Пляска на плахе. Цена клятвы [СИ]

Глава 5

Эллисдор.

— Значит, их четверо, — заключил Джерт, взяв протянутый Артанной факел. — Ночь будет долгой. Ты ведь дашь мне отгул после такого, командир?

— Не нагулялся, кобель драный? — вагранийка осеклась, вспомнив о присутствии Грегора. Джерт здорово облажался, соблазнив служанку посла, но Сотница не собиралась сдавать своего бойца герцогу. Скандал вряд ли мог способствовать началу плодотворного сотрудничества. — За работу, Медяк.

Они собрались в маленькой зале, некогда служившей местом отдыха для стражи. После кончины лорда Рольфа подземные помещения использовались по назначению все реже. Охрана перебралась наверх, в тепло, да и узников поубавилось: содержать их теперь предпочитали в более удобной тюрьме Нижнего города. Большинство камер ныне использовались в качестве складов.

— Не тяните, мы и так потеряли много времени, — Грегор, не мигая, вглядывался в темный дверной проем. Рядом с герцогом стоял Альдор, вцепившись обеими руками в массивную связку ключей. Артанна зажгла толстую свечу и водрузила ее на пустой стол. Воск ворчливо зашипел, и огонь ярко осветил часть осунувшегося лица женщины.

— Как прикажешь, — сказала она, поднимаясь со скамьи.

Джерт остановил наемницу:

— Я сам. Сначала попробую просто поговорить.

— Мы уже пытались говорить, — раздражился Волдхард. — Это ни к чему не привело.

— Возможно, вы задавали не те вопросы и не на том языке, — учтиво улыбнулся энниец. — Если мои догадки подтвердятся, мы получим нашего отравителя, не заставляя страдать невинных. Вы же хотите избежать лишних жертв?

Грегор утвердительно кивнул.

— Раз у тебя есть план, энниец, действуй. Мне нужен результат, а не болтовня.

Медяк улыбнулся.

— О, вы не представляете, насколько она может быть полезной, — он подмигнул оставшимся и начал спускаться во тьму подземелья. Его мягкие шаги отдавались тихим эхом. Джерт прикоснулся пальцами к выступу в стене и принюхался. — Воняет, как в склепе. Одиночеством и отчаянием. Обожаю.

Проводив Медяка взглядом, Грегор повернулся к Артанне.

— Ты ему доверяешь?

— Разумеется, нет, — фыркнула наемница. — Он же наемник.

— Странно, — смутился Альдор. — Мне казалось, у тебя сложились доверительные отношения с бойцами.

— И держатся они исключительно на своевременной и щедрой оплате. — Вагранийка поежилась от холода и плотнее закуталась в плащ. — Перестань я платить своим бойцам, глядишь, только Веззам да Шрайн останутся, и то ненадолго. Будь спокоен, Альдор. Медяк, хоть и паршивец редкостный, с головой дружит.

Грегор пожал плечами:

— Но как можно держать рядом с собой тех, кому не веришь?

Артанна пристально посмотрела Волдхарду в глаза.

— Возможно, это тебе стоит задуматься, нужно ли доверять всем, кого ты держишь при себе, — ответила она. — Кто знает, вдруг в эту неприятную историю тебя загнала излишняя наивность?

Джерт медленно шагал по мокрым каменным плитам и вспоминал влажные прелести златовласой девы. Ноги обдувал мерзкий сквозняк, а чресла все еще звенели от напряжения. Жаль, что Артанна его прервала: хрупкая служанка латанийского посла могла стать интересным опытом. С вагранийками у него тоже ни разу не случалось, и это было еще одним упущением. Впрочем, к демонам обеих. Пока что.

Джерт воочию увидел, что означал разговор по-хорошему в представлении Грегора Волдхарда — на слугах не осталось живого места. Правитель Хайлигланда не пощадил никого: ни старика, ни двух молодых парней, ни женщину. Вздохнув, энниец пообещал себе не провоцировать герцога на конфликт.

— Интересно, как все это выдерживала Артанна? — задумчиво прошептал он, глядя на первого пленника.

Узник оказался тупым, как пробка. Из его рассказа Джерт сделал вывод, что тот в основном выполнял всякую работу, требовавшую применения грубой силы. Кроме того, этот недалекий детина бывал на кухне нечасто и уж точно не таскал подносы в господские покои. К приготовлению пищи его не подпускали, хотя он всеми правдами и неправдами туда рвался в надежде стащить лишний кусок съестного.

Второй узник был уже в преклонных летах. Его руки сильно тряслись, а маразматичная голова соображала с трудом, и Медяк всерьез сомневался, что старику поручили бы столь ответственное дело, как отравление посла.

Оставались еще двое — юнец и женщина. Насчет паренька энниец сомневался. В замке он появился относительно недавно, пришел вместе с кучкой батраков. Судя по тому, что рассказал о нем эрцканцлер, мальчишка из шкуры вон лез, чтобы выслужиться и остаться на теплом месте. Едва ли ему хватило бы духу плевать в колодец, из которого он пил вкусную водицу, но проверить стоило всех.

Медяк смог беззвучно отпереть замок и скользнул внутрь камеры. Смесь ароматов фекалий и сырости едва не вышибла из него дух, заставив проклинать излишне чувствительный нос. Джерт прикрепил факел к стене и подошел к скрюченному человечку. Тот выставил вперед руку, защищаясь от непривычно яркого света.

— Видать, тебя тут не особо кормят, — произнес наемник по-эннийски и достал сверток с хлебом и сыром. — Достал для тебя кое-что, пока служанки отвернулись.

Узник округлил ввалившиеся глаза и замотал головой:

— Что?

— Значит, и ты не знаешь языка, — Джерт нахмурился. — Мои надежды начинают стремительно разваливаться.

— Я не понимаю…

— Хлеб жуй, говорю, — наемник перешел на знакомое парню наречие. — Сколько тебя не кормили?

— Два дня как. И били… Гвардейцы били… Герцог бил…

— Изящные манеры в этих местах не в почете, я уже понял, — кивнул энниец. — Давай договоримся: я тебя кормлю и пою, а ты отвечаешь на мои вопросы. Все, что знаешь. Лупить не буду.

Мальчишка согласно ухнул, набивая рот долгожданной едой.

— Не налегай ты так, потом кишки крутить начнет, — предостерег Джерт.

— Простите, господин, уж очень жрать хочу, аж гадить нечем.

Медяк покосился в сторону угла, служившего отхожим местом.

— А так и не скажешь. Ладно, малец, расскажи, как тебя зовут, и как давно ты в замке.

— Ройко я, из Кроддена.

— Это где?

— В Спорных землях, потому и ушел оттуда. Деревушка у нас была небольшая, один налет — и все, сгорела. — Ройко запихнул в рот кусок сыра и, почти не прожевав, проглотил. — Вот и пошли мы на юг, чтобы батрачить или в войско вступить. Так добрались до Эллисдора, здесь и остались.

— Но ты, как я вижу, не в войске.

— Угу, — жуя, кивнул парнишка. — Покамест в замке были, я слонялся по двору, помогал девкам-служанкам. Ну, то ведра дотащить, то овса коням насыпать, то репу почистить. Все по мелочи. Да и пригодился как-то. Я б остался, да вот уже и не знаю, что теперь со мной будет. Может вообще повесят. Знавать бы только, за что.

— Если поможешь мне, попрошу не вешать. Но чур без вранья, — прошептал Джерт, протягивая узнику мех с водой.

Мальчишка с остервенением припал к горлышку, драгоценные капли воды стекали по подбородку. Утолив жажду, он вытер рот тыльной стороной ладони, еще сильнее размазав грязь по чумазому лицу.

— Вот это я понимаю! Спрашивай, добрый человек.

Джерт криво усмехнулся. Интересно, кем бы его назвал этот малец, узнай он об истории с лекарем из Гивоя?

— Расскажи, что ты видел и где был в вечер, когда отравили посла.

— Я уже говорил герцогу, — вздохнул Ройко. — Помогал на кухне, таскал ведра из колодца, вроде дрова носил и растапливал печь, ощипывал куропаток. Меня еще кухарка гоняла, что-де медленно с ними вожусь.

Джерт внимательно посмотрел на мальчишку.

— Давай-ка поподробнее. Кому ты отдал птицу, когда ощипал?

— А я и не отдавал — у меня отобрали, — пожал плечами узник. — Инья сказала, что доделает, а меня отправила в погреб за разносолами. Барон любит ими закусывать.

— То есть куропаток ты отдал Инье.

— Ага.

— И больше ты их не видел?

— Неа, — замотал головой юнец. — Можно мне еще хлеба?

Наемник отломил щедрый кусок и протянул мальчишке:

— Бери, заслужил. Расскажи об Инье.

— Да я мало что сказать могу, не особо мы с ней ладили, — сник Ройко. — Гоняла она меня туда-сюда и покрикивала за нерасторопность. Но в тот день была добрая, сама предложила с этими птичками, будь они неладны, закончить.

— Почему ты не рассказал об этом герцогу?

— Не успел. Он мне так врезал, что я потерял сознание. Когда очухался, уже никого не было. Потом пришел стражник. Сказал, допросят позже.

Получалось, до самого интересного лорд Грегор так и не добрался. А ведь эта Инья как раз оказалась последней заключенной, ожидавшей его визита в соседней камере.

— Давно Инья при замке? — спросил Джерт.

— Пару месяцев точно. Примерно вместе со мной появилась, но пришла с юга. То ли из Гацоны, то ли из Гивоя. Точно южанка — вечно зябнет и кутается. Говорит, холодно ей в этих краях. Но дело знает хорошо, с половником ловко управляется. Вот бы ее похлебки сейчас плошку…

Джерт и сам бы отдал многое, чтобы согреться горячей едой. От холода не спасал даже одолженный у Артанны шерстяной плащ. При мысли о дымящемся наваристом супце свело живот. Отогнав эти мысли, Джерт вернулся к разговору.

