Пленница

Глава 7 Маленькие открытия

Все мои мысли были заняты рассказом Кейт. У меня было ощущение, что это может иметь какое-то отношение к тайне, которую я пыталась разгадать.

Я подумала, что пьяный матрос был первым мужем Мирабель, и поскольку она решила стать хозяйкой Пэрриваль Корта, ей было важно, чтобы он её не нашёл.

Появление мужа было бы для неё гибельным. А тут как раз очень кстати его находят мёртвым у подножия утёса. Ей было выгодно избавиться от него. А что, если ей было одинаково выгодно избавиться и от Космо? Почему? Ведь она должна была выйти за него замуж. Но почти сразу после его смерти вышла за Тристана.

Конечно, погибший матрос мог не иметь никакого отношения к Мирабель. Это только предположение Кейт. У неё очень развито воображение. Последний раз она видела своего отца, когда была ещё слишком мала. Она сказала, что узнала его по походке. Многие моряки ходят вразвалочку. Это привычка, приобретённая в результате долгого пребывания на море.

Всё было настолько расплывчато, что я не знала, чему верить. С другой стороны, я чувствовала, что чуточку продвинулась в своих расследованиях.

На следующий день за мной послала леди Пэрриваль. Она была очень приветлива и настолько женственная, что было невозможно представить её в роли злодейки, сбрасывающей со скалы своего мужа. Это слишком дикое предположение. Теперь я была уверена, что это был посторонний мужчина. Томас Перри. Как он мог быть мужем Мирабель Бланшар? Но она могла изменить имя. Вот такие преследовали меня противоречивые мысли.

— Кейт сказала мне, что вы уезжали повидаться со своим другом, мистером Лоримером.

— Да.

— Она очень скучала. — Леди Пэрриваль одарила меня доброй улыбкой. — Знаете, вам вовсе не надо встречаться в харчевне. Пусть приезжает к вам сюда. Мы будем очень рады. Я не хочу, чтобы вы считали, что не можете приглашать сюда гостей.

— Вы очень добры.

— Знаете, я думала пригласить их с братом на ужин.

— Его брат ещё не оправился от удара. Не думаю, что он захочет наносить визиты.

— О да. Действительно. И всё-таки я приглашу их обоих. Может, мистер Лоример примет приглашение.

— Думаю, что он будет счастлив.

— Вы, конечно, к нам присоединитесь. Будет не слишком много народа. Без всяких церемоний.

— Звучит очень мило.

— Сегодня же отправлю приглашение. Я очень надеюсь, что они его примут.

Казалось, что она устраивает эту вечеринку из желания показать, что относится ко мне вовсе не как к гувернантке. Я хорошо помню, когда к нам пришла Фелисити, мои родители были очень озабочены тем, чтобы она ни в коем случае не чувствовала себя прислугой, так как попала к нам по рекомендации одного из коллег отца. С другой стороны, у нас была вообще необычная семья.

Было приятно, что леди Пэрриваль проявляет такое внимание к моим чувствам. Но пока она говорила, у меня перед глазами стояла маленькая комната, куда возвращался из плавания Томас Перри. Он видит, что жена и маленькая дочка упорхнули из гнёздышка… и решает отыскать их.

Мне так хотелось поговорить с Лукасом. Рассказать ему всё, что знаю. Возможно, я так и сделаю. Если Томаса Перри убил кто-то из местных жителей, почему он не мог сделать того же с Космо? И какое отношение имеет к Томасу Перри Саймон? Мне был нужен совет. Я нуждалась в помощи. А Лукас был рядом.

Мне не терпелось узнать, примет ли он приглашение на ужин. Когда я увидела посыльного, направляющегося в Тренкорн Мэнор, то решила дождаться его возвращения и была во дворе, когда он вернулся.

— О, привет, Морис. Ты был в Тренкорн Мэнор?

— Да, мисс. Однако неудачно. Ни мистера Карлтона, ни мистера Лукаса дома не оказалось.

— Значит, ты не передал им послание?

— Нет, мне пришлось его просто оставить. Кто-нибудь потом пришлёт ответ. Жаль. Можно было сделать всё разом.

Ответ пришёл только на следующий день. Я спустилась вниз, надеясь увидеть Дика Дювейна. Обычно он выполняет такие поручения.

Но это был не Дик.

— О, Дика нет, мисс.

— Нет?

— Уехал за границу.

— Без мистера Лукаса?!

— Получается так. Мистер Лукас дома, а Дика нет.

— Мистеру Лукасу будет его не хватать.

— Это точно.

— Хочешь, я отнесу послание леди Пэрриваль?

— Вы так добры, мисс.

Прочитав ответ, она сказала:

— Мистер Карлтон отказался. Чувствуется, что он не в состоянии. Бедняга. Но мистер Лукас принял приглашение с удовольствием.

Это мне и надо было знать. Но вот отъезд Дика Дювейна меня очень озадачил. Насколько я знала, они с Лукасом всегда вместе. Хотя нет, на корабле Дика не было.

Вечеринка была назначена на конец недели. Хорошо, что встречи с Лукасом осталось ждать недолго.

Кейт после своих откровений немного замкнулась в себе. Наверное, раздумывала, не сказала ли лишнего. Мы довольно легко справлялись с уроками. Но настроение Кейт не улучшалось. Даже «Граф Монте-Кристо» не увлёк её.

Кейт не очень интересовала предстоящая вечеринка, поскольку её там не будет. А ей нравилось делать то, что делаю я. Может, она жалеет о своем откровении, но это сблизило нас чуточку больше.

И вот настал день вечеринки. Я очень тщательно выбирала наряд и остановилась на платье цвета ляпис-глазури с золотой ниткой. Я брала это платье с собой, когда ездила в гости к Фелисити. Тётя Мод сказала, что они обязательно будут устраивать вечеринки, и мне следует взять что-нибудь из подходящей одежды.

Я сделала высокую причёску и с удовольствием отметила, что цвет платья выгодно подчёркивает голубизну моих глаз, я никогда ещё не выглядела так хорошо.

Ко мне зашла Кейт.

— Вы очень хорошо выглядите.

— Благодарю за комплимент.

— Это не комплимент. Разве правда может быть комплиментом?

— Нет. Но может быть фальшивая лесть.

— Вы говорите как гувернантка.

— Да я и есть гувернантка.

Она плюхнулась на кровать и рассмеялась.

— Ой, это будет противная, скучная вечеринка, — сказала она. — Не понимаю, почему вы считаете, что это будет весело. Из-за того, что там будет этот старый Лукас?

— Вообще-то он не старый.

— Старый, очень старый. Вы тоже старая, но он ещё старее.

— Вы так думаете, потому что сами ещё слишком молоды. Всё познается в сравнении.

— Ну и ладно. Только всё равно он старый и хромой.

— Откуда вы знаете?

— Служанка сказала. Он чуть не утонул.

— Да, она права. Я тоже чуть не утонула.

— Но с вами всё в порядке. А с ним — нет. — Я молчала, и она решила продолжить. — Там будет старый Рэв со своей ужасной женой… и доктор… Скучнее людей не найти.

— Они могут казаться скучными вам, но не мне. Мне очень хочется познакомиться с ними.

— Вот почему так сияют ваши глаза. Они даже стали голубее. Расскажите мне потом, как это было.

— Хорошо.

— Обещайте, что всё расскажете.

— Я расскажу всё, что вам следует знать.

— Нет. Я хочу узнать всё.

— Только то, что вам на пользу.

Она показала мне язык:

— «Гувернантка».

— Не самая приятная часть вашей анатомии, — сказала я.

— А это ещё что такое?

— Выясните сами. А мне нужно идти вниз.

Она скорчила гримасу:

— Хорошо. Только не разрешайте этому Лукасу уговорить вас вернуться назад.

— Не разрешу.

— Обещайте.

— Обещаю.

Она улыбнулась.

— Я вам что-то скажу. Там будет дед, так что, в конце концов, будет не слишком скучно.

Гости уже почти собрались. И вскоре нас пригласили в столовую. Я оказалась за столом рядом с Лукасом.

— Какой приятный сюрприз! — воскликнул он.

— Я так рада, что ты пришёл.

— Я же сказал, что приду.

— Что случилось с Диком Дювейном? Я слышала, он уехал.

— Просто отправился отдохнуть.

— Меня это удивляет. Я думала, он твой преданный слуга.

— Я никогда не относился к нему как к обычному слуге и не думаю, чтобы он считал себя таковым. Раньше мы много путешествовали и чудесно проводили время вместе. Теперь я привязан к дому. Он же — человек совершенно здоровый. Не вижу причин, почему бы ему не поехать и не развеяться. А как тебе-то здесь живётся? Правда, мы не можем говорить об этом за столом хозяев дома. Ты, наверное, уже хорошо их знаешь.

— Вовсе нет. Я сегодня впервые увидела старую вдову, леди Пэрриваль.

Он посмотрел в её сторону. Выглядела она довольно устрашающе. Я действительно впервые увидела её. Большую часть времени она проводила наверху, в своей комнате, поскольку не могла спуститься вниз без посторонней помощи. Рядом с ней сидел майор и вёл оживленный разговор, который, очевидно, доставлял ей удовольствие. Тристан сидел на противоположном конце стола, беседуя с женой доктора.

Лукас прав, мы не можем говорить о семье за их обеденным столом.

Говорили на самые общие темы, о королеве, о достоинствах Глэдстоуна и Солсбери и тому подобное.

Я особенно не прислушивалась. Мне очень хотелось остаться с Лукасом наедине и поговорить о пьяном матросе.

