, что болтунов выгонят из Вулфборна.

Барон устремил на нее полный скорби взгляд.

— Вы умны, — медленно выговорил он. — И очень добры. Вы все верно продумали.

— Я лишь пытаюсь отплатить вам за великодушие и благородство по отношению ко мне и моему отцу. Надеюсь, вы простите меня, если я не останусь, чтобы оплакивать мужа. Вы, конечно, поймете, почему я не могу этого сделать.

— Утром я пошлю гонца к королеве Маргарите с известием об этой трагедии, — ответил барон, смахивая слезы.

— Вы можете передать, что я возвращаюсь к ней на службу?

— Я скажу о смерти сына и о том, что посылаю еще одного гонца к архиепископу Йоркскому с просьбой о разрешении жениться на вас.

Потрясенная Аликс побледнела и отшатнулась.

— Господин! Церковь никогда не позволит вам жениться на вдове сына. Это грех! Кроме того, я не хочу выходить замуж! И всего лишь желаю служить своей королеве. Даже в изгнании! Я уверена, она оставила меня в Вулфборне только из-за моего отца. Она непременно возьмет меня обратно.

— Не знаю, по какой причине, но вы не дали моему сыну наследника. И теперь он мертв. Мне нужен наследник для Вулфборна. Я все еще достаточно молод, чтобы зачать ребенка. Боюсь, у королевы не найдется для вас места. Вам нужен муж, а мне — жена.

— Церковь никогда не одобрит этого союза! — упрямо повторила Аликс.

— Церковь всегда можно убедить, Аликс. — Барон слегка улыбнулся и потер большой палец об указательный. — Вы выросли при дворе и, конечно, это понимаете. При некоторых обстоятельствах возможно все. К весне я получу разрешение, и вы станете моей женой. А до тех пор я буду уважать вас как вдову моего сына и хозяйку Вулфборна.

Она не успела возразить, потому что в зал поспешно вошел отец Питер.

— Я слышал, о смерти молодого Хейла, милорд, но до моих ушей дошли две различные истории.

— Мой сын упал из чердачного окна такая трагедия, добрый отец, — грустно вздохнул барон.

— Ужасная трагедия, милорд. Я, конечно, похороню его завтра, — пообещал священник.

— В полдень люди Вулфборна отдадут последний долг наследнику, — сообщила Аликс.

— Конечно, леди, а вам я приношу свои соболезнования.

Все следующее утро, пока люди шли попрощаться с покойным, Аликс просидела в зале вместе со свекром. Одета она была в лучшее платье — все то же, из фиолетового шелка, в котором венчалась семь месяцев назад.

Селяне проходили мимо тела, но никто, как заметила Аликс, не проронил и слезинки. Очевидно, Хейла не любили, несмотря на его преданность Мейде. А вот его отец — другое дело. Его они жалели, о нем лили слезы.

Аликс никогда не обращала на свекра особого внимания, но сейчас украдкой рассматривала его. Он был выше и массивнее сына. Но если Хейл мог похвастаться светлой, почти белой, копной волос, сэр Удолф почти облысел. И если голубые глаза ее мужа были абсолютно бесстрастны, во взгляде сэра Удолфа полыхали сменяющие друг друга эмоции. Аликс считала его хорошим человеком, но ей становилось дурно при одной мысли о замужестве. Он ей в отцы годится, и хотя она знала многих молодых женщин, чьи мужья были гораздо старше их, но представить не могла, что будет делать, когда он придет к ней ночью. Об этом даже думать невозможно!

В полдень пришли шестеро слуг, чтобы отнести ее мужа в маленькую деревенскую церковь. Аликс поднялась, взяла иглу с ниткой, поданные Бэб, и, натянув саван на голову Хейла, сделала несколько последних стежков.

Потом тело наследника положили на телегу и провезли через всю деревню к церкви, где отец Питер провел заупокойную мессу. Затем усопшего вновь положили на телегу и повезли на кладбище.

— Это неосвященная земля, — заметил священник, увидев могилу Хейла.

— Он наверняка хотел бы лежать рядом с Мейдой и своим сыном, — пояснил сэр Удолф. — Какая разница, добрый отче? Разве эта земля проклята?

Священник поднял руку и благословил могилу.

— Теперь уже нет.

Тело опустили в землю, прочитали необходимые молитвы, и могильщики стали засыпать яму.

Но через несколько дней, к полному потрясению Аликс, священник явился, чтобы поговорить с ней. Она подвела его к очагу и предложила чашу сидра.

— Спасибо, дочь моя, — сказал он, протягивая к огню обутые в сандалии ноги. — Господин уже говорил с вами о своих планах?

— Не совсем понимаю, о чем вы, отец мой, — пробормотала Аликс.

— Ваша скромность достойна всяческих похвал, дочь моя, — ответил священник. — Сэр Удолф хочет получить разрешение и жениться на вас. Ему нужен наследник, и мужских сил у него хватит. Вам же необходим дом. По-моему, это достойное решение всех ваших проблем.

— А мне казалось, что церковь предает анафеме тех, кто женится на вдове сына, — медленно проговорила Аликс. — И как я могу думать о сэре Удолфе как о подходящем муже, если уже считаю его отцом? Разве я не совершу грех кровосмешения, добрый отче?

Отец Питер, очевидно, встревожился, но тут же сказал:

— Между вами и сэром Удолфом нет кровной связи, поскольку что вы не дали ребенка его сыну.

— Но сын изливал в меня свое семя! И теперь вы просите меня принять семя отца?! Такое деяние не может быть праведным!

— Нам следует предоставить обсудить эти сложные философские вопросы совету архиепископа Йоркского, дочь моя. Как женщина, вы не вправе принимать столь важные решения. Они сами определят, что лучше сделать, но, поскольку вы сирота и между вами нет кровного родства, вполне вероятно, что архиепископский совет согласится выдать барону разрешение, особенно учитывая обстоятельства вашего брака. Возможно, они сочтут, что ваша неспособность удержать мужа и привела его к несчастной кончине.

— Но его смерть была случайностью, — возразила Аликс.

— Опять же, учитывая обстоятельства этой смерти, у совета архиепископа могут возникнуть определенные сомнения, — вкрадчиво заметил священник.

— Но он жил с Мейдой еще до того, как я появилась в Вулфборн-Холле! — попыталась оправдываться Аликс.

— И все же вы стали его женой. Церковь в данном случае может решить: подавая ему хороший пример, вы могли бы отвратить его от порочной женщины и вернуть в лоно семьи. И если совет утвердится в том мнении, что Мейда позвала его из могилы и вы ничего не сделали, чтобы удержать мужа на земле, значит, вы частично ответственны за его смерть и, следовательно, в долгу перед сэром Удолфом, который просто обязаны заплатить. Как верная дочь святой матери-церкви, вы обязаны выполнять ее распоряжения. Разве не так?

Аликс вздохнула. Священник рассуждал вполне разумно, особенно для деревенского клирика.

— Я сделаю все как полагается, добрый отче, — пообещала она.

— Я так и знал, дочь моя, — улыбнулся отец Питер, — и поэтому завтра же сам поеду в Йорк с письмом от сэра Удолфа, к которому присовокуплю собственные рекомендации с просьбой дать разрешение на брак. Но эта проблема подлежит обсуждению, потому разрешение будет дано не раньше весны, а я вернусь сразу же, чтобы Вулфборн не остался без священника. Боюсь, здесь очень много грешников. А теперь… — священник поднялся, — мне нужно вернуться в церковь. Скоро служить вечерню. Благодарю за гостеприимство, леди. Приятно видеть столь благоразумную особу.

Он поспешил к выходу. Коричневая ряса развевалась вокруг костлявых щиколоток.

Аликс покачала головой. Ей ничего не остается, кроме побега. Нужно убираться отсюда поскорее. Скоро барон поедет на охоту, чтобы на зиму наполнить кладовые дичью. Он сказал, что его не будет два дня. Поездка священника в Йорк займет куда больше времени. Пройдет несколько недель, пока он вернется. Но как скрыть от пронырливой Бэб свое отсутствие?

И тут Аликс неожиданно сообразила. Она скажет: пока сэра Удолфа нет дома, она будет проводить время в своей комнате, в посте и молитвах за душу Хейла. И попросит ни в коем случае ее не тревожить. Ее сила воли и мужество произвели такое впечатление на Бэб, что та стала обращаться с хозяйкой более почтительно.

— Когда вы собираетесь на охоту? — спросила Аликс за ужином сэра Удолфа.

— За несколько дней до Дня святого Мартина, — объяснил оп, взяв ее за руку. — Возможно ли, что вы будете скучать по мне, девочка моя?

Он стал целовать ее пальцы.