— Кутается, говоришь?

— Ага, постоянно в шарфе ходит — шею заматывает. А ведь это… как говорится… непрактично! На кухне ведь пар валит — у меня вон рожа постоянно красная. Я даже как-то посоветовал Инье тряпку-то эту снимать, чтоб ненароком не размоталась. А она как гаркнет, чтоб я шел подальше со своими советами. В общем, не сложилось у нас. А так — баба как баба. Волосы, правда, красивые. Длинные, черные, блестящие. Коса толщиной с твой кулак!

— Значит, прячет шею, — задумался Джерт.

— Ее самую. Может больная, али шрам какой, — предположил узник.

Энниец поднялся на ноги и отряхнулся.

— Кажется, это все, что мне требовалось знать. Спасибо, Ройко, ты мне очень помог.

Он взял в руки факел и приоткрыл дверь, затем помедлил пару мгновений и бросил парню оставшийся хлеб.

— Нравишься ты мне, мозгляк. Постарайся не помереть, пока мы тут разбираемся.

— Уж постараюсь, добрый человек, — невнятно промямлил паренек, снова набивая рот мякишем. — Жить-то охота.

Джерт вышел из камеры, тихо запер дверь и замер, обдумывая услышанное от Ройко.

Барон Альдор, следовало отдать ему должное, оказался либо везучим, либо не таким уж идиотом, раз умудрился схватить Инью и закрыть в подземелье от греха подальше. Загадочная служанка наиболее удачно вписывалась в картину: одиночка, чужестранка, прятала шею, была допущена к самой кухне. Более того, в тот вечер именно она отчего-то решила заняться посольским ужином.

И прятала шею.

Это лишь подтверждало догадку и наводило на размышления. А думать Джерт любил.

Ни герцог, ни его помощники не имели ни малейшего понятия о яде, с которым им пришлось столкнуться. Монах оказался прытким — опознал и среагировал быстро, чем спас латанийке жизнь. К божьему человеку у Джерта тоже были вопросы. К примеру, что он забыл в Эннии? Взаимная неприязнь церковников и эннийцев была широко известна. Если этот брат Аристид был простым проповедником, каким усиленно хотел казаться, то где и зачем так хорошо изучил особенности древней забавы с отравами?

И, разумеется, ни герцог, ни барон не знали, что «Благословение Дринны» редко покидало пределы Эннии. Цена яда оставалась неизменно высокой ввиду феноменальной сложности изготовления и объективной непрактичности. Куда попало не добавишь — вещество проявляло свое присутствие в вине и воде, обладало характерным ароматом, который приходилось заглушать травами и специями. Все эти тонкости со временем превратили «Благословение Дринны» скорее в ритуальное оружие. Им убивали любимых, желая избавить от страданий. К нему прибегали аристократы, жаждавшие безболезненно свести счеты с жизнью. Но политических противников с его помощью не устраняли еще со времен Древней империи. И Джерту было интересно, почему, рассказав правителю Хайлигланда об этом яде, монах умолчал об иных деталях, способных помочь делу. Вряд ли он не был в курсе, если смог так ловко опознать отраву.

В одном Джерт был уверен: тот, кто выбрал в качестве оружия этот яд, имел отношение к высшей эннийской знати. Лишь представители Магистрата и их приближенные могли позволить себе услуги мастеров «Рех Герифас», владевших секретами его изготовления. Сам яд не продавался — продавалась услуга, которую оказывали люди из этого общества. И они никогда не сотрудничали с чужаками.

По всему выходило, что кто-то в Эннии настолько хорошо заплатил «Рех Герифас», что они добрались до самого Хайлигланда. Неслыханное дело.

Пламя факела отбрасывало на поверхность мокрой каменной кладки замысловатые узоры. Джерт аккуратно перебрал ключи и, найдя искомый, тихо отпер массивный замок. Дверь поддалась. Он уже рисковал, попросту сунув нос куда не следовало. И если он окажется прав в своих суждениях, в скором времени Эллисдору станет не до смеха.

Своего рода ирония: то, чего Джерт так старательно избегал, упрямо настигало его даже в этом захолустье. Кто бы мог подумать? Но к тому все и шло.

Инья сидела на полу, прижавшись спиной к покрытой плесенью стене. Глаза женщины были прикрыты, черные волосы спутались, одежда порвана и заляпана кровью, однако обезображенное побоями лицо выражало полное умиротворение — живое подтверждение россказням, что люди из «Рех Герифас» не подвластны боли.

Настало время для маленького блефа.

— Позорный провал, — тихо сказал Джерт по-эннийски, следя за лицом узницы. — Тобой недовольны.

Не открывая глаз, женщина медленно повернула голову в его сторону. Наемник сел на корточки напротив Иньи и поднес к ее лицу факел. Кулаками хайлигландцы работали куда лучше, чем головой.

— Она жива, — продолжил он.

— Работу все равно закончат, — хрипло ответила женщина. — А меня убьют. Таков порядок, я знаю. Ты это сделаешь?

— Не сейчас. Но позже я предоставлю тебе возможность выбрать смерть, которую ты пожелаешь.

— Это не имеет значения, — сдавленно проговорила Инья и зашлась в кашле. — Мне и так скоро конец.

— Всем нам рано или поздно приходит конец.

— Много говоришь.

— О, я только начал. Сними шарф.

— Ты ведь знаешь, что там увидишь, верно? — легкая улыбка тронула опухшее лицо женщины.

— Хочу получше рассмотреть.

Инья повернулась спиной и медленно размотала грязный кусок ткани. Джерт откинул в сторону ее волосы и увидел знакомое клеймо. Слишком знакомое.

— Меня впечатлило, что в этой дыре нашелся человек, способный сообразить, что к чему, — прохрипела Инья. — Если бы не тот монах…

— Ты не могла знать, что он появится, — пожал плечами наемник.

Ее ни в коем случае нельзя было отпускать живой.

— Доволен? — осведомилась она.

— Более чем. Почему именно «Благословение»?

— Приказали подарить легкую и безболезненную смерть. Женщина не должна была страдать.

— Кто приказал?

Вместо ответа Инья снова улыбнулась. Моргнув, она посмотрела на Джерта:

— Раз ты знаешь, кто я, то должен помнить, что мы не выдаем имен.

— А если я очень сильно попрошу?

— Попробуй. Но, боюсь, скоро тебе будет не до меня. Сколько времени прошло со дня отравления?

— Семь дней.

— Солнце уже закатилось?

— Да.

Инья рассмеялась, вскоре ее смех перешел в клокочущий кашель, и она согнулась пополам, ловя ртом воздух.

— Чему радуешься?

Отдышавшись, женщина вытерла губы грязной рукой.

— Дело с самого начала пошло не так. С того самого момента, как в замке появился монах, а барон отказался от еды. Но я больше ничего тебе не скажу.

— И все же я рискну спросить, — горячее дыхание Джерта обожгло шею Иньи. — Давно не пытал людей, но, если придется, брезговать не стану.

Узница снова засмеялась, из груди вышел мерзкий хрип, не суливший ничего хорошего ее обладательнице.

— Пока ты болтаешь здесь со мной, вашего посла снова убивают, — прохрипела она. — Работа будет закончена. Сегодня. Сейчас.

Джерт выругался и вскочил на ноги.

— Давай, беги, — тихо проговорила Инья и отвернулась. — Все равно не успеешь.

Медяк уже ее не слышал. Он бежал изо всех сил. Если у них еще оставалось время, то его было непозволительно мало.

— Быстро наверх! — взревел Джерт, влетев в залу, где его ждали остальные. При подъеме он поскользнулся на отполированном камне и едва не сосчитал челюстью ступеньки. Цена излишней спешки в неподходящей обуви.

— Что стряслось? — встрепенулась Артанна.

— Сегодня снова попытаются убить посла, — запыхавшись, проговорил энниец. — Прямо сейчас! Да шевелитесь вы уже!

Волдхард не проронил ни слова, но в два прыжка оказался рядом с наемником. Несмотря на внушительные габариты, герцог оказался значительно проворнее, чем ожидал Джерт.

— Бегом, — обронил он и взлетел вверх по лестнице. Артанна последовала его примеру и бросилась наверх. Барон отстал и плелся сзади.

— Что происходит, Медяк? — на ходу спросила вагранийка, перепрыгивая через ступеньку.

— Позже.

— Сейчас.

— Дело дрянь. Я все объясню потом, клянусь.

Артанна не стала спорить. Они лихо одолели подъем и, поплутав по лабиринтам, выбрались в общий зал. На ходу Альдор выкрикивал приказы, веля закрыть ворота и никого не выпускать. Грегор столкнулся с какой-то девицей, тащившей корзину с бельем. Барахло разлетелось по полу, Артанна прошлась по тряпкам и даже не обернулась на причитания.

Когда они добрались до герцогского крыла, вагранийка остановила Волдхарда:

— Мы с Медяком идем первыми.

— Но…

— Мы идем впереди, Грегор. Мало тебе посла, так хочешь сам схватить отравленный кинжал под ребро?

— Послушай Артанну, — Альдор положил руку на плечо друга. — Вдруг это ловушка?

Герцог нехотя согласился:

— Делай свою работу. Я буду держаться позади.

Наемница кивнула и повернулась к Джерту:

— Прикрывай.

Энниец еще раз проверил ятаган и присоединился к командиру.

В господском крыле царила тишина. Большие светильники в коридоре, вопреки обыкновению, не горели, и свет исходил лишь от немногочисленных свечей в стенных нишах. Наемники тихо подкрадывались к покоям посла. Джерту подумалось, что сапоги хоть и скользили, все же имели свое преимущество: подошва мягко касалась пола, шаги не издавали ни единого звука. Правда, особого смысла в этом уже не было: окованная металлом обувь Грегора отстукивала ритмичное «дзинь-звяк» и сводила на нет всю конспирацию.

