Побег Надежды Кораблевой

Глава V. Перспективы

КИРИЛЛ

Только через четыре дня поиски вывели на станцию. Кассирша подтвердила, что похожая по описанию девушка с «премиленьким созданием» на руках села на Тамбовский поезд. Терентьев со своими людьми методично обшарил все остановки на тамбовском маршруте. Следы беглянок терялись. «Детективы она любит, все зло от них!» Кирилл чувствовал опустошение.

Восемь тридцать, новый рабочий день. Машина порыкивала, жалуясь на пробку. Кажется, впереди авария, проспект встал в нервном суетливом потоке. «Пилим», – завибрировал валявшийся на соседнем сиденье телефон.

- Алло, Палыч, есть новости?!! – заорал в трубку Медный.

- Кирилл, ты просил сообщить, если девушка в «мокрухе» будет замешана.

- Д-да, – голос сразу сел.

- Так вот, на одной из станций по ориентировке задержана девица, при ней малыш, мать-одиночка. По описанию похожа: среднего роста, худенькая, темно-русые волосы, светло-карие глаза.

- Что натворила? – с трудом произнес Кирилл.

- Соседа квартирой выше убила.

- Как убила!!! – Медный порывисто подпрыгнул на сиденье, больно ударившись о крышу салона.

- Бытовуха, он ее затопил, она пошла разбираться. Это пьяное мурло попыталось ее изнасиловать, она его водочной бутылкой в висок ударила, и все, труп. А она, вместо того чтобы в полицию явиться, ребенка под мышку и в бега.

- Так это же самооборона.

«Это я виноват! Трус! Если бы я к ней подошел тогда! Какой ужас она пережила!» – Кирилл понял, что руки дрожат и он не может вести машину. Крутнув руль, он свернул из пробки к обочине.

- Превышение самообороны, Кирилл, превышение, – монотонно произнесли в трубке. – Да еще и скрылась. Много не дадут, но сидеть будет.

- А как фамилия этой девушки? – все детали сходились, но еще тлела надежда. – Кораблева?

- Нет, Савина.

«Новая фамилия Нади. Она!!!»

- Саша, миленький, сделай все, чтобы с ней хорошо обращались, чтобы никаких там урок в камере и прочего, я тебя очень прошу. Какие расходы – я все оплачу. Слышишь? Сейчас я пришлю к ней Марцевича, он будет представлять ее интересы. Только не говорите ей, что я адвоката нанял, она гордая, откажется. Я тебя очень прошу!

- Кирюш, спокойней. Ничего с твоей бабой не случится, лично прослежу. Лишь бы пресса ничего не разнюхала, сам понимаешь, накануне губернаторских выборов, такая шумиха совсем…

- Палыч, а ребенок?! Где ребенок?!!

- Вначале в приемнике был, потом бабушка приехала и с собой увезла.

- Какая бабушка!!! У нее бабушка умерла! – заорал Кирилл, багровея. – Вы кому моего ребенка отдали?!!

- Кому задержанная сказала, тому и отдали. Мы что, по-твоему, идиоты?! – тоже обиделся Палыч.

- Извини. Адрес бабули этой? Мне адрес нужен!

- Кирилл, ты успокойся сейчас, отдышись. Пока ничего страшного не произошло. Я узнаю и тебе перезвоню, хорошо? – Александр Павлович говорил с Кириллом, как с малым дитятей.

- Хорошо, – выдавил Медный.

- Вот и ладненько. Ты только поосторожнее, никто о твоей связи с задержанной не должен знать, момент сейчас не тот, Кирилл, ты правая рука губернатора.

- Я все понял.

На том конце отключились. «Плевать я хотел на твоего губернатора! Катитесь вы ко всем чертям! – Кирилл обхватил голову руками, сейчас бы напиться, но не время, Надя в беде. – Господи, помоги. Я все сделаю, все сделаю. Помоги!»

Марцевич ответил сразу, он не стал задавать лишних вопросов, профессионал. «Выезжаю», - просто сказал адвокат и отключился. Хоть с этим проблем нет.

Палыч перезвонил через полчаса. Все это время машина стояла на обочине. Пробка рассосалась, но Кирилл не мог двинуться, он как завороженный смотрел в черноту телефона, и вот экран засветился приветливым голубым огоньком:

- Запоминай. Деревня Нижняя Алексеевка, это километров двести отсюда, по навигатору посмотришь. Улица Кагановича, дом три. Савины.

- Спасибо.

Кирилл завел мотор. «Соня должна быть со мной. Если эта бабка начнет упираться, заберу ее вместе с дочкой». Машина переехала вантовый мост, пролетела мимо новостроек и вырулила за город. По обе стороны замелькали сосны. Кирилл позвонил в офис, сказался больным, запретил себе звонить, даже если пожар или землетрясение, и нажал на газ.

Лес закончился, теперь до самого горизонта тянулись укрытые снегом поля в квадратах лесополос. Серое низкое небо предвещало метель. Первые снежинки уже прилипали к лобовому стеклу. Гнетущую тишину и однообразие пейзажа разрывали только редкие встречные машины.

«Пилим», – приказ Медного на Терентьева не распространялся.

- Эдуардыч, ты заболел?

- Я еду за Соней. Надя в тюрьме. Витя, все плохо, – Кирилл кинулся сбивчиво пересказывать разговор с Палычем.

- Я съезжу к ней, – осторожно предложил Терентьев.

- Поезжай, Витя. Скажи ей… Ну, ты сам знаешь, что сказать. Мы с Соней будем ждать ее дома. Все будет хорошо.

Кирилл вдруг и сам начал в это верить. Нельзя раскисать, надо действовать.

- Эдуардыч, а ты куда?

- За Соней в Нижнюю Алексеевку.

- Подожди охрану.

- Обойдусь.

Несколько раз поднявшись и спустившись с холмов, обогнав на подъеме неповоротливый автобус, переехав по хлипкому мостку небольшую речушку, Кирилл, наконец, увидел табличку «Нижняя Алексеевка» и облезлый баннер с полустёршейся надписью «Добро пожаловать». Большая деревня стелилась в низине: церковная колокольня, площадь с двухэтажным зданием, очевидно, поселковой администрации, школа, центральная широкая улица и разбросанные в хаотичном порядке многочисленные подворья. Несколько улочек забегали на вершины покатых холмов. Чуть в стороне белели здания фермы.

«Деревня? Церковь стоит, село скорее. И где здесь улица Кагановича?»

Аборигены с явным любопытством рассматривали крутой внедорожник. Кирилл притормозил возле беленной бетонной остановки.

- Это к кому ж ты прЯехал? – поинтересовалась, щуря подслеповатые глаза, бойкого вида старушка.

- Кагановича, три, Савины. Не подскажите, как проехать? – Кирилл высунулся в открытую форточку.

- А-а, так ты городской хахаль ихней внучки, – довольная своей смекалкой, закивала Бабуля. – А я вот тоже своих жду, сейчас автобус должен подъехать. А говорят, ее посадили за убийство?

Вот откуда эта пронырливая бабка уже все знает, если сам Медный об этом узнал всего три часа назад? Точно деревня.

- Так как проехать? – напомнил Кирилл свой вопрос.

- Прямо до упора, потом на лево, тьфу, на право, до трансформаторной будки, а от будки, – бабка начала деловито загибать пальцы, что-то пришептывая, – так и есть, пятый дом, думала просчиталась, там еще синие ворота.

Повернуть надо было все-таки на лево, после недолгих метаний Медный припарковался у синих ворот из металлопрофиля. Выйдя из машины, гость решительно дернул за входную ручку, дверь оказалась не запертой. На пороге небольшого домишки стояла худенькая пожилая женщина, по заплаканным ввалившимся глазам было видно, что у нее большое горе.

- Я Кирилл, – не зная, как начать, представился Медный, – может вам внучка рассказывала?

- Нет, ничего она не рассказывала, – голос хозяйки дрогнул. – Пойдемте в дом.

Она провела Кирилла через стеклянную веранду, заставленную банками с квашенной капустой и кадками с цветущими кустами хризантем.

- На зиму выкопали, чтобы корни не вымерзли, – поймала хозяйка удивленный взгляд гостя, – отцветут, в подвал уберем. Она так цветы любила, горе какое, – послышались сдавленные рыдания.

«Да, она очень любила цветы… Любит цветы».

В полутемной горнице с низким потолком пахло жаренным луком. Медный наклонился было снять ботинки, но хозяйка его остановила:

- Так проходите, не разувайтесь.

- Я за Соней, за дочкой, – завертел головой по сторонам Кирилл.

- За какой Соней? – напряглась хозяйка.

- За моей Соней, за девочкой.

- У нас мальчик, – из соседней комнаты вышел кряжистый дед с полугодовалым младенцем на руках, толстенький карапуз внимательно разглядывал гостя.

- А Соня? – Кирилл беспомощно облокотился о беленую стену.

- Да что же вы, пальто измажете, – охнула хозяйка, торопливо отряхивая спину Кирилла.

- А вашу внучку как зовут?

- Марина. Марина Савина. Мы думали вы от нее? Вы не от нее?

- Послушайте, с вашей внучкой будет все в порядке. Мы наняли ей лучшего адвоката, он докажет, что это самооборона. Вот деньги, – он полез в портмоне, – это малышу. Вы извините, – Кирилл всунул в руку растерянной хозяйки пачку купюр и рванул к выходу.

- А вы кто? – крикнул ему дед.

Но Кирилл уже летел к машине…

На обратном пути пришлось прорываться через порывы снежной бури. По асфальту потянулись длинные языки заносов. Но Кирилл чувствовал себя счастливым: «Это не Надя! Это не Надя!»

- Это не она! – дозвонился ему Терентьев.

- Я уже знаю, – улыбнулся себе в зеркало заднего вида Кирилл, – Вить, твой начальник лапоть.

- Да-ну? – усмехнулись на том конце.

- Перепутать Савину с Савельевой и даже имя не удосужиться уточнить! Идиот!

- Приступ самобичевания? Марцевича отзывать?

- Нет, конечно. Я все оплачу, у девочки сын. Ладно Вить, я скоро приеду.

Кирилл снизил скорость, спускаясь с очередной горки, здесь метель была не такой плотной, как наверху. С противоположного холма навстречу летел на большой скорости огромный ярко-красный грузовик. «Чокнутый, по такой дороге так разгоняться». Кирилл предусмотрительно свернул ближе к обочине, грузовик выехал на полосу Медного и стал прижиматься к краю. «Пьяный что ли?» – забеспокоился Кирилл и вылез на чужую полосу. Тяжелая машина тоже вильнула. «Нашел время шутить!» Матерясь, Кирилл снова перестроился, расстояние стремительно сокращалось, грузовик последовал маневру Медного. Столкновение становилось неизбежным, гигантский красный лоб тараном шел на джип.

В последний момент Кирилл резко крутнул руль вправо и полетел с насыпи. Машина подпрыгнула в воздухе, сделала сальто и, как кошка на лапы, приземлилась на колеса. Счастье Медного, что он сидел за рулем своего любимого «танка» и был пристегнут! Сердце глухо выдавало удары. Шатаясь, Кирилл выбрался наружу, ощупал руки, ноги, шею – все цело. Оглянулся, никакого грузовика на дороге уже не было. Наваждение какое-то. На негнущихся ногах Медный обошел вокруг машины, оценивая ущерб. Царапины, а так вроде и ничего. В салоне завибрировал телефон.

- Алло, – как можно бодрее произнес Кирилл.

- Это опять я, – так же напористо отозвался Терентьев, – за Надей действительно следили. Сейчас пацаны запись из подъезда принесли.

- И? – Кирилл уже ничему не удивлялся.

- К двери несколько раз подходил малость разожравшийся паренек, похож по описанию на того, которого ты видел на парковке. Так вот, наши за ним проследили, и знаешь куда он потом пошел?

- Откуда ж мне знать? – буркнул Кирилл, явно не настроенный на угадайку.

- К самой госпоже Зябликовой, – довольно выдохнул Витек.

- К грымзе, которая для Ларки пыталась у меня половину имущества отсудить?

- Вот именно, к адвокату по семейным делам. Эдуардыч, смекаешь?

- Нет, как-то я сейчас плохо соображаю. Зачем ей Надя?

- Надя ей может и не нужна, а вот наследница Медного София Кирилловна, видать, понадобилась.

- Ладно, Вить. Спасибо.

- Кстати, тут по прогнозу метель обещают, ты там поосторожней. Дорога плохая.

- Я уже понял.

Кирилл сел в салон, повернул ключ. Машина недовольно рыкнула, но завелась. «А теперь будем заметать следы, как Надюха», – и нажав посильней на педаль газа, Медный, прорываясь через небольшие сугробы, поехал прямо по дну оврага в противоположную от трассы строну. Хорошая машина – внедорожник.

Двумя годами ранее

- Зачем нам новый склад? – Злотников любил подкрадываться из-за спины, неожиданно.

Кирилл быстро захлопнул крышку ноутбука.

- Не твое дело, – он крутнулся, поворачиваясь к вошедшему лицом.

- Как это не мое? Я совладелец, как бы тебе не хотелось обратного, – Злотников встал в закрытую позу, скрестив руки на груди.

- Рома, я готов твои десять процентов выкупить прямо сейчас, – Медный демонстративно развалился, опираясь на спинку кресла.

- Ишь, какой богатенький, – Злотников ехидно прищурился. – Я пока воздержусь. Так зачем нам новый склад?

Со Злотниковым Медный были одноклассниками и даже одно время приятелями, но не более. Кирилл, будучи пахарем, презирал трутней. А Роман Злотников по жизни был именно трутнем. В школе он всегда подсаживался к девочкам отличницам, списывать контрольные, про дежурства и субботники напрочь забывал, на дни рождения и праздники забегал «случайно», в разгар веселья, явно, чтобы не отдариваться и не скидываться, часто занимал, но почти всегда забывал отдавать. За легкий нрав и жизнерадостность ему многое прощалось: «Ну, это же Рома, что с него взять». Худой, высокий блондинчик, немного лопоухий, но смазливый, с правильными симметричными чертами лица манекенщика. Женат он был уже трижды, всякий раз по большой любви на девушке из приличной семьи и с хорошим приданым. К баблу он вообще как-то быстро прирастал.

Когда Кирилл вторично вставал на ноги, ему не хватало определенной суммы, банк не утвердил кредит, и Медный метался, где бы раздобыть денег. Вот тут как из-под земли и появился Ромик с кругленьким капиталом, отсуженным при разводе у очередной жены. Беда в том, что Злотников не хотел давать в долг, а ставил условие – долю в бизнесе. Кирилл прекрасно понимал, что пиявка желает присосаться всерьез и надолго, но деньги действительно были нужны. И Кирилл подставил голову под ярмо. Сколько раз потом он не предлагал выкупить долю Злотникова, тот благоразумно упирался, поскольку, ничего не делая, имел стабильный доход.

- Так что там со складом? – Ромик мог быть настырным.

- Ничего, – равнодушно пожал плечами Кирилл, – на Минской во всех складских помещениях грибок завелся, масштабная обработка требуется. Товар нужно перекинуть куда-то, пока дезинфекцию проводить будут, вот и спешим.

- А не проще временно арендовать, чем тратиться? Я сегодня заезжал, там ангар стоит под сто боингов. И когда успели такой отгрохать?

- Было бы проще, арендовал бы, – Медный не собирался вдаваться в ненужные объяснения.

«Разнюхал-таки, шакал», – внутри у Кирилла все клокотало от ярости. Этот склад – его попытка побега, бросок к призрачной свободе. Пока весь немаленький бизнес Медного жмется в пределах области, он привязан к губернатору и местной элите, он их кошелек, их донор, «стиральный порошок» их непосильным трудом нажитых доходов. Чуть что не так, и история повторится – здравствуй, дурное дежавю. И забудет Серега об их дружбе, перешагнет и не споткнется, «медные трубы» проходят единицы. Но даже если Кириллу удастся сохранить благоприятные отношения с нынешним губернатором, тот тоже не вечен, ротация кадров и все такое. Новый с чего начнет? Правильно, с передела жирных кусков. Единственный выход – расширение географии бизнеса. Поставить филиалы и в соседних областях, это даст возможность маневрировать: зажмут здесь, перебраться в другое место, сохранить хоть что-то.

Медный тайком вел переговоры с соседями, присмотрел несколько убыточных сельхозпредприятий для выкупа, начал строительство первых двух супермаркетов. Склад позволял бы своевременно наполнять торговые точки продуктами, до тех пор, пока Медному не удастся выбить землю и у соседей под новые ангары.

Чтобы вывести Злотникова из проекта, предприятия создавались под новым юридическим лицом, учредителем числилась Медная Клавдия Ивановна. Деньги на расширение давала фиктивная фирма, а та брала еще у одной, и так далее, а все ради того, чтобы доказать: к местному бренду «Продуктовый набор» Медного и К начинание Кирилла не имеет никакого отношения, и Ромику, и другим нахлебникам не нужно открывать на него рта.

- А вот, кстати, что за «личный повар» у тебя завелся? Я тоже за счет предприятия личного повара хочу, и чтобы такая же феечка, – Злотников ехидно скосил глаза.

- Я плачу ей из собственного кармана, а числится она в офисном кафе, чтобы стаж шел. Разве тебе Нона Афанасьевна этого не сообщила? – вот уж куда точно Кирилл не собирался никого пускать, так в свою личную жизнь.

- Да кто я такой, чтобы мне докладывали, так – приживала, – Ромик присел на край стола Кирилла. – А я, кстати, тоже перестал есть в «Самоффарове». Испортилась еда. Говорю – а где же ясноокая повариха? А мне отвечают – у самого Медного в услужении. Проверил в отделе кадров, и верно – «личный повар». Как надоест – пришлешь?

- Тебе жены моей мало? – Кирилл медленно поднялся, теперь они были вровень с Злотниковым.

- Ларка готовить не умеет, – ничуть не смутился Ромик.

- Обидишь Лариску, раздавлю как таракана, – Кирилл сжал кулак.

- Как благородно, бывший муж оберегает бывшую жену. Кирюха, да ты святой.

- Какой есть. Рома, иди развлекайся, здесь люди работают.

- Ухожу, ухожу. Работай, Кирюха, приумножай.

Дверь, наконец, притворилась. Кирилл снова открыл ноутбук. Злотников был азартен, знал все подпольные казино, рано или поздно он влезет в долги и продаст долю. Медный умеет быть терпеливым. «Лишь бы Ларка не надумала родить этому чучелу ребенка, тогда мне придется содержать их еще лет этак… много. Алиментов Эдика на их аппетиты явно не хватит».

Поработать Кириллу так и не удалось. Тишину разорвал звонок матери:

- Кирюша, ты не забыл, что наши сегодня прилетают?

- Мам, я помню.

