По ту сторону экрана

Глава 15

Увидев, как миссис Маунтджой танцующей походкой приближается к столу, Кармен тотчас же пожалела о том, что согласилась обедать публично.

— Не забудь, что ты — Гидеон, — прошептала она, легонько подталкивая Дункана локтем.

Миссис Маунтджой была в розовом брючном костюме, походившем на пижамную пару; прическа же ее казалась более пышной, чем прежде.

— Мистер и миссис Берд, — жеманничала она, выкладывая на стол фолиант в добротном кожаном переплете, — не могли бы вы расписаться в книге почетных гостей?

— С удовольствием, — сказала Кармен. Она взяла у миссис Маунтджой ручку и с беспокойством взглянула на дверь. Где же Джулия? Почему она до сих пор не появилась? Неужели все еще у парикмахера?

Расписавшись в книге, Кармен протянула ручку миссис Маунтджой.

— А мистер Берд? — спросила та, улыбнувшись Дункану.

— Я сама, — сказала Кармен. И тотчас же поставила подпись Гидеона.

В графе отзывов она написала: «Доброжелательное отношение и прекрасное обслуживание. Если вы ищете уединения, привозите сюда любовницу».

— О, как очаровательно, какая милая шутка! — воскликнула миссис Маунтджой, заглядывая через плечо Кармен. — Надо будет снять копию, чтобы потом поместить вашу запись в рамку.

— Эй, Кармен, — прошептал Дункан, уставившись на дверь. — Ты только посмотри…

Кармен в изумлении смотрела на появившуюся в дверях женщину; ей не верилось, что перед ней Джулия. Парикмахер, обещавший «радикально изменить стиль», сдержал слово — он отрезал волосы Джулии, и теперь у нее была короткая стрижка, очень элегантная и выгодно подчеркивавшая черты ее лица. И оделась она совсем не так, как одевалась прежде: теперь на ней была черная юбка из лайкры и трикотажная рубашка, с помощью ножниц переделанная в топ с открытой шеей. Неизвестно, где Джулия раздобыла пару изящных черных туфель, но они замечательно подходили к наряду и всему облику.

Джулия шла через зал, и все присутствующие невольно поворачивали головы, с восхищением глядя ей вслед. «Она великолепна», — думала Кармен, испытывавшая чувство гордости за свое творение. Теперь, когда вместо коренастой фигуры миру была явлена соблазнительная пышность, Джулия стала серьезным аргументом против расхожего мнения, будто красота — это только то, что не больше десятого размера.

— Вот и я, — пробормотала она, подходя к ним с робкой улыбкой.

— Прекрасно выглядишь, — сказала Кармен. Однако Джулия мельком взглянула на подругу — она смотрела только на Дункана.

— Эй, Джулз, — проговорил он со смехом, — что ты с собой сотворила? Ты будто с демонстрации мод.

— Ничего особенного, — фыркнула Джулия. — Тебя что-то удивляет?

Дункан пожал плечами:

— Просто я с трудом тебя узнал. Прическа совсем другая, и я никогда не видел, чтобы ты так наряжалась… — Лукаво улыбнувшись, он окинул взглядом соседние столики. — Может, ты кого-то здесь для себя присмотрела?

Поджав губы, Джулия опустилась на стул. Кармен показалось, что подруга вот-вот расплачется.

— Джулз, не сердись, прости, — сказал Дункан и, потянувшись через стол, взял ее за руку. — Я просто пошутил, поверь. Ты замечательно выглядишь, клянусь.

Джулия пристально на него посмотрела. Она хотела что-то сказать, но тут появилась миссис Маунтджой с бутылкой шампанского на подносе.

— С наилучшими пожеланиями от этого дома, миссис Берд, — объявила она, опуская поднос на стол. Управляющая посмотрела на Джулию и, не узнав ее, наклонилась к уху Кармен. — Если вам нужна комната для вашей гостьи, — прошептала она, — это можно устроить.

Тут появился официант с первым блюдом. Но миссис Маунтджой суетилась вокруг него и очень мешала ему.

Кармен вдруг замерла, уставившись на свою тарелку. Креветки… Перед ней был салат из креветок.

— О Господи, — пробормотала она, тотчас же вспомнив электрический разделочный нож. — Я не уверена, что справлюсь с этим.

Все чувствовали себя неловко. И почти не разговаривали. Миссис Маунтджой наконец поняла намек и оставила их в покое, но один из официантов продолжал парить над ними, устремляя задумчивые взгляды в направлении Джулии. Но она официанта не замечала и даже на Дункана поглядывала лишь изредка.

Как только с последним блюдом было покончено, Джулия поднялась из-за стола.