Возле двери лежало тело гвардейца. Артанна наклонилась к трупу и бегло осмотрела рану — убит одним аккуратным ударом кинжала ровно в глазницу. Быстрая смерть, подаренная умелым воином. Джерт тихо присвистнул:

— Не удивительно.

Наемница припала ухом к двери и прислушалась.

— Голоса, — почти беззвучно проговорила она. — Два.

— Времени нет, — Грегор раздраженно оттолкнул Артанну и пинком распахнул дверь.

Вагранийка скривилась, тихо ругнулась и, обнажив клинок, вошла в покои. Медяк извлек из ножен ятаган и последовал за ней. Нервным жестом Сотница вновь приказала Грегору держаться сзади.

Прямо возле порога лежало еще одно тело, на этот раз человека из «Сотни». Труп лежал лицом вниз. Растекшаяся под ним лужа крови еще не успела застыть.

— Свеженький, — констатировал Джерт и направился в гостиную.

Спиной к нему, чуть запрокинув голову, неподвижно сидела обладательница роскошной копны золотых волос. Он учуял аромат ландышей — так же пахла его недавняя любовница. Служанка не шелохнулась, лишь легкий сквозняк трепал выбившиеся из сложной прически волоски. Джерт обошел женщину и сокрушенно покачал головой.

— Мертва? — беззвучно спросила Артанна.

Энниец кивнул и провел пальцем по горлу, демонстрируя причину смерти. Тонкие шелка одежд убитой латанийки обагрились кровью, на шее зияла глубокая рана. Аккуратно сработано, почти изящно. Вполне вписывалось в почерк «Рех Герифас». Лицо служанки застыло в недоумении, остекленевшие глаза так и остались открытыми. С этой латанийской красоткой порезвиться больше не удастся, а жаль. Но даже будучи мертвой, со второй улыбкой на горле, она казалась привлекательной. Медяк тряхнул головой и отогнал эти мысли: не хватало еще, чтобы у него встал на труп. Джерт ласково прикоснулся к лицу латанийки и закрыл ее глаза. Все же прискорбно, что у них так и не получилось довести дело до конца. Медяк глубоко вздохнул.

Грегор остановился перед дверью спальни. Оттуда доносились обрывки торопливой речи монаха.

— Видать, этот ваш боженька и правда бережет своих людей, — хмыкнула Артанна и потянула дверь на себя.

Ввалившись в покои, наемница застыла. Джерт едва успел затормозить, чтобы не врезаться в командира. Позади коротко брякнул железом Грегор.

Брат Аристид заслонял собой кровать посла. В одной руке он держал массивный подсвечник, в другой — свои металлические четки. Лицо божьего человека выражало упрямую сосредоточенность, но страха не было. Артанна невольно задумалась, через что же пришлось пройти этому Аристиду, если его не пугал даже такой враг. На монаха надвигался крепкий мужчина, вооруженный мечом и кинжалом. Услышав шум, он обернулся и на миг замер.

— Простите, что без стука, — широко улыбнулась Артанна. — Но у вас, кажется, тоже проблемы с этикетом.

Убийца неразборчиво выругался.

Медяк что-то крикнул ему по-эннийски, и брови человека удивленно поползли вверх. Грегор дернулся было в его сторону, но был остановлен наемником.

— Тише, ваша светлость. Довольно на сегодня кровопролития.

— Но…

— Все сложнее, чем вы думаете, — мягко сказал Джерт. — Позвольте мне с этим разобраться.

По мере того, как наемник продолжал свой монолог по-эннийски, лезвие меча незваного гостя опускалось все ниже.

— А понятно выражаться нельзя? — раздраженно спросила Артанна.

Медяк и перешел на имперское наречие и обратился к герцогу:

— Этот человек готов сдаться. Готов ведь?

— Готов, — кивнул убийца. — После того, как закончу начатое.

Он резко повернулся к брату Аристиду, и вскинув кинжал, ударил. Не ожидавший такой прыти монах не успел отшатнуться — лезвие клинка легко вошло в его плоть и столь же легко вышло. Божий человек выронил уже бесполезный подсвечник и осел на кровать. Светлая монашеская ряса начала пропитываться кровью.

Грегор взревел и бросился на убийцу. Тот успел поднять меч и отбил первый удар герцогского клинка. Джерт посмотрел на свои ножи и покачал головой — метать было слишком опасно, а ятаган только помешал бы. Артанна поймала его взгляд, что-то проворчала себе под нос и сделала знак оставаться на месте. Брат Аристид сполз на пол, держась за плечо.

Герцог атаковал, но размахнулся по чересчур широкой дуге и задел столик со снадобьями. Склянки со звоном опрокинулись и раскололись, окрасив пол. Убийца сделал ответный выпад, но Грегор блокировал удар и навалился на клинок всем весом. Оба застыли. Артанна бросила меч, тут же подскочила к незваному гостю сзади, обхватила его за шею и воткнула вытащенный из-за пояса кинжал ему в бок.

— Надеюсь, это убедит тебя опустить меч, — прохрипела вагранийка, продолжая сдавливать шею убийцы. Окованный металлом наруч впился в его глотку и болезненно сдавливал кадык.

Враг захрипел и бросил клинок. В следующий момент он получил мощный удар под дых — Грегор бил сильно.

— Он нужен нам живым? — Артанна повернулась к Джерту.

— Не обязательно, — ответил энниец. — Он из «Рех Герифас» и вряд ли сможет сказать больше, чем я или узница Инья.

— А говорил, довольно на сегодня крови, — пожала плечами наемница и отпустила мужчину. Тот грохнулся на колени, прижимая руки к кровоточащему боку.

Волдхард молча вонзил меч в грудь незваного гостя. Убийца упал, затрясся в конвульсиях, хрипя и пуская кровавые пузыри. Еще через мгновение он испустил дух.

Джерт одобрительно хмыкнул, оценив удар.

— Я, пожалуй, постараюсь никогда не злить вашу светлость.

— Брату Аристиду нужна помощь, — проговорил Альдор. — Рана сквозная, в плечо.

— Могло быть и хуже, — прошептал церковник, морщась от боли. — Заживет быстро. Но лучше промыть и перевязать.

— Я пошлю за помощью, — барон поднялся на ноги и обвел взглядом разруху в покоях. — Здесь все равно нужно прибрать.

Монах попытался сесть. Грегор придержал его и подложил подушку под спину.

— Понятия не имею, как вы узнали, но, слава Хранителю, подоспели очень вовремя. Одним подсвечником я бы отбивался недолго, — проговорил церковник.

Герцог нашел упавшие четки и протянул их хозяину.

— Возможно, помогли ваши молитвы. Не забрасывайте это дело, у вас хорошо получается.

Монах улыбнулся, но оскал вышел кривоватым — рана не позволяла строить из себя героя.

— Непременно продолжу, — сказал он.

Артанна вытерла клинок о покрывало и вернула в ножны. Наемница выглядела усталой, но чувствовала себя еще гаже. «Сотня» лишилась очередного бойца в первый же день мирной вахты. Неутешительное начало. Гарт — так его звали. Хороший был мечник. Артанне еще предстояло написать письмо старосте деревни, где жила семья погибшего. Рассказать, что случилось, приложить кошель с серебром — уж сколько наскребет. Она уже начала ненавидеть дурацкую традицию, которую сама же и завела. Но отменить этот обычай не позволяла совесть. Чертова совесть приносила лишь проблемы.

Джерт подошел к командиру.

— Ты жаждешь объяснений, верно? — спросил он.

— Какая проницательность. — У Сотницы адски пересохло во рту, и она озиралась по сторонам в поисках выпивки. — Где-то здесь я видела кувшин с вином.

— Предупреждаю: получится очень долго и с кучей иноземных слов.

— Мы как-нибудь переживем.

— Я могу не рассчитывать на сон сегодня, да?

— Как и я, — вздохнула Артанна. — Тот еще вечерок, да?

Энниец прищурился и широко улыбнулся.

— Пока могу сказать одно — тебе со мной очень повезло.

— А вот этого я пока не готова утверждать, — отрезала вагранийка и обернулась к вернувшемуся Альдору.

Покои заполнились топотом ног, лязгом оружия, встревоженными голосами. В комнате внезапно стало тесно от прибывших слуг и солдат, их кровавые следы перепачкали весь пол. Эрцканцлер отдавал распоряжения, церковники суетились вокруг брата Аристида, Грегор о чем-то разговаривал с капитаном стражи. Тот виновато качал головой и разводил руками. Сотница почти ему сочувствовала.

Артанна увидела на подоконнике кувшин. Молясь о том, чтобы в нем было вино, она протерла краем рубахи металлический кубок и подошла к окну. Она подняла глаза на тот самый витраж, подарок Рольфа и с трудом преодолела желание швырнуть в него чашей, которую крепко стискивала в руках. В Эллисдоре воспоминания преследовали ее на каждом шагу.

Наваждение было развеяно удивленным оханьем, донесшимся из глубины комнаты.

— Очнулась! Посол пришла в себя! — взвизгнул кто-то из слуг.

Грегор, забыв обо всем, бросился к кровати Ириталь.

— Милостивый Гилленай!

Посол медленно моргала и трясла головой, прогоняя затяжной сон. Она попыталась подняться на локтях, но беспомощно рухнула обратно на подушки. Волдхард сгреб ее в охапку и крепко прижимал к себе, что-то шепча. Ириталь оглядела комнату и удивленно вскинула брови.

— Что произошло? — хрипло произнесла она.

— Боюсь, в двух словах и не расскажешь, — улыбнулся Грегор.

— Ну почему же? — ухмыльнулся Джерт. — «Полное дерьмо» вполне подойдет для описания ситуации.

Герцог задержал взгляд на Медяке, подоткнул одеяло Ириталь и поднялся на ноги. Держа руку на перевязи меча, он вплотную подошел к эннийцу.

— Сегодня ты проделал большую работу.

Джерт учтиво поклонился.

— Рад помочь вашей светлости.