- Ты должен сам их встретить. Эдик везет тебе какой-то подарок, он расстроится, если ты пришлешь водителя. Кирилл, поезжай.

- Я собирался ехать сам. Самолет прилетает в четыре, я успею.

- И договорись с Ларой, чтобы она отпустила Эдика к нам, мы с тетей Галей так соскучились. Я ему тут такую курточку на осень присмотрела, померять надо.

- Хорошо, – смиренно согласился Кирилл.

- И сынок, – мать сделала паузу, – я очень прошу тебя, не ссорьтесь при Эдике, он потом очень переживает. Постарайся.

- Я постараюсь.

Мать все время просила об одном и том же, и Кирилл всегда уклончиво обещал «стараться».

- Папа, мы здесь! – из потока прилетевших вынырнуло загорелое лицо Эдика.

Девятилетний сын, точная копия маленького Кирилла, энергично махал отцу рукой. За Эдиком, гордо выпрямив спину, катила чемодан Лариса. Кирилл быстро подошел, перехватывая у бывшей жены чемодан.

- Как долетели? – сухо поинтересовался он.

- Класс, правда я немного боялся и уши так прикольно закладывало, – затараторил сын, предусмотрительно втираясь между родителями, – а я тебе галстук купил, с пальмами.

- Здорово, завтра одену в офис. Как погода, не запарились?

- Интересуешься, да? – обдала холодом Лариса. – А что ж ты раньше погодой не поинтересовался, когда ребенка в жару сорок пять в тени отправлял? Горячий тур, деньги на сыне сэкономить хотел?

- Папа, а я там акулу видел, правда-правда, все говорили – дельфин, но это была акула, у нее плавник другой, я в кино видел, – Эдик пытался разрядить обстановку, как мог, он все понимал. Кирилл благодарно потрепал его по голове.

Лариса демонстративно ускорила шаг, отрываясь от мужиков. Кирилл окинул ее взглядом: прекрасная, сохранившая девичью стройность, фигура, плавная линия икр, тонкая талия, когда-то сводившая Кирилла с ума, немного жидковатые, но умело подкрученные крупными локонами светло-русые волосы. Едва уловимый шлейф цитрусовых духов приятно щекотал ноздри. Лариса как будто почувствовала взгляд, оглянулась, и очарование момента пропало. Нет, она не состарилась, кожа все такая же бархатистая, ухоженная, идеально подведенные брови, не наращенные, свои длинные ресницы. Но это вечно недовольное выражение лица, взгляд женщины, которой все должны, он убивал красоту. Тонкие губы, с чуть опущенными вниз уголками, вертикальная складка между бровей – как это знакомо Кириллу, но где были раньше его глаза? «Интересно, она Ромику так же мозг выносит или пока воздерживается, ждет законных оснований?»

- Пап, а можно я вперед сяду? – запрыгал Эдик вокруг машины.

- Нет, – прикрикнула Лариса, – мы сядем позади.

- Ну, пап? – просительно посмотрел сын.

- Слушайся маму.

Машина плавно зашуршала по асфальту.

- Я завтра заеду вечерком, заберу Эдика к своим, там бабушки соскучились, – Кирилл встретился с Ларисой взглядом чрез зеркало.

- Нет, завтра мы поедем к моим родителям.

- Ну, послезавтра, – уступил Кирилл.

- А потом нам к школе надо готовиться, если ты забыл, первое сентября через неделю.

- Я к бабушке Клаве хочу, – взбунтовался Эдик.

- И в школу без портфеля пойдешь? Я тебе пакет целлофановый дам.

- Да куплю я ему портфель, – Кирилл чувствовал, что начинает закипать, – бабки ждут, на один-то день можно?

- Куплю? Все купить можно, Медный, да? Это куплю, то куплю. Богатенький наш.

- Не заводись. Мать моя тебе что плохого сделала? Она всегда к тебе хорошо относилась и Эдика любит.

- Раз любит, подождет, пока мы спокойно приготовимся к школе.

- Я приеду за сыном послезавтра. Разговор окончен.

- Босс, начальник, государь всея Руси?! – взвизгнула Лариса, как будто Кирилл подбросил в огонь вязанку дров. – И что сделаешь? Содержания лишишь, деньги отберешь, Эдика отсудишь. Сынок, папа хочет тебя отобрать, чтобы мы с тобой больше никогда не виделись. Сыночек, ты будешь скучать по маме? – она вцепилась в сына, прижимая к себе и заливаясь слезами.

- Мам, ты чего? – испугался Эдик.

- Я приеду за сыном послезавтра, – упрямо повторил Кирилл, это раньше он легко поддавался на шантаж, теперь-то он знал, что уступка опьяняет шантажиста.

Как же он устал от этих «бывших» отношений.

Разбитый, по-стариковски тяжелой походкой, он вернулся домой. На проходной стоял новый охранник, молоденький мальчик лет двадцати. Егорку Кирилл успел уволить с волчьим билетом. Медный поздоровался, показал пропуск, поинтересовался, как работается, чтобы парень лучше запомнил жильца. У лифта Кирилла догнал звонок матери:

- Кирилл, ты не привози к нам Эдика пока, у тети Гали давление. Мы потом, после первого сентября их сами навестим.

- Уже змея нашипеть успела, – горько усмехнулся Кирилл.

- Кирюша, нельзя так говорить про мать своего ребенка, и Лара права, им готовиться к школе нужно. Да и в моде я уже не очень соображаю, все равно Эдик эту куртку не носил бы.

В этот момент Кириллу хотелось придушить бывшую жену, хорошо, что ее нет рядом, а то дошло бы до уголовщины.

- Мама, у тебя прекрасный вкус, и ты отлично выбираешь вещи. И Эдик будет носить твою куртку. Я привезу его послезавтра, и вы померяете.

- Кирюша, не надо. Эдик будет переживать, я тебя прошу.

- Хорошо, – сдался Кирилл.

Чтобы не рыться в карманах в поисках ключа, он позвонил в дверь. Надя открыла не сразу, поздоровалась, пряча заплаканные глаза.

- А у вас-то что случилось? – вздохнул Кирилл.

- Ничего, лук резала, – упрямо отвернула она лицо. – Подавать?

- Да как-то аппетита нет, – он прошел к гардеробной, неспешно переоделся, решил помыть руки на первом этаже, дошел до двери прачечной и услышал приглушенное рыдание. Все-таки плачет.

- Ну и в чем дело? – решительно ворвался он на кухню.

Надя поспешно стала вытирать краем фартука глаза, но было поздно, ее уже застали на месте уныния.

- Вот, – она отдернула полотенце, на большом блюде лежали золотистые эклеры.

- Ну, и что? – Кирилл взял двумя пальцами одно пирожное и покрутил перед собой.

- Вы что не видите? – всхлипнула Надя.

- Что я должен видеть? – Кирилл откусил сразу пол эклера. – Вкусно, крем лимонный и орешки.

- Они же тощие, анорексики какие-то, а должны быть как в «Безешке» – пухляки, кровь с молоком. Что я делаю не так? – она, брезгливо морща носик, тоже взяла эклер двумя пальчиками.

- Главное – вкусно, – Медный запихнул в рот остатки пирожного.

- Я обещала Оле, на свадьбу напечь эклеров, а выходят вот такие, а там полсвадьбы повара будут, а я им это на стол поставлю. Внучка Кораблева дистрофиков напекла, – Надя опять залилась слезами, – королева кислых щей.

- Ну, знаете, кислые щи гораздо круче пирожков этих, – Кирилл съел еще один. – Послушайте, – он строго сдвинул брови, – вы рыдаете, как будто у вас кто-то умер. Вам не кажется, что это глупо и по-детски?

- Да, – Надя положила назад эклер, – простите. Дед мне так же сказал бы, – и такая тоска пробежала в ее медовых глазах, что Кириллу стало стыдно. Вот у него мать, сын, тетка, его, сорокалетнего лба, кто-то называет Кирюшей.

- Я пойду – прогуляюсь, – сухо бросил он.

- Да, после дождя там сейчас хорошо, – по лицу Нади промелькнуло легкое разочарование.

- Я скоро вернусь, – и Кирилл выбежал за дверь.

Он, распугивая гуляющих, пролетел по набережной, рывком открыл дверь «Безешки», плюхнулся на первое свободное кресло.

- Мне эклеров, – ответил он на вопросительный взгляд официантки.

Ночь медленно вступала в права, на набережной уже горели фонари. Кирилл увидел, что Надя сидит на балконе на своей любимой табуреточке и смотрит на воду.

- Эй! – крикнул он ей, помахав рукой.

Она махнула ему в ответ, слишком высоко, чтобы рассмотреть ее выражение лица.

Кирилл влетел в квартиру, пробежал через коридор, мимо кухни, ураганом ворвался на балкон:

- Вот, – протянул он Наде скомканный листок.

- Что это? – растерянно улыбнулась она.

Кирилл пошарил рукой в поисках выключателя и зажег настенное бра.

- Фирменный рецепт эклеров шеф-повара «Безешки» Инги Холодовой.

- Не может быть! – Надя дрожащими пальцами развернула листок. – И она вот прямо так вам и написала?

- Эта почтенная дама – подруга моей тети Гали, – не моргнув глазом соврал Кирилл, ну не рассказывать же его прекрасной принцессе, какую астрономическую сумму затребовала эта «страшно почтенная дама».

Надя забегала глазами по листочку:

- Так вот в чем дело! А я-то думала! – глаза засияли счастливым лучистым светом. – Спасибо! Спасибо! Спасибо! – Надя порывисто обняла Кирилла и расцеловала в обе щеки. – Я завтра еще поколдую, ничего, если опять эклеры будут?

- Ничего, я в тренажерку записался.

Принцесса упорхнула, а Кирилл все стоял, поглаживая горящую щеку. День заканчивался определенно хорошо.

Неделя промелькнула в обычной суете, приползал Кирилл поздно вечером, почти ночью. Несколько дней подряд Надя подкармливала его эклерами – начинка лимонная, начинка сливочная, начинка фисташковая. С замираем сердца перфекционистка спрашивала:

- Ну, как? Эти или вчерашние?

- И эти, и вчерашние, – согласно мотал головой Кирилл, и лишь в четверг осмелился все же добавить: – Только я в тренажерку записался, а ходить туда некогда, может остановимся уже на каком-то одном варианте? А то, чувствую, скоро ни в одни штаны не влезу.

- Тогда, наверное, все-таки лимонные. А как вы относитесь к ухе? – Надя с видимой небрежностью смахнула крошки со стола, но Кирилл уже знал некоторые ее повадки, сейчас будет какой-то серьезный разговор, и глаза такие виноватые. «Неужели, опять уходить собралась?» Кирилл напрягся.

- К ухе? Положительно.

- А если несколько дней подряд и в разных вариантах?

- Потерплю, – Кирилл никак не мог понять, куда она клонит с таким умильно раскаивающимся видом.

- А на Волгу вы меня отпустите на несколько денечков, в счет отпуска, ну или я отработаю потом.

- А зачем вам на Волгу? Рыбачить? – усмехнулся Кирилл, прищуривая левый глаз.

«На такую рыбачку многие клюнут».

- Фестиваль русской ухи, денежные премии хорошие обещают. Мы с ребятами после Олиной свадьбы собираемся, ну если вы, конечно, меня отпустите.

«Могла бы и меня пригласить», – обиделся Кирилл.

- Отпустите? – Надя заискивающе пододвинула к нему блюдо с эклерами.

Очень хотелось рявкнуть: «Нет! Чего там делать молоденькой хорошенькой девчонке среди стаи пьяных мужиков?»

- Посмотрим, – уклончиво отозвался он, вставая из-за стола.

- Так мне заявку подавать или нет? – надула губки Надя.

- Сейчас я посмотрю, – Кирилл поводил по экрану телефона, будто искал что-то важное, – когда там этот фестиваль?

- Последние выходные сентября.

- Как удачно совпало, у меня как раз совещание с самарскими. Могу вас довезти, – главное добавить в голос непринужденности.

- Фестиваль под Саратовом, – огорченно вздохнула Надя.

«Блин!»

- Ну, так я и говорю – с саратовскими. С ребятами – это Вадик с Ангелиной?

- Ну, да, – растерянно захлопала ресницами повариха.

- Отлично, в одну машину все поместимся.

- А мы вас не сильно напряжем?

- Веселее ехать будет, – подмигнул Кирилл.

- Спасибо! – расцвела Надя. – А я все думала, как туда добираться. Мы бензин оплатим, вы не думайте, что мы халявщики. Все, с завтрашнего утра берусь за уху, – она по-боевому махнула тряпкой. – Приедете в понедельник от мамы, а у меня уже будет несколько сносных вариантов.

- А что это вы опять меня к маме отправляете? Надоел? – насупился Медный.

- А вы не едете? – улыбнулась Надя, Кирилл замер, увидев искреннюю радость в медовых глазах, – Отлично. Там, в жюри, одни мужики будут, без дегустатора мне трудновато придется. А вы не рыбак?

- Ну так, немного, – пожал плечами Кирилл, – могу Палычу, дружку своему, позвонить, пару рецептов для вас узнать. Вот тот заядлый рыбак.

- Здорово!

Обидно, конечно, когда ты нужен лишь, как «дегустатор», но что делать, и так пока неплохо. Надя захлопотала у раковины. Потоптавшись с ноги на ногу, Кирилл, чувствуя, что может огрести по полной, все же ляпнул:

- А где мой поцелуй?

Надя, резко выключив кран, повернулась, изумленно уставившись на Кирилла:

- Какой поцелуй? – холодно спросила она.

- Ну, когда я добыл рецепт эклеров, вы меня расцеловали, а…

- Утром – деньги, вечером – стулья, – хитро прищурились медовые глаза. – Вот как добудете рецепт ухи у этого Палыча, тогда и поцелуи будут, заслуженные, но в рамках приличия, – добавила она краснея.

«Что ж сделать-то, чтобы до рамок неприличия быстрей дойти?»

Надя домыла посуду и ушла с планшетом на любимый балкон, наверное, штудировать рецепты ухи. Вся такая деловая, самодостаточная и, Кирилл нутром чувствовал, очень чувственная. Ну, ничего, у него будет два прекрасных выходных дня, чтобы приблизиться к желанной добыче.

Игра не на шутку увлекла Медного. Его принцесса пообвыклась, уже непринужденно болтала с ним по вечерам, с интересом (ну, так Кириллу казалось) выслушивала его жалобы на поставщиков, тонкости переговоров с партнерами, смеялась над забавными происшествиями в офисе. Несколько раз, когда Кирилл не сильно задерживался, они с Надей даже пили чай прямо на балконе, провожая за горизонт солнце. Но между ними все равно стояла стена из официального «Вы» и дистанция вытянутой руки, которую Кирилл смог сократить лишь несколько раз. Иногда ему казалось, что он видит в глазах Нади нечто большее, чем просто доброжелательность: этот теплый и немного лукавый взгляд. Можно было рискнуть и сорвать с мягких губ поцелуй, но что потом? А если она оскорбится и уйдет? И Кирилл выжидал.

- Мам, – набрал он номер матери, – я не смогу приехать в эти выходные.

- Опять не сможешь? – услышал он расстроенный голос Клавдии Ивановны.

- Ну почему опять, я же был в прошлую субботу. Понимаешь, здесь предлагают поучаствовать в фестивале по ухе в Саратове, и надо подготовить кое-какие бумаги. Время для заявки ограничено. А в понедельник вечером я уйду пораньше и привезу на пару часиков Эдика, – подсластил он пилюлю. –Пусть тридцать первого перед школой с бабулями побудет.

- Лара будет недовольна.

- Плевать на Лару.

Вот и пятница, вечер. Кирилл вырвал у долго сопротивлявшегося Палыча «секретный» рецепт. Предвкушая эффект, Медный, улыбаясь самому себе, подъехал к дому. Все окна в квартире сияли ярким светом. Странно, обычно Надя экономила электричество и ждала хозяина на кухне. Оставив машину на паркинге, Кирилл прошел через проходную и поднялся к квартире, осторожно повернул ключ в замке.

- А когда Кирюша был маленьким, лет семь, мы поехали с ним в Геленджик и… – летел из кухни бодрый голос матери.

- Ба, а Геленджик – это в Испании?

И Эдик здесь?

Кирилл торопливым шагом прошел на кухню. За большим столом, что раньше сиротливо жался в углу балкона, а теперь красовался посередине кухни, сидела небольшая компания: Клавдия Ивановна, Эдик, Галина Ивановна и Надя. Стол украшала супница, от которой шел легкий аромат рыбного бульона, рядом горкой красовались матушкины пирожки и Надины эклеры. Клавдия Ивановна пыталась рассказать новой собеседнице слышанную всеми членами семьи раз сто историю, как Кирилла потеряли на пляже, а потом счастливо нашли спящим на лавочке рядом с пьянчужкой, просившим милостыню на пропитание уставшему внучку.

- Всем привет, – огласил свое присутствие хозяин. – По какому поводу банкет?

- Папа, – обрадовался Эдик, – а мы тебе сюрприз хотели сделать.

- Прямо сюрпризище, – усмехнулся Кирилл.

Надя вскочила, чтобы взять еще одну тарелку.

- Сидеть, – прикрикнула на нее тетушка, – не маленький, сам себя обслужит, только руки помоет.

- Да, помою, помою я руки, – Кирилл послушно пошел в прачечную.

Вот и раскрыта его маленькая тайна, теперь все семейство в курсе.

- А мы вот подумали, что ты тут голодаешь, решили покушать привезти, – немного извиняющимся тоном объяснила мать.

- А он тут барствует, – приподняла бровь тетушка.

- А ты, шустрик, как тут оказался? – Кирилл уселся рядом с Эдиком. – Я надеюсь, не удрал? А то нам от матери влетит.

- Нет, к ней дядя Рома приехал, и она меня сразу к бабушке отпустила, – Эдик пододвинул к себе блюдо с эклерами. – Магазинные гораздо хуже, – с набитым ртом похвалил он Надю.

Она скромно улыбнулась, вообще Кирилл заметил, что его домработница явно была не в своей тарелке и чувствала себя в чужом семействе неуютно. Надя все время порывалась встать из-за стола, чтобы убрать грязную посуду или налить чай, но тетушка грозно усаживала ее на место. В результате Кириллу, как хозяину, пришлось хлопотать самому.

- Вот и Лара себе сердечного друга завела, – тактично обозначила статус Ромика Клавдия Ивановна, – а мы вот никак Кирюшу не пристроим, – посетовала она Наде. – А нет ли у вас, Наденька, на примете какой-нибудь родственницы незамужней, чтобы возраста как Кирилл, ну или чуть младше?

Надя удивленно вскинула глаза, а Кирилл захлебнулся чаем и долго, прикрывая рот рукой, откашливался.

- Пап, давай я тебя по спине постучу. Когда подавятся, всегда стучат, – сочувственно придвинулся к нему Эдик.