— Я вернусь попозже, — пробормотала она, бросив салфетку на стол.

Глядя на нее с восхищением, официант сделал шаг в ее сторону, но тут же остановился, потому что Джулия стремительно направилась к двери.

— Не надо было над ней смеяться, — сказала Кармен, поворачиваясь к Дункану. — Не стоило ее смущать.

— Прости, — пробормотал Дункан, снова наполняя ее бокал.

Все трое почти не разговаривали за обедом, однако пили больше, чем следовало бы — шампанское давно уже было выпито, и теперь они допивали вторую бутылку красного вина.

— Я уверен, с ней все будет в порядке, — добавил Дункан. — Я не хотел ее обидеть. К тому же она давно привыкла, что я всегда ее поддразниваю.

Придвинувшись поближе к Кармен, Дункан пристально посмотрел на нее, и она вдруг почувствовала, что ее влечет к нему.

— Я знаю, что сейчас не время говорить об этом, но разве ты никогда не думала что-то изменить в жизни? Ведь твой муж ужасно с тобой обходится… Кармен отвела глаза, ей стало неловко.

— Изменить в жизни? Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Оставить его — вот самое разумное решение. Как ты можешь мириться с его поведением? А его любовницы — они гоняются за ним повсюду… Неужели тебе это приятно?

— Джулия тебе о ней рассказала? — спросила Кармен.

— Ну… кое-что, — ответил Дункан уклончиво. — Иначе не объяснить, зачем тот телефонный звонок, который я сделал по ее просьбе.

— Возможно, я его оставлю, — пробормотала Кармен. Ей хотелось сменить тему. К тому же она была не прочь пококетничать с Дунканом. — Я не желаю сейчас думать о Гидеоне, — с улыбкой прошептала Кармен. — В конце концов, ты по нашему сценарию сегодня вечером мой муж.

— Тогда я, должно быть, самый удачливый тип на планете, — пробормотал Дункан. — Поверь, я счастлив играть эту роль.

Когда Энджи наконец добралась до Редрута, она была на грани истерики. Ей все же пришлось съехать с шоссе, чтобы закрепить «дворники» на ветровом стекле, однако все ее усилия закончились крахом — сломался и второй «дворник». Почти вслепую въехав в Редрут, она несколько раз чуть не наехала на пешеходов и едва не врезалась в какой-то забор, но в конце концов ей все-таки удалось отыскать дорогу к гостинице, находившейся на другом конце города.

Здание выглядело довольно странно — белые стены и зеленоватые окна, — и Энджи с усмешкой подумала, что над ним, должно быть, трудился пьяный подрядчик. Когда же она ступила на скрипучую веранду, украшенную цветными огоньками, в ноздри ей ударили кухонные запахи; причем сразу стало ясно, что готовят здесь отвратительно. Обойдя стойку регистрации, Энджи направилась к вывеске, украшенной рыболовными сетями, — под ней находился вход в бар.

Сидя за столиком, потягивая бренди с лимонадом, она провела часа три в ожидании Гидеона. К девяти начала волноваться. Из бара уже ушли все пьянчуги, набравшиеся после работы, и их сменили игроки в дартс — печального вида мужчины с мокрыми собаками. А Гидеон все не появлялся. Энджи окинула взглядом бар. «Неужели он действительно сюда приедет? — думала она. — Не очень-то подходящее для него местечко».

А может, он ее одурачил? Наверное, сидит в своей гостинице, а она, поверив ему, прикатила черт знает куда и теперь дожидается его в этом жутком баре. В закутке, украшенном собранием пивных подставок со всего мира, Энджи пробовала дозвониться в «Маунт империал» с таксофона, но каждый раз аппарат с треском проглатывал ее денежки, а потом отключался.

В конце концов Энджи решила: она должна как можно быстрее вернуться в Пензанс, а утром вовремя прийти на пристань, чтобы перехватить Гидеона, когда он будет садиться на теплоход, отправляющийся на острова Силли. А если его уже арестовали? Или, может быть, он сам решил не ехать на острова Силли. Но если она упустит его сейчас, то у нее уже никогда не появится такого другого шанса… Что же ей делать?

Поднявшись из-за столика, Энджи направилась к выходу. Открыв дверь, вышла на веранду — и замерла, почувствовав головокружение от свежего воздуха. Прикинув, сколько выпила, Энджи поняла, что очень повезет, если она доберется до конца улицы и не собьет кого-нибудь. Так что, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы ехать сейчас в Пензанс. Она покачнулась и, пытаясь устоять на ногах, ухватилась за перила. Тут дверь распахнулась, и к ней подошел мужчина. Протягивая ей стакан, проговорил:

— Я заметил, что ты пила бренди, дорогая. Вот и подумал, что это может оказаться в самый раз. Давай, не стесняйся.

