По дороге к высокой башне. Часть вторая

Ругон сдержал слово - он больше не стал никого подгонять в пути. Теперь отряд не бежал, а медленно брел среди холмов. Идти с такой скоростью было не трудно. Если в первый день похода, остановившись на привале, мы падали прямо там, где стояли, то сейчас у нас еще оставались силы для того, чтобы тщательно выбрать место для ночлега. Видимо Ругон опасался неожиданного нападения, поэтому старался поберечь людей. Чем дальше отряд забирался в степь, тем беспокойнее он становился. Старик уходил далеко вперед, изучая и прокладывая дорогу. Он даже не возвращался ночевать в лагерь и укладывался там, где его застигала ночь. Мы с оруженосцами всюду следовали за ним. Скоро наши спутники привыкли к тому, что мы ночуем отдельно от всех. Ни я ни Ругон не чувствовали себя оторванными от каравана, потому что многие дворяне, соскучившись по обществу старика приходили к нашему одинокому костру и часто оставались с нами до рассвета.

Днем нам было не до тренировок, а вот вечерами Ругон с удовольствием обучал меня искусству владения мечом. Он был приятно удивлен нашим первым уроком. Из десяти атак я пропустил всего пять. Наверно старик бился со мной не в полную силу, но вида не подавал. Не могу сказать, что я сильно возгордился, когда услышал неожиданную похвалу, но такого результата я сам не ожидал. Признаться, я думал, что вообще не смогу парировать ни одного удара. Не знаю, может быть Ругон втихаря посмеивался надо мной, а может быть действительно время, проведенное на ратной поляне с дядькой Полуном, не прошло для меня даром.

Первый раз со степняками мы столкнулись на пятый день похода. На наше счастье промчавшийся вдалеке небольшой отряд был слишком занят своими делами, поэтому не заметил нас. Чтобы наверняка удостовериться в том, что опасность миновала, Ругон приказал сделать короткую остановку. Ощетинившийся мечами и кинжалами отряд замер в небольшой ложбине, зажатой с двух сторон невысокими холмами. Время шло, а на нас никто не нападал. Наблюдатели показывали, что все спокойно.

- Не лучше ли нам подняться на холм, - спросил один из воинов, - если варвары нападут хорошо бы нам оказаться повыше.

- Будем надеяться, что нас и вправду не заметили, - ответил Ругон.

В этих краях источники воды были наперечет, и каждый путешественник отлично знал, где можно напиться и наполнить походную флягу, поэтому ничего удивительного не было в том, что в следующий раз мы столкнулись с кочевниками возле колодца.

Выбравшись из широкой балки, мы оказались на открытом месте. В отдалении паслись две стреноженные лошади, а совсем рядом стоял небольшой шатер. Кочевники всегда брали с собой несколько длинных шестов, которые можно было установить в любой момент. Если натянуть на них сверху шкуры, то получался надежный дом, в котором можно было переждать непогоду. Именно на такое сооружение мы и наткнулись. Завидев нас, закричала и кинулась прочь какая-то женщина, следом за ней бросились двое детей - девочка лет десяти и мальчишка лет восьми. Они спешили отбежать, как можно дальше и затеряться в высокой траве. Как бы мы не относились к степнякам, но для них мы тоже были врагами. Сейчас находясь на своей земле, они и представить себе не могли, что могут столкнуться нос к носу с жителями долины. Похоже, мы встретились с обычной семьей, путешествующей по своим делам. Мужчина храбро бросился нам навстречу. На нем был старый засаленный халат, кожаные штаны и видавшие виды сапоги. Ни шлема, ни доспехов на чужеземце не было, но он успел выхватить и выставить перед собой тяжелую саблю.

Несколько человек взялись за мечи, но Ругон предостерегающе поднял руку.

- Не троньте его, - сказал он, - одного убьем - целое племя кинется за нами в погоню.

- Если оставить его в живых, то он своих родичей наведет на наш след, - возразил Брагон.

Старик кивнул соглашаясь.

- Все равно не хочу его кровью руки марать, - сказал он, - с ним жена, дети. Тогда уж надо всех убивать.

Дворяне угрюмо молчали. Я со страхом переводил взгляд с одного на другого. Умом я понимал, что Брагон прав, и мы не можем оставлять свидетеля в живых, но все равно у меня в голове не укладывалось, как можно убить ни в чем не повинного человека. Да и не воин оказался перед нами - это сразу было видно. Словно понимая, что сейчас решается его судьба, кочевник стоял не шевелясь, только его рука дрожала от напряжения и поэтому лезвие сабли слегка покачивалось из стороны в сторону.

Мне на глаза попался оруженосец, который держал в руках присланный ханом значок - разрешение на проход через эти земли. Недолго думая я отобрал у него короткое древко и сунул его под нос перепуганному степняку. Кочевник отшатнулся, но не побежал, а только отступил в сторону своего неказистого дома.

- Смотри, - сказал я и еще раз взмахнул значком.

Неожиданно степняк понял, что я ему показываю. Уж не знаю, как он сумел определить, что за символ перед ним - может быть разобрал скрытый от нашего понимания орнамент, но внезапно чужак затрясся, словно в лихорадке, судорожным движением засунул саблю за пояс, ножен у него не было, и склонился перед нами до самой земли.

В отряде нашелся человек, который понимал язык степи. Он расспросил кочевника и узнал от него много интересного. Оказалось, что племена были предупреждены о нашем походе. Местные семьи не собирались ссориться с молодым великим ханом и обещали пропустить нас, но здесь на севере они издревле поддерживали верховную власть, а вот дальше к югу начинались земли воинственных кланов, которые могли и напасть. Если верить чужаку получалось, что еще несколько дней мы могли идти вперед без опаски, а дальше нужно было держать ухо в остро.

Вскоре мы простились с незнакомцем и отправились дальше. Местность начинала меняться. Через какое-то время пологие холмы, которые защищали нас ночами от ветра, а днем от посторонних глаз остались позади. Впереди лежала ровная, как щит степь.

- Хорошо ты придумал с флагом, - сказал мне Ругон, - не хотел я убивать этого дурня. Если бы он саблю не опустил, наши бы его точно прирезали.

- Я не хотел его смерти.

- Не боишься оставлять за спиной свидетеля, - неожиданно спросил старик, - а то вдруг он сейчас помчится к своим и приведет за собой целый отряд?

- А ты?

- Боюсь, - честно признался Ругон.

Несмотря на страхи старого воина ничего плохого с нами не случилось. Случайный знакомый не пустил по нашему следу кровожадных соплеменников, а рыскающие по округе отряды кочевников обошли караван стороной. Вполне возможно причиной стало то, что мы шли через малонаселенные земли и по ночам не зажигали костров. Правда, люди сидели без огня не по своей воле. Впервые мы столкнулись с тем, что не можем приготовить горячую пищу два дня назад. Вокруг не росло ни деревьев, ни кустов, поэтому взять дрова было просто неоткуда. На привалах приходилось есть сухари и вяленое мясо, и пить сырую воду. Вино у нас закончилось на третий день пути. Теперь даже носильщики шли налегке. Запасы, которые мы захватили с собой из Пауса подошли к концу. На наше счастье через две недели похода мы, наконец, вышли к обжитым местам.

Великий хан, как и его отец, был кочевником. Он не любил долго засиживаться на одном месте и в ожидании каравана уже начинал терять терпение. Молодому воину опротивел походный лагерь, его манили бескрайние просторы. К тому же для того, чтобы держать народ в узде правителю приходилось хотя бы раз в год объезжать свои владения, а из-за нас он терял драгоценное время. На самом деле власть хана была не так безгранична, как утверждали его советники. Большинство племен добровольно признавало главенство самого сильного клана, правда и с некоторыми оговорками, но были и те, кто, не считаясь с древними традициями жил своей головой. Вооруженные мятежи случались редко, зато случаев неповиновения было хоть отбавляй. Сила орды была не в безоговорочном подчинении единому вождю, а в общности интересов племен. Всем, кто жил на огромных просторах степей хотелось иметь много серебра, красивых женщин, сильных рабов и дорогого оружия. Оставляя за собой право, жить собственным укладом, ханы готовы были объединиться ради великого дела. Значение имела только богатая добыча, а кого придется ограбить для того, чтобы ее получить им было все равно. От набегов страдало не только наше королевство. Любое ослабевшее или наоборот неожиданно разбогатевшее племя могло подвергнуться нападению. Именно поэтому кочевники старались большую часть жизни проводить в пути, чтобы не стать легкой добычей жадных соседей. В степи не было ни постоянного мира, ни вечной войны.

Наше появление порадовало великого хана. Вынужденное бездействие раздражало его, и он готов был сняться с места в любой момент. Сейчас его удерживали только щедрые обещания владыки. Ради большого выкупа он готов был на многое, но колодцы в лагере обмелели, и корм для коней заканчивался, травы вокруг почти не осталось.

Стойбище было огромным. Мне оно чем-то напомнило военный лагерь, в котором королевская армия ждала начала великой битвы. От множества ярко раскрашенных шатров рябило в глазах. Клан южного ветра не случайно правил степным народом. Великий хан был богат, его воины хорошо вооружены, а лошади красивы и выносливы. Окруженные со всех сторон закованными в тяжелые доспехи стражниками мы оставили слуг и носильщиков за границей лагеря, а сами прошли к палаткам, специально приготовленным для гостей. С удивлением разглядывая вооруженных до зубов солдат, я обратил внимание на то, что большинство надетых на них доспехов было явно выковано в долине. Неужели эти трофеи были получены в бою или в обозах с выкупом лежало не только серебро и драгоценности?

Последние дни похода выдались для меня самыми тяжелыми. В ожидании встречи с владыкой я все больше замыкался в себе. Ругон видел мое состояние и пробовал меня разговорить, но из этого ничего не получилось. Наверно, если бы мы не выпили все вино в первые дни пути я бы не "просыхал" ни на минуту. Монахи часто сравнивали человеческую жизнь с длинной дорогой, которая ведет нас к загробному миру. Там, за чертой, боги решат, чего ты достоин, а пока иди вперед, поднимай сухую пыль носками сапог и думай о бессмертии души. К сожалению, мой жизненный путь должен был закончится не в собственной постели, а в чужом краю среди ярко раскрашенных шатров чужого народа.

На встречу с владыкой меня не взяли. Собственно, из всего отряда в шатер великого хана был приглашен только Ругон и единственный воин, который знал язык кочевников. Пока старик отсутствовал, я всерьез подумывал о том, чтобы разрядить себе в грудь магический жезл. Единственное, что меня удержало от опрометчивого поступка это знание того, что боги не любят самоубийц. Ожидая с минуты на минуту появления владыки, я забился в самый дальний угол палатки и уселся на циновку. Степняки не признавали табуретов и лавок, поэтому весь пол нашего нового дома был заботливо устелен ковриками, сплетенными из травы. Мои спутники после утомительного похода радовались долгожданному отдыху. Казалось, их совсем не волновала многочисленная вражеская армия, расположившаяся снаружи и дикие нравы тех, кто на время предоставил нам пристанище и кров. "Гостеприимные" хозяева не предложили нам ни еды, ни питья, поэтому трудно было понять в каком качестве нас принимает великий хан. Либо мы долгожданные гости, либо всего лишь эскорт для хитрого старика, который купил пленившего его человека рассказами о щедрости правящего дома и богатом выкупе. Я отругал себя за мерзкие мысли и принялся молиться о здоровье понтифика. Не важно, как старик сумел выжить в этом кошмарном месте. Наверно я бы не продержался здесь и пары дней. Занятый чтением молитв я совсем потерял счет времени. Казалось, что Ругон ушел совсем недавно, но вдруг полог нашей палатки откинулся и на пороге появился владыка. Старик шел, с трудом опираясь на длинный посох. Ругон и толмач поддерживали его под руки. При виде понтифика мы встали с циновок. А он обошел всю палатку, радостно улыбаясь, благосклонно кивая в ответ на наши приветствия и стараясь в знак расположения коснуться каждого воина кончиками тонких пальцев.

- Здравствуйте, друзья, - говорил он, раскланиваясь с нами, - я рад, что трудности пути не остановили вас.

Возле меня владыка на мгновение задержался, словно хотел что-то сказать, но только улыбнулся, кивнул и пошел дальше. Когда он отошел к следующему воину я облегченно вздохнул. Старик смотрел мне прямо в лицо. Если бы он меня узнал, то непременно сообщил об этом. Выходит, боги опять самым неожиданным образом позаботились обо мне.

Вечером нам принесли еду. Вина мы не дождались, зато вода была чистая, а пища горячая, что не могло не радовать людей, питавшихся последнее время одним вяленым мясом. Ни ложек, ни вилок нам не дали, поэтому мы ели руками. Кочевые народы добавляли в еду много различных пряных трав, которые обжигали рот и заставляли запивать острые блюда большим количеством воды. Мне понравилось все, чем нас угощали, поэтому я ел за двоих, совершенно не думая о том, что ночью могу "умереть" от жажды.

Владыка очень хотел остаться с нами, но хан не позволил. Он боялся отпускать от себя старика, окончательно не уговорившись с ним о выкупе.

- Утром уходим, - сказал мне Ругон.

- И хорошо, - кивнул я, - хочется поскорей вернуться домой.

- Пойдем, проведаем оруженосцев, - предложил мне старик, - кочевники обещали их накормить, хочу проверить, не обманули ли.

Я с радостью согласился. Лагерь затихал. Ночами в Паусе зажигали фонари, поэтому на некоторых улицах было светло, как днем, но здесь в степи люди ложились рано и вставали с первым светом. Я попытался представить, какими глазами два года назад кочевники смотрели на осажденный город полный сверкающих огней и не смог. Все-таки мы были слишком разные.

Смеркалось. Мы с Ругоном выбрались из становища и быстрым шагом направились в сторону одинокого костра, горящего неподалеку. Нам нужно было проведать слуг и успеть вернуться до темноты. Хан разрешил дворянам ходить, где вздумается, но я все равно с опаской поглядывал на стражников, прогуливавшихся по широким проходам между палатками и шатрами. Сейчас, когда мы почти достигли своей цели, ссориться с ними нам было не с руки.

