По краю каменного сердца

Глава семнадцатая. Вечерело.

2099 год. Середина августа.

Дорога до дома была адом. За весь перелёт никто не проронил и слова, явно не желая делиться опытом, который пришлось пережить за последние недели. Из-за общего настроения Армандо даже не истерил по поводу перелёта. Уже в аэропорту родного города команда всё же решила перекинуться парой слов. Особо оживлённой беседы не состоялось, парни просто спросили о самочувствии друг друга и пообещали списаться. Каждый из них чувствовал вину из-за произошедшего, но никто не мог взять на себя ответственность в большей или меньшей мере. Кента вызвал такси и уехал с Элфи, ибо того ещё нужно было донести до дома, ведь теперь он был ограничен в передвижении из-за отсутствия ног. Атсумэ ушёл по-английски, отказавшись хоть как-то комментировать произошедшее. Армандо по-свойски обнялся с Одой и Дином, уверив их, что всё наладится со временем, после чего отправился к себе домой. На подъездной дороге терминала остались стоять только члены семьи Иватани. Они боялись смотреть друг другу в глаза, каждый по своей причине. И всё же отцовские инстинкты пересилили стыд. Отец обнял своего сына как никогда крепко и тихо заплакал. Это был второй раз в жизни Дина, когда он видел слёзы своего старика. На душе было гадко. Терпкая смесь стыда, страха и полного отказа верить в то, что пришлось пережить, заставляла младшего Иватани непроизвольно морщиться в попытках сдержать слёзы. Кашиваги же осталась в стороне, сев на корточки и прикрыв лицо руками.

Как добирался до дома, Дин не помнил. Последнее, что было в его воспоминаниях – как он валится на кровать в одежде, начиная постепенно проваливаться в сон. Тёплая кровать с подушкой и одеялом заимели наивысшую ценность в его жизни в тот момент. Никогда прежде он не был так благодарен всему сущему за то, что он мог просто лечь спать в своей квартире.

***

Прошло три дня, прежде чем Дин сумел подняться на ноги. Всё это время он жил только за счёт того, что сестра приносила ему перекусить в промежутках между пробуждением и скорым очередным сном своего младшего брата. Те разы, когда ему требовалось вставать в туалет, он просто отливал прямо в окно, рядом с которым стояла кровать. Когда же он смог окончательно подняться, было ощущение, словно его пожевали и выплюнули, как потухшую сигарету, не забыв напоследок придавить ногой. Шатаясь из стороны в сторону, Иватани вышел в зал, первым делом обращая внимание на спящую на диване Кашиваги, которая развалилась во всю его длину, закинув одну ногу на крайнюю подушку вверх, ибо места под её рост здесь не хватало. Раннее утро, за окном было несколько тускло, погода не радовала своими светлыми деньками. Подойдя ближе, Иватани немного полюбовался на спящую сестру, после чего сел на колени рядом с ней, прикладываясь ухом к её груди. Сердце билось медленно. Так размеренно и неспешно, что можно было вновь уснуть под этот ритм. Неожиданно её руки легли на голову паренька, начиная аккуратно поглаживать его по волосам.

– Доброе утро, – мягко сказала девушка заспанным голосом. – Ты как?

– Отвратно.

– Да… Я тоже. Будешь завтракать?

В ответ Дин просто лёг рядом с сестрой, обнимая её и закрывая глаза. Ему больше ничего не хотелось. Казалось, что весь пройденный им путь был только ради этого момента. Любимая матушка может спать спокойно, а дражайшая сестра прямо сейчас находится в объятиях. Ничто не могло перекрыть этот результат. Любая уплаченная за это цена того стоила. Каждая разбитая голова, каждый выстрел из пистолета, каждая бессонная ночь, каждое ранение. Всё это стоило того.

– Я так рада, что мы нашлись… Ты просто себе не представляешь.

– Ты же больше никуда не уйдёшь? – местами сипя, спросил Дин непрорезавшимся после сна голосом.

– Никуда. Мне больше нечего искать.

– Пообещай.

– Обещаю. Теперь я всегда буду с тобой.

Время шло, облака постепенно рассеивались, но Дин так и не собирался вставать. Он просто наслаждался тем, что наконец всё осталось позади. Лёжа на диване, на котором с трудом помещался даже один человек, наполовину свисая, парень никак не мог насытиться тем самым запахом родного человека, что некогда просто стёрся из его жизни. Вернуть себе это было поистине волшебно.

Вскоре всё же пришлось встать, ибо желудок начинал сходить с ума из-за малого количества топлива. Не без помощи сестры, Иватани смог немного привести себя в порядок. Она помогла ему помыться, одеться и причесаться, после сбегала в магазин и сделала завтрак. Всё это время Дин смотрел на мир словно сквозь стекло. Казалось, что он просто смотрит очередной сон, в котором ему мерещилась лучшая жизнь. Всё было таким ненастоящим, словно этот момент был единственным в его жизни. Не было всех тех лет разлуки, не было полтора года адских мук в попытках найти виновного в смерти своей матери. Не было и того заключения, в котором парень чуть было не лишил себя возможности насладиться сегодняшним утром. Сидя за столом и ковыряя вилкой завтрак, он не мог отвести глаз от сестры, которая казалась ему нарисованной. Словно её не должно быть здесь, и эту картинку дорисовывает больное сознание, которое не нашло иного способа хоть как-то справиться с пережитым стрессом.

– Всё хорошо? – уточнила Кашиваги, прежде перетерпев с десяток минут игры в гляделки.

– Надо бы связаться с Каэдэ и Атсумэ, – сказал Иватани, совершенно не подумав об этом. Это просто вырвалось само собой, ибо до этого в голове был только белый шум.

– Каэдэ? – переспросила девушка, чуть наклоняя голову в бок.

– Моя девушка. Каэдэ.

– Точно-точно, ты ведь уже занятой молодой человек, – мило хихикнула она, прикрыв рот, однако по огромным шрамам на щеках было видно оставшуюся часть улыбки, такое просто не скрыть.

– Правда, не думаю, что она будет рада меня видеть. Я обещал ей вернуться через день, а прошло уже три недели. Вдобавок ко всему я ещё и без руки остался. Будет хорошо, если она просто мне не откроет, увидев в глазок.

– Что это за девушка такая, которая будет обижаться на парня из-за потери руки?

– А слова про три недели ты решила пропустить мимо ушей?

– Не думаю, что это по важности составляет хотя бы одну десятую проблемы с твоей рукой. Если хорошо себя чувствуешь, то загляни к ней сегодня. Цветов купи на худой-то конец.

– Цветов? – немного растерянно протянул парень.

– Ты что, никогда ей цветы не дарил? – искренне удивилась сестра, откладывая вилку в сторону.

Дин виновато помотал головой, в моменте понимая, что кавалер из него такой себе.

– Вот ты даёшь, конечно…

– Не знаю, у нас нет такого, что мы постоянно друг другу что-то дарим.

– Дин, любой девушке будет приятно получить цветы. Не смей прийти к ней без букета, я лично за этим прослежу, – Кашиваги улыбнулась, по-свойски толкая брата в плечо.

– Хорошо-хорошо. Только не наседай.

– Красивая-то хоть? Каэдэ твоя.

Попервой парень призадумался, но через момент расплылся в смущённой улыбке, отворачиваясь от Каги, не зная с чего бы начать.