Аликс усилием воли заставила себя не отдернуть руку. Раны Господни, он пытается разыгрывать влюбленного! Она едва не содрогнулась.

— Я хочу кое-что сделать, но не решаюсь лишить вас своего общества.

— И что это, дорогая? — осведомился он, улыбаясь.

Аликс заставила себя улыбнуться.

— Отец Питер считает: если я не смогла утешить Хейла в его печали, значит, отчасти ответственна за его безвременную смерть.

Она скромно опустила глаза.

— Но это абсурд! — воскликнул он, уронив ее руку. — Священник просто старый дурак, Аликс, и ничего не знает ни о любви, ни о том, куда она способна нас завести.

— И все же, милорд, мне не повредит провести два дня в посте и молитвах за душу мужа, — со вздохом проговорила Аликс. — Что нам дано знать о воле Божьей? Мы всего лишь простые смертные. А молитвы за душу мужа помогут ему войти в царствие небесное, учитывая его грех по отношению ко мне.

— Значит, вы простили его? Теперь я знаю, насколько я прав, желая, чтобы вы стали моей женой. Каким примером вы будете для наших детей! Мне следовало с самого начала жениться на вас, вместо того чтобы отдавать своему сыну. Похоть ослепила его, не дала увидеть вашу праведность и красоту. Как обидно, что должна пройти долгая зима, прежде чем вы станете моей!

В его глазах горела страсть. Аликс невольно покраснела.

— Милорд, неизвестно, даст ли вам церковь разрешение на такой брак, — напомнила она.

Барон широко улыбнулся:

— Отец Питер повез богатые дары тем, кто поможет мне добиться такого снисхождения. Он знает, к кому подойти. Здесь, в Вулфборне, вам ничто не грозит. Этот дом всегда будет вашим, и, если Господь поможет, в следующем году вы станете носить мое дитя. — Он бросил на нее нескрываемо-сладострастный взгляд. — Впрочем, нам вовсе не обязательно ждать, — пробормотал он почти про себя и снова сжал ее маленькую ручку.

— Но разве мы не должны целый год носить траур по Хейлу? — встревожилась Аликс, отнимая руку.

— Нет. Когда нам дадут разрешение, мы немедленно поженимся. Я не зеленый юнец, конечно, но обещаю стать страстным любовником, — прошептал сэр Удолф и, подавшись вперед, попытался поцеловать ее в губы.

— Пожалуйста, милорд! — воскликнула Аликс, отстраняясь. — Ваш сын еще не остыл в могиле! Ваш тон слишком интимен, не говоря уже о ваших манерах.

Она сурово нахмурилась. Барон немедленно раскаялся в своем поведении.

— Простите меня, Аликс, — проговорил он.

Аликс великодушно кивнула и поднялась из-за стола.

— Теперь я пойду к себе, — объявила она.

— Но наедине вы будете звать меня Удолфом? — взмолился он.

— Если вам так угодно, господин Удолф, — ответила Аликс. — Но вы не сказали, когда поедете охотиться.

— Послезавтра, дорогая. Погода становится все холоднее, но на горизонте не видно никаких признаков бури. Увидите, какой я хороший добытчик!

— Ах, Удолф, я ни в чем не нуждалась с того момента, как вошла в этот дом, — заверила Аликс, после чего покинула его.

Этот вечер помог ей принять решение. Она должна как можно скорее оставить Вулфборн. Стоит барону отправиться на охоту, как она исчезнет. Вряд ли он сумеет держать в узде свое растущее желание до того времени, как церковь даст разрешение на брак. Что, если он наградит ее ребенком? Тогда ей придется остаться. Аликс знала, многие сочли бы ее поступок глупостью, но она должна уйти. Барон годился ей в отцы. Не случайно он стал другом ее отца.

При мысли о том, что она станет его женой, будет спать с ним, ее затошнило.

На следующий день она приготовила спальню для поста и молитвы, сказала Бэб о своих планах и предупредила, чтобы ее не беспокоили в отсутствие господина.

— Не беспокойте меня, пока господин охотится. Он послал священника в Йорк за разрешением жениться на мне. Но прежде чем это произойдет, я должна исполнить последний долг перед мужем. Буду поститься и молиться за его душу.

— Ах он, старый греховодник! — ухмыльнулась Бэб. — Мы все, конечно, знали, что ему нужна новая жена. Ведь даже любовницы постоянной не имеет. Хотя иногда удовлетворяет свои мужские потребности с деревенскими вдовушками. Но они не могут дать ему наследника. Другое дело — вы, молодая и крепкая, вы можете дать ему все, что нужно. Да и вам, одинокой сироте, полагаю, неплохо заполучить такого мужа. Вы достаточно умны, чтобы вертеть им, госпожа. Старики всегда трясутся над молодыми женами. Особенно теми, кто рожает им детей.

— Конечно, я поступлю так, как нужно, — кивнула Аликс. — Но ты поняла, что сегодня, когда я войду в спальню, меня нельзя беспокоить?

— Разумеется, госпожа. Молитесь, чтобы очистить совесть. Я вас за это не осуждаю.

— Еще бы ты осуждала! — резко бросила Аликс.

Бэб гнусно закудахтала:

— Вы кажетесь такой мягкой и послушной. Но это не так! Я скажу всем, чтобы держались от вас подальше. Прийти к вам, когда хозяин вернется?

Аликс кивнула. Не стоит возбуждать подозрений. Но куда она пойдет? В Англии у нее нет родственников. Королева не сможет взять ее к себе, и, кроме того, будучи женщиной практичной, она во всем согласится с сэром Удолфом. Возможно, она сумеет добраться до побережья, отплыть во Францию, а оттуда добраться до Анжу и найти семью отца. Путешествие легким не назовешь, а для молодой женщины, путешествующей без сопровождения, оно может оказаться опасным.

Незадолго до смерти отец удивил ее, отдав мешочек с деньгами. Их было даже больше ее приданого.

«Одинокая женщина должна иметь собственные деньги, на всякий случай, — сказал Александр Гивет единственной дочери. — Зашей монеты в подолы платьев и плаща и никому об этом не говори, дочь моя».

Аликс зашивала монеты в подол по ночам, когда оставалась в одиночестве. В мешочке оказалось восемь золотых монет и около двадцати серебряных. Она зашила в шерстяные платья по две золотых и пять серебряных монет. Оставшиеся четыре золотых и десять серебряных монет она спрятала в тяжелый плащ: часть зашила в подол, остальные положила в потайной, спрятанный в складках карман.

В фиолетовое платье она не зашила ничего: шелк был слишком тонким.

Этим вечером она ужинала с сэром Удолфом, который теперь не скрывал своих намерений. Ей удалось держать его на расстоянии, изображая застенчивость и приверженность приличиям. Это, казалось, приводило его в восторг, и он превозносил ее, то и дело пытаясь поцеловать и ухмыляясь, когда она упрекала его за опрометчивость. Наконец она решила, что пора уходить, и встала, но он последовал ее примеру.

— Завтра я не выйду к столу, ибо на рассвете начну свои молитвы и пост, — сообщила Аликс, пытаясь отодвинуться, но барон положил ей руку на талию и привлек к себе.

— Подари мне поцелуй на удачу, о, сладостная дева, — попросил он, потянувшись другой рукой к ее груди.

— Удолф! — вскричала Аликс. — Какое непристойное поведение! Немедленно отпустите меня! О, как вы можете меня позорить?!

— Прости, сладостная дева, — прошептал он, сжал ее маленькую округлую грудь и только после этого отпустил. — С того момента как я понял, что ты будешь моей, я влюбился как мальчишка! Я снова ожил и стал молодым! Мой сын был дураком, Аликс. Ты так красива! Ты так мила! Я, уже немолодой человек, не могу устоять перед тобой! Не знаю, как проживу эту зиму, потому что страстно желаю обладать тобой!

И он поцеловал ее в губы. Ощущение вовсе не было неприятным. В его поцелуе было что-то мальчишеское и милое. Совсем не то, что первый жестокий поцелуй, полученный от Хейла. Но Аликс охнула и отстранилась.

— Постыдитесь, милорд!

— Не стану извиняться, — бросил он почти вызывающе, но не попытался снова коснуться ее. — Я буду тебе хорошим мужем. И намерен целовать тебя и ухаживать за тобой всю зиму. Ты должна это знать.

Аликс слегка улыбнулась, но тут же вновь стала серьезной.

— Вы должны уважать меня, господин, как я уважаю вас, — строго сказала она, приседая перед ним. — Доброй охоты, Удолф.

— Спасибо, моя любимая леди, — ответил он так же вежливо. — Увидимся после моего возвращения, и заранее готовьтесь к поцелуям.