Слуги расположились в полете стрелы от лагеря. Кочевники принесли им сушеного навоза для костра. Судя по всему, жаловаться оруженосцам и носильщикам было не на что. Несмотря на то, что в лагерь их не пустили, но и без еды не оставили. Слуги почтительно приветствовали нас.

- Вас накормили, воды дали? - спросил Ругон.

- Да, господин, - оруженосец поклонился хозяину, - прислали в помощь рабов из наших. Они всё и принесли.

- Каких рабов? - не понял старик.

- Да вон они, - махнул рукой слуга, - говорят, что их в Паусе захватили во время войны. Мы с ними поговорили немного.

Я заметил нескольких оборванцев, которые робко жались друг к другу в стороне от костра. Видимо ждали, когда слуги поедят, чтобы забрать грязную посуду.

- Подойдите, - приказал я им.

Три худых человека с опаской приблизились к нам. Одеты они были в какие-то обноски, на голове одного красовалась старая равная шапка, двое других стояли с непокрытой головой.

- Вы кто такие, откуда? - спросил Ругон.

- Из Пауса мы, - ответил тот, что оказался ближе ко мне, - нас во время войны захватили.

Непонятно сколько лет было этому рабу. Может быть пятнадцать, а может и все тридцать. На худых плечах болталась потрепанная куртка, рукава были настолько короткие, что обнажали руки почти по локоть. Что-то знакомое почудилось мне в этой нескладной фигуре.

- Ясно - проворчал Ругон, - как зовут-то вас? Вы из ополчения или даже повоевать не успели?

- Я, господин, стражником в Паусе служил. Меня зовут...

- Холин! - выдохнул я и шагнул вперед.

Оборванец в ужасе отшатнулся и чуть не упал.

- Холин! Это же я Тибон!

- Господин, - начал он и поперхнулся, - Тибон! Неужели это ты!?

Старый друг заплакал, упал на колени и обхватил мои ноги своими грязными худыми руками.

- Говори, что хочешь, - заявил я Ругону на обратном пути, - но я его выкуплю.

Мы с Холином договорились, что он передаст мою просьбу своему хозяину и приведет его на рассвете к нашему шатру.

- Позволь узнать на какие средства? - спросил старик, - почти все деньги я обменял на продовольствие и воду. Больше серебра у меня нет, а у тебя его никогда и не было.

- Значит, отдам кочевнику меч Толина. Мне он не нужен.

- Ну, знаешь, - Ругон тяжело вздохнул, - по-моему, это уже слишком - отдавать за какого-то оборванца дворянский меч.

- Это мой друг и я его здесь не оставлю, - упорствовал я.

Так мы со стариком ни о чем и не договорились, хотя и просидели на улице до глубокой ночи, обсуждая сложившееся положение. Ругон сначала просил меня одуматься, потом спорил со мной, а под конец обругал последними словами.

- А вдруг торг не заладится, - ворчал он, - повздоришь с хозяином Холина и рассоришь нас с ханом! Неужели ты готов рискнуть всем ради какого-то раба?!

Я молчал и только упрямо сопел.

Наконец поняв, что я не готов прислушиваться к голосу разума воин в сердцах хлопнул себя ладонью по колену, встал и отправился спать.

- Упрямый дурак, - сказал он мне напоследок.

Во многом я был согласен с Ругоном. Конечно, я не имел права рисковать нашим посольством, но и бросить друга на произвол судьбы тоже не мог. Да, что там говорить я выкупил бы не только Холина, но и всех рабов, если бы имел много денег. При виде того в каком положении оказались наши соотечественники сердце мое обливалось кровью. Ну, если я не могу спасти всех, то должен попытаться вырвать из рук кочевников хотя бы Холина.

Спал я, не раздеваясь, поэтому и собираться долго не пришлось - встал с первыми лучами солнца, протер глаза и вышел из шатра. Холин не подвел. Уж не знаю, что он вчера наболтал хозяину, но кочевник пришел еще затемно, разложил плетеную циновку и уселся на нее в ожидании торга. Мои спутники еще спали, поэтому мне пришлось общаться с варваром один на один. Конечно, я боялся приступать к разговору без толмача, но делать было нечего. В конце концов, двум торговцам понять друг друга не сложно - товар известен, предлагай цену и настаивай на своем. Чтобы не сидеть на земле я принес из шатра циновку и опустился напротив кочевника. Хозяин Холина был не высок ростом. Из рукавов расшитого диковинными цветами халата высовывались маленькие пухлые ручки, а голова степняка казалось вообще не имела шеи. Он доброжелательно смотрел на меня чуть раскосыми глазами, улыбался и молчал. Похоже, он был готов просидеть так до самого полудня, поэтому я решил взять торги в свои руки. Я указал на Холина, который стоял неподалеку, со страхом и надеждой наблюдая за нами, и положил перед собой пять серебряных монет - все, что было.

Кочевник почмокал пухлыми губами и отрицательно покачал головой, потом коротким толстым пальцем отодвинул мои деньги и нарисовал на песке двадцать кругляков. Надо полагать, он хотел получить за моего приятеля столько же монет.

Я сделал вид, что задумался и передвинул меч так, чтобы он оказался перед носом продавца. Выходя из палатки, я специально прицепил к поясу оружие Толина. Трофейный меч был мне не нужен, и я готов был расстаться с ним в любой момент. Пусть степняк посмотрит на него и оценит по достоинству.

Кочевник терпеливо ждал моего решения и не переставал улыбаться.

- Денег нет, - наконец сказал я, когда пауза слишком затянулась, - возьми меч.

Казалось, сначала продавец не понял меня, поэтому я снял перевязь и положил оружие перед ним. Чтобы не напугать хозяина Холина я все делал очень медленно. Поди, пойми, как он отреагирует, если я неожиданно схвачусь за рукоять. Но судя по всему, степняк был не робкого десятка. Он быстро сообразил, чего я от него хочу, осторожно поднял и обнажил меч Толина, чтобы получше рассмотреть лезвие. Похоже, мое предложение ему понравилось, но немного подумав, он опустил меч и показал мне свою саблю, не доставая ее из ножен. Не сразу, но я понял, что он имеет в виду - его оружие было украшено самоцветами, тогда, как мое не имело даже серебряной насечки. Видимо хитрец имел в виду, что для ровного счета надо было что-нибудь добавить. Конечно, оружие Толина стоило намного дороже, чем двадцать монет, но особенного выбора у меня не было.

Я подвинул к нему серебро, которое все это время лежало на песке.

Кочевник кивнул, но при этом зачем - то показал на мой живот. Я с удивлением опустил глаза и пусть, и не сразу, но сообразил, что он имел в виду. За поясом у меня торчал магический жезл. Я отрицательно покачал головой.

- Это не продается.

Хозяин Холина примирительно замахал руками, показывая, что я его неправильно понял. Он тоже старался не делать резких движений. Медленно протянув руку, он почти коснулся жезла, но в последний момент остановил движение напротив рукояти, украшенной самоцветом, и сложил пальцы так, словно хотел показать мне маленький кругляшек. Я ничего не понял, поэтому пожал плечами. Тогда степняк ткнул в один из драгоценных камней, которым была украшена его сабля, и опять показал на мой жезл.

- Ах, вот, что тебе нужно, - наконец сообразил я, - самоцвет хочешь?

Кочевник опять заулыбался и закивал.

Ну, с этой драгоценностью я мог легко расстаться. В свое время Гирон заменил настоящий камень на стекляшку. Если кочевнику нравится подделка, я готов был ему ее уступить. Чтобы не показать своей радости я сурово насупил брови и тяжело вздохнул. Обманутый моей гримасой Холин жалобно всхлипнул. Видимо испугался, что я передумал его выкупать. Делая вид, что никак не могу решиться, я погладил магический артефакт. Кочевник внимательно следил за мной.

Наконец я взял в левую руку жезл, правой достал кинжал, поддел острием фальшивый самоцвет и с видимым усилием выщелкнул его из гнезда. Кажется, я сломал один из серебряных зажимов, удерживавших камень, но это было уже не важно.

Степняк протянул вперед пухлую загорелую ладонь, и я вложил в нее стекляшку.

Свободной рукой кочевник сгреб меч и деньги и что-то сказал Холину. Приятель бросился ко мне и спрятался за спиной. Сделка состоялась.

- Бляхой раб, - неожиданно сказал степняк, - помереть скоро.

Очень довольный собой он хихикнул и засеменил прочь.

Когда кочевник скрылся за ближайшей палаткой, я облегченно вздохнул и поднялся.

Оказывается, все время пока мы торговались, Ругон наблюдал за мной из шатра, отогнув тяжелый полог. Когда я повернулся и встретился с ним взглядом, он скорчил недовольную гримасу и красноречиво воздел глаза к небу.

На прощание великий хан дал нам в дорогу необходимые припасы. Правда, не бесплатно - за все, что наши слуги уложили в котомки, Ругону пришлось заплатить серебром. Старик был готов к такому повороту событий, поэтому ничуть не удивился озвученной цене. Даже здесь кочевники старались получить максимальную выгоду и, хотя нам не пришлось платить за владыку выкуп, но за еду степняки взяли с нас тройную цену. Единственное на чем нам удалось сэкономить - это на воде. Теперь мы точно знали, где находятся колодцы и ручьи, поэтому могли не брать с собой слишком большой запас. Холина нагрузили так же, как и остальных. От радости, что оказался на свободе бывший раб готов был снести вес вдвое больше положенного. Глядя на то, как он старается Ругон, наконец, согласился со мной, что лишним в отряде Холин не будет.

Последние слова были сказаны. В шатре великого хана владыка подписал бумагу, в которой обещал собрать и привести большой обоз, как плату за мирное будущее и отряд покинул стойбище. Мы двигались очень медленно, потому что владыка не поспевал за широким шагом воинов. Короткие остановки в пути сменились длинными привалами.

- Уж не знаю, - говорил мне Ругон, - хватит ли нам еды на обратную дорогу, если мы и дальше будем идти с такой скоростью.

Признаться, я надеялся на то, что хан предложит владыке коня, но похоже кочевники так дорожили своими лошадьми, что не отдавали их никому и ни за какие деньги. Казалось, что за время, проведенное в лагере степняков, понтифик почти оправился от тяжелой болезни. Многих в его возрасте удар свел бы в могилу, но старик выглядел вполне довольным жизнью. Может быть, помогли молитвы, а может быть, светлые боги наградили владыку при рождении богатырским здоровьем. Конечно, он шел медленно и быстро уставал, но никогда ни на что не жаловался и всегда старался найти для каждого из нас доброе слово. Наверно поэтому, не смотря на все трудности, мы уверенно продвигались вперед и скоро из открытой бескрайней степи вышли к знакомым холмам и перелескам.

- Я даже не ожидал, что мы так спокойно пройдем туда и обратно, - однажды на привале признался я Ругону, - сначала я думал, что кочевники обязательно на нас нападут, а теперь даже и не знаю.

- Смотри не сглазь, - ворчал старик.

Он опять забеспокоился, словно ощущал каким-то внутренний чутьем приближающуюся опасность.

- Слишком тихо вокруг, - говорил Ругон, - сколько дней идем и никого не встретили по пути.

- Безлюдные земли, - беззаботно отвечал я.

- Не скажи. Конечно степь большая, но и людей в ней много. Вчера помнишь, сколько следов было у колодца, а где эти всадники? Может быть, они уже крадутся вслед за караваном?

Наслушавшись предостережений Ругона, я стал внимательнее приглядываться к окружающему миру. Кто знает, на что могут решиться здешние племена? Отряд идет медленно, выследить его не составит труда, а мест для засады в этих безлюдных землях сколько угодно. И все-таки время шло, а на нас никто не нападал.

Теперь я часто оставлял Ругона одного в голове каравана и отправлялся поболтать с Холином, который тащился в хвосте отряда. Как не храбрился мой старый друг, но после тяжелых лет прожитых в лагере степняков ему трудно было нести большой груз и не отставать от остальных. Он держался изо всех сил, но я видел, что путь домой давался ему нелегко.

- Дай мне кинжал, - однажды попросил Холин, - а то у меня даже ножа нет. Если кочевники нападут, мне придется отбиваться голыми руками.

- Ты же стражник, - сказал я, чтобы немного его подбодрить, - отобьешься.

- Я бы рад, - честно признался он, - но силенок маловато.

Действительно, как я сразу не догадался вооружить его? Даже у носильщиков были при себе увесистые тесаки, а у моего друга ничего. Я вытащил из походной сумки кинжал Толина и отдал ему. После бессмысленного и нелепого поединка оружия у меня было хоть отбавляй.

- Держи, - сказал я.

Чем ближе мы подходили к Паусу, тем серьезнее становился Ругон.

- Ночью у костра не ложись, - предупредил он меня.

- Почему?

- Если на нас нападут, тех, кто окажется на свету перебьют в первую очередь, - сказал старик.

Сначала я думал, что мы с ним будем неотступно следовать за владыкой и охранять его от всяких напастей, но выяснилось, что Гамон заранее выбрал для старика телохранителей. На Ругона он возложил командование отрядом, а на нескольких верных людей - заботу о безопасности понтифика. Они словно живым щитом окружили его со всех сторон и не подпускали к владыке даже носильщиков. Признаться, мне это было на руку. Конечно, я очень надеялся на то, что больной и подслеповатый старик не узнает во мне мальчишку - послушника, но полной уверенности не было. А вдруг вспомнит? Что мне тогда прикажете делать?

По моим подсчетам до Пауса оставалось не больше недели пути, когда нам, наконец, пришлось столкнуться с кочевниками. Ругон, как в воду глядел. Однажды ночью, когда утомленные долгим переходом люди стали укладываться спать из-за ближайшего холма вынеслись всадники. С дикими криками они помчались на нас, смели охранение и заплясали среди костров, размахивая обнаженными клинками. Несмотря на внезапность нападения, большинство воинов оказались готовы к бою. Мы с Ругоном, Холином и оруженосцами остановились чуть в стороне от основного лагеря в тени холма, поэтому бандиты, атаковавшие караван, не сразу нас заметили. Пока они дрались с теми, кто ночевал у костра, мы успели вооружиться и выбрать удобную позицию.