– Очень. Она такая… аккуратная. Женственная. С виду хрупкая, а на самом деле очень сильна духом. Мне повезло, что среди остальных она выбрала именно меня, закрыв глаза на… ну… моё лицо.

– Фотки, фотки! Есть фотки?! – резко воодушевилась Иватани, начиная хлопать по столу.

– Была пара, но телефон я в Нью-Йорке оставил. Пистолет, кстати, тоже… Блин.

– Тогда рано или поздно я с ней сама познакомлюсь. Сегодня приведём тебя в порядок, и ты с ней встретишься, договорились?

– Ладно.

– И-и-и… – затянула девушка, ожидая, что Дин продолжит сам.

– И букет, я понял.

– Вот и ладушки. А теперь давай ешь.

– Неудобно есть левой рукой, знаешь ли.

– Если не хочешь, чтобы я сама кормила тебя с ложечки, то уж постарайся как-нибудь сам.

Коротко хмыкнув, Иватани улыбнулся и продолжил клевать свой салат, попутно поглядывая на сестру. Всё было как-то слишком неправдоподобно. Казалось, что чего-то не хватает. Немного переварив эти мысли, Дин решил обратиться к Кашиваги, наконец поняв, что конкретно не так.

– Слушай… мы немного не о том говорим. Может, ты расскажешь, что с тобой происходило все эти годы? – аккуратно предложил Иватани, боясь возможной реакции сестры.

Однако та лишь вздохнула в своём семейном стиле, доставая изо рта уже надкушенный кусочек помидорки. Её улыбку как рукой сняло, она томным взглядом прошлась по столу, а после подпёрла голову рукой, почёсывая макушку пальцами.

– Даже не знаю. Я не могла даже представить, как будет выглядеть наша встреча. Не могла придумать, что буду говорить и как буду себя вести. А сейчас… думаю, мне просто не хочется верить в то, что всё произошедшее было именно со мной. Хочу просто продолжить жить с тобой так, словно ничего не было. Может, если мне однажды приспичит, то я тебе что-то и расскажу, но сейчас я просто предпочту забыть это, если ты не против.

– Прости, не хотел тебя как-то задеть… – снизил тон парень, виновато хмурясь.

– Нет, твоя просьба более чем логична. Просто я так не хочу возвращаться в это время… Давай лучше ты расскажешь мне о том, что у тебя происходило последние годы.

– Я… почти ничего не помню. Когда ты пропала, моя жизнь словно перестала записываться в памяти. А в день смерти мамы я словно очнулся. Это было ужасно. Отец не смог просто принять это, а потому заставил меня помогать ему в поимке виновных. Мы целый год не могли выйти на след Когтей, а потому я просто убивал чуть ли не кого попало. Наркоши, работорговцы, оружейники. Иногда просто людей из плена вызволял. Но это ничего не меняло. А потом я устроился учителем в спасительский институт, где был один мутный тип. Вот после знакомства с ним мы с отцом стали постепенно выходить на Виктора, а теперь мы здесь. Рассказывать особо больше нечего.

– Вот, значит, как… – призадумалась Каги. – В общем, у нас с тобой мало что отличается. Я почти так же вышла на Вика.

– Ты вообще много о нём знаешь?

– Достаточно. Я ведь пропала не просто так. Коготь набирал в свои ряды всех, кого только можно было. Детей крали прямо с улиц, взрослых просто затаскивали в машины и вывозили за город. Многих берут в Коготь посредством отбора из всяких мелких банд, которые ходят под главарями. Так скажем, из их личной свиты. В общем, они схватили меня, пока я шла забирать тебя из школы. Несколько лет я провела у них на привязи, но всё же смогла сбежать. А когда поняла, что вы уже не живёте в нашем доме, то захотела выбить ответ с самого Виктора, ибо боялась, что он забрал и тебя тоже. С тех пор на него и охотилась.

Дин понимающе кивал головой. Тяжело было слышать такое. Тяжело до такой степени, что даже еда вставала поперёк горла. Он явно поник, что быстро приметила Каги, беря брата за руку и через силу улыбаясь ему, чтобы хоть как-то поддержать.

– Не волнуйся, теперь-то мы вместе. Сейчас папа немного отойдёт от произошедшего, я расскажу ему, что вернулась, и мы снова заживём, как и прежде. Всё наладится.

– Ты ведь тоже подписала договор с этой конторой пидорасов? – тихо спросил парень.

– Подписала. Но это не проблема. Мы найдём способ сбежать от них. Главное, что искать будем вместе, так ведь? Не думаю, что это большая проблема на фоне того, что нам пришлось пройти врозь.

– Да… пожалуй, так.

По крайней мере, ему хотелось на это надеяться.

***

Знакомый порог чужого дома заставлял Дина чувствовать себя неуверенно. Каждый раз, приходя к дому семьи Мори, он переживал разные эмоции. Иногда это было ощущение неподдельного счастья, а порой были лишь самые негативные отголоски страха. Сейчас же парень ощущал волнение, от которого внизу живота словно становилось пусто. Рука немного подрагивала, отчего бутоны роз периодически кивали по сторонам. Ему было дурно даже представлять, что может произойти, как только он постучит в эту дверь. Перед глазами невольно всплыло воспоминание, как Маноду разбил ему об голову швабру в попытках выдворить из своего дома. Но так можно было стоять вечно. Глубоко вдохнув, Иватани закрыл глаза и несколько раз попрыгал на месте, морально готовясь к пощёчине. Букет цветов глухо прошуршал своей обёрткой. Не открывая глаз, парень постучал в дверь носком ноги и сделал шаг назад. Дрожь лишь усилилась, он и правда не хотел делать всё то, что делал сейчас. Через стеклянную панель в двери было видно, как кто-то маленький прошёл в коридор, останавливаясь на пороге и принимаясь открывать замок. Выглянувшая из открывшейся щели мордашка заставила Дина улыбнуться. Каэдэ была дома.

– Привет, – сдержанно сказал он, внутри наполняясь теплом, которое почти мгновенно вытеснило весь страх.

Глаза девушки округлились, и она на секунду посмотрела себе за спину, словно проверяя, чтобы там никого не было. Вернувшись к Иватани, она вышла на веранду, прикрывая за собой дверь и вставая прямо перед парнем, всё ещё удивлённо глядя на него.

– Я тебе тут… цветочки подарить захотел. Не знаю какие ты именно любишь, так что решил взять розы, – немного нервно оправдывался одноглазый.

Протянув Мори букет, Дин замер, не понимая, почему Каэдэ молчала по сей момент. Девушка аккуратно переняла подарок, прижимая цветы к себе и утыкаясь в них своим аккуратным носиком, медленно вдыхая нежный аромат свежих белых роз, пока Дин смиренно ожидал хоть какой-то реакции.

– Красивые, – дрожащим голосом сказала Каэдэ, пуская первые слёзы.

Солёная капелька упала внутрь одного из бутонов. Тихие всхлипы стали продолжением столь короткого ответа. Дин боялся говорить что-либо. Затаив дыхание, он просто молча наблюдал за тем, как его дорогая Каэдэ нюхает цветы и плачет. Но вскоре Мори отложила букет на лавочку, стоящую на веранде, после чего, сделав шаг навстречу Иватани, обняла парня, утыкаясь в его грудь лбом.

– Я видела новости. Думала, что ты уже не вернёшься, – выжимала она из себя, стараясь не разрыдаться.