Мужчины остались выпить по бокалу портвейна, и я вместе с остальными дамами перешла в гостиную. К своему удивлению, я обнаружила, что сижу со старой леди Пэрриваль. Наверное, она хотела посмотреть на гувернантку Кейт и поэтому оказалась рядом не случайно.

Она была из тех женщин, которые привыкли поступать по-своему. Я припомнила, что мне рассказывали о ней: она восстановила Пэрриваль Корт на собственные деньги. Вероятно, она очень привязана к этому месту.

— Я рада, что у меня есть возможность с вами поболтать, мисс Крэнли. Моя сноха говорит, что вы хорошо ладите с Кейт. Боже мой, это поистине большое достижение. Какие гувернантки были у этого ребёнка! И ни одна не задержалась больше чем на месяц или два.

— Я здесь меньше месяца, леди Пэрриваль.

— Очень надеюсь, что вы останетесь надолго. Моя сноха очень довольна результатами. Говорит, что Кейт стала другим ребёнком.

— Кейт нуждается в понимании.

— Думаю, мы все в этом нуждаемся, мисс Крэнли.

— Некоторые люди менее предсказуемы, чем другие.

— Мне кажется, вы как раз человек предсказуемый, мисс Крэнли. А я совершенно непредсказуема. Иначе я не оказалась бы здесь. На мой взгляд, у вас упорядоченный образ мыслей.

— Я стараюсь, чтобы это было так.

— Значит, у вас всё получится. А я уже не стараюсь. Хотя и не выношу беспорядка. Люди стареют, мисс Крэнли. Как вам понравился Пэрриваль Корт?

— Я думаю, что один из самых интересных домов, в которых мне доводилось бывать.

— Значит, у нас схожие взгляды. Я была очарована этим домом, как только его увидела. Я так рада, что Тристан женился и устроил свою жизнь. Надеюсь, у меня будут внуки. Лучше бы поскорее и несколько, чтобы я могла их увидеть.

— Надеюсь, ваши желания исполнятся.

— Я хочу, чтобы это поместье перешло к внукам… детям, в чьих жилах течет кровь Аркрайтов и Пэрривалей. Понимаете, о чём я? Деньги Аркрайтов сделали этот дом таким, каков он сейчас. Так что будет хорошее смешение кровей.

Мне этот разговор показался странным. Я заметила, что глаза её словно подёрнуты дымкой, и подумала, что она забыла, с кем говорит. Мирабель бросила на неё обеспокоенный взгляд.

Заметив взгляд снохи, она помахала ей рукой и улыбнулась.

— Правда, она восхитительна, мисс Крэнли? Моя сноха, я имею в виду. Вы когда-нибудь видели таких красавиц?

— Нет. Даже не припомню.

— Я знала её мать и отца… дорогого майора. Как же приятно, что он теперь живет по соседству. Её мать была моей лучшей подругой. Мы вместе ходили в школу. Вот почему майор после её смерти приехал сюда. Тогда, конечно, он уже не служил. Я сказала: «Приезжайте жить в Корнуол». И благодарна ему за то, что они послушались. Теперь Мирабель в моей семье.

— Она потеряла своего первого мужа, — застенчиво сказала я.

— Бедняжка. Это так печально, остаться молодой вдовой с ребёнком, которого надо поднимать на ноги. Конечно, у неё удивительный отец, и он ушёл со службы как раз вовремя. Для всех нас он был символом силы. Какой восхитительный человек. Вы встречались с ним раньше?

— Да. Кейт познакомила нас в его доме.

— Ему, кажется, очень там нравится. Я бы хотела сходить к нему, — но сейчас не могу выходить.

— Жаль.

— Да, действительно. Но у меня есть хорошая помощница. Она служит у меня много лет. Это моя постоянная компаньонка. Я живу рядом с комнатой, в которой жил мой муж. Это почти отдельная часть дома. Он любил быть один. Муж был очень религиозен, знаете. Я всегда говорила, что ему нужно было стать священником. Ну что ж, приятно было поболтать. Вы обязательно должны зайти ко мне. Мария — моя служанка, будет рада познакомиться с вами. Вообще-то именно она сообщает мне обо всех делах.

— Не думаю, что я знакома с Марией.

— Нет, вы и не могли её видеть. Она почти не выходит с той половины дома.

— По-моему, мои окна напротив ваших.

— Вы наверху, в детской. Да, примерно напротив, через дворик. О, смотрите, мужчины возвращаются. Сейчас они нас разъединят. Я получила огромное удовольствие от знакомства с вами. И благодарю вас за то, что вы сделали для Кейт. Этот ребёнок действительно знает, как доставить неприятности. Моя сноха говорит, что теперь она немного успокоилась.

— Я на самом деле не заслуживаю всех этих комплиментов.

К нам направилась Мирабель. Улыбнувшись мне, она сказала старой даме:

— Мисс Крэнли должна поговорить со своим другом. — Потом взяла меня под локоть и отвела в сторону. — Надеюсь, моя свекровь не смутила вас? Она немного странная. Трагедия сильно изменила её. Она редко присутствует на подобных мероприятиях. Но сейчас ей получше, и она так хотела познакомиться с вами. Иногда она говорит несвязно и зачастую несёт просто дикую чушь.

— Нет, нет. Она говорила совершенно нормально.

— О, я так рада. А вот и мистер Лоример.

Лукас был не один. И только к концу вечеринки мы остались наедине.

— Какая жалость. Я столько хотела тебе сказать.

— Ты разожгла моё любопытство.

— Только не здесь, Лукас.

— Что же, тогда нам лучше встретиться где-нибудь. Как насчет завтра в «Короле Моряков»?

— Постараюсь там быть.

— В половине третьего, как и раньше?

— Очень подходящее время.

— Я буду ждать с нетерпением.

Вечеринка закончилась. Когда я уже переодевалась ко сну, ко мне зашла Кейт.

— Ну и как это было?

— Интересно. Мы долго беседовали с леди Пэрриваль-старшей.

— Вы имеете в виду мать Отьки? Она старая ведьма.

— Кейт, ну в самом деле!

— Ладно, во всяком случае, немного чокнутая. Она живет в тех комнатах, где умер сэр Эдвард. Она и эта старая Мария торчат там все время. Старуха общается с привидениями. Я не очень её люблю.

— Она беспокоится о вас.

— О, она не любит меня. Она любит маму и дедушку. Вы говорили с дедушкой?

— Нет… только поздоровались.

— А как старый Лукас?

— Почему у вас все старые?

— Потому что они старые.

— Действительно, им не по десять лет. А теперь уходите, пожалуйста. Я хочу спать.

— Утром расскажете мне всё, что было.

— Да нечего рассказывать.

— Я думаю, что вы ходите на эти вечеринки, чтобы найти богатого мужа.

— По-моему, у большинства этих мужчин уже есть жёны, — сказала я с улыбкой.

— Всё, что вам нужно сделать…

— Что?

— Убить их, — сказала она. — Спокойной ночи, Крэнни. Увидимся утром.

И она ушла.

Меня охватило беспокойство. Что на самом деле на уме у этого ребёнка? Что она знает? И сколько напридумывала? Я не переставала думать о матросе.

Когда я на следующий день встретилась с Лукасом, то всё ещё колебалась — рассказать ему обо всём или нет. Но как только мы уселись за стол, он первым делом сказал:

— Теперь давай выкладывай. Что у тебя на уме? Почему ты не расскажешь? Ты ведь давно хотела это сделать. И поэтому сейчас мы здесь.

— Лукас, мне действительно нужно сказать тебе… Только сначала пообещай, что не сделаешь ничего, что я не прошу тебя делать…

Он озадаченно посмотрел на меня.

— Это как-то связано с чем-то, что произошло на острове?

— Да…

— Джон Плэйер?

— Да. Но он не Джон Плэйер, Лукас.

— Это меня не удивляет. Я знал, что там есть какая-то тайна.

— Обещай мне, Лукас. Прежде, чем я расскажу тебе, я должна заручиться твоим обещанием.

— Как я могу обещать тебе, если не знаю, чего обещать?

— А как я могу тебе рассказать, если ты не пообещаешь?

Он вымученно улыбнулся.

— Хорошо. Я обещаю.

Я сказала:

— Это Саймон Пэрриваль.

— Что?

— Да. Он покинул Англию на том корабле, заняв место одного из палубных матросов.

Лукас смотрел на меня во все глаза.

— Я хочу доказать его невиновность, — искренне сказала я, — …чтобы он смог вернуться домой.

— Это… всё объясняет.

— Да. Но я думала, что если расскажу тебе, ты можешь счесть своим долгом сообщить всё властям или кому-нибудь ещё.

— Об этом не беспокойся. Я же ведь обещал. Расскажи поподробнее. Наверное, он открылся тебе на острове, пока я лежал, не в силах двигаться.

— Да, так оно и было. Ты должен знать ещё кое-что. Он был в гареме, вернее рядом, работал в саду. Я рассказала тебе, как подружилась с Николь, а он стал другом главного евнуха. Ну, он — Саймон — сумел завоевать расположение главного евнуха, и ради него и Николь тот помог мне и Саймону бежать вместе.

Лукас лишился дара речи, настолько всё было для него неожиданным.

— Нас высадили у Британского посольства. Я пошла туда и со временем вернулась домой. Саймон не решился вернуться сюда, а собирался добраться до Австралии.

— И с тех пор ты о нём ничего не слышала?

Я покачала головой.

— Теперь я понимаю, почему у тебя появилась эта сумасшедшая идея доказать его невиновность.

— Это не сумасшествие. Я знаю, что он не виновен.

— Потому что это сказал тебе он?

— Нет. Я хорошо узнала Саймона.

Он помолчал несколько секунд, потом сказал:

— А не лучше ли было бы вернуться и встретиться лицом к лицу с действительностью? Если он не виновен…

— Он точно не виновен. Но как это доказать? Все считают его виновным.

