Пленники ада

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Черт возьми! — споткнулся полицейский о ступеньку и, держась за перила лестницы, проследовал наверх.

Маленькая причердачная комнатка встретила его хаосом разбросанной по полу бумаги, рваных книг и стеклянных осколков. На стене висела картина, изображающая спиритический сеанс доктора Фауста. В помещении никого не было. Окно, заключенное в пентаграмму, выводило в другую каморку, переоборудованную в лабораторию.

Полицейский прильнул к стеклу и попятился назад: четыре гниющих трупа уставились на него, оскалив зубы.

— О, Господи, — вымолвил он, доставая из кобуры пистолет. Подойдя к двери, он прислушался: все было тихо.

Ударом ноги он распахнул ее и влетел в комнату, наводя на все углы ствол пистолета. Пусто. Только мертвецы не отрывали от него засиженных мухами глаз.

Полицейский опустил пистолет, но все же не убрал его в кобуру. Он брезгливо смотрел на квадратный деревянный столб, стоящий посреди окровавленного матраса. Из него выглядывали монстры, которые не могут присниться и в кошмарном сне: человеческая голова с перекошенным ртом; ребенок с зашитым ртом, держащий в руках иголку с ниткой; лицо, щеки которого проткнуты стальной проволокой; клоун, растянувший губы в жуткой улыбке. Все было здесь — вся горечь греха отразилась в этих формах и чертах, создав действительно чудовищные образы.

— О, Бог мой! — прошептал полицейский, безвольно опускаясь на покрытый пятнами крови матрас.

К нему повернулась голова, рассеченная на ровные клетки с забитыми в пересечения гвоздями.

Полицейский хотел выстрелить, но не смог поднять руку и спустить курок от налившейся на его тело тяжести.

Голова засмеялась, высунув наружу обложенный язык, и произнесла диким гулким голосом, словно клинком прорезая мозг.

— Что пожелаете, сэр?

Глаза полицейского округлились. Он хотел подняться, но что-то не пускало его, пригвоздив к месту. Вылезшие из матраса кровавые руки обвили его туловище. Он закричал, но жесткие руки продолжали втаскивать его внутрь, не давая возможности спастись. Поверхность матраса стала зыбкой, как болотная трясина, затягивающая его в свои недра. Вот уже только лицо с отчаянно хватающим воздух ртом осталось на поверхности матраса. Через миг оно исчезло в пропасти преисподней. Чудовища у столба захохотали, всколыхнув пространство. Белый налет покрыл их лица, словно пудрой. Он становился все плотнее и плотнее, пока не превратился в каменную глыбу, повторяющую все очертания дьявольских изваяний. Каменный монолит возвышался над матрасом и окружавшими его трупами, вырубленный резцом великого мастера ада, ваятеля судеб и человеческой плоти, имя которого Левиафан — повелитель лабиринта. Лабиринта сознания, желания и разума.