Победить Викторию

Глава 7

Я никогда не скажу это Морозову. Что бы ни случилось. Но это самая лучшая кровать из всех, на которых я когда-либо спала. Даже в детстве такого не было. Помню, лет восемь назад родители купили в кредит диван. Очень удобный, после раскладушки чувствовала себя на нем принцессой без всяких бобовых культур. Хотя для папы я всегда была его маленькой принцессой…

Огромная постель, метра два шириной, не меньше. Очень тонкое мягкое белье, оно пахнет весной, словно и нет за окном декабрьских сугробов.

На часах почти восемь. В утреннем полумраке квартира не кажется такой уж роскошной, она выглядит, скорее, как картинка из журнала про современные интерьеры. Рядом белоснежная тумбочка, а недалеко от кровати у стены стоят две большие китайские вазы. Видимо, те самые, коллекционные. Жаль, не смогу рассмотреть их красоту, надо потихоньку выбираться отсюда. Если, конечно, Морозов опять чего не учудит. Хоть бы документы, паспорт, ключи и телефон никуда не исчезли, пока я спала.

Он спит, я слышу его спокойное глубокое дыхание. Придется пройти мимо него, ведь у дивана лежит моя сумка. Именно там, где я ее вчера оставила. Рядом примостились мои джинсы и свитер. Куртка и обувь в коридоре. Главное, ничего здесь не оставить.

Ковер на полу мягкий, моих шагов не слышно. Невольно бросаю взгляд на диван и тут же отворачиваюсь. Зачем только посмотрела?! Мог хотя бы в трусах спать, раз меня притащил к себе домой, и не сверкать тут голым задом!

Гостевой туалет хорош тем, что расположен прямо у входной двери. Быстро натягиваю на себя одежду, душ уже дома приму. И зарядку тоже дома сделаю. Наконец-то отдельное жилье. Пусть такое, но все равно лучше, чем в общаге.

Если Морозов не соврал и действительно сегодня вернется обратно в город… Даже не верится, что оставит меня в покое. Проходу от него не было, особенно после того, как мама попала в ту аварию осенью. Теперь тихонько…

– Куда собралась в такую рань?

Он стоит, облокотившись на косяк двери, и лениво рассматривает меня. Чуть было волосы не начала поправлять, но вовремя одернула себя.

– Спасибо, что надел штаны! Не пробовал в одежде спать?

– Зачем? Я тебя смущаю?

– Уже нет. Саш, мне пора. Провожать не надо, сама разберусь.

– Ты города не знаешь, – возражает он уже из комнаты. Он точно не собирается следовать за мной, чего я так опасалась. – Заплутаешь и наживешь себе неприятностей. Это Москва, Вика. Здесь все по-другому.

Чувствую запах свежезаваренного кофе. Не фанат этого напитка, но аромат такой, что я, как загипнотизированный сыром мышонок, послушно иду в подготовленную персонально для меня мышеловку.

– Садись. Десять минут ничего не решат. Ты ведь голодная, верно?

Морозов прежде не производил впечатления парня, знающего, где находится плита или хотя бы кофеварка. Поэтому я вчера не поверила, что он способен приготовить хоть что-то, даже примитивные бутерброды. Оказалось, напрасно.

– Я не хочу есть, просто кофе налей.

– На пустой желудок вредно. Съешь! – Поворачивается ко мне с тарелкой сандвичей. – А потом поговорим нормально. А то вчера как-то не получилось.

Мышеловка с сыром захлопнулась. Или нет?

– Разговор получился: ты отдал документы и паспорт, я переночевала в вашей квартире. Теперь ты уезжаешь, а я возвращаюсь к себе домой. Вот и поговорили.

Глотаю слюну и понимаю, что желудок проклянет меня, если сейчас же я не дам ему еды.

– Непонятно, где ты будешь жить и куда переведешься. Новый год на носу. – Он ставит передо мной две дымящиеся чашки. – Кофе крепкий, может, капучино?

Такая подкупающая забота, что мне приходится напоминать себе, почему я здесь оказалась. И кто такой Морозов на самом деле.

