По обе стороны сна

Глава 3

Примечание к частину, попробуем такой вариент Часть 1

Александр Александрович Березкин родился в шестьдесят восьмом году двадцатого века, в семье очень особенного военного. Он жил в большой стране, которую жаждал защищать, потому учил языки, занимался спортом и мечтал о десанте, но, возможно, волею отца, а, возможно, молодого человека заметили и так, но ему сделали предложение, от которого Саша отказаться просто не захотел. Так началась его служба. Началась она со службы на границе, а потом — с Высшей школы КГБ СССР, ориентированность юноши на германскую группу языков также сыграла свою роль и в выборе факультета. Спорт он не забрасывал, конечно.

Бывая на практике в очень разных странах, курсант Березкин изучал, как живут люди, чем они дышат, побывал и в шедших при помощи СССР к социалистическому пути развития странах. Где-то даже пришлось побегать с автоматом, но это было, скорее, приключение, чем что-то серьезное. Для других-то да, но вот Саша всерьез все поначалу не воспринимал, только когда… Впрочем, об этом можно рассказать и попозже.

Закончив Высшую Школу, молодой лейтенант попал в распоряжение третьего отдела Первого Главного Управления, оказавшись в службе А, где и остался на всю жизнь. Даже когда Управление переименовали, а страна исчезла, будто не было ее. Были друзья и коллеги, которые стрелялись, уходили, а офицер тянул свою лямку уже во внешней разведке ставшей намного меньше, но все еще остававшейся Родиной страны.

Работалось, зачастую, сложно, ибо ситуация «слива» коллег была далеко не единичной, да и предательство целого генерала ударило, что по службе, что по восприятию мира. Иногда уже капитану приходилось самому ехать в определенные страны, на которых и специализировался отдел. Это было непросто, зачастую — на грани фола, но все проходило обычно хорошо. Дома его ждала жена и дочка — Аленушка, которая и была смыслом жизни офицера.

Эти сны начались после легкой контузии, полученной в командировке. Сны про английского малыша, которого лимонники третировали, буквально уничтожая детство и веру в людей. И в снах товарищ капитан становился «дядей Сашей», давая этому малышу тепло и знания об окружающем мире. Березкин учил пацана так, как воспитывал бы своего собственного сына, что ребенок несомненно, чувствовал.

— У меня никого нет, я совсем один, — неожиданно серьезно сказал уже пятилетний ребенок. — Только эти сны и ты, дядя Саша… Как бы я хотел, чтобы ты был моим папой.

— Рано или поздно у тебя все будет хорошо, — обещать стать папой малышу Березкин не мог, потому что, как было установлено, Гарри Джеймс Поттер на территории Великобритании не рождался. По крайней мере, в тот день и год, которые знал ребенок. Пожалуй, это была единственная достоверная информация у малыша. Но отмахнуться уже Березкин не мог, как и доложить о странных снах — психиатру только дай.

В девяносто восьмом начался бум с новой книжкой английской писательницы, которую товарищ капитан, разумеется, прочел. Именно там он и встретил имя этого малыша, подумав сначала о странном совпадении, а потом уже о некоторых несостыковках. Но прочтя первую книгу, офицер понял, кого и зачем готовят из мальчика, решив сделать все, чтобы ребенок выжил. Мальчику в его снах было уже семь, он развивался ударными темпами, делая робкие попытки думать. Некоторые пакости и хитрости отучили его кузена делать гадости, из-за чего мальчик Гарри смог сосредоточиться на учебе. Стараясь успеть, Александр Александрович, тем не менее, опасаясь за психику малыша, давал ему то, чему учили его самого.

— Иногда мне кажется, что я живу здесь, — сказал как-то Гарри. — А когда открываю глаза — начинается кошмарный сон.

— Так думать нельзя, — строго ответил капитан разведки. — Можно сойти с ума, а тебе нельзя.

— Да, мне нельзя, — согласился ребенок, прижавшись к офицеру, рассказывавшему ему про использование некоторых методов в оценке поведения и потенциальной опасности человека. На удивление малыш все схватывал на лету, медленно переставая быть малышом.

— А теперь поговорим о том, как можно опосредованно манипулировать людьми, — продолжил свой рассказ «дядя Саша»…

Выходили новые книги, Саша читал про то, что уготовано мальчишке, убеждаясь в том факте, что из малыша хотят сделать оружие и «зачистить» после. Несмотря на то что методы были весьма топорными, а офицер в жизни видел и не такое, но он уже воспринимал ребенка близким, и против такого развития событий резко возражал. А ребенок развивался, учась думать, становясь мудрее, умнее и отходя от той линии поведения, которой ждали от никому не нужного ребенка.