- Давай наверх, - Ругон указал мне на пологий склон холма, возвышающийся за нашими спинами.

Я вытащил жезл Толина, который до поры был упакован с остальными вещами и засунул за пояс - два магических артефакта лучше, чем один. Взобравшись на вершину, мы оказались в выигрышном положении. Поле боя было, как на ладони. Отсюда даже неумеха не промахнется. Вражеские всадники, подсвеченные огненными всполохами, были отличной мишенью, поэтому наши магические заряды попали точно в цель. Один за другим я разрядил в мечущиеся внизу черные фигуры сначала жезл Толина, потом свой собственный. Нас заметили и несколько степняков попытались взобраться по склону холма, но тут им навстречу бросились оруженосцы. Слуга Ругона свалил одного точным ударом, а на второго накинулись сразу Холин и Гулин. Сын дядьки Полуна был хоть и не высок ростом, зато ловок и силен. У него почти получилось достать степняка, но в последний момент он то ли поскользнулся на травянистом склоне, то ли замешкался. Разгоряченный схваткой кочевник, не глядя, срубил его длинной саблей и тут же вылетел из седла, потому что Холин ловким ударом длинного кинжала рассек его лошади переднюю ногу. Раненый конь рухнул как подкошенный и забился на земле. Оглушенный падением кочевник отлетел в сторону и с трудом поднялся на ноги. Он хотел наброситься на Холина, но я заступил ему дорогу. Степняк ударил сверху, целясь в голову, но я отбил его клинок и атаковал сам. Прав был старый разбойник Полун, когда говорил, что настоящий бой длится совсем недолго. Это тебе не на ратной поляне железкой махать. Здесь никто не отступит, не пожалеет неумелого противника, не попытается в последний момент сдержать удар. Лезвие моего меча рассекло толстую плечевую накладку кожаного панциря, и перебило ключицу варвара. Не проронив ни звука, мой противник покачнулся, выронил саблю из ослабевших пальцев и словно мешок с картошкой повалился на траву.

Кровавый бой закончился скоро. Магия решила исход победы. Наверно, если бы кочевники не стали спешить и подождали, когда отряд уснет, у них бы было больше шансов справиться с нами. Но в этот раз степняков подвела жадность. Неожиданно наткнувшись на караван, они решили завладеть нашим имуществом с наскока. Редкий случай свел в одной балке жителей долины и возвращавшихся со свадьбы родича степняков. Привычные к грабежу торговых караванов варвары не ожидали встретить вооруженных до зубов дворян. В прежние времена, когда купцы еще ходили с товаром в степь местные племена любили потешить себя разбоем. Они не боялись кинжалов нанятой охраны и ножей носильщиков, но с магическими жезлами сталкиваться им еще не приходилось. На беду, среди нападавших не оказалось тех, кто участвовал в последней войне и мог бы рассказать сородичам о страшных людях, которые посылали издалека огненные молнии. Молодые воины - надежда племени разгоряченные выпивкой и бешеной скачкой решили разбогатеть с одного удара, чтобы принести отцам луноликих невест богатый выкуп. Как и многих других в этом мире их сгубила безграничная самоуверенность и алчность.

В бою мы потеряли пятерых носильщиков, четверых оруженосцев и двоих дворян, еще трое воинов были легко ранены. Из кочевников не ушел никто. Старик Брагон обошел всех тяжелораненых и даровал им быструю смерть. Никто из них не выдержал бы длинного пути и только навлек бы на нас всевозможные беды. Владыка хотел было воспротивиться, но воин не стал его слушать. Сейчас нужно было думать о живых. Когда все закончилось, Ругон приказал, немедля ни минуты покинуть поле боя. Бросив догорающие костры, мы скрылись в темноте, оставив мертвые тела на потеху шакалам и лисицам.

Теперь у нас были лошади. На одну из них мы посадили владыку, а на остальных навьючили большую часть поклажи.

- Нужно было их похоронить, - сказал я Ругону.

- Некогда, - старик отмахнулся от меня, - если кочевники придут по следу родичей, то не сразу поймут, в чем дело. Пока они соберут трофеи и оплачут своих, мы будем уже далеко.

- Варвары все равно выследят и догонят нас, - возразил я.

- Они знают, что у жителей долины нет лошадей, и когда увидят следы копыт, решат, что в сторону границы идут их соплеменники. А значит, не станут сильно спешить.

Об этом я не подумал. Тяжело нагруженные животные оставляли на земле четкие следы и любой, кто сумеет их прочитать решит, что здесь прошли степные воины.

Конечно, не хорошо было оставлять тела без погребения, но что я мог поделать? Чтобы хоть как-то облегчить душам погибших дорогу к вершинам я про себя читал одну молитву за другой. Судя по тому, что губы владыки все время шевелились, он делал то же самое. Не могу сказать, что за время похода мы сильно сблизились с Гулином. Молодой слуга без разговоров выполнял мои приказания, но был молчалив и угрюм. Брагону не пришлось помогать ему отойти в мир иной - сабля степняка убила юношу мгновенно. Мне было жалко мальчишку, и я просил богов о том, чтобы его душа поскорее достигла сверкающих чертогов. Перед уходом я успел затащить тело на вершину холма и вложить покойному в руку щепотку земли, как дань богам.

Ругон спешил и потому не давал нам устраивать длинные дневные привалы. Владыка в конец измучился, но за все время из его уст не слетело ни одного упрека. Ему подобрали самую спокойную лошадку, но все равно просидеть в седле целый день было непросто. Спасаясь от возможного преследования, мы торопились уйти, как можно дальше от места последней битвы, ели на ходу, ночами костров не разводили, а на привалах выставляли усиленные посты. Никто из нас не умел ухаживать за лошадьми, поэтому присутствие в отряде Холина оказалось очень кстати. Прожив несколько лет бок о бок с кочевниками, он многому у них научился. Сейчас потеря вьючных животных могла бы сильно нас задержать.

День проходил за днем и скоро мы достигли знакомых мест. Теперь даже я узнавал приметные холмы и овраги. Где-то совсем рядом был приграничный город Паус. Вечерами оруженосцы спорили о том, как скоро мы увидим крепостные стены. Казалось, в такой близости от родных гор уже можно было вздохнуть свободно, но почему-то напряжение только росло. Дворяне хмурились и ночами не выпускали из рук оружия.

К вечеру пятого дня мы, наконец, добрались до заброшенного земляного вала. Здесь в половине дня пути от Пауса Ругон решил сделать остановку. После долгой дороги нам нужно было привести себя в порядок, починить изорванную в походе одежду и спрятать оружие. У городской стражи не должно было возникнуть никаких сомнений в том, что они открывают ворота перед группой смиренных монахов.

В такой близости от города степняков уже можно было не опасаться, поэтому с приходом темноты мы разожгли костры и приготовили горячую еду из оставшихся продуктов. Всех уже тошнило от вяленого мяса и сухарей. Наслаждаясь, горячим чечевичным супом, я представлял, как завтра буду ужинать в доме старого купца и сидя в огромной зале наслаждаться сладкими винами и изысканными яствами. И все-таки не верилось, что наше путешествие подошло к концу. Все страхи, которые терзали меня, остались позади - владыка не признал во мне сбежавшего послушника, а кочевники не убили. Неужели завтра я смогу нормально помыться и поспать на мягкой постели? Глядя на рассыпанные по небесному своду яркие звезды, я благодарил богов за поддержку. В последнее время я стал слишком редко обращаться к ним, но, несмотря на это они снова и снова защищали меня от опасностей жестокого мира.

Оказавшись меньше, чем в одном дневном переходе от Пауса Ругон не захотел рисковать, поэтому решил разбить лагерь у самого подножия земляного вала у стены, обращенной в степь. Конечно, если бы мы перебрались через насыпь, она укрыла бы караван от возможного нападения кочевников, но тогда охрана монастыря наверняка заметила бы наши костры. Кто знает, что может взбрести монахам в голову - испугаются нового нашествия варваров, отправят скорохода в Паус и предупредят наших врагов. Ругон считал, что город наводнен шпионами короля, которые захотят немедля расправиться с нами. Уж они-то точно ждут возвращения каравана и внимательно следят за дорогой и за любыми слухами о странных людях, идущих к городу.

Ночью меня душили кошмары - какие-то размытые тени тянули ко мне длинные скрюченные пальцы, а под конец попытались накинуть мне на шею гнилую вонючую веревку. Проснувшись с первым светом, я сел на постели, вытирая выступивший на лбу холодный пот. Лагерь еще спал, воины дремали у потухших костров, тихо всхрапывали лошади. Я напился воды из фляги и огляделся. Часовых не было видно, но место Холина пустовало.

"Наверно отправился к лошадям" - подумал я. Сон больше не шел, и я решил собрать вещи. Все - равно скоро выступать. После гибели оруженосца мне все приходилось делать самому. У Холина и без меня было полно хлопот. Да признаться, я его и не воспринимал, как слугу. "Интересно", - подумал я, - "куда он все-таки подевался?"

Наконец я заметил старого друга и отправился пожелать ему доброго утра. Непонятно зачем Холин забрался на насыпь и теперь стоял у самого обрыва, разглядывая что-то вдалеке.

- Что ты там забыл, - спросил я, - наслаждаешься видом?

Холин не ответил, и я мысленно обругал себя за бестактность.

Трудно было представить, что испытывал бывший раб, глядя на стены родного города. Конечно, ему рассказали, что Паус выгорел полностью, но возможно Холин до сих пор не мог поверить в то, что все его близкие погибли, а дом сгорел.

- Что-то странное там, - неуверенно сказал он и ткнул рукой вперед.

Еще ничего не понимая, я забрался следом за ним, ухватился за невысокое тонкое деревце, чтобы не свалиться вниз и посмотрел в ту сторону, куда указывал Холин.

В одном полете стрелы от нас, нещадно сминая посевы, прямо через ячменное поле шли какие-то люди. Сначала мне показалось, что это монахи, но через мгновение я сообразил, что передо мной одетая во все черное королевская стража - лучшие бойцы долины, которые почти никогда не покидали столицу. В предрассветных сумерках они приближались к нашему лагерю.

Недолго думая я схватил Холина за рукав и потащил вниз. Следом за нами по склону сошла целая лавина песка и мелких камушков.

Казалось Ругон совсем не удивился, когда мы разбудили его и рассказали об увиденном. Он потер опухшее со сна лицо и схватился за меч.

- Будите всех, - проворчал он, - конец нам. Опять кто-то предал.

Наши враги слишком близко подобрались к лагерю, поэтому приготовиться к достойной встрече мы не успели. На наше счастье в кострах осталось несколько тлеющих головешек, и воины смогли быстро разжечь фитили на магических жезлах. Ругон остановил караван недалеко от того места, где земляной вал поворачивал в сторону гор, поэтому королевским гвардейцам даже не пришлось перелезать через насыпь, чтобы добраться до нас. К тому моменту, когда они обогнули земляное укрепление, мы как раз успели вооружиться и сгрудиться вокруг владыки, чтобы закрыть его своими телами от огненных стрел.

- Кто это здесь ходит, - крикнул Ругон, когда впереди замелькали черные фигуры, - кто посмел нарушить покой древнего места?!

Застигнутые врасплох гвардейцы замерли в высокой траве. Судя по всему, их было не больше нас, зато вооружены они были значительно лучше, к тому же половину нашего отряда составляли оруженосцы и слуги, а король прислал одних воинов.

- А кто это говорит, - послышался насмешливый голос, - неужели Ругон из Тетрема?

- Он самый. А ты кто такой?!

- Твой добрый знакомый - Зугон из Чичега. Пришел поучить тебя и твоих людей уму разуму.

Сразу я не понял, кто с нами разговаривает, но потом решил, что это высокий дворянин, стоящий недалеко от стены. Забрало тяжелого шлема было опущено, поэтому трудно было определить, что это именно он переругивается с Ругоном. За железным наличьем было не разобрать лица.

- И как ты собираешься это сделать? - спросил Ругон.

- А очень просто, - казалось, Зугон был заранее уверен в своей победе, - отдайте нам владыку Фифона и все свое оружие.

- А что будет, если мы этого не сделаем? - похоже перед лицом неминуемой смерти Ругон решил поторговаться. Кто знает, сколько всего людей король отправил за нами? А вдруг сейчас еще с десяток воинов карабкается на земляной вал, чтобы атаковать нас сверху? На всякий случай я задрал голову и осмотрел гребень. Хотя к чему такие сложности? Вполне возможно гвардейцам хватит для победы и тех солдат, что пришли с Зугоном.

- Если откажетесь, мы всех вас перебьем, - сказал закованный в черные доспехи воин и наконец, поднял забрало, - даже если тебя будут судить, Ругон, то все равно приговорят к смерти. Но подумай о своих людях. Возможно, кто-нибудь из них и сможет избежать наказания.

Старик молчал. Я стоял у него за спиной и видел, как на его жезле медленно тлеет зажжённый фитиль.

- В любом случае носильщиков и слуг мы не тронем, - продолжал Зугон, - они могут отойти в сторону.

Нанятые нами носильщики бросились прочь, словно только того и ждали. Совершенно неожиданно с ними отправился еще один человек.

- Холин, - окликнул я его, - ты куда!?

Бывший раб повернулся и пожал плечами.

- Прости, Тибон! Я не хочу умирать в двух шагах от дома.

Пятеро наших спутников отошли в сторону и уселись на траву в ожидании того, что будет дальше. Больше от каравана не "откололся" никто. После ухода носильщиков нас сразу стало заметно меньше.

- Что дальше, Ругон, - не унимался черный воин, - вы сдаетесь или будем сражаться!?

По сравнению с нами королевские гвардейцы выглядели очень внушительно. На них были полные доспехи с поножами и поручами, у многих на головах сидели тяжелые шлемы, а нас прикрывали только короткие кольчуги. Иногда кираса могла уберечь тело от магической молнии, но железная плетенка плохо защищала своего хозяина даже от меча. Похоже, вчера я напрасно благодарил богов за спасение. Теперь я понял, почему владыка не признал во мне послушника - это все равно ничего бы не изменило. Боги в очередной раз решили развлечься и поэтому заманили нас в ловушку. Эта их веселая шутка станет для меня последней.