— И ты думаешь, что сможешь переубедить их?

— Лукас, я знаю, что есть способ сделать это. Обязательно должен быть. Если бы только мне удалось найти ответ.

— Для тебя это самое важное в жизни, не так ли?

— Да. Я хочу этого больше всего.

— Понятно. Ладно, а какая польза от того, что ты играешь роль гувернантки у этого ребёнка?

— Я живу в том доме. Вижу людей, которые связаны с этим делом. Это способ…

— Послушай, Розетта. Ты рассуждаешь нелогично. Над твоим разумом господствуют эмоции. Ты пережила фантастические приключения, попала в мир, далёкий от реальности, и поэтому мыслишь не совсем здраво. То, что с тобой произошло, было драматичным… ты и представить себе такого раньше не могла. Благодаря единственному шансу, тебе удалось выбраться из гарема. Теперь ты считаешь, что жизнь и дальше будет дарить тебе удачу. В гареме ты находилась как в тюрьме. Теперь же ты в другом плену — в плену своих собственных мыслей. Ты — пленница своего воображения. Считаешь, что тебе удастся разгадать это убийство, когда и так всё ясно. Невиновные редко прячутся от правосудия. Не забывай это. Своим побегом он объявил себя виновным. Нужно мыслить логически, Розетта.

— Няня Крокет верит в него.

— Няня Крокет? А она-то какое отношение имеет к этому делу?

— Она была его нянькой и знает его лучше других. Она говорит, что он не способен на такое.

— Теперь понятно, почему вы так сдружились. Наверное, именно она надоумила тебя пойти в гувернантки.

— Мы вместе это придумали, когда подвернулся случай. Это был единственный способ проникнуть в дом.

Я смотрела на него с мольбой.

— Хочешь знать моё мнение? — спросил он.

Я кивнула.

— Брось всё. Заканчивай этот фарс. Возвращайся в Тренкорн. Выходи за меня замуж, и это будет лучшее, что ты можешь сделать.

— Ты о чём?..

— Скажи «до свидания» Саймону Пэрривалю. Выбрось его из головы. Смотри на это так. Он убежал, когда его собирались арестовать. Это слишком важный факт, чтобы его игнорировать. Если бы он вернулся, его обвинили бы в убийстве и приговорили к повешению. Пусть живёт новой жизнью в Австралии… или где угодно. Если ты так уверена всего невиновности, дай ему шанс начать новую жизнь.

— Я хочу доказать, что его обвинили ложно.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся? — Лукас печально посмотрел на меня. — Я очень хорошо тебя понимаю. — Вид у него был мрачный, словно его раздирали противоречивые чувства. Потом он спросил: — Какие открытия тебе уже удалось сделать?

— Я узнала о пьяном матросе.

— О ком?

— Его звали Томас Перри. Он упал со скалы и утонул.

— Подожди минутку. Я что-то об этом слышал. В то время это вызвало настоящую шумиху. Он был не из местных… из Лондона, я думаю. Напился и упал со скалы. Теперь я вспомнил.

— Да, — сказала я. — Именно тот случай. Он похоронен на здешнем кладбище. Я обнаружила, что Кейт кладёт цветы на его могилу. Когда я спросила её — почему, она ответила, что он её отец.

— Что! Муж великолепной Мирабель?!

— На слова Кейт нельзя полагаться. Она любит фантазировать. Она сказала, что видела его однажды на рынке в Апбридже. Он расспрашивал у людей, знает ли кто-нибудь рыжеволосую женщину по фамилии Перри, которая приехала с маленькой девочкой. Кейт сильно испугалась и спряталась за женщину, с которой была, за мать своей маленькой приятельницы. Очевидно, она вспомнила своего отца, который грубо с ними обращался. Кейт боялась его.

— А потом его нашли у подножия скалы.

— Всё вроде бы случайно. Но если Мирабель собиралась замуж за сына Пэрриваля, то появление мужа, который считался умершим, испортило бы её планы.

— Да и для Мирабель было гораздо удобнее, чтобы он оказался у подножия скалы, а не доставлял ей неприятности. В этом есть смысл.

— Понимаешь, я полагаюсь только на слова Кейт. А это мало что значит. Я спросила, рассказала ли она матери, что видела его. Она сказала — нет. Но Кейт рассказала об этом дедушке, майору Даррелу. Он ответил ей, что она ошиблась и не стоит об этом никому говорить, потому что это расстроит её мать. А отец её утонул в море.

— Почему же девочка считает, что этот матрос её отец?

— Она странный ребёнок, фантазёрка. Я подумала, может, она скучает по отцу, поэтому и придумала себе его.

— Но у неё есть отчим, сэр Тристан.

— Он не очень-то обращает на неё внимание. Она придумала для него прозвище, довольно презрительное. Хотя она ко всем относится презрительно. Может, она видела, как люди кладут цветы на могилы, и придумала себе отца. У моряка не было родственников, которые положили бы на его могилу цветы.

— Вполне правдоподобно, но как это может помочь решить проблему Саймона Пэрриваля?

— Не знаю. Но предположим, что убийство совершил кто-то из нынешних обитателей дома. Человек, совершивший одно убийство, не остановится перед другим. Может, это части единого целого. — Он посмотрел на меня с некоторым раздражением. — Я знала, что ты так отреагируешь. Просто я думала, может, ты мне поможешь.

— Помогу, — сказал он. — Но я не думаю, что мы чего-нибудь добьёмся. Саймон, как представляется, завидовал братьям. Одного из них он в ярости убивает, а второй застаёт его на месте преступления. Вот так. А что касается матроса, тут ты, может быть, права. Ребёнку захотелось отца, она и придумала себе его.

— Она срезала выставочные розы садовника, чтобы положить на его могилу.

— Вот видишь.

— И всё равно.

— И всё равно… — повторил он, загадочно улыбаясь. — Если мы собираемся вести расследование, то нужно начать с самой вероятной версии, а за безвременной гибелью моряка, может, действительно что-то есть. По крайней мере, мы можем сделать первые шаги.

— Что именно?

— Выяснить о нём, что можно. Кто он? Кто была его жена? Потом, если окажется, что это не кто иной, как нынешняя леди Пэрриваль, можно считать, мы вышли на какой-то след. И если от него действительно кто-то избавился, чтобы не было неприятностей, то существует вероятность, что этот «некто» совершил и другое убийство.

— Я знала, что ты поможешь, Лукас.

— Итак, начинаем приподнимать завесу тайны, — драматичным голосом сказал он.

— С какого утла?

— Я отправлюсь в Лондон. Просмотрю архивы. Какая жалость, что нет Дика Дювейна. Он бросился бы на поиски с большим энтузиазмом.

— О Лукас! Я так благодарна.

— Я тоже тебе благодарен. Это скрасит монотонное течение дней.

Я вернулась в Пэрриваль Корт в приподнятом настроении.

Я правильно поступила, что доверилась Лукасу.

Лукас отсутствовал три недели. Каждый день я ждала от него известий. Кейт по-прежнему доставляла мне трудности, но уже не делала попыток увильнуть от уроков. Мы вместе читали, обсуждали прочитанное, и я больше не упоминала о могиле моряка, которую она продолжала навещать. Кейт больше не рвала цветы из сада, а предпочитала собирать полевые.

Через несколько дней после отъезда Лукаса в Лондон меня нашла Мария, служанка старой вдовы, и сказала, что леди хочет поболтать со мной.

Мария была из тех слуг, которые, находясь в услужении у своих хозяев долгое время, считают себя привилегированными особами. Более того, хозяева к ним так привыкают, что слуги видят с их стороны такое отношение, какое хочется им. Они считают себя «членами семьи». Что касается Марии, то мне просто повезло, что именно она оказалась служанкой леди Пэрриваль.

Я впервые попала в эту часть дома.

Мария встретила меня, прижав палец к губам.

— Она спит, как сурок. С ней всегда так. Пригласит кого-нибудь, а когда люди приходят, — умирает для всех окружающих.

Она кивнула мне и открыла дверь. В комнате в огромном кресле дремала леди Пэрриваль. Голова её свесилась на бок.

— Не будем пока её беспокоить. У неё была плохая ночь. Иногда с ней такое случается. Её мучают кошмары о сэре Эдварде. Он был немножечко тираном… Знаете, она всё никак не может успокоиться. Ляжет — встанет. И так всю ночь. Иногда становится такой, как прежде. А то всё думает о чём-то…

— Может, прийти позднее?

Она покачала головой.

— Посидите здесь немножечко. Когда она проснётся, позвонит в колокольчик или постучит палкой. О, Боже мой, она уже не та, что раньше. Думаю, такое со всеми происходит, когда наступит время. Она кивнула. — Я была с ней, когда она уезжала с юга. Как мне не хотелось покидать Йоркшир. Бывали там, мисс Крэнли?

— Нет.

— Нужно видеть эти долины, мхи… Это превосходное место.

— Я в этом уверена.

— А здесь? Ну… я не знаю. Никогда не привыкну к этим людям. Только и знают, что придумывают всякую чепуху. Вот нас-то в этом нельзя обвинить.

Она посмотрела на меня с каким-то осуждением. Я сочла это незаслуженным, потому что и не помышляла обвинить её в этом грехе.

— Пики там и есть пики, мисс Крэнли. И никаких выдумок. Фу-ты, ну-ты, придумают же… мертвецы выходят из своих могил… какие-то маленькие человечки в шахтах… гоблины, всякие там штуки, которые пускают ко дну корабли. Не понимаю. Мне это так смешно.

— Да уж, действительно.

— Знаете, от таких россказней в доме, как этот, могут мурашки по спине пойти.