- Нет, у меня только две подруги моих лет, – отчего-то покраснела Надя, – но они скоро замуж выходят.

- Жаль, – вздохнула Клавдия Ивановна.

Кирилл заметил, что тетя Галя, прикрывая лицо ладонью, смеется. «Смешно ей, старым пнем меня выставили и ржут».

- В Интернете можно поискать, там такие сайты знакомств есть, – всерьез обеспокоился одинокой судьбой отца Эдик, – вводишь рост, вес, размер ноги и тебе выдают разных тетей.

- Ты-то, клоп, откуда знаешь? – уставился на сына Кирилл.

- Я? – густо зарделся и Эдик. – Ну, так… все это знают.

- Кирюша, про размер ноги не забудь, это самое главное, – тетя Галя медленно сползала под стол от сдавленного хохота, – а то придется обувь по спецзаказу из Цюриха выписывать, разорит эта лыжница.

- Ну, зачем в Цюрихе? Армен в киоске на углу Дорожной неплохо обувь шьет, - Клавдия Ивановна тоже хихикнула.

«Старушки-веселушки», – обвел злым взглядом любимых женщин Кирилл.

- А я вас поблагодарить хотела, – обратилась Надя к тете Гале, спасая работодателя, – Кирилл Эдуардович у вашей подруги прекрасный рецепт эклеров для меня достал.

- У какой подруги? – тетя Галя перевела удивленный взгляд на Кирилла.

- У твоей давней подруги, – кинулся он усиленно подмигивать тетке, – очень давней.

- У Инги Холодовой, – подсказала Надюша.

- Ах, у Ин-ги, – насмешливо протянула тетя Галя, – ну передавай ей привет.

- Непременно, – Кирилл почувствовал, что вспотел.

Вечер стеба над Медным подходил к концу, матушка таки рассказала про геленджикскую лавочку, и про то, как Кирилл в школу однажды ушел без портфеля, эта байка была любимой у Эдика, он добавлял свои подробности. Кирилл мучался и страдал, поглядывая на улыбающуюся Надю.

Домой компания явно не собиралась, Клавдия и Галина заняли спальню, сослав сына и внука спать на средиземноморский диван. Вот тебе и уютные выходные вдвоем.

- Пап, – в темноте тихо позвал Эдик.

- Ну, чего? – Кирилл лениво повернулся на бок.

- А когда у вас с Надей другой ребенок появится, ты меня будешь любить?

- С чего это у нас с Надей ребенок должен появиться?

- Нет ты сначала на мой вопрос ответь, – детский голос был очень встревоженным.

- Конечно буду, только Надя просто у меня работает. Видишь, я с тобой сплю, а не с ней, – ну, последние подробности, наверное, не надо было ребенку добавлять, Кирилл опять суетливо перевернулся.

- Она тебя отшила, да? – сочувственно вздохнул Эдик.

- С чего это? – встрепенулся Кирилл.

- Ну, ты старый уже.

- Ничего я не старый, спи давай.

Установилась тишина, Эдик тоже возился, дергая одеяло на себя.

- А второй ребенок нам бы не помешал, – по-стариковски основательно выдал он. – Тебе продолжатель бизнеса нужен, кому дела передать.

- А ты что ж в продолжатели не годишься? – хмыкнул Кирилл.

- А я не хочу всю жизнь консервами и помидорами торговать, я хочу блогером быть, ну или компьютерные игры создавать. Я еще не решил.

- Вот помру, продашь мои помидоры с консервами и купишь какой-нибудь медиа-проект, – зевнул Кирилл.

- Не, пап, ты не помирай, а деньги я и сам заработаю, – Эдик уткнулся лбом в плечо отца.

- Спи, я пока помирать не собираюсь.

Разбитый и не выспавшийся Кирилл по привычке вскочил в семь утра. Эдик всю ночь во сне куда-то бежал и лягал отца ногами, а под конец с головой завернулся в одеяло, и Кирилл, слегка продрогнув, решил, что пора вставать.

Серое, опять хмурое утро лениво заглядывало в окно. Хозяин, натянув штаны и футболку, прошлепал в прачечную, умыться, и завернул на кухню, сварить кофейку. А Надя в легком халатике уже что-то жарила на сковородке. Во сколько же принцесса пробудилась?

- Доброе утро? – смущенно улыбнулась она.

- А зачем вы так рано встали, у вас же выходной? – напомнил Кирилл.

- Так это в счет фестиваля, чтобы потом не отрабатывать. Вот гамбургер делаю, Эдик заказал.

- Не надо ему потакать, а то он на шею сядет и ноги свесит, – Кирилл потянулся к кофе-машине.

- Вам кофе сварить? – кинула через плечо Надя.

- Да я и сам, – он залюбовался голыми стройными ногами.

- Как вам вчерашняя уха? – не оборачиваясь спросила хозяйка.

- Вкусная. А я вам рецепт у Палыча таки добыл. Упирался, конечно, рыбацкий секрет и все такое, но я уломал. Вот, – Кирилл снял с холодильника еще вчера оставленный там листок.

Надя выключила плиту, отставила сковородку, снимая с нее шкворчащую котлетку, вытерла руки фартуком и, бережно взяв бумажку, пошла читать к окну. Кирилл хвостом побрел следом.

- Я такой видела в Интернете, – немного разочарованно протянула Надежда.

- И что, я не молодец? – глазами, полными тоски, посмотрел на нее Кирилл.

- Нет, молодец, конечно, это я так, – тут же заверила Надя.

- Тогда целуй, как обещала, – сказал и замер в ожидании.

«Волнуюсь, как пацан». Надя невесомо положила руки на широкие мужские плечи и мягко коснулась небритой щеки.

- Да здесь он! С Надькой целуется! – раздался за спиной крик Эдика.

Надя отскочила как ошпаренная, зло сверкая на Медного-старшего карими глазищами, будто это он виноват, что Эдик вбежал так не вовремя.

- Мы не целовались, – громко сказал Кирилл, чтобы слышал не только сын, – Надя просто поблагодарила меня за редкий рецепт ухи.

- Я гляжу ты мастер рецепты раздавать, – на кухню царственно вплыла тетка.

Пока в машине ехал Эдик, он создавал непринужденную атмосферу суеты, прыгая на сиденье, без конца что-то рассказывая и спрашивая, но, когда его высадили у бывшего дома Кирилла, и в салоне автомобиля остались только Медный и почтенные дамы, повисла давящая на уши тишина. Кирилл молча вел машину, позади тоже помалкивали.

Автомобиль уже выехал за город, когда Клавдия Ивановна, наконец, решилась произнести то, что с утра крутилось на языке:

- Кирилл, она, конечно, хорошая девушка и готовит замечательно, но это не вариант.

Кирилл упрямо молчал.

- Понимаешь, сынок, молодые – это совсем другое поколение, у них и запросы другие. Завтра она может встретит какого-нибудь ровесника, а ты будешь переживать. У вас ведь лет восемнадцать разница?

- Четырнадцать, мам, она просто на меня работает и все.

- Ну, это ты думаешь, что и все. А у нее совсем другие виды на тебя, конечно, такая квартира, машина, возможности, у любой голова кругом пойдет…

- Мам!

- Да знаю я, что ты скажешь: она хорошая, добрая, милая. Может это и так, но вокруг столько взрослых зрелых женщин, с понятными запросами. Ты знаешь, что она хочет свой ресторан? Только начала у тебя работать, а уже не скрывает, что хочет свой ресторан. Я у нее спросила, а она мне так, не стесняясь, в глаза заявила - хочу ресторан.

- Она же не сказала, что ресторан должен купить Кирилл, – подала голос тетка.

- А откуда же он у нее возьмется? У свистухи этой?

Кирилл спиной чувствовал, как мать возмущенно всплеснула руками.

- Я надеялась, что, освободившись от Лары, ты найдешь себе хорошую любящую женщину, а ты, – голос Клавдии Ивановны дрогнул. – Зря я тебя в детстве не порола.

- Можешь сейчас, – милостиво разрешил Кирилл.

Мать ничего не ответила. Машина мягко заехала на лужайку загородного дома. Клавдия Ивановна, обиженно вздернув нос и пряча заплаканные глаза, прошмыгнула в дом. Тетя Галя и Кирилл остались одни. Галина Ивановна вплотную подошла к племяннику:

- Уволь ее, найди ей работу, она неплохо готовит, с радостью возьмут.

- И ты туда же, – разозлился Кирилл, – тоже думаешь, что она алчная стерва в погоне за моими миллионами? А она не такая.

- Она-то не такая, да ты такой, – неожиданно холодным тоном произнесла тетка.

- Почему это я такой?

- Был бы другим, привез бы ее сюда и сказал бы в открытую: «Это моя Надя», а не разыгрывал бы ролевые игры «Рабыня Изаура на фазенде».

- Я ничего плохого ей не сделал, – Кириллу неприятно было, что тетка читает его как открытую книгу.

- Кирилл, она влюблена в тебя.

- Я ничего такого не заметил.

- Врешь, все ты заметил! И любит она не крутого бизнесмена Медного, как кажется Клавдии, а Кирюху голубоглазого, и тебе это льстит. Кирилл оставь ее в покое, пока вы только в щечку целовались, оставь.

- Она мне тоже нравится, – Кирилл посмотрел на мятую протектором траву.

- В наше время нравится и люблю были несколько разными понятиями. Мне один тоже говорил – нравишься, а я дура слышала «люблю». Не хочу, чтобы у этой девчонки было так же. Оставь ее, – Кирилл впервые слышал о личной жизни тети Гали, его рациональная тетка когда-то влюблялась?

- У Нади все будет хорошо, и времена теперь другие, – упрямо заявил он.

- Ну-ну. А потом при расставании щедро подаришь ей ресторан, – тетка в сердцах сплюнула и ушла в дом.

- Не самый плохой вариант, – пошутил Кирилл, но тихо, чтобы тетя Галя не услышала. «Чего им всем надо от меня? Одна кричит – не женись. Другая требует сразу в ЗАГС. Дурдом».

Злой как черт Кирилл поехал обратно в город.

Надю он не уволил, но «охоту» прекратил. Слова тетки помимо воли заползли внутрь и теперь жгли, напоминая Кириллу: «Не будь подлецом». А чего он действительно хочет от этой девицы кроме секса? А собственно ничего, она и так уже все ему дает: тепло домашнего очага, вкусные обеды, чистоту, беседы по вечерам на интересные для обоих темы (а продажнику всегда есть, что обсудить с поваром). Так зачем подвергать опасности этот уютный и хрупкий мир? Кто знает, куда потом завернут их отношения. Пережив несколько адских лет семейной жизни и «жёсткую посадку» развода, повторить это еще раз Кирилл не хотел. Свою, доставшуюся с такими боями свободу, он менять даже на медовые глаза не собирался. А Наде, воспитанной дедом с бабкой, наверное (да нет, он уверен в этом) свободы без обязательств будет мало: законный муж, кольцо на пальце, пара сопливеньких детишек и гордое наименование «супруга» – стандартный набор девичьих грез. Вон она как к свадьбе подруги готовится, о своей, должно быть, мечтает. Так зачем морочить девчонке голову. Пусть ищет своего молодого принца.

Внушив себе эти здравые мысли, Кирилл как-то успокоился, установил с Надей исключительно отношения дружбы и никаких поцелуев больше не просил. И она сразу приняла эти новые правила игры, стала какой-то другой: вежливой, радушной, но немного отстраненной, не такой порывисто-эмоциональной. Теперь она, наверное, с рубашкой к нему в парк не побежала бы. Словом: хозяин и домработница.

Эдик зачастил к ним, вот с ним Надя была смешливой девчонкой: они долго шушукались у нее в комнате, играли в подкидного и нарды, строгали на кухне бутерброды и наводили домашние лимонады, и даже делали уроки. Иногда к ним присоединялся и Кирилл, вообще, благодаря Наде он стал больше общаться с сыном.

И все так и шло бы своим чередом, если бы не красное платье…

Оно ворвалось в жизнь Медного с первыми багряными листьями осени. В этот ясный сентябрьский денек Кирилл освободился неожиданно рано, к пяти уже не было никаких особо важных дел, и Медный решил не мучить ни себя, ни подчиненных, и распустил всех по домам.

В дверь он не стал звонить, а неслышно открыл дверь. К удивлению, из гостиной летела заводная мелодия рок-н-рола. Кирилл тихо, на цыпочках, подкрался к распахнутой двери и замер: Надя босиком в ярко красном платье, бесстыже облегающем стройную фигуру, крутилась по комнате в ритме веселой песни. Да, она не зря училась танцам, движения были легкими и отточенными, цепко удерживающими взгляд случайного зеваки. Распущенные густые волосы чертили воздух, добавляя чувственности. Все благие намеренья Кирилла рухнули к ногам прекрасной танцовщицы.

Надя крутнулась и резко остановилась, заметив зрителя:

- Ой, – залилась она густым румянцем, соревнуясь с цветом своего одеяния, – а почему вы так рано?

- Решил проверить, чем моя домработница без меня занимается, – мрачно произнес Кирилл.

- Ужин готовится, еще пятнадцать минут, – Надя быстро отключила переносную колонку. Я пойду, переоденусь.

- Да нет, ходите так. Я не возражаю, веселенько, – хмыкнул Кирилл.

- Я просто попробовала, смогу я в нем на свадьбе танцевать или слишком узкое, – с вызовом высокомерно произнесла Надежда, прикрывая рукой разрез на бедре.

- Вы в этом собираетесь на свадьбу идти? – удивлено вскинул брови Кирилл.

- Да, в этом, – она подхватила колонку и направилась к двери.

- Всех мужиков разом решили закадрить? А если жених насмотрится и невесту бросит? – прищурился Медный.

- Дурацкая шутка, – надулась Надя и ушла к себе, захлопнув дверь.

Вот, что за Кораблева? Скромница в распутном платье.

- А я, между прочим, не шучу, – крикнул в закрытую дверь Кирилл. – Почитайте в соцсетях, там таких случаев много описано.

- Я гляжу вы большой специалист по соцсетям, последовали совету Эдика, даму сердца ищите? – прилетел ответный укол.

- Я уже нашел, – буркнул Кирилл.

- Поздравляю, – Надя открыла дверь уже в футболке и джинсах, но теперь и футболка казалась какой-то слишком узкой, особенно в груди. – Она, кстати, приходила сегодня, сказала – забыла лосьон для тела. Мы поискали с ней, но не нашли, – Надя зло сверкнула глазами и с гордым видом поплыла на кухню.

- Кто она-то, и какой лосьон? – ничего не понял Кирилл. – Я же просил вас – никому дверь не открывать.

- А я и не открывала, – резко развернулась к нему Надя, – у нее был ключ.

- У нее, это у кого? – Кирилл никак не мог понять – о чем это ведет речь Кораблева.

- У вас их много? – приподняла бровь Надежда. – Эту звали Альбина. Высокая брюнетка с большим бюстом, если вы забыли, – она демонстративно описала две дуги на уровне груди.

- Альбина? И чего ей нужно было? – Кирилл с сожалением прикусил нижнюю губу.

- Я же говорю, лосьон забрать.

«Или на тебя посмотреть. Злотников уже новость разнес».

- Это наш бывший партнер, у нас был совместный проект, – кашлянул Кирилл в кулак.

- А, проект, ну да, понимаю. Я не знала, что вы так рано приедете, пирог почти готов. Если очень голодны, то каша уже готова, – затараторила Надя с видимым равнодушием.

- Я в прошлом году на новогоднем корпоративе поддал, ну и… с ней. Недолго, а чтобы я ей ключ давал, я вообще не помню… надо замок сменить, – Кирилл незаметно для себя начал оправдываться.

- И я все забываю вам сказать, мы в Саратов билеты на поезд купили, так комфортней ехать будет, и вас не побеспокоим, а то вдруг вы с «партнером» ехать собираетесь, а тут мы смущать будем, – Надя тоже поджала губы, обиженно раздувая ноздри.

- У нас и было-то с ней пару раз и все не на трезвую голову.

- Вот и пирог, – духовка пикнула и Надя достала ароматную сдобу.

- Надь, она тебе чего-то плохого наговорила? – Кирилл попытался заглянуть ей в глаза.

- Нет, очень мила девушка. Пожелала счастливой охоты. Здесь все думают, что я ваша любовница, даже ваша матушка. Я работу нашла, я доработаю, как положено две недели и увольняюсь.

- Как увольняетесь? – Кирилл застыл соляным столбом. – Зачем?

- Мне предложили место технолога в крафтовой пельменной. Новая фирма. Свободу творчества обещали, а у меня есть тетрадь деда с начинками, он много экспериментировал, в общем, не обижайтесь, Кирилл Эдуардович, – Надя говорила с холодным спокойствием и от этого Кириллу и в самом деле становилось зябко.

- Ну, вы же понимаете, что это новое дело? Они могут и не раскрутиться. Мало того, постите за откровенность, но я первым буду душить конкурента. У нас есть своя сеть полуфабрикатов. Это бизнес, – он развел руками.

- Ну, какое-то время они побарахтаются, мне хватит, чтобы наработать опыт, – Наяд была непреклонна.

Принесло эту Анжелу или Альбину, как ее там. Почему-то Медный был уверен, что причина бунта в этой «милой» визитерше.

- Сколько вам обещают платить?

- Я не спрашивала, – Надя равнодушно пожала плечами.

- Я повышаю вам зарплату на треть, – Кирилл не собирался так просто сдаваться.

- Мне не нужно. Вы есть собираетесь? Все стынет, – она опять сверкнула глазами.

- Да как же не нужно? Дед с бабкой вам и тетке на двоих оставили трехкомнатную квартиру. Не обижайтесь, но о всех сотрудниках мы наводим справки, – Кирилл подчеркнул слово «всех». – Так вот, дом старый, шлакоблочный, и подпадает под будущую реновацию. Разменять такую ветхую трешку даже на однушку и комнату в коммуналке не получилось. Так?

Надя надуто молчала, Кирилл дергал ее за больное.

- Так вот, ваша тетушка съехала к любовнику, а свои комнаты (а эта акулушка оттяпала две из трех), свои комнаты она сдала парням из знойной Средней Азии…

- Они хорошие ребята и меня не обижали, но жить с чужими мужиками в одной квартире я не смогла. Хотя сейчас я живу не многим лучше, – Надя смахнула слезу.

- Надюша, я буду платить вам хорошие деньги, за несколько лет вы накопите на свою отдельную квартиру и пошлете свою тетушку с высокой колокольни. Это шанс не быть бомжом. Простите за откровенность, но это так, – Кирилл ласково заглянул ей в глаза, – а эта с буферами, что сегодня приходила, была до тебя.

- Последнее можно было и не добавлять, – Наяд быстро вытерла заплаканные глаза.

- Надь, оставайся. Мне будет без тебя плохо, – сделал последнюю отчаянную попытку Кирилл.