Ругон повернулся к нам. Некогда могучий старик сейчас показался мне больным и жалким. Он тяжело вздохнул и тихо сказал, - вот и закончилось наше путешествие. Сегодня все мы увидим сверкающие вершины. Но ведь это не плохо?

Ему никто не ответил.

- Что вы там копаетесь, - крикнул Зугон, похоже, он думал, что все уже кончено, - решайтесь скорее.

Словно очнувшись от наваждения, Ругон расправил широкие плечи.

- Убьем их всех, - сказал он, развернулся и метнул молнию в ближайшего гвардейца. Не все ударили одновременно. Несколько человек замешкались, но даже без их участия залп был подобен раскату грома. Гвардейцы ответили. Наш отряд сразу понес большие потери, потому что, прикрывая владыку, мы стояли слишком близко друг к другу. Большинство оруженосцев вышли вперед, стараясь заслонить собой господ и первыми пали от магического огня, несколько дворян с нашей стороны тоже оказались на земле. Понять в пылу сражения погибли они или только ранены было невозможно. Разрядив свое оружие, гвардейцы обнажили мечи и кинулись на нас. Наверно Зугон уже мысленно праздновал победу, но его ожидал неприятный сюрприз.

После боя со степняками оставив на телах мертвых товарищей мечи и кинжалы, мы забрали с собой все магические жезлы. Бросать их в степи нельзя - несмотря на то, что кочевники дики и неразумны, но, если исправное колдовское оружие окажется у них в руках, то рано или поздно они сумеют в нем разобраться и тогда жители долины окажутся в величайшей опасности. Конечно, не всегда получалось спрятать или забрать древние артефакты с собой, но дворяне старались делать это при любой возможности. Вот так и получилось, что в момент атаки гвардейцев у некоторых наших воинов в запасе оставалось по одному заряженному жезлу. Сейчас это дало нам неожиданное преимущество. Гвардейцы разрядили свое оружие и теперь могли рассчитывать только на надежность своих клинков. Когда преданные королю дворяне почти добежали до нас их встретил второй залп и, хотя он был намного слабее первого, но трое черных воинов упали на землю. Правда мой противник был только ранен, в последний момент дрогнула рука, но я тут же добил его ударом меча.

Все-таки их не зря называли гвардией короля - сражаться эти воины умели. Оставшихся в живых оруженосцев и нескольких раненых молниями дворян они поселки в мгновение ока, но почти добравшись до владыки, встретили серьезное сопротивление. Брагон который, несмотря на ранение, остался на ногах схватился с бросившемся на него Зугоном. Специально по силе могучего воина кузнецы выковали для него большой меч, который был едва ли не в два раза длиннее обычного. Предводитель гвардейцев успел подставить свой клинок под мощный удар, но не сумел его сдержать. Встретившись с мечом Зугона, клинок Брагона потерял часть своей смертоносной силы. Огромное лезвие своей невероятной тяжестью пробило защиту черного воина, пало на шлемное темя, разрубило железо, рассекло на голове кожу, но не смогло пробить кость. Ошеломленный гвардеец, обливаясь кровью, повалился в траву, словно сноп соломы, да так и остался лежать.

Ругон быстро справился с одним противником и схватился со следующим, зато на освободившегося Брагона набросилось сразу двое дворян. Своим огромным мечом великан успел свалить одного из нападавших, зато второй сначала разрубил ему бедро, а когда раненый воин рухнул на землю, добил его одним точным ударом.

Сейчас, как никогда прежде мне пригодилось все, чему меня учили дядька Полун и Ругон, но даже этих знаний и умений оказалось недостаточно в схватке с гвардейцем, который решил ко всем своим победам добавить еще одну. Он налетел на меня, как ураган и я до сих пор не понимаю, как сумел отбить первую атаку. Наверно он убил бы меня в два счета, если бы мне не помогли. Сидящий в стороне Холин вовсе не собирался сдаваться на милость победителей. Чутьем бедняка и бывшего раба он сразу понял, что надменный Зугон никого не оставит в живых, поэтому решил отсидеться до поры. Эта немудренная хитрость спасла его от магических стрел, но, когда воины взялись за мечи, Холин решил, что пришло время действовать. Он, не раздумывая, бросился на помощь единственному близкому человеку. В таком бою кинжалом много не навоюешь, и бывший стражник подхватил с земли короткое копье, на котором раньше болтался флажок верховного хана. Теперь измочаленный и окровавленный он валялся в траве придавленный телом несчастного знаменосца. Призвав все свое умение, Холин размахнулся и ударил моего врага. Гвардеец был хорошо защищен спереди кирасой и латной юбкой, спускающейся почти до колен, зато сзади железо оставляло открытым ноги и тело ниже поясницы. Именно туда под выпуклый ободок кирасы Холин и направил длинный каленый наконечник копья. Черный воин взвыл и попытался левой рукой дотянуться до торчащего из спины древка, но я бросился вперед и ударил его снизу-вверх в открывшееся незащищенное горло.

Скоротечный бой закончился, и я в ужасе оглядел заваленное телами поле. Казалось всего несколько человек осталось стоять посреди кучи мертвых тел. Я заметил Ругона, Холина и раненного гвардейца, который тяжело опирался на меч. Вдруг справа кто-то коротко вскрикнул. Я повернул голову и увидел еще одного черного воина. Пока мы дрались друг с другом, он убивал носильщиков. Только что он отрубил голову последнему. Плохо вооруженные слуги не могли оказать достойное сопротивление. Словно дикий пес, ворвавшийся в овечий загон, окровавленный воин стоял посреди убитых им людей.

- Ах, ты! - выдохнул Ругон и сделал шаг в его сторону, но дворянин не принял бой, а развернулся и бросился бежать в сторону города.

- Конец вам, отступники - крикнул он на бегу, но неожиданно споткнулся, завертелся волчком и зарылся в высокую траву.

От грохота выстрела у меня заложило правое ухо. Я оглянулся и с удивлением уставился на владыку, который словно палку двумя руками держал дымящийся магический жезл. Он посмотрел на меня слезящимися глазами и сказал, - все-таки я не всегда был монахом.

Опирающийся на меч воин неожиданно застонал и опустился на землю. Когда мы подошли к нему стало понятно, что он уже не жилец.

- Добей его, - приказал Ругон Холину, - вообще всех раненых добей.

- Только этого не трогай, - старик указал рукой на распростертое на земле тело Зугона.

Холин кивнул и вонзил наконечник в первое неподвижное тело.

За большим войском всегда следовали врачи. Они знали, как отрезать размочаленную руку или ногу, замотать в лубок сломанные кости или зашить глубокий порез, чтобы остановить кровь, могли воткнуть раскаленный прут в рану, оставленную наконечником стрелы или лезвием тонкого кинжала. Но здесь и сейчас их с нами не было. Конечно, если бы на поле боя нашлись легко раненные воины, мы бы придумали, как оказать им помощь, но вокруг нас лежали только умирающие. Страшные раны не оставляли сомнения в том, что эти люди не доживут до вечера. Большинство из них было без сознания, а те, кто еще мог произнести несколько слов, молили нас о смерти. По закону воинского братства мы должны были избавить их от мучений.

- Ты, как? Не ранен? - Ругон тяжело оперся о мое плечо. Его одежда была вся в крови не понятно в своей или чужой.

Я стащил монашескую куртку и осмотрел себя. После боя с кочевниками я снял с одного из убитых кожаный панцирь и нацепил его на кольчугу - все-таки дополнительная защита. Сейчас спереди нехитрый доспех был весь иссечен. Благодаря ему кольчуга выдержала, но теперь под ней начинали гореть огнем пропущенные удары. Я с трудом расстегнул ремни, сбросил панцирь на землю и сел. Ноги подкосились, словно в одно мгновение последние силы оставили меня.

Все кроме Холина оказались попятнаны вражеским оружием. Ругону пришлось перевязывать бок - магический заряд задел его, разорвал кольчугу и кожаный кафтан. Рана была не опасной, но сильно кровоточила. У меня от ударов вспухли на груди и животе багровые полосы, к тому же стал заплывать левый глаз, кто и когда успел ударить меня по лицу, я не помнил. Даже владыке досталась. Как мы не старались закрыть его своими телами, но молния оцарапала старику висок и сорвала приличный кусок кожи с волосами. Гвардейцы стреляли метко, но их сбила с толку наша бесформенная монашеская одежда. Потом я нашел в своей куртке дыру и понял, что был сегодня на волосок от смерти.

Пока мы перевязывали раны, Зугон пришел в себя. Раненый гвардеец завозился в траве и попытался сесть, но Ругон не дал. Он толкнул его ногой в грудь, и когда черный воин опять распластался на земле, приставил меч к его незащищенной шее.

- Если не хочешь умереть мучительной смертью, скажи, как вы нас нашли и что ждет меня в Паусе.

Казалось, предводителя гвардейцев совсем не испугал направленный на него клинок. Он только рассмеялся в лицо Ругону.

- Ничего тебя не ждет, отступник, - сказал он, - в Паусе много моих людей. Все твои друзья схвачены, а продажный купец Жолин болтается в петле на торговой площади. Тебе некуда идти.

Я с ужасом понял, что торговец, укрывший нас перед походом в своем доме, погиб. Значит теперь в городе у нас не осталось друзей. Пропали наши пожитки, доспехи и деньги, отложенные на обратную дорогу.

- Как ты узнал о нас? - спросил Ругон.

- За степью наблюдают. Неужели ты и вправду надеялся вернуться в Паус так же легко, как и вышел? Ни один монах больше не пройдет через ворота, - сказал Зугон и еще раз добавил, - тебе некуда идти. Отдай старика и сдайся властям.

Все лицо гвардейца было залито кровью и ему трудно было говорить - видимо сильный удар серьезно его оглушил. Он больше не делал попыток подняться, но я видел, что воин готов был в любую минуту броситься на Ругона, если бы внимание старика ослабло хоть на мгновение.

- В монастыре твои люди есть?

- Они есть везде.

- И на дороге?

- Везде.

Зугон хотел еще что-то сказать, но неожиданно Ругон без всякого предупреждения ткнул его мечом под подбородок. На черненую кирасу хлынула кровь, воин захрипел, и его большое тело сотрясла судорога.

- Что ты делаешь?! - закричал я.

Старик не ответил, вытер лезвие меча о дергающуюся ногу умирающего и убрал его в ножны.

- Ругон! Как ты мог? - не унимался я, - ты же ему обещал...

- Я сказал, что если он ответит на мои вопросы, то смерть его будет легкой, - сказал старик, - нам пора. Впереди еще много дел.

В самом деле, а чего я хотел от Ругона? Неужели я и правда думал, что старик сохранит жизнь нашему врагу? На его месте Зугон тоже не стал бы долго раздумывать. Собственно, он сразу хотел всех нас убить.

На поле боя мы задерживаться не стали. Собрались, переоделись и отправились в путь. Перед уходом владыка прочитал молитву, а Ругон простился с верным оруженосцем, который погиб, закрывая своего господина собственным телом от магических молний. Глядя, как скорбит мой старый друг, я в который раз подумал о том, что возможно погибший приходился ему незаконнорожденным сыном. Кто знает, возможно, когда-нибудь я наберусь смелости и спрошу Ругона об этом напрямую, а пока я стоял рядом и молился за душу простолюдина, который два года назад во время великой битвы защищал меня, а сегодня отдал свою жизнь за то, чтобы мы с Ругоном смогли продолжить свое опасное путешествие.

- Лошадей придется оставить, - сказал старик, - с ними в город мы не пройдем. Говорят, что кони кочевников всегда находят дорогу обратно. Вот пусть и отправляются домой.

- С лошадьми или без них нам теперь в Паус не попасть, - сказал я и тяжело вздохнул.

У меня не выходили из головы слова, сказанные Зугоном перед смертью. По всему выходило, что нас обязательно остановят, если и не на дороге, то уж точно при входе в город. Мне казалось, что шпионы и убийцы окружают нас со всех сторон.

- Почему, - удивился Ругон, - как раз наоборот. Именно сейчас у нас появилась возможность пройти через любые посты.

Мы с Холином удивленно переглянулись.

- О чем ты говоришь, сын мой? - спросил владыка, похоже, слова воина даже его застали врасплох.

- Неужели ты думаешь, что они пропустят в город монахов? - в свою очередь поинтересовался я.

- Конечно, нет, - Ругон нетерпеливо дернул головой, досадуя на нашу несообразительность, - но они пропустят владыку.

- Как..., - начал, было, я, но осекся.

Глядя на наши удивленные лица, старик расхохотался.

- Они с радостью встретят в воротах гвардейцев, которые будут сопровождать плененного владыку. Теперь понятно? Мы с Тибоном выдадим себя за черных, а Холин станет на время слугой Фифона.

Наконец до меня дошел хитрый план Ругона. Вот это да! Я бы сам до такого никогда не додумался.

- А теперь давайте скорее переодеваться, - поторопил нас старик, - думаю, наши враги слышали грохот магических жезлов и могут в любой момент отправить своих людей на помощь Зугону.

Доспехов для предстоящего маскарада было хоть отбавляй. Чтобы королевские шпионы не опознали оружие какого-нибудь конкретного воина, я взял кирасу одного гвардейца, поножи другого и наручи третьего. Я оставил без внимания красивые тяжелые шлемы, украшенные дорогой насечкой и выбрал ничем не примечательную каску с наличьем. Ругон сделал то же самое. Оружие мы оставили свое. Перед уходом Ругон пальнул в воздух из жезла. Напуганные кони бросились прочь, и скрылись из глаз за ближайшим холмом.

- Ну, теперь можно отправляться в путь, - сказал старик, - на дорогу мы выходить не будем. Проведи нас, как и раньше полями.