***

Тот факт, что зовут его не Тупой Ненормальный Урод, а Гарри Джеймс Поттер, мальчик узнал в школе, но прежде ему это разъяснил добрый дядя Саша, приходивший в снах. Каждый день, стоило только закрыть глаза, появлялся добрый дядя, который обнимал Гарри, много рассказывал и чему-то обязательно учил. Постепенно мальчик привык к тому, что он не никому не нужный урод, а просто… ну… Его единственный родной человек мог приходить только в снах. Этот факт юный Поттер себе объяснил, придумав сказку, пусть она была далека от реальности, но она была. А еще был дядя Саша.

Мужчина, которого Гарри про себя все равно звал папой, рассказывал сказки, а потом они подолгу обсуждали каждую. Это было очень интересно, особенно было интересно потом моделировать, как Гарри бы поступил в той или другой сказке. Дядя Саша учил Гарри подмечать детали, думать и делать выводы. Все это мальчик понял значительно, значительно позднее, но вот тогда… Это было чудо.

Через год или два дядя Саша впервые рассказал о том, что там, где он живет, Гарри нет, зато он есть в детской сказке английской писательницы. Казалось, эта информация должны была вызвать истерику или полностью разрушить мальчика, но тот уже был другим, именно поэтому дядя Саша учил его быть сильным. Ну, в понимании Гарри, конечно. Учил тому, чему положено учить детей, и тому, чему не положено, но так получилось.

Постепенно ситуация выровнялась, стала более спокойной, спокойнее стали и Дурсли, посчитавшие, что им удалось лишить пацана магии, спокойнее стал и кузен, пару раз наступивший на свои собственные грабли, отчего принялся с опаской посматривать на Гарри, но… У Гарри по-прежнему был только дядя Саша, а все окружающие… Мальчик по-разному, но ровно относился к окружающим. Хотя мелкие пакости Гарри учился делать на миссис Фигг, в результате угодившей в больницу… Ну, специфическую больницу, за что мальчика дядя Саша неожиданно похвалил, а все остальные не узнали.

Защищая девочек в школе, Гарри считался там чуть ли не благородным рыцарем, что было гораздо лучше, чем «ненормальный», а церковного священника поставил в тупик демонстрируемым смирением. Священник пришел к ним домой, ибо до него дошли слухи, что ребенок выглядит некормленным и плохо одетым. Тетя не знала, как объяснить тот факт, что племянник у них не самый любимый, но тут заговорил сам Гарри:

— Господь говорил о терпении и смирении. Как могу я вкушать пищу, когда в мире столько голодных… — и в таком духе девятилетний ребенок вещал где-то с полчаса. В результате кормить его стали гораздо лучше, потому что методы, рассказанные дядей Сашей, неожиданно подействовали не только на священника, но и на тетку…

Поняв, что наука дяди Саши работает, Гарри начал заниматься с утроенным усердием, принимая каждое слово «папы» как истину в последней инстанции, как божественное откровение. Он рассматривал разные случаи из жизни мужчины и те, о которых тот только слышал. Видел разные проявления «борьбы добра со злом», понимая, что в большинстве случаев все построено на лжи. Но вот картины великой войны, показанные ему в десять, Гарри запомнил навсегда. То, к чему приводит нацизм… печи крематориев, много трупов, осажденный город, идущие на смерть люди и жертвующие собой дети. И что такое нацизм, дядя Саша тоже рассказал. К одиннадцати годам Гарри Поттер совсем не был наивным простачком, волком он, положим, еще тоже не был, но основные принципы, также как и то, что его ждет, запомнил хорошо.

***

Гермиона Джин Грейнджер была единственным ребенком в семье. С раннего детства она запомнила, что если не хочет, чтобы было очень сильно больно, то должна делать только то, что говорят взрослые. Когда началась школа, ей очень болезненно объяснили, чего конкретно ждут от Гермионы, поэтому ее основным воспоминанием о школе был страх. Получая оценку ниже А, девочка зачастую вымаливала право пересдать, даже соглашаясь на то, что применялось исключительно к мальчикам.

Особенно усердствовал учитель математики, который очень любил занижать оценки девочке, чтобы потом вволю насладиться ее унижением. Гермиона, конечно, подозревала, что у учителя не все в порядке в голове, но вплоть до того дня даже и помыслить не могла… К счастью, его успели остановить до того, как он сделал то, что хотел с ней сделать… Ну, почти… Потому что кое-что… Гермиона, даже не одевшись, валялась в ногах директора, умоляя не рассказывать родителям, но им все-таки рассказали.