- Хорошо, – выдохнула она.

Кирилл порывисто обнял ее и расцеловал в обе щеки.

- Вот руки распускать не надо, – строго сказала Надежда, но Медный мог эту самую распустившуюся руку дать на отсечение, что ей понравилось.

Ох, уж это красное платье ревности… и страсти.

Во сколько обычно гости расходятся со свадебного банкета? В девять, десять, за полночь? Кирилл подъехал к «Самовароффу» без десяти восемь. Понятное дело – в число персонала ресторана он не входил и поэтому не был приглашен, но допустить, чтобы Надя возвращалась через весь город в таком развр… откровенном платье, он не мог, поэтому организовал наблюдательный пункт на лавочке под ивой справа от входа. Конечно, можно было бы на правах хозяина и напроситься гостем на свадьбу, но тусоваться в чужой компании Медному не хотелось.

Было сыро, опавшие листья купались в больших лужах, от мороси куртка довольно быстро стала влажной. Кирилл встал, походил кругами, опять сел на нагретую лавочку. Из ресторана вышли первые гости – пожилая пара. Кирилл приободрился. Девять тридцать. «Пойти в машину обсохнуть, а если Надя пройдет за это время?» Медный сделал еще кружок по ресторанному дворику. Из распахнутых дверей мужчина вынес спящего ребенка, за ними, догоняя мужа, процокала каблучками молодая женщина. Музыка громыхала во всю. Как-то медленно расходятся эти гости?

И вот на пороге появилась Надя: поверх алого платья был накинут вполне целомудренный плащик, в руках предусмотрительно взятый маленький зонтик. Девушка подставила небу раскрытую ладонь – идет ли дождь.

- Надежда, куда же вы? Еще торт не резали, – на порог вылетел парень, да какой там парень, цыпленок желторотый: худой, немного сутулый, с модной длинной челкой.

- Спасибо, мне домой пора, – мягким доброжелательным тоном отозвалась Кораблева и аккуратно стала спускаться на каблучках по скользким ступеням.

- А давайте я вас провожу, – парень услужливо подал руку, в свете фонаря он выглядел почти мальчиком.

- Ее есть кому провожать, – рявкнул Медный, выходя из тени.

- Кирилл? – удивилась Надя, и по голосу было не понятно – обрадовалась она или огорчилась. – Извините, Александр, за мной приехали, – кокетливо пожала она плечиками и, махнув прощально рукой явно расстроенному кавалеру, пошла к Кириллу. – И где моя карета? – хихикнула она, и Кирилл понял, что барышня навеселе.

- Дай руку, здесь темно, – буркнул он.

- Можно и на руках, я не возражаю, – опять хихикнула Надя, – шучу, шучу, – засмеялась она, отшатываясь от Кирилла, так как он уже чуть нагнулся, чтобы ее подхватить.

- Вот так и отпускай тебя на свадьбы: напьешься и малолеток кинешься кадрить, – Кирилл, несмотря на протесты, все же поднял Надю на руки, она была невесомой и очень приятной ношей.

- Я не пьяная, я всего два бокала выпила, а дальше только делала вид, что пью. Не люблю чувство опьянения – все кружится и плохо ситуацию контролируешь.

- А ситуацию нужно всегда контролировать? – усмехнулся Кирилл, ставя ее на землю и распахивая соседнюю с водителем дверь.

- Конечно, чтобы утром не было стыдно, – Надя впорхнула в салон.

Кирилл сел рядом, стянул насквозь мокрую куртку, забросил ее на заднее сиденье и завел мотор.

- И Саша не малолетка, – кинула куда-то в воздух Надя, – ему двадцать один и он так прикольно читал Северянина, когда куски ананаса в бокал крошил, – она опять хихикнула. – А ты знаешь стихи Северянина? – Надя тыкала Кириллу с каким-то особым удовольствием.

- Ночь, улица, фонарь, аптека, – насуплено процитировал Медный.

- Это Блок, – мягко улыбнулась она.

Кирилл молча вел автомобиль. По сравнению с этим мальчиком, он чувствовал себя дедушкой и это бесило.

- А ты меня ревновал сейчас, да? – словно в разнывшуюся рану ткнула она иголкой.

- Нет, конечно, – огрызнулся он, получилось как-то грубо.

Надя отвернулась, уставившись в окно.

- А я тебя ревновала, – гладя в черноту ночи, сказала она. – Наревелась, а потом пошла платье это дурацкое купила, а оно совсем мне не идет.

Кирилл ударил по тормозам, резко паркуясь у обочины. Из-за поворота вылетела, мигая всеми сигналами, пожарная машина, пронеслась мимо, погружаясь во мрак ночи. Стало тихо и даже пустынно, так иногда бывает даже в центре города. Кирилл взял Надю за плечи, разворачивая к себе:

- Очень красивое платье, просто крышесносное, – улыбнулся он медовым глазам, волнение пробежало от макушки до кончиков пальцев на ногах.

- А я не умею, – прошептала Надя.

- Чего моя искусница не умеет? – Кирилл коснулся тыльной стороной ладони мягкой кожи девичьей щеки.

- Целоваться не умею. Помнишь, ты спрашивал? – даже в полумраке было видно, что она покраснела. – Я, вообще, ничего не умею. Как-то не до этого было. Я училась, работала, перла к своей цели как паровоз.

- Локомотивчик мой, – руки Кирилла обвили тонкую талию.

- Я думала – я не такая, и мне всего этого не нужно, а оказалось – нужно, оказалось, что я простая, как и все. Просто женщина.

- Моя женщина, – сдавленно прошептал Кирилл.

И они поцеловались. Кажется, он даже юнцом не испытывал таких острых ощущений: губы мягкие, теплые, податливые, и отрываться не хочется, совсем не хочется, разве что – поцеловать мочку ушка, кончик носа, гибкую шею, и опять припасть к жарким губам. Сколько они так целовались? Время иногда имеет свойство замирать. Мимо, издавая противные звуки, проехала полицейская машина.

- Домой, – с неохотой отстранился от Нади Кирилл и завел мотор. Его «танк» плавно покатил под дремлющими тополями.

Ехали молча и переглядываясь. Игра в гляделки разжигала воображение. Оба знали, чем закончится вечер, когда доберутся до квартиры. Вот и набережная. Их дом. Кирилл абы как, наискось, припарковал автомобиль. Ему хотелось занести Надю на пятый этаж на руках, но она со смехом вырвалась:

- Здесь везде камеры и охранники на проходной, неприлично. Давай просто войдем.

- Еще предложи мне постоять здесь пару часов, чтобы не догадались, что мы вместе приехали, – недовольно буркнул Кирилл, на камеры и охранников ему было наплевать.

- Просто пойдем рядом.

В лифте он опять ее обнял, они стали целоваться. Кирилл нетерпеливо развязал пояс на Надином плаще, провел рукой по изгибу поясницы, зарылся носом в мягких волосах, наслаждаясь запахом любимой женщины. Створы лифта разъехались на нужном этаже. Ну, наконец-то. Кирилл, не выпуская Надю, развернулся к выходу и…

На пороге квартиры, на корточках, прислонившись спиной к стене, сидел Терентьев.

- Ну,и где вы бродите без телефонов?! – резво вскочил Виктор на ноги.

Кирилл растерянно хлопнул по пустому карману – да, телефон остался дома на зарядке.

- А что случилось? – он уже понял, что Виктор к ночи появился не спроста.

- Склады на Минской горят. Все пожарные расчеты города там.

- Новые склады?!! – потрясенно произнес Кирилл.

- Вы не уезжайте пока, я сейчас за телефоном сбегаю, – Надя достала из кармана плаща ключ и быстро отперла дверь, – без телефона нельзя, – прокричала она на бегу.

- Сильно горит? – задал глупый вопрос Медный, понятно, что сильно, раз все расчеты там.

- Левого крыла уже нет, – глухо ответил Терентьев.

- Вот телефон, – выбежала из квартиры Надя.

Витька тут же побежал вниз, он вообще не любил лифты, и Надя с Кириллом на секунду остались одни.

- Я приеду под утро, – виновато улыбнулся он.

- Так надо, – понимающе тоже улыбнулась она.

Он чмокнул ее в щеку и побежал догонять Терентьева.

На пожарище царила страшная суета. «Пожарки» отъезжали и подъезжали. Огонь удалось локализовать, но полностью потушить никак не удавалось. Левого крыла, куда вчера успели завезти первые партии товаров, действительно не было. Сильно обгорела и центральная часть здания, и лишь правая пристройка, отделенная от общего ангара длинным переходом, стояла целехонькой. Рухнувшая с шумом над главным входом крыша хоронила надежды Медного. А ведь все было так близко, руку протяни. Рядом, показно обхватив голову руками, сновал Ромик, громко причитая:

- Сколько денег, сколько денег! Деньги горят!!!

«Откуда этот-то узнал? Хотя чему удивляться, столб огня видно за десятки километров».

В кармане завибрировал телефон, высветилось грозное «Серега»:

- Кирилл, что у вас там происходит?! Какого черта?!! – заорал в трубку губернатор.

- Новый склад горит, огонь остановили, другим зданиям угрозы нет, – сдержанно объяснил Кирилл.

- Доэкономился, твою ж мать!!! – продолжали орать в ухо. – Понакупят дешевой проводки, а потом горят. Полгорода не спит! Что хочешь делай, но чтобы все погасили! Головой отвечаешь! Ты знаешь, что мы «Самого» на следующей неделе ждем?! Если из-за тебя визит отменят, пеняй на себя! Чего молчишь? Язык в ж… засунул?

Да, Серегу сильно искрутили медные трубы, но и его можно понять, не так легко жить между молотом и наковальней, когда снизу под тебя непрерывно копают обиженные, а сверху в любой момент может прилететь «очень добровольная» отставка.

- Все сделаем, – устало произнес Медный, но на том конце уже отключились.

Кирилл заметил злорадный взгляд Злотникова, этот ушлый как бы случайно терся у плеча. «Да пошел ты!» – в сердцах плюнул Медный то ли на Ромика, то ли на губернатора.

От гари было трудно дышать, глаза слезились. Кирилла незаметно дернули за рукав, это тихо подошел Виктор. Дождавшись, когда Злотников чуть отойдет, Терентьев шепнул:

- Поджигателя нашли.

Кирилл вздрогнул.

- Где?

- У пристройки, – кивнул Виктор в сторону правого крыла, они заспешили туда.

В окружении полицейских у распахнутой в ангар двери лежал человек, прикрытый какой-то тряпкой. Труп. Кирилл нервно сглотнул.

- Кирилл Эдуардович, вы этого человека не знаете? – произнес маленький мужчина в штатском, отдергивая угол материи.

Кирилл, пересиливая брезгливость, наклонился: в свете устремленных на тело фонариков он заметил искаженные ужасом знакомые черты лица.

- Это Егор… забыл фамилию, бывший охранник нашего дома, – выдохнул Медный.

Уже брезжила тонкая полоска рассвета, когда они с Виктором на терентьевской машине, наконец-то, выехали с пожарища домой. «Танк» Кирилла так и остался кособоко стоять на паркинге.

– А с чего ты взял, что это Егорка поджигатель? – Кирилл со вздохом откинулся на спинку кресла.

- Баллончик для розжига, спички, трут – все при нем.

- Отомстить хотел? Влез как-то, пока охрана отвлеклась, поджог какую-нибудь коробку, а в темноте выход не нашел, побежал к правому крылу, а там заперто. Стучал, чтобы открыли, у него кулаки стерты в кровь, но охрана, наверное, уже все внимание на огонь переключила, вот он и задохнулся, – Кирилл рассуждал медленно, пытаясь найти логику. – Вот только непонятно, откуда он узнал, что это мой склад, мы ведь в тайне все проворачивали?

- А Злотников откуда про склад прознал? – пожал плечами Виктор.

- Ну не Злотников же его надоумил? Зачем Ромику плевать в колодец, из которого пить потом.

«Или этот паршивец знает, что я склад мимо его рта пронести собрался. Тогда все совпадает», – про свои манипуляции с соседями Кирилл не говорил даже Витьке, это была его потаенная идея.

- Ромик еще орал как потерпевший, что склад не застрахован, – добавил Терентьев, газанув после светофора, – мол, убытки не покрыть.

- А склад застрахован, – усмехнулся сам себе Кирилл, – только вчера бумаги подписали.

Повисла пауза, и потом два мужика в голос заржали, смех сбрасывал напряжение, раздражение и наваливающуюся усталость. Машина повернула с моста на набережную. Скоро дом.

- А мы с Надюхой сегодня, вернее – вчера, первый раз поцеловались, –улыбнулся своим мыслям Кирилл.

- Первый раз? – удивился Витька. – Я думал у вас уж во всю это… роман.

- Нет, она не такая, к ней особый подход нужен. И надо было этому Егорке, Царствие ему Небесное, именно сегодня склад поджечь, когда у нас так близко все было… А теперь она протрезвеет, будет долго извиняться и опять от меня бегать. Все с начала, Кирюха, начинай.

- Да, тяжело вам, холостякам, – крякнул Витька, – может, Эдуардыч, женишься, оно попроще будет.

Медный промолчал. Кивнув Терентьеву «Пока», он вышел из машины и зашагал в сторону проходной. Свет в квартире не горел. «Спит», – с сожалением подумал Кирилл. Прошмыгнув мимо сладким сном спавшего Степаныча, Медный неспеша побрел по вымершему двору, в кармане опять зазвонил телефон. «Да кому там опять неймется?! Палыч?»

- И тебе не спится? – усмехнулся Кирилл в трубку.

- Уснешь тут с вами, – пробурчали по-стариковски ворчливо, – Серега всех на уши поднял.

- Саш, ну извини. Я твоим ребятам все компенсирую, сам знаешь.

- Не надо ничего компенсировать, лучше охрану усиль, чтобы это убийство последним было.

- Какое убийство? – Кирилл чуть не выронил из рук телефон. – Он вроде по собственной глупости угорел.

- Да нет, помогли, Кирюш, помогли. Ты поосторожней там, понял?

- Откуда такие сведения? Я только что оттуда, следов насилия на теле нет. Только руки стерты, так это он в дверь молотил.

- Полянский у покойника в кармане ключ нашел… а ключ от двери, в которую тот ломился.

- Не успел открыть или от дыма плохо соображал, забыл про этот ключ? – Кирилл не мог понять, куда опытный следак клонит.

- По словам пожарных, они сбили навесной замок, чтобы войти. На-вес-ной за-мок, – по слогам повторил Палыч, чтобы до Кирилла, наконец, дошло. – Он не спроста именно туда побежал, у нег был ключ, он бы выскочил, но кому-то этого не надо было. Его заперли.

«Кто? Злотников? Или еще кто-то? Нет, у Ромика кишка тонка, не смог бы. Хотя, это же не за горло душить, повесил замок и все. Он, кстати, на труп смотреть не пошел, при его-то любопытстве».

- Кирилл, ты чего там притих?

- Слушаю.

- Покойный – тип, которого ты на набережной искупал?

- Ну, да, – неохотно признался Медный.

- Ищи алиби.

- Зачем? – Кирилл уже тянулся к ручке двери в подъезд, но при словах Палыча встал как вкопанный.

- Личная неприязнь на почве ревности, бабу не поделили и все такое.

- И для этого я свой склад сжег? – раздраженно бросил Кирилл.

- Да склад небось застрахован, тебе ж все как с гуся вода. Кирилл, ищи алиби и из города никуда не выезжай.

- У нас презумпция невиновности уже не действует? – обвинение казалось абсурдным.

- Действует, но из города ни ногой.

Если начнут копать документацию по складу, вскроется махинация с собственностью на новые торговые точки. Все станет известно Сереге. Беглецов, как эмигрантов, не любят. Кирилл может потерять все, а, при желании, теперь и свободу. Улики и свидетели подберутся сами собой. Месть – блюдо холодное. Что делать?

Медный задумчиво брел по лестнице. «О свободном бизнесе временно надо забыть, все документы сжечь! Затаиться, переждать. Следаку через десятые руки сунуть взятку. Нет, никаких взяток, пусть честно расследует, мне скрывать нечего. У ресторана полно камер, алиби у меня железобетонное. Как я устал!» Кирилл тихо повернул ключ, дверь с легким шорохом отворилась. Мокрая куртка полетела куда-то в угол. «Заболею теперь», – проворчал Кирилл, чувствуя, что ворот рубашки тоже влажный. Прислушался. Тихо. Хозяин на цыпочках прошел по коридору, заглянул в комнату к Наде. Кровать была пуста. «Где же она?»

Медный порывисто протопал к гостиной, оглянулся. На улице уже порядком просветлело, а в комнате еще стоял приятный полумрак. Надюшку Кирилл заметил не сразу. Она, свернувшись калачиком и поджав ноги, спала в углу средиземноморского дивана, волосы рассыпались по атласу платья. «Ждала, волновалась», – улыбнулся Кирилл. Он тихо подкрался к спящей, сел у ее ног и положил голову на алую ткань. Надя вздрогнула и порывисто села. Кирилл встал на колени, голубые и карие глаза встретились.

- Все живы? – встревоженно спросила она.

- Да, – соврал Кирилл, не желая ее огорчать.

- Ты дымом пахнешь, – улыбнулась она, ласково проводя по ежику волос.

- А ты как огонь, – провел он по округлому бедру, – хорошо добавляем друг друга. Иди сюда.

Кирилл раскрыл объятья, и Надя упала в них, опрокидывая любимого на ковер. Они сплетенным клубком прокатились по «медвежьей шкуре». Кирилл потянул платье, шов затрещал. Надя нахмурила бровки.

- Я куплю тебе новое, – поспешил замять неуклюжесть Медный.

- А я тебе рубашку, – женские ручки дернули полы рубахи и пуговицы горохом полетели во все стороны.

- Какая ты, Надька! – удивленно поднял брови Кирилл.

- Какая? – тоже подняла она бровь.

- Не знаю пока – какая, но очень хочется узнать.

Дыхание стало прерывистым, руки с наслаждением ласкали шелк кожи. Платье, рубашка, брюки – все откинуто прочь: теперь между любовниками нет ничего, они единое целое на огромном мягком ковре. Надя отзывалась на все его ласки, она дарила себя, всю без остатка. И Кирилл благодарно принимал, брал свое, хмелел, жадно выпивая из чаши жизни. Наверное, именно в это хмурое осеннее утро, выплескивая друг на друга волнения и переживания ночи, они зачали дочь…

Сейчас, прорываясь сквозь пургу по дну оврага, Кириллу так хотелось вернуться в тот самый счастливый день в его суматошной жизни. Тогда, в позапрошлом году, солнце не радовало горожан, редко появляясь из-за низких унылых туч: дождь, туман, сырость и опять дождь. Но ему, Кириллу, подарили Надю – его персональное, личное солнышко. Грейся, Кирюша, оттаивай душой. А как она трогательно его лечила, ведь он все-таки заболел. Травки, горчичники, поцелуи – все шло в ход. Попасть бы туда, назад, в прошлое, он все бы сделал по-другому, он бы не отпустил ее ни за что на свете!