— Ты преуспел там, где потерпели неудачу даже мы с бароном. — В глазах Грегора заплясали хорошо знакомые Артанне ледышки, вкрадчивый голос внушал тревогу. — Нашел виновного среди узников, разговорил, выведал тайны. Помог предотвратить очередное покушение — и все за один короткий вечер. Достойно восхищения. Или подозрения.

Энниец прищурил глаза.

— В этом нет ничего удивительного. Я с радостью расскажу, как все получилось.

— Разумеется, расскажешь, — холодно улыбнулся Волдхард. — Тебе будет дана возможность все объяснить. Но не здесь. Увести его в камеру, — приказал он нескольким гвардейцам.

Артанна преградила воинам дорогу, положив руку на меч.

— Стоять, красавцы, — прошипела она. — Что происходит? Грегор!

— Прошу извинить, леди Толл, — герцог повернулся к обескураженной наемнице. — Мне будет спокойнее, если этот человек скоротает время в изоляции, пока мы с ним не поговорим по душам.

Джерта подхватили под руки двое могучих гвардейцев и потащили прочь из комнаты.

— Командир, что за… — орал Медяк, безуспешно цепляясь ногами за порог, но замолчал, получив удар под дых.

Вагранийка подошла к герцогу.

— И правда, Грегор, что ты творишь? — тихо прорычала она. — О таком мы не договаривались!

— Обычная предосторожность. Ты ведь сама говорила, что не доверяешь ему.

— Как и любому другому наемнику. Но это не относится к делу. Медяк спас жизнь послу, а теперь ты бросаешь его в камеру?

— Это не обсуждается! — рявкнул Волдхард. — Никто не говорит, что я буду держать его в тюрьме вечно. Но он точно что-то знает об этих убийцах. И я не хочу, чтобы он начал болтать раньше времени.

Наемница подошла к Грегору и, прижавшись к нему плечом, прошептала на ухо:

— Сегодня из-за тебя я потеряла убитым одного человека, а второго ты отправил в темницу. И это при том, что официально мы так и не оформили нашу сделку. До подписания контракта «Сотня» подчиняется законам Гивоя, но не твоим прихотям, пусть даже ты и герцог. Если с моим человеком что-нибудь случится, пока он будет находиться в твоей темнице, разгребать дерьмо, в которое влез по собственной глупости, будешь без моей помощи. После того, как явишься в суд.

Грегор нервно расхохотался.

— Ты перегибаешь, Артанна. Закон и суд здесь — я.

— Я защищаю своих людей, — Артанна не дрогнула под пристальным взглядом Волдхарда, но инстинктивно сжала эфес меча. — И буду защищать их перед кем бы то ни было.

Герцог отступил на шаг.

— Как и я — своих, — бросил он. — И поэтому Джерт-энниец расскажет мне всё.

Миссолен.

Ихраз влетел в казначейские покои, подняв ветер. Взглянув на брата, Лахель удивленно вскинула черные дуги бровей.

«А ведь обычно он не тревожится по пустякам».

— К чему такая спешка? Отравили колодец во дворе Эклузума? Сожгли флот в Рионе? — не отрывая пера от свитка, задал вопрос Демос.

— Канцлер умер.

Деватон отложил писчие принадлежности и поднял глаза на эннийца.

«Проклятье».

— Когда? — справившись, с собой, наконец, спросил он.

— Около часа назад. Старый Кэйнич принес весть.

— Быстро веди его сюда.

— Нет нужды. Он здесь. — Телохранитель отстранился, пропуская вперед дряхлого старика, выглядевшего немногим моложе, чем сам Ирвинг Аллантайн. Демос поднялся навстречу верному слуге канцлера.

— Соболезную.

— Я пришел не за утешением, ваша светлость. Мне приказано исполнить последнюю волю господина.

— И она касается меня, верно?

— Ну письмо уж точно адресовано вам, — просипел Кэйнич. — Мне было приказано дождаться, пока вы не закончите его читать. Понятия не имею, зачем его покойной светлости это понадобилось, но я буду стоять здесь и ждать.

Руки старика дрожали. Демос принял письмо с печатью в виде трех копий, пронзивших пылающее сердце. Лахель предложила слуге воды, и тот с благодарностью осушил стакан.

«Неужели сейчас пришло время посвятить меня в твою тайну, Ирвинг? Не мог подождать хотя бы до похорон, старая ты перечница?»

Казначей бережно вскрыл печать. Пробежавшись глазами по нескольким строкам, Демос, не отрываясь от чтения, резко приказал по-эннийски:

— Убейте его.

Лахель, оказавшаяся ближе всех к Кэйничу, метнулась к старику, резко пнула его сзади по ногам и поставила на колени. В следующий момент послышался хруст шейных позвонков.

— Спасибо, — холодно произнес Деватон и взглянул на труп со свернутой шеей. — Этот человек должен исчезнуть.

Слуги кивнули и потащили тело в другую комнату. Они не задавали вопросов.

«Впрочем, вряд ли я бы смог им объяснить причину».

Оставшись в одиночестве, он перечитал письмо.

Демос поджег письмо от пламени свечи и бросил на серебряный поднос. Бумага нехотя догорала и упрямо цеплялась за жизнь.

«Почти как я».

Казначей вытащил из-под одежды цепочку с восьмигранным кулоном и снова принялся внимательно его изучать. Он крутил его в руках, проверял крем ногтя на предмет наличия потаенных отверстий и полостей — тщетно. Демос все еще не мог вспомнить, где же видел нечто-подобное. Вздохнув, он тщательно заправил ее обратно за воротник туники.

Эллисдор.

Скользкий и холодный каменный мешок, в который бросили Джерта, не освещался. Воздух в темнице был тяжелым, влажным и вонял гнилью. Эннийца бил озноб. Он лениво отогнал крысу от подноса с остывшей едой — животное обиженно пискнуло и ретировалось в дальний угол камеры.

Из коридора доносился тихий шепот, но Медяк, как ни напрягал слух, не смог понять, кто говорил. Наконец, в замке заворочался ключ, скрипнули дверные петли. Полоса яркого света резанула по привыкшим к мраку глазам. Джерт смог разглядеть только два силуэта, черневшие в проеме.

— Только полчаса, — пробасил незнакомый голос. — Потом они вернутся, и мне влетит. Да и тебя по головке не погладят.

— Поняла. Успею.

Энниец удивился, узнав в говорившей Артанну.

— Я постучу, когда время выйдет.

— Угу, — буркнула наемница и закрыла дверь.

Едва зайдя в камеру, вагранийка инстинктивно дернулась от резкого запаха и кашлянула. Факел в ее руках потрескивал.

— Привет, командир! — усмехнулся наемник. — И ты бить будешь?

— Ну у тебя тут и ароматы.

— Уж извини. — пожал плечами Джерт. — Моей последней пищей была гороховая каша, сама понимаешь.

— О да. После нее у нас в сортирах целый оркестр гастролировал — слышно, поди, было аж из Хрустального чертога. Как ты?

— Жить буду, — тихо проговорил наемник.

Артанна принялась его осматривать, но света не хватало. Одежда эннийца была перепачкана засохшей кровью, на лице красовались несколько синяков и ссадин. Картину довершала рассеченная бровь, но серьезных повреждений на теле Джерта вагранийка не обнаружила.

— Переломы есть?

— Вроде нет. Даже нос целый.

— Вижу, — кивнула Сотница. — Везучий ты сукин сын.

— Пить хочу. Дашь воды?

Артанна отстегнула от пояса мех и подала эннийцу.

— У меня мало времени и много вопросов, дорогой. Если нас застукают, всем будет очень неловко, так что давай в темпе.

— Ты-то как сюда попала? Ко мне никого не пускают.

Вагранийка загадочно улыбнулась.

— Оказывается, не все в этом драном замке до сих пор считают меня предательницей. Кое-кто помог. Сейчас служба в Святилище, а местный народ очень набожен. Удобный момент.

— А ты почему не на проповеди или как это у вас называется?

— Я не следую Пути.

Брови Джерта поползли вверх.

— Я был уверен, что, прожив столько лет в Хайлигланде, ты тоже веришь.

— Было время, когда верила. Но перестала, — по тону Артанны энниец понял, что распространяться о причинах она не намеревалась. — А теперь, если ты позволишь, вопросы буду задавать я.

— Задавай, командир.

Вагранийка бросила на пол грязный плащ и усевшись прямо перед подчиненным, пристально глядя ему в глаза. Судя по виду, она не была настроена шутить.

— У тебя неприятности, Медяк. Большие.

Джерт с усмешкой обвел рукой камеру.

— Да я уже понял.

— Придержи язык, — отрезала женщина. — Поскольку ты в моем отряде, твои проблемы касаются и меня лично. И хотя для Грегора ты никто, меня он знает хорошо. Я постараюсь тебя защитить, если ты дашь мне повод и расскажешь все честно. Но торопись: у герцога буйный нрав, и он с легкостью может отсечь твою симпатичную башку прежде, чем я успею что-либо сделать.

Она была права — Грегор Волдхард не отличался ни терпением, ни рассудительностью. И потому Джерт не стал пререкаться:

— Ну давай пооткровенничаем.

— Что такое «Рех Герифас»? Это каким-то образом связано с отравлением?

Медяк прислонился спиной к мокрой стене и поежился от холода.

— Вот ты и начала задавать правильные вопросы. Соображаешь, командир, — сказал он. — Это старинный культ, сохранившийся в Эннии в крайне извращенном виде со времен Древней империи. Еще во времена многобожия он был чем-то вроде духовной школы, набиравшей в ученики исключительно сирот и обучавшей их искусству смерти. В Древней империи к вопросу отхода в мир иной относились трепетно, и «Рех Герифас» помогали людям совершить переход из одного состояния в другое. Например, выходцы этой школы были палачами, добивали раненых на поле боя и безнадежно больных в лечебницах. Словом, облегчали смерть тем, кто уже точно не мог этого избежать. Служили они пожизненно, давали кучу обетов и в целом были скучными ребятами. Но, как это часто случается, постепенно благие намерения скатились в коммерцию, — Медяк развел руки в стороны и пожал плечами. — Ныне это общество искусных шпионов, наемных убийц и воров. Лучшее в Эннии. Если раньше туда набирали только сирот, то сейчас не брезгуют и рабами. Это все лирика, общеизвестные факты. Но меня кое-что смутило во всей этой заварушке с отравлением и послом.

