Победительница

Письмо двадцать пятое

Я вернулась домой, Володечка, национальной героиней. Правда, перед этим у меня был небольшой тур, несколько перелетов – европейские страны, Азия, Америка. Организаторы выжимали из конкурса всё возможное и стремились показать победивших (включая второстепенных призерок) девушек вживую как можно большему количеству желающих – пока еще интерес к ним горяч. Не обошлось без инцидентов. В каком-то аэропорту, уже не помню, помню только, что страна была прохладная и мы были в накидках из меха ондатры от обговоренного контрактом производителя. Тогда еще был в моде натуральный мех как предмет роскоши, но уже против него выступали многие организации, в том числе так называемые зеленые. По их логике нельзя было убивать малочисленных зверей, тех же ондатр, которых называли еще мускусными крысами. Против умерщвления в массовых масштабах крыс обычных, городских, они ничего не имели. Так вот, мы шли, и вдруг из толпы встречающих вырвался какой-то всклокоченный мужчина с вытаращенными сумасшедшими глазами (потом выяснилось, что он действительно был психически болен) и плеснул на меня жидкостью из бутылки. Меня успели загородить сумкой, пострадали охранник, которому прожгло одежду, и несколько посторонних людей, получивших небольшие повреждения кожи. Одна крохотная капля попала и мне на шею, осталось пятнышко – я тогда еще не знала, что это знак, предупреждение и уведомление о том, что случится со мной после.

Но не хочу сейчас о грустном.

Я вернулась национальной героиней. В России (да и не только в России) одна из самых давних и закоренелых традиций – торжествовать всем народом по любому поводу. Конечно, были в истории причины серьезные – военные победы, покорение космоса и т. п. Это понимали и люди последующих поколений. Но вот чего они не могли понять из своих пятидесятых или шестидесятых годов – с какой стати демонстрация личного голоса какого-либо певца на одном из бесконечных соревнований, которые тогда устраивались, считалась триумфальной победой всей нации? Или – почему весь народ сходил с ума от радости, когда российская команда по (игра, заключающаяся в гонянии мяча по полю с целью попадания его в прямоугольное пространство, ограниченное какими-то, кажется, палками) выиграла чемпионат мира92, – учитывая, что играли в ней часто граждане других стран?

Но тогда было архаичное представление о человеке, что он в своих публичных международных действиях представляет не сам себя, а свою страну (которая часто никак не помогала его успехам), поэтому его победа расценивалась как победа страны. Мне вручили медаль или орден «За заслуги перед Отечеством» третьей степени. Я мимоходом усмехнулась названию награды, означающему третьестепенные заслуги, но ничто не могло омрачить главную радость – при награждении присутствовал Влад. Мне подарили новую машину, квартиру. Было несколько пышных мероприятий чествования меня по поводу победы.

Но я думала о другом: как встретиться с Владом, познакомиться наконец с ним.

Так получалось, что самым действенным помощником в этом мог стать Павлик Морзе. Я позвонила ему, мы встретились, я напрямую сказала ему, что заинтересована в одном человеке и ищу пути пересечения. Узнав, кого я имею в виду, Павлик присвистнул и сказал:

– Молодец! Вот почему ты всех динамила – дожидалась лучшего варианта. Я бы на его месте не отказался.

– Пожалуйста, без комментариев.

– У него жена, любовница.

– Я знаю.

– Не понял. Я к тому, что есть другие люди – свободные. И с положением. И с деньгами. И нестарые. Подобрать?

– Мне нужен Влад.

– Влюбилась, что ли? – удивился Павлик.

– Не твое дело.

– Не мое-то не мое, но... – он что-то хотел сказать, однако передумал и закончил странным высказыванием: – Тебе же хуже.

Повод для встречи образовался сам по себе. Павлик клялся, что именно он всё устроил, но, я думаю, меня пригласили бы и без него. Открывали отреставрированную старинную усадьбу, кажется Измайлово. Правда, Павлик все-таки сыграл свою роль. Когда настал момент разрезать ленточку, это должен был сделать Влад. Он подошел к ленточке, а кто-то из местного руководства понес ему на подушечке ножницы. Вот тут-то Морзе и показал свой талант. Вынырнув словно из-под земли, он сердито взял у чиновника подушечку с таким видом, будто тот неприлично нарушил некий протокол, – и чиновник виновато пожал плечами и очень огорчился лицом. Дескать, не знал, извините. Павлик молниеносно передал ножницы мне, а я подала их Владу. Влад улыбнулся, глядя на меня, взял ножницы, сделал два разреза – так, что в его руке остался кусок ленты. Он держал его и не знал, куда деть. Я взяла у него этот кусок. Когда брала, слегка прикоснулась к его руке.