Или нет, не надо в прошлое, просто оказаться сейчас рядом с Надей и Соней. Почему-то Кирилл был убежден, что стоит им опять посмотреть друг другу в глаза и все наладится, он сумеет убедить ее быть вместе. Лишь бы не успел появиться кто-то третий, тот, кто сумеет протянуть Надюше руку помощи раньше. Но и с этим мифическим соперником Кирилл готов был пободаться. Только бы найти.

Гава VI. Мост

НАДЯ

- Надежда Станиславовна Савельева, – на распев прочитал в паспорте полицейский, – надо же, Станиславовна, хм, у вас папа поляк?

- Нет, дед уважал Станислава Лема, – недовольно нахмурила брови Надежда.

- А кто это? – поинтересовался парень, слегка сдвигая на бок форменную шапку.

- Писатель-фантаст, – окатила его Надя презрительным взглядом. – Вот свидетельство рождения дочери. Проверяйте быстрей, здесь на перроне сквозняк, а у меня ребенок маленький.

- А вместо папаши-то прочерк, – хмыкнул парень, окидываю Надю каким-то новым заинтересованным взглядом.

- А вот это не ваше дело, – Надежда вырвала у него документы и поспешно спрятала в сумочку. – Теперь мы можем идти?

- Да, конечно, извините, служба, – очнулся парень, – давайте с вещичками помогу, – он попытался взять чемодан за ручку, но Надя, пробурчав: «Мы сами» и резво перехватив поклажу, покатила чемодан и коляску по бетонному перрону.

Поезд остановился не перед вокзальчиком, а на второй платформе. Можно было спрыгнуть на пути, перетащить через рельсы вещи, и вылезти у самого входа в вокзал. И немногочисленные пассажиры ростовского поезда, пользуясь тем, что полицейский отвлекся на Надю, так и сделали.

Но даже если парня в форме не было бы за спиной, такой экстремальный способ матери с ребенком совсем не подходил. Подземного перехода здесь не наблюдалось, придется топать к верховому переходу. Надя дотащила поклажу до высоченного железного моста. Он грозным чудовищем смотрел на хрупкую женщину: несчетное количество узких металлических ступеней вверх под порывами ледяного ветра, а потом столько же вниз. И как туда забраться? Кроме чемодана и коляски с Соней, на Наде патронташной лентой висел ремень сумки, а на ручке чемодана еще болтался пакет с ростовскими подарками для бабы Вари. Затащить все сразу ну никак не получится, да и опасно.

«Сейчас покрепче привяжу Соню в коляске, чтобы не удрала, и потащу наверх чемодан, а потом спущусь за ней». Дочка как будто почувствовала, что сейчас ее бросят, и беспокойно начала возиться, расшатывая коляску. «А если она перевернется, пока я туда вскарабкаюсь?» – сердце тревожно стукнуло.

Эта лестница ввысь показалась Наде похожей на ее судьбу – крутую и равнодушную. «Врешь, я все равно влезу! Сейчас возьму на руки Соню и потащу с ней чемодан, а коляску оставлю внизу. А потом с Соней спущусь за коляской и опять поднимусь». Она подбадривающе улыбнулась дочке, расстегнула удерживающие ремни, взяла дочь на руки и потянулась за чемоданом.

- Я помогу, – полицейский, вынырнув из-за спины, подхватил как пушинку чемодан одной рукой, другой – коляску и большими шагами заспешил по лестнице, – не отставайте, – улыбнулся он через плечо.

По возрасту, наверное, ровесник Надежды, среднего роста, по-спортивному подтянутый; худое курносое лицо с легкими веснушками, из-под шапки вьется кудрявый чуб. «Чего ему нужно? – тревожно смотрела в мужскую спину беглянка. – Просто сердобольно помогает или любви и ласки от разбитной матери-одиночки ожидает?» Они без проблем переправились через железное чудовище, но парень и не думал выпускать чужую поклажу из рук, продолжая уверенно идти по перрону в сторону вокзальчика.

- Подождите! Спасибо, мы дальше сами, – Надя усадила дочь обратно в коляску и попыталась отобрать у добровольного помощника чемодан.

- Да мне не сложно, – подмигнул он Соне, и девочка тоже заулыбалась, показывая мелкие зубки.

- Молодой человек, вы ведь на работе? – Наде очень хотелось избавиться от парня.

- Ну, да.

- Так идите – работайте, вон у вас там ориентировки какие-то.

- Обиделись? – виновато протянул он. – А вы местная, я вас как-то не припомню?

«Вот пристал же как репей!»

- Мы проездом, – выделила она местоимение, объединяющее их с Соней в единое целое.

- А я тоже разведен, не сложилось, характерами не сошлись. Правда детей, слава Богу, не успели намесить. А куда едете?

- Далеко, – не хотелось грубить представителю власти, и он все же сильно помог, но намеков парень явно не понимал.

- А меня Антоном зовут, а вас? А, ну-да, Надежда, красивое имя.

- А где у вас здесь остановка? – мягко спросила Надя, переводя разговор в другое русло.

- Остановка? А вон, видите – за вокзалом, справа два автобуса стоят.

Два беленьких пазика штурмовали бабушки с сумками. Водитель одного из автобусов, высунувшись из кабины, разговаривал с мужчиной, очевидно, тоже водителем, вальяжно прохаживающимся со стаканчиком кофе между автобусами. Так как ни расписания, ни даже самой конструкции остановки не было, Надя решила спросить, как добраться до Алексеевки, у водителей.

- Спасибо, – сухо кивнула она полицейскому и, вырвав, наконец, чемодан, прибавила шагу.

Но Антоха не собирался отставать:

- Вам в Пески или в Алексеевку? – указал на две распахнутые двери.

- Мне в Нижнюю Алексеевку, – созналась Надя.

- Значит еще увидимся, – явно обрадовался Антон. – А к кому туда едете?

- Спасибо, Антон. Я туда и назад, поэтому не увидимся. А билет нужно покупать или деньги водителю? – замялась она на пороге автобуса.

- Паш! – громко крикнул Антоха водителю со стаканчиком кофе. – Знакомую мою с дитем подбросишь?

- Пусть садятся, – по-барски снисходительно повел рукой усатый водила.

Антон, отстранив Надю, занес в автобус коляску прямо с Соней, потом втащил чемодан.

- Так деньги водителю? – беспокойно полезла Надя в сумочку.

- Не надо, это мой сосед. Не обеднеет, – каждой веснушкой улыбнулся Антон.

Воздух огласил отчаянный рев Сони, привязанной к коляске ремнем безопасности.

- Ой, иду – иду! – Надя влетела в салон, на прощание махнула Антону (а она очень надеялась, что это прощание) и, забрав Соню на ручки, устроилась на свободном сиденье.

Паша, снайперски швырнув стаканчик в урну, запрыгнул за руль и со второго раза завел мотор. Автобус качнулся, охнул, пукнул и покатил по прочищенной от снега узкой полосе асфальта. Антон отчаянно замахал Наде рукой.

- Дя, – указала на него Соня и помахала в ответ.

«Ох, уж этот вежливый ребенок».

Последний рывок. Ну, где ты, Нижняя Алексеевка?

Автобус потряхивало на подъемах и спусках, о стекло разбивались одинокие снежинки, а за окном проплывали бесконечные холсты полей. Соня, сильно измотанная бесконечной дорогой, сразу задремала, уронив курчавую головку Наде на грудь. Однообразный пейзаж убаюкивал. Надежда тоже начала клевать носом.

- Ты поглЯди, толькЯ развелся, а уже новую нашел, да еще и с «прицепом», – послышалось шипение за спиной.

- Ага, на тебе, мамка, готовую внучку, – хихикнул второй женский голос.

- У Розки инфаркт будЯ, как узнает, что сын с развЯденкой связался.

Надя напряглась, две сплетницы обсуждали явно ее и Антона.

- Так может это его дите, прижил в городе, а жена узнала, вот и разбежались. У молодежи это сейчас – обычное дело. Видела, как лялька ему «папа» кричала.

- Да ты что?!

Быстро взвесив все за и против, Надя аккуратно переложила Соню на соседнее сиденье и, поднявшись, перегнулась через спинку кресла к сплетницам. Дородная тетка в норковом берете и сморщенная бабка в шерстяном платке сразу притихли, будто их застукали на месте преступления.

- Извините, – как можно вежливее обратилась Надя к опешившим, – но вы не совсем правильно поняли ситуацию. Товарищ полицейский просто помог нам, и все. Я его не знаю.

- Конечно – конечно, – закивала старуха в платке и переглянулась с теткой в берете, по их лицам Надя поняла, что своим уточнением сделала только хуже.

«Никогда больше не буду реагировать на сплетни», – Надежда с подавленным вздохом села на место и опять уставилась в окно.

Мощный внедорожник пронесся рядом, обгоняя автобус. «Как у Кирилла, – кольнуло в груди. – Дался мне этот Кирилл, вечно везде мерещится. Если бы не он, жила бы себе сейчас припеваючи, может уже главным технологом стала бы с хорошей зарплатой… И без ваших денег, господин Медный, а то вам кажется, что весь мир вокруг ваших денег крутится». Надя разозлилась на саму себя и отвернулась от окна. Скорее бы доехать.

Уже в сильную метель через два часа пути пазик дотрусил до Нижней Алексеевки. Сделав кружок по периметру заснеженной площади, Паша остановил у беленой остановки. Пассажиры начали выгружаться. Надя бережно, чтобы не разбудить, надела на Соню шапочку и попыталась незаметно переложить девочку в коляску, но та проснулась, повела головкой и недовольно скривила губки, собираясь дать ревака.

- Приехали, приехали к бабушке Варе, не надо плакать, – заулыбалась дочке Надя, внушая спокойствие.

- Так вы к Тихоновне? – немного виновато обратилась тетка в берете.

- Да, к Варваре Тихоновне Кирсановой, – пояснила Надя.

- Вон она вас встречает, – радушно улыбнулась тетка, – давайте помогу.

Вместе с Надей они вытащили вещи и коляску.

- Надюша! – это маленькая и верткая бабушка Варя, расталкивая приехавших и встречающих, прорывалась к внучатой племяннице.

- Вот и бабушка Варя, Соня, смотри – бабушка!

Такое уже забытое и теплое слово «бабушка». Надя с Соней получили каждая свою порцию поцелуев. Варвара с нескрываемой гордостью демонстрировала собравшимся своих девчонок.

- Варвара, так это твои? – подошла и сморщенная старушка. – Так у тебя вроде два внука, или это невестка?

- Это моей покойной сестры Раисы внучка Наденька, молодец – про старуху не забывает. Устали мои голубки? Пойдемте, пойдемте.

Надя с Варварой покатили чемодан и коляску по улице. Вокруг бушевала метель, бросая снег в лицо. Сквозь пургу просвечивались силуэты двускатных крыш крепких деревенских домов.

- Слава Богу, добрались, – улыбалась Варвара, – а я уж так молилась, чтобы вы до снега успели проскочить. Завтра у Зайцевых санки возьмем, с колясулькой этой хлипкой здесь делать нечего.

- Да, саночки бы не помешали, – легко согласилась Надя.

- Машина, машина едЯ, давай в сторонку сойдем, – Варвара потянула Надю прижаться к забору.

Широкая морда внедорожника разорвала стену метели, колеса легко цеплялись за бугристую припорошенную снегом дорогу. И опять Наде показалось, что за рулем сидит Кирилл, небритый и осунувшийся. Машина давно проехала, а Надя все оглядывалась назад. А надо ли оглядываться?

Двумя годами ранее

- Ну, наконец-то, Ангелина, – радостно закричала Надя в трубку, – что же вы так долго не приезжали? Уехали на три дня, а вернулись через три недели.

- Решили весь отпуск на путешествия извести, – хихикнула Ангелина, – потолкались на фестивале, потом к родне Вадима в Волгоград рванули. Было так здорово, зря ты с нами не поехала. Шмаков там пыхтел, но ему ничего не обломилось, а ты бы обязательно выиграла.

- Да-ну, уха мужских рук требует.

- Ой, не смеши меня, кто это так сказал, Медный твой? – все-таки Ангелина по-прежнему недолюбливала Кирилла.

- Нет, он в меня верил.

- Если бы верил, вы бы с нами поехали, – продолжала дразнить подруга.

- Я же говорила, что у него там какие-то неприятности на работе, ему нельзя из города выезжать, – Надя сама точно не знала, что случилось у Кирилла, но расспрашивать не стала, захочет – сам расскажет.

- Смахивает на подписку о невыезде, он никого там не замочил? – опять хмыкнула Ангелина.

- Гель, ну что за глупости?

- Не обижайся, тянет пошутить. Надь, ты только не растворяйся там в любимом, не забывай о своих интересах, желаниях… мечтах, а то ты меня беспокоишь, – Ангелина погромче вздохнула в трубку.

- Геля, я не растворяюсь, у нас все хорошо, нам просто вместе хорошо.

- Понятно, не просто влюбилась, а по уши, – выдала диагноз Ангелина, – по счастливому голосу слышу.

- Сбрось лучше фотки с фестиваля.

- Кидаю.

Надя, поговорив с подругой, закружилась по комнате, потом села рассматривать фотографии. Да, конечно, ей хотелось быть там, на Волге, пусть не выиграть, если честно, в ушице она пока не сильна, но почувствовать атмосферу праздника, потолкаться среди единомышленников, таких же увлеченных, немного чокнутых кулинаров, да просто посидеть на берегу великой реки. Но Кирилл сначала приболел, потом признался, что не может выехать, правда сказал – не обидится, если она поедет с друзьями. Как? Без него?! Да ну его, этот фестиваль.

И Надя осталась, и не пожалела: они с Кириллом изучали друг друга, привыкали друг к другу, наслаждались друг другом. Иногда ей казалось, что их квартира – это уютный корабль, плывущий в бушующем городском море. А еще сердце грела надежда, что у нее теперь снова есть семья. А фестиваль, ну что фестиваль? Сколько еще будет таких фестивалей…

В дверь позвонили. Эдик?

- Привет, – улыбнулась Надя, – ты один?

Эдик, пряча глаза, бочком вошел в квартиру.

- Ты сам ехал или тебя привезли? – Надя почувствовала неладное, мальчик выглядел подавленным, подбородок дрожал, а взгляд буравил пол. Вот-вот и Эдик расплачется.

- Я на автобусе, – отрывисто буркнул он, так всегда делал Кирилл, когда был не в духе.

- Что-то случилось?

- Ничего, просто приехал.

Не хочет говорить. Надя плохо представляла себе детскую психологию: надо ли выпытать у него правду или сделать вид, что ничего не заметила?

- Как здорово, что ты приехал, – выбрала она вторую тактику. – А мне тут друзья с Волги фотки прислали, они там картошку на костре пекут, – заворковала, помогая снять ему куртку: – Так захотелось печеной картошечки. Ты пек когда-нибудь картошку?

- Да, с папой на даче.

- Здорово. А давай сейчас напечем.

- На балконе? – обрадовался Эдик.

- Да нет, на балконе нам не разрешат, а вот в духовке…

- В духовке, – разочарованно протянул мальчик, – это не то.

- А вот увидишь, что будет очень похоже, у меня есть веточка розмарина, мы ее подожжём, и будет как с дымком.

Надя, дождавшись, когда гость отвлечется, тихонько отправила Кириллу эсемеску: «Эдик у нас».

Посередине кухни, прямо на полу, квартирные-туристы расстелили скатерть, набросали подушек. Для антуража чай Надя заварила в термосе, из картонной коробки они с Эдиком вырезали круги-тарелки, а фонарик, накрытый красным шейным платком, изображал костер. Картошечка поспела. Эдик повеселел, разрывая фольгу и прорезая «настоящим» ножом тонкую кожуру, он с аппетитом вгрызался в рассыпчатую сердцевину.

- Вкусно? – подмигнула Надя.

- Очень!

И тут скрипнула входная дверь.

- Ура, папа! – Эдик обрадованно вскочил на ноги. – Пап, а мы тут картошку испекли. И тебе… – голос взлетел и замер, обрываясь. – Мама?

Надя вздрогнула. В дверном проеме кухни появилась женщина: миловидное лицо, высокий лоб, изящно очерченные брови, глаза – льдинки в обрамлении длинных ресниц, аристократический прямой нос с немного приплюснутыми крыльями и тонкие, умело увеличенные с помощью макияжа губы. Волосы собраны назад в тугой пучок. Серый брючный костюм подчеркивал хорошую фигуру. Было в ее образе что-то нервное и хищно-опасное.

Обведя комнату недовольным взглядом и, лишь на мгновение кольнув Надю пристальным вниманием, женщина отрывисто скомандовала притихшему Эдику:

- Домой.

Мальчик было потянулся выполнять приказ, но вдруг одернув самого себя, упрямо сел на пол:

- Никуда я не поеду, я с отцом жить буду.

- Поехали немедленно, – властным тоном, нетерпящим возражения, надавила мать.

- Не поеду!

Наде захотелось провалиться куда-нибудь сквозь пол, она чувствовала страх Эдика и ей самой отчего-то становилось страшно.

- Думаешь, ты отцу нужен или ей? – не глядя на Надю, подбородком указала женщина. – Да она ему скоро нового сына родит, и ты им будешь не нужен.

- Да вы что такое несете?! – взорвалась Надя, видя, как со щек Эдика сходит румянец. – Да отец его всегда будет любить, да он жизнь за него отдаст. Эдик, папа тебя любит, больше всех на свете! И это правда!

Румянец стал возвращаться.

- Эдуард, а как же я? – женщина упала на колени, меняя тактику. – Ты меня бросаешь? Предаешь маму, меняешь на картошку? Я же без тебя умру! – по щеке послушно побежала слеза.

Эдик заерзал. Дама поняла, что бьет в нужном направлении.

- Если я тебя обидела, ну прости мать. Ты плохо сделал упражнение, развез грязь, завтра тебе опять поставят три, меня будут ругать на родительском собрании. Я тебя просто попросила переписать еще раз…

- Ты тетрадь порвала, – надуто проворчал Эдик.

- Ты нагрубил, я порвала тетрадь. Ты же знаешь, что твой отец вымотал мне все нервы, вспомни, я ведь раньше такой не была. Эдик, поехали домой, я тебя очень прошу. Давай помиримся, зачем нам ссориться при посторонних.

- Да, я сейчас соглашусь, а ты на меня дома орать будешь, – Эдик сжался весь в комочек.

- Нет, сыночек, нет. Я тебе обещаю. Поехали, – женщина залилась слезами, они густым потоком потекли по щекам.