— Но только не у женщины из Йоркшира.

Она улыбнулась. Я поняла, что она считает меня не то чтобы родственной душой, Но, по крайней мере, не относит меня к фантазёрам-корнуольцам, поскольку я из Лондона.

— Значит, вы приехали сюда с леди Пэрриваль, когда она вышла замуж?

— Я служила у неё ещё до этого. А сколько шума тогда было. Говорили, что она вышла замуж из-за титула. У старого Аркрайта было много денег, он купался в них. Но деньги — это ничто. А когда стала «миледи», то тут же вознеслась на облаках славы. Этот дом… Что она сделала с ним! Здесь был такой беспорядок. Но что делать, вместе с домом ей пришлось взять сэра Эдварда.

— А что, их жизнь была такой нетерпимой?

— Странный он был человек. Никогда не знаешь, что выкинет. А она привыкла всё делать по-своему. Старый Аркрайт души в ней не чаял. Она была такая красавица, и, конечно, богатая. Единственная дочь, наследница. Понимаете, за чем погнался сэр Эдвард.

— А в чём проявлялась его странность?

— Он говорил мало. Всегда такой правильный. Боже, как он был строг.

— Я уже слышала об этом.

— Каждое воскресенье ходил в церковь, утром и вечером. Он считал, что каждый обитатель дома должен посещать церковь, иначе на душе грешника появится чёрная отметина. Он хотел устроить себе местечко на небесах. А потом… этот мальчик.

— И что же? — спросила я с нетерпением, так как она замолчала.

— Привезти его так. Если бы это был другой человек, я бы сказала… вы понимаете, о чём я… мужчины, они все одинаковые. Но сэр Эдвард! В такое невозможно поверить. Я часто думала о том, кто же такой этот мальчик. Миледи видеть его не могла. Её можно понять. К мальчику была очень привязана няня Крокет. Я удивляюсь, что миледи не выставила её. Но сэр Эдвард не допустил бы этого. Что касается мальчика, то здесь он был настроен решительно, хотя в целом не вмешивался в дела дома. Только бы все домочадцы ходили в церковь да посещали утренние молитвы в холле. Я слышала, как миледи бушевала от ярости, говорила, что не позволит маленькому ублюдку остаться в доме… Да, она дошла до таких слов. Я слышала всё, что она говорит. Миледи мне доверяла, мы ведь давно с ней вместе. Когда ей потребовалась личная прислуга, она выбрала меня. Да, я многое здесь повидала. Ой, зачем я говорю вам это? Ну да… я отношусь к ней, словно она мой ребёнок, правда. И вот теперь вы тоже здесь член большой семьи. Должно быть, вы хватили уже горюшка с этой мисс Кейт.

Мария поджала губы, и у меня создалось впечатление, что она упрекает себя в том, что говорит о таких интимных вещах со мной, почти посторонним человеком.

— Должно быть, вы были свидетелем многих перемен в этом доме.

Она кивнула.

— Я всегда была любительницей немного посплетничать, — призналась она. — А мне здесь не часто выпадает такой случай. Чувствуешь себя немного одиноко. А вы такая милая девушка, мисс Крэнли, я это вижу. Вы из тех, кто умеет понять.

— Надеюсь. Мне всё здесь очень интересно… Сам дом и люди.

— Это так. Как вы сказали, я видела, какие здесь происходили изменения. В эту часть дома гости заглядывали редко. Знаете, какие здесь люди, мы уже говорили об этом. Сэр Эдвард скончался здесь. Они считают, что его тень приходит сюда. Много об этом болтают. Говорят, что видели огни. Вроде как сэр Эдвард всё ищет чего-то, потому что никак не успокоится на том свете.

— Я тоже однажды видела свет, — сказала я. — Мне кажется, это была свеча, потому что я видела мерцание, но это было только один раз.

Она подтолкнула меня локтем:

— Я скажу вам, что это было. Это была она. — Мария кивком показала на комнату леди Пэрриваль. — Она иногда это делает. Встает по ночам, зажигает свечу и ходит. Сколько раз я ей говорила: «Когда-нибудь вы спалите весь дом». А она мне ответила: «Я должна искать. Мне нужно найти». — «Что найти-то?» — говорю. Потом у неё в глазах появляется какое-то странное выражение, и она замолкает. Больше уже из неё не вытянуть ни слова.

— Думаете, она действительно что-то искала?

— У престарелых людей иногда появляются навязчивые идеи. С ней как раз тот самый случай. Каждый раз я ей говорю: «Если вы забыли, куда положили какую-то вещь, скажите мне, и я найду её». Но нет. Она только по ночам начинает выискивать неизвестно что. Мне приходится глядеть за ней в оба. Здесь много дерева — вспыхнет, не успеешь оглянуться. Вот поэтому я прячу от неё спички. Но и это её не останавливает. Я слышала, как она слоняется в темноте.

— По своей комнате?

— Нет, у него… сэра Эдварда. Знаете, у них были отдельные спальни. Я всегда считала, что это нехорошо.

— Вам, должно быть, приходится нелегко, приглядывая за леди Пэрриваль?

— О да. Я делаю буквально всё: убираю, чищу, готовлю ей еду. Она не часто ходит на такие вечеринки, как та, что была на днях. Просто она последние недели две чувствует себя получше. У молодых своя жизнь, а хозяйка очень довольна новой леди Пэрриваль. Она всегда хотела женить на ней кого-нибудь из своих сыновей.

— Да, я слышала, она была знакома с её матерью.

— Они были школьными подругами. Хозяйка хотела, чтобы майор поселился здесь. Она нашла для него коттедж «Раковина», а вскоре мисс Мирабель обручилась с Космо.

— Но он погиб…

— Его убили. Какое это было время, просто ужас. Всё этот парень, Саймон. Они всегда враждовали меж собой.

— Он ведь убежал, да?

— Удрал. Он был умным мальчиком, даже в детстве. Это единственное, что он мог сделать… или болтаться в петле. Думаю, он сумеет стать на ноги. Он из таких.

— А как вы считаете, что произошло тогда?

— Да тут и думать нечего. Всё ясно. У Саймона были причины. Он положил глаз на Мирабель. Не то чтобы у него был какой-то шанс. — Она понизила голос. — Возможно, я говорю не то, но мне всегда казалось, что ей нужен не Космо, а его титул. Думаю, Саймон застрелил его в приступе гнева.

— Но откуда у него взялось оружие?

— Вы меня спрашиваете? Похоже, что он взял его с собой специально для этого. Э-хе-хе. Кто знает. Мы в Йоркшире говорим, что нигде нет такого чудного Народа, как здесь. И клянусь всеми святыми, мы правы. Все решили, что дело в ревности, а ревность — поганая штука.

— А потом леди Пэрриваль вышла за Тристана.

— Именно так. Они всегда глянулись друг другу, эти двое. У меня-то есть глаза. Я всё вижу. Вот что вам скажу, не раз я говорила себе: «Хо-хо, будут ещё те дела, если она выйдет замуж на Космо, потому что нужен-то ей Тристан». Я кое-что примечала разок-другой. Она внезапно замолчала и зажала рукой рот. — Опять я говорю о том, что меня не касается. Но знаете, так приятно поговорить с человеком, которому это интересно.

— Мне безусловно интересно, — заверила я её.

— Ну что ж, вы теперь, наверное, тоже член семьи. И в конце концов, дело было давно.

Я понимала, что её необходимо подбодрить, чтобы она преодолела угрызения совести.

— Да, конечно, — сказала я. — Осмелюсь заметить, что одно время об этом только и говорили.

— О Господи. Это точно.

— Вы говорили, кое-что замечали?

— Право, не знаю. Просто раз-другой видела то-сё… поэтому меня не удивило, когда дело обернулось помолвкой с Тристаном.

Она слегка нахмурилась. Старается припомнить, подумала я, сколько лишнего сказала мне.

— Миледи и я любили посидеть, поговорить по душам. Мы были как две девчонки. Но со смертью Космо она, конечно, изменилась. Невозможно поверить, как это её состарило. Давненько мы уже не разговаривали с ней как прежде. Ну… мне лучше пойти взглянуть на неё. А то она как кошечка, спит-спит, потом вдруг проснётся и немедленно хочет знать, что вокруг происходит.

Она поднялась и вошла в дверь. Я надеялась, что леди Пэрриваль не проснулась, поскольку разговор с Марией оказался очень интересным и познавательным. Я всегда знала, что слугам хорошо известны семейные тайны.

Послышался брюзгливый голос:

— Мария… что случилось? Кто-то приходил?

— Да, вы хотели поболтать с гувернанткой. Она ждала здесь, пока вы проснётесь.

— Я уже проснулась.

— Теперь да. Ну что ж, она здесь. Мисс Крэнли.

Леди Пэрриваль одарила меня улыбкой.

— Принесите стул, Мария, чтобы она могла сесть.

Мария исполнила её просьбу.

— Подвиньтесь поближе.

Мы немного поговорили, но я видела, что мысли её блуждают. Она находилась не в таком ясном сознании, как на вечере, и вовсе не была уверена, какой из гувернанток я была. Потом неожиданно вспомнила, что я самая удачливая из них.

Она рассказывала о доме — в каком он был состоянии, когда она въехала в него, и как после ремонта вдохнул в себя новую жизнь.

Через некоторое время я заметила, что голова её склонилась к плечу. Она задремала.

Тихонько поднявшись, я пошла искать Марию.

Она сказала:

— Сегодня не самый лучший её день. Ночью опять, наверное, бродила в поисках того, чего нет.

— Мне было очень приятно с вами поговорить, но теперь мне нужно уходить.