Это разбивало Дину сердце. Ничто не могло причинить ему столько боли, как вид плачущей Мори. Особенно, когда она говорила такие слова. Расторопно обняв девушку за спину, он стал поглаживать её по голове, попутно думая о том, как ей было тяжело всё это время. Пожалуй, что даже его пленение не было столь же сложным, как мысли Каэдэ о том, что она больше его не увидит.

– Что с твоей рукой? – внезапно спросила она, почувствовав, что её обнимает только одна рука.

– Дал другу погонять, но он обещал вернуть, – не особо удачно отшутился юноша, в моменте испытывая непреодолимое желание пробить себе лоб отсутствующей рукой.

Маленькие ручки обняли парня как можно крепче. Каэдэ тяжело вздохнула, следом давая себе секундное послабление в виде пары вырвавшихся стонов.

– Всё ведь закончилось, да? – рыдая, спросила она.

– Да. Закончилось.

Ложь. Бессовестная и наглая ложь. И, несмотря на всё, она была необходима сейчас. Единожды Дин уже ошибся, рассказав о своих делах Каэдэ. Более такой ошибки более он повторять не хотел. Он не имел права после всего произошедшего вновь подставить её под удар. Только не снова. Пусть всё случившееся в Нью-Йорке останется там навсегда. Очередное потрясение Мори либо не переживёт, либо полностью сломается под его тяжестью. Но сейчас все эти мысли можно оставить где-то позади. Это было проблемами будущего Дина. Нынешний же он наслаждался облегчением Каэдэ, которая обнимала его как в последний раз, думая, что они теперь наконец начнут жить спокойно.

Разве нужно ещё что-то для счастья?

***

– И что теперь думаешь делать?

Усталый голос отца был для души уже сродни успокоительного. Шероховатый от сигарет тембр за последнее время стал настолько родным, что слышать его для Дина стало чем-то необходимым. Отец и сын сидели в машине, застряв в очередной пробке, которая не могла рассосаться вот уже битые полчаса. Было время обсудить всё произошедшее в самом ленивом темпе.

– Пока ещё думаю, – ответил младший Иватани, прислонившись лбом к стеклу двери. – Когда я пришёл к Нери за ответами, меня не пустили в институт, сказав, что я там не работаю. Меня словно забыли все, кто там был. Будто я и не работал там вовсе. Позвал Армандо, чтобы он меня провёл, но его тоже выдворили. Он сильно расстроился.

– Думаешь, СЕКи так попытались замести следы?

– А им это нужно? Как я понял, они идут на одном уровне с правительством. Нет смысла шифроваться и искать обходные пути, когда ты выше всех остальных.

– Тогда просто решили ограничить тебя от лишних активностей, – на выдохе заключил офицер, откидываясь на спинку и отпуская руль.

– К тебе на работу ещё не приходили?

– Нет. Думаю, им важно, чтобы я оставался в звании лейтенанта.

– Бесит…

Ряд машин неторопливо двинулся вперёд, проезжая несчастный десяток метров, а после вновь останавливаясь. Такие маломальские продвижения успели уже сильно надоесть, отчего Ода ударил кулаком по клаксону, открывая окно и высовывая в него голову, начиная размахивать кулаком небольшому хэтчбеку перед собой.

– Двигайся, мудила! Я сейчас твоей тупорылой рожей педаль газа зажму! – рявкнул он соседнему водителю, который, кажется, даже не услышал этого из-за общего гама, стоящего на трассе. – Терпеть не могу понедельники. Хрен куда проедешь, – пробурчал Ода, возвращаясь обратно в салон.

– Не думаешь взять отпуск? – поинтересовался Дин, видя, что его отец одной ногой стоит на поприще нервного срыва.

– Отпуск? Какое смешное слово. Что оно значит? – ухмыльнулся старший Иватани.

– Я серьёзно. Ты когда последний раз в отпуске был? Когда мне было девять?

– Не до отпусков мне сейчас, Дин. Совсем. Мы вот-вот увидим последствия всего случившегося, и я меньше всего хочу быть вдалеке от этого. Мы своё дело сделали, намусорили, теперь нужно разгребать. А вот уже потом… потом можно и отдохнуть маленько.

– Бать, нас вообще не должно волновать, что после нас осталось. Мы убили Виктора, остальное уже на части безопасников.

– Будь это так, они бы не заставили нас подписать договора. Сначала я обрадовался, ибо нам не придётся гнить в тюрячке до конца своих дней, но потом… потом я понял, что мы подписались на худший исход. Чёрт знает, что взбредёт в голову этим отморозкам. Они ведь хотят просто использовать нас как пушечное мясо в борьбе с оппозицией. А как только мы исчерпаем свой ресурс, они будут вольны делать с нами всё, что вздумается. Понимаешь это?

– Мы всегда сможем сбежать. И похер на маячки, – Дин почесал ключицу, на секунду вспоминая тот болезненный укол. – Мы что-нибудь придумаем. Уедем в какую-нибудь маленькую страну и будем там спокойно доживать свои дни.

– Если ты так хочешь, то я помогу. Но я останусь.

– Не дури, смеёшься что ли? Зачем тебе оставаться?

– Потому что в первую очередь я офицер полиции, а уже потом преступник. Пока я не буду уверен, что людям ничего не угрожает, я буду оставаться на своём посту. Должен же хоть кто-то ответственно исполнять свои обязанности.

Дин хотел было возразить, но быстро понял, что это не имело смысла. Такой Ода был человек. Донельзя честный, ответственный и чтящий справедливость как никто другой. Таким, как он, только и остаётся работать в органах охраны. В тот момент парню стало немного стыдно за то, что он не был таким же светлым человеком, как его отец. Несмотря на родственную связь, Дин характером почти не был похож ни на мать, ни на отца. Безусловно, были многие вещи, в которых он был на одно лицо с ними, однако в большинстве своём Иватани был сам себе на уме в вопросах морали и воспитания.

Оставшийся путь семья проехала в тишине, на фоне слушая старые песни довоенных времён, которые так любил Ода. У него в принципе была мания ко всему, что существовало во времена мезозоя, однако в плане музыки он был куда более чуток. Элвис Пресли и Чак Берри составляли львиную долю всей его музыки. Местами встречался Марти Роббинс, который завоевал сердца многих уже после войны. Иногда проскакивали даже песни "The Ink Spots". И несмотря на то, что любитель старья частенько сетовал на музыку, которую слушал его сын, Ода всё равно иногда позволял себе включить "The Rolling Stones", "Aerosmith" или даже Майкла Джексона, которые уже были не так далеки от современных направленностей. Дин ещё помнил постоянные разборки его родителей касательно музыки, ибо свой вкус он унаследовал напрямую от матери, которая, несмотря на свой милый нрав, натурально угарала по хард-року, металлу и всем вытекающим. Парень же остановился на приемлемом для слуха уровне, не уходя в дебри по типу треш-металла или психодел-рока.