Мы обогнули земляной вал и свернули на неприметную тропинку, ведущую вглубь монастырских угодий. Несмотря на то, что высокие побеги кукурузы, надежно укрыли нас от посторонних глаз, я очень боялся наткнуться на засаду. Не думаю, что король отправил против нас только воинов - дворян. В Паусе достаточно наемников, которые могли бы польститься на щедрое вознаграждение. Не ждут ли нас в зарослях местные жители, готовые в любой момент разрядить в непрошеных гостей охотничий арбалет?

В свое время, убегая от степняков, мы с Холином смогли обойти их посты и благополучно добраться до городских ворот. Я очень надеялся на то, что и сейчас нам повезет, поэтому выбрал тот же самый путь, который пролегал мимо хижины монахов - огородников. В прошлый раз возле домика Химона мы с Холином нарвались на засаду, но похоже люди короля были не так прозорливы, как кочевники. В окрестностях хижины не нашлось ни одной живой души. Брошенная корзина с грязным бельем говорила о том, что, заслышав грохот магических жезлов, перепуганные монахи оставили все свои дела и кинулись спасаться в монастыре. Ну что же - робость моих бывших братьев была нам только на руку.

- Помнишь, как мы здесь первого кочевника убили? - спросил Холин, когда мы присели передохнуть на берегу маленького озерца, в котором огородники обычно мылись и стирали одежду.

- Помню, - ответил я, снимая каску.

Тяжелые доспехи давили на плечи и грудь, ушибы и ссадины болели и чесались под кирасой. Если бы не этот вынужденный маскарад я бы с большим удовольствием стащил с себя все это железо и утопил в озере.

- Как ты думаешь, - поинтересовался Холин, - мы сумеем войти в город?

В свое время я рассказал ему, зачем мы отправились в степь и о том, что в долине нас не ждет ничего хорошего.

- Не знаю, - честно признался я, - очень на это надеюсь.

Бывший стражник покачал головой.

- Я два года дома не был. Так хочется посмотреть, что стало с Паусом.

Пока мы шли через степь, Холин в подробностях рассказал мне, как два года назад его оглушенного захватили кочевники, как он несколько недель шел вместе с остальными пленными и чуть не погиб от воспалившихся ран. В памяти моего друга город сохранился таким, каким мы его увидели перед самым нападением варваров. Он слушал мои рассказы о великом пожаре, о большом строительстве, о новых жителях, которые стекались в Паус со всей страны и не мог поверить в то, что ни семьи, ни родного дома у него больше нет.

- Мы не станем задерживаться в городе и сразу пойдем дальше, - я отхлебнул вина и передал Холину порядком похудевший кожаный бурдюк.

- Я пойду с тобой, - очень серьезно сказал он, - я тебе жизнью обязан.

- Ты ничего мне не должен, - запротестовал я, - и, если захочешь остаться в Паусе я тебя неволить не стану, тем более что впереди нас ждут одни неприятности.

Мы немного помолчали.

- Видишь, как все повернулось, - сказал Холин, - ты все-таки узнал тайные слова и стал дворянином. Вот какой ты теперь важный, даже сразу и не узнаешь, а я даже в стражниках не удержался. Жил в грязи, кормил чужую скотину и дерьмо засохшее для костра собирал.

Мне стало жаль старого друга, но чем я мог ему помочь, как утешить? Конечно, я с радостью взял бы его с собой, но кто знает, что ждет меня впереди?

- Возможно, мы с Ругоном на смерть идем, - сказал я, - так что хорошенько подумай, прежде чем принять решение.

Холин кивнул.

- Значит, если я захочу остаться, ты меня проклинать не станешь? - спросил он.

После того, как я выкупил Холина из плена, он стал считать себя моим должником, но это был еще вопрос - кто кому больше должен. Сегодня утром он спас меня от смерти. Если бы не его неожиданное вмешательство королевский гвардеец зарубил бы меня в два счета.

- Поступай, как знаешь, - сказал, - ты мне не слуга.

- А кто?

- Друг.

Перед тем, как отправиться в путь я умылся и стер с доспехов засохшую кровь. Любое движение давалось с трудом, болела грудь. Похоже, остальные чувствовали себя не лучше. Мы помогли владыке подняться и, поддерживая его с дух сторон, пошли к городу. От хижины Химона до крепостной стены было уже рукой подать.

Ворота оказались заперты, и нам пришлось долго ждать, пока стражники соизволят услышать стук большого медного кольца, которым Ругон колотил по деревянной доске. Вспоминая пройденный путь, я не мог поверить в то, что так или иначе наш поход подошел к концу. Да и стоило ли сейчас думать об этом? Что ждет нас за городской стеной? Кто сейчас распахнет низкую деревянную дверцу? А что, если мы сразу попадем в руки гвардейцев, и нас казнят без суда и следствия. Мне неожиданно вспомнился кошмар, увиденный утром, я словно вживую ощутил накинутую на шею вонючую гнилую веревку и затрясся всем телом от ужаса и отвращение.

- Спокойно, - сказал Ругон и, словно почувствовав мое состояние, положил мне руку на плечо, - мы все еще живы.

Наконец заскрипели плохо смазанные петли, и калитка распахнулась.

- Кто такие, по какому делу? - спросил стражник и с опаской высунул наружу помятую физиономию.

Вопрос прозвучал глупо и смешно - без надобности люди за стену не ходили, поэтому и вернуться в город могли либо паломники, либо монахи из ближайшего монастыря, а о господах вроде Зугона и его друзей охрана ворот должна была и так все знать.

- Ты что не видишь, скотина, кто перед тобой, - рявкнул Ругон, - давай открывай пока я тебе башку не свернул. Королевская гвардия домой возвращается.

Люди были наслышаны о бесчинствах черных воинов. Все знали о том, что им простолюдина зарубить раз плюнуть, а стражник хоть и находился на службе, но боялся надменных дворян не меньше остальных, поэтому без разговоров пропустил беспокойных гостей.

- Проходите, - стражник боязливо хлюпнул носом.

- Кто там? - крикнули, откуда - то сверху. Судя по начальственному тону это был караульный старшина. Не рискнув лично подходить к воротам, он наблюдал за нами со второго яруса. После войны с кочевниками посты были усилены, и я был уверен в том, что сейчас из башни за нами следит ни один десяток настороженных глаз.

- Королевская гвардия возвращается, - крикнул стражник, высоко задрав голову.

- Пропусти их, - приказал начальник.

- Уже пропустил, - проворчал солдат в полголоса так, чтобы старший не слышал.

Все время пока стражник переговаривался с Ругоном и со своим командиром я держал руку на поясе, чтобы в любой момент выхватить жезл и разрядить его в первого попавшегося врага, но похоже атаковать нас никто не собирался. За спиной стражника не оказалось ни гвардейцев, ни вооруженных наемников.

- Мы первые, - неожиданно спросил Ругон, - остальные еще не подходили?

- Нет, господин, - удивился стражник, - как ночью за стену ушли так никто и не возвращался. Мы вроде бы вдалеке шум слышали. Неужели убили кого?

- Не твоего ума дело, - проворчал старик и махнул нам рукой, - пошли.

Похоже, Зугон обманул нас. Даже если гвардейцы и оставили засаду в городе, то у ворот ее не было. Возможно, воины ждали нас в доме несчастного купца, но идти туда мы не собирались. Дверца захлопнулась за нашими спинами, скрипнул тяжелый засов. Повинуясь неожиданному порыву, я оглянулся через плечо и встретился взглядом с начальником караула, который все еще стоял на балконе второго этажа. Он, не отрываясь, смотрел нам вслед.

- Хватит пялиться на него, - проворчал Ругон, - иди, как ни в чем не бывало.

Мы нарочито медленно пересекли площадь и свернули на одну из улиц. В центре трактиры и гостиницы встречались на каждом шагу, поэтому мы довольно быстро нашли себе пристанище. На наше счастье в кошельках мертвецов оказалось достаточно серебра, поэтому в город мы вернулись не с пустыми руками. Конечно, рыться в чужих карманах некрасиво и люди благородные так не поступают, но я утешал себя тем, что деньги мы взяли ради великого дела. В гостинице Ругон снял на всех одну большую комнату. Он хотел, как можно скорее покинуть Паус, но измученный переходом владыка больше не мог сделать ни шагу. Он так ослабел, что нам пришлось внести его в наше временное пристанище на руках.

- В таком виде мы больше не должны появляться на людях, - сказал Ругон и отбросил на кровать тяжелую каску, - придется тебе Тибон пойти на рынок и подобрать для нас другую одежду. В наряде черных мы будем слишком заметны.

Действительно разгуливать по городу в доспехах было глупо - дворяне носили полное вооружение только во время войны. К тому же, если бы мы на улице столкнуться с настоящими гвардейцами они могли опознать оружие убитых нами воинов. Для того чтобы пробраться в город нам пришлось не только напялить на себя чужие доспехи, но и переодеться в одежду погибших дворян. Черными - королевскую гвардию звали не только из-за цвета оружия, многие в долине чернили кирасы и кольчуги, но еще и потому, что столичные дворяне предпочитали носить вещи одного цвета. Значит, чтобы затеряться в городе, нам нужно было раздобыть новые плащи, штаны и рубашки.

- Эх, жалко, что купца схватили, - сетовал Ругон, - все у него осталось и доспехи любимые и пожитки.

- А кстати на площади я его не видел, - сказал я, - значит, наврал Зугон и торговца не повесили?

- Он назвал его имя, значит идти к купцу в дом нельзя, - ответил старик, - а повесили его или посадили под замок не так уж важно. В любом случае придется искать новых друзей, которые помогут нам пробраться в столицу.

Ругон ушел распорядиться на счет обеда, и мы остались в комнате втроем. Владыка заснул, а мы с Холином присели на широкую лавку, стоящую у окна. Ставни были распахнуты настежь, и до нас долетал шум рынка, выкрики бойких торговок, смех мальчишек и ругань носильщиков.

Возрожденный Паус поразил воображение моего друга. По дороге он чуть шею себе не свернул, разглядывая отстроенный заново торговый квартал. Его тянули к себе широкие светлые улицы и шумные площади, запруженные народом. Казалось, что после тяжелой жизни в степи он не мог надышаться запахами большого города.

- Прости меня, Тибон, - сказал Холин, - не могу я с тобой дальше идти. Мне до смерти хочется на родной дом посмотреть, поискать могилу отца и матери. Может быть, выжил кто-нибудь, может, спасся из огня.

- А, если не найдешь никого?

Я не собирался отговаривать его от поисков. Чем демоны не шутят!? А вдруг и, правда, кто-нибудь из родни Холина уцелел в кровавом водовороте? В конце концов, многие горожане успели покинуть город до того, как стена пала. Если отец с матерью Холина выжили, то рано или поздно они должны были вернуться на пепелище. Возможно, все это время они жили в квартале стражи и думали о том, куда подевался их любимый сын.

- Пойду, прости, - сказал Холин и поднялся.

Скрипнула дверь и из коридора в комнату шагнул Ругон.

- Куда это ты собрался? - спросил он, когда увидел, что Холин вскинул на плечо походную сумку.

- Он дальше с нами не пойдет, - сказал я.

Вряд ли старик обрадуется, когда узнает, что нас решил покинуть последний слуга. Как бы я не относился к Холину, но у Ругона на счет нашей дружбы было свое мнение.

- Понятно, - сказал воин.

Странное дело, он не стал шуметь и не велел Холину остаться. Наоборот старик отошел в сторону, оставляя проход к двери свободным.

- Если надумаешь к нам присоединиться, то приходи к мосту через Суру после удара вечернего колокола, - неожиданно сказал он, - может, сослужишь нам напоследок еще одну службу?

- Конечно, - Холин остановился, - какую?

Когда мы пришли в гостиницу Ругон первым делом убрал наши доспехи в большой походный мешок. Сейчас он протянул его моему другу.

- Захвати эти железки и утопи в реке.

- Тяжелые, - сказал Холин, закидывая баул за спину, - жалко такое богатство в воду бросать.

- Вот тебе пару медяков, найми у хозяина гостиницы ручную тележку, - сказал старик, - и не вздумай предложить доспехи какому-нибудь торговцу - сразу попадешься.

Холин кивнул.

- Хорошо. Прощайте.

Уже на улице я догнал его и сунул в руку несколько серебряных монет. Принимая деньги, Холин поклонился мне до самой земли.

- Никогда не забуду того, что ты для меня сделал, - сказал он, - здесь теперь буду жить. Если понадоблюсь, ищи в квартале стражников. Все мое - твое. Жизнь моя понадобиться - возьми.

После ухода Холина мы с Ругоном спустились вниз в общую залу. Хозяин гостиницы принес жареное мясо, сыр и вино. Нужно было идти за вещами, но на пустой желудок я не мог сделать ни шагу.

- Кафтаны не бери, - поучал меня старик, - сгодятся и эти, а вот плащи, рубашки и штаны возьми. Денег тебе хватит. И главное нигде не задерживайся.

Я, молча, кивал головой. Что я дурной, не понимаю?

От гостиницы до площади было рукой подать. Лавки, в которых продавали одежду для дворян стояли ближе к центру. Здесь торговали и новыми и подержанными вещами. Я подумал, что в новой одежде мы будем слишком заметны, поэтому решил присмотреться к ношенному платью. Торговаться долго не пришлось. С первым же купцом, который не стал заламывать цену, мы ударили по рукам. Переодеваться в лавке я не стал, только накинул потертый зеленый плащ, чтобы прикрыть черную одежду и вышел на площадь в сопровождении мальчишки, который должен был помочь отнести мои покупки. Уже сворачивая на нужную улицу, я услышал за спиной какие-то крики и решил немного задержаться.

- Подожди меня здесь, - сказал я слуге.

Стараясь не терять мальчишку из вида, мало ли что взбредет в голову вороватому захребетнику, я вернулся на площадь. Между палаток и торговых лавок пробирался глашатай. Обычно вестники останавливались у ворот, дули в большой рог и объявляли народу волю короля или городских старейшин, но сегодня почему-то он отправился бродить по торговым рядам.

- Эй, - покрикивал глашатай, - никто тут двух гвардейцев не видал?! Один молодой, другой старый!?

- А зачем они тебе? Случилось чего? - спросила какая-то толстуха.