- Мама, мама, ну что ты, не плачь. Поехали домой, – сразу согласился Эдик, вскакивая на ноги.

Женщина быстро вытерлась платочком и, взяв сына за руку, повела прочь. Наде отчего-то вспомнились сказки про злых ведьм: «Белоснежка», «Ганзель и Гретель» и прочие. Она кинулась следом:

- Подождите, давайте дождемся Кирилла. Он скоро приедет.

- Уже Кирилл? – удивленно приподняла брови женщина. – А вам палец в рот не клади.

- Надя, пока, – накинув куртку, махнул рукой Эдик.

- Пойдем уже, – дернула его за руку мать.

- Пока, – растерянно прошептала Надя, сознавая свою беспомощность.

Дверь хлестко захлопнулась. Как пощечина.

- Кирилл, Кирилл!!! – отчаянно закричала в трубку Надежда.

- Что случилось?! – долетел испуганный голос Медного.

- Ты домой уже едешь?

- Ну?

- Заскочи, пожалуйста, по дороге к твоей бывшей жене.

Правильно ли она поступает, кто может сейчас подсказать, но слова уже вылетели.

- Зачем? – сухо спросил Кирилл.

- Узнай, как там Эдик. Он был немного расстроен… ну, посмотри, как у него настроение. Пожалуйста.

- Понятно, – прорычал Медный и отключился.

«Я лезу не в свое дело, я лезу не в свое дело, – Надя нарезала круги по кухне. – Мать не может обидеть своего ребенка, просто мне она не понравилась, она бывшая и мы априори враги. Я ничего в этом не понимаю, у меня нет своих детей». Голова раскалывалась.

В замке провернулся ключ. Надя замерла в дверном проеме между гостиной и холлом. Кирилл спокойным размеренным шагом вошел в квартиру, бодро подмигнул притихшей Наде: а глаза грустные и вид, как у взъерошенного после драки воробьишки.

- С Эдиком все в порядке: выбежал веселый, они там чай пили, – Медный небрежно повесил куртку.

Надя выдохнула.

- Испугалась? – приобнял ее Кирилл, вглядываясь в лицо.

- Н-нет. Извини, я влезла.

- Она не плохая мать и по-своему любит Эдика, просто он у нас немного тугодум. Я в его годы примеры как орехи на лету щелкал, а он над каждой задачей может часами сидеть. Он у нас фантазер, уйдет в свой мир, а задача сама не делается. Ларка нервничает, ей хочется, чтобы у нее все было самое лучшее – самый лучший муж, самый умный сын. Мы с Эдиком до стандартов не дотягиваем.

Надя не знала, что сказать, да Кирилл, наверное, и не ждал.

- А Эдик сказал, у вас пикник был, – непринужденно подмигнул он, сбрасывая напряжение.

- Да, картошку пекли.

- Ну вы даете. А со мной на пикник не хочешь? – Кирилл чмокнул Надю в кончик носа.

- Хочу, – робко улыбнулась она.

Поляну раскинули в гостиной: бутылка вина, фрукты, сладости. По телевизору любимый фильм Нади «Стиляги»: гротескно, ярко и немного грустно. «Я люблю буги-вуги…».

- Давай танцевать, – вдруг предложил Кирилл.

- А ты умеешь? – скептически оглядела она его.

- Чего там уметь. Иди, – он поманил ее кончиками пальцев, она поднялась, ловя ритм.

Танцевал Кирилл плохо, немного неуклюже и смешно, но как же это было здорово и весело. Они дурачились, как дети. А мир казался цветным и ослепительно ярким.

Лежа в постели в объятьях любимого, Надя услышала уже в полудреме:

- А знаешь, ты больше не бомж, у тебя теперь есть своя квартира.

- Какая квартира? – сразу сбросила сон Надежда.

- Твоя, двухкомнатная в новостройках, – промурлыкал Кирилл.

- Мне не надо квартиры, – как-то вдруг испугалась богатому подарку Надя. – Я тебя и без квартиры люблю.

Сказала и замерла от слетевшего признания.

- Я не покупал, так… немного подсуетился.

- Подсуетился, – отзеркалила Надя, а ей так хотелось услышать «люблю» в ответ.

- Есть такая муниципальная программа расселения из ветхого жилья, я попросил кого надо – внести ваш дом, и все. Тетке твоей однушка, а тебе двушка. Завтра поедем смотреть.

- У нее две комнаты, а у меня только одна, давай наоборот – мне однокомнатную, а ей двушку, а то по судам затаскает, – Наде не хотелось связываться с нахрапистой тетей Ритой.

- Вот еще, – фыркнул в темноте Кирилл. – Обойдется и однухой, я не для нее старался.

- Но…

- Не бойся, дракон сумеет разогнать всех злобных ведьм и защитить принцессу, – в темноте сверкнули угольки глаз.

- А почему не рыцарь? Принцесс обычно рыцари или прекрасные принцы спасают, – Надя обвила руками сильную шею, прислонилась щекой к теплой щеке.

- До рыцаря не дотягиваю, больно грехов много, – хмыкнул Кирилл.

- Но в конце сказки принцессу у дракона всегда забирают, – грустно произнесла Надя, откидываясь назад на подушки.

- Пусть попробуют, я дракон настырный, своего не отдам, – подгреб ее под себя Кирилл.

Заснули они под утро…

- Я бы хотела… мне бы хотелось, чтобы вы прописали мне какие-нибудь противозачаточные таблетки, если это возможно, – Надя чувствовала, что сейчас ее щеки похожи на два астраханских помидора.

- Конечно, пропишу, – хитро прищурилась пожилая врач-гинеколог, поправляя очки в роговой оправе, – месяцев через девять обязательно.

- Почему через девять? – опавшим голосом спросила пациентка.

- Полных лет – двадцать четыре, – прочитала в карточке врач, сдвигая очки к кончику носа, – прекрасный возраст для первенца, а то тянут-тянут – самореализовываются, а потом слезы глотают в ожидании ЭКО. Будем рожать?

- Рожать? «Не паниковать, Надька, не паниковать!» А это точно?

- Пятая неделя, точнее некуда, – опять ехидно прищурилась дама, видно было, что ей не впервой было слышать подобные вопросы. – Так что мы там решили, рожать?

- Конечно, рожать, – улыбнулась своим мыслям Надежда.

- Умница, – подбодрила ее врач.

Каблуки, разбрызгивая лужи, прокалывали мокрую листву, легкие с жадностью пили осенний воздух. Назад Надя шла словно под большим стеклянным куполом, звуки и образы внешнего мира плохо долетали до ее сознания. «У меня будет ребенок, у нас с Кириллом будет ребенок! А что он скажет, когда узнает? И как ему это сказать?»

Задумывалась ли она о последствиях жарких ночей? Уже на третий день промелькнула тревожная мысль, но тут заболел Кирилл, потом у него начались какие-то неприятности, Надя отвлеклась. Да не может быть, чтобы так сразу, вон некоторые пары годами бьются! Потом этот случай с Эдиком и его злобной маман. А потом оформление документов на квартиру, спешный перевоз вещей. Жизнь как-то ускорилась, завертелась, когда было последний раз то, что приходило регулярно, Надежда никак не могла вспомнить… теперь можно и не вспоминать. В висках пульсировала только одна мысль – как отреагирует Кирилл?

«Но ведь он взрослый дядька, тоже должен был об этом подумать. Это наш общий прокол. Такой маленький прокольчик, розовощекий пупсик, и наверное, будет кареглазым. Что-то такое на биологии говорили, что у кареглазых и голубоглазых больше шансов родить детей с карими глазами, если, конечно, я что-нибудь не путаю». Она немного успокоилась, перестала ускоряться рывками, и пошла плавным размеренным шагом. В глаза стали бросаться, ранее незамеченные, мамочки с колясками. «Вот эта красивая, но колеса мелковаты, в парке буксовать будут. А у этой цвет интересный, шоколадный, подойдет и мальчику, и девочке. А каблуки надо снять, это, наверное, вредно».

Совсем в благостно-умиротворенном состоянии, Надя добралась до дома, вошла в квартиру и заметила миниатюрную обувь Клавдии Ивановны. Мама Кирилла вышла из гостиной, с легким недовольством глянула на Надежду, но быстро справившись с эмоциями, нацепила маску дружелюбия:

- Здравствуйте, Наденька, – любезно улыбнулась она, – а я вот приехала, а никого дома нет.

- Я была… – Надя замялась, вначале ей хотелось сразу вывалить на потенциальную свекровь радостную новость, может тогда она по-другому взглянет на подругу сына, но потом внутреннее сомнение пересилило – пусть Кирилл первым узнает, он имеет на это право, и Надя смолчала: – Я гуляла, прекрасная погода.

- Молодым, конечно, а у нас, стариков, на дождь суставы крутит, – Клавдия Ивановна потерла ладонь, разминая кожу большим пальцем.

- А давайте чайку попьем? – радушно улыбнулась Надежда. – Я новый рецепт ватрушек сегодня опробовала.

- Мне кажется, Кирилл в последнее время слишком много ест мучного, вы не заметили – он несколько прибавил в весе? – Клавдия Ивановна неторопливой походкой все же пошла на кухню. –

Это вредно для сердца.

- Нет, не заметила, – поджала губы Надя, получив камень в свой огород.

Ну почему мамой Кирилла не является та простая открытая женщина – тетя Галя? Она приезжала дважды, и с ней Надежда общалась легко, как со старой знакомой. Тетка была неприхотлива, в меру командириста и очень проницательна. Надя без какой-либо задней мысли, не опасаясь последствий, выкладывала ей факты своей биографии: и про родителей, и про деда с бабкой, и про учебу, и про первый рабочий опыт, и о планах на будущее. Тетка одобрительно кивала и во всем поддерживала.

Клавдия Ивановна была совсем другой: она играла интеллигентку, была излишне вежливой, напоказ деликатной и при этом очень недоверчивой. Надя чувствовала, что не нравится маме Кирилла, и общение превращалось в пытку – каждая фраза выверялась, словно девушка брела по минному полю.

- Вы отлично завариваете чай, – похвалила Клавдия Ивановна, отодвигая чашку.

- Спасибо.

- Наденька, вы только не обижайтесь, но мне надо с вами серьезно поговорить, – пожилая дама сделала горестное выражение лица, разговор не предвещал ничего хорошего.

- Говорите, – пожала плечами Надя.

- Я долго не решалась, прошло уже несколько дней. Все в голове крутилось – надо ли вмешиваться, но поймите, – Клавдия Ивановна сцепила руки в замок, – у Кирилла был очень тяжелый развод, вы еще молоды и так далеки от этого. Они ругались, делили имущество, дергали Эдика, тащили его как одеяло – каждый на себя. Лариса была обижена и на Кирилла, и отчего-то и на нас с Галиной. Она наняла эту ужасную женщину, чтобы оттяпать бизнес. Хорошо, по совету Гали, Кирюша, когда они сходились второй раз, составил брачный контракт. Это был ад, – Клавдия Ивановна тяжело вздохнула. – У нас только-только все успокоилось, вошло в колею. Лара перебесилась, стала отпускать к нам Эдика, они с Кириллом почти нормально стали общаться, у нее даже появился мужчина и своя личная жизнь. Мы выдохнули, и тут появились вы, и все рухнуло.

- А при чем здесь я? – такого окончания монолога Надя никак не предполагала.

- У вас нет своих детей, вы не знаете, как трудно их воспитывать, сколько сил приходится прилагать. Иногда надо приласкать, а иногда и пожурить, без этого никак. Лара фактически в одиночку воспитывает Эдика, Кирилл вечно занят, как бы я к ней не относилась, но я понимаю, что это тяжело, я сама растила сына без мужа. Она чуть прикрикнет, а Эдик бежит сюда, он шантажирует мать и вьет из нее веревки, прикрываясь вами. Вы не отвечаете за него и можете позволить себе быть всегда добренькой, а Ларе надо из него человека сделать. Вы меня понимаете?

- Нет, – сухо ответила Надя, – мне показалось, что он сильно испуган.

- Может и испуган, не спорю. Но что нам делать? Отобрать у матери ребенка?! Вы знаете, что после вашей жалобы, Кирилл ударил Лару. Он никогда раньше не позволял себе поднять руку на женщину, я не так его воспитывала, а тут эта пощечина и угрозы отобрать ребенка. Это ваше влияние.

- Мое? – Надя широко открыла глаза.

- Да, ваше. Вы настраиваете Кирилла и Эдика против Лары, и делаете это очень умело. И мне страшно от этого, я боюсь за своих близких.

- Я всего лишь хотела подружиться с сыном Кирилла, – Надя окончательно растерялась.

- Зачем? Зачем двадцатилетней девице дружить с девятилетним мальчиком?

И что ответить? Потому что он мне понравился, потому что он напоминает маленького Кирилла, потому что я хотела, чтобы сын чаще виделся с отцом, потому что у меня самой никогда не было отца? Да кто его знает – почему. Так вышло. Надя беспомощно молчала.

- Вы знаете, Наденька, – Клавдия Ивановна поднялась, горделиво поправляя медное каре, – у меня есть сбережения. Сын балует нас с Галей, и мы можем предоставить вам некую сумму, чтобы вы открыли свое дело, скажем, ресторан.

Надя почувствовала тошноту, она настойчиво стала подкатывать к горлу.

- Мой сын увлекающаяся натура, весь в отца, – продолжала увещевать Клавдия. – Нет никакой гарантии, что завтра ему не понравится… какая-то другая женщина. Простите, что я вам это говорю, но это так. После развода они подолгу не задерживаются в его постели, вы ведь знаете, я никак не могу его женить. Так не лучше ли иметь синицу в руках в виде твердой суммы, чем призрачного журавля в небе?

- Зачем вы это делаете? – прошептала Надя белыми губами. – Вы ведь любите Кирилла.

- Я хочу мира в нашей семье, надежную женщину рядом с сыном, а не молодую алчную интриганку. Вот такая же увела у меня мужа. Берите деньги.

- Нет.

- Как знаете, – Клавдия Ивановна окатила Надю тоскливо-горьким взглядом, – но я буду бороться за сына, я не дам его погубить. Он достоин счастья, – она смахнула слезу и побежала к двери.

Надя не стала ее удерживать. Кажется, сейчас, ничего не делая, она приобрела опаснейшего врага. Как только дверь затворилась, будущая мама упала на стул и разрыдалась.

Кирилл вернулся очень поздно, молча прошел, глядя в пол. И у Нади сложилось ощущение дежавю: вот он Эдик, но только на тридцать лет старше.

- Что-то случилось? – спросила она, кончиками пальцев слегка касаясь его плеча.

- Ничего, – и опять не смотрит в глаза.

- Есть будешь.

- Не хочется, я спать, – и ушел.

Надя посидела на пустой кухне, потом, накинув куртку, вышла на балкон. Ветер шумел в кронах деревьев, река дремала, укрывшись одеялом ночи. Запоздавшие машины спешили через вантовый мост в спальные районы – домой, к любимым, к семье. Стало тоскливо и одиноко. «Вот и сказала о ребенке. Отчего он такой, что-нибудь мама успела напеть – что я ей нагрубила, что дурно влияю на Эдика, что я аферистка? Трудно не поверить родной маме. Я проиграю эту битву». Тоска.

Надя вернулась на кухню. «И где теперь ложиться спать? У себя или все же пойти и лечь рядом. Надо, наверное, тоже обидеться. Я тоже имею право обижаться, я человек, а не букашка какая».

- Надь, ты чего спать не идешь? – в дверях появился сонный Кирилл.

«Может показалось? Он просто на работе устал, а я уже навыдумывала».

- Иду, – обрадованно улыбнулась она и побежала к нему.

Кирилл взял ее заруку и повел наверх. «Все хорошо. Завтра утром скажу. Обязательно скажу».

Утро началось с обычной суеты, Кирилл быстро ел, поглядывая на часы. В воздухе витало какое-то напряжение. Надя нервно крутила в руках ложку: «Надо сказать, прямо сейчас, тянуть нельзя, он допьет кофе и уйдет, и я буду мучиться еще целый день».

- Спасибо, я побежал, – он не чмокнул ее как обычно в щеку, а просто поднялся и пошел к двери.

- Кирилл, – сухим, дрогнувшим голосом произнесла она.

Он оглянулся.

- Кирилл, а ты хотел бы, чтобы я родила тебе ребенка? – прошептала Надя.

Он замер, потом на лице появилась ироничная улыбка:

- Надь, какой ребенок, мы с тобой два месяца как знакомы, месяц как… организмами дружим? – и взгляд такой холодный, равнодушный.

У Нади перехватило дыхание.

- Я надеюсь, ты предохраняешься, ты же предохраняешься? – с нажимом в голосе произнес он.

- Да, – как-то вылетело само, – но может не сейчас, а в будущем, когда-нибудь, ты хотел бы…

- Надь, я не понял: это что, квест такой – захомутай богатенького мужика за месяц?

- Что? – комната покачнулась. – Какой квест?

- Надь, я уже опаздываю, – он опять развернулся уходить, показывая широкую равнодушную спину.

- Кирилл, а ты меня любишь? – последняя отчаянная попытка.

Он медленно натянул ботинки, набросил куртку, закинул в карман телефон. А она все ждала ответа.

- Мне тридцать восемь лет, я взрослый мужик, а не пятнадцатилетний мальчик, чтобы про "любови" чирикать.

- Значит, они все правы: я для тебя просто домработница, которая ублажает тебя днем и ночью, – снова эта противная тошнота, да что ж это такое!

Лицо Кирилла перекосилось злостью:

- Мне одиннадцать лет, день за днем, выносили мозги, я думал – хоть ты не такая, а вы все бабы одинаковые. Тебе плохо со мной живется, чего-то не хватает? Чего тебе еще нужно?

- Похоже, ничего, – горько усмехнулась Надя. – Мне ничего от тебя не нужно.

- Надь, ты зря психуешь. Я просто хочу, чтобы ты поняла: хочешь быть со мной – перестань давить на меня и моих родных. Не пытайся на меня давить! Я ушел.

Дверь захлопнулась. Мир захлопнулся.

Надя не заплакала, не разрыдалась истерично с надрывом, она просто оцепенела. Сколько времени она простояла, глядя на закрытую дверь: минуту, пять, двадцать? «Получила семью, дура? Любящего мужа, дом, родню? Ты для них прислуга. Надоешь, вышвырнут, как дворнягу. За что же он со мной так? За что?! Как же можно вот так?»

Она вернулась на кухню, отточенными быстрыми движениями приготовила обед, собрала судки. Потом кинулась готовить еду на ужин. Прислуга должна исправно выполнять свою работу. Приехал курьер за контейнером для Медного.

- Надежда Станиславовна, вам плохо?

- Нет, все нормально.

