По обе стороны сна

Глава 26

Часть 24

Голем вернулся, на первый взгляд, интактным, то есть целым. Учитывая, что он был создан из гранита, то это достижением, на взгляд Александра, не было. Не утерпев, Гермиона выдернула изнутри голема кристалл, устремляясь к проектору. Перед заинтересованными взглядами появился знакомый двоим из четверых замок. Он выглядел, конечно, новее, а вот директорской башенки не было. Черное озеро едва заметно волновалось, Запретный лес черной тенью стоял за замком, нигде не было заметно никого живого.

Голем обошел замок вокруг, хижина Хагрида, да и Визжащая хижина отсутствовали, зато наличествовали марширующие скелеты. На Астрономической башне обнаружилась некая дама, чем-то похожая на призрак факультета воронов, со скучающим видом она смотрела на скелеты, а больше никакого движения замечено не было.

— Ну хорошо, — произнес Александр. — Допустим, выйдем мы к ним, и что? Какой в этом смысл?

— Ну… Можно про будущее рассказать, — задумчиво произнес Гарри. — Слизерину в глаза посмотреть…

— О Волдеморте повествовать собрался? — поинтересовалась Гермиона. — По легендам, Салазар как бы не похуже был… Моих предков можно поискать, только…

— Нужны они нам, как зайцу стоп-сигнал, — поделился мальчик где-то почерпнутой мудростью. — Да и мы им.

— Давайте ма… ой… Майю спросим? — тихо предложила Аленушка, про себя называвшая тетеньку мамой. После того, как та обняла девочку, Аленка вдруг почувствовала какую-то внутреннюю тоску.

— Давайте, — согласился папа, от которого оговорка дочки, конечно же, не укрылась. Дети все чаще между собой называли Майю… Если это игра или просто быть вместе не получится, для детей это будет страшным ударом, вот только как изменить отношение дочерей и еще очень осторожно приглядывавшегося к женщине сына, Саша не знал, да и не уверен был, что именно это правильное решение. Девочки хотя бы знали, что такое мама, а вот Гарри был лишен материнского тепла практически изначально… — В таком случае посылаем голема в сторону Цюриха?

— Давайте, давайте, — захлопала в ладоши Аленушка. — Хотя я тоже не знаю, зачем нам это. Жить среди этих людей мы не сможем, ведь так, папа?

— Сложно сказать, — произнес Александр, реалии десятого века себе представлявший весьма слабо. — К этому Высшая Школа меня не готовила, — мрачно пошутил он. — Давайте посмотрим, что голем принесет.

Голем принес городской быт раннего средневековья, грязь, общение людей, казавшееся Березкиным странным, проскакавший всадник, походя перетянувший плетью зазевавшегося прохожего, что заставило Гермиону вскрикнуть. Видимо, голем, ведомый составленной Александром программой и прикрытый чарами, внимания не привлекал, сумев добраться до самого центра города. Увидев столпотворение и специфическое устройство на помосте, Саша остановил просмотр.

— Ну папа! — возмутилась Аленка, не понявшая то, что увидела. — Дай посмотреть, интересно же!

— Ты, доченька, после этого «посмотреть», — вздохнул Березкин-старший. — Спать не сможешь… Не надо тебе этого видеть, и вам двоим не надо, даже несмотря на то, что вы уже прошли. Особенно Мионе.

— Ой… — Гермиона исторические книги читала, поэтому поняла, почему папа остановил просмотр. — А можно мы туда не пойдем?

— Вот тебе и экскурсия… — произнес догадавшийся о том, что должно было произойти, Гарри. — Лучше действительно туда не ходить, не знаю, смогу ли сдержаться, а устраивать побоище…

— Правильно, сынок, — кивнул Александр. — Несмотря даже на то, что мы могли бы тут неплохо устроиться, нам это просто не нужно, поэтому поинтересуемся у нашей…

— Мамы, — произнес себе под нос Гарри, даже не подозревая о том, что все их разговоры Майя слышит. Женщине было очень интересно, о чем говорят Березкины, когда думают, что ее рядом нет. Ласка и нежность в голосе детей, вспоминавших ее, меняли женщину. А вглядываясь в души людей, она находила объяснение тому, что для них значит это слово. Даже мальчик, лишившийся всего и не знавший мамы… Майя не знала, как ей правильно поступить, но суть была в том, что это решение она должна была принять сама.