Энджи взяла стакан и сделала глоток.

— Что это? — спросила она, с удивлением взглянув на незнакомца; он был в плаще, на пальцах массивные золотые кольца.

— Ты никогда это не пробовала? Бренди, коньяк и лимонный сок. Встряхнуть, но не взбалтывать. Потом — колотый лед и все это — в охлажденный стакан. — Он пристально посмотрел на нее, и она тотчас же почувствовала слабость в коленях. — Ну, как впечатление?

— М-м… замечательно, — ответила Энджи, глядя в синие водянистые глаза незнакомца. «Ему немного за пятьдесят, — мысленно отметила она. — Что ж, у него еще есть несколько хороших годиков».

— Так что же такая красивая девочка вроде тебя делает в этом ужасном городишке? — спросил он с улыбкой. — Ты, мне кажется, привыкла к более приличным местам.

— Ты не ошибся, — пробормотала Энджи. Она не противилась, когда незнакомец взял ее за руку и повел обратно в бар. — Я на самом деле приехала из Лондона, потому что… ну, понимаешь…

Поднявшись к себе в комнату, Джулия подошла к зеркалу и попыталась объективно оценить свою внешность. Реакция Дункана ужасно ее разочаровала. Она с трудом дождалась конца обеда, а потом, выскочив из-за стола, убежала. Ей хотелось как можно быстрее смыть косметику и переодеться.

Но, тщательно изучив свое отражение, Джулия решила, что выглядит очень даже неплохо. Новая прическа придавала лицу утонченность, а черная юбка и топ значительно улучшили фигуру. Косметика же, если как следует присмотреться, была не так уж заметна, потому что Кармен использовала только естественные цвета. И тут Джулия вдруг поняла: то, что она в других часто принимала за естественную красоту, на самом деле — результат косметических ухищрений.

Но почему же тогда Дункан смеялся над ней? Что может быть привлекательным для него, если все старания Кармен и парикмахера ни к чему не привели? Может, внешность женщины — все-таки не самое главное? Прежде она считала, что самое важное в человеке — его внутреннее содержание. Однако теперь не была в этом уверена. «Если ты самая настоящая уродина, — рассуждала Джулия, — едва ли кто-то подойдет к тебе достаточно близко, чтобы разглядеть, что ты за личность, и оценить твою индивидуальность». В конце кондов Джулия пришла к выводу, что какой-то минимум привлекательности совершенно необходим, чтобы привлечь к себе внимание. И конечно же, очень важно, как женщина одевается и как ведет себя.

Кармен позаботилась о ее внешности и об одежде. Что же касается душевных качеств, то с этим все в порядке — Дункан с удовольствием общался с ней. Так какую ошибку она допустила, что сделала не так? Ответов на эти вопросы Джулия не находила. В итоге пришлось признаться: рано или поздно ей придется смириться с безразличием Дункана, иначе она, стремясь к недостижимому, попусту растратит свою жизнь и вообще останется ни с чем.

«В конце концов, Дункан — не единственный в мире мужчина», — сказала про себя Джулия. Действительно, если обрести необходимую уверенность в себе, то почему бы ей не встретить того, кто искренне заинтересуется ею? Почему бы не изменить свою жизнь?

В таком настроении Джулия решила вернуться вниз и стать общительной и приятной. Но оказалось, что обед уже закончился и на столах ничего не осталось. А Кармен с Дунканом ушли.

Она вышла на веранду, но там никого не было. Было очевидно, что ее планы рушатся. К тому же в ней сновапроснулось чувство ревности. Почему они не подождали ее? И чем сейчас занимаются?

Джулия прошла в бар и заказала двойную порцию виски.

— Не стоит унывать, — сказал бармен, наполняя рюмку. — Никогда не унывайте, дорогая.

— К сожалению, не получается, — пробормотала Джулия, не глядя на бармена.

Бар вдруг снова заполнился людьми, и стало жарко и душно. Какой-то тощий юнец в блестящем жилете запустил проигрыватель, и загрохотала музыка.

Энджи, допивавшая второй коктейль, внимательно слушала Рея, своего нового друга.

— В моем бизнесе, — говорил он, — надо действовать быстро. Чтобы опередить конкурента. — Он взглянул на Энджи и улыбнулся. — Когда я вошел сегодня в бар, я сразу понял: ты в моем вкусе, девочка. Думаю, мы с тобой прекрасно поладим.