Чемодан собрать не составило труда, не так много у нее вещей. На столе оставила уверенным четким почерком записку: «Я уволилась». Окинула кухню последним взглядом – на подоконнике приветливо «улыбалась» орхидея, их дерево для уюта. Зачем Медному уют? «Никому она здесь не нужна, погибнет».

С красным чемоданом и «деревом» Надя вышла из дома. Хорошо, что на проходной сегодня не говорливый Степаныч, а новый охранник. Никем не остановленная, Надежда вышла на набережную. Надо было повернуть к автобусной остановке, но она отчего-то пошла вдоль берега. Ветер растрепал волосы, безжалостно оборвал все цветы с орхидеи, из веера крепких листьев теперь торчала голая уродливая палка. Слезы прорвались наружу, смешались с дождем, а Надя все шла и шла, прижимая одной рукой пластиковую кадку, а другой волоча за собой чемодан.

Вот и вантовый мост, равнодушным потоком по нему летели машины. Надя побрела по узкой полосе тротуара. Здесь ветер бил в спину особенно безжалостно, он как бы подгонял путницу к другому берегу. В одном из пролетов были выломаны два металлических прута. Надя подошла к перилам и посмотрела вниз, на черную, несущую измятые листья, воду. «Надька, не смей!» - услышала она грозный окрик деда. «Нет, дедушка, я и не собираюсь. Я себе своего родственника рожу. У меня будет своя семья, а вы наслаждайтесь свободой, господин Медный, она вам очень тяжело досталась».

Ангелина позвонила вечером около семи, поболтать, она часто звонила в это время, когда Надя уже приготовила ужин, но Медный еще не приехал.

- Приветик, как сама? – на позитиве прилетел звонкий голос.

- Я уволилась, и я беременна.

Пауза. Переваривает.

- Я сейчас буду, сбрасывай адрес.

Скорая дружеская помощь прилетела через полчаса, огласив свое появление бодрым звонком. Надя замерла – а вдруг Кирилл. Замок щелкнул, дверь отворилась – нет, это Ангелина. «Какая я дура!» – снова разозлилась на себя и, подняв на подругу невидящие от слез глаза, прошептала:

- Ты была права, а я идиотка в розовых очках.

- Ну, во-первых, я была не права, – Ангелина втащила два огромных полиэтиленовых пакета, – во-вторых, с новосельем.

- Что это? – посторонилась Надежда, протягивая руки, перехватить пакеты.

- Куда?! Тебе нельзя тяжелое поднимать. Кухня где?

Оставив один пакет на кухне, Ангелина второй потащила в зал. Именно «зал», как в советских квартирах, потому что после огромных апартаментов Медного назвать небольшую комнату гостиной как-то язык не поворачивался.

- Это мои подарки на новоселье: зубная щетка, паста, шампунь. Да-да, я знаю, что ты, гордо уходя, ничего этого и не подумала взять. Полотенец две штуки, губки для мытья посуды, моющее средство, кстати, антиаллергенное, плед, ножницы. В доме должны быть ножницы.

- Когда ты успела все это купить? – утирая слезы, спросила Надя.

- Да прямо сейчас, мела с полок все в подряд. Постельное белье у тебя есть?

- Есть.

- А подушка?

- Да все у меня есть, мы же из старой перевезли: и диван, и стол, и даже подушки. А кухня здесь уже была, встроенная. И холодильник Кирилл купил, но я ему деньги за него верну.

- Обойдется, – надулась Ангелина.

- Нет, верну. Мне ничего от него не надо, – Надя почувствовала, что сейчас опять разрыдается.

Все время, проведенное в новой квартире, она крепилась, стараясь спокойно, без суеты, обживаться: разобрала чемодан, в вмонтированный в стену коридора шкаф уложила джинсы, футболки, свитер, на плечики повесила единственный бежевый костюм. Сыгравшее с ней злую шутку красное платье она перед уходом выбросила в мусоропровод, а подаренное Кириллом дорогущее от «Армани» оставила на вешалке, пусть отдаст новой пассии, какой-нибудь сисястой Альбине.

Потом хозяйка энергично скребла и мыла пол, протирала панели, напоила «уставшее» дерево. «Все у меня будет хорошо», – прекрасная мантра.

Но вот вспомнила, как покупали холодильник, и хочется выть.

- Я так понимаю, на алименты ты подавать не собираешься, – приобняла ее за плечи Ангелина.

- Я ему и про ребенка говорить не собираюсь, ему это не нужно.

- А ну, быстро все выкладывай…

Чайник вскипел, призывно оглашая комнату клокочущим свистом. Надя ратерянно показала одну чашку. Ангелина хитро улыбнулась и вынула из объемного пакета чайную пару, тарелки, кастрюльку, небольшую сковородочку.

- Это же куча денег, – виновато посмотрела на нее Надя.

- Прям миллионы, – хмыкнула подруга. – Вот шоколадочка, давай чаевничать.

- А почему ты сказала, что была не права? – Надя задумчиво крутила шоколадку в руке. – Мне надо было тебя послушаться и сразу уволиться, а я все тянула и тянула.

- Потому что каждый в жизни должен пережить большую любовь, чтобы в старости было что вспоминать, – Ангелина подперла кулаком щеку. – Я надеюсь – место крестной еще свободно?

- Само собой. Просто, нужны ли такие воспоминания: если человек для тебя был всем, а ты для него – вещью, очередной, как сказала его маман?

- Надь, не надо себя грызть, надо о будущем думать. Срочно ищи работу, пока живота не видно.

Надя печально указала на телефон:

- Я звонила в крафтовую пельменную, но уже поздно, они технолога нашли. Сказали – оставьте телефон, если будут расширяться, то позвонят. Правда Медный обещал их задушить, как конкурентов.

- Ну, значит, и к лучшему, что уже нашли технолога, – Ангелина неторопливо подлила себе чаю. – Тебе сейчас лучше в детский сад какой-нибудь устроиться, поваром или, на худой конец, няней.

- Зачем? – не поняла логики Надя, с завтрашнего дня она собиралась основательно засесть в Интернете и пробежаться по объявлениям ресторанов, кафе и даже столовок.

- Частники для беременной не вариант. Во-первых, – Ангелина для наглядности отогнула один палец, – там никто на Трудовой кодекс не смотрит. Сама знаешь – постоянные переработки в духоте, поднимать все время тяжелое приходится, и в поликлинику лишний раз не отпросишься. Так?

- Ну, так, – кисло согласилась Надя, – там часто гуляющих не любят.

- Вот. Во-вторых, как только они поймут, что ты пузатенькая, до них дойдет, что теперь декретные выплачивать, на замену искать, и постараются от тебя избавиться. Плюс - не любят боссы, когда их обманывают. Причем, так как законных средств уволить тебя у них нет, беременных трогать нельзя, будут играть на нервах, чтобы сама свалила. Оно тебе надо?

- Нет.

- Что и требовалось доказать! – торжествующе подняла палец вверх Ангелина. – Ну, и третье, мест в детских садах не хватает, очереди, а в ясельные группы вообще не попасть. У Вадима сестра такую взятку за место для племяшки отвалила. А вот если ты сотрудник детского сада, то ребеночка берут вне очереди. Срубила фишечку?

В отличии от прагматичной Ангелины, Надя так далеко в перспективу смотреть не умела, да и сложно представить, когда даже маленького животика еще не видно, что тебе вскоре понадобится детский сад.

- Но там такие маленькие зарплаты, – тоскливо произнесла она.

- Подай на алименты, и все проблемы решатся сами собой. В конце - концов родителей двое. Пусть несет ответственность за свое разгильдяйство.

- А я, – Надя вскочила, чуть не опрокинув свою чашку, – а я еще в Интернете подработку могу поискать – торты на заказ делать как вариант или пиццы. У меня сбережения небольшие есть, я же на квартиру копила, если вычесть за холодильник Медному, то все равно на памперсы должно хватить.

- Да что ты привязалась к этому холодильнику? Он про него и не вспомнит. Должна же ты хоть какую-то моральную компенсацию получить?!

- Нет, за холодильник я отдам, – Надя упрямо поджала губы.

- Беда с этими правильными, – улыбнулась Ангелина. – Ну, и в муниципальном учреждении к твоей беременности отнесутся без радости, но гнобить тебя никто не станет, у них текучка, дело привычное.

Они еще долго болтали, Ангелина методично вдалбливала мысль, что мать-одиночка – нормальное явление, что в обществе наблюдается кризис семьи, и мужики не хотят брать ответственность и живут только ради себя, и что Медный – просто типичный представитель, и что мы, женщины, сильные и обязательно пробьемся. Надя понимала, что Гелька сыплет заезженными интернет-штампами, но все равно была благодарна подруге. В мрачном будущем появился небольшой просвет. Хорошо, когда есть настоящие друзья.

В полночь пришла эсемеска, телефон вздрогнул и расцветил потолок блеклым светом. Надя, помедлив, протянула руку: «Кирилл». Сердце пустилось вскачь, обгоняя само себя. А что там? Может он просит прощение, раскаивается, ужасно скучает. Может ему стыдно, неловко и он хочет вернуть их уютный мир для двоих. «Не будь дурой, – приказала себе Надя, – если бы он хотел помириться, он бы приехал сюда, притащил бы цветы и какого-нибудь глупого медведя. Или бы позвонил, сказал бы таким приятным мягким голосом: «Надь, давай мириться». А он всего лишь прислал эсемеску, там какая-нибудь гадость. Например, что я стащила какую-нибудь ценную вещь, или что я должна за холодильник и оплату грузовика, перевозившего вещи». Она все крутила и крутила телефон в руках, нервно кусая губы. Надо решиться. Палец провел по экрану: «Трудовую можно забрать в офисе. Комната № 235», – и больше ничего. Ему от нее ничего не нужно.

«Я сильная, я справлюсь, у меня есть будущее». Надя перевела на номер Медного деньги: «Долг за холодильник и перевозку вещей», – отправила она эсемеску и, не дожидаясь ответа, убрала номер бывшего возлюбленного в спам: «Чтобы не ждать ничего и не вздрагивать при каждом звонке».

Найти работу оказалось не сложно, прямо за забором дома находился большой трехэтажный детский сад. Проверив наличие ясельной группы с полутора лет и созвонившись с заведующей, Надя отправилась на собеседование. Да зарплата – горькие слезы, но зато встретили прямо с распростертыми объятьями и сказали, что устраиваться можно хоть завтра. Ну, завтра – так завтра, а чего тянуть? Теперь самое неприятное – доехать до офиса «Продуктового набора» и забрать трудовую. Говорят, скоро будут электронные книжки – переслал сведения на новое место работы и все.

Надя тенью проскочила на второй этаж, само знание, что где-то здесь, совсем рядом находится Кирилл, создавало неприятную нервозность. Вот и дверь № 235. Кораблева вошла в отдел кадров, обрюзгшая лохматая тетка окинула визитершу ехидно-скользким взглядом.

- Заявление принесли? – лениво произнесла кадровичка.

- Какое заявление? – не поняла Надя.

- Об увольнении по собственному желанию.

- А у вас бумаги не будет? – растерялась Надя.

Тетка, с видом «от сердца отрывают кусок», со вздохом «грохнула» на стол бумагу и ручку.

Вот бывают же противные бабы, вроде бы и ничего тебе плохого не сделали, а ощущение после общения, что в нехорошей жидкости искупалась. С чувством явного облегчения Надя выпорхнула из офиса. «Надеюсь, я сюда больше не вернусь».

Но лимит неприятных встреч на этом не закончился: у подъезда ее ждала тетя Рита, крепкая, атлетического сложения женщина, с короткой стильной стрижкой. В ушах красовались массивные цвета бронзы серьги, богатырскую фигуру облачал несуразно пестрый плащ. Маргарита всегда подавала себя как яркую эффектную особу. И вот теперь это яркое пятно перегораживало племяннице дорогу с явно недружескими намерениями.

- А ты оказывается змеюка-подколодная, – сразу пошла тетя Рита в атаку.

- И вам доброго здоровьица, – как можно уверенней произнесла Надя, ухмыльнувшись.

- Это кому ж ты, проститутка, успела постельку погреть, чтобы тебе ордер на двушку огромную дали, а мне крохотную однокомнатную?

- Дайте, отгадаю: я этого так не оставлю, я тебя по судам затаскаю, ты у меня еще пожалеешь – я все назвала? – как общаться с тетей Ритой Надя знала с детства, здесь главное не дать слабину.

- Можешь вещи не распаковывать, у меня тоже есть связи. Эта квартира моя будет, – тыкнула тетка пальцем в новостройку и гордо зашагала прочь.

Вот и ведьмы стали слетаться, только защитить Надю больше некому. Не хотелось думать, что это Медный из мести выдал тетке новый адрес, но мысль эта неприятным буравчиком ковыряла изнутри. «А ведь я его совсем не знаю. Выдумала себе образ, и сама же влюбилась в того, кого и не было».

Надя обожала гулять по воскресному утреннему городу. Он такой сонный, пустынный, немного погруженный в себя. Косые лучи встающего солнца раскрашивают стены домов мягким розовым светом, очерчивают силуэты голых деревьев, бросают искры на широкие лужи; и даже ноябрьские черные клумбы выглядят не так уныло.

Надя училась радоваться малому: доктор сказал – все хорошо, день обещает быть солнечным, удалось продать свой первый торт, на работе все замечательно. Пройдя в ресторане курс молодого бойца с вытекающей дедовщиной Шмакова с Аристовым, она немного нервничала, переступая порог детсадовской кухни, но пожилые поварихи встретили Надежду дружелюбно, а после первой рабочей смены так и вообще признали за свою. Что еще нужно, чтобы позитивно смотреть на мир? Да и про Кирилла Надя вспоминала теперь не каждые пять минут, а всего лишь каждые десять, прогресс на лицо, а ведь прошел всего месяц, еще немного и она совсем забудет.

- Простите, госпожа Кораблева, – рядом с Надеждой остановилась дорогая иномарка, из нее выпрыгнула маленькая женщина в короткой норковой шубке, а-ля «авто-леди». – Подождите, нам надо поговорить.

Внутренняя интуиция подсказывала Наде, что ничего хорошего от этой встречи ожидать не стоит.

- Извините, я спешу, – кинула она на бегу и еще прибавила шаг.

- Да подождите, – зацокала на высоченных каблука за ней маленькая женщина, – как не стыдно заставлять бегать пожилую женщину.

А ведь действительно, несмотря на толстый слой макияжа на лице и чудеса пластической хирургии, было видно, что даме далеко за. Весь ее вид был каким-то несуразным: в крикливом коктейле безжалостно мешались молодость и старость.

- Надежда, в ваших интересах, чтобы наш разговор состоялся, – а взгляд-то жесткий, про такой говорят – прожженный.

Надя неохотно остановилась.

- Что вам нужно?

- Это вам нужно, – не терпящим возражения тоном произнесла маленькая женщина. – Вон кафе, пойдемте – посидим, поболтаем. Пойдемте, пойдемте, настоятельно советую.

«Кафе» оказалось забегаловкой-кулинарией, эту сеть с заветренными салатами Надя обходила стороной, искренне не понимая – отчего там всегда толчется народ. Но маленькая женщина застучала каблуками к стеклянным дверям, и Надя послушно побрела следом.

- Сядем за тот дальний столик. Очень удобно.

Посетителей в этот ранний час почти не было, у окна уныло жевал упитанный молодой человек, да какой-то забулдыга в углу подсчитывал на ладони мелочь на тарелку супа. Обрадованная приличной публике официантка сразу принесла книжечку меню.

- Будете что-нибудь заказывать? – маленькая женщина улыбнулась Надежде, отчего напудренные морщины обострились резче.

- Нет, спасибо.

- А я закажу. Черный чай с лимоном, – подняла она голову на официантку. – Только сделайте одолжение, не пакетный, а в нормальном чайнике. И кусочек вот этого тортика.

- О чем вы хотели поговорить? – вся обстановка и дама напротив вызывали у Нади тошноту.

- О судьбе вашего ребенка, – снова ядовито улыбнулась маленькая женщина.

Надя вздрогнула.

- А я, кажется, не представилась? Ирина Олеговна Зябликова, адвокат, – морщинистой, увешанной тяжелыми кольцами рукой дама положила перед Надеждой визитку, – моя специализация – семейное право.

«Откуда эта бабка знает, что я беременна?» – по спине пошел легкий холодок.

- Мне не нужен адвокат, я, пожалуй, пойду.

- Не спешите. Мы знаем, что отцом ребенка является известный бизнесмен Кирилл Медный, – женщина выделила «мы», показывая, что за ней стоит некая сила.

- Это не правда, Кирилл Эдуардович никакого отношения к моему ребенку не имеет, – холодно ответила Надя.

- А у нас имеются другие сведения, – дама порылась в изящной бежевой сумочке и выложила на стол пачку фотографий: вот Кирилл и Надя идут по набережной, вот они стоят у перил и смотрят на воду, вот Надя касается плеча Кирилла, а вот Медный швыряет Егорку через парапет. Все фотографии сделаны во время той сумасшедшей прогулки, закончившейся переодеванием Кирилла в парке. Кто-то следил за ними и делал скрытые фото.

Надя широко раскрытыми глазами несколько секунд смотрела на глянцевые листы, потом взяла себя в руки и как можно спокойней произнесла:

- Ну и что? Это просто прогулка. Кирилл Эдуардович не является отцом моего ребенка.

- Хотите сказать, что вы не были любовниками?

- Нет.

- Разве вам не кажется не справедливым, что вы живете в нищете, работаете за копейки в детском саду, а он жирует и развлекается с телками? Разве вы не хотите обеспечить будущее вашему ребенку? – маленькая женщина возмущенно сморщила нос. – Мы хотим вам помочь, заставить его платить за все по счетам. Он унизил вас, раздавил, вытер ноги. Неужели у вас нет ни капли гордости?

- Это не его ребенок и я ничего не хочу, – Надя поднялась.

- Я гляжу вы плохо представляете себе всю ситуацию. Хорошо, я раскрою вам все карты. Сядьте уже! – дама хлопнула ладонью по столу.

Надя невольно повиновалась.

- Ваш заказ, – подплыла официантка.

- Спасибо, милая, – слащаво улыбнулась адвокатша. – Редкостная дрянь, - отодвинула она тарелку. Вы слышали, что у нашего губернатора маленькие неприятности? – понижая голос, обратилась она уже к Надежде.

- Я политикой не интересуюсь.

- А зря. Его подозревают в разворовывании средств из программы по расселению из ветхого жилья: на бумаге деньги освоены, а люди так и живут в довоенных бараках.

- Неправда, – не удержалась Надя, – я получила квартиру по этой программе.

- Меня умиляет ваша наивность. Если Медный купил вам квартиру, это еще не значит, что в городе действует программа реновации. Не верите? Съездите и посмотрите, все ваши соседи на месте, съехали только вы и ваша тетушка. А вы еще утверждаете, что не любовница Медного, а с чего бы ему простой домработнице квартиру покупать?