Самое, пожалуй, сложное решение в ее жизни — отдать свои силы, «вечную» молодость, практически бессмертие за… за что? Рассуждая рационально, обмен смысла не имел, но все дело было в том, что рационально Майя не хотела. Просто не могла и не желала холодно обдумывать что-либо, связанное с Сашей и детьми. «Какое у него мягкое имя — Саша», — мечтательно подумала все более очеловечивавшаяся женщина. — «И когда губы соприкасаются, кажется, что невозможно стоять, хотя диагност говорит, что все в порядке, кроме некоторой тахикардии. Что же это?»

***

Сегодня Майя была не в своей тарелке, что Березкины сразу же заметили. Женщина не могла сосредоточиться, о чем-то задумывалась, подолгу молчала. Александр предполагал, конечно, что происходит, все-таки мальчишкой он не был. Мягко улыбалась Гермиона, видя в Майе те же чувства, что сама испытывала к Гарри, а Аленушка смотрела на женщину с такой надеждой, что… Не выдержав, Майя подошла к Аленке и присела на корточки, вглядываясь в глаза девочки.

— А меня примут? — тихо спросила женщина, как будто продолжая какой-то разговор, и уселась на пол, будучи сбитой с ног девочкой. Не прошло и минуты, как и Гермиона с Гарри присоединились к обниманию Майи.

— Полагаю, ответ ты получила, — со смешком произнес Александр. — Дети, не задушите человека раньше времени.

— Я… — Майя не знала, что сказать. Внутри нее бушевали эмоции, а детские руки и тепло детских душ не давали сосредоточиться даже для того, чтобы что-то произнести. Женщина совершенно растворилась в этих странных, но очень приятных ощущениях. Спокойно и очень ласково… Майя теперь понимала, что значит «ласково», «нежно», просто чувствуя это. Саша улыбался очень ласково, а дети вцепились в нее намертво, все трое. Гермиона и Гарри молчали, только Аленушка шептала одно и то же слово, не останавливаясь, будто молитву… — Саша…

— Оставайся с нами, — улыбнулся поименованный мужчина. — Будем жить, улыбаться и никогда не грустить.

— Это значит, ты… — Майя не могла произнести это слово, будто боясь, что если она его произнесет, то все исчезнет.

— Я люблю тебя, Майя, — отпустивший себя Александр понял все страхи женщины. — Загляни нам в души, я знаю, ты можешь.

— Я уже, — женщина опустила голову, почему-то покраснев, и хотя внутренний диагност затруднялся с диагнозом, женщина не чувствовала себя плохо. Ей было как-то солнечно на душе, так же солнечно, как и, она теперь видела это совершенно точно, Саше. — Я еще не знаю, как называется то, что я чувствую… Иди ко мне, я покажу.

Александра, как и детей, будто бы подхватила какая-то волна, дарившая тепло и нежность, отчего хотелось оставаться в этом потоке бесконечно. В самой глубине того, что люди называют Мирозданием, горели ярким светом пять звездочек, образуя созвездие. А люди одной с Майей расы вдруг почувствовали внутри себя неожиданное тепло. Желавшее наказать Майю высшее существо внезапно ощутило себя ребенком, стоящим в углу. Казалось бы, возникшее чувство, эта волна тепла, волна нежности, волна чего-то, чему Майя названия просто не знала… и вот именно эта волна начала изменять всю вселенную, людей и разумных, более не деля их на высших и низших.

Когда наваждение схлынуло, Майя обнаружила себя в объятиях Александра, рядом стояли обнимавшие их дети… И на душе женщины было так светло, как никогда еще не было. «Жалко, что только во сне», — услышала она мысли мальчика, полные печали. Казалось, он сейчас заплачет, но Гарри, конечно же, держался, у них было еще немного времени, чтобы побыть… с ней.