— Надеюсь, я не сболтнула лишнего. Как только начинаю говорить, забываю обо всём на свете. Вы должны ещё прийти к нам.

— Обязательно приду.

Я вернулась в свою комнату. Этот день прошёл не впустую.

Я получила сообщение от Лукаса.

Он вернулся и хотел меня видеть как можно скорее. Я тоже не могла дождаться встречи с ним. Вскоре после того, как я получила его послание, мы встретились в харчевне «Король Моряков».

— Ну вот, — сказал он. — Я сделал кое-какие открытия. Думаю, мисс Кейт просто фантазёрка.

— О, я рада, что это так. Мне было бы очень неприятно думать, что леди Пэрриваль убила своего первого мужа.

— Томас Перри был женат на Мейбл Тэллок. Она пела в церковном хоре.

— Леди Пэрриваль в церковном хоре?!

— Вполне возможно, она и была хористкой, пока не стала важной особой. Но слушай… её отец ведь живет здесь?

— Да, майор Даррел. Мирабель Даррел звучит совсем не так, как Мейбл Тэллок.

— Мейбл может называть себя Мирабель.

— Да, но важна фамилия.

— Она могла изменить её.

— Но есть её отец.

— Слушай. Там был ребёнок. Я проверил. Её звали Кэтрин.

— Кейт! Вот это да!

— Но это очень распространённое имя. И единственная вещь, которая могла бы вписаться в нашу схему. — Ты хочешь зацепиться именно за неё?

— Нет. Думаю, Кейт всё придумала. Она действительно одинока. Я знаю это, потому что она быстро подружилась со мной. В ней есть что-то трогательное. Ей нужен отец. Вот почему она увидела его в матросе.

— Можно было бы подыскать кого-то более стоящего.

— Ей не из чего было выбирать. Просто она увидела… могилу неизвестного. И не забывай, она ведь встретила его на рынке.

— Встретила ли? А может, она и это придумала?

— Наверное, она всё-таки говорит правду. Потому что он расспрашивал о своей жене и ребёнке.

— Мы уже выяснили, что у него действительно была дочь по имени Кэтрин.

— У этого имени много уменьшительных, Кэти, например.

— Да, думаю, так. Но Кейт всё-таки более распространенное из них. И всё же, одно имя не может быть основательной зацепкой. Кроме того, отец Мирабель человек уважаемый. Майор Даррел. Едва ли она в сговоре с ним. Нет, давай-ка закончим на этом первую страницу своих расследований и начнём новую.

— Знаешь, пока ты был в Лондоне, я уже сделала маленькое открытие. Мне посчастливилось побеседовать со служанкой старой леди Пэрриваль. Её зовут Мария.

— А. Ну и что она открыла тебе?

— Не очень много из того, что мне не было известно. Но она была очень разговорчива.

— Как раз то, что нам нужно.

— Она припомнила, как появился в доме Саймон. Рассказала, какой это вызвало переполох, потому что никто не мог понять, откуда он взялся. Кое-кто думал, что хозяин дома вёл себя не так, как положено джентльмену… Но к сэру Эдварду нельзя было применять подобные обвинения. Он был не из тех, кто был замешан в таких вещах. Это был богобоязненный человек, который стремился исполнять заповеди Господни и всегда придерживался высоких принципов.

— Может, он хотел казаться таковым в глазах окружающих, а на самом деле был себе на уме. Есть такие люди.

— Да, конечно. Только не сэр Эдвард. А если он и повёл себя недостойно, то это было до его женитьбы.

— Что ж, всякое случается.

— И с сэром Эдвардом?

— Может быть. Но в конце концов он забрал мальчика в свой дом и тем самым как бы искупил свою вину. А может, ты считаешь, что были другие причины появления Саймона в этом доме?

— Возможно. Среди прочего и это нам предстоит выяснить.

— Может, ему стало жаль ребёнка, который должен оказаться с такой тётей.

— Ты думаешь, что мать мальчика приходилась сэру Эдварду дальней родственницей?

— Почему же он тогда этого не сказал? Насколько я знаю, он просто привёз ребёнка домой, и ему было безразлично, что напридумывают люди. Нет, она не была его родственницей. Очевидно, он всё-таки отступил от своих благочестивых правил. Известно, что ошибаются даже самые добродетельные.

— Но он был таким приверженцем строгой морали.

— Зачастую таковы кающиеся грешники.

— Не верю, что он способен на такое. За этим что-то кроется.

— Послушай меня, Розетта. Ты гоняешься за тенями. Ты веришь в определенные вещи, потому что хочешь в них верить. Ты окунулась в опасные воды. Только предположим, что ты права. Допустим, в доме живёт убийца, и он или она догадаются, что ты ведёшь свое расследование. Мне это не нравится. Если человек совершил одно убийство, что может удержать его или её от другого?

— Значит, ты считаешь, что убийца находится в доме?

— Я этого не говорил. Думаю, что версия полиции самая правдоподобная, а Саймон наиболее вероятный подозреваемый. Его побег — лишнее тому доказательство.

— Я не согласна.

— Знаю, потому что ты этого не хочешь. Ты судишь о нём по тому времени, что мы провели на острове. Но это совсем другое дело. Мы старались спасти свою жизнь, и он проявил себя настоящим героем. Да, мы оба обязаны ему жизнью, но это не значит, что в других обстоятельствах он не мог совершить убийство.

— О Лукас, ты не можешь так думать!

— Я знаю его не так хорошо, как ты, — ответил он с горечью.

— Ты тоже находился с ним на острове. Он вытащил тебя из моря. Саймон очень беспокоился за тебя.

— Знаю. Но люди существа сложные. Под влиянием чувств, особенно таких, как ревность, человек может полностью измениться.

— Ты мне не поможешь, потому что не веришь в него.

— Я помогу тебе, Розетта, потому что верю тебе.

— Не понимаю, что это значит, Лукас.

— Я помогу тебе, чем смогу. Но считаю, что ты поставила перед собой безнадежную задачу. К тому же это может оказаться опасным.

— Если ты считаешь, что мне угрожает опасность, значит, должен верить, что Саймон не виновен, потому что эту тайну знает тот, кто находится в доме.

— Да, может, и так. Но я хочу, чтобы ты была поосторожней. Если ты выдашь свою заинтересованность, то действительно окажешься в сложном положении. Обещай мне, что будешь осторожна, Розетта.

— Обещаю. Кстати, я кое-что узнала из разговора с Марией. Очевидно, когда Мирабель была обручена с Космо, она флиртовала с Тристаном.

— Что ты говоришь?

— Мария говорит, что Мирабель всегда больше нравился Тристан.

— Интересно.

— Я подумала, что это могло послужить мотивом.

— Она могла стать женой Тристана и не убивая Космо.

— И потерять титул и все блага, связанные с ним?

— Я уверен, что это для неё было важно, но могла ли она ради этого убить.

— Они могли сделать это вдвоём, им это одинаково выгодно.

— Да, это лучшая версия на данный момент. Но не очень-то полагайся на сплетни прислуги. Кстати, я, может, через несколько дней уеду в Лондон.

— О… так скоро… Надолго?

— Не знаю. Дело в том, что я еду на операцию. Я уже давно об этом думал.

— Ты мне ничего не говорил.

— Я не хотел беспокоить тебя такими вещами.

— Как ты можешь такое говорить! Ты же знаешь, что я ужасно волнуюсь. Расскажи мне об этом.

— В Лондоне есть один врач. У него какой-то совершенно новый подход. Всё может получиться… а может — нет. Он был со мной совершенно откровенен.

— Лукас! И ты вот так запросто об этом говоришь?

— Вообще-то я отношусь к этому не с такой лёгкостью. Я встретил этого доктора, когда был в Лондоне, разыскивая сведения о пьяном матросе. Можно сказать, одним выстрелом убил двух зайцев.

— И ты только сейчас сказал мне об этом!

— Я подумал, что мне следует объяснить своё отсутствие. А то ты подумаешь, что со дня на день получишь от меня сообщение: «Немедленно приходи. Убийца найден». Или что-то в этом роде.

— Не шути так, Лукас, прошу тебя.

— Хорошо. Знаешь, у меня ведь очень плохо с ногой. И становится всё хуже. А тот человек очень хороший хирург, разработал несколько новых методов. Увы, он не может подарить мне новую ногу, но, может быть, ему удастся что-то сделать. Если всё пройдёт успешно, я буду чувствовать себя получше. Только я всегда буду немного прихрамывать. Но я твёрдо решил рискнуть.

— Лукас, это опасно.

Он колебался секунду, которая показалась вечностью.

— О нет. Я и так уже калека, хуже не будет, но…

— Скажи мне правду.

— Ну, если говорить правду, я и сам ещё не знаю всего. Но есть всё-таки хоть какая-то надежда… пусть маленькая… но я хочу воспользоваться этим шансом.

— Почему же ты не сказал мне этого раньше?

— Я не был уверен, решусь ли на эту операцию. А потом подумал, почему бы и нет?

— И я занимаюсь всем этим, когда твои мысли заняты операцией!

— Твоя забота глубоко меня трогает, Розетта, — серьёзно сказал он.

— Конечно, я за тебя переживаю. Очень.

— Я знаю. Итак, через несколько дней я уеду.

— Как много времени это займёт?

— Точно не знаю. В случае успеха, возможно, месяц. Я буду находиться в клинике у этого доктора, на Харлей-стрит.

— Я даже думать боюсь, что тебя здесь не будет.

— Обещай мне, что ты будешь осторожна.

— В своих поисках? Конечно.

— Старайся действовать незаметно и не слишком надейся на сплетни прислуги.

— Я обещаю тебе, Лукас. Ты дашь мне адрес клиники? — Он вытащил клочок бумаги из портмоне и записал адрес. — Я приеду тебя навестить.