Артанна не сводила с узника глаз.

— Что именно?

— «Рех Герифас» — спесивые и высокомерные патриоты, убежденные в превосходстве Эннии над другими ошметками Древней империи вроде Бельтеры или Таргоса, и потому работают они только на соотечественников.

— Выходит, заказчик родом из Эннии?

— Похоже на то, — кивнул Джерт. — Раз «Рех Герифас» прислали второго, значит, деньги взяли вперед. И много. Их услуги стоят баснословно дорого.

— Стоит ли нам ждать третьего убийцу?

— Я бы пока не снимал дополнительную охрану, — честно ответил Медяк.

Наемница в сердцах выругалась.

— Почему ты сразу мне не сказал, дубина? Ну почему, а?

— Когда бы я мог успеть? Едва Инья разговорилась, я сразу побежал к вам. Ты сама понимаешь, что любое промедление стоило бы жизни послу.

— Ладно, допустим, — согласилась Артанна. — Ты можешь подтвердить свои слова хоть чем-нибудь? Как проверить, что ты не набрехал с три короба? Доказательства, Медяк. Мне нужны доказательства!

— Женщина в камере. Инья. У нее сзади на шее клеймо. Такие отметины носят все из «Рех Герифас». Плесни мне на руки, командир. Хоть умоюсь.

Артанна достала кусок заранее заготовленного бинта и, смочив его водой, принялась бережно оттирать лицо эннийца от запекшейся крови и грязи.

— Какая забота, — осклабился наемник. — Столько ласки — и все мне.

— Засохни. Ты меня и так раздражаешь, но вида твоей раздувшейся рожи я и вовсе не вынесу.

В дверь тихо постучали, возвещая об истекающем времени. Артанна закончила умывание и снова поднесла факел к лицу Джерта.

— Везучий ты хрен, Медяк. Через неделю будешь как новенький.

— Не совсем везучий, раз оказался здесь.

Вагранийка сунула грязные бинты в карман.

— И все же, Джерт, я пока не могу понять одного.

— Ну?

— Ты слишком хорошо осведомлен об этих «Рех Герифас». Понимаю, что в Эннии они на слуху. Но гильдия-то, судя по твоим рассказам, закрытая. Намек понятен?

В дверь забарабанили настойчивее. Медяк склонил голову.

— Видят боги, рано или поздно это все равно пришлось бы сделать.

Он повернулся к ней спиной и оттянул ворот грязной рубахи, обнажив на шее след от удаленного клейма. Кожу с татуировкой просто грубо срезали, и, насколько Артанна могла судить по состоянию шрамов, очень давно.

— Так ты один из них?

— Уже много лет нет. Я был, как бы правильно выразиться… послушником.

— Ты же говорил, что там пожизненная служба.

Джерт невесело усмехнулся.

— Мне снова повезло.

Дверь вновь сотряслась от череды ожесточенных пинков.

— Пора ретироваться, — Артанна поднялась на ноги и направилась к выходу.

— Эй, командир!

— М?

— Спасибо.

Наемница остановилась возле порога.

— Ты — часть моего отряда, Медяк. А своих людей я берегу.

Когда за ней захлопнулась дверь, Джерт прислонился к стене и закрыл глаза. Он сдержал обещание и честно ответил на все вопросы.

Но не мог рассказать ей всего. Хотел, но не мог.

Альдор ден Граувер болезненно поморщился, наблюдая за Артанной, ставшей причиной очередной вспышки герцогского гнева. Следовало отдать наемнице должное, натиск она выдерживала стойко — должно быть, привыкла за годы жизни подле отца Грегора. Волдхард-младший бушевал, метеля кулаками по столу, и ревел, как медведь. Наконец, ее терпение лопнуло.

— Довольно, Грегор!

— Довольно? — крикнул он. — Ты нарушила мой приказ и пробралась в темницу!

— Все. Надоел, — едва сдерживая ярость, прорычала Артанна. — Напоминаю, что «Сотня» еще не подписала контракт. Это означает, что мои люди находятся здесь добровольно и не связаны обязательствами службы. Ты не имеешь права посягать на их свободу, не согласовав эти действия со мной. Таков закон Хайлигланда и Гивоя. Мой отряд подчиняется только мне и находится под моей же защитой. Моей и только моей. Ты забываешь, что все это время мы несем службу лишь из уважения к памяти твоего отца, — Сотница торопливо шагала по кабинету герцога, шумно топая ногами. — Я теряю людей, терплю твое самодурство и выгляжу идиоткой в глазах своих бойцов, которые не понимают, чего ты от нас хочешь, не заплатив! Ты не имел права заключать моего человека под стражу без моего согласия.

— Она права, — барон понимал, что, встав на сторону Артанны, и сам рисковал попасть под горячую руку, но закон в действительности оказался на стороне вагранийки. Впрочем, Альдор сомневался, что Грегору было дело до закона.

— Я пытаюсь относиться к твоим действиям с пониманием, прекрасно осознавая, насколько тебе тяжело, — взяв себя в руки, продолжила Артанна. — Но, Грегор, это переходит все разумные границы. Я отправилась в камеру Джерта, чтобы понять, чем он может быть полезен в сложившихся обстоятельствах, и энниец меня не разочаровал. Поговори с ним сам, а после — отпусти и передай под мой надзор. Таково мое требование. Научись разговаривать с людьми без грубой силы.

— Ты непочтительна, — прогремел герцог прямо в лицо наемнице. — С чего ты решила, что можешь выдвигать мне требования?

Сотница переглянулась с Альдором и пожала плечами.

— С того, что ты, гордость Ордена, не держишь обещания. Чего же стоят твои клятвы? — она наклонилась к самому его уху. — И не пытайся меня запугать — против своего отца ты все еще щенок. Я не склоняла головы перед Рольфом, хотя служила ему, и не намерена делать этого перед его сыном. Буйный нрав не делает тебе чести: немного людей пойдут за непоследовательным командиром.

— Я не…

— Ты хотел моих советов — вот они. Возьми себя в руки и начни вести себя как герцог. Но для начала поговори с Джертом.

Герцог, все еще сконфуженный сравнением с покойным родителем, кивнул.

— Не сомневайся, сейчас же его допрошу.

— И еще, — добавила Артанна. — Если завтра контракт не будет подписан, «Сотня» уйдет. Мне надоело мариновать своих парней в этом замке.

— Хорошо, — согласился Грегор. — Мы подпишем договор.

Вагранийка сделала молодецкий глоток вина прямо из серебряного кувшина и со всех сил грохнула им по столу.

— Дайте знать, когда будете готовы к предметному разговору.

Она вышла, не попрощавшись. Грегор вытер расплескавшееся по столу вино.

— Не думал, что скажу это, но я и правда по ней скучал, — тихо сказал он.

Отполированные до блеска ежедневным ритуалом вагранийские клинки отражали дневной свет, робко пробивавшийся из-за штор. Внизу рокотали голоса, топали десятки ног, звенела сталь в кузнице, раздавались отголоски боевых песен. Артанна аккуратно положила оружие на стол возле кровати и пригубила бокал кислого вина. В последнее время она предпочитала смешивать его с водой.

Грегору хватило цинизма разместить Сотницу в апартаментах, принадлежавших ей после брака Рольфа и Вивианы. Впрочем, наемница была уверена, что он сделал это не со зла. Возможно, данным жестом герцог пытался расположить ее к себе, демонстрируя, что помнит о месте, которое она некогда занимала в этом замке и жизни его семьи. Однако он совершенно забыл, что место это было скандальным. Или намеренно не хотел помнить — Грегора никогда не интересовали интриги.

Время почти не тронуло эти покои: та же мебель из мореного дерева, те же тяжелые синие занавески. Сохранилась даже посуда. Однако шкафы и полки пустовали: всю скромную библиотеку Артанна перевезла в Гивой. Как ни старались замковые слуги, комната выглядела необжитой, и вагранийка не спешила исправлять положение. Кто знает, что еще мог устроить молодой Волдхард? С появлением «Сотни» Артанна чувствовала себя гораздо уютнее в обществе грубых и веселых вояк, а не пустых стен, даривших лишь нежеланные воспоминания. Ее дом давно был в Гивое.

В дверь постучали.

— Открыто.

Могучая фигура герцога заполнила весь дверной проем. Грегор сделал неуверенный шаг.

— Я пришел извиниться.

Сотница не дала себе труда обернуться.

— Извинения приняты, — только и сказала она. Стычка с Грегором не оскорбила ее, но заставила крепко призадуматься о последствиях их сотрудничества. — Чем обязана?

Волдхард закрыл дверь на засов и, подойдя к столу с остывшим обедом, щедро налил себе вина. Залпом осушив бокал, он с громким стуком поставил его на место. Грегор был бледен и молчалив пуще обычного. Артанна нервно крутила в руках грубо вытесанную трубку и выпускала дым в приоткрытое окно.

— Снова куришь? — наконец спросил герцог.

— И пью. Иначе вообще никогда не сдохну. Это место так и манит пуститься во все тяжкие. Мне здесь плохо, Грегор — все напоминает о том, что давно следует забыть. Выть хочется.

— Я не думал, что ты до сих пор так болезненно переживаешь случившееся.

— Как-нибудь справлюсь, — примирительно улыбнулась женщина. Что бы ни произошло между ними ранее, следовало ответить добротой на дружеский жест. — В конце концов, это только моя война с самой собой. И ничья больше.

— Возможно, за это отец тебя и любил.

— За что?