А потом мы ходили, осматривали усадьбу.

Самое интересное, что Цестурия, его любовница, тоже там была, и я по логике должна была жадно рассматривать ее, сравнивать с собой, ревновать, но, удивительное дело, я ее не помню. Я ее совершенно не помню, будто она была невидимкой. Или просто у меня в этом месте выпадение памяти, провал, будто я была без сознания, а очнулась – стою у перил одна и смотрю вниз, на сад и дальний лес. И почему-то никого вокруг. И подходит Влад. Говорит:

– Красиво.

– Да, – говорю я. И готовлю следующую фразу: «Меня пригласили на детский фестиваль стран России, вы там будете?»

И тут – вот где волшебство и фантастика! – Влад говорит:

– Скоро детский фестиваль стран России, вы там будете?

Я рассмеялась и в ответ на его недоуменный взгляд ответила:

– Я хотела спросить вас о том же.

Так всё это началось.

Это было естественно и неизбежно, как предопределение. На детском фестивале Влад был один, без Цестурии и без жены, но со своими детьми – замечательные дети, он нас познакомил, мне это было отдельно приятно. Потом он отправил их домой. А потом и сам исчез. В некоторой растерянности я шла к выходу, тут возле меня возник молодой человек и сказал:

– Здравствуйте, машина вас ждет.

– Я на своей.

– Если позволите ключи, ее доставят, куда скажете.

Конечно же, я отдала ключи. Я всё поняла.

Меня привезли в Подмосковье, в какой-то довольно обычный поселок, где был неприметный, но вполне аккуратный дом. В этом доме меня ждал Влад. Он встретил меня словами:

– Если я поступил неправильно, скажи сразу.

– Ты поступил правильно.

– Я рад.

Начались мучительные и счастливые дни. Мучительные – потому что я не могла видеть его часто, счастливые – потому что все-таки могла видеть. Он был очень занят – бесконечные дела, поездки. Пошла уже вторая неделя нашей любви, я сидела у телевизора, и там был репортаж об отправке на конгресс нашей делегации. Влад был в составе этой делегации, что меня не удивило. Но там была и Цестурия, я увидела ее в крае кадра.

И тут я с ужасом впервые подумала, что Цестурия осталась в его жизни. Да, появилась я, но он остался женат. Почему же Владу и Цестурию не оставить? Я чуть не сошла с ума от этой мысли. Немедленно позвонила ему. Телефон был недоступен, а всегда открытого Интел-кома тогда еще не было. Я нажимала на кнопку вызова, напоминая сама себе глупую обезьяну, которая сидит в клетке и жмет на клавишу, после чего должна открыться дверца с бананом, а дверца всё не открывается, банана всё нет. Я чуть палец себе не стерла. Наконец его голос:

– Да?

– Ты там не один, оказывается?

– Конечно, – спокойно ответил он.

– Я не это имела в виду, – сказала я, постыдно чувствуя, что глупею, как глупеет, наверно, каждая ревнующая женщина.

– Ты скажешь мне об этом, когда я вернусь, – сказал он вежливым, почти официальным голосом, и я поняла, что его слушают.

– Ты любишь меня? – спросила я жалобно, с противностью слыша сама себя.

– Да, конечно, – сказал он таким тоном, каким отвечают официантам, интересующимся, понравилось ли блюдо.

– Когда ты мне позвонишь?

– Через два дня. Когда вернусь. До свидания.

Именно в один из этих дней появились контактеры, чтобы выстроить график моих поездок. Впервые я вчиталась в условия своего контракта и ужаснулась: как минимум в течение года я не буду принадлежать себе. Сейчас у меня двухнедельная передышка, а потом – я внимательно просмотрела графики – я попаду на Родину за весь год только два раза. Это меня ужаснуло. Я решила посоветоваться с Владом, когда он вернется, и сказать ему, что хочу отказаться от контракта. Конечно, это был беспрецедентный случай, ведь это означало, что я лишусь звания «Мисс Вселенная» и должна буду передать корону другой девушке. На такое никто ни разу не пошел за всю историю конкурсов красоты93.