— Мне будет приятно.

— Я буду поддерживать связь с Карлтоном. Как он отнесётся к твоему отъезду?

— Не думаю, что моё присутствие здесь как-то особенно влияет на него. Это не поможет вернуть Терезу. С ним всё будет в порядке. Он уйдёт в работу, а это для него самое лучшее.

Эта неожиданная новость повергла меня в мрачное настроение до конца дня. Как это похоже на Лукаса. Что это за операция? Опасна ли она? Если опасна, он ни за что не скажет об этом. Я испытывала беспокойство.

Мы вышли из харчевни и направились к конюшням.

— Я провожу тебя до Пэрриваля.

Мы ехали молча и вскоре добрались до дома.

— О Лукас, — сказала я. — Мне бы хотелось, чтобы ты остался. Я буду очень скучать по тебе.

— Я это запомню. Пройдёт не так много времени, и ты увидишь, как к харчевне скачет галопом… другой человек.

Я печально посмотрела на него.

— Розетта, я серьёзно беспокоюсь за тебя. Будь осторожна. Оставь поиски до моего возвращения. Это самое лучшее.

— Я буду осторожна, Лукас.

Он взял мою руку и поцеловал её.

— Au revoir, Розетта.

Я чувствовала себя подавленной. Встречи с Лукасом так много значили для меня. Лишившись их, я совсем расстроилась. Кроме того, я беспокоилась за него. Видимо, он не всё рассказал мне об операции.

Когда мы с Кейт прогуливались верхом на лошадях, я предложила ей как-нибудь заехать в Тренкорн Мэнор.

— Это довольно далеко. Мы не можем отправиться туда после обеда. Почему бы нам с тобой не устроить на денёк выходной? Я попрошу леди Пэрриваль, чтобы она нам разрешила.

Кейт очень обрадовалась, и, как я и предполагала, разрешение матери было получено без труда.

Мои успехи в верховой езде значительно улучшились, и теперь я легко могла совершать длительные прогулки. Кейт тоже с этим справлялась.

Мне было приятно, что она так обрадовалась моему предложению.

— Выглядит довольно внушительно, — сказала она, увидев дом. — Не так, конечно, внушительно, как Пэрриваль, но тоже неплохо.

— Я уверена, Лоримеры будут рады вам.

— А мы увидим этого старого Лукаса?

— Нет. Его нет дома.

— А где же он?

— В клинике.

— Что такое клиника?

— Нечто вроде госпиталя.

— А что он там делает?

— Ты же знаешь, у него больная нога.

— Да, он повредил её во время кораблекрушения. И не может прямо ходить.

— Доктора посмотрят, можно ли исправить положение.

Она задумалась.

— Кого же мы тогда там увидим?

— Надеюсь, что его брата, близнецов и нянюшку Крокет.

Мы оставили лошадей в конюшне и вошли в дом.

Мистер Лоример был где-то на территории, но няня знала, что мы приедем.

Она поспешила к нам навстречу.

— О, мисс Крэнли. Как приятно вас видеть! И мисс Кейт!

— А где близнецы? — спросила Кейт.

— О, они обрадуются вам. Они вас помнят, мисс Крэнли.

— Надеюсь, мне удастся повидать мистера Лоримера?

— О, он уехал в Лондон.

— Я имею в виду мистера Карлтона.

— А я думала, вы приехали повидаться с мистером Лукасом. Знаете, доктора собираются делать там что-то такое с его ногой. Считается, что они нынче очень уж умны. Я в этом не понимаю.

— Я знала, что он уедет. Мне бы хотелось поговорить об этом с мистером Карлтоном.

— Думаю, он скоро придёт. Поднимитесь в детскую, к малышам.

Дженифер узнала меня сразу и тут же бросилась ко мне. Генри был не очень уверен, но последовал за сестрой.

— А теперь расскажите, как вы поживаете, — сказала я. — Это Кейт, моя ученица.

Кейт смотрела на малышей с интересом и слегка насмешливо.

Я спросила Дженифер, как дела у одноглазой Мейбл и как поживает медвежонок Реджи. Она засмеялась и сказала, что они, как всегда, капризничают.

Я ещё какое-то время беседовала с детьми, а потом няня предложила им показать Кейт их кукольный домик.

Близнецы радостно закричали. Я обеспокоенно посмотрела на Кейт, которая вполне могла объявить, что её не интересуют детские игрушки.

Наверное, мой взгляд был настолько умоляющим, что Кейт, не выдержав, согласилась:

— Хорошо.

Кукольный домик стоял в углу детской. Дети направились к нему, а няня Крокет пригласила меня присесть.

— Есть какие-нибудь новости? — шёпотом спросила она.

Я покачала головой.

— Очень трудно. Ничего не могу выяснить. Иногда мне кажется, что это невыполнимая задача.

— Я знаю, вы что-нибудь найдёте. И что можно найти только в доме. Вот где кроется тайна. Хотелось бы мне там быть.

— Я понемногу собираю информацию, но этого ещё слишком мало, чтобы выйти на след.

— Что же, продолжайте искать. А вы не пробовали поговорить с миссис Форд? Ей известно почти всё, что происходит в доме.

— Может быть, вам лучше с ней поговорить? Вы ведь подруги.

— Я уже пробовала, но тоже без особого успеха.

— Вероятно, она ничего не знает, или знает, но считает, что не следует распространяться о семье, в которой живёт.

— Возможно, она охотно поговорила бы с кем-то, кто тоже принадлежит к домочадцам. Вы теперь тоже в их числе. А я больше к ним не принадлежу.

Я заметила, что Кейт прислушивается к нашему разговору, и подала знак нянюшке Крокет. Она тут же всё поняла, и мы заговорили о детях и о том, что им скоро будет нужна гувернантка.

Кейт крикнула:

— Вы ведь не вернётесь сюда, Крэнни?

Я поняла, что она слышала наш разговор.

— Нет, если только вы будете оставаться прилежной ученицей.

Кейт скорчила гримасу.

Было совершенно ясно, что нам не удастся поговорить по душам с няней.

Через некоторое время зашла служанка и доложила, что вернулся мистер Лоример.

Я оставила Кейт в детской и спустилась к нему вниз. Он выглядел очень печальным, но был рад меня видеть.

— Я беспокоюсь о Лукасе, — сказала я. — Что вам известно об этой операции?

— Очень мало. Недавно он был в Лондоне и прошёл обследование у этого доктора. После чего решился на операцию.

— Как вы думаете, что они в состоянии сделать?

— Всё как-то туманно. Они говорят, что добились значительных успехов в этой области. Постараются исправить то, что не удалось сделать вовремя.

— Я постоянно ругаю себя за то, что мы не знали, как и что нужно делать. Если бы мы тогда могли оказать ему необходимую помощь, всё это можно было предотвратить.

— Не надо винить себя, Розетта, или того человека, что был с вами. Вы сделали всё, что могли. Спасли ему жизнь. Вы не могли бы сделать для него большего. Поверьте мне, он очень благодарен вам. Я знаю, что он говорит о таких вещах с напускной лёгкостью, но на самом деле испытывает более глубокие чувства, чем можно подумать.

— Да, я понимаю.

— Лукас сам знает, что для него лучше. Понимаете, это его шанс. Он готов рискнуть. Возможно, если операция пройдёт неудачно, будет ещё хуже, чем прежде, но в случае успешного исхода — намного лучше.

— Это довольно большой риск.

— Я тоже так думаю.

— Как только будет известно о результатах операции, вам, вероятно, дадут знать?

— Да, я в этом уверен.

— Карлтон, как только вы что-нибудь узнаете, известите, пожалуйста, меня.

— Конечно же, извещу. — Мы немного помолчали. Потом Карлтон сказал: — Для него это была большая трагедия. Он всю жизнь ненавидел, когда с его здоровьем было что-то не так. Что ж говорить о подобном увечье. Это сильно задело его.

— Я знаю.

— Мне бы хотелось… чтобы он мог жениться. Думаю, для него это имело бы огромное значение.

— С условием, что это будет, конечно, счастливый брак.

— Счастливый брак — это состояние полного совершенства.

— Именно… совершенства. Иначе это уже компромисс.

Я поняла, что Карлтон вспоминает о своей собственной семейной жизни.

— А потом, — печально сказал он, — всё это может закончиться… неожиданно, и начинаешь думать, не лучше ли было бы и вовсе этого не познать.

— Карлтон, я всё прекрасно понимаю, но думаю, вам следует радоваться тому, что у вас было.

— Да. Вы правы. Вот он я, веселюсь, окунувшись в страдание… Что вы думаете о близнецах?

— Они в полном порядке. Нянюшка Крокет творит чудеса. Они подросли.

— Придётся подумать о гувернантке для них. — Он задумчиво посмотрел на меня.

— Вообще-то я не гувернантка, вы же знаете.

— Я слышал, что вы очень хорошо управляетесь с этой девочкой.

— Как распространяется моя слава, — добродушно сказала я.

— Вы должны перекусить с нами перед обратной дорогой.

— Спасибо. Думаю, нам действительно следует подкрепиться. До Пэрриваля довольно далеко. Я позову Кейт.

— Да. Через несколько минут накроют стол.

Кейт с восторгом приняла идею пообедать в столовой особняка Тренкорн. Карлтон был к ней очень внимателен и обращался как со взрослой, что доставляло ей огромное удовольствие. Она по достоинству оценила яства и оживленно рассказала о Пэрривале. У Карлтона даже немного поднялось настроение. Так что наш визит можно было назвать вполне удачным.

Он пошёл проводить нас до конюшни.

— Спасибо, что навестили нас, — сказал он, обращаясь к нам обеим. — Надеюсь, вы приедете ещё.