Аликс поспешила к себе. Да, пора бежать, пока страстная натура барона не довела до беды. Проснувшуюся похоть можно унять, только дав мужчине желаемое. Она не раз видела нечто подобное при дворе. Он хороший человек, но она не может выйти за него. И вообще не хочет второй раз выходить замуж. Но что ей делать? Оставаться в Англии нельзя. Барон может разыскивать ее, а слово мужчины всегда весомее слова женского. Кроме того, всю свою жизнь она оставалась верна королевской чете, и за это одно ее могут осудить как изменницу. Она сама слышала, как те, кто почти до самого конца оставался с королем Генрихом, говорили только о том, как бы спасти себя и свои семьи. Нет, она должна бежать, как бежала королева. На север. В Шотландию.

«И что ты будешь делать в Шотландии?» — спросил ее внутренний голос.

Что же, справедливый вопрос. Есть над чем поломать голову. Возможно, стоит отыскать вдовствующую королеву шотландскую, Марию Гелдернскую, и попросить места при дворе? Она расскажет королеве свою историю и объяснит, что у Маргариты Анжуйской больше нет места для нее. Королева Шотландии непременно ее пожалеет, тем более что Аликс многому обучена. Она может заботиться о детях, разбирается в травах и снадобьях… Да! Именно это она и сделает. Обязательно отыщет дорогу к шотландскому двору!

Аликс приготовила мягкий замшевый мешок, который мать всегда брала с собой, когда двор отправлялся в очередную поездку. На дне лежали хирургические инструменты отца и несколько горшочков со снадобьями, а также мешочки с травами. Жаль, что она не может взять с собой платье из фиолетового шелка! Наденет шерстяное. Другое она положила в мешок вместе с камизами и двумя ночными сорочками. Еще в одном мешочке лежали ее драгоценности. Она сунула его между складками платья. Туфельки придется оставить. Зато она положила домашние туфли. Сапожки будут на ней. Этого ей хватит! Последними она положила две пары вязаных чулок, а потом, умывшись, легла в постель. Кто знает, когда еще доведется выспаться на мягкой постели?

Перед сном она помолилась, прося Господа помочь ей.

Она всегда просыпалась рано. Вот и сейчас встала, быстро надела две камизы, батистовую и фланелевую, коричневое платье и натянула шерстяные чулки и потертые кожаные сапожки. Села на кровать и заплела волосы в толстую косу. Перекинула через голову шнурок от дорожного мешка, набросила плащ и выскользнула из комнаты.

В доме было тихо, но она знала, что очень скоро встанут слуги, чтобы разжечь огонь в очагах. На кухню придет кухарка и начнет готовить завтрак.

Аликс поспешила вниз и, скользнув в кладовку рядом с кухней, взяла каравай вчерашнего хлеба и ломоть сыра. Положила все это в мешок и наполнила маленькую глиняную фляжку разбавленным водой вином. Прислушалась, все ли тихо в доме, и потихоньку подобралась к черному ходу, который редко запирался даже на ночь. Она вышла во двор и огляделась — ни единой живой души.

Если взять лошадь, все сразу поймут, что она сбежала.

Аликс неохотно пустилась в дорогу. Шла она быстро, чтобы уйти подальше. Небо с каждой минутой все больше светлело. Она не оглядывалась, боясь, что увидит кого-нибудь.

Дорога вела на север. Та самая, по которой уехала королева. Хоть бы сэр Удолф не поехал в эту сторону! Впрочем, если она услышит конский топот, спрячется в канаве.

Но Аликс тут же рассмеялась. Хозяин Вулфборна скачет по полям, не выбирая дороги!

На небе взошло почти не греющее солнце. Было не слишком холодно для ноября. Ветер дул совеем слабый, да и то в спину.

Через несколько часов Аликс вдруг поняла, что голодна и хочет пить. Остановившись, она уселась на обочину, где еще зеленела трава, и, отломив кусок хлеба, откусила сыр прямо от ломтя. Немного поев, она сделала несколько глотков. Нужно непременно пополнить запасы, когда ей встретится ручей.

После недолгого отдыха Аликс снова пустилась в путь.

Дорога становилась все уже и уже, идти становилось все труднее и труднее. Но она упорно шагала вперед, следя за солнцем, чтобы не заблудиться. Дни стояли короткие, и солнце уже клонилось к горизонту.

Аликс стала осматриваться в поисках места, где можно было бы провести ночь. Весь день она не встретила ни одной живой души и только раз видела оленя на дальнем холме.

Однако когда сумерки стали сгущаться, она заметила нечто похожее на развалины каменной стены. Или это надгробный памятник какому-то погибшему воину?

Вот здесь она и заночует, решила Аликс, тем более что солнце уже зашло.

Откинув несколько камней, чтобы расчистить место, она села.

Вокруг стояла неестественная тишина. Что она наделала? Оказалась в какой-то глуши, где придется провести ночь.

У нее не было ни огнива, ни кремня, чтобы развести костер, а вокруг на много миль — ни людей, ни животных.

Аликс снова отломила кусок хлеба и откусила сыра, запивая водой с вином. Она не представляла, где находится, и, возможно, уже пересекла границу с Шотландией. Ветерок давно улегся, на небе сгустились тучи. И ни единой звездочки!

Аликс закуталась в плащ, поглубже надвинула капюшон и стала молиться. Неизвестно, переживет ли она эту ночь, но все лучше, чем еще одно замужество без любви. Да еще со стариком. С лысым стариком! Хейл был похотлив, хотя похоть его была направлена не на нее, а его отец не уступит ему в этом отношении. Аликс не сомневалась, что он окажется в ее постели еще до конца недели! И оправдает свой поступок тем, что хочет на ней жениться. К свадьбе она придет с большим животом, и барон, конечно, будет в полном восторге!

Пытаясь согреться, Аликс обхватила колени руками, прислонилась к камню и вскоре заснула. Ночью она просыпалась всего один раз, а второй раз открыла глаза уже на рассвете.

Облегчившись, она снова поела, напилась и пошла дальше. Миновала еще несколько каменных груд и решила, что уже находится в Шотландии.

Облака нависали все ниже, к полудню пошел снежок, и Аликс поняла, что, если не найдет надежного убежища, может попросту замерзнуть на дороге. Но местность была такой же пустынной, как вчера. Аликс не посмела остановиться и поесть и продолжала идти. Дорога становилась почти неразличимой, и она не понимала, куда идет. Поднялся ветер. Снег пошел гуще.

Аликс потуже закуталась в плащ. Несмотря на подбитые мехом перчатки, руки уже замерзли, да и ноги стали ледяными. Темнело, а ночевать по-прежнему было негде…

Но тут впереди она увидела какие-то странные холмики и, осторожно приблизившись в ним, обнаружила стадо косматых, длинношерстых коров. Их было не менее двух дюжин. Коровы лежали, подвернув под себя ноги, — они, очевидно, устроились на ночь, чтобы переждать надвигавшийся буран. Шкуры уже были припорошены снегом.

Идти дальше не было сил. Это конец. Этой ночи она не переживет. Замерзнет здесь, в Богом забытом углу. Ноги ее подкосились, и она упала между двух коров, положила голову на мягкий бок и тихо заплакала. И неожиданно поняла, что ей стало немного теплее: животные согревали ее с обеих сторон. Аликс втиснулась поглубже. Да! Это выход!

Она натянула капюшон на лоб. Животные не протестовали против вторжения, и их мерное дыхание скоро ее убаюкало.

Аликс подумала: если она умрет, то воссоединится с родителями. И не придется выходить замуж за барона. Мысль была весьма утешительной. А если утром она проснется, это верный знак того, что брак не состоится. И вообще она никогда больше не выйдет замуж. Никогда не отдаст себя на милость мужчины!

— Отец! Иди сюда! Быстрее! — крикнул молодой пастух.

Два бордер-колли яростно лаяли и приплясывали от нетерпения.

Джок, старший пастух лэрда Данглиса, бегом пересек пастбище. К утру ветер, слава Богу, улегся, и хотя снежок все еще шел, худшее осталось позади. Теперь следовало поскорее перегнать скот с болот, поближе к дому и подальше от хищных зверей. Это было последнее стадо, задержавшееся на летних пастбищах и попавшее в снегопад. Хорошо еще, что Метель не разыгралась по-настоящему!

— Что там, Робби? — спросил он сына.

— Смотри!

Робби показал на неподвижную фигуру между двумя коровами.

— Иисус! Мария! — воскликнул Джок. — Да это девушка!

Он нагнулся и смел снег с плаща девушки.

— Ты жива, девочка? спросил он, осторожно тряхнув ее за плечо.

Она тихо застонала, но не пошевелилась.