— За силу духа и честность, от которой порой сводит зубы.

— Что поделать, не всем она по вкусу. Взять хотя бы тебя. Признаться, я думала, что сегодня мы подеремся. Тебе бы нервы подлечить, герцог.

Грегор помрачнел.

— Знаю. Эта история с покушением на Ириталь постоянно выбивает меня из колеи.

— То ли еще будет. Именно поэтому — особенно поэтому — ты должен владеть собой, — Артанна выбила истлевший табак прямо в окно. — Тебе ведь известно, что покушения могут продолжиться?

— Твой человек сказал. Этот Джерт мне очень пригодился. Передай ему мои извинения.

— И не подумаю. — Герцог удивленно взглянул на Сотницу. — Медяк — очень нахальный тип. Надеюсь, он кое-что переосмыслил, пока сидел в камере.

Грегор положил тяжелую ладонь на плечо наемницы.

— Моя гордость сегодня понесла большие потери, но ты оказалась права.

— Забыли, — кивнула наемница и мягко отстранилась. — Что ты намерен делать дальше?

— Альдор подготовил договор о найме «Сотни».

— Наконец-то. А после?

— Я заставлю Дом Деватон ответить за попытку убийства посла Латандаля.

Артанна удивленно вскинула бровь.

— С чего ты взял, что виноваты именно они?

— Кое-что о «Рех Герифас» рассказал брат Аристид — он долгое время путешествовал по Эннии. И та заключенная, Инья. Стараниями твоего эннийца она все же заговорила.

— Не сходится. Даже если так, то Деватоны убрали бы тебя, а не леди Ириталь. Латандаль враждует с Эннией, но при чем здесь империя? Смерть посла не выгодна никому, кроме короля Эйсваля, если он прознал о том, что вы спите вместе.

Грегор опешил. Артанна видела, как с его лица схлынули краски.

— Откуда… Кто тебе сказал?

— Я, по-твоему, слепая идиотка? — усмехнулась наемница. — Это же очевидно. Мне ли, бывшей любовнице твоего отца, не распознать схожие признаки столь знакомой болезни и у сына? Да у тебя на лбу написано!

— Видимо, мне нужно поработать над своим лицом. Если так, то именно я подставил Ириталь под удар.

— Тише, Грегор. Возможно, тебе просто напомнили о том, как мало значит один человек для империи. Даже если этот человек — герцог или возможная императрица. Оставь самобичевание и пока не делай громких заявлений.

— Я не намерен действовать открыто, но напишу Великому наставнику и подробно изложу факты. Надеюсь, его святейшество от меня не отвернется.

Артанна пожала плечами.

— Ты знаешь мое мнение о церковниках, но волен поступать, как считаешь нужным.

— Благодарю за советы, Артанна. Возможно, я так и не научился как следует благодарить людей, но я хочу, чтобы ты знала — твоя помощь неоценима.

— Рада слышать.

— Альдор ждет в канцелярии. Не затягивай с подписанием контракта, — сказал Грегор и вышел, оставив Сотницу наедине с мрачными мыслями.

— Как быстро ты меняешь гнев на милость, — вздохнула она, когда за ним закрылась дверь.

Артанна в очередной раз убедилась, что, согласившись служить этому человеку, лишалась права на ошибку.

Миссолен.

Проходя по нижней галерее, Демос проигнорировал бросившихся к нему канцелярских служащих и спустился по лестнице со всей скоростью, на которую был способен. Шаркали ноги, стучала трость, мелькали узоры на полу — казначей торопился. Проклятая боль в ноге никак не желала его отпускать.

Энриге Гацонский ждал Демоса возле милого фонтанчика, украшавшего небольшой сад в одном из атриумов закрытой части дворца.

«Что случилось с его павлиньей манерой одеваться?»

Вопреки обыкновению наряд гацонца не отличался обилием ярких оттенков. Лишь перстень с кроваво-красным рубином размером с голубиное яйцо украшал изящную бледную руку. Увидев Деватона, Энриге приветливо улыбнулся.

— Рад встрече, лорд Демос.

— Взаимно, ваше величество.

— Прошу, оставьте этикет, — отмахнулся король. — У меня нет времени на титулы и формальности.

«Выходит, ты всерьез чем-то обеспокоен?»

— Как пожелаете.

Люди Ихраза позаботились о том, чтобы разговору не мешали. Собеседники устроились на мраморной скамье, прячась от палящего солнца в тени фруктовых деревьев.

— Итак, чем я могу быть полезен вашему величеству?

Энриге тихо рассмеялся.

— Сразу к делу! Как же мне в вас это нравится, — воодушевленно сказал он и, понизив голос, наклонился к Демосу. — Я хочу попросить об услуге. Личной услуге.

«Так-так…»

— Я весь внимание.

— Вчера вы познакомились с моей блистательной дочерью Витторией.

— Она поразила меня в самое сердце, — ответил казначей. — До сих пор не могу прийти в себя.

«И, что удивительно, я почти не солгал. Будь у меня лицо посимпатичнее да нрав погорячее…»

— Воистину! Дети у меня получаются превосходно, в отличие от всего, что я делаю руками. Хранитель мне свидетель, я не хочу расставаться со своим сокровищем, но мне снова нужно выводить ее в свет. Вы понимаете, к чему я веду?

«Еще бы!»

— Разумеется. Вы говорили, ей двадцать два?

— В следующем месяце исполнится двадцать три года. Еще молода — и уже такая трагичная судьба, — гацонец издал печальный вздох. — Два брака — и оба неудачны. В восемнадцать осталась вдовой, а в двадцать три — разведена.

— Как? Разведена? — притворно возмутился Демос. — Мне казалось, вы заключили прочный союз с маркизом Ульбри. Что же он натворил, раз сам Великий наставник расторг священный союз?

«Уверен — ничего. Просто тебе захотелось продать свое сокровище подороже, не так ли?»

Король перешел на шепот:

— Маркиз был уличен в связи с мужчиной. Мне больно об этом говорить, друг мой… Такой позор! Но лучше я сам поведаю об истинной причине, нежели молва донесет до вас приукрашенные слухи. Ульбри — мужеложец. А ведь я питал большие надежды на их союз с моей дочерью.

«Никого в Гацоне не удивит столь незначительная деталь. Имей ты настоящие виды на маркиза, скандал был бы тихо замят. Тогда зачем ты настоял на разводе?»

Демос сочувственно кивнул.

— Сожалею, ваше величество. Ваша дочь заслуживает лучшей участи.

— Бедняжка несколько лет скрывала это даже от меня, опасаясь гнева и всеобщего порицания. В конце концов мы подняли тревогу, когда устали ждать наследников. В Гацоне молодые супруги стараются удовлетворить ожидания родственников как можно быстрее. А затем, когда тайное стало явным, начались церковные разбирательства, занявшие еще год.

«И теперь, полагаю, маркиза аккуратно усадят гузном на кол. Бедняга».

— Это ужасно, ваше величество. Просто ужасно. К счастью, Великий наставник оказался на вашей стороне.

— Хвала Гилленаю, да. Однако Виттория болезненно пережила эти процедуры, — Энриге выдержал трагическую паузу. — И я так хочу снова сделать ее счастливой.

— И вы полагаете, я могу помочь?

«Интересно, как?»

— О да, ваша светлость. Я осмелюсь просить вас принять мою дочь в качестве официальной гостьи Дома Деватон.

«Внезапно. С чего он взял, что из меня выйдет нянька? Хотя, полагаю, дело в другом. Король держит нос по ветру и понимает, что я оказался основным претендентом на трон».

Демос рассеянно крутил в руках трость, в то время как его мысли были заняты обдумыванием желания короля.

— Понимаю, это неожиданная просьба, ведь подобный акт может быть расценен окружающими как будущий союз наших Домов, — добавил Энриге. — Но, в первую очередь, я хочу, чтобы моя дочь пришла в себя после унижения, не оглядываясь на слухи, которые распускает гацонская знать. В Миссолене ей будет дышаться свободнее.

«Близость к императорскому Дому улучшает цвет лица, верно?»

— И правда, неожиданное предложение, — задумчиво произнес он. — Я польщен вашим доверием.

— Больше мне не на кого положиться, лорд Демос.

«Не на Волдхардов же, с которыми твоя семья вот-вот породнится, в самом-то деле!»

— Я поговорю с матерью.

Энриге просиял.

— Леди Эльтиния была в восторге от этой идеи! Виноват, вчера мы коснулись этого вопроса за партией в ульпу.

«Живая молодая женщина в моем доме. В доме, где уже на протяжении пяти лет не слышали детского смеха. В доме, где балами заправляет молодящаяся старуха. В доме, хозяин которого даже не считает нужным его посещать. Ну еще бы мать не была в восторге от перспективы заполучить в свои лапы богатую гацонскую красавицу».

— Однако считаю своим долгом предупредить вас, что я не смогу уделять должного внимания вашей дочери, — уточнил Демос. — Служение государственным интересам поглотило меня с головой. Впрочем, моя мать с удовольствием возьмет на себя заботы о досуге леди Виттории.

«Шах и мат, мама! Разбирайся с этим сама».

Короля это устроило.

— Да будет так, — он ласково погладил напомаженную бородку. — Для меня имеет значение лишь счастье дочери. Ей будет полезно оказаться в обществе леди Эльтинии, ибо ваша мать — воплощение очарования и лоска. Виттории есть чему поучиться у такой наставницы.

«Выкручивать яйца местной знати? Плести интриги?»

— Уверен, вдовствующая герцогиня будет счастлива представить вашу дочь столичной знати, — ответил казначей.

«А заодно — в очередной раз воткнуть мне шпилю в нежное место. Она никогда не успокоится».

Правитель Гацоны громко хлопнул в ладоши — то был жест, означавший успешное завершение сделки.

— Отлично, лорд Демос. Сообщайте обо всех расходах, связанных с пребыванием моей дочери. Не экономьте: я покрою все издержки, лишь бы она снова улыбалась.

