Побег шиповника: Часть I

Глава 8

Rob Dougan — Furious Angels

Iwilldiehere, akiaura — anbu

Перед обрядом он не ел три дня и не пил с самого утра. В день новолуния Йотль одел его в удобные тканевые брюки и рубаху и выдал свою накидку, которую шил для похода на север. Накидка доставала Джулиану почти до колена.

Он этого не ожидал, но на площадь вышло всё племя, чтобы проводить его, и Джулиан лишь надеялся, что не в последний путь. Заглянули даже несколько знакомцев из соседних племён — Йолифь, Йур, приятель Йотля, Ярри… Смимар благоразумно не подходил к нему, но пришёл тоже, оставив свою работу. Стоял, прислонившись к вековому дубу, и кивнул, когда их взгляды встретились. Ничего. Когда Джулиан выйдет из пещер, они станут учителем и учеником, а значит, Йотль не сможет найти причины отстранить их от общения друг с другом.

Попрощавшись с эльфами Йилийсэ, Джулиан подошёл к хмурой Туруфь, и женщина повела его к месту проведения обряда.

— Сейчас ты войдёшь. — Глаза Туруфь в ночи горели огнём. — Без факела. Без воды. Без пищи. — Она окинула его взглядом с головы до ног, словно проверяя, соответствует ли Джулиан требованиям обряда. — Я буду идти по верху и петь тебе через «трубы».

Джулиан кивнул. Он не был уверен в том, что и как именно будет петь его наставница. Есть ли какой-то протокол песен для тех, кто проводит своего ученика через инициацию в эльфийское племя? Нет, он подозревал, что Туруфь будет действовать интуитивно, и это пугало.

За её спиной висела позаимствованная у Йотля эльфийская тонкая трубка для извлечения звука. Кажется, ей было название в риддийском, но Джулиан так давно не говорил на родном языке, что некоторые слова начали вылетать из памяти, даром, что к шестнадцати годам он уже знал четыре языка вместе с диалектами, а крайне необычный и чуждый язык эльфов и вовсе освоил за рекордные сроки. Этот талант был выгоден, когда Джулиан помогал Эстебальду в его делах, но в погребальных пещерах эльфов он бесполезен. Да он даже не знал, с чем именно придётся столкнуться! Вряд ли в одной из пещерных комнат соберутся рыцари с разных концов света, чтобы заключать мирный договор.

Он сунул руки в карманы тёплой накидки и нащупал маленькую деревянную фигурку внутри.

— Ты же не станешь намеренно вести меня на погибель, Туруфь? — он усмехнулся нервно и как-то даже заискивающе.

Туруфь не улыбнулась, только посмотрела на него надменно сверху вниз, и лишь спустя несколько томительных секунд её лицо прорезал жуткий оскал.

— После облегчения отлижи мою заднюю щель своим трусливым языком, и я подумаю над этим, — сказала она.

— Шлюха, — огрызнулся Джулиан и пошёл ко входу в пещеры.

Туруфь рассмеялась ему вслед, и её хохот эхом отражался от блестящих чёрных сводов пещеры. Когда она ушла, унося с собою факел, и этот блеск исчез. Джулиан погрузился в кромешную тьму.

Он глубоко вдохнул и выдохнул под счёт, успокаивая нервы. В такой темноте даже эльф не сможет ничего увидеть, если, конечно, у него в предках не затесались кроты.

Джулиан приник к стене и пошёл вдоль неё, разыскивая ход на ощупь. Стена сначала шла кругом, а затем словно бы накренилась, уводя вглубь, и так Джулиан шёл, царапая руки о своды и спотыкаясь о камни. Он не знал сколько. Словно бы в темноте и чувство времени пропало.

От нечего делать, Джулиан стал считать шаги. На первой тысяче стало холодать, и он мысленно поблагодарил Йотля за предоставленную накидку. Периодически он что-то слышал, и это что-то заставляло израненные пальцы подрагивать. Юноша понятия не имел, что это было. Казалось, словно кто-то протяжно стонет то вдалеке, то внезапно совсем поблизости. Это мог быть ветер. Это могла быть Туруфь, решившая напугать его до смерти.

Ещё через триста шагов его пальцы соскользнули. Стена обрывалась. Джулиан ощупал пространство вокруг себя и холодную землю под ногами. Верно. Он обнаружил два коридора. Тот, что был перед ним, обрывался, и Джулиан попытался спустить ногу, однако не нащупал дна. Поверхность могла быть длиннее его ноги, а могла уходить на тысячи шагов вниз, поэтому он решил, что будет лучше проверить коридор, неожиданно возникший справа.

Когда он вытаскивал ступню из предполагаемого обрыва, внизу он расслышал стон, отчётливый и громкий.

Джулиан сжал зубы, шумно втягивая влажный морозный воздух через них, резко рванул назад, упал на камни, больно ударяясь копчиком. Он торопливо отполз к стене пещеры, вжимаясь в неё и стремясь различить хоть что-то в темноте, как будто бы хлопание глазами могло помочь рассеять мрак.