Почему Роберт и Эльза Грейнджер повели себя именно так, девочка так и не поняла, но, когда она очнулась, оказалось, что прошло уже два дня, которые Гермиона провела, приходя в сознание на очень недолгое время по причине продолжавшегося наказания. Девочка даже и не представляла ранее, что может быть так больно. С этого момента она боялась мужчин, ну и, конечно, своих родителей. Просто до паники. Учителя также вошли в этот список, сделав последний год начальной школы абсолютно кошмарным. Каким чудом выдержало сердце, история не сохранила, а вот психика… Детская психика не выдержала такого отношения, поэтому девочка испытывала сильные страхи, зачастую падая в обморок или симулируя оный…

Когда пришел Хагрид, объявивший, что она избранная, родителям пришлось вызывать парамедиков, примчавшихся неожиданно быстро, а потом давать объяснения по поводу истязаний ребенка. Получив предупреждение от органов надзора за ребенком, да еще будучи испуганы визитом Хагрида, родители Гермиону, разумеется, наказали. Правда, за что, девочка не поняла. Она вообще не понимала, за что ей делают больно. Вместо Хагрида пришла пожилая женщина, испугавшая Гермиону до судорог. Но в этот раз парамедиков вызывать не стали, женщина сама привела девочку в порядок и отвела в магический квартал, стимулируя болью.

Так Гермиона узнала, что она Дагворт-Грейнджер, а не просто Грейнджер, и родители ей не родные. Также оказалось, что какой-то Темный Лорд убил ее родителей в детстве, чтобы завладеть каким-то камнем, но не смог убить ее и развеялся, а она считается героиней. Обрадовавшись этому факту, Гермиона по возвращении домой высказала «родителям» все, что узнала и…

Если бы не этот зеленоглазый мальчик на перроне, девочка, наверное, не смогла бы дойти до поезда, но мальчик, представившийся Гарри, помог ей с багажом, да и войти в вагон. Стараясь держаться уверенно, Гермиона немного надменно рассказывала все то, что прочитала в книгах, пока лежала после наказания не в силах подняться. После прочтения девочка уверилась в том, что ее «родители» — скрытые Пожиратели. Она даже написала об этом в Аврорат, но… В результате она едва смогла дойти до поезда, радуясь тому, что хотя бы здесь бить не будут.

— Героями были твои родители, закрывая тебя собой, — рассудительно заметил мальчик Гарри. — А ты была еще маленькая для героизма, как и я, в общем-то…

— Твоих родителей тоже убили? — прямо спросила девочка, не подумав о том, как больно может простым вопросом сделать мальчику, но тот только кивнул и сделал попытку поделиться с ней едой. Так как последний месяц девочка была на так называемой «диете», то есть листья салата, вода и хлеб, то кушать ей хотелось очень. «Родители» старательно держали вес ребенка на уровне десятого центиля, то есть так, чтобы их не посадили.

Они ехали в Хогвартс, когда в купе последовательно явились рыжий Уизли, напугавший Гермиону именно грязью, белобрысый Малфой, вызвавший затаенную зависть, и неуклюжий, но явно сытый, в отличие от них с Гарри, Лонгботтом. То, что у Гарри с едой не все хорошо, Гермиона поняла, когда увидела, что с собой у него только два маленьких сухарика, один из которых мальчик немедленно отдал ей. Для забитой «родителями» девочки это был Поступок. Вот так, с большой буквы. А Гарри как-то понял ее состояние, действительно став рыцарем, как в книжках.

***

Встретив эту девочку, героиню магического мира, Гарри не раз мысленно поблагодарил дядю Сашу за науку. Девочка выглядела не просто испуганной, она выглядела запуганной, будто ожидавшей удара каждую секунду. Кроме того, ходила она неуверенно и сидела с трудом, из чего все замечавший Гарри сделал логичный вывод. К счастью, у него с собой была мазь, о которой он спросил сопровождающего его хмурого мужчину по имени профессор Снейп во время посещения магического мира.

— Профессор, — обратился Гарри к нему, как только заметил характерные признаки. — Если я вам настолько неприятен, то можете меня ударить, я никому ничего не скажу. По вашему возрасту можно сделать вывод, что вам что-то сделали мои родители, но я-то не они… Я и не знаю их совсем…

На эту тираду профессор сначала высказался очень грубо, а потом задумался. Он был задумчивым все время, пока они ходили по аллее, даже подсказал мазь для заживления… ну… этого самого. Гарри открыто объяснил, что его ждет дома после явления профессора, ибо разочарованные в нем Дурсли, наверняка решили бы отомстить за пережитое разочарование. А вот Северус Снейп, слушая этого мальчишку, надеялся только, что Поттер сумеет выжить там, где его хочет видеть директор. Ненавидеть такого Поттера не хотелось.

И вот теперь полученная мазь понадобилась, ибо Дурсли мстить почему-то не стали. Немного подумав над тем, что сказать Гермионе, Гарри тяжело вздохнул и просто протянул мазь.

— Эта мазь быстро заживит все, — пояснил он. — Я выйду и посмотрю, чтобы никто не заходил, хорошо? — выражение лица девочки после этой фразы дядя Саша назвал одобрительно, но нецензурно. Правда, нецензурно дядя Саша назвал и родителей девочки, попросив мальчика не повторять. Гарри сделал честные глаза.