— Приложу все усилия.

— У вас ведь были дети, ваша светлость? До той трагедии…

Демос, позабыв о трости, уставился на носки своих сапог.

— Двое мальчиков, — тихо ответил он.

— И на что бы вы пошли ради них, останься они в живых?

Казначей пристально посмотрел в глаза королю.

— На всё.

— Тогда вы меня понимаете, — Энриге поднялся и разгладил подол туники. — До встречи, лорд Демос. Да пребудет с вами божья милость.

«Еще как понимаю. Но, даю руку на отсечение, тебе глубоко плевать на чувства собственной дочери. Вскоре твой сын женится на Рейнхильде Волдхард, хайлигландке императорских кровей. Почему бы в таком случае не упрочить свое положение, выдав дочь за Деватона? Ты породнишься с обеими сторонами конфликта. Соблазнительный план. Как же тут устоять?»

Эллисдор.

Решение спуститься в Нижний город далось Артанне нелегко. Разрываясь между желанием развеяться и гарантированно безопасным просиживанием штанов в замке, наемница все же выбрала риск. Давящие каменные стены, одни и те же лица, замкнутое пространство и постоянное напряжение обитателей герцогских владений — все это начинало сводить ее с ума.

Нижняя часть Эллисдора представляла собой беспорядочное нагромождение построек различной высоты, хищно ощерившихся черными силуэтами на фоне безлунного неба. Единого архитектурного стиля и плана у старого города не было. Хозяева побогаче предпочитали возводить свои жилища из серого камня, бедняки довольствовались домами из хлипкой древесины. Пожары на этих узких улицах случались часто — совсем как в Гивое и десятке других знакомых ей городов.

Пробираясь через широченную лужу, превратившую темный переулок в пруд с каменными берегами, Артанна внезапно остановилась, услышав знакомую мелодию. Из приоткрытых окон таверны доносились слова старой хайлигландской песни: наемница узнала чистый тенор Белингтора. Осознав, что все еще стояла по щиколотку в воде, Артанна ругнулась и зашагала на звук. Вступив в очередную глубокую лужу, она недовольно зашипела, затем свернула за угол, обошла закрытую лавку пекаря и, наконец, вышла к дверям трактира.

Судя по небрежной вывеске, он носил название: «Кающийся грешник», а хозяин также сдавал комнаты на верхнем этаже. Время от времени к песне и звону посуды присоединялся наигранный звонкий женский смех. Даже в империи церковный запрет на занятие проституцией соблюдался условно, а в постоянно воюющем Хайлигланде на это и вовсе не обращали внимания. Как бы ни были набожны Волдхарды, они понимали, что даже самая возвышенная молитва не опустошит яйца бойца и не наполнит казну. Нет ничего проще, чем обложить бордели налогами, коли блуд неискореним.

Ноги понесли Артанну внутрь. Раз уж представился случай, ей захотелось выпить знаменитой хайлигландской крепкой, да побольше.

Грешников в трактире она насчитала с три десятка, кающихся — ни одного. Нижний этаж был полностью забит предававшимися пороку пьянства горожанами и солдатами, верхний ярус утопал в сизом дыму. Завеса оказалась настолько плотной, что разглядеть ничего выше собственной головы Артанна не смогла. Зал пропах смесью табака, жаркого с мясом, свежего хлеба, пива и знаменитой травяной настойки. Переступив через лужу рвоты на пороге и стараясь держаться в тени, вагранийка подошла к стойке.

Белингтор в окружении изрядно принявших на грудь горожан лениво перебирал струны цистры. Рядом с Черсо сидели две молодые девицы, подобравшиеся поближе, чтобы послушать музыку. Служанка воспользовалась поводом наполнить опустевшую кружку музыканта, чтобы продемонстрировать манящий вырез платья. Гацонец многообещающе улыбнулся и кивнул наверх, намекнув на продолжение вечера в одной из комнат. В какой дыре бы ни оказался Черсо Белингтор, обшарпанный музыкальный инструмент обеспечивал ему всеобщее признание и бесплатную выпивку. Хорошо устроился. Как-то они с Артанной попытались прикинуть, сколько же белингторовых ублюдков развелось на свете к его тридцати годам, но, в очередной раз сбившись со счета, оставили эту затею.

В углу Малыш Шрайн и рыжебородый Дачс резались в карты два-на-два с местными, сопровождая процесс скабрезными шутками и громким хохотом. Играли бодро, ставок до небес не поднимали и, судя по всему, проводили время за картами просто ради удовольствия. Дачс воспринял приказ не нарываться на проблемы буквально и засунул подальше свои шулерские трюки, в противном случае к этому моменту он успел бы обчистить весь зал.

На втором ярусе посвежевший и бодрый Джерт громко декламировал какие-то стихи по-эннийски, размахивая кружкой. На коленях наемника пристроилась молодая женщина в неприлично открытом платье. Шлюха нежно поглаживала его украшенную синяком щеку и звонко смеялась каждой скабрезной шутке.

Несколько служанок с подносами и кувшинами шустро лавировали меж столов остальных «грешников». На пристроившуюся к стойке Артанну никто не обращал внимания.

До тех пор, пока она не сняла капюшон.

Сидевший рядом с наемницей вояка преклонного возраста — с поблекшими глазами, видевшими слишком много за его безрадостную жизнь, — уставился на лицо вагранийки:

— Будь я проклят! Да это же Артанна-предательница!

Разговоры резко стихли. Посетители поворачивали головы в ее сторону, по залу прошел ропот. Вагранийка не отреагировала и молча вернулась к своей кружке.

— Эй, Артанна! — с вызовом крикнул кто-то из зала. — Хоть сейчас открой тайну, сколько герцог платил тебе за ночь?

Наемница молчала. Не следовало поддаваться на провокацию, ибо она знала: ничем хорошим это не закончится ни для них, ни для нее. Пусть выплеснут ненависть, поносят и проклинают — это не изменит прошлого, не вернет погибших, не сотрет воспоминания о той роковой битве. Сделав крепкий глоток настойки, Сотница занялась вытащенной из кармана трубкой.

Один из местных — коренастый мужик с уродливым шрамом на лбу — с шумом встал из-за стола, едва не опрокинув лавку, и подошел к наемнице.

— Да ты, видать, смелая баба, раз сюда приперлась.

— Сама не рвалась. Меня пригасили, — она откинула полу плаща и продемонстрировала брошь с гербом Волдхардов, прилаженную к отвороту куртки. Шрайн и Дачс кидали на нее озабоченные взгляды поверх карт. Белингтор продолжал как ни в чем ни бывало перебирать струны, но, перехватив его взгляд, Артанна поняла, что он внимательно за ней следил. Жестом она приказала своим бойцам не влезать.

Мужик со шрамом не унимался.

— Я был там. Я сражался за него! Эта отметина, — он показал на обезображенное лицо, — твоя работа!

— Не помню, чтобы я тебя ранила, — угрюмо произнесла наемница. — Я вообще мало что помню о той битве.

Она не лгала — время проявило милосердие и спасло рассудок, заволокло воспоминания плотной пеленой, не давало к ним возвращаться. Артанна тысячи раз прокручивала в голове тот день — в Тронке, в Эллисдоре, в Гивое. На протяжении девяти долгих лет память о гибели Лотара и последовавших за ней событиях не отпускала ее, давила, будила совесть. И даже сейчас, своим приездом в Эллисдор, Артанна отдавала тот старый долг.

Хватит.

— Твой отряд должен был провести разведку, Толл! — истерично рявкнул ветеран. — Из-за тебя мы угодили в засаду! В том бою полегли почти все мои друзья!

Сотница в очередной раз пожалела, что вышла из замка.

— Что тебе сказать? Я сожалею, что Эккехард не дождался моего возвращения и погнал твоих друзей прямо в лапы врага, — хрипло произнесла Артанна и выпустила тонкую струйку дыма в потолок. — Тебя утешит, что меня несколько раз чуть не выпотрошили в плену у рундов и оприходовали почти всей ордой в позах и комбинациях, недоступных твоему воображению?

— Ты не смеешь носить этот герб после того, что сделала!

Ветеран замахнулся, но Сотница успела перехватить его руку и больно заломила за спину, прижав нападавшего к стойке.

— Лорду Грегору виднее, — прошипела она ему в ухо.

— Герцогская шлюха!

Рядом с ее головой пролетела глиняная кружка. Артанна увернулась — снаряд разбился о стену с жалобным звоном. Почуяв конфликт, некоторые посетители поспешили ретироваться. Несколько местных повскакивали со своих мест, опрокинув лавки, и двинулись в сторону наемницы.

— Эй, командир! Нам все еще не вмешиваться? — громко спросил Белингтор, ставя на стол кружку.

— Тихо! — Артанна вскинула руку, призывая людей успокоиться. Дымящаяся трубка так и осталась лежать на стойке. — Мне не нужны проблемы.

— Ой ли? — сказал один из местных и вытащил нож. — Интересно, как тебе хватило смелости прийти сюда именно в день встречи ветеранов?

Вагранийка отпустила человека со шрамом, и тот сполз вниз, баюкая вывихнутую руку. Пальцы наемницы барабанили по рукояти ее клинка. Она тянула время, все еще надеясь на благоразумие ветеранов. Но здравый смысл уже покинул взбешенных мужей, оставив вместо себя лишь боль, обиду и жажду мести. Им требовался кто-то, на кого они могли безбоязненно спустить всех собак. Жить с утратой гораздо проще, когда есть кого в ней обвинять. Артанна прекрасно подходила на эту роль.

— Да вы надоели, ей богу, — Медяк ласково снял шлюху с колен, напоследок шлепнув по роскошному заду, и теперь спускался на нижний ярус. — Как-то это не по-мужски нападать целой оравой на одну бабу.

Один из ветеранов зло посмотрел на Джерта и пригрозил ножом:

— Захлопнись, а то и тебе достанется.

— Не убедил, — ухмыльнулся энниец и обнажил ятаган.