- Ищут их по важному делу. Если кто увидит или узнает, где остановились сразу бегите к начальнику караула.

Я развернулся со скучающим видом и поскорее вернулся к ожидавшему меня мальчишке.

- Давай сюда одежду, - сказал я, - сам отнесу.

- Но, господин...

- Ступай, говорю.

Когда я ворвался в комнату владыка сел на постели и в страхе уставился на меня.

- Уходить надо, - выдохнул я, - ищут нас.

- Говори, в чем дело, - приказал Ругон и усадил меня рядом на лавку.

Я глотнул вина из бурдюка и рассказал обо всем, что видел.

- Понятно, - сказал старик, когда я закончил, - похоже, они еще не поняли кто мы такие. Наверно думают, что мы из отряда Зугона и хотят узнать, куда подевались остальные. Но медлить нельзя. Вставайте, владыка. Нам нужно уходить.

Фифон тяжело вздохнул и принялся одеваться.

За комнату было заплачено до утра, поэтому о своем уходе предупреждать хозяина гостиницы мы не стали. Сначала вниз спустился Ругон, присел в сторонке, послушал о том, что говорят в зале, потом выбрался на улицу, постоял немного и быстрым шагом направился в сторону реки, а спустя пару минут мы с владыкой вышли следом. Фифон был одет, как мирянин и со стороны могло показаться, что по улице идет почтенный старец, глава какого-нибудь знатного рода, а под руку его поддерживает заботливый внук.

Так мы и дошли до самой Суры. Из-за того, что мы со стариком часто останавливались, Ругон поспел к реке раньше нас. Несмотря на все мои страхи, горожане не признали в дряхлом старце бывшего великого владыку. Да и кто мог бы его опознать? После пожара Паус заселили новые жители, которые в нашем монастыре никогда не бывали и не знали понтифика в лицо. К тому же слухи о том, что владыка погиб от рук кочевников, разлетелись по всей стране и теперь даже тот, кто помнил, как он выглядел, ни за что не признался бы в том, что видел на улице покойника.

Ругон ждал нас на мосту. Он стоял у самого края и с задумчивым видом плевал в воду. Мы с владыкой прошли стороной, старательно делая вид, что с ним не знакомы. Стража проводила нас безразличными взглядами. Мало ли за какой надобностью старик с внуком отправился за город. Теперь после восстановления Пауса множество людей переходило через реку в обе стороны по торговым и личным делам. За всеми не уследишь, да и команды такой не было.

В сотне метров от моста дорога резко уходила вправо и ныряла в неглубокий овраг. Здесь укрытые от всех разросшимися кустами ольхи и черемухи мы с владыкой дождались Ругона. Еще в Паусе мы договорились, что спрячемся в лесу на несколько дней. Никто из нас не сомневался в том, что очень скоро королевские ищейки узнают о гибели отправленного в степь отряда гвардейцев и бросятся за нами в погоню. Вряд ли кто-нибудь в здравом уме решится искать владыку в приграничной пуще, а пока шпионы будут рыскать по улицам Пауса и прочесывать дорогу, ведущую к западной стене, мы успеем отлежаться и залечить раны, полученные в утреннем бою.

Раздумывая над тем, где найти в лесу безопасное место для отдыха я вспомнил о древнем святилище, которое волей богов мне когда-то удалось отыскать. Лучшего места для временного лагеря не найти, но путь туда был не близкий, а владыка измученный дальней дорогой едва переставлял ноги от усталости.

- Далеко нам не уйти, - сказал Ругон, - давай найдем другое место поближе к дороге.

В свое время я рассказал старику о затерянном в пуще храме и заранее предупредил, что отыскать его будет непросто.

- Можем хоть здесь остановиться, - сказал я, - если не будем разводить костер, то в этих зарослях нас никто не найдет.

Признаться, сейчас далеко забираться в лес мне и самому не хотелось. Два года назад дорогу к священному месту я нашел совершенно случайно, и у меня не было никакой уверенности в том, что в этот раз мне повезет так же. Да и усталость давала о себе знать. Все-таки за день мы прошли довольно большое расстояние и приключений пережили не мало. Была еще одна причина, которая удерживала меня рядом с Паусом - я все еще надеялся на то, что Холин передумает и согласиться отправиться с нами. Ругон был со мной согласен.

- Сходи к мосту, - посоветовал он, - вдруг твой дружок уже там. Только стражникам на глаза не попадайся.

Я оставил спутников на небольшой поляне под приметным раскидистым дубом и отправился к реке. После нашествия кочевников окрестности Пауса изменились до неузнаваемости. Дремучий лес по берегам Суры был сведен на корню, а на месте бывшего военного лагеря выросло целое поселение - новый пригород. На мое счастье к нему все еще можно было подобраться под прикрытием кустов и редких деревьев, оставшихся на вырубке. Я очень боялся, что за прошедшие годы лесорубы так сильно углубились в лес, что давно обнаружили древнее святилище, но как оказалось, они не спешили забираться в дебри приграничной пущи. Беспощадной вырубке подверглись только леса, вплотную подступающие к Суре. Скорее всего, городские власти собирались заселить расчищенные берега беднотой, прибывающей из центральных областей страны. Всем желающим уже не хватало места в Паусе, так почему было не выкинуть оборванцев за реку? Интересно как будут называться новые кварталы? Может быть "рыбачий" или "свинячий", или "дальний заречный"?

Заприметив впереди крыши городского пригорода, я привел себя в порядок, отдышался и пошел медленнее. Улицы здесь были не то, что в Паусе - узкие, немощеные и основательно разбитые колесами ручных тележек и копытами животных. Низкие домики жались друг к другу, словно опята на трухлявом пне. Они стояли так тесно, что непонятно было, где стена жилого дома переходила в забор или в загон для скота. В отличие от города местные умельцы почему-то возводили здания не из целых бревен, а из корья, словно строили не в лесу, а где-нибудь в степи из того, что оказалось под рукой. Народец, который попадался мне навстречу, с виду казался неказистым и грязным под стать кривобоким неаккуратным постройкам. На меня жители смотрели с удивлением, словно не могли понять, каким ветром сюда занесло настоящего дворянина. Разглядывая убогие домишки, я думал о том, что денег, выделенных королем для восстановления Пауса, на всех не хватит. Интересно ради чего люди бросали насиженные земли и ехали сюда? Чем заманили их хитрые глашатаи? Думаю, что никто из жителей пригорода не смог бы честно ответить на эти вопросы. У каждого из них была своя история, своя правда. Возможно, им вообще было все равно, где прозябать в нищете - в столице или здесь. Наверно в Паусе было легче жить - в строящемся городе всегда можно было найти временную работу, да и налоги здесь были значительно меньше.

Я зашел в ближайшую харчевню, взял вина и сразу вышел на улицу, потому что спертый воздух помещения вызывал у меня отвращение. Стараясь не попадаться на глаза охране моста, я присел на узкую лавочку за кустами сирени и принялся наблюдать за дорогой. Время шло, вечерний колокол пробил шесть раз, а Холина все не было. Неожиданно со стороны города послышался какой-то шум, и на мосту появилась группа вооруженных мужчин. На дворян они походили мало. Судя по тому, что на поясах у них болтались длинные кинжалы, а на самом рослом был надет трофейный кожаный нагрудник, я подумал, что передо мной наемники. Интересно кто их послал и зачем? Не обращая внимания на стражу, они перегородили мост, оставив для горожан небольшой проход у самой воды. Еще через какое-то время из боковой улицы появились трое гвардейцев. Они коротко переговорили с наемниками, после чего отряд разделился. Один дворянин с пятеркой головорезов перешел реку и отправился по дороге в сторону западной стены, а остальные гвардейцы в сопровождении вооруженных людей спустились к воде и укрылись за опорами моста.

"Неужели по нашу душу?" - подумал я и засобирался в обратный путь. Похоже, Холин все-таки решил навсегда остаться в Паусе. Дальше задерживаться у моста было слишком опасно. Не думаю, что дворяне часто заглядывали в местную харчевню, так что я и так уже привлек к себе слишком много внимания. Я вернул хозяину таверны пустую глиняную кружку, купил несколько лепешек, большой кусок сыра и бурдюк с вином, после чего поспешил затеряться среди кривых улиц.

Пробираясь через лес, я несколько раз останавливался и подолгу прислушивался. За мной никто не шел. Тем не менее, я несколько раз нарочно сходил с тропы и путал следы.

Большой вооруженный отряд на мосту произвел на меня сильное впечатление. Если их отправили за нами дело плохо. Похоже, оставшиеся в городе гвардейцы, наконец, обнаружили в степи своих погибших товарищей и решили поискать нас за стеной.

Ругона сильно встревожили последние новости.

- Вовремя успели, - проворчал он, когда я закончил свой рассказ, - теперь они выставят посты на всех дорогах и через ворота западной стены нам будет не пробраться.

- Здесь они нас не найдут, - попытался я его успокоить.

- Не будем же мы вечно отсиживаться в лесу, - возразил Ругон, - нам нужно в столицу, а путь туда закрыт.

- Что же нам делать?

Старик тяжело вздохнул и почесал затылок.

- Думать.

Ночью мне не спалось. Тело болело так, словно меня целый день молотили деревянными цепами. Судя по тому, что Ругон почти не храпел и все время ворочался с боку на бок, он чувствовал себя не лучше. Уже не помню, как я дождался утра. Хорошо хоть ночь выдалась теплая и без костра мы не замерзли.

Пока мои спутники спали, я сходил к ручью, который заприметил вчера, умылся, напился и наполнил фляги. К моему возращению владыка проснулся. Выглядел он ужасно.

- Доброе утро, сын мой, - сказал он.

- Здравствуйте, владыка. Выпейте воды. Она придаст вам сил.

- Спасибо, - старик кивнул и с благодарностью принял у меня флягу, - мы раньше с тобой не встречались? Твое лицо кажется мне знакомым.

От слов понтифика я похолодел. Неужели все-таки узнал? Наверно, если бы он завел со мной этот разговор, когда мы шли по степи я бы что-нибудь соврал, прежде чем провалиться под землю от страха и стыда, но сейчас я был так измучен болью и бессонницей, что смело ответил, - я долгое время был послушником в монастыре.

- В монастыре, - старик удивленно моргнул, - так ты...

Он на мгновение замер, но потом кивнул каким-то своим мыслям.

- Я вспомнил тебя, мальчик, - сказал он, - ты помогал брату Химону ухаживать за огородом, а потом работал уборщиком.

- Да, владыка, - воскликнул я пораженный тем, как быстро старик сумел отыскать мой образ в своей памяти.

- Если не ошибаюсь, ты был с Химоном в тот страшный день, когда кочевники напали на нас, - продолжал он, - может быть ты видел, что с ним стало?

Неужели владыка помнил, как мы с воином-монахом заходили его проведать перед тем, как степняки осадили монастырь? Тогда мне казалось, что старик находится при смерти и почти ничего не понимает.

Словно боясь услышать мой ответ, понтифик добавил, - я знаю, что он погиб, но никто не сказал мне, как это случилось.

- Мы с Химоном оставались в монастыре до самого конца. Он погиб, защищая ваши покои, владыка. Потом кочевники раздели его и подвесили на стене головой вниз.

Глаза старика наполнились слезами.

- Бедный друг, - сказал он и закрыл лицо руками.

- Когда степняков прогнали, я вернулся в монастырь и похоронил Химона со всеми почестями. Его дух нашел дорогу к сверкающим вершинам.

Владыка какое-то время посидел, молча, потом вытер глаза.

- Извини меня, мальчик, - сказал он, - старики бывают слезливы. Не время сейчас оплакивать Химона, тем более что его страдания уже закончились, а наши только начинаются.

Фифон достал из кармана носовой платок и шумно высморкался.

- Значит, ты больше не служишь в монастыре? - спросил он.

- Теперь я воин, - не задумываясь, ответил я и добавил, - и ваш защитник.

Последние слова я не собирался произносить вслух, они неожиданно вырвались сами.

- Так тому и быть, - старик кивнул, - война все смешала в нашем мире и пройдет еще немало лет, прежде чем многие из нас вернутся к своему призванию.

- Значит вы..., - начал я, но осекся и не смог продолжать.

Несмотря на то, что мои слова повисли в воздухе, Фифон понял все, о чем я собирался его спросить.

- Не ты первый и не ты последний кто променял монашескую куртку на доспехи, - старик улыбнулся, - все мы в руках богов. Если они сделали из послушника воина, значит сейчас нашему королевству нужнее человек с мечом, чем книжник с пером. А кто я такой, чтобы противиться их воле?

Я опустился перед владыкой на колени и склонил голову до самой земли.

- Благословите, отче.

Старик коснулся сухой рукой моего лба.

- Благословляю тебя на добрые дела и на защиту народа от любых бед. Служи храбро монах-воин. Да будет воля твоя крепка и вера незыблема.

Сразу за березовой рощей начиналось болото. Бурные весенние ветра набросали в нем поломанных сосен, которые словно стеной отгородили эту часть пущи от остального мира. Обходя топи стороной, я привел своих спутников в высохший, словно заколдованный лес. В странном мертвом месте не были ни тропинок, ни следов. Казалось, даже звери избегали ходить этой дорогой, но мы не боялись ни магии, ни проклятых зарослей, поэтому смело прошли через них и выбрались с другой стороны. Скоро я вывел Ругона с владыкой к неприметной звериной тропе, по которой два года назад тащил волокушу с раненным Тагоном. Наверно я мог бы легко заблудиться, если бы в свое время не оставил на деревьях заметные издалека затески. С такими указателями даже неразумный мальчишка нашел бы дорогу к старому святилищу. Обнаружив впереди просвет, я со всех ног бросился обследовать заброшенный храм. Прежде, чем ввести в него владыку я должен был убедиться в том, что за прошедшие годы никто не отыскал потайной проход между камней и не заселил древние развалины. Еще не хватало наткнуться на разбойников, скрывающихся в этих глухих местах от городской стражи. Убедившись в том, что незваных гостей поблизости нет, я махнул своим спутникам рукой.