— Бедное создание! Должно быть, ее застигла буря. Нужно поскорее перенести ее в тепло. Можешь донести ее, Робби? А я соберу стадо — и в путь! Снег будет идти еще несколько часов, хотя, видишь, он уже не такой густой. Эй, Шеп, Лэдди! — позвал он собак. — За работу!

Робби тем временем подхватил Аликс на руки и понес как ребенка. Отец, которому помогали собаки, поднял стадо. До небольшой хижины на вересковой пустоши было не меньше мили, но Робби упрямо шагал, не разбирая дороги. Аликс так и не пошевелилась, и, если бы не едва различимое дыхание, ее можно было бы счесть мертвой. Чудо уже и то, что она пережила эту ночь. Только коровы спасли ее от неминуемой смерти. Но все же бедняжка очень замерзла.

Добравшись до хижины, он пинком открыл дверь, положил девушку на единственный топчан и накрыл овечьей шкурой, после чего разворошил почти погасшие в очаге угли и подбросил дров из сложенного в поленницу запаса.

Они с отцом провели ночь в этом небольшом убежище, после того как пригнали сюда последнее стадо. Правда, здесь, несмотря на разведенный огонь, было холодно.

Робби налил воды в висевший над огнем котелок. Добавил туда же немного виски и подогрел все это.

И тут за его спиной раздался слабый голос:

— Где я?

Налив немного горячей жидкости в маленькую оловянную чашу, он обнял девушку за плечи, помог встать и поднес чашу к ее губам.

— Выпей это, госпожа, но осторожнее, вода горячая, — остерег он.

Аликс глотнула, закашлялась, но сделала еще глоток, после чего, оттолкнув его руку, повторила:

— Где я?

— Ты на землях лэрда Данглиса. Меня зовут Робби, и я один из его пастухов. Мы нашли тебя на вересковой пустоши, ты лежала между двумя коровами. Они уж точно спасли тебе жизнь.

Аликс взяла у него чашу, скорее чтобы согреть руки, чем снова пить обжигающий напиток. Да, она думала, что умрет, и заснула, думая о маме и папе… Лэрд Данглиса? Значит, она в Шотландии!

Аликс чихнула.

— Выпей еще виски с водой, госпожа, — посоветовал Робби.

— Я так устала… — призналась Аликс, но все же осушила чашу до дна и закрыла глаза.

Молодой пастух осторожно опустил ее на топчан и подбросил в огонь дров. Оставалось только дождаться отца: он скажет, что делать дальше. Наконец в хижину вошел Джок и немедленно подошел к очагу.

— Как она? — спросил он, грея руки.

— Я дал ей горячего виски с водой, и она тут же заснула.

— Кто она? Ты узнал, как ее зовут? — допытывался отец.

Молодой человек покачал головой:

— Я не спрашивал, а она не говорила.

— Я пригнал скот. Судя по всему, девушка проспит не один час. Дров у нас много, и я оставлю с ней одного из псов. Нужно поскорее загнать скот в коровник и рассказать лэрду о находке. Пусть решает, как поступить. У нее не хватит сил, чтобы идти с нами. А ты не можешь нести ее до самого Данглис-Кип. Оставим тут овсяные лепешки и немного виски. Если она придет в себя, сразу поймет, что мы не бросили ее, тем более что рядом будет собака. Шеп, останься, — приказал он колли и тут же вышел.

Робби выполнил приказ отца: придвинул табурет ближе к топчану и положил на него две лепешки и свою флягу. Девушка крепко спала, и, вероятно, проспит, как сказал отец, несколько часов. До чего же она хорошенькая, подумал он.

Немного полюбовавшись незнакомкой, Робби поспешил к отцу, и они вместе погнали стадо лохматых коров. Предстояло пройти несколько миль до зимнего выпаса, а ведь снег продолжал падать…

Пока Робби загонял животных на огороженное пастбище, Джок отправился на поиски хозяина. И нашел его в парадном зале, где тот завтракал. Рядом сидела его маленькая дочь, и лэрд ей улыбался. Джок не помнил, когда в последний раз видел улыбку господина. Ободренный, он прошел через зал, остановился перед высоким столом и стал терпеливо ждать, пока Малькольм Скотт его заметит.

— Благополучно привел стадо, Джок? — спросил наконец лэрд своим низким, чуть хрипловатым голосом.

— Да, всех до единого, можете пересчитать, господин.

— Хорошо, — обронил Малькольм, снова поворачиваясь к малышке.

— Господин, на вересковых пустошах произошло кое-что, о чем вы должны знать, — начал Джок.

Лэрд поднял голову и устремил на пастуха мрачный взгляд темно-серых глаз.

— Мы нашли девушку, господин, — продолжал Джок.

— Девушку? Под открытым небом? В такую бурю? — удивился лэрд.

— Не могу сказать точно, господин, но, похоже, девушка путешествовала одна и пешком и была застигнута бурей, точно как и мы. Но она догадалась вовремя спрятаться меж двух коров и только поэтому не погибла. Робби и собаки нашли ее, когда мы утром пришли отгонять стадо домой.

— Где она сейчас? — поинтересовался лэрд.

— Робби отнес ее в хижину на пастбище, где мы провели ночь, согрел виски с водой и дал ей. Она сразу же заснула, но подозреваю, что после такой ночи бедняжка серьезно заболела. Мы разожгли огонь, оставили еду и воду, а также собаку — охранять ее. И поскольку сами шли пешком, ее не на чем было везти.

— Кто она? Назвалась? — резко спросил лэрд.

Пастух покачал головой:

— Нет, господин. Несчастная едва сознавала, на каком она свете. Может, мы возьмем телегу и привезем ее сюда?

— Сюда? Почему не в твой дом, где твоя жена сможет ухаживать за ней? Скорее всего она просто цыганка, которая отбилась от своих.

— Нет, господин, думаю, она леди, — живо отозвался Джок.

— С чего это вдруг леди будет путешествовать по вересковым пустошам пешком и в одиночестве?

— Ее одежда, милорд… Это не лохмотья бедной цыганки. Плащ у нее из превосходной тяжелой шерсти. Капюшон отделан мехом, а застежки из полированного серебра. А на руках — прекрасные кожаные перчатки, и, бьюсь об заклад, тоже подбитые мехом. Я мельком увидел ее платье. Тонкая шерсть лучшего качества. К тому же при ней красивый замшевый мешок. Она не служанка и не цыганка. Она леди, господин. И должна находиться в доме.

— Фиона, ангел мой, пойди найди свою няньку, — велел лэрд дочери, целуя ее в щеку.

Девочка, улыбаясь, убежала.

— Что ж, поедем туда, — решил лэрд, вставая, и приказал немедленно оседлать двух лошадей.

Мужчины направились к выходу.

Малькольм был настоящим великаном. Высокий, мускулистый, с угольно-черными волосами и глазами цвета грозового неба, строго глядевшими из-под нависших бровей, он невольно внушал страх и почтительность. Густые волнистые волосы были длиннее, чем диктовала мода, и казались буйной гривой. Поэтому обычно лоб его пересекал придерживавший волосы тонкий кожаный ремешок. В нем все казалось длинным: прямой нос, тонкие губы… однако на квадратном подбородке красовалась маленькая ямочка.

Не успели они выйти во двор, как навстречу поспешил конюх с двумя лошадьми. Лэрд вскочил на большого пегого жеребца. Джек довольствовался гнедым мерином.

Пришпорив лошадей, они помчались по вересковой пустоши к маленькой хижине на пастбище, которая вскоре завиднелась. Не успели они спешиться, как запертая в хижине собака громко залаяла.

— Молчать, Шеп, — приказал конюх, открывая дверь и облегченно вздыхая при виде все еще горящего огня.

Лепешки и фляга лежали там, где их положил Робби. А девушка по-прежнему то ли была без чувств, то ли спала.

Малькольм Скотт подошел к топчану, где свернулась клубочком Аликс, осторожно взял ее за плечо и перевернул на спину.

— Она раскраснелась, — заметил он, прикладывая ладонь к ее гладкому лбу. — И у нее лихорадка. Нужно поскорее доставить ее в дом.

Конюх был прав. Эта девушка не цыганка. Не селянка. И не служанка. Изящный носик, розовый бутончик губ, нежная кожа — все указывало на то, что она не простолюдинка.

— Я вынесу ее из хижины и повезу на своей лошади, — решил он. — А ты потуши огонь и запри хижину.

— Хорошо, милорд, — откликнулся конюх.

Малькольм поднял девушку. При этом капюшон откинулся, открыв спутанную массу локонов цвета темного меда. Ничего не скажешь, очень хорошенькая, но от красавиц, кроме бед, ничего не дождешься. И он готов держать пари, что она беглянка. Но от кого бежит? От мужа? От отца? Он вылечит ее, а потом отошлет туда, откуда она пришла.