— О, мы обязательно приедем, — кивнула Кейт с благодарностью. На обратном пути она сказала: — Обед был замечательный. Но эти глупые близнецы со своим кукольным домиком довольно скучны.

— Разве вы не считаете, что это замечательный кукольный домик?

— Крэнни, я не ребёнок. Я не играю в игрушки. Он хочет, чтобы вы вернулись, да?

— Кто?

— Этот старый Карлтон.

— У вас довольно ограниченный запас слов. Вы пользуетесь одним и тем же прилагательным при описании почти каждого человека.

— Каким прилагательным?

— «Старый».

— А что, он же и есть старый. Так он хочет, чтобы вы вернулись и учили этим глупых близнецов, да?

— По крайней мере, хоть они-то не старые. А с чего вы так решили?

— Потому что няня Крокет хочет, чтобы вы вернулись.

— Почему не старая няня Крокет?

— Ну, она такая старая, что этого не нужно и говорить. Она сказала, что будет поддерживать с вами связь, и Карлтон тоже.

— Они имели в виду, что дадут мне знать, как прошла операция Лукаса.

— Возможно, ему отрежут ногу.

— Конечно нет, и можешь даже в этом не сомневаться. Просто доктора сделают так, что он будет чувствовать себя лучше. Лукас мой хороший друг, и, естественно, я хочу знать, как у него дела. Поэтому его брат и няня Крокет сообщат мне, когда будут какие-то известия.

— О! — вздохнула она и рассмеялась.

Неожиданно Кейт запела:

Я подумала: «А я действительно ей не безразлична».

В течение последующих дней я чувствовала себя очень подавленной. Для меня всегда важно было знать, что Лукас рядом. С каждым днём я всё больше беспокоилась о результатах операции. Карлтон знал об этом не больше моего. Как характерно для Лукаса скрытничать в таких вещах.

Теперь я как никогда ясно понимала, насколько ничтожны мои попытки вести расследование. Лукас считал эту идею абсурдной, и он был прав.

Если бы только он сейчас был рядом. Я могла бы написать ему в Тренкорн и назначить встречу.

Кейт чувствовала мою меланхоличность и старалась развеселить меня. Иногда за чтением я вдруг задумывалась, и это озадачивало её. Именно тогда я убедилась, что она по-настоящему привязалась ко мне. В любое другое время это послужило бы для меня большим утешением, но сейчас я могла думать только о Лукасе.

Она всячески старалась втянуть меня в разговор, и однажды я обнаружила, что рассказываю ей о своём прошлом. О нашем доме в Блумзбери, о родителях, о том, что всё время они отдавали работе в Британском музее. Кейт была очень удивлена, что меня назвали в честь камня Розетты.

Она сказала:

— Это как со мной. У меня нет отца… а моя мама всегда занята другими вещами… не Британским музеем, конечно. Но другими…

Если бы наш разговор состоялся в другое время, я обязательно расспросила бы Кейт о её чувствах, но меня одолевали мысли о Лукасе, и я упустила такую возможность.

Ей очень хотелось услышать побольше о мистере Долланде. Я рассказала Кейт о его «сценках». Особенно её заинтересовали «Колокола».

— Хорошо бы все ваши друзья были здесь, — сказала она. — Вот было бы весело.

Я с ней согласилась, что у нас в доме мы действительно жили весело.

Она взяла меня под руку и прижалась ко мне. Это было редким проявлением чувств с её стороны.

— Не важно, что ваших родителей интересовал только Британский музей, правда? Не важно… если у вас есть другие люди…

Я была тронута. Она давала мне понять, что моё присутствие восполняет для неё отсутствие внимания со стороны матери.

Когда я рассказала ей о том, как у нас появилась Фелисити, она завизжала от восторга. Я понимала, почему. Примерно также появилась в Пэрривале я.

— Вы подумали, что приедет какая-нибудь ужасная гувернантка, — сказала она.

— И, конечно, старая, — добавила я, и Кейт засмеялась.

— Да, они все старые. А вы не думали о том, как заставить её уйти?

— Нет, не думала. Я не была таким чудовищем, как вы.

Она с явным удовольствием раскачивалась взад-вперёд.

— Вы ведь не уйдёте от меня сейчас, Крэнни? — спросила она.

— Если почувствую, что вы хотите, чтобы я осталась…

— Хочу.

— Я думала, вы ненавидите всех гувернанток.

— Всех, кроме вас.

— Я польщена. Для меня это большая честь.

Она посмотрела на меня и застенчиво улыбнулась.

— Я больше не буду называть вас Крэнни. Вы будете Розеттой. Мне кажется, это очень забавно, получить имя в честь камня.

— Да, это был довольно необычный камень.

— Странный камень!

— На этот раз прилагательное применено абсолютно верно.

— Всякие там загогулины… как червяки.

— Иероглифы — это вовсе не червяки.

— Ну, ладно. Вы теперь Розетта.

Наверное оттого, что я рассказала о своём детстве, ей захотелось рассказать мне о своём. Именно это мне и было нужно.

— Мы живём очень далеко от Британского музея, — сказала она. — Я никогда о нём раньше не слышала. Мы всегда ждали, когда он вернется домой.

— Ваш… папа?

Она кивнула.

— Это было ужасно. Моя мама его боялась… не так сильно, как я в то время, когда мы жили там… одни. Было так темно.

— Это было ночью.

Она выглядела озадаченной.

— Не помню. Это была отвратительная комната. Моя кровать стояла в углу, а мамина была в другом углу. Я любила смотреть по утрам на её волосы. Они были похожи на красное золото, разложенное на подушке. Я обычно просыпалась рано. Я не знала, что делать. Мама была со мной, потом уходила. Помню какую-то женщину, которая жила внизу. Она обычно приходила проверить, всё ли у меня в порядке.

— И вы подолгу находились совсем одни?

— Наверное.

— А чем занималась ваша мама?

— Не знаю.

Я подумала: девушка из хора… Том Перри женился на девушке из хора.

— У вас были мистер Долланд и миссис Харлоу…

— Расскажите мне, Кейт… расскажите всё, что помните.

— Нет-нет! — закричала она. — Я не хочу. Не хочу вспоминать. Я не хочу помнить. — Она резко развернулась и прижалась ко мне.

Гладя её по волосам, я сказала:

— Хорошо. Давайте забудем. Теперь всё позади. Теперь у вас есть я. Вместе мы придумаем себе развлечения. Будем кататься верхом, читать, разговаривать.

Я так много узнала, но не о том, ради чего попала сюда, а о Кейт. Она была одиноким ребёнком, изголодавшимся по любви и вниманию. Именно этим объясняется её плохое поведение, поскольку для неё это был единственный способ привлечь внимание. Я разозлилась на Мирабель, которая не смогла дать своему ребёнку любви, в которой он нуждался. Возможно, тогда ей приходилось работать, но не сейчас.

Кейт неожиданно высвободилась из моих объятий, словно устыдившись своих эмоций.

— Когда приехал дедушка, всё стало хорошо.

— Да. Ваш дедушка. Он очень вас любит.

Улыбка озарила её лицо.

— Он забрал нас и привёз сюда. Он любит рассказывать мне замечательные истории — все про сражения.

— Хорошо, что он вас увёз.

Она кивнула.

— Помню… это было в комнате… Он говорил о какой-то связи.

— Связи?

— Связи в Корнуоле.

— Полагаю, что он имел в виду друга.

Она снова кивнула. Настроение её переменилось, она уже улыбалась.

— Мы ехали на поезде. Это было замечательно. Я сидела на коленях у дедушки. А потом мы приехали в коттедж «Раковина». Мне очень понравилось там, потому что это был дом дедушки. Он всегда был дома, даже когда становилось темно. А ещё мне понравилось море. Я любила слушать, как волны разбиваются о скалу. Моя спальня выходила на море, и мне было хорошо слышно.

— А потом вы познакомились с Пэрриваль Кортом и, конечно, быстро с ними сдружились, да?

— О да. Дедушка был с ними знаком, и они очень любили его. И мою маму любили, потому что она красивая. Потом она собиралась выйти замуж за Космо, и мы должны были уехать из коттеджа и жить в большом доме. Она была очень довольна. И дедушка… хотя он и оставался жить в коттедже. Мы с мамой ещё не успели оттуда уехать, когда Космо умер. Убийца бежал.

— А что случилось после?

Она нахмурилась.

— Мама уехала.

— Уехала? Я думала, она вышла замуж за Тристана.

— Да… но сначала она уезжала.

— А куда?

— Не знаю. Она была больна.

— Больна? Так зачем же она уехала?

— Мама была очень больна. Она была такой бледной. Однажды я увидела, как она смотрела на себя в зеркало и вздохнула: «О Боже. Что теперь?» Я была тогда маленькая. Я подумала, что Бог может ответить, и тогда я узнала бы, в чём дело. Это теперь я знаю, что люди говорят «О Боже», когда они сердятся или испуганы. Она была испугана, потому что болела. Потом дедушка сказал: «Твоя мама на какое-то время уедет». Я спросила: «Зачем?» А он сказал, что так ей будет лучше. И она уехала. Дедушка поехал с ней, и его не было два дня. Я жила у миссис Дрейк. Потом он приехал, и мы вернулись в коттедж. Я спросила, где мама, а он ответил, что навещает друзей. Тогда я сказала: «Я и не знала, что у нас есть друзья». Дедушка обнял меня и шепнул: «У вас есть я, моя милая. Я ваш друг». Мне сразу стало хорошо и спокойно. С дедушкой было очень весело. Когда он готовил, я помогала ему на кухне, и мы много смеялись.

— А что было потом?