Два дня мы отлеживались в святилище. Наверно за это время королевские шпионы совсем сбились с ног, разыскивая нас по всей стране. Мои ушибы потихоньку подживали, а вот рана Ругона не спешила затягиваться. На бинты для него я извел почти все чистое белье. На наше счастье владыка знал множество рецептов и снадобий от любой хвори и под его руководством я научился делать припарки и компрессы. Конечно, почти любой послушник, обучающийся в монастыре, был сведущ в лечении травами, поэтому я тоже мог бы оказать Ругону необходимую помощь, но куда мне было тягаться с владыкой. По сравнению с ним я был никудышным лекарем.

- Ничего страшного, - говорил Фифон, - рана чистая, но для лечения нужно время. На молодых все заживает быстрее, чем на стариках.

Ругон только презрительно фыркал, слушая седобородого старца.

На третий день, когда владыка спустился в святилище, и мы с Ругоном остались на поляне одни воин подозвал меня к себе.

- Время идет, - сказал он, - а наши друзья даже не знают, что мы с владыкой уже в долине. Нужно предупредить Гамона и найти способ пробраться в столицу.

- У тебя есть какой-нибудь план? - с надеждой спросил я.

- Тебе нужно будет добраться до города, - Ругон заерзал, усаживаясь поудобнее, - мне с моей раной далеко не уйти.

- Хорошо, - я отряхнул от налипших листьев мятый плащ и накинул его на плечи - утро выдалось прохладное, - заодно поищу Холина в Паусе.

Ругон усмехнулся.

- Ты пойдешь не в Паус, - сказал он, - по дороге мы с тобой и Мароном проходили городок Тарус. Помнишь такой?

Я кивнул.

Из всех больших поселений, через которые нам пришлось пройти, этот город находился ближе всех к западной стене. Мы в нем не задержались - поели в харчевне и все, но я запомнил круглую центральную площадь и старинный храм.

- Там на улице Королевских стрелков в собственном доме живет мой добрый знакомый. Зовут его Рипон, и думаю, он сможет нам помочь.

- Что я должен ему сказать? - спросил я.

- Передашь ему это, - Ругон достал из-за пазухи и сунул мне в руку небольшую серебряную монету. В свое время кто-то проделал в ней неровную дыру с рваными краями. Конечно, она все еще годилась для торговли - вес имел основное значение, но все равно монета заметно потеряла в цене.

- Когда он ее увидит, то сразу поймет, что это я тебя послал. Расскажешь ему все без утайки. Скажешь, где нас найти. Рипон точно что-нибудь придумает.

- Хорошо, - я кивнул, - когда мне выходить?

- Поешь и ступай, - сказал Ругон.

- Надеюсь, твой друг не откажется встретиться со священником, - спросил я старика, - хочу переодеться.

В моем мешке все еще лежала монашеская одежда. Конечно, она была изорвана гвардейскими мечами, но зашить ее не долго. Чем беднее и жалостливее будет выглядеть гонец, тем лучше. Но одно дело бродить в таком виде по дорогам королевства и совсем другое попытаться пробраться в дом вельможи. Скорее всего, слуги меня даже слушать не станут - сразу выгонят взашей.

- Вообще-то Рипон никогда особой набожностью не отличался, - старик задумчиво почесал кончик носа, - но пройти через посты под видом монаха будет намного проще.

Я быстро поел и привел, как мог свою одежду в порядок. Конечно, ей здорово досталось, но тут уж ничего нельзя было поделать. Я встряхнул мятую куртку и натянул поверх рубашки. В одно мгновение молодой дворянин превратился в запуганного мальчишку - послушника, которому кто-то из старших съездил по физиономии за плохую работу. Опухоль на лице прошла, зато синяк приобрел иссиня-черный цвет с желтым ободком и пришелся очень кстати для дополнения моего образа.

- Оружие оставь, - сказал Ругон и весело захрюкал, - вояка.

Собственно, я и не собирался брать его с собой, но дотошный старик отобрал у меня даже кинжал.

- Незачем монаху такую опасную игрушку с собой носить. Так иди, - напутствовал меня Ругон, - монету не потеряй и нигде надолго не задерживайся.

Сразу выходить на тракт я не собирался. Чем дольше я буду оставаться в лесу, тем лучше. Нечего на дороге прохожим глаза мозолить. Конечно, мало кто обратит внимание на молодого послушника, но лучше было не рисковать. За годы, прошедшие после войны стоящие вдоль тракта деревни разрослись, а на месте обгорелых развалин появились новые трактиры и харчевни, в которых путники могли не только отдохнуть и выпить по стаканчику вина, но и переночевать при случае. Мало ли кого можно встретить за столом в общей зале. В конце концов, я принимал участие в великой битве, жил в военном лагере, и многие дворяне знали меня в лицо и по имени. Еще не хватало столкнуться с кем-нибудь из старых знакомых.

Была еще одна причина, из-за которой я решил идти лесом. В этих местах я когда-то похоронил Тагона. Поляна с огромным камнем часто являлась мне во сне, и я очень хотел посетить могилу друга, помолиться за его душу и еще раз попросить прощения за то, что когда-то воспользовался его тайным словом и незаконно вступил в права наследства. Кто знает, как он вспоминает меня в загробном мире. Мести мертвых я не боялся, но попросить о прощении никогда не бывает лишним, тем более что я и правда был виноват перед Тагоном.

Несмотря на все старания, я так и не сумел выйти к заветному месту. Видимо в этот раз боги не захотели мне помогать, скорее наоборот. Плутая в чаще, я сбился с пути и чуть не завяз в болоте. В конце концов, сделав лишний круг и потратив кучу сил на бесполезные поиски, я с трудом вышел обратно к дороге. Уставший и напуганный я дал себе слово больше не рисковать, поэтому дальше шел вдоль тракта, никуда не сворачивая. Сейчас у меня было важное дело, от которого зависели жизни многих людей, и мне надо было торопиться. Схожу в Тарус, а на обратном пути попробую еще раз отыскать могилу друга.

До западной стены я добрался без приключений. Стражников на башнях не оказалось, да и странно было бы встретить здесь солдат в мирное время. И, тем не менее, немного не доходя до ворот, я присел на землю и принялся переобуваться, старательно делая вид, что у меня портянка сбилась в сапоге. Возясь с обувкой, я тайком поглядывал по сторонам стараясь разглядеть притаившихся в засаде наемников.

"А вдруг мы с Ругоном ошиблись и проход никто не охраняет? Вдруг все шпионы давно вернулись в Паус и ищут нас там?" - подумал я.

Ветерок качал кусты бузины, разросшиеся вдоль древнего укрепления, где-то в лесу заливался соловей. Вечерело. Скоро должно было стемнеть, поэтому поток людей, путешествующих по древнему тракту, иссяк и сейчас других путников кроме меня на дороге не наблюдалось. Распахнутые настежь ворота влекли меня и наконец, забыв о всякой осторожности, я натянул сапог, и смело пошел вперед.

"В конце концов, чего мне бояться? Я всего лишь послушник, идущий по своим делам. Что с меня возьмешь, кроме дырявых порток?"

Сразу за воротами начинались поля, заросшие высокой травой. Они тянулись до самой деревни. Слева сплошной стеной поднимался лес, а справа протекал безымянный приток Суры. Отсюда уже можно было различить крыши крестьянских домов и расслышать ленивое брехание сторожевых собак. Идти через деревню я побоялся, потому что там оставались люди, которые могли бы меня вспомнить. Два года назад мы с Мароном гостили в доме одной доброй вдовы.

- Эй, парень! - окликнули меня сзади.

От неожиданности я застыл, как вкопанный.

- Куда это ты так спешишь?

Я повернулся и уставился на наемников, которые медленно спускались со стены. Видимо все это время, они сидели на лестнице, ведущей в верхнее укрепление, поэтому с дороги их не было видно. Может быть, это были те солдаты, которых я видел на мосту несколько дней назад, а может быть и нет. Первой моей мыслью было броситься к темнеющему вдалеке лесу, но я тут же отказался от этой затеи, когда увидел у двоих солдат в руках заряженные арбалеты. Беги, не беги, а стрела все одно быстрее.

- Куда идешь? - грубо спросил здоровенный детина, похоже, в отряде он был за главного.

- Я это...туда, - сказал я и ткнул рукой в сторону леса.

- Туда - это куда? - переспросил верзила.

- В Тарус иду в церковь тамошнюю, - заныл я, - отпусти меня, дяденька.

Старший подошел ко мне вплотную, а стрелки остановились на нижних ступенях лестницы и беспокойно огляделись.

- Откуда идешь? - словно не слыша моих жалобных причитаний, спросил наемник.

- Из монастыря "Далеких вершин", - не задумываясь, ответил я.

- Эк тебя занесло, - хмыкнул солдат, - он же в другом конце страны.

Возможно, на такую глупую уловку мог бы попасться человек, который пренебрегал изучением географии, чтением священных текстов и никогда не жил в обители, но только не бывший послушник.

- Что ты, что ты, добрый человек, - затараторил я, - он здесь совсем недалеко. Чуть больше двух дней пути.

- Ну, может я ошибся, - хмыкнул верзила и смерил меня подозрительным взглядом, - а идешь-то зачем, послал кто?

- В Тарус иду, дяденька, - ответил я, - несу добрые слова священнику тамошней церкви от келаря нашего.

- А как зовут твоего келаря? - словно невзначай спросил солдат.

Я был уверен в том, что этот головорез никогда не был в монастыре, поэтому назвал первое имя, пришедшее мне в голову.

- Брат Химон.

Похоже, верзиле понравилось, что я ответил сразу и без запинки.

- Вроде правильно, - сказал он.

Наемник еще раз оглядел меня с головы до ног и даже плюнул с досады. Понятное дело поживиться у меня было нечем. Я специально не взял в дорогу ни кошелька, ни дорожной сумки.

- Ладно, - проворчал он, - ступай себе, дурень.

На всякий случай я низко поклонился и бросился бежать в сторону леса.

- Лови его, - завопил один из наемников, а второй засвистел, что было духу. Опасаясь получить стрелу в спину, я прибавил ходу. Кто знает, что придет в голову этим недоумкам?

Добравшись до спасительных кустов, я остановился и оглянулся.

Троица оставалась под стеной, зато на верхней площадке появился еще один человек. Рассмотреть его лица я не мог - было слишком далеко, но судя по одежде, с наемниками в засаде сидел королевский гвардеец. "Наверно посчитал ниже своего достоинства разговаривать с простолюдином", - подумал я.

Солнце садилось, и я заторопился в город. До Таруса было не меньше двух часов хода.

Как я не спешил, а все равно не успел в город до темноты. Хорошо, что вышла полная луна, а то бы я точно заблудился на кривых улицах. Единственный фонарь горел на центральной площади возле церкви. Наверно священник еще не спит, и я мог бы постучаться к нему в дом и попроситься на ночлег, но я побоялся поднимать шум. Одно дело задурить голову глупым наемникам и совсем другое попробовать обмануть священника. Он сразу выведет меня на чистую воду. На самом деле я понятия не имел, как зовут нового настоятеля монастыря и отца келаря.

Ночь выдалась ясная и теплая, поэтому я решил переночевать под открытым небом. Но не станешь же укладываться прямо на улице. В поисках подходящего места я обогнул церковь и с удивлением заметил, что ворота, ведущие к хозяйственным пристройкам, приоткрыты. Недолго думая я проскользнул внутрь и огляделся. Двор был небольшой, справа возвышался не то сарай, не то хлев, а слева за узким проходом лежали штабеля дров. Я пошел вдоль пристройки наугад, в темноте шаря руками по стене и наконец, наткнулся на дверь. На ней не оказалось ни замка, ни щеколды и я осторожно потянул притвор на себя. Смазанные петли даже не скрипнули и через мгновение я оказался внутри. На мое счастье через слуховое окно внутрь падал рассеянный лунный свет, который позволил мне осмотреться. Слава богам, я попал на сеновал. В деревнях траву только начинали косить, но, похоже, местный священник любил делать запасы заранее. О таком месте для ночлега можно было только мечтать. Я забрался в самый дальний угол, зарылся в пахучее сено и стал думать о том, как попасть в дом к приятелю Ругона. Скоро беспокойные мысли стали путаться в голове, и я задремал. Разбудил меня какой-то шум во дворе. Сначала я не понял, что это, но потом сообразил, что кто-то так же, как и я решил воспользоваться "гостеприимством" священника.

- Ничего не бойся дитя мое, - услышал я вкрадчивый голос, - боги говорят мне, что только так ты сможешь помочь своему брату.

Женщина или девушка ответила, но я не разобрал, что.

Дверь на сеновал открылась, по полу пробежала широкая серебристая дорожка и в ее неровном свете показались две тени - одна низенькая и широкая, а вторая высокая и тонкая. Пара зашла в сарай и растворилась в темноте. Я съежился в своем углу и подтянул под подбородок охапку сена. Надеюсь, гости не станут заходить слишком далеко и не наткнуться на меня.

- Не думай о плохом, моя птичка, - произнес мужской голос, похоже, парочка обосновалась неподалеку от входа.

Послышалось сопение, зашуршала ткань.

- А если узнают, святой отец, - забеспокоилась девчонка.

- Не говори ерунды, - проворчал мужчина, - здесь никого нет.

Конечно, для меня не было новостью, что священники и молодые монахи сплошь и рядом нарушали обет безбрачия. Об этом, не скрываясь, говорили в монастыре, но все равно было неприятно стать свидетелем подобной сцены. Видимо сейчас на моих глазах священник соблазнял юную прихожанку. Конечно, в темноте я ничего не мог разглядеть, но доносящиеся до меня звуки были довольно красноречивы. Живя в обители, я старался не думать о плотском грехе, но оказавшись в холодных северных горах, сумел узнать о том, чем он так привлекателен. Крестьянские девушки не боялись дарить мне свою любовь, более того отцы их даже поощряли к этому. Нравы в деревнях были свободнее, чем в городе, да и заполучить в семью бастарда никто бы не отказался. Обычно дворяне не бросали своих детей и помогали их матерям. Одним словом, то, что сейчас происходило на сеновале между священником и молодой девчонкой не было для меня загадкой.