Выйдя из хижины, он на несколько минут передал девушку Джоку, чтобы сесть на коня. А когда снова взял на руки, она что-то тихо пробормотала, прижавшись щекой к его кожаной куртке, и Малькольму внезапно стало не по себе. Он вовсе не ее рыцарь-спаситель, о чем она скоро узнает.

Подстегнув лошадь, он помчался к дому. Джек запер хижину и последовал за хозяином.

Аликс очнулась в большой кровати, под пуховым одеялом, на пахнувшей лавандой простыне. И блохи ее не кусали!

Открыв глаза, она увидела у противоположной стены маленький очаг, в котором весело пылал Огонь. Рядом с очагом стоял стул, на котором дремала женщина.

— Не могли бы вы сказать мне, где я? — обратилась к ней Аликс.

Женщина сразу проснулась, встала и подошла к кровати.

— А-а-а, девушка, наконец-то вы очнулись, — негромко проговорила она.

Женщина была маленькой и кругленькой, как шарик. Хотя волосы ее были снежно-белыми, на полном моложавом лице сверкали живые синие глаза. Курносый нос, большой рот, растянутый в приветливой улыбке…

— Я мистрис Фенелла, экономка лэрда. Вы находитесь в Данглис-Кип.

— Сколько я уже здесь? — тихо спросила Аликс.

— Ах, девушка, шесть дней прошло с тех пор, как вас нашли на вересковой пустоши. Повезло еще, что Робби вас заметил, иначе вряд ли вы проснулись бы. Неплохо придумано: лечь между коровами! Они хоть немного вас согрели! А теперь я пойду за лэрдом. Он захочет узнать, что вы проснулись.

Прежде чем Аликс успела что-то сказать, она поспешила к выходу.

Аликс с трудом села, подложив под спину подушки. Заметив, что на ней ее собственная ночная сорочка, она оглядела комнату. В изножье кровати стоял сундук. Справа было большое окно с домоткаными занавесками из полотна. Такие же были на кровати: желтоватые с голубым узором. Слева стоял маленький столик с подсвечником.

Дверь открылась, и в комнату вошел высокий мужчина.

— Я Малькольм Скотт, лэрд Данглиса, — резко сказал он. — Как вас зовут, мистрис?

— Аликс, — растерянно пролепетала она. — Аликс Гивет, господин.

— Вы англичанка, — почти презрительно бросил он.

— Мои родители родом из Анжу, — возразила она, задетая его тоном.

— Где же ваши родители?

— На небе, милорд, — благочестиво перекрестилась Аликс.

— И от кого же вы бежали, когда вас нашли полузамерзшей на вересковой пустоши? — требовательно спросил он. — Кто рано или поздно постучится в мою дверь, требуя вашего возвращения? Или вас ищет сам повелитель Марчей и его шериф?

— Я не преступница, господин. Ничего не украла и не нарушила никаких законов. Я вдова и, оставшись без всяких средств, решила найти прежнюю госпожу, которая приехала из Англии в Шотландию вместе со всей своей семьей. Я надеялась снова попасть к ней на службу, — пояснила Аликс.

— Вы не служанка, если судить по дорогим платья и драгоценностям.

— Где мой мешок? — вскинулась она.

— В том сундуке, что у изножья вашей кровати. Мне нет нужды красть, — тихо заверил он. — Почему вы шли пешком? И сколько дней были в пути?

— Я шла пешком, потому что не хотела брать лошадь из конюшни моего свекра.

— Вернее, потому что не хотели, чтобы он знал о вашем побеге, — поправил лэрд. — Наверное, старик вожделел вас?

— Я шла два дня, пока буря меня не настигла, — сказала Аликс, игнорируя вопрос.

Ему совершенно ни к чему знать причину, по которой она покинула Вулфборн. Она ничего дурного не сделала. И не собиралась ставить себя в положение, при котором ее могут вернуть барону. Малькольм заметил, что она уклонилась от вопроса. Но какое это имеет значение? Как только девушка поправится, пусть идет своей дорогой. Конечно, он даст ей лошадь и проводит к старой госпоже. Он уже спас ее от смерти и второй раз подвергать опасности не собирается. За то время, что она провела в его доме, никто ее не искал, а зима уже на носу. И если бы она была беглой преступницей, за ней бы уже явились.

— Я была больна? — прошептала Аликс, прервав ход его мыслей.

— Да. Несколько дней вы пролежали без сознания и метались в лихорадке. Но Фенелла считала, что вы справитесь, а она обычно бывает права, — сообщил лэрд.

— Мне хочется есть, — тихо пожаловалась Аликс.

— Значит, вы действительно на пути к выздоровлению, — усмехнулся он.

— Как вы собираетесь поступить со мной, милорд? — спросила Аликс.

— Поступить с вами? — недоуменно переспросил он. — Когда поправитесь, помогу вам добраться до прежней госпожи.

— Вот как…

Он отметил, что новость нё слишком пришлась ей по душе. Но сейчас не время продолжать допрос. Фенелла велела ему не утомлять девушку, и, говоря по правде, она выглядит теперь куда более бледной, чем в тот момент, когда он вошел в комнату.

— Пойду прикажу принести вам поесть.

— Пожалуйста, господин, скажите, какой сегодня день?

— Два дня назад был праздник святого Мартина, — ответил он и, повернувшись, вышел из комнаты.

Аликс снова легла на подушки. Она в безопасности. Но надолго ли? И пересечет ли сэр Удолф границу, чтобы потребовать ее возвращения? И выдаст ли ее лэрд?

Почему-то ей казалось, что выдаст. Она, сама того не желая, вторглась в его жизнь, а он, похоже, не из тех, кому такое нравится. Он очень красив, но лицо суровое. Жесткое. Этот человек привык к полному повиновению.

Дверь снова открылась. В комнату вплыла мистрис Фенелла. За ней следовала девушка с подносом.

— Вот горячий обед для вас, девушка. А это Джинни. Она будет присматривать за вами, пока не поправитесь. Я не наполнила хлебную корку до краев. Вы, конечно, голодны, но ваш живот способен вместить лишь немного еды. Съешьте сколько можете, но не слишком усердствуйте, иначе плохо станет. А это чаша с густым красным вином. Я вбила туда яйцо: это придаст вам сил.

— Спасибо, мистрис Фенелла, — поблагодарила Аликс.

— Оставляю вам Джинни, — объявила Фенелла и поспешила прочь.

— Вы можете есть сами или вас покормить? — спросила Джинни, ставя маленький поднос на колени Аликс. — Это вкусное баранье жаркое с пореем и морковью.

— Спасибо, я поем сама.

Жаркое в круглой хлебной корке[2] пахло восхитительно.

Аликс опустила ложку в жаркое.

— М-м-м, как вкусно!

— Это единственное блюдо, которое мистрис Фенелла не позволяет готовить кухарке и стряпает собственноручно, — прощебетала Джинни. — Вам уже сказали, что вы счастливица? Коровы вас спасли. Робби сказал, что вы уже умирали, когда он вас увидел.

— Робби?

— Один из пастухов, которые вас нашли. Сам лэрд привез вас домой.

Аликс попыталась вспомнить. Кажется, буря усилилась, и она забилась в узкое пространство между двумя коровами. Но что было потом?

— Я ничего не помню. Скажи, а лэрд хоть когда-то улыбается?

— Лэрд? Очень редко, и только своей маленькой дочери. Ее зовут Фиона. С тех пор как его жена сбежала с любовником и разбила бедняге сердце, он стал очень суровым и замкнутым. Но мне не следует говорить о подобных вещах. Мистрис Фенелла считает, что мы не должны сплетничать о такой t! трагедии.

Аликс медленно ела. До чего же вкусно!

— Его жена была из рода Рамзи, — продолжала Джинни, противореча только что сказанному. — Тело любовника нашли на вересковой пустоши. Он был старшим единокровным братом лэрда, и в округе его не слишком любили. Говорят, он умер со шпагой в руке. Куда лучшая смерть, чем заслуживал предатель.

— А что случилось с женой лэрда? — не выдержала Аликс.

— Кое-кто говорит, что дьявол унес ее к себе, чтобы она вынашивала ему детей, а ведь для этого ему нужно ее тело. Другие считают, что между лэрдом и его братом произошла стычка. Когда жена увидела, что побеждает муж, она ускакала, и лэрд не счел нужным ее догонять. Она не вернулась к семье. Несколько месяцев спустя нашли труп женщины, но опознать ее не было никакой возможности. Одежда принадлежала жене лэрда, но почти вся сгнила, а лицо и тело было обгрызено зверями. Но все решили, что это она.

— Как же все это печально! — воскликнула Аликс. — Особенно для малышки.

— Лэрд поехал к ее семье сообщить о том, что случилось. Ни Скотты, ни Рамзи не хотели кровной вражды из-за какой-то легкомысленной леди, — пояснила Джинни.

