Пленница бунтаря

Глава 15. Без тебя все непросто

Я обожаю спать на животе, подогнув одно колено для удобства. С него обычно ночнушка сползает до трусиков, но так чтобы и одеяло за компанию – редко случается. А в этот раз я проснулась от того, что мне холодно и щекотно одновременно.

Открыла глаза и не сразу поняла, где кончается сон и вступает в права реальность. Подперев кулаком буйну голову, Мирон сидел на полу у кровати и пестрым птичьем пером водил по моей озябшей голой лодыжке. Лицо у Мирона было задумчиво-отрешенное, без намека на вожделение и всякие пошлости, поэтому я не стала громко возмущаться, а просто сменила позу и поправила одеяло.

– Думала, ты ночью уедешь.

– Обнаружилось с полсотни проблем, но решать их придется тебе в мое отсутствие.

– А что такое? – одной рукой я терла глаза, другой пыталась хоть немного волосы прибрать, смущаясь своего растрепанного вида.

Но Мирон уже пристально вглядывался в окно, ведущее на пустую улицу. Кажется, там, на тщательно выкошенной лужайке собралась какая-то мелюзга, трудно рассмотреть детали в рассветном сумраке.

Неужели опять посуда бунтует или Желтый таз лекции читает о мере всех вещей в условиях магического реализма?

Последнее время мы душа в душу жили: человеческая с алюминиевой и деревянной вполне могут найти компромисс на бытовом уровне.

– Оставляю твердое задание… – начал Мирон.

– А у тебя мягких и не бывает! – перебила я, оценивая риск покинуть постель, не задев его широченных плеч, прикрытых черной футболкой. Увы, плохо рассчитала траекторию и скорость ответной реакции.

– Зарядкой после будешь заниматься, – процедил Мирон, перехватывая меня на лету. – Теперь сиди смирно и слушай: книжки собрать и вернуть на место, поселок не покидать, в подполье без меня не лезть и на чердаки в пустых домах не забираться.

– Всего-то? – я шмыгнула носом, делая вид, что разглядываю рисунок на его футболке – оскаленная волчья морда и надпись наискосок: «Бей первым!» Пацанство какое-то.

– К реке не спускаться и с Ульяной… – он замялся, сдвинув брови, – ты здесь только мои поручения выполняешь, Даш. Она тебе указывать не может. Усвоила?

– Ага! Я ведь только твоя Золушка, – хотела съязвить, но неожиданно ему угодила.

Мирон самодовольно улыбнулся и по-хозяйски расправил примятый подол моей ночнушки, задержав ладонь там, где заканчивалась узенькая полоска кружева.

– Решу этот вопрос окончательно и сразу назад. Мы заслужили небольшой отпуск.

– А ты не слишком торопишься со свадьбой?

Я грубовато спросила, с вызовом, просто не знала, как еще умерить пыл его ладоней, изучающих мои голые ноги.

Пресекая короткий протест, Мирон стащил меня вниз и уложил поверх себя, лишив возможности брыкаться в крепком захвате.

– Если я что-то задумал, то иду до конца. А теперь у нас одна дорога.

– В светлое будущее с чертями в подполье? Это насилие и произвол! – прошипела я, активно ерзая спиной по его напрягшемуся животу.

– Нет, я хочу тебя защитить. Ты чистая, доверчивая, такие, как Демид тебя сломают в нашем зверинце.

– А ты уже сейчас слишком давишь…

Он расслабил мускулы, позволил мне пошевелиться, и рассудив, что дергаться нет смысла, я попробовала принять более удобное положение. Мне кое-что мешало и даже краска в лицо бросилась, едва поняла какой животрепещущий отклик у него вызывают мои движения.

– Наверно, свадьбы я не дождусь, – вздохнул он. – Доведешь до ручки.

– Сам виноват. Можно я встану и оденусь нормально? Зачем разбудил ни свет ни заря? Передал бы свои твердые задания через эмалированных друзей.

– Ну что ты ворчишь с утра! Я видеть тебя хотел, – примирительно сказал, почти оправдывался.

– И главное – трогать!

– Тебе совсем неприятно? Вот нисколечко? Только давай уже честно, Даш. Мы взрослые люди.

– Да, взрослые… – вяло ответила я. – И раньше нам нравилось обниматься с другими. И даже были разговоры о любви. Планы строили – всерьез и надолго… Может, для тебя это ерунда, ты – мужчина, тебе можно хоть сотню интрижек заводить. А я боюсь истратиться, понимаешь? Я боюсь что-то очень ценное в себе потерять. Ту самую чистоту и доверчивость, как ты красиво сказал. С каждой пустой мечтой их все меньше, а я так не хочу. И обстоятельства не самые подходящие, согласись. Я тут проездом.