Надя почувствовала, что покрывается красными пятнами.

- Да вы не смущайтесь, дело житейское. Так вот, журналисты прознали и теперь губернатор, как говорится, под колпаком. Стоит произойти одному небольшому скандальчику, и все, прощай кресло. Сейчас это быстро все происходит, на добровольных началах. Поймите, у нас благородные цели, мы хотим снять коррупционера и разогнать его банду. Да-да, ваш Медный – не удачный бизнесмен, а просто вор, прикормившийся из бюджетной кормушки. У нас есть более достойный кандидат, он сумеет сделать край процветающим, построить школы, больницы….

- Можно без пафоса? – Надю опять начало мутить.

- Хорошо. Если мы проведем акцию против самого Покусаева, это будет выглядеть как преследование, он выкрутится, объявит себя жертвой клеветы. Бить надо по ближайшему окружению. Смотрите, я раскрываю перед вами все карты, нам нечего скрывать. Вы девушка умная, сама сделаете правильные выводы. Вам надо выступить в прессе с заявлением, что близкий друг и советник губернатора по экономическим вопросам господин Медный изнасиловал вас и удерживал в сексуальном рабстве, а когда узнал, что вы беременны…

- Я не хочу слушать этот бред! – Надя вскочила, но жесткая костлявая рука вцепилась ей в запястье.

- Вам заплатят, очень хорошо заплатят, а еще отсудим алименты. Сможете жить с ребенком хоть в Ницце, хоть в Париже, пойдете учится в лучшую кулинарную школу.

- Мне этого не нужно!

- Дура! Он отберет у тебя ребенка! Как ты этого не поймешь, это твой единственный шанс. Ты теперь оружие, очень мощное оружие, вопрос – в чьих руках оно выстрелит первым.

- Кирилл не сделает этого, – Надя беспомощно опустилась на стул.

- Не сделает, святая простота! – маленькая женщина всплеснула ручонками. – Я давно живу на белом свете, милочка, и много раз слышала: «Он этого не сделает!», – а потом эти дуры садятся по ложному обвинению в тюрьму или ложатся в наркологическую клинику, а своего ребенка видят издали, так-как приближаться им запрещено по решению суда. Деньги делают все, а у вас их нет.

- Кирилл не сделает этого, и это не его ребенок, – Надя упрямо поджала губы.

- Разве он вам не рассказывал в какой нищете они жили с матерью? Эта истеричка, его мамаша, по молодости лет и от недостатка воспитания, проела мужу мозги, выжила его из дома, отказалась от алиментов и запретила видеться с сыном: насочиняла, что муж ее избивал и лишила родительских прав. Они с Медным-младшим жили на подачки тетки. Разве он не говорил вам, что всегда мечтал стать богатым? Он никогда не вернется в нищету, он по трупам пойдет. Если губернатор слетит, ваш Кирилл потеряет все, он это прекрасно понимает, и что для него какая-то девка! Как только он узнает, что вы беременны, он начнет действовать. А он узнает о ребенке. Вы записались в женскую консультацию при пренатальном центре, а в нем работает акушеркой жена Терентьева. Кто такой Терентьев вам не надо уточнять? Медный пойдет на опережение: из вас сделают коварную аферистку, обманом проникшую к богатому одинокому мужчине на работу, вскроется история с подаренной квартирой, мамаша его расскажет, как вы вымогали у нее ресторан. Да, нам известно даже это. А покойного Егорку сделают вашим любовником и соучастником.

- Как покойного? – теперь Надя побледнела, хватая ртом воздух.

- А вы не в курсе, что он пытался сжечь склад Медного и угорел? Мило. Его заперли на складе, и он не смог выйти, поверьте, найдутся с десяток свидетелей, что именно вы закрыли Егора Анисимова там, убирая ненужного свидетеля. Вы ведь со свадьбы ушли раньше?

Эта бабка знала все: разговор с матерью Кирилла, все перемещения Нади, сделки и покупки Кирилла. Получается, все это время за ними велась круглосуточная слежка, может даже в доме была прослушка, а они ни о чем и не догадывались!

- В итоге вы сядете за убийство, а вашего ребенка будет растить другая женщина. Вы этого хотите?

«Губернаторы, суды, убийства. Бред! Бред!» – кричало сознание.

- Ну, если вам настолько претит, заявлять об изнасиловании, можете объявить о совращении, но учтите, что сумма гонорара будет значительно меньше. И не вздумайте сейчас лететь к вашему Кириллу, он уже получил вот эти фотографии, – на стол плюхнулся очередной глянцевый лист.

На нем Надя, абсолютно обнаженная, страстно обнималась с каким-то качком.

- Но это же монтаж, причем очень грубый, – указала она на неверно падающую тень.

- Вы что, недостаточно изучили своего любовника? Будет он вам присматриваться – монтаж это или не монтаж. Он своей матери на слово поверил, что вы требовали с нее десять миллионов на открытие ресторана. На сло-во, – медленно, по слогам повторила маленькая женщина, – а вы про какой-то монтаж.

- Десять миллионов на ресторан не хватит, – зачем-то сказала Надя, думая уже о своем.

- Вот именно, мы дадим вам больше.

- Медный не отец моего ребенка.

- Это сейчас, когда в животе какой-то крохотный головастик, вы так уверены, а вот когда вы возьмете на руки своего ребенка… Я свяжусь с вами через месяц. У вас есть время все обдумать. И не пытайтесь от нас удрать, за вами следят, и не злите нас, а то можно ведь и не родить, – с этими словами ведьма поднялась из-за стола. – А, чуть не забыла, это вам подарок, – и она небрежно швырнула на стол еще один листок.

На фото в свете настенного фонаря стояли двое – Кирилл и Надя, в приглушенном мерцании их лица скорее узнавались, чем были различимы. Надя улыбалась и ладонями обнимала лицо Кирилла, еще секунда и она поцелует его в щеку. Это тот день, когда он принес ей рецепт эклеров. Откуда же это снято? Балкон выходит на реку. Наверное, с катера. От фото веяло абсолютным счастьем. Надя засмотрелась, а когда подняла голову, ведьмы уже не было. Пропала, как в страшных сказках.

Надя повернулась тоже уходить.

- Подождите, а счет, – окрикнула ее официантка, – ваша спутница ушла, не заплатив.

Надя растерянно глянула на надкусанное пирожное. Она уже полезла в сумочку, чтобы расплатиться, но тут заметила ухмылку на лице сидящего у окна упитанного парня. А ведь она его уже видела, и не раз. В супермаркете, рядом с поликлиникой, да она его видела даже рядом с парковкой у дома Кирилла.

- Вот этот заплатит, – зло глянула Надя на парня, – это ее человек, – и подхватив «счастливое» фото со стола, вылетела из кафе.

«Сохраню на память, должна же я хоть что-то рассказать ребенку об отце. Пусть увидит, что мы любили друг друга… я любила его отца».

Ангелина подлетела к окну и осторожно из-за шифоновой занавески выглянула во двор:

- Серая лада, да?

- Да, этот хомяк на ладе все время за мной катается, может и еще наблюдатели есть, но я только этого заметила. Крался за мной до самого твоего подъезда, – Надя беспомощно сложила руки на колени.

- Ты должна все рассказать Медному. Надюша, срочно звони ему! – Ангелина резко задернула тяжелые портьеры, комната сразу погрузилась в полумрак.

- Нет, я не могу, – вжалась в спинку дивана Надя.

- Надюш, это все очень серьезно. Здесь не до гордости. Помочь может только Кирилл. Не обращай внимание на все эти россказни про отобранных детей, они тобой манипулируют. Он, конечно, мелкий поганец, но не подонок. Звони.

Надя, прикусив нижнюю губу, упрямо смотрела в пол.

- Я не могу поставить его перед выбором: все или мы. А если он выберет не нас? Геля, если он все же выберет не меня и моего ребенка? У него на содержании: сын, бывшая жена, мать, тетка и еще Бог знает кто, им всем достойный образ жизни нужен. А кто я ему, домработница? Если он отвернется, что я тогда буду говорить дочери или сыну об отце? Сейчас у меня есть хотя бы хорошие воспоминания. А если он выберет нас и проиграет, потеряет все? Эти люди сумеют извратить любые факты, выставить наши отношения в чудовищном свете, и без моего согласия. Он опять упадет на дно и возненавидит меня. Хотя, может он уже меня ненавидит, – губы дрогнули.

- Вот реветь не надо, это для ребеночка вредно. Я сейчас за водичкой сбегаю, – Ангелина развернулась в сторону кухни.

В комнате стало тихо, только было слышно тиканье старинных «прабабкиных» часов и урчание пестрой кошки Мурки, беззаботно пристроившейся у ног гостьи. «Да, хорошо тебе сейчас, лежи да радуйся жизни или пойди кормом похрусти», – Надя потрепала мурлыку за ушком. Ей тоже уже давно хотелось иметь кошку, но кочевая жизнь пушистым любимцам противопоказана.

- Вот, выпей, – Ангелина вернулась с высоким прозрачным стаканом.

- Я ходила к нему, – тихо произнесла Надя, сделав большой глоток.

- Ходила?

- Да.

- И что он сказал? – Ангелина заранее нахмурилась.

- Я с ним не говорила.

- Ты его не видела? – Ангелина присела на край дивана, приготовившись слушать.

- Видела, – Надя отвернулась.

- И? – не отставала подруга.

- Я всю ночь думала-думала и на утро решила пойти к нему сама, звонить опасно – телефон может прослушиваться. Вышла затемно, хотела застать его дома до работы. Подошла к дому на набережной… – тут Надя оборвала саму себя, замыкаясь.

- Ну, и что? – нетерпеливо дернула ее за рукав подруга.

- К парковке подъехала его машина, я обрадовалась, решила, что это он приехал с дачи – переодеться и ехать на работу… Но водительская дверь открылась и оттуда выпрыгнула девушка, за рулем его машины была другая!

- Что за девушка?

- Девушка и девушка, – раздраженно бросила Надя, – обыкновенная такая, худенькая, не помню. Да какая разница. Я остановилась, как будто гири на ноги повесили. Потом распахнулась вторая дверца и оттуда вывалился Кирилл. Мне показалось, что он пьян. В семь часов утра уже «на рогах»! Он пошел, шатаясь, девица кинулась его поддерживать, он разозлился, что-то ей рявкнул и пошел сам, а она посеменила за ним как собачонка. Они скрылись на проходной, а я убежала. Он уже нашел мне замену – послушную, покорную, как он хотел. Я больше не пойду!

- Надюш, но я же не в постель тебя к нему посылаю, просто скажи ему о заговоре и попроси тебя спрятать, защитить, и все.

- Мне его защита не нужна, – Надя нервно сжала стакан, и Ангелина вырвала его, опасаясь, как бы подруга не раздавила стекло и не порезалась.

- Ну, не нужна и хорошо, сами справимся, – Геля успокаивающе погладила Надю по плечу.

- Я в Москву уеду, там проще затеряться. А ты по доверенности продашь мою квартиру, а деньги отправишь Медному.

- Ни за что! – встала в позу Ангелина. – Еще чего – квартиру ему! Нет!

- Гель, она на его деньги куплена, зачем мне его деньги? Пусть забирает, той, другой, подарит. Я все решила.

- Знаешь – что, дорогая, – Ангелина тоже разнервничалась и взяла на руки Мурку, чтобы успокоиться, – так рассуждают только эгоистки.

- Почему это? – опешила Надя, ей такой жертвенный поступок казался верхом благородства.

Гелька сунула ей Мурку, а сама для наглядности вытянула вперед обе руки ладонями вверх:

- Это твоя гордыня – мне ничего не надо, пусть подлец подавится, а это твой ребенок, которому нужны: питание, шапочки, ползуночки, кроватка (ну коляску мы купим), крыша над головой и счастливое детство в своей квартире, а не с матерью по съемным углам. Что у нас там перевешивает? – она поиграла ладонями.

- Ребенок, конечно, – Надула губы Надя, – но когда я заработаю…

- Да-да, когда ты станешь шеф-поваром крутого ресторана, ты пришлешь ему деньги с процентами, с учетом инфляции, и успокоишься. Позже.

Обе выдохнули, достигнув компромисса.

- А пойдем-ка в парк, и ты мне о своей поездке в Москву расскажешь, – как-то излишне громко сказала Ангелина.

Надя удивленно обвела глазами квартиру:

- А?

- А у нас вчера кабель рабочие тянули, мало ли чего «ушастого» могли подбросить. Пойдем в парк.

Обнаженные деревья грустно ждали снега, пожухшие листья хрустели под ногами. И Надя, и Ангелина все время беспокойно оглядывались. «Хомяка» рядом не было. Заговорили подруги только у небольшого прудика, вдали от мамочек с колясками и пенсионеров с палками для скандинавской ходьбы.

- План побега у меня простой, – начала Надя, – переоденусь в старушку, вызову такси, с клюкой и чемоданом проковыляю до машины, но поеду не на центральный вокзал, а, скажем, до Кочетовки, сяду на поезд на маленькой станции, доеду до Москвы и затеряюсь. Все. А ты квартиру продашь и деньги мне вышлешь, может я комнату купить смогу в Подмосковье, там дешевле.

- Надь, это вообще не вариант, – Ангелина ладонью разрезала воздух, как бы зачеркивая Надины планы. – Жить ты там на что будешь, работать с ребенком ты не сможешь?

- Дистанционно в Интернете что-нибудь поищу.

- А если ребенок заболеет, вот температура поднялась, и тебе за лекарством в аптеку срочно надо сбегать или за продуктами, что тогда? Ребенка с температурой дома бросишь или больного в аптеку потащишь? Здесь у тебя есть мы: я прилечу, Оля приедет, Вадик за продуктами сбегает, мама моя с радостью курс молодой бабушки пройдет, пока своих внуков нет. А там, – Ангелина указала куда-то за пруд, – у тебя никого нет. И вообще, почему ты должна бежать из родного города?

- Ну, они же меня в покое не оставят, – кисло улыбнулась Надя.

- Нам с тобой за что учителя замечания в дневник катали?

- Что я у тебя алгебру списывала.

- А еще?

- Детективы на уроке читали, а я еще журналы по кулинарии, а ты по собаководству и про кошек.

- Вот! Кошек отметаем, вспоминаем детективы: где лучше всего спрятаться? На самом видном месте! Они тебя кинуться где искать? В других городах – Москву шерстить, Питер и т.д. А ты тихонечко будешь здесь сидеть.

- Плохо я твой план понимаю, прям голова начинает болеть. Пошли, на скамеечку сядем, – потянула Надя подругу.

- На холодное? Обойдешься. План такой: ты уезжаешь на несколько недель в Рязань к моей тетке, она одинокая, но говорливая, компании будет только рада. Не перебивай. Поживешь, в это время не я (за мной тоже может быть наблюдение), а мой будущий свекор, отец Вадика, продаст твою квартиру по доверенности и купит тебе однушку в Березках. А на разницу стоимости ты спокойно будешь с ребенком жить в декрете и не забивать себе голову ненадежными заработками.

- А если меня увидят? – с сомнением покачала головой Надя.

- Да как тебя там увидят? Это район весь для военных построен, там семьи офицеров, пенсионеры военные. Мужиков много, кстати, может мужа себе найдешь.

- Вот этого мне не надо, – поспешила перебить Надя.

- Пока не надо. Короче, там только приезжие, рядом свой детский сад, школа, поликлиника, супермаркет, аптеки и прочее. Выезжать за пределы вообще не нужно. Среди леса, воздух чистый. Подрастет чадо, отдашь в ясли, и сама туда устроишься. А шумиха уляжется, ребенок повзрослеет, и рванете Москву покорять. А, и еще плюс: там живет брат свекра, подполковник в отставке Василий Петрович, вдовец, детей нет, одна собака, я недавно ездила ее лечить. Так вот, он и подберет тебе квартирку по соседству из продающихся и, если что, и за дитем посмотреть сможет, он старик добрый. Все за этот план. Соглашайся.

- Страшновато. У этой ведьмы нюх. Я ее боюсь. Ты бы ее видела.

- Перехитрим и ведьму.

- Может мне и фамилию сменить, чтоб уж наверняка?

- Хорошая идея. Какая-нибудь Иванова или Сидорова.

- Я Савельевой буду, как бабушка.

- Ну, тоже не самая редкая. О, а вот и твоя тень!

С той стороны пруда между деревьями промелькнул «хомяк». Враги плотненько окружали жизнь Кораблевой навязчивой опекой.

- Как тебе идея с переодеванием в старушку? – Надя бросила в пруд маленький камешек.

- Усовершенствуем. До завтра собраться успеешь?

- Конечно, чем быстрей, тем лучше.

- Сегодня перепишешь нужные номера на бумажку, а телефон выкинешь в контейнер с мусором. Завтра к тебе приедет Вадик с большой картонной коробкой.

- А я в нее влезу, как Маша из сказки, боюсь Вадим мной надорвется, будет у тебя жених с грыжей, – рассмеялась Надя, при волнении смех самый истерично-заразительный, несколько минут подруги судорожно ржали.

- Нет, и футляр от контрабаса где-то уже был, оставим для японской полиции, – Ангелина вытерла набежавшую от смеха слезу, – в коробку положишь чемодан, а Вадим его скрытно отнесет ко мне. А через несколько часов, как ни в чем небывало, выйдешь с одной легкой сумочкой, дойдешь до моего дома. В квартире молча (я не знаю – стоят ли у меня жучки) ты отдашь мне свои вещи, вызовем такси, я оденусь тобой, мы одного роста, а в шапке и не разберешь. Я уеду на такси. А потом за тобой приедет свекор, оденешь мою куртку, шапку, сядешь в машину и поезжай в Кочетовку, а там в Рязань. Уже там купишь новую симку, но звонить будешь не мне, а все тому же свекру Геннадию Петровичу. Он мне все будет передавать. Тетка тебя временно пропишет.

- А она захочет? – с сомнением посмотрела Надя.

- Для любимой племянницы, само собой. Как только пропишешься, иди менять паспорт. А потом назад, уже Надеждой Савельевой. И рожать тоже можно в Рязани, за пару недель до родов уедешь снова, чтобы тебя в роддомах не вычислили, они знают примерное время, могут посты установить. Надя, все гениальное просто, мы их вокруг пальца обведем!

- А если они вам угрожать будут? Геля, я за вас боюсь, – Надя всмотрелась в березки, где только что мелькал хомяк.

- А вот тогда я обращусь к Медному, про тебя ничего говорить не буду, но помощи попрошу. Намекну, что ищут на него компромат, в его интересах мне помочь. Не забивай этим голову.

Назад они уже брели в сумерках, сердце учащенно билось, за каждым кустом мерещились тени. И Надя поняла, чтобы не превратиться в параноика, надо немедленно воплощать гениальный план Ангелины в жизнь.