Наконец дорога кончилась. Ода и Дин припарковались на свободном месте и вышли из машины, встречая перед собой поле монументов в выдержанном однообразном стиле. Молча пройдя через небольшие ворота, они стали пересекать узкие тропинки, что были вымощены среди сотен островков, казалось, нагромождённых друг на друга камней. На большинстве из них были надписи на японском кандзи, однако нередко встречались и монументы на других языках. Пара минут блужданий по месту, которое словно было отделено от всего остального мира, вывело их к нужной области, которая совершенно никак не отличалась от других. Точно такой же резной параллелепипед серого цвета, как и все остальные сотни ему подобных. Разнилась только надпись на нём. Написанная на английском языке, она гласила: «Светлая память Иватани Суми. Любите всех так же, как и себя». Перед могильным камнем лежал иссохший букет астр, оставленный здесь около года назад. Ода подошёл ближе, садясь на корточки и руками отряхивая памятник от небольшого слоя грязи. На его лице не было ни печали, ни радости. Лишь сухое смирение, с которым ему приходилось жить. Дин встал рядом, молча наблюдая за тем, как отец бережно смахивал пылинки с камня, словно заботясь о всё ещё живой жене.

– Быстро время пролетело, правда? – тихо спросил Ода. – Полтора года назад я и подумать не мог, чем нам придётся заниматься. А когда ты погибла… Не думаю, что когда-то эта боль пройдёт. Скорее всего, мне придётся жить с ней до последнего вздоха, – его голос задрожал, а на глазах навернулись слёзы, однако слова всё ещё сыпались сами собой. – Мне так тебя не хватает. Я так скучаю по твоему приказному тону и мягким прикосновениям. Нам так… тяжело без тебя, Суми. Невероятно тяжело. Но мы… мы… – с каждой секундой говорить было всё тяжелее, Иватани запинался и заикался из-за нарастающего кома внутри горла, – …отомстили. Отомстили за тебя. Знаю, ты бы не одобрила такое. Сказала бы простить. Но я не смог. Прости меня, пожалуйста. Прости… прости…

Дин не стал ничего говорить. Он просто держал свою руку на отцовском плече, плача вместе с ним. Не было никаких сил сдерживать слёзы. Этот монолог Оды ощущался почти как живой разговор. Казалось, что Суми вот-вот вздохнёт, улыбнётся и скажет, что всё хорошо. Скажет, что не держит зла и мир вновь обретёт свои краски. Скажет, что Ода и Дин – её любимые глупыши.

Но нет. Она не сказала этого ни через минуту, ни через полчаса.

Ничто не могло быть больнее.

***

Прошла неделя. Новостей от СЕК так и не поступило. Дин попытался связаться с парнями по недавно купленному телефону, однако Кента наотрез отказался обсуждать что-либо и попросил больше его не беспокоить, а Элфи вот уже пятый день не читал сообщения. Атсумэ же попросил его пока не трогать и что он сам позвонит, когда придёт в себя. Только Армандо активно интересовался самочувствием своего друга, так что о нём Дин беспокоился меньше всего. С Каэдэ дела обстояли чуть сложнее. Она сказала, что ей нужно немного времени обдумать своё отношение к Иватани, говоря, что скоро навестит его с точным ответом. Парень хотел было побеспокоиться по этому поводу, но он был так измотан, что сил на стресс совершенно не осталось.

В остальном же заняться было особо нечем, так что Иватани со спокойной душой навёрстывал упущенное время с сестрой. Они много общались, немного гуляли и просто хорошо проводили время. Как оказалось, она не так уж и сильно изменилась как человек за эти десять лет. Это всё ещё была та же жизнерадостная девушка с доброй душой. Почти что копия своей матери. Всё, что Дин мог вспомнить из детства касательно Кашиваги, не сильно разнилось с тем, что происходило сейчас. Несмотря на разлуку, она осталась той же заботливой сестрой, которая видела в Дине своего любимого младшего брата, отчего он успел давно отвыкнуть. Было крайне непривычно, что она выражала беспокойство касательно его питания, сна и всему прочему. Иватани из раза в раз повторял, что он уже не маленький и что нет смысла так наседать с подобными вопросами, однако Каги была непреклонна, то ли в шутку, то ли действительно серьёзно поднимая такие темы из раза в раз. Сейчас же они просто валандались дома, смотря какой-то высокобюджетный фильм, который мог похвастаться только лишь своей визуальной составляющей. Сюжет был ни к чёрту, а потому Дин постоянно отвлекался на телефон, листая новости, в которых ничего хорошего не происходило. Из-за недавнего выступления Виктора многие люди решили высказать свои недовольства по поводу нынешней политики в мире, отчего местами стали проводить шествия в знак протеста. Люди требовали вернуть им их языки на законодательном уровне и перестать пускать на территории их стран чужеземцев, в ответ на что правительство пыталось подавлять эти возгласы выгуливанием силовиков, которые без особого фанатизма блокировали улицы народу, при этом стараясь не использовать грубую силу. Людей натурально уговаривали перестать накалять ситуацию, что только злило недовольных, которые за последние дни успели даже ранить одного служивого бедолагу, расколов тому забрало камнем. Как бы это не переросло в масштабное противостояние…

– Может, посмотрим какой-нибудь сериал? – наконец сдалась Кашиваги, более не в силах смотреть на это красочное безумие.

– М? – Дин отвлёкся от новостей и посмотрел на очередную сцену, наполненную взрывами и масштабными разрушениями. – Ну, насчёт сериала не знаю, но эту херню я бы выключил. Мы уже час это терпим.

– Да, считаю это нашей победой. Кстати, забыла сказать, я когда с магазина возвращалась, меня встретила твоя соседка. Сказала, что хочет тебя увидеть.

– Через стенку которая? Муни её зовут.

– Ничего такая. Только выглядит так, словно умерла два дня назад. Что с ней?

– У неё рак, и она мало спит из-за антидепрессантов.

– Оу… бедняжка…

– Навещу её сейчас, вдруг у неё что-то случилось.

Соскочив с дивана, Дин лениво потянулся, отчего в глазах немного потемнело. Кое-как устояв на месте, он ещё немного покрутил корпусом, похрустывая больной спиной и уже только потом уходя к выходу. В тот момент Каша потянулась к нему рукой, но, не дотянувшись, применила свою динамо, отчего из её ладони вылезла вторая такая же рука по самое плечо, хватая Дина за предплечье.

– Стой! Давай ещё поваляемся, – натужно просила Иватани, пытаясь сделать жалобный голос, что у неё не особо получалось.

– Что у тебя с рукой?! – испугался Дин, не ожидая увидеть то, что довелось увидеть.

– Ой, напугал. Чего кричишь-то? Это просто половина моего клона.

– Половина? – абсолютно не понимая, о чём идёт речь, переспросил парень.

Вместо объяснений Кашиваги решила показать это наглядно. Вслед за рукой из её тела стал выходить полноценный её дубликант, который каждым своим сантиметром словно отлипал от изначального тела. Выглядело это мерзко, но только если присмотреться. В общих чертах это выглядело так, словно в глазах резко задвоило. Клон, вышедший из девушки, спокойно сел на диван, кладя ноги на плечи своей близняшке, которая сидела на полу.

– Вот так, – синхронно сказали они. – Я думала, ты уже видел, как я это делаю.

– Да что-то не замечал… Было ощущение, что клон просто возле тебя появляется.

– Не думаю, что это физически возможно.

– А это… Ты типа двумя парами глаз видишь или как?

– Нет, я просто знаю и чувствую всё, что происходит с другим телом, – пояснила та, что выше.

– Например, если меня ударят, то об этом узнает каждая, – подхватила вторая. – Но если будет нанесён нелетальный, но при этом очень болезненный урон, то кто-то из клонов может умереть от шока. Как правило, это чистая случайность. Можно сказать, что у нас роевой разум.