– А зачем ждать каких-то обстоятельств? – в голосе Мирона мне почудилось нетерпеливое раздражение.

Похоже, все сказанное мной он мимо ушей пропустил, зацепившись за последнюю фразу. Хотела достучаться до ума и сердца – напрасно тратила слова.

– Конечно, зачем ждать, если можно сразу в койку и задрать подол! Кто я для тебя? Стоит ли вообще церемониться?

– Дашка, кончай заводить! – вполголоса рявкнул он, скидывая меня на пол с колен.

– Я к тебе не лезу, ты сам начал… – всхлипнула я.

Тогда Мирон посадил меня на кровать и укутал одеялом почти до подбородка.

– Сам-то сам, но ты тоже участвуешь, не отпирайся. Ты даже пахнешь иначе, когда я к тебе прикасаюсь. У тебя глазенки горят и губы делаются такие сладенькие, что невозможно удержаться. Я не хочу знать про твоих других, а про себя расскажу. У меня была жена – веселушка молоденькая, пока я мотался по работе, спуталась с начальником и после катастрофы перебралась с ним в центр. Это мне потом уже передали, я застрял в лесу – сильно обгорел, боль адская, уколы закончились. Антип за помощью убежал, а я мог только тихонечко выть и грызть землю. Думал, уже не вернутся за мной, как бы скорее сдохнуть. А вот не позволили.

– Значит, все же нашли, – подсказала я.

– Не те, на кого рассчитывал, – он стукнул себя кулаком в грудь, прямо в налитый кровью волчий глаз на футболке. – Ладно, хватит болтать и целоваться на дорожку тоже не стоит, иначе мне долго от тебя не уйти. Держись тут, цыпленок. Увидимся через пару дней. Хочешь серьезно – будет серьезно.

Он в два широких шага добрался до кухни и там что-то ободряющее мягко сказал бабе Доре. А я, путаясь в одеяле, подкралась к окну, чтобы как следует наглядеться. Я уже начала скучать и ждать его из города, мне хотелось дослушать историю, в которой замешаны волки.

* * *

Выполнить задание Мирона оказалось непросто. Книги из библиотеки разлетелись по всему поселку, в руки не давались, перепархивали с места на место и откровенно дурачили меня, а то и пугали.

Одни издавали трубные звуки или нежную мелодию скрипки, стоило мне подобраться ближе, другие нарочно открывались на сцене битвы и лязгали железом, разнося по улице едкий запах гари.

Светская беседа на чужом языке и звон бокалов помогали обнаружить в пустом курятнике произведение Ремарка, задорные детские голоса наводили на след повестей Крапивина в развилке тополиный ветвей.

Рассказы Паустовского пахли земляникой, теплым хлебом и дымом костра, Грин будоражил морской свежестью и спелыми фруктами под надраенной палубой, а Чехов ароматами женского парфюма и сигарет, сквозь которые пробивался едва уловимый дух сырой овчины и кислого молока.

Желтый таз вызвался помочь и до обеда со своей командой переловил всех беглецов, включая поэтические сборники и путеводители. Я водрузила книги на соседскую тачку и отвезла в библиотеку, наказав попугаю их стеречь, пока хожу за водой.

Мыть окна мне помогали две мартышки, неизвестно откуда взявшиеся. Безо всякого поручения они полили засохшие кактусы на окнах и унылую диффенбахию в пластиковой таре из-под краски.

– Проснись, растение, пришел сезон дождей! – патетически воскликнула я.

Вряд ли можно спасти, реанимация запоздала на пару месяцев. И почему еще вчера не заметила экзотический цветок – глаза разбежались на книжное изобилие. Но как сюда попало это зверье?

Нахохлившаяся сова мирно дремала под потолком рядом с летучей мышью и портретом солидной дамы. Я долго вглядывалась в розовое надменное лицо, но так и не узнала писательницу, может, кто-то из современниц Мирона успела стать прижизненным классиком.

Когда в книгоубежище стало чисто, а шаловливые экспонаты заняли свои места на полках, я стала подумывать об обеденном перерыве. Словно в ответ на мои запросы явился к нам нежданный посетитель. Ульяна расстелила на столе полотенце, поверх него бумажную салфетку и выложила из пакета кусок пирога.

– Угощайся! С молодой картошкой и зеленым луком. Вкусно, я пробовала.

– Спасибо. Я уже хотела домой идти, но в таком случае перекушу здесь и закончу с уборкой. А ты случайно не знаешь, как в библиотеку птицы попали?

Ульяна двумя пальцами сняла со стула журнал, бросила в коробку у двери и уселась на его место. Видимо, готовилась к долгому разговору.