— Но если тело не опознали, как можно быть уверенным, что это она? — спросила Аликс.

— А кому быть, кроме нее? И по сей день о ней никто ничего не слыхал, — ответила Джинни.

Аликс стала грызть хлебную корку.

— А что, если лэрд убил ее и спрятал тело?

— Он вполне на это способен. Но он поклялся перед священником, что не причинил ей зла. Лэрд Данглиса известен по всей границе своей честностью. Его часто зовут решать споры между местными кланами. К его слову все прислушиваются.

Интересно, отметила про себя Аликс.

— Если вы поели, я унесу поднос, — сказала Джинни. — Хотите, чтобы я пришла позже и составила вам компанию? Вижу, вы устали.

— Так и есть, — призналась Аликс. — Да, приходи попозже.

Она легла. Теперь ей тепло и есть больше не хочется. Она услышала от Джинни кое-что немаловажное. Но несмотря на все заверения девушки, Аликс невольно задавалась вопросом, уж не убил ли лэрд свою жену за то, что она предала его честь. И все же он не женился второй раз. Возможно, его жена до сих пор жива.

Ее веки отяжелели, и вскоре она заснула. И проснулась от звука открывающейся двери. На пороге стояла маленькая девочка.

Аликс улыбнулась, и девочка немедленно вошла в комнату.

— Как тебя зовут? Па сказал, что тебя нашли на пустоши. Почему ты была там? Заблудилась?

— Меня зовут Аликс, и да, полагаю, что заблудилась, — сказала она Фионе.

Малышка была очень красива. Черные отцовские волосы и пытливые синие глаза, которые она унаследовала явно не от лэрда.

— Сколько тебе лет, мистрис Фиона? — спросила она.

— Пятого дня декабря будет шесть. А вам сколько лет?

— В прошлом августе было шестнадцать.

— О, так ты старая, — протянула Фиона. — Но настоящая старость — это когда тебе двадцать.

Аликс рассмеялась.

— Полагаю, если на пятый день декабря тебе исполнится шесть лет, шестнадцать — это действительно много, а двадцать — уже глубокая старость.

— А ты знаешь какие-нибудь историй? — оживилась Фиона.

— Я знаю много историй.

Фиона перебежала комнату и живо забралась на кровать.

— Расскажи, — попросила она.

— Хочешь историю о принце?

— О да! Я очень люблю слушать про принцев! — воскликнула Фиона, прижимаясь к Аликс и кладя темную головку ей на плечо.

— Жил-был однажды, — начала Аликс, — принц по имени Генри. Он был совсем младенцем, когда умер его отец, и принцу пришлось стать королем. Его короновали втихомолку, возложив на головку один из золотых браслетов королевы. Он был самым молодым из королей своего времени и правил, сидя на коленях матери. Только перед его восьмым днем рождения его официально короновали как короля Англии. А через два года короновали еще раз. Как короля Франции.

— Он был королем двух стран? — не поверила Фиона.

— Одно время — да. Корону Франции он унаследовал от своей мамы.

— А кто была его мама?

— Прекрасная французская принцесса по имени Катрин.

— А ты? Ты англичанка? — неожиданно спросила Фиона.

— Я родилась в Англии, но мои родители родом из французской провинции Анжу.

— А что случилось, когда принц стал королем? — заинтересовалась Фиона.

— Женился на французской аристократке. Ее звали Маргарита.

— Они любили друг друга? Мой папа любил маму. Только мама умерла.

— Короли не всегда могут жениться по любви. Но я точно знаю, что король Генрих со временем полюбил свою королеву. И она полюбила его. У них родился маленький принц. Его зовут Эдуард, и ему пока что всего восемь лет, — пояснила Аликс.

— А принц когда-нибудь тоже станет королем?

— Не думаю, — вздохнула Аликс.

— Но почему? — удивилась девочка. — Разве он не хочет быть королем?

— Хочет, но другой король сверг его отца. И теперь этот человек правит Англией. Вряд ли Эдуард Плантагенет когда-нибудь возложит на свою голову корону. Бедный король Генрих тяжело заболел, и враги воспользовались этим, чтобы украсть у него трон.

— А что стало с королем Генрихом? Его убили? — допытывалась девочка.

— Пытались, но он бежал вместе со своей королевой и их сыном.

— А где они спрятались?

— Здесь, в Шотландии.

— Здесь? — хихикнула Фиона. — Прямо около Данглиса?

— Не знаю точно, где они сейчас. Но то, что в Шотландии, — правда.

— Откуда ты знаешь? — не унималась Фиона.

— Потому что еще несколько месяцев назад я была с ними.

— И отстала от них на пустоши?

— Нет. В другом месте.

— Фиона!

В дверях стоял лэрд.

— Тебя все ищут. Нельзя беспокоить мистрис Аликс. Она еще не совсем здорова.

— Аликс рассказывала мне историю, — пояснила Фиона. — О принце, который стал королем и Англии, и Франции! И о принце, которому только восемь лет, но он никогда не станет королем! И они скрываются в Шотландии. Па! Нельзя ли завтра поехать их поискать?

— Нет, лучше как-нибудь в другой день. Когда мистрис Аликс выздоровеет, она сможет поехать с нами.

— О, мне бы этого очень хотелось, па! — воскликнула девочка, приплясывая от возбуждения. — Можно мне еще прийти к Аликс и послушать ее истории?

— Мне бы тоже очень этого хотелось, — вторила Аликс.

Губы лэрда смешливо дернулись.

— Только не смей утомлять больную! И нужно предупреждать няню, куда ты собираешься идти. Она очень тревожилась.

— Но она спала, — возразила Фиона. — Я не могла сказать ей. Она почти все время спит! И обращается со мной как с ребенком. А я уже не ребенок! Мне почти шесть лет!

— Правда? — деланно изумился лэрд. — А я и не знал.

— Знал-знал! — хихикнула девочка.

— Шесть — это очень много, — заметила Аликс.

Малькольм вскинул голову, и их взгляды встретились. Неужели она увидела в его глазах сочувствие?

Но он тут же кивнул:

— Да, малышка, шесть — это очень почтенный возраст. Пойдем-ка, — велел он, взяв дочь за руку. — Дай Аликс немного отдохнуть.

У порога Фиона обернулась, чтобы помахать ей. Аликс тоже махнула рукой.

За следующие шесть дней Аликс постепенно окрепла, тем более что кормили ее вкусно и сытно. Мистрис Фенелла даже позволила ей встать и немного посидеть на стуле у огня.

Джинни часто составляла ей компанию, без умолку треща о доме и его обитателях. Вскоре Аликс стала выходить в коридор. Силы постепенно возвращались к ней. Чувствовала она себя куда лучше, чем в последние месяцы.

Ноябрь закончился свирепым бураном, бушевавшим почти два дня. Аликс часто спускалась в зал, где сидела с лэрдом и Фионой. Постепенно она начала учить девочку шить.

Экономка охотно сбыла Фиону с рук: у нее полно дел по дому, а нянька — старая женщина, которую давно пора было отослать из дома.

— Она любит малышку, — сказала как-то Фенелла Аликс, — но слишком стара, чтобы за ней уследить. И она не может научить девочку хорошим манерам, а ведь Фионе со временем предстоит стать настоящей леди. Дочь лэрда не может быть чумазой оборванкой. Она должна уметь шить, вышивать и управлять слугами. Варить мыло и делать духи. Знать, как ведется хозяйство. Если бы лэрд снова женился, его жена научила бы всему этому падчерицу. Но он не женился.

— Почему же? — полюбопытствовала Аликс.

— Робена Рамзи была любовью всей его жизни, — пояснила Фенелла. — Когда она предала его, сердце лэрда было разбито. К тому же она предала мужа с его единокровным братом, а это уже подлая измена. Черный Йен был незаконным сыном старого лэрда и родился, когда тому едва исполнилось пятнадцать. Его мать была дочерью крестьянина. У нее от старого лэрда родилась еще и дочь. Но потом он влюбился в Брюс, женился на ней и был верен ей до конца жизни. О да, он признал своих бастардов, но, после того как родился законный сын, все переменилось. К тому времени как родился наш лэрд, Черный Йен был почти взрослым, но он так и не простил отца за то, что все права он передал законному сыну. Всякий знает, что так и должно быть, но Черный Йен не хотел с этим смириться. Он был первенцем! И при каждом удобном случае изводил единокровного брата, хотя опасался пакостить при отце. Но однажды жена лэрда поймала его на том, что он швырялся камнями в четырехлетнего Малькольма. Леди схватилась за палку, Йен попытался ответить тем же, но жена лэрда подняла ужасный крик. Старый лэрд поспешил на помощь, узрел своими глазами, как старший сын набрасывается на его жену и ребенка, и избил его до полусмерти. Для Черного Йена это было последней каплей. Он стал изгоем. Подался в разбойники. Новый лэрд знал о существовании брата, но почти не помнил его, поскольку не видел с того самого злосчастного дня.