– А кто из вас тогда главный?

– Из нас? Я всего одна. Без разницы, какой клон с тобой разговаривает, я остаюсь собой.

– И если умрёт изначальное тело, то…

– Да, я всё равно останусь жива. Так что если видишь, что мои клоны умирают, то не беспокойся, это в порядке вещей. Я уже не сосчитаю, сколько раз я умирала.

– Неприятно, наверное…

– Просто отвратительно, – обыденно вздохнула девушка, словно отзываясь о какой-то малозначимой проблеме. – Я помню момент смерти и все ощущения, связанные с этим. Частенько меня накрывают фантомные боли от других тел, которые уже давно мертвы, и с этим достаточно грустно жить, скажем так.

Дину было неприятно слышать подобное. Ему было по-человечески жаль сестру, ибо не каждый сможет терпеть подобные ужасы, тем более вот уже десять лет кряду. Сев рядом с клоном, что был на полу, он обнял Кашиваги, в то время как вторая девушка тоже спустилась вниз, обнимая всех вместе. Это было необычно, но оттого не менее приятно. За всё это время парню не надоело ласкаться с сестрой, хотя подобными достижениями могла похвастаться лишь Каэдэ, которой он не мог и не хотел отказывать в подобном.

– Ладно, я пока поищу, что посмотреть, а ты дуй к соседке. Но только ненадолго!

– Да я и не собирался там задерживаться.

– О, может, глянем что-то из работ Тарантино? – предложил второй клон.

– Ой, не… – отмахнулся Иватани, уходя в коридор. – Я его фильмы уже дословно знаю.

– Может, тогда Ричи?

– А это не один человек? – усмехнулся парень, выходя из квартиры и слыша позади милый смех своей сестры.

Остановившись у перил площадки, Иватани глянул вниз, как и в любой другой раз, выходя из квартиры. Внутри дворика ЖК был расположен небольшой парк, по которому очень любили прогуливаться жильцы дома, однако смотрел на него Дин не из интереса, как там поживают его любимые соседи, а из соображений безопасности, которые уже доходили до смешного. Каждый раз смотря вниз с седьмого этажа, он ожидал увидеть наряд спецназа, который уже штурмует первые лестничные пролёты. Но в этот день, как и в любой другой, на территории дома было спокойно. Милая тётушка Хок Су Шим, живущая этажом ниже, выгуливала свою престарелую собачонку, консьерж Лоренсо всё так же отдыхал на одной из скамеек, не особо желая изображать активную деятельность на рабочем месте, а молодожёны Каллио, заехавшие сюда около полугода назад, вели под ручку свою полуторагодовалую дочь, которая только училась ходить. Ничего необычного. Облегчённо выдохнув, Иватани обогнул живую изгородь и перешёл к двери своей соседки, которая открыла ему дверь прежде, чем он успел постучать.

– Кого я вижу? – ехидно улыбнулась Муни. – Неужели сам Дин решил навестить свою одинокую подругу? Соскучился по мне, радость?

– Откуда ты…

– Через стенку всё слышно.

– Муни, хорош уши греть у моей квартиры, это уже не смешно… – парень невольно поёжился от одной мысли, что его соседка могла слышать абсолютно всё, что происходило в его доме последние полтора года.

– Да ладно тебе. Проходи, я уже чай поставила. Стой, а что у тебя с рукой? – моментально меняясь в настроении, спросила девушка, указывая на висящий рукав парня пальцем.

– Изъяли за плохое поведение. Не хочу об этом говорить.

– Как скажешь, плохой мальчик, – хихикнула Винчестер.

Недовольно цыкнув и прищурившись, Иватани всё же пересёк чужой порог, проходя внутрь и тут же встречаясь с лёгким запахом табака. Как оказалось, квартира Муни отличалась от его только тем, что она была отзеркалена. Внутри же всё было абсолютно тем же самым, за исключением момента, что у Дина было поменьше мусора. Дома у Муни словно ураган прошёлся. Десятки, если не сотни банок от пива были аккуратно составлены вдоль стены на кухонном гарнитуре, в зале был «взорванный» диван с двумя скомканными пледами на нём, одна из подушек которого почему-то валялась под журнальным столиком. Заглянув в спальню, Дин приметил, что одна из сторон шторок у окна провисла почти до пола из-за разорванных у основания петель, а стёкла за занавесками явно давно не протирали. Подобные детали можно было перечислять долго, но в целом это можно было описать как самый настоящий бардак.

– А я думал, что это я психопат-одиночка, изолированный от общества…

– У тебя в квартире не особо лучше, – поспешила возразить девушка, однако Иватани стал отвечать прежде, чем она договорила.

– Кратно.

– Ну, ты хотя бы иногда из дома выходишь. Мне же выходить не за чем.

– Если тебя это смотивирует вынести мусор, то можем сходить погулять. Я как раз освободился.

Обернувшись к своему другу, Винчестер сложила руки за спиной и, чуть прищурившись, наклонила голову на бок, начиная по-доброму ухмыляться.

– Всё-таки справился?

– Да. Всё закончилось. По крайней мере пока, – несколько поник одноглазый, про себя думая о предстоящем аду, который ещё придётся пройти.

С несвойственной себе робостью Муни сделала шаг вперёд, вытягивая руки навстречу Дину. Уловив момент и настроение, Иватани не стал сопротивляться подобному знаку. Сблизившись с Винчестер, он легко обнял её, в то время как она взяла его в захват, сжимая бедолагу со всей своей возможной силой, которой у неё было как кот наплакал. От прилагаемых усилий у неё затряслись руки, а потому она поспешила разорвать объятия, ибо сочла это чем-то постыдным.

– Я рада за тебя. К слову, как я погляжу, ты и отношения со своей девушкой наладил. Она у тебя, конечно, красавица. Ещё и высокая такая! Но при этом такая женственная и элегантная! Настоящая леди прям!

– Это моя сестра… – несколько растерянно прервал Муни одноглазый.

– А… Э… – застыла девчушка, понимая, что только что выдала.

– С чего ты решила, что это моя девушка?

– Ну, вы так… смотритесь хорошо… – аж осипла сгорающая от стыда Винчестер.

– Бля, я этого не слышал! – ушёл в отказ парень, разворачиваясь и демонстративно закрывая уши.

– Прости-прости! Я не подумала как-то… Ты вообще не говорил, что у тебя сестра есть!

– Всё, проехали, – шикнул Иватани, падая на раскуроченный диван.Последующие минуты они провели в тишине. Муни медленно наливала чай, в то время как Дин наблюдал за её неторопливыми движениями, стараясь не уснуть от одного только вида вялой физиономии Винчестер. Она никогда не была особо юркой, и максимум её активности проявлялся только в играх. В остальном же она была чуть более подвижной, чем среднестатистический труп. Так было в их первую встречу, так оставалось и по сей день. Разница лишь в том, что Муни стала чувствовать себя несколько бодрее, ибо теперь ей было с кем пообщаться, не отходя далеко от порога дома.

– Видел, что в новостях творится? – нежданно-негаданно спросила девушка, поднося гостю ещё толком не заварившийся чай.

– Если ты о митингах, то да. Страшно даже подумать, во что это может вылиться, – с толикой грусти произнёс Дин, понимая, что всё это происходит из-за того, что он не успел вовремя оборвать выступление Виктора.