– Здесь неподалеку работала большая оранжерея с тропическими растениями. Проводили экскурсии, продавали цветы. Когда люди исчезли, обитатели расползлись по району. Долго ты тут собралась копаться? Может, на сегодня довольно, прогуляемся к лесу?

– Я… да… устала немного. Суета.

– Мирон строжайше запретил? – понимающе усмехнулась Ульяна.

– И Мирон тоже.

Я отломила хрустящую подгорелую корочку с пирога и скоро добралась до начинки. Картошка выглядела соблазнительно, но под насмешливым взглядом гостьи кусок в горло не лез.

– Да ты ешь, не стесняйся! Не отравлено. Успокойся, Даш, не собираюсь тебе сильно вредить, твоя доля так не завидная. Уж я-то знаю…

– Поясни, пожалуйста, – от нарастающей неприязни у меня пропал аппетит и возникло жгучее желание, чтобы Мирон как можно быстрее вернулся.

Два дня наедине с Ульяной изрядно потреплют нервы, – я хочу мира, но готовлюсь к холодной войне.

Для начала надо четко обозначить свою позицию.

– Я не забирала у тебя Мирона, я здесь не по своей воле.

– Но, похоже, передумала искать пути домой, – обвиняющим тоном сказала Ульяна.

– А как их искать? – я едва сдерживалась, чтобы не заорать на весь зал, но тогда распугаю зверюшек и диффенбахия зачахнет окончательно. – Кругом леса, мне до Демида не добраться, а будет ли он помогать, тоже нет уверенности. Тут каждый сам за себя по закону джунглей.

– Да брось! Даже в каменном веке народ собирался в кучи, так легче выживать.

– И какую стаю мне выбрать? – с вызовом спросила я.

Ульяна скорчила гримасу брезгливого недоумения.

– Конечно, в твоих интересах добраться до точки пересечения времен, дорожка проторена.

– Значит, опять к Демиду? Он же чудовище по твоим словам, может, я теперь его боюсь.

– А других шансов вернуться к мамочке у тебя нет, – злорадно ухмыльнулась Ульяна. – Если останешься с Мироном, после первого секса с ним в тебе начнут проявляться черты звериной сущности. Что, впервые слышишь? Ах, он забыл предупредить! Я не удивлена, ему давно хочется попробовать свеженькую…

– Люблю сказки, но зачем так противно врать? – пролепетала я.

– Когда убедишься, будет поздно плакать и проситься назад. Мирон уже показывал тебе цепь?

– Это ритуал знакомства с Лобью, насколько я поняла. Ты тоже его проходила?

Держалась я бодро, но тот факт, что она знает про эпизод с собачьей будкой неприятно поразил.

– Челюсти сводит от твоей незамутненной глупости! – Ульяна вскочила со стула и, насвистывая, стала бесцельно бродить между стеллажами.

– А поверить придется, Дашенька… Придется поверить моим словам – хочешь или не хочешь, деваться некуда.

Слушая ее рокочущий голос у дальней стены, я хотела выглядеть уверенней, скрыть невольную дрожь в руках и потому начала переставлять книги на ближайшей полке, попутно собирая мысли в стройные ряды.

«Кухня народов мира» источала пряный запах горячего плова с кинзой и чесноком. Соседняя «Тайна цветов» благоухала розами, и я сразу вспомнила аллею из шиповника в родном городе. В одном Ульяна права. Мне нужно вернуться. Мне не место в их странном мире, хотя почти привыкла и освоилась.

– Где ты? Давай нормально поговорим… Ульян!

Попугай вдруг бессвязно что-то забормотал, раскачиваясь на своем дубовом насесте, тревожно захлопал крыльями, и маленькие обезьянки подняли галдеж, замахали паучьими лапками, словно предупреждая об опасности. И книжки затрепетали страничками, издавая флюиды разворошенного муравейника.

Я вышла в коридорчик между стеллажами, и ноги подкосились, пришлось ухватиться за стальную опору полок. Напротив меня стоял настоящий волк пепельного окраса с торчащими острыми ушами и полуоткрытой пастью, из которой набок свисал красный язык.

– Нет… так нельзя… не бывает взаправду. Это шутка дурацкая, розыгрыш.

Зверь согнулся в утробном смехе-рычании, блеснул зеленоватыми глазами, и я поняла, что передо мной волчица с человеческим разумом под густым подшерстком на лбу. Хитрая, злобная, беспощадная. Ей даже не нужно физически ранить меня крупными сахарными клыками, я уже готова уступить позиции.