— Но как же Йен связался с леди Робеной? — удивилась Аликс.

— Черного Йена не было несколько лет. За это время старый лэрд, его отец, умер, брат стал лэрдом Данглиса и женился. Фионе был всего год, когда это началось, хотя никто не знает, как они встретились и почему леди Робена изменила мужу. Но Черный Йен постарался, чтобы лэрд узнал, что его жена сбежала с ним. И конечно, лэрд, как благородный человек, просто обязан был погнаться за женой и отомстить за свою честь. Он убил своего единокровного брата, но леди Робена сбежала, поняв, что ее любовник проиграл поединок. Ее тело нашли только несколько месяцев спустя. Никто не знает, как она умерла, но когда ее нашли, тело было обглодано зверями почти до костей.

— Да, мне Джинни рассказывала. Ужасный конец, даже для скверной женщины, — пробормотала Аликс. — Джинни еще сказала, будто лэрд поклялся, что не убивал ее.

— Так оно и было, — кивнула Фенелла. — Да он и не смог бы ее убить. Он любил ее, несмотря ни на что, и она была матерью его ребенка. Малькольм Скотт — благородный и порядочный человек, и несправедливо, что жена так его обидела. Хотя… Она вовсе не была такой, как он воображал.

— Вы не любили ее? — удивилась Аликс.

— Некоторые женщины готовы к замужеству в четырнадцать и к материнству — в пятнадцать. Только не Робена Скотт. Лэрд влюбился в прекрасную девушку, ему казалось, она соответствует его идеалу совершенной женщины. Он был человеком утонченным. Она — нет. Он был другом нашего покойного короля и подолгу жил при дворе. Она решила, что после свадьбы он и ее отвезет ко двору, но лэрд этого не сделал. Как все мужчины, он сначала хотел получить наследника, но она родила дочь. И срывала зло на ребенке: почти не дотрагивалась до нее, не кормила грудью и все время дулась и капризничала. Чтобы угодить жене, лэрд повез ее ко двору и представил королю и королеве. Я слышала, что она вовсю там развлекалась. Когда они вернулись, лэрд хотел, чтобы она подарила ему сына, наследника Данглиса. Но она не пускала его в свою постель, все время рыдала и по-прежнему не обращала внимания на Фиону. Ей хотелось вернуться ко двору. Именно в то время она и взяла манеру ездить верхом в одиночестве. Должно быть, тогда и встретила Черного Йена, потому что в те дни не находила себе места от возбуждения. Лэрд, конечно, преисполнился подозрений, потому что отнюдь не был дураком. Однажды, когда он смотрел вслед жене, к нему подошла ее служанка и сказала, что госпожа забрала с собой драгоценности. Лэрд немедленно потребовал лошадь и погнался за женой. Даже влюбленный понимает, что если женщина увозит свои драгоценности, значит, дело нечисто. Он застал ее вместе с единокровным братом. Все, что произошло между ними в тот день, знает только лэрд, поскольку он единственный, кто остался в живых. Конечно, произошла драка. Мы знаем это, потому что лэрд привез домой тело брата, чтобы похоронить. Черный Йен носит имя Скоттов, а лэрд гордится этим именем.

— А мать Черного Йена еще жива? — не выдержала Аликс.

— Да. Она скорбела по нему. Но женщина знает: если Малькольм убил его, то не из-за пустой прихоти. Старый лэрд всегда был добр к матери старшего сына, и, после того как тот погиб, наш лэрд прекрасно обращается с его матерью и своей единокровной сестрой Мойрой.

Аликс внимательно слушала рассказы Фенеллы и Джинни. Сама она считала, что, пока стоит холодная погода, лэрд вряд ли отошлет ее из дома. Он достойный и порядочный человек, но, если она честно расскажет ему свою историю, он вряд ли оставит ее в Данглисе, когда дороги просохнут. Да он ей и не поверит.

А сама Аликс уже решила, что хочет остаться. Данглис — уединенное место, и вряд ли сэр Удолф найдет ее здесь. Если вообще захочет искать.

Но у лэрда должен быть очень веский повод, чтобы позволить ей остаться. И этот повод Аликс ему даст. Поскольку в доме не было ни жены, ни матери, ни сестры лэрда, никакой родственницы, которая могла бы научить Фиону всему, что должна знать леди, Аликс вполне может предложить на эту роль себя. И чем скорее она поговорит с лэрдом, тем лучше.

Вечером, уложив Фиону, Аликс приблизилась к Малькольму Скотту, сидевшему у огромного очага в зале с полупустым кубком в руке.

— Могу я поговорить с вами, господин? — тихо спросила она.

Малькольм поднял глаза. Кости Христовы, что за хорошенькая девчонка!

Он кивком показал на стул.

— Вижу, вы чувствуете себя лучше? — осведомился он.

— Да, милорд. Благодаря вам, Фенелле и Джинни.

— Вот и прекрасно.

Он отвел глаза.

— Господин, я подумала, что вы захотите побольше узнать обо мне, — начала Аликс, и взгляд Малькольма снова прояснился. Он в упор посмотрел на девушку:

— Да, мистрис Аликс, мне очень хотелось бы побольше узнать о вас.

Аликс весело улыбнулась:

— Как я и говорила, меня зовут Аликс Гивет. Мои покойные родители приехали из Франции вместе со двором Маргариты Анжуйской, когда последняя выходила замуж за короля Генриха. Мой отец Александр Гивет был личным врачом королевы, моя мать, Бланш, — одной из ее фрейлин. Оба были детьми незнатных анжуйских дворян. Я родилась в Англии и выросла при дворе королевы Маргариты. Моя мать умерла два года назад, мы с отцом бежали вместе с королевской четой, когда армия Генриха была разбита при Тоутоне. Король, королева, принц и несколько оставшихся верными придворных поскакали к границе. Некий сэр Удолф Уоттесон приютил их, чтобы они могли передохнуть, а затем беглецы отправились в Шотландию. За время своих бедствий королева Маргарита с сожалением поняла, что просить убежище тем легче, чем меньше число сопровождающих. По дороге она оставила большинство слуг с друзьями и теми, кто был готов их принять.

Аликс на несколько секунд замолчала, завороженная эмоциями, которые нахлынули на нее во время рассказа. К ее удивлению, лэрд протянул ей кубок.

— Выпейте вина, — обронил он.

Аликс сделала два больших глотка и вернула кубок владельцу.

— У сэра Удолфа был сын, для которого он искал жену. Королева, с разрешения моего отца, устроила брак между нами. Она моя крестная и хотела, чтобы у меня и моего больного отца был надежный приют. Мне не стоило соглашаться на этот союз, но я очень боялась за отца. Он больше не мог ехать верхом и нуждался в месте, где мог бы спокойно провести свои последние дни. Сэр Удолф — хороший человек, но его сын был странным, ребячливым созданием. У него была любовница, над которой он просто трясся. Но девушка была простолюдинкой, и сэр Удолф не позволил ему жениться на ней. Я знала все это, но, понимая, что муж никогда не будет меня любить, просила только, его уважения. Однако не дождалась даже этого. Он наказывал меня за то, что я пошла с ним к алтарю, и за то, что я не Мейда. И все же я была хорошей женой, вела дом, заботилась о свекре и своем отце. Потом бедная Мейда умерла родами и ее ребенок вместе с ней. В тот же самый день скончался и мой отец.

Аликс перекрестилась.

— Мой муж пришел в отчаяние. Он никогда не был крепок умом и через несколько дней окончательно помешался. Пытался удушить меня, но слуги и сэр Удолф, к счастью, вовремя вмешались и спасли меня от верной смерти. Потом, когда они попыталась схватить Хейла — это мой муж, — он вырвался и помчался на верхний этаж. На кратчайший момент к нему вернулся рассудок. Он сказал отцу, что не может жить без Мейды, и на глазах несчастного сэра Удолфа выбросился из окна.

Аликс снова перекрестилась.

— И вы бежали, — заключил лэрд. — Почему? Вы же не убивали несчастного. Во всем, что случилось, вашей вины нет. И сэр Удолф, конечно, не проклинал вас?

— Нет. Он хороший человек. Но я не могла оставаться в Вулфборне и сказала ему, что решила найти свою крестную. Я надеялась, что он отвезет меня в Шотландию. Но сэр Удолф заявил, что, поскольку его единственный сын и наследник мертв, ему придется жениться и зачать еще одного сына.