— Медяк, помолчи, — приказала Артанна. — Отставить оружие. Всем.

Шрайн засунул клинок обратно в ножны. Черсо отдал цистру в руки одной из служанок и спрятал под столом руки. Артанна знала, что там был кинжал.

— Я понятия не имела, что это за место, и какой сегодня день, — наемница посмотрела на стоявших перед ней мужчин. — Я прошу прощения и сейчас уйду.

— Поздно, предательница, — покачал головой высокий ветеран с крючковатым носом и, выхватив видавший виды длинный нож, пошел на Артанну. — Мы и так ждали почти девять лет. Не уйдешь ты отсюда, уже нет. Многие нас за это поблагодарят.

Сталь взрезала сизый воздух.

— Не вступать в бой! — заорала вагранийка, отбивая удар.

— Да ты рехнулась? Их здесь семеро! — протараторил подлетевший Джерт и встал рядом с командиром, держа клинок наготове. — Я помогу. За мной вроде как должок.

Наемница покосилась на эннийца:

— Я не хочу начинать службу герцогу с кровопролития.

— Не думаю, что, узнав, как все было, он станет тебя обвинять.

В следующий момент Артанна вновь отскочила от выпада носатого ветерана, поднырнула под его руку и со всей силы врезала в кадык. Противник издал хрип и упал.

— И правда, с чего бы ему? — мрачно произнесла она.

То, что произошло дальше, рано или поздно настигало каждую таверну, расположенную в бедняцком квартале любого города. Обнажившие оружие Шрайн, Дачс и Белингтор зашли с флангов. К тому моменту из семерых нападавших на ногах осталось пятеро. Остальные посетители предпочти либо созерцать развернувшуюся драку со второго яруса, либо покинуть ставшее опасным заведение. Некоторые воспользовались для этого открытыми окнами. Грохот падающей мебели, женские визги, ругань на нескольких наречиях, лязг оружия — все смешалось в невыносимо громкую какофонию.

— Не убивать! — орала Артанна.

Комплекция Шрайна привлекла внимание сразу двоих. Первого, полезшего с кулаками, он ловко перебросил через несколько столов. Приземлившись, тот ударился головой об угол массивной скамьи, повалил на себя полку с глиняными горшками и вырубился. Второй попытался зайти сбоку, но был остановлен точным ударом локтя Белингтора в нос. Треснули хрящи, раздался вой. Менестрель развернулся и закончил дело крепким пинком под дых. Дачс отскочил от пары выпадов третьего противника и сделал подсечку. Нападавший потерял равновесие и выронил нож. Шулер отшвырнул оружие ногой и врезал противнику по почкам. Четвертый, даже не годившийся по возрасту в ветераны, проворно угодил не успевшему увернуться Белингтору в челюсть. Черсо издал возмущенный стон и, улучив момент, смачно врезал носом ботинка в пах обидчику. Тот согнулся и с хрипом повалился на пол. Пятого убрала Артанна, присев и всадив острый локоть в открытый бок врага, а затем сломала его нос о свое колено.

Сзади подбежали еще двое, вооруженные длинными ножами. Лезвие одного прочертило длинную неглубокую полосу на лице Медяка. Джерт выругался, резко развернулся и нанес кинжалом удар на уровне плеча — Артанна не заметила, когда он убрал ятаган, но одобрила выбор эннийца. Нападавший отшатнулся назад, оступился на черепках и потерял равновесие. Пинком Медяк заставил его упасть и заехал ногой по лицу.

Второго взял на себя Шрайн и обрушил на его лицо всю мощь своего огромного кулака. Когда все стихло, Артанна медленно посмотрела по сторонам, вышла в центр зала.

— Есть еще желающие оспорить решение герцога? Давайте, ублюдки, выходите! Где же знаменитый звон металла в хайлигландских яйцах? — смерив презрительным взглядом сбившихся в кучу горожан, спросила вагранийка. Как и ожидалось, никто не выразил охоты. Артанна сплюнула на пол и вернула клинок в ножны. — Ссыкуны.

Джерт мягко коснулся плеча командира:

— Выдыхай уже. Все закончилось.

Белингтор осушил до дна кружку и как ни в чем ни бывало взялся наигрывать бодрую мелодию на возвращенной ему в целости цистре. Посетители начали спускаться и занимать места внизу. Служанки вернулись к исполнению своих обязанностей.

Трактирщик невозмутимо уставился на Артанну.

— Платить за дебош кто будет? Гилленай?

— Сколько? — спросила наемница. — В имперских.

— Один деннэ.

— Грабеж.

— Это чтоб твоему отребью не повадно было.

Вагранийка молча достала из кошеля крупную серебряную монету и щелчком отправила ее катиться по стойке к хозяину таверны.

— Раз уж ты содрал с меня плату серебром, тащи выпивку, — устало сказала она. — И пожрать, что осталось. И чистую тряпку, пожалуйста.

Хозяин молча кивнул и, подозвав служку, всучил тому в руки метлу и велел убрать усеянный черепками пол. Артанна устроилась на табуретке возле кухни. Медяк молча сел рядом.

Случившееся едва ли смутило гостей заведения: стычки в нижних кварталах случались то и дело. Шрайн и Дачс, выкинув полезших на рожон за дверь, вернулись к недоигранной партии. Артанна взяла поданную хозяином тряпку и стерла кровь с лица Джерта:

— Ты, мать твою, зачем полез?

— В смысле? — удивился энниец. — Заступился за тебя.

— Я же сказала не ввязываться.

— Извини, что не смог тихо стоять в сторонке, пока тебя убивали.

— Для убийства у них кишка тонка. А вот ты нарушил приказ, — вагранийка нахмурилась. — Я благодарна за помощь, но в следующий раз делай, что говорю. Ясно?

— Так точно, командир! — Джерт ухмыльнулся. — Больше не буду.

Артанна вздохнула и покачала головой.

— Ты неисправим. Ладно, проехали. Выпьешь?

— Только если чего покрепче.

— Действительно, зачем мелочиться? — пожала плечами наемница и, вспомнив о недокуренной трубке, вдохнула пряный дым.

Выпивку принесли быстро. Медяк поднял кружку:

— За хорошую драку!

— Будет тебе, — Сотница сделала щедрый глоток и закусила ломтем вяленого мяса. — Сама виновата. Знала ведь, что ничего хорошего из моей прогулки по городу не выйдет, но понадеялась на везение. Как выяснилось, моя репутация еще хуже, чем я думала.

— Так это правда? Так ты завела войско в западню?

— Нет. Но это уже не имеет значения.

— Разрешишь вопрос, командир?

— Валяй.

— То, что ты сказала… О плене у рундов.

— Про то, что меня чуть не выпотрошили?

— Угу. И отымели всей ордой… Это тоже правда?

— Некоторые предпочитают смерть плену рундов, — вагранийка с наслаждением затянулась. — Могу их понять. Я и сама мечтала о смерти, да мне не дали возможности. Нуд Сталелобый оставил нетронутым только мое лицо. Говорил, у него не будет вставать, если мне испортят физиономию. Больной ублюдок.

— Что он сделал?

— Наносил по шраму каждый день, что я была в плену. Продержали меня там без малого полгода, но затем удалось бежать. Так я и познакомилась с Веззамом. Хватит об этом, Медяк, — Артанна подняла кружку. — Не люблю вспоминать те времена.

— Извини.

Вагранийка с недоверием взглянула на Джерта.

— Что-то ты сегодня прямо шелковый и не язвишь. Не заболел ли часом?

— Веришь-нет, но немного изменил к тебе отношение, — пожал плечами Медяк и отправил в рот кусок мяса.

— Только давай без жалости. Это еще хуже, чем…

— Мне тебя не жаль, нет, — покачал головой энниец. — Просто порадовала твоя реакция на нападки тех парней.

Артанна фыркнула, едва не подавившись выпивкой.

— А что я должна была сделать? Перерезать их всех и тем самым еще больше настроить город против себя и всей «Сотни»? Грегор может позволить себе любые вольности, но для меня это непозволительная роскошь. Я обещала не лезть на рожон. Кстати, об этом. Давно хотела тебя спросить.

— Ну давай, — пробубнил Медяк с набитым ртом. — Раз уж у нас сегодня вечер откровений.

— Почему ты такая язва? Откуда у тебя находятся силы скоморошничать?

Джерт знаком попросил подождать, пока он дожует. Запив проглоченную закуску, он впервые за все время, что они были знакомы, посмотрел на вагранийку с теплотой.

— Ты не первая это отмечаешь, — сказал он. — Знаешь, командир, почти с самого рождения я понял, что моя жизнь будет являть собой непрекращающуюся череду дерьма различной степени мерзости. Так и случилось. Порой этих мерзостей было столько, что я ими захлебывался, а еще чаще выходило так, что я ничего не мог исправить. И драные шутки над всем происходящим — едва ли не единственное, что в конечном итоге помешало мне сойти с ума. Со временем это вошло в привычку, хотя и заметно испортило характер. Или улучшило — это как посмотреть.

— Видать, трагичная судьба тут не у одной меня, — криво усмехнулась наемница.

— Брось, — отмахнулся Медяк. — И никому не говори об этом, а то распугаешь мне всех баб. Они хотят видеть беззаботного весельчака, а не унылого неудачника.

Артанна улыбнулась.

— Так и быть, уговорил. Никому не расскажу об этой страшной тайне. Хотя послушать о твоей эннийской молодости было бы интересно.

Джерт взял трубку из рук наемницы и вдохнул дым.

— Как-нибудь потом, командир, — проговорил он. — Обязательно расскажу, но не сегодня. У меня тоже есть воспоминания, говорить о которых тяжело, и сейчас я не в настроении ворошить прошлое.

— Тогда еще по кружке? — предложила Артанна.

— Очень своевременное предложение, — в глазах Медяка снова заиграли уже знакомые вагранийке хитрые искорки. — Всецело поддерживаю.