Какие бы чувства не будил во мне Мирон Петрович, превращаться в подобное существо и бегать с ним по ночным лесам я не имею желания. Не вижу ни одной серьезной причины соглашаться на эту чудовищную метаморфозу, вероятно, еще и болезненную. А ведь он может заставить и подчинить. Он все может…

Осторожно пятясь к дверям, я прошептала:

– Тебе нужно избавиться от меня, так помоги уйти.

Я боялась повернуться спиной к волчице, но запнулась на пороге и на мгновение отвела взгляд, а когда снова уставилась в проем между стеллажами, там на полу, запрокинув за голову обе руки, лежала голая Ульяна. Ее длинное, гибкое, загорелое тело вызвало у меня прилив отвращения и облегчения одновременно.

– На улице буду ждать, – пробормотала я и выскочила во двор.

Скоро мы уже вместе торопливо шагали к реке, и, задыхаясь от быстрого шага, я донимала Ульяну вопросами.

– Ты ведь должна меня охранять, что Мирон скажет, если вдруг исчезну? За себя не боишься?

– Выкручусь! – процедила она.

– Может, было проще отравить? Или ты камень приготовила у реки? Чтобы сразу на дно…

Ульяна резко остановилась, сцапала меня за ворот, но я оттолкнула ее и огляделась в поисках любого средства самообороны. Мне ни разу в жизни не приходилось вот так по животному себя защищать, да еще от своей ровесницы.

Ульяна пару секунд испытующе глазела на меня в боевой стойке, а потом грустно улыбнулась.

– Будем драться, как последние сучки из-за мужика? Силы не равны, а уж опыт и подавно. Это низко, по-моему. Как считаешь?

– Не знаю, как ты, а я просто хочу отсюда живой выбраться, – жалобно промямлила я.

– Оу! Так я же не против. Лодка на берегу готова. Я даже походный рюкзачок тебе собрала на дорожку.

– Но ведь ты Мирона подведешь, получается, ты предательница? Нарушишь планы своего командира ради иллюзии, что он вернется к тебе?

– Не твое дело, дрянь! Будешь меня учить… (ругательство). Ты не фига не разбираешься в ситуации. Просто исчезни. Всем будет проще.

– Проводишь? Я же маршрут не знаю, куда плыть?

– Река сама принесет, расслабься. Я даю тебе шанс, ясно? Не благодари. Я считаю, у каждой живой твари должен быть шанс спасти свою шкуру, вот и постарайся его не профукать. Чего застыла? Топай за мной, пока не взяла за шкирку, как слепого котенка.

Грубость всегда лишала меня способности трезво мыслить, обезоруживала и приводила в смятение. Вариант с лодкой казался не самым худшим выходом из конфликта. Может, действительно – это мой шанс вернуться в свой время.

Только за Мирона было обидно, пригрел на груди змею – доверил меня Ульяне, рассчитывает на ее преданность. А еще разбирается в людях! Вряд ли Эрнесто Че Гевара страдал от своей наивности, говорят, был человеком умным и проницательным. Очень амбициозный лидер, хотел во всем мире зажечь костры революции, но крестьяне за ним не пошли, и финал его был печален – пленен боливийским спецназом и расстрелян как мятежник.

Мирон тоже доиграется…

Зато с Ульяной все ясно – боится получить в стаю соперницу за внимание альфа-самца. Но я не хочу превращаться в волчицу, у меня другие планы на будущее.

Единственное весло несколько раз опускается в воду, потом бросаю его на дно лодки и просто держусь за борта, все равно не получается править как следует.

В ушах свищет ветер и колоколом гудит прощальный возглас Ульяны:

– Э-ге-ей! Не скроет вода, так лес возьме-ет! А если не лес, так первая же заброшка… Улюлю-лю-лю-лю!

Она еще что-то победно кричала, прыгая на берегу, а мне хотелось зажмуриться и заткнуть уши. Потом в голову пришла мысль, что днище дырявое, а плаваю я неважно. И вообще, какого лешего я полезла в это корыто? Нет, правильно сделала, Ульяна рехнулась, могла меня искусать и закопать в лесочке.

На правом берегу у самого потока стоял человек в рубахе с подвернутыми рукавами. Что-то шарил в высокой траве, потом подтянул к животу плетеную корзину-ловушку.

Узнав Платона, я попыталась крикнуть, но из горла вырвалось сипение, а когда откашлялась, лодка уже миновала его рыбный склад. Надеюсь, он все же заметил меня и сообщит Мирону нужное направление. Подсознательно я хотела оправдаться в нечаянном побеге, пока тело сотрясал адреналин и речные струи, направляющие просмоленный деревянный ящик дальше по течению Исети.

«Лучше лежать на дне, чем бегать в звериной шкуре? Никто не ставил меня перед таким жестким выбором, я бы, конечно, взяла время подумать, но у меня не было и лишней минуты…»