— Так что ты говорил про свой бизнес? — напомнила Энджи.

Рей внезапно нахмурился.

— Не люблю говорить об этом, когда отдыхаю, — заявил он. — Позволь быть откровенным с тобой, Энджи. Многие женщины проявляют ко мне интерес, когда узнают, чем я зарабатываю на жизнь. Но мне такие не по душе. Я хочу, чтобы меня любили такого, какой я есть, а не за то, что я мог бы сделать для их карьеры.

— Но я не собираюсь воспользоваться твоими связями, — сказала Энджи.

«А может быть, Рей — именно тот, кто мне нужен? — промелькнуло у нее в голове. — Может, он в отличие от Гидеона способен выполнять свои обещания?» Она решила, что непременно раскроет его тайну.

— Знаешь, Энджи… — Рей снова улыбнулся. — Возможно, не следовало бы об этом говорить, но у меня такое чувство, что я могу доверять тебе. — Наклонившись к ней, он прошептал ей в ухо: — Давай скажем так: мой бизнес связан с музыкальной индустрией. Тебе, Энджи, этого достаточно?

— С музыкальной индустрией? — проговорила она благоговейным шепотом. — Ты знаешь рок-звезд и… разных людей оттуда?

— Кое-кого, — ответил он, снисходительно усмехнувшись. — Но все это не так увлекательно, как тебе кажется, малышка. Я, например, — постоянно в разъездах, постоянно занят…

«Постоянно в разъездах? — размышляла Энджи. — Но что же он делает в такой жуткой дыре, как Редрут? И как оказался в этой гостинице?»

Тут ее осенило.

— Я поняла! Ты ищешь таланты! — закричала Энджи.

— Ш-ш… — Рей прижал ладонь к ее губам и осмотрелся. — Потише! Если кто-нибудь разнюхает, кто я такой, они замучают меня своим пением. Нам с тобой не дадут спокойно поговорить, поверь мне.

Энджи шумно выдохнула — ее воображение разыгралось, и она уже представляла себя популярной певицей. Да, она певица, а Рей — ее муж и одновременно менеджер. Что ж, она может петь не хуже других. Так почему бы ей не стать певицей?

Энджи окинула взглядом бар. Людей за столиками становилось все больше, но Гидеона среди них не было, и теперь стало ясно: он уже не появится. «Забудь о нем», — одернула себя Энджи. Действительно, почему она должна волноваться из-за этого убийцы? И чего ради ей шантажировать его? Ведь шантаж довольно опасное дело. Нет, ей не нужен Гидеон — теперь у нее есть шанс заполучить Рея.

Тут парень в блестящем жилете — его звали Карл — выключил проигрыватель и, включив микрофон, объявил, что настало время «живых» исполнителей. И тотчас же на импровизированную сцену поднялся грузный мужчина с бритой головой и исполнил «Хей-хо, серебристая подстилка».

— Еще коктейль? — спросил Рей.

Энджи энергично закивала — коктейль пришелся ей по вкусу. Минут через двадцать она дозрела для дебюта на сцене. О чем и сообщила Рею.

— Конечно, малышка, — ответил он, пожав плечами. — Почему бы и нет?

После консультации с Карлом Энджи взобралась на возвышение и, выразительно взглянув на Рея, поднесла к губам микрофон. Немного помедлив, она захрипела:

Когда она подобралась к финалу, он взглянул на нее с нежностью в глазах, и Энджи поняла, что произвела должное впечатление. «Ты ничтожество, Гидеон, — подумала она, — ты мне больше не нужен».

Она спустилась со сцены под громкие аплодисменты и тотчас же оказалась в объятиях Рея.

— Знаешь, Энджи, — пробормотал он, — я вижу, ты замечательная женщина, поэтому я не буду ходить вокруг да около. У меня есть тут комната на ночь. Как ты насчет того, чтобы пойти наверх и поладить к обоюдному удовольствию?

Кармен неуверенно вышла из ванной; она не понимала, что с ней случилось. Стоило начать флирт с Дунканом — и она уже не могла остановиться. А потом они поднялись к себе в номер, и сейчас Дункан в гостиной открывал очередную бутылку вина.

— Я ждал этого весь день — мечтал остаться с тобой наедине, — сказал он, протягивая ей бокал. Она потянулась, чтобы взять бокал, но он вдруг поставил его на стол и взял ее за руку. — Может, вернемся к тому, на чем остановились вчера вечером?

Кармен ответила на его поцелуй не колеблясь — она чувствовала, тело ее пробуждалось после долгих лет дремоты, чувствовала, что ее влечет к этому мужчине.

Вскоре они принялись срывать с себя одежду, пытаясь побыстрее от нее избавиться.