Наверное, именно в этот момент Майя поняла, что рационализм ничто, ибо эти объятия, эти полные тепла слова, души, этот взгляд ее… возлюбленного? — это все гораздо важнее и вечной молодости, и могущества, и даже бесконечной скучной жизни. Женщине оставалось только оформить свое решение в те самые слова, которыми пугали ее в далеком детстве. Сумеет ли она? Хватит ли у нее силы духа?

В этот момент сон изменился, изменилась обстановка вокруг, заменившись Залом Испытаний, куда никто при ее жизни не решался вступать. И вот теперь они пятеро стояли на ступенях зала, которого боялся каждый представитель разумных рас, ибо здесь можно было потерять даже жизнь, но можно было и обрести…

— Это Зал Испытаний, — проговорила женщина, обнимаемая тем, кого она всем своим существом ощущала самым близким. — Одно из самых страшных мест во Вселенной… Дети! Ну-ка, мне за спину! — приказала Майя, готовясь встретить испытания, готовясь защитить то, что было ей так дорого, а рядом с ней стоял мужчина. Настоящий мужчина медленно, но верно, задвигал женщину себе за спину.

— Ты готов защитить тех, кого считаешь семьей, это похвально, — равнодушный голос, казалось, звучал со всех сторон. — Но что тебе эта женщина? Отдай ее мне, и я подарю тебе вечную жизнь.

— Зачем мне жизнь, если ее не будет? — спросил готовый к бою Александр.

— А если я заберу взамен твоего ребенка? — поинтересовался тот же голос, заставив Аленку кивнуть и решительно шагнуть вперед, но женщина остановила девочку.

— Ты этого не сделаешь, — твердо произнесла Майя. — Это запрещенный способ, детская душа не может быть предметом обмена.

— Ты права, женщина бездушного народа, — голос внезапно приобрел эмоциональную окраску. — Ты обрела душу, познала тепло… Я спрошу тебя лишь один раз, подумай, что ты мне ответишь, — в этот момент женщина все поняла. Она поняла и приняла те чувства, что бурлили в ней, нашла им название и теперь просто улыбалась своему избраннику. Теперь она знала, как правильно.

— Я люблю тебя, Саша, — каждое ее слово будто тяжелым звоном отдавалось в самом зале.

— Я люблю тебя, Майя, — повторил свое признание Александр, но не успели его слова затихнуть в гулкой пустоте Зала Испытаний, как дети хором сказали своей новой маме самые главные слова.

— Ты понял наш ответ? — спросила Майя, ощущавшая буквально единение с Сашей и детьми.

— Вы сильны, — констатировал голос. — Я отпускаю вас, ибо против вашей силы другой силы быть не может. Ты прошла свое испытание, девочка бездушного народа, подарив и ему свой шанс, как и дети твои подарили шанс другому народу, устремившись к вам. Когда вы примете решение, случится то, что должно было случиться, — с этими словами зал померк, исчезая, как пропал и сам сон. Проморгавшись, Гарри увидел высоко стоявшее солнце, улыбнувшись ему. Хоть он и не мог понять, не привиделось ли ему произошедшее во сне, но на душе было светло и радостно… мальчик повернулся и как мог нежно поцеловал свою просыпавшуюся Миону.

— Пусть это не будет сном, — попросила еще даже не открывшая глаза девочка.

— Представляете, вот мы сейчас поднимемся, оденемся, умоемся, пойдем в столовую… — откликнулась Аленушка.

— И там будет мама, — прошептала Гермиона. — Настоящая…

— Как-то все-таки быстро все, — хмыкнул ничуть против настоящей мамы не возражавший Гарри. — Как будто кто-то подтолкнул и нас, и папу, и… маму…

— Значит, так было нужно, — твердо сказала кудрявая девочка. — Поднимайся, мой рыцарь, пришло время воевать!

— С кем воевать? — не понял еще не полностью проснувшийся мальчик.

— Ну как с кем? — удивилась девочка. — С волосами моими, войной на расческу идущими.

— Эк тебя с утра-то, — хихикнул Гарри, оценив слог возлюбленной.

Дети одевались, умывались, перебрасывались шутками, спеша в столовую и до дрожи боясь не увидеть там ту, которую им обещал равнодушный голос в белом гулком зале их сна…