«Ветер, — сказал он себе, немного успокоившись. — Просто ветер».

Дрожащей рукой Джулиан потянулся к карману накидки и сжал в руке фигурку косули. Вдохнул и выдохнул воздух. Было тихо.

Стоило проверить второй коридор.

Прикрыв глаза и выдохнув весь воздух из лёгких, Джулиан взмолился Мирте ниспослать ему лёгкий путь, но посреди молитвы застыл. Он ведь на земле эльфов. Значит, здесь нужно молиться их богам. А точнее, богу. Хорошо, что Тиянит успела научить его до новолуния.

Джулиан пропел короткую песнь, наполняя её надеждой и светом, и его голос эхом отражался от сводов пещеры, уходя далеко, очень далеко…

«Если там что-то есть, оно услышало меня… — осознал Джулиан и тут же поспешил прогнать эту мысль. — Но ничего и никого здесь нет, и не было, и не будет, кроме меня».

Он снова выдохнул и пополз направо, ко второму коридору.

Второй ход тоже обрывался вниз.

Джулиан понимал, что придётся прыгать. Так или иначе. Но ни спустя минуту, ни через полчаса так и не решился. Лишь считал время по падающим сверху каплям.

Он пытался достать до дна и одного и другого хода, спуская ногу, но не сумел. Если бы не голод и жажда, он мог бы попробовать опуститься на руках, а затем подтянуться. Вдруг достал бы до дна? Но Джулиан сомневался в своих способностях сейчас. Он был слаб и беспомощен. Он хотел спать.

Но нужно было что-то решать: вернуться обратно с позором и стать паршивой овцой или прыгнуть вниз, в тёмную неизвестность. И как выбрать коридор? Тот, из которого слышны стоны и странный булькающий шёпот? Или тот, что тих, как пустота? Казалось бы, выбор очевиден, но что-то тянуло его пойти прямо. Что-то… что-то…

Внезапно он уловил звуки флейты. Они были тихими, настолько тихими, что Джулиан сомневался, слышит ли их на самом деле или ему это только кажется.

Мелодия звучала едва уловимо, но он зацепился за её силу, её настроение. Была ли это Туруфь или его разыгравшееся воображение, но мелодия завлекала сознание, уводила его. Джулиан ощутил, как слабость от голода, от холода, от жажды дополняются этой мелодией, едва достающей до ушей. Сознание словно бы отделилось от тела, воспарило зрением и чувством направления.

— Прямо, — тихо шепнул Джулиан себе под нос с обречённостью человека, посланного на пытки. Разумеется, нужно идти прямо. Туда, откуда слышится зловещий вой…

Он нащупал пальцами край и спустил ноги вниз. Видение пропало в тот же миг, но словно бы осталось на периферии сознания, чтобы он мог воспользоваться этим состоянием в критический момент.

Джулиан спрыгнул.

Он был слишком напуган, чтобы считать мгновения, ведь оказалось, что летел он достаточно долго для того, чтобы успеть успокоиться и напугаться снова.

А потом он снова вошёл в состояние стороннего наблюдателя и сгруппировался для кувырка.

Приземление было приемлемым.

Джулиан ощупал дно и с удивлением обнаружил почву и мхи. На мхах росли мелкие грибы и крупные, как крыжовник, ягоды. В другой ситуации он бы не стал их есть, но состояние, нет… чутьё подсказало сорвать несколько.

Он жевал сырые слоистые грибы вперемешку с кислыми ягодами и шёл вперёд, просто вперёд, не держась за стену и не ощупывая дно, пока не запнулся обо что-то, что позже на проверку оказалось толстым корнем дерева.

Из-за падения растревоженный желудок взбунтовался, и Джулиана стошнило. Несколько циклов дыханий он стоял на четвереньках, обессиленный, стараясь унять боль в животе.

«Было ли так надо?» — спросил он у чутья, но не получил ответа, зато услышал (услышал ли?) звуки эльфийской флейты вдалеке.

Джулиан устало поднялся на ноги и побрёл дальше. Вскоре он уткнулся в стену и тогда пошёл направо, держась её. Спустя семнадцать шагов ладонь скользнула в очередной тоннель, идя по которому Джулиан успел насчитать ещё почти тысячу шагов, прежде чем ему показалось, что он видит свет.

Свет. О, великий эльфийский бог…

Это придало ему сил. Ворчащий желудок впал во временную спячку, мышцы налились энергией, Джулиан радостно заспешил вперёд…

Громкий булькающий стон отпечатался на ухе влагой инородного дыхания.

Джулиан заорал и кинулся вперёд, высоко поднимая ноги, чтобы не запнуться ни о камни, ни о непонятно откуда берущиеся корни (а корни ли?), ни обо что, что могло бы отдать