— Кажется, я порвала твою рубашку, — прошептала Кармен, заметив, что несколько пуговиц упало на пол.

— Ничего страшного. Эта мне не нравится. — Дункан отшвырнул рубашку в сторону. Затем рывком расстегнул молнию у нее на платье, и оно тотчас упало к ее ногам. — Иди сюда, — пробормотал он, обнимая ее. — Я мечтал об этом так долго…

Сбрасывая с себя остатки одежды, они направились в спальню.

— Одну секунду, — прошептал Дункан, снимая брюки. — Я только пойду проверю, хорошо ли заперта дверь.

Кармен вытянулась на кровати. Она старалась не думать о том, что должно было произойти. Внезапно ей пришло в голову, что она почти забыла, как это — заниматься любовью. Ведь то, что вытворял с ней Гидеон…

— Я сниму трубку с аппарата! — закричал Дункан из гостиной. — Мы же не хотим, чтобы Джулз снова нас растащила, правда? — добавил он со смехом.

Кармен вдруг почувствовала себя виноватой. Джулия уходя сказала, что вернется к столу. Что же она подумает об их внезапном исчезновении? Кармен вспомнила, какой несчастной казалась Джулия в этот вечер и как расстроилась, когда Дункан принялся отпускать шутки по поводу ее наряда. «Ну конечно же, она влюблена в него, — подумала Кармен. — А я, поглощенная собственными проблемами, не заметила того, что было очевидно с самого начала». Теперь стало ясно, почему Джулия решила заняться своей внешностью. Она хотела произвести впечатление на Дункана.

Кармен укрылась простыней и пыталась решить дилемму, внезапно вставшую перед ней. Ее влекло к Дункану, но, конечно же, она не влюблена в него. Уступив своему влечению, нанесет ли она удар подруге?

Когда Дункан снова появился в спальне, Кармен уже приняла решение.

— Слушай, Дункан, — пробормотала она, — я только что… В общем, я сейчас подумала… Полагаю, мы не должны этого делать.

Он тотчас погрустнел.

— Но почему? Почему ты вдруг…

— Прости меня, это я виновата, — прошептала Кармен. — Я не должна была заходить так далеко. Я ведь замужем, ты не забыл?

— Замужем за ублюдком, который тебя совершенно не ценит! — Он подошел к кровати. Глядя на Кармен, с мольбой в глазах проговорил: — Я схожу по тебе с ума, поверь. Я хочу сделать тебя счастливой. Разве ты не дашь мне шанс?

— Но ты совсем не знаешь меня, — возразила Кармен. — Не знаешь, какая я на самом деле. Ты судишь обо мне только по телеэкрану. — Она хотела упомянуть о Джулии — чтобы открыть ему глаза, — но не смогла найти нужные слова. К тому же ее вмешательство именно сейчас могло лишь повредить.

— Но я хочу узнать тебя…

— Дункан, мне очень жаль, — перебила Кармен. — Но пойми, мы не должны… — Немного помолчав, она добавила: — Я уверена, мы должны отказаться от этого, если хотим и дальше оставаться друзьями.

— Тогда, я думаю, мне лучше одеться, — пробормотал он, в смущении опустив глаза.

Выскользнув из постели, Кармен накинула халат, выбежала в гостиную. Она уже протрезвела, и теперь ей было очень неловко из-за всего произошедшего. Подобрав с пола свою одежду, она села перед туалетным столиком и пристально посмотрела в зеркало. Ей хотелось увидеть себя такой, какой видят ее другие — очаровательной и самоуверенной телезвездой. Этот трюк всегда помогал ей собраться, обрести уверенность в себе, но сейчас почему-то ничего не получалось.

Кармен окинула взглядом столик. Косметика лежала на том же месте, где она ее оставила. Кармен вздохнула и принялась собирать коробочки, кисточки и флакончики. Затем стала складывать все в косметичку.

«Если бы я так не стремилась к соблюдению приличий, — размышляла она, — то давно бы уже развелась с Гидеоном. Собралась бы с духом и развелась. А потом начала бы новую жизнь». Но оказалось, что она готова была даже пойти на убийство — только бы не уничтожить иллюзию счастливого брака. И теперь, когда Гидеон мертв, — не важно, случайно она его убила или нет, — ей некого винить, кроме себя; только она виновата в том, что жизнь ее сложилась не так, как хотелось бы.

Уложив в косметичку последние тюбики губной помады, Кармен закрыла крышку и защелкнула замки. Она поняла, что ей следует изменить свое отношение к жизни. Она не должна прятаться за свой телеобраз — должна стать самой собой.