— Кровь Господня! — выругался Малькольм Скотт, немедля все поняв. — Он возжелал жениться на вас!

— Я не могла этого допустить, милорд! Просто не могла! И напомнила ему, что церковь ни за что не разрешит жениться на вдове сына! Но он ответил, что епископа можно подкупить, и я дам ему наследника. Сначала я думала, что со временем смогу разубедить его, но он стал слишком вольно обращаться со мной. Я сказала, что хочу вернуться к королеве Маргарите. Он ответил, что тогда попросит у нее разрешения на брак и что она обязательно его даст. Мне подумалось, что тут он прав. И тогда я поняла: нужно бежать из Вулфборна, бежать во что бы то ни стало. Выждала, пока он собрался на двухдневную охоту, и скрылась. И конечно, не ожидала, что меня застигнет буря.

— Погода здесь, на границе, изменчива, — пояснил лэрд.

— Повезло, что вы меня нашли.

— Но если вы не можете ехать к королеве Маргарите, что будете делать?

— Останусь в Данглисе, милорд. Пожалуйста, разрешите мне… я вам пригожусь.

— В самом деле? — спросил лэрд, изогнув густую черную бровь. — И в каком качестве вы можете мне пригодиться Аликс Гивет?

Он медленно оглядел ее, и Аликс покраснела от такой откровенности.

— Ваша дочь растет, а ее няня слишком стара. Фионе необходимо узнать многое из того, чему ее может научить только леди. У вас нет ни жены, ни родственницы. Как вы хотите подготовить дочь к замужеству? — откровенно спросила она.

— Но чему вы можете ее научить? — удивился он.

— Фионе нужно уметь читать, писать, складывать и вычитать, чтобы управитель не смог ее обмануть. Ей следует знать французский, потому что в один прекрасный день она может отправиться ко двору. Уметь шить и вышивать. Ее манеры за столом, и не только, ужасны, и их необходимо исправить. Выйдя замуж, ей придется управлять домом и слугами, лечить всяческие болезни, которые могут постигнуть и слуг, и жителей Данглиса. Ее старая няня не может ничему ее научить. А вот я могу. Кроме того, я знакома с искусством целительства, потому что мой отец был врачом. Пока Фирна не вырастет настолько, чтобы вести свой дом, вы нуждаетесь в ком-то вроде меня.

После долгого раздумья лэрд сказал:

— Вы привели веские доводы, Аликс Гивет. И я уже видел, как вы обращаетесь с моей дочерью. Фенелла утверждает, что вы понравились Фионе. Но захотите ли вы остаться здесь? Я простой приграничный лорд, не более того. Здесь нет ни балов, ни особого веселья. И жизнь здесь самая обычная.

— Я всем буду довольна, милорд, — заверила Аликс.

— В таком случае я буду платить вам двенадцать серебряных пенни ежегодно, в Михайлов день выдавать ткань на два платья и две камизы, и каждый раз, когда захотите прокатиться верхом, можете брать кобылу из конюшни. Спальня, в которой вы сейчас живете, останется за вами. И обедать будете за высоким столом. Все это в обмен на ваши услуги. Подходят вам такие условия, Аликс Г ивет?

— Более чем, — честно ответила она, облегченно вздохнув.

Она спасена! Вряд ли сэр Удолф, получив свое разрешение, найдет ее здесь, в этой глуши!

— С завтрашнего дня я приступлю к своим обязанностям.

— А теперь идите спать, — разрешил он.

Аликс присела в реверансе и покинула зал, а он долго смотрел ей вслед. Аликс дала ему пищу для размышлений. Она была совершенно права: Фиона нуждается в ней или ком-то вроде нее. Он не собирается снова жениться. Одного раза более чем достаточно. Если бы только поведение Робены было исключительным… но это не так. Он видел при дворе женщин, стремящихся только к собственному наслаждению. Аликс попала в трудное положение и поступила храбро, сказав, что он делает для своего ребенка далеко не все, что может. Фиона — его наследница, в один прекрасный день управление домом и слугами, а также жителями Данглиса перейдет к ней. Слуги, даже Фенелла, не могут, научить ее тому, что она должна знать как единственная дочь лэрда. Аликс очень умно оценила ситуацию и воспользовалась настоятельной необходимостью в наставнице для Фионы, чтобы получить кров над головой. Но будет ли девушка, выросшая при королевском дворе, истинно счастлива в Данглисе? Только время покажет.

Наступал сезон Рождества. Земли вокруг темных каменных башен Данглиса были белы от снега. Теперь по утрам Фиона усердно занималась. Малькольм поразился, увидев, с какой охотой она учит французский. Каждое утро она приветствовала его жизнерадостным «Bonjour, papa»[3], а он, зная французский, приветствовал дам таким же веселым «Bonjour, та fille, bonjour, mademoiselle Alix»[4]. И Фиона восторженно хихикала.

Услышав его в первый раз, она сказала:

— Не знала, что вы владеете французским, милорд.

Она действительно очень удивилась.

— В юности меня обучал наставник, — пояснил лэрд. — И я бывал при дворе. Королева Мария всегда была очень довольна, когда к ней обращались на ее родном языке.

— А что вы делали при дворе? — полюбопытствовала Аликс.

— У нас с отцом короля были общие интересы. Я был его другом и находился рядом, когда его убили.

— Как он умер?

— Готовил ей выстрелить из пушки. Она разорвалась, и он погиб. Мы, как обычно, сражались с англичанами. Когда королева услышала о смерти мужа, она вместе с маленьким королем собрала войска, и мы победили.

— Какие же общие интересы у вас были? — не унималась Аликс.

— Оружие, доброе виски и прекрасные женщины, — ответил он, не сводя с нее взгляда. — Вам кто-то говорил, что вы очень хорошенькая?

— Она просто красавица. Правда, папа? — вставила Фиона. — И у нее чудесные волосы. Хотела бы я, чтобы и мои волосы были темно-золотистыми и кудрявыми.

— У тебя изумительные волосы, малышка, — заверила Аликс. — Блестят как вороново крыло. Густые и волнистые. С кудрявыми волосами иногда приходится совсем не легко.

Лэрд улыбнулся, довольный, что Аликс так заботится о его дочери. Словно в самом деле любит.

— Думаю, у вас обеих прекрасные волосы, — заключил он.

В зал затащили гигантское рождественское полено, конец которого положили в камин в ночь святого Фомы. Аликс вместе с Фионой отправилась собирать ветки сосны и остролиста, чтобы украсить зал. Потом Аликс командовала слугами, развешивавшими зелень на стенах, а Фиону заставила наблюдать.

— Я хочу, чтобы в будущем году ты сама указывала слугам, что и как делать, — сказала она девочке.

Они вместе расставили по залу надушенные восковые свечи.

Фенелла по просьбе Аликс сделала выкройки для камизы и рубашки лэрда. Потом с помощью Аликс раскроила ткань. Камизу шить было легче, и маленькая Фиона принялась за работу под присмотром Аликс, которая тем временем шила рубашку для лэрда. Конечно, стежки у Фионы выходили крупноватыми и не слишком ровными, но камиза длиной до колен шилась с любовью….

— Они похожи на мать и дочь, — заметил Фенелле Айвер, управитель Данглиса.

— Верно, — кивнула Фенелла.

— И не думай, — встревожился Айвер. — Он никогда не женится. Особенно после ее предательства. Он больше не доверяет женщинам.

— Он тогда влюбился, — защищала лэрда Фенелла.

— Глупейшая ошибка с его стороны, — сухо бросил Айвер.

— Не все женщины предают своих мужчин. Будь это так, что сталось бы с родом человеческим? Очень уж ты брюзжишь последнее время!

— Не думай, что он женится на этой девушке, — твердил свое Айвер. — Она, конечно, хорошая, даже я это вижу, но он не повторит своей ошибки.

— Ему нужен наследник, — отрезала Фенелла.

— У него есть наследница, и этим он доволен.

— Возможно, но, думаю, каждый мужчина хочет сына.

— Вижу, ты стоишь на своем, — хмыкнул Айвер. — Ладно, спорь сколько хочешь, доказывай, что лэрд влюбится в маленькую англичаночку и сделает своей женой. Может, и так. Я бы не стал возражать, как и любой житель Данглиса.

— Все может быть, — упрямо повторяла Фенелла. — Мужчине нужна добрая спутница.

— В таком случае он берет любовницу, — лукаво усмехнулся Айвер. — Бьюсь об заклад, об этом он и подумывает. Видела, как он на нее смотрит? В глазах лэрда прямо-таки плещется похоть.

— Начнется, может, и так, но в конце концов Аликс получит колечко на пальчик, а лэрд — большое кольцо в нос, — гортанно рассмеялась Фенелла.

— Поживем — увидим, — вторил ей управитель.