К моей великой радости все закончилось довольно быстро, и любовники засобирались по домам.

- Смотри не болтай, - на всякий случай предупредил мужчина.

- Что ты, отец Кукон, - быстро сказала девушка, - я никому ни слова не скажу.

"Надо будет запомнить, как зовут священника", - подумал я и поглубже зарылся в сено.

Утром меня разбудило мычание и возня скотины за стеной. Солнце еще не взошло, но на востоке небо уже начинало светлеть. Нужно было торопиться, пока петухи не перебудили прислугу. Я быстро выбрался из кучи сена, отряхнулся, прошел через двор и выскользнул за ворота. Спасибо этому гостеприимному дому. Признаться, подходя к Тарусу, я даже не надеялся на то, что смогу поспать в таких хороших условиях.

Отправляться на поиски нужного дома было еще слишком рано, поэтому я присел на площади возле церкви. Молящийся послушник ни у кого не вызовет подозрений. Мало ли какой грех совершил набожный мальчишка. Скоро рядом стали собираться местные оборванцы. На центральной площади жизнь всегда бьет ключом. Здесь тебе и рынок, и церковь, в которую целый день идут прихожане, так что если хочешь выпросить у сердобольных горожан милостыню или немного еды садись перед входом в святилище - не прогадаешь. На меня нищие не обратили никакого внимания. Они знали, что я им не соперник - монахам не принято подавать на паперти. Вот если бы в очередь вклинился какой-нибудь незнакомый проходимец, такого могли бы и костылями отходить.

Я тихо сидел, молился про себя и наблюдал за тем, как оживали городские улицы. Сначала молодой пастушок прогнал на выпас стадо коров, его сопровождал огромный лохматый пес, который проходя мимо, показал мне зубы, потом из переулков потянулись козопасы со своей домашней скотиной, а уже после на площади появились торговцы и прочий люд.

Я не хотел привлекать к себе лишнее внимание, поэтому оставался на месте до тех пор, пока не прозвонил утренний колокол. Когда над городом поплыл мелодичный звон, я быстро поднялся и пошел в ту сторону, где за соломенными крышами виднелись башни дворянских домов. К этому времени улицы заполнились народом, и я легко затерялся в толпе. Двор Рипона я разыскал без особого труда. В отличие от остальных дворянских домов его усадьба была не велика. Перед входом висел приметный кованый фонарь, но судя по отсутствию нагара, ночью его не зажигали, наверно хозяин экономил дорогие свечи. Массивная дверь была плотно закрыта, но ставни уже успели отворить, значит, хозяева встали. Мне совсем не хотелось будить Рипона и навлекать на себя гнев не выспавшегося человека. Кто его знает, может быть, приятель Ругона привык валяться в постели до обеда. Конечно, можно было еще подождать, но я боялся мозолить глаза соседям, поэтому воровато огляделся, подошел и постучался в дверь. Ее открыли не сразу. Сначала вообще ничего не произошло, потом внутри кто-то завозился, скрипнул отодвигаемый засов и на пороге появился дряхлый старик.

- Чего надо, - сурово спросил он.

- Отец Кукон просил передать твоему господину важную весть.

Я рассчитывал на то, что в этом доме знали имя местного священника. Мало ли какое дело было у него к Рипону. Если благодаря этой простой хитрости мне удастся проникнуть в дом, там уж я сумею объясниться с хозяином.

Старик подозрительно оглядел пустую улицу.

- Мне говори.

- Не могу. Велено только господину с глазу на глаз.

Слуга закряхтел и кивнул.

- Ступай за мной.

Сразу за дверью оказался узкий коридор, который привел нас в маленькую комнату со сводчатым потолком.

- Здесь жди, - буркнул старик.

Когда он вышел я с интересом огляделся. Этот дом был мало похож на дворянское гнездо, скорее он напоминал крепость. В коридоре не было ни вешалок, ни мебели, словно хозяин специально расчистил место для боя и готовился драться в узком проходе с незваными гостями, а окна в комнате оказались узкими словно бойницы - в такие с улицы не залезешь.

- Зачем пришел? - спросил дородный мужчина, выходя из скрытой за портьерой двери. Проем оказался таким маленьким, что хозяину дома пришлось нагнуться, хотя роста он был не великого.

"Ну, точно крепость", - подумал я.

- Что понадобилось от меня священнику?

Я вытащил странную монету и протянул ее дворянину.

- Привет тебе, уважаемый, от Ругона. Он послал меня с важными вестями.

Казалось, хозяин дома совсем не удивился. Он повертел монету в руках, кивнул и указал мне на лавку.

- Что он просил передать?

Я присел на самый краешек и сказал.

- Владыка Фифон вернулся в долину. Он прячется в приграничной пуще.

Рипон даже глазом не повел.

- А я здесь причем? - спросил он и я с тоской подумал о том, что напрасно проделал путь от заброшенного святилища до Таруса. Неужели он ничего не знает о нашем походе и его совсем не заботит судьба владыки?

- Фифона ищут и нас вместе с ним. Если найдут, убьют, - сказал я, - нам нужно добраться до столицы, но ворота в западной стене охраняют королевские гвардейцы и наемники. Помоги перебраться на эту сторону.

- Я что по-твоему умею летать, - удивился хозяин дома, - как я смогу перенести вас через стену?

Я беспокойно заерзал, сказать мне больше было нечего, а Рипон казалось, и не думал продолжать разговор. Он смерил меня безразличным взглядом и поднялся.

- Передай Ругону, что я ничем не могу ему помочь.

Конечно, такого ответа я не ожидал, но делать нечего. Похоже, Рипон с самого начала не собирался помогать старому другу и любые мои уговоры не возымеют никакого действия.

- Ладно, - сказал я и тоже встал, - сами справимся.

- Постой, - сказал хозяин дома, - почему старик сам не пришел?

- Он ранен.

- Тяжело?

- Нет.

Дворянин кивнул.

- Прощай.

- Прощай, - буркнул я, - не провожай меня, дорогу найду.

Наверно последние слова прозвучали слишком грубо, но я ужасно разозлился. Хороши друзья у Ругона, нечего сказать. С тем же успехом я мог бы беседовать с камнем. Может быть, когда-то у Рипона и была душа, но, похоже, он растерял ее в дальних походах.

Никто не вышел провожать меня, а ленивые слуги даже не удосужились закрыть дверь на засов, уходя, я слышал, как за моей спиной она несколько раз ударилась о косяк под порывами ветра. На узкой прямой, как стрела улочке даже слабый сквознячок превращался почти в ураган. Закрываясь ладонью от пылевых смерчей, я зашагал в сторону центра. Что теперь делать? Куда бежать? Если бы со мной было несколько надежных друзей, то мы могли бы напасть на засаду и перебить наемников, но что я сделаю один? Ругая про себя проклятого Рипона, я вышел на базарную площадь. Торговцы уже открыли свои лавки и расставили товар. Они махали руками и зазывали горожан стараясь перекричать друг друга, чтобы успеть назвать лучшую цену. Прилавки ломились от различной снеди и у меня от голода "засосало под ложечкой". Со вчерашнего вечера я не ел ничего кроме черствого сухаря, а приятель Ругона даже не предложил мне с дороги стакан вина. В кармане еще оставалось несколько медяков, и недолго думая я купил в лавке небольшую лепешку. Чтобы не толкаться на базаре я отошел к фонтану и присел на каменный парапет. Здесь можно было спокойно поесть и подумать о том, что делать дальше. Похоже, план Ругона не сработал, а у меня вообще никакого плана не было.

Лепешка оказалась слишком маленькой. Я с сожалением отправил в рот последний кусок и даже облизал пальцы. Дворянину полагается есть красиво, но сейчас я послушник и значит, могу вести себя, как захочу. Напившись из фонтана, я двинулся вдоль рядов в сторону западной стены. В Тарусе оставаться не зачем. Рипон не помог нам, значит нужно возвращаться к друзьям и думать, что делать дальше. Проходя мимо мясных лавок, я немного замешкался. Впереди собиралась толпа, и слышались грубые окрики. Судя по всему, два огромных мясника заспорили о качестве товара и чуть не разодрались. К месту события сразу сбежалось множество зевак - развлечений в Тарусе было немного. Пока здоровяки толкались и орали друг на друга их прилавки оставались без присмотра. В давние времена, пользуясь случаем, я бы без раздумий утащил что-нибудь съестное - вечно голодные послушники искали любую возможность набить свое несытое брюхо, но сейчас мне в глаза бросился лежащий на столе большой мясницкий нож, которым разделывали приготовленные на продажу туши. У меня не было с собой никакого оружия, и я просто не смог удержаться от такого соблазна. "Простите меня светлые боги" - взмолился я про себя и незаметно сунул тесак под куртку. Увлеченные ссорой мясники ничего не заметили, а я благополучно выбрался из толпы и бросился прочь из города.

Конечно нож -- это не меч и не кинжал, но даже такое нехитрое оружие все-таки лучше, чем ничего. Ощущая его под одеждой, я вздохнул свободней. Не думаю, что на обратном пути наемники захотят второй раз остановить меня, а значит и обыскивать не станут. Стараясь поскорее покинуть базар, я случайно свернул не туда и едва не заблудился. На пустых улицах даже дорогу спросить было не у кого. В этой части города жили бедняки, и сейчас все взрослое население было либо на сезонной работе, либо трудилось по хозяйству, а малышня отправилась бродить по лесам в поисках грибов и ягод. Наконец впереди я заприметил древнего старика, который присел на придорожный камень, чтобы немного передохнуть. Несмотря на жару, он был одет в длинный до пят черный балахон, большой капюшон скрывал лицо, наружу торчала только длинная седая борода.

- Скажи, старик, - спросил я, - как мне пройти к западным воротам? Заблудился я что-то.

Старик начал медленно подниматься, как вдруг кто-то схватил меня сзади за шиворот, оторвал от земли, развернул и прижал к ближайшему забору с такой силой, что у меня лязгнули зубы.

- Вот ты где, гаденыш, - прорычал здоровенный наемник, с которым я вчера столкнулся возле западной стены, - всю ночь тебя ищем, с ног сбились.

От страха у меня перехватило дыханье. За спиной державшего меня верзилы ухмылялись его дружки, правда, сейчас они были без арбалетов. Интересно, как им удалось выследить меня, и зачем я им вообще понадобился?

- Чуть не провел меня, паршивец! - от гнева у наемника перекосило лицо, и так не особенно симпатичный от природы сейчас он напоминал взбесившегося демона, - говорят, что никакой ты не монах, а мошенник и шпион.

- Какой шпион, - прошипел я, нормально говорить я не мог, потому что ворот туго обернулся вокруг шеи, - послушник я.

- Говори, сопляк, где ты своих дружков оставил. Уж мы-то их разыщем, и потроха на нож намотаем.

- Каких дружков? - прохрипел я.

- Предателя Фифона и того старика, которого с тобой в Паусе видели.

От неожиданности я окончательно потерял дар речи. Откуда он все знает? Как догадался, что я именно тот, кто ему нужен? Неужели меня опознали? Кто, когда? И тут я все понял. Проклятый Рипон предал меня. Вот значит почему, когда я выходил от него, за моей спиной еще раз хлопнула входная дверь - он следом отправил слугу с донесением.

- Говори, а то убью, - наемник дохнул мне в лицо пивным перегаром.

Краем глаза я заметил какое-то движение. Неожиданно один из солдат, стоявших позади моего мучителя, без звука рухнул на землю, а второй вскрикнул, попробовал достать оружие, но тут же опрокинулся навзничь, обливаясь кровью.

- Что за...? - верзила обернулся, не выпуская из рук мою куртку, но в следующий момент я сунул руку за пазуху, выхватил длинный мясницкий нож и снизу-вверх ударил его в живот.

Наемник вскрикнул, отпустил меня и отшатнулся, но, не давая ему опомниться, я ударил еще раз. Огромное тело согнулось пополам, здоровяк упал, скрючился в пыли и засучил ногами, словно собирался куда-то бежать.

- Уходим отсюда, быстро, - сказал старик, вытирая меч о тело мертвого наемника, - теперь каждая минута дорога.

Он помчался по улице, только взлетели вверх полы длинного балахона. На удивление у меня не было времени - в любое мгновение здесь могли появиться горожане или того хуже - стражники. Недолго думая я бросился следом за стариком, который передвигался с невероятной для своего возраста скоростью. Когда мы завернули в неприметный переулок, незнакомец остановился и выглянул из-за угла.

- Вроде нас никто не видел, - сказал он и неожиданно подмигнул, - а ты молодец, не растерялся.

- Кто...кто ты такой? - с трудом выдавил я, после быстрого бега я никак не мог отдышаться.

- Как кто? - в свою очередь удивился незнакомец, - Рипон я. Ты ко мне утром заходил.

- Никакой ты не Рипон, - сказал я.

- Ты со слугой моим говорил, - хихикнул старик, - а когда ты ушел я следом за тобой отправился.

- Зачем?

- Убедиться в том, что ты не шпион, - сказал старик, - мало ли кто по чужим домам ходит и от старых друзей весточки передает. Времена сейчас такие, никому верить нельзя.

Он слегка подтолкнул меня, - пойдем отсюда, пока зеваки не сбежались.

Мы свернули сначала на одну улицу, потом на другую и скоро я окончательно заблудился, но судя тому, что старик уверенно вел меня проходными дворами, он хорошо ориентировался в Тарусе.

- Не поверил я тебе вот и пошел следом, - еще раз пояснил Рипон, - решил посмотреть, куда отправишься, и что делать будешь, а тут на тебя эти мордовороты напали, и все сразу стало понятно.

- Спасибо, - от души поблагодарил я своего спасителя, - без твоей помощи я бы не справился.

- Это точно, - Рипон ухмыльнулся, - хорошо, что я рядом оказался.

И все-таки я никак не мог поверить в то, что старик, которого я встретил на улице и есть тот самый друг Ругона на встречу с которым я так спешил последние два дня. В этом городе все перепуталось, и я уже не мог понять, где враги, а где друзья. Всю дорогу я косился на своего спутника и не знал, как поступить - довериться ему или немного подождать.