– Я же правильно понимаю, что это ты убил того здоровяка, который на день Мира речь толкнул? – без особых интонаций уточнила Муни, садясь рядом с Дином и облокачиваясь на него плечом.

– Не я. Пожалуй, из всех тех, кто шёл со мной, я единственный, кто ничего не сделал. От меня толку не было. Даже если б я туда не припёрся, то ничего бы не изменилось, – чувствуя небывалый тяжести вину, объяснялся парень, попутно ставя кружку с кипятком на подлокотник дивана.

– Тебя это беспокоит?

– Честно говоря… да. Не знаю, это всё выглядело как шутка. Я охотился за этим пидорасом больше года, жил одним лишь желанием оторвать ему башку. А когда дело дошло до действий… я даже чего-то маломальского сделать не смог. Ещё и сказал, что сам убью его прямо перед тем, как его раскатал мой друг. Чувствую себя пустым местом.

– А разве имеет смысл то, что убил его не конкретно ты? Если твоя цель была в том, чтобы остановить его, то какая разница, чьими руками это будет сделано? Дело сделано, а это самое важное, как по мне.

– Ты права, это так. Но, блин, не знаю, как тебе это объяснить. Я словно в своих же глазах становлюсь пустословом. Как будто я специально переложил эту ответственность на кого-то другого. У меня и так с самореализацией проблема, а тут ещё и это.

– Ответственность вещь достаточно сложная, Дин, – мягко начала девушка, оплетая друга одной рукой. – Тебе всего восемнадцать лет, ты только учишься не быть ребёнком. Многие взрослые не могут назвать себя ответственными людьми, что уж говорить о человеке, которому пришлось вынужденно повзрослеть в кратчайшие сроки. Вот посмотри на меня. Мне двадцать три, а ответственности во мне как не было, так и нет. Я не лечусь, не продолжаю учиться. Да и жизнь свою в лучшую сторону в принципе не меняю.

– И тебя это устраивает?

– Более чем. Несмотря на постоянную тошноту и извечную скуку, я получаю бесконечное удовольствие просто от того, что могу проснуться в любое время и заниматься чем угодно.

– Знаешь. Если сравнивать двух людей, один из которых зарабатывает миллионы, катается по курортам и ни в чём себе не отказывает, а другой целыми днями сидит за комиксами, то для меня они будут одинаково счастливы. У каждого свой порог этой самой «лучшей жизни». Думаю, если ты делаешь так, как делаешь, то это именно потому, что для тебя это наилучший вариант.

– Бинго, – щёлкнула пальцами Винчестер. – Ну а вообще мысль хорошая. Сказать по правде, за всю мою жизнь не было большего счастья, чем рак. Я поздно это поняла, но хотя бы не в последний момент.

– Как странно слышать подобное… Ты же сейчас не серьёзно? – нотки явного конфуза легко читались в вопросе одноглазого.

– Полностью серьёзно! Я за всю жизнь ничего, кроме учебников перед глазами, не видела. И кроме слова «учёба» тоже мало что слышала. Мои родители были так сильно озабочены моим образованием, что забыли обо всём остальном. У меня даже друзей никогда не было, на них попросту не хватало времени. А когда мои родители погибли, я поступила на ветеринарку за счёт пособий. Думаю, это была одна из самых больших радостей за всю мою жизнь. Предки думали сдать меня на юрфак, а я терпеть не могу это направление. Во-о-от… А потом я… Так, стой, меня увело немного. Не утомила?

– Продолжай. Мне интересно, – сдержанно улыбнулся Дин, кладя руку Муни на плечо, в ответ на что та немного воодушевилась.

– В общем, на первом курсе я нашла себе парня. Но про него я тебе уже рассказывала, он меня сразу после оглашения диагноза бросил. Отношения с ним были, конечно, не завидные, но я была рада и такому. Это было что-то новое. Потом, собственно, я узнала про рак. Сначала я погоревала пару месяцев, а затем началась пора моей лучшей части жизни. Я пересмотрела все сериалы, которые так долго откладывала, перечитала все книги, посетила все места в Японии, в которых мечтала побывать. Это была самая настоящая свобода, о которой я мечтала с самого малого возраста. Ответственность? – усмехнулась она. – Да я её в рот ебала, если по ту сторону мир полон красок. Так что мой тебе совет как от самого неответственного взрослого. Забей на все свои преграды в голове, перестань зацикливаться на столь мелких деталях и просто живи так, как это нужно тебе. Тот гандон мёртв? Ну и отлично! Хрен с ними, с деталями, если цель выполнена. Теперь займись чем-нибудь другим. С девушкой своей наконец примирись, с другом что-то интересное замути. У тебя, в отличие от меня, ещё вся жизнь впереди. Разве я не права?

Весь этот монолог Дин словно слушал совсем иного человека. Прежде Муни никогда не говорила столь оживлённо и уверенно, в её речи никогда не было тем, что люди называют «искрой». Однако сейчас она воспылала, чего не происходило прежде. Это было столь искренне, что Дин, сам того не зная, отложил этот интимный для их отношений момент на полку дорогих ему воспоминаний.

– Права. Ещё как права, – не в силах более сдерживать улыбку согласился Иватани.

– Вот а я тебе о чём! Так что не морочь себе голову и лучше потрать это время на что-то более весёлое. Например…

Девушка игриво провела пальцем по шее Дина, который в моменте дёрнулся так, словно его ударили шокером. Вздрогнув, он схватил подругу за руку и оттянул её в сторону, при этом стараясь быть максимально аккуратным, чтобы ненароком не навредить и без того хрупкой Винчестер.

– Так, цыц! Мы это уже обсуждали. Никаких этих твоих самых.

– Ну, блин… – то ли в шутку, то ли серьёзно раздосадовалась брюнетка.

– Тебе в прикол что ли к малолеткам приставать?

– А что, если мне мальчики помладше нравятся? Тем более, ты уже совершеннолетний.

– Шутки у тебя, конечно, на любителя…

Секундная пауза, и вместо очередной специфической колкости Муни хищно облизнулась, прищурив глаза, в ответ на что у Дина перехватило дыхание от стыда. Подняв брови и быстро отвернувшись, он, не задумываясь, отсел от соседки, прикрывая лицо рукой.

– Уй, бл… – сквозь сжатую челюсть выдавил парень, чуть было истерически не расхохотавшись. К столь развязному поведению он явно не привык.

Только вот кокетка в смехе себе отказывать не стала. Рассмеявшись во весь голос, она завалилась на спину, прикрывая глаза рукой, изнемогая от увиденного выражения лица смущённого парнишки.

– Божечки, я могу наблюдать за этим вечно! – всё не унималась она, мотая ногами.

– Не смешно! – резко пресёк её Дин, однако и эта попытка стала тщетной, ибо девушка продолжала хохотать, несмотря на внешние возражения.

– Радость, мы ведь это уже обсуждали. Ты у нас молодец, мальчик принципиальный, я между тобой и твоей подругой вставать не стану. Но как же ты смешно реагируешь, это просто бесценно.

– Лучше бы мы это обсудили до того, как ты ко мне присосалась…

– Как грубо. Ещё скажи, что было неприятно получить поцелуй от взрослой девушки, – по хитрому выражению лица Муни можно было точно сказать, что она получала неподдельное удовольствие от происходящего.