— Приехала мама. Ей стало лучше. Друзья очень помогли ей. Потом она обручилась с Тристаном. Они поженились, и мы переехали в Пэрриваль. Мне очень хотелось, чтобы дедушка поехал с нами.

— Вы когда-нибудь видели тех друзей, к которым ездила мама?

— Никто о них даже не говорил. Я только знаю, что они живут в Лондоне.

— Это вам сказала мама или дедушка?

— Нет. Но они уехали на лондонском поезде. Я знаю. Он всегда ходит в это время. Мы с миссис Дрейк ездили их провожать, я видела, что они сели именно в этот поезд. Мне очень хотелось их проводить, поэтому миссис Дрейк отвезла меня на станцию.

— Они могли выйти где-нибудь по дороге.

— Нет, я слышала, что они говорили о поездке в Лондон.

— И дедушка оставил маму там.

— Его не было только два дня. А мамы целую вечность. Наверное, три недели. Я не очень хорошо помню то время. Но я помню, что когда она уезжала, была очень больна. Она совсем не улыбалась.

— Да, должно быть, она сильно болела.

Она кивнула и начала мне рассказывать о ракушках, которые они с дедушкой подбирали на берегу.

Раза два или три я заходила проведать старую вдову. Из наших бесед я не почерпнула ничего особенного для своего расследования, хотя надеялась обнаружить что-нибудь интересное, когда она рассказывала о своей обеспеченной жизни в родном Йоркшире.

Мне хотелось ещё раз поговорить с Марией, и поскольку желание это было взаимным, то такой случай нам представился.

Когда я в очередной раз пришла к вдове, меня встретила Мария. Она прижала палец к губам и, подмигнув, сказала:

— Миледи путешествует по стране снов. Но вы проходите, мисс Крэнли, подождем, пока она проснётся. Я не люблю её будить. У неё была ещё одна плохая ночь. Я всегда могу это определить по её виду. Опять, наверное, блуждала в потёмках, всё ищет чего-то. Хорошо хоть она не может достать спички. Я об этом позаботилась.

Мы сели друг против друга.

— Вы с мисс Кейт поладили так, что диву даёшься. Просто «не разлей вода».

— Думаю, мы с ней понимаем друг друга. Она неплохая девочка.

— Да уж. Я бы так не стала говорить, но с вашим появлением она немного изменилась к лучшему. Это точно.

— А как чувствует себя леди Пэрриваль?

— Бывает совсем хорошо… сознание ясное, можно сказать… А то и совсем её не разберёшь. Да, стареет. Долго она не протянет. Когда я вспоминаю её в молодости… Она была настоящей хозяйкой дома. А потом раз! — за одну ночь стала совсем другим человеком.

— Возможно, она до такой степени любила сэра Эдварда, что его смерть оказалась для неё слишком тяжелым ударом?

— Совсем наоборот, я бы сказала. Они вовсе не были, что называется, как Дэрби и Джоан. О Боже мой, вовсе нет. Между ними всегда существовали разногласия, до самого конца. Это я вам точно говорю. Я слышала, как они ругались, иногда это просто шокировало меня. Она плакала, когда он умирал. Он лежал на кровати и говорил так тихо… Я не могла расслышать.

— Он умер, когда произошло то ужасное убийство?

— О, да… убийство. Он тогда уже был при смерти. Я не думаю, что он много об этом знал. Был слишком плох. Ведь не пойдёшь же к человеку, который умирает, и не скажешь: «Твоего сына убил мальчик, которого ты привёл в дом». Я хочу сказать, что никто ему этого не говорил.

— Это очень странное дело, вам так не кажется, Мария?

— Убийство есть убийство, как на него ни посмотри.

— Я хочу сказать, что всё это очень загадочно.

— Ревность, вот что это было. Поговаривали, что он был влюблен в миледи. Да, ничего не скажешь, она настоящая красавица.

— Очень красива. Вы говорили, что она нравилась сэру Тристану.

— Смешные дела. Но в любви всегда так. Казалось, что она любит Космо. А может, и в самом деле так было? Но мне сдаётся, что всё это было притворство. Я же видела, что у них с Тристаном что-то есть. Понимаете, это сразу чувствуется. Если что-то понимаешь в таких делах.

— Я слышала от кого-то, что она была сильно больна и уезжала на несколько недель. Вернулась такой, как была прежде.

— Думаю, это было как раз перед убийством… точно. Я начала замечать, что она стала выглядеть немножечко… ну, если бы она была замужем, я бы подумала, что она в положении.

— А когда она вернулась?..

— Тогда всё и случилось. Если мне не изменяет память, через неделю или две.

— И она сразу вышла за Тристана?

— Нет, через несколько месяцев. Они не могли пожениться так быстро.

— Как вы думаете, она успокоилась, что получила в мужья Тристана, титул и всё прочее?

Мария нахмурилась. Я подумала, что зашла слишком далеко. Нужно быть осторожнее. Лукас меня предупреждал.

— О, я не могу сказать, что ей нужен был только титул и прочее. Я ведь говорила, что у неё с Тристаном что-то было. Скорее, ей с самого начала хотелось выйти за Тристана. Но Космо был сильнее брата. Он был великий Космо. Должен был стать сэром Космо, но не дожил до этого. Фермеры его не очень-то любили. Им больше нравился Тристан, так что не ей одной. У них была скромная свадьба. Ведь так и должно было быть. Старая миледи очень радовалась, что они поженились. Она так любит Мирабель и всегда мечтала, что станет её свекровью. Надо было видеть её, когда она сидела рядом с майором. Миледи всегда была к нему неравнодушна.

— Да, кажется, вы упоминали об этом.

— Я всегда это знала. Мать миссис Мирабель была её хорошей подругой, но потом разыгралась ревность. Из-за майора… только тогда он не был майором. Я не знаю, кем он был. Но уж очень привлекательным. Миледи в ту пору была ещё Джесси Аркрайт. Она имела обыкновение говорить со мной, когда я расчёсывала ей волосы. Она была влюблена в него, как и её подружка.

— Вы говорите о школьной подруге, что вышла за него замуж?

Мария кивнула.

— Одно время я думала, что Джесси выйдет за него. Но старый Аркрайт и слышать ничего не хотел. Он считал, что молодому красавцу нужно только состояние Джесси. Она была девушкой своенравной, но когда дело касалось денег, старый Аркрайт сам решал, как поступить. Он ни за что не позволит ей кидаться в объятия авантюриста, который гоняется за её деньгами. Так и сказал. А если она ослушается и выйдет за него замуж, денег не получит. У бедной Джесси разбилось сердце, но потом она вышла за сэра Эдварда и приехала сюда. А майор женился на её школьной подруге. Вот как всё это было. Прошло много лет, и когда жена майора умерла, он написал миледи, и их дружба возобновилась. Она была на седьмом небе от радости. Миледи написала, чтобы он приехал и поселился здесь, вместе с дочерью и внучкой. Нашла для них коттедж, и с тех пор она стала относиться к Мирабель, как к своей дочери.

— Она не сердилась, что майор женился на её подруге?

— Миледи это пережила. Подруга была уже мертва, а майор жил рядом. Она очень рада, что Мирабель стала её снохой… И майор постоянно заходит в гости.

— А молодая леди Пэрриваль любит её?

— О да. Она ведь очень милая старушка. Помню, как она расстроилась, когда уехала Мирабель… но это было до свадьбы. Она по-настоящему беспокоилась. Я видела, как она читала письмо от Мирабель: «Дорогая тётя Джесси…» Она всегда называет её тётей Джесси. Она писала, что остановилась в месте под названием… как же это? О, вспомнила. Малтон Хаус в районе Бейсуотер, в Лондоне. Я вспомнила Малтон Хаус, потому что неподалеку родилась. Это около Йорка. Вот почему название засело в памяти. Когда она вернулась, миледи так суетилась вокруг неё. А потом случилось убийство…

— Должно быть, для старой леди Пэрриваль это был ужасный шок — потерять вот так своего сына.

— О, конечно… и сэр Эдвард уже лежал на смертном одре. Этого было достаточно, чтобы свести её в могилу. Мы были все удивлены, что она перенесла это и осталась жива. Но с тех пор мысли ее стали затуманиваться, и она начала блуждать по ночам.

Мария рассказала, как сложно ей приходится с леди Пэрриваль, приводила примеры её странного поведения, чтобы подчеркнуть, какие изменения произошли в ней после трагедии.

Пока мы разговаривали, приехал майор.

— О, здравствуйте, майор, — сказала Мария. — Миледи спит. Боюсь, снова всю ночь шастала.

— О Боже мой, Боже мой. Как приятно вас видеть, мисс Крэнли. Вы что-то давно ко мне не заходили. Мне нужно поговорить об этом с Кейт. Я говорил ей, чтобы она приводила вас ко мне всякий раз, когда вы находитесь рядом с моим домом. Вы почти всегда найдёте меня в саду.

— Спасибо, майор. Мне очень приятно.

— Мария так хорошо заботится о леди Пэрриваль. Что бы мы без неё делали, просто не знаю.

— Не знаю, что я бы делала без миледи, — ответила Мария. — Мы столько лет были вместе.

Я сказала, что мне пора идти, решив, что леди Пэрриваль будет приятно увидеть майора наедине и что посторонние могут испортить ей тет-а-тет.

Он вежливо заметил, что она, очевидно, расстроится, что не увиделась со мной.

— О, я могу прийти завтра.

Он взял мою руку и сказал:

— Итак, не забудьте. Жду вас у себя.

Когда я спустилась вниз, обнаружила, что меня ждёт посланник.

Это была записка от Карлтона. Он сообщил мне, что в следующую среду Лукасу делают операцию. А была пятница.