На нем лишь джинсы с низкой посадкой. Никакой футболки или майки-алкоголички. Босой. И очень сексуальный. Выглядит старше своих двадцати двух лет. Вика, это Морозов. Сын человека, который разрушил твой мир, из-за которого ты сейчас здесь, в чужом непонятном городе и с неясными перспективами! Какая тебе разница, как выглядит бугай?

Горячий кофе обжигает внутренности, но и приводит в чувство. Заставляет полностью проснуться.

– Ты можешь вызвать мне такси, если так заботишься. И передать маме, что у меня все хорошо. А если надо будет, я сама ей позвоню.

– В хорошую погоду тут через центр можно дойти пешком до факультета социальных наук «Вышки». Ты знала об этом?

«Ты-то откуда знаешь?» Чуть вслух не застонала. Упертый как баран!

– Не факт, что я там окажусь. – Делаю еще пару глотков и копаюсь в телефоне. – Саш, признайся, тебе мама моя доплачивает за то, что ты сейчас здесь со мной, такой любезный и заботливый? Или твой отец? Ты ведь терпеть меня не можешь. Как и я тебя.

Я не жду ответа, хочу лишь поскорее убраться отсюда в свою конуру, которую еще вымыть надо. А он вдруг присаживается на корточки рядом со мной и забирает мои ладони в свои.

– Я просто беспокоюсь, Вик. Ты слишком близко к сердцу восприняла развод своих родителей. Мои развелись значительно раньше. Я могу тебе помочь!

– С чего ты решил, что мне нужна твоя помощь? Что мне вообще нужна помощь?

Запоздало выдергиваю руки, но на ладонях остается его тепло. Как метка. Хочется сбежать в ванную и мыться с мылом очень долго.

Он не успевает ответить, потому что раздается трель домофона. Кто-то ходит рано утром в гости? Надеюсь, это не его отец! Вряд ли, тут же возражаю сама себе, наблюдая, как Морозов, тихо чертыхаясь, идет к двери. Мама до сих пор в гипсе, а Морозов-старший от нее практически не отходит. Даже встречи свои деловые в больнице назначал, когда мама там лежала.

– Я не ждал тебя, – говорит бугай кому-то в домофон, – я занят.

Неужели не пустит? Хорош хозяин, с такой-то избирательной заботой о людях. Слышу в ответ женский голос и понимаю, что знаю неожиданную гостью Морозова.

Он быстро проводит пальцем по панели домофона, экран гаснет, но я уверена, это не конец истории. Судя по составу его гарема, мой сводный брат предпочитает исключительно прилипчивых стерв.

– Предлагаю сделку, – не оборачиваясь, вдруг заявляет бугай. – Ты остаешься здесь, будешь жить в нашей квартире, пока не определишься с вузом. Взамен обещаю, что ни мать, ни мой отец тебя не побеспокоят. И я тоже.

Он ничего не понимает. И объяснять, ругаться с ним, доказывать что-то – как в пустоту. Еще раз проверяю документы, паспорт, телефон, ключи – все на месте. Пора!

– У тебя самолет, кажется, днем, так ты говорил? Я не останусь, Саш. Ни на каких условиях. Сделки заключайте с папой в своем банке. Кстати, если люди считают себя семьей, они обходятся без контрактов и взаимовыгодных обязательств. Возвращайся домой и оставь меня в покое.

Он молча смотрит, как я обуваюсь, потом подает куртку. Сам остается стоять рядом, даже не пытается возразить. Может, наконец, смирился?

– Я вызову тебе такси. Подожди.

– Провожать не надо, дорогу я сама найду. – Прямо смотрю в его глаза, они не выражают ничего, кроме полного равнодушия к моим словам. – И больше не доставай меня. Всем только лучше будет. Договорились?

Ухожу, так и не получив от него ответа. И всю дорогу от подъезда до ворот не отпускает странное чувство, будто я что-то важное забыла у Морозова. Умом понимаю: нервы шалят, все вещи со мной, но почему-то тянет назад.

Я даже не сразу сообразила, выйдя на дорогу, что ко мне обращается какая-то девчонка.

– Вика! Привет! Как ты? Уже перевелась?

Перед глазами Лена Дятлова, маленькая верткая одногруппница и бывшая соседка по общаге. Которая люто меня ненавидит. И постарается сделать все, чтобы мне было больно.

Вот только бабских разборок мне сейчас не хватало!