– Я не буду это комментировать, – окончательно сдался Иватани, поднимая руку вверх, желая снять с себя обязательства за последующие ответы.

Ещё с час друзья общались о всяких малозначительных вещах, потягивая чай и совершенно позабыв о всех делах. Несмотря на малое время знакомства, Дин не мог не признать, что общение с Муни ощущалось так, словно он был знаком с ней как минимум пару лет, ибо разговоры с ней были столь непринуждёнными, что позавидовали бы даже Винсент и Джулс. Это было похоже на замаскированный поход к психологу, ибо Иватани мог делиться любыми подробностями своей биографии, изначально получая нейтральную реакцию, а уже после развитие мысли без последующего осуждения. Было просто по-человечески приятно выговориться кому-то левому о всём том мраке, который происходил последнее время. Что же до самой Муни – ей было категорически фиолетово на все преступления Дина, ибо он не был психопатом, совершающим это из прихоти. У его действий была определённая цель, которая служила очерком между человечностью и садизмом, а большего ей и не нужно. Она не считала нужным или правильным осуждать человека за содеянное, тем более, что она была ему никем. Так, просто любопытная соседка, которой совершенно нечем заняться.

– Всё хотела у тебя спросить, – в один момент поменяла ход разговора Муни, – А у тебя есть мечта?

– Мечта? – призадумался Дин, подгибая под себя ноющее колено, – Пожалуй, да. Я мечтаю о том, чтобы люди перестали грызть друг другу глотки по всяким мелочам. Чтобы все наконец научились принимать друг друга такими, какие мы есть. Чтобы ни цвет кожи, ни язык, ни вероисповедание не стали причиной для споров и ссор.

– Хорошая мечта, – мягкая улыбка образовалась на милом личике, – Именно что мечта, на желание это мало походит.

– В каком смысле?

– Мечта – это то, что никогда не сбудется, но к чему ты будешь стремиться. Это тот самый аргумент, определяющий тебя как личность. А желание – это просто очередной пункт в твоих целях. Вот тебе и разница.

– Думаешь, люди никогда не перестанут враждовать?

– Никогда, – раздосадовано вздохнула девушка, – До тех пор, пока кто-то любит оранжевый, а кто-то голубой, это не прекратится.

– Тогда скажу своё пожелание. Это не мечта, а, скорее, метод. Я бы хотел, чтобы каждый человек был свободен до тех пор, пока его свобода не пресекает свободу другого. Если исходить из такой риторики, то у каждого будет свой квадратик, в котором он сможет спокойно жить, не опасаясь, что желания другого человека разрушат его мир.

– Ты какими-то слишком уж сложными мечтами задаёшься для своего возраста.

– Я убил около сотни человек. Может, больше. Уже перестал считать. У меня не было никакого права так поступать, но я был вынужден в силу своего желания. Моя цель перекрыла их свободу. Да, это были плохие люди, которые точно так же не парились по поводу того, что они рушат десятки чужих жизней в месяц, но чем я тогда лучше?

– Ты из-за этого так сильно плакал с месяц назад?

– Блять, Мунь, я стены поролоном обклею, ты заколебала слушать, что у меня в квартире происходит.

– Прости-прости, – виновато кивнула она, наигранно жмурясь.

– Но да, – медленно выдохнул парень. – Я тогда убил какого-то карманника, который меня прессанул. Меня это прям… разбило. Впервые я убил кого-то просто так. И я был так зол в моменте, словно… словно он лично мне что-то сделал. Но когда начал думать о том, что его могло привести к такому поступку… мне дурно стало. Даже думать не хочу, сколько нормальных ребят я завалил просто потому, что они были по ту сторону баррикад.

– Тем не менее, ты не плохой человек до тех пор, пока беспокоишься о подобном, – Винчестер по-свойски обняла одноглазого, поглаживая того по голове своей тонкой рукой. – Просто постарайся вынести из этого урок для себя.

– Уже.

– Вот и славно. Значит, всё не так уж и плохо.

Неожиданный стук в дверь прервал столь щепетильный разговор. Кто-то очень активно долбился в дверь, словно вкладывал в каждый удар весь свой вес.

– Кажется, я догадываюсь, кто это, – в унисон сказали Дин и Муни, следом смеясь из-за такого совпадения.

Девушка поспешила впустить очередного гостя, и, как оказалось, навестить её пришла Кашиваги, которая явно была чем-то недовольна. Можно предположить, что она хотела что-то от своего брата, но этого мы никогда не узнаем, ибо Винчестер поспешила завести разговор с той, кем недавно так активно восхищалась.

– О, привет-привет! – дружелюбно поздоровалась она, сразу же затягивая в квартиру не успевшую отреагировать Каги. – Тоже решила у меня посидеть? Пошли, мы как раз с Дином почти закончили, теперь и женской компанией посидим, – воодушевлённо тараторила она, пока Иватани плелась за ней, как схваченная ребёнком кошка.

– Я… – неуверенно протянула черноглазая, но её тут же оборвали очередным залпом слов.

– Какие у тебя руки красивые! Ладони тонкие, а пальцы такие длинные. Ты прям самая настоящая леди! Я уже Дину высказалась, но не могу не сказать и тебе.

Ошарашенно глянув на брата так, словно ей зачитывали приговор на пожизненное, а не перечень комплиментов, Кашиваги увидела лишь его улыбку, которую он еле-еле сдерживал. Впервые он увидел свою сестру такой смущённой. Она буквально не могла вставить и слова. Не столь потому, что Муни просто не давала для этого времени, сколько из-за нахлынувшего стыда вперемешку со сбивающими её с толку комплиментами.

– Ну, это… – пропищала Иватани словно не своим голосом.

– Ещё и высокая такая! Наверное, от парней отбоя нет!

– Блин, Муни, она сейчас умрёт, хватит её нахваливать, – всё же расхохотался одноглазый, более не в силах сдерживаться.

– Ну-ка цыц! Семья красавчиков, чтоб вас! Ставлю сотню, что ваши родители вообще фотомодели.

В принципе, предки Иватани действительно могли бы засветиться на обложке какого-нибудь популярного журнала. Суми в любой период своей жизни выглядела так, словно сошла с картины античной эпохи, однако её муж пусть и тоже был не в последнем ряду по красоте, но он совсем не имел времени на то, чтобы постоянно за собой следить, отчего зачастую мог походить больше на бездомного, нежели на уважаемого и состоятельного человека. Можно сказать, что в этом с Дином они крайне схожи. Оба вполне себе привлекательны, но оба не акцентируют на этом внимание и уж тем более не пользуются таким благом. Что же до Кашиваги – лицом она была чуть ли не один в один как родная мать с некоторыми отличиями в силу большой разницы в росте. И если же Дин с отцом был чуть ли не идентичен, то вот Каги отличалась от матери более выраженными скулами, вытянутым лицом и явно отцовскими глазами с характерным миндалевидным разрезом, внешние уголки которых были опущены вниз. В остальном же она совсем не отличалась от своего родителя.

– Так, всё, отдавай мне сестру, – протянул руку Дин, при этом совершенно не ожидая, что ходячее шило во всех местах по имени Муни на этом остановится.

– Нет, мы теперь подружки.

– Я вообще пришла забрать Дина… – неуверенно прошептала Кашиваги.

– Я бы тоже хотела его забрать, но он упирается. Кстати, как тебя зовут-то? А то я на тебя накинулась, даже представиться не дала. Меня Муни, если что.

– Кашиваги, – скомкано ответила девушка, всё же освобождая руки из хватки новой подруги.

– Кашиваги? Это же фамилия, разве нет?

– Фамилия, но мой отец об этом не знал, – начал объяснять Дин. – Ему очень понравилось, как это звучит, а мать даже возражать не стала. По итогу у неё теперь фамилия как имя. Поэтому я иногда сокращаю это до Каши или до Каги, чтобы хоть как имя звучало. И вообще, не тебе на счёт имени удивляться. Тебя вообще Мунисетта зовут. От какого это языка вообще?

– Да я без понятия. Я даже не знаю, какие у меня национальности в роду намешаны. На английском говорю и ладно.

– Короче, я к себе. Вы тут развлекайтесь, а я дальше спать.

– Что, не хочешь посидеть в компании двух красивых девушек?

– Спать я хочу больше. Всё, не обижай Кашу, я попёр.

Лениво поднявшись с дивана, Дин потянулся и направился напрямую к выходу, сопровождаемый растерянным взглядом своей сестры, которая только что поняла, в какую ловушку себя загнала. Брат натурально кинул её на растерзание Муни, которая уже мысленно приготовилась к многочасовым посиделкам. Это сильно беспокоило Кашиваги, ибо прежде она мало общалась со сверстницами, а если и общалась, то только в контексте работы по поимке Когтей. Как такового опыта в обычном общении у неё было мало, а потому она совсем не представляла, что ей можно было обсудить с человеком, которого она видела впервые. Однако Муни было не впервой тянуть на себе инициативу в общении с замкнутыми одиночками, ведь если она смогла вывести Дина на хорошие отношения, то и с его сестрой точно проблем не возникнет. Так она считала.

Оказавшись в своей квартире, Иватани почти сразу свалился к себе в кровать, вновь берясь за телефон. Сообщений от кого-либо так и не поступило. Ни Атсумэ, ни Элфи, ни Каэдэ не соизволили написать что-либо. И если на счёт первых двух Дин беспокоился только из-за их физического состояния, то вот на счёт Каи опасения были куда более глубокие. Смотря на открытую переписку с Мори, Иватани всё глубже лез в пучину раздумий насчёт того, насколько целесообразным было то, чем он занимался. Вспоминая всё прожитое, Дин мог с уверенностью сказать, что связываться с Каей было огромным риском, если не ошибкой вовсе. Мало того, что он ставил её в опасное положение, в чём он убедился из-за слов следователя СЕК’а, который пообещал убить всю семью Мори, так ещё и сам факт его деятельности не лучшим образом сказывался на ментальном здоровье девушки, которая в силу своего характера так или иначе пропускала всё через себя, волнуясь из раза в раз всё больше. Так и сейчас. Трудно сказать, что конкретно чувствовала Мори, однако с уверенностью можно было утверждать – мысли у неё явно не положительного характера. В тот момент в голове Дина родилась отвратительная для него самого мысль, осознав которую, он невольно поморщился. На секунду он задумался над возможным разрывом отношений с Мори. Однако такая реакция была более чем закономерной. Нежность и любовь, которую он получал от своей подруги, нельзя было просто так спускать со счетов. Это было для него важным, а потому и столь каверзная мысль не могла остаться без резко негативной реакции. С другой стороны, он понимал, что больше не хочет ей врать. Не хочет снова скрываться от человека, который доверяет ему как себе. Сам факт того, что его рано или поздно вновь вернут в дело по поимке Когтей, являлся чревато очередными скандалами и ссорами, а потому расставание всё ещё имело под собой более чем основательный повод. Но это было мерзко. Дин просто не мог представить, чтобы он своим ртом предложил Мори расстаться. У него бы не хватило сил смотреть в её глаза, в которых, скорее всего, рассыпется её маленький мир. Оставалось лишь прикусить губу и терпеть, надеясь, что удастся хоть как-то выпутаться из этой ситуации, при этом не задев Каэдэ.

Полный этими мыслями Дин вскоре уснул, отчего после большую часть ночи его мучили плохие сны, в которых он проживал некоторые эпизоды своей жизни. Он чувствовал, как ему плохо, однако совершенно не мог проснуться, с ужасом наблюдая за всем тем, что творилось внутри его головы. Смерть матери, пьющий несколько месяцев отец, первые убийства, инцидент в поезде, встреча с Юудаем, бесконечные ранения. Всё это смешивалось в один единый коктейль, что заставлял парня ворочаться во сне и сдавленно стонать. Проснуться ему удалось лишь с чужой помощью – его разбудила пришедшая домой Кашиваги, что с порога услышала стоны брата и поспешила привести его в чувство.

– Дин. Дин, – звала она, аккуратно поглаживая брата по голове. – Эй, всё хорошо?

Окончательно проснувшись, Иватани немного раскрыл глаза, замечая лишь размытые очертания Каги, что еле были видны в почти полной темноте. Придвинувшись ближе к ней, он взялся за край её кофты своей уцелевшей рукой и притянул к себе.

– Не уходи, пожалуйста, – шептал он, вновь закрывая глаза.

– Мне полежать с тобой?

Коротко кивнув, Иватани немного расслабился, ибо дрожь наконец слегка ослабла. Успокаивающий голос родной сестры заставлял его чувствовать себя в безопасности. Прямо как и в детстве. Что бы ни произошло – стоило просто рассказать об этом сестре, и всё сразу становилось мелкой проблемой. Каждый раз, идя к Кашиваги с плохими новостями, Дин точно знал, что она пригреет его в объятиях, скажет, что она побудет с ним столько, сколько он захочет, и будет просто мирно сидеть с ним в обнимку, ожидая, пока младший брат успокоится. Это работало в детстве, это работает и сейчас, восемь лет спустя. Спустившись ниже, Кашиваги легла рядом с Дином, накрывая себя и его одеялом, а после прижимая голову одноглазого к своей груди, продолжая нежно поглаживать того по волосам.

– Всё хорошо. Я снова рядом. Я больше никуда не денусь. Засыпай, Дин.

И вновь тот же родной запах. И вновь то же умиротворяющее тепло рук. Иватани стал засыпать обратно почти сразу, предварительно прижавшись к сестре как можно ближе. Всё снова было на своих местах. Больше нечего было бояться.

– Дин… – вновь прошептала Кашиваги, спустя несколько минут абсолютного затишья, в котором был слышен лишь стук её сердца. – Давай завтра поедем к папе. Думаю, я готова рассказать ему обо всём.

Но до завтра ещё было много времени. Много, но всё ещё недостаточно, чтобы Дин мог сполна насладиться тем, чего лишился на долгие восемь лет.

– Я люблю тебя, – единственное, что ответил одноглазый, прежде чем окончательно погрузиться в сон.

Кашиваги широко раскрыла свои чёрные глаза, словно не веря в то, что только что услышала. Она не могла вспомнить, когда последний раз слышала эти слова. Не могла сейчас полностью осознать то, насколько они были для неё важны. Но это было временно. Нужно было просто привыкнуть. Привыкнуть, забыв всё то, через что пришлось пройти, чтобы снова услышать это.

– И я тебя люблю, – сказала она, начиная медленно засыпать в обнимку с самым дорогим ей человеком.

Ничто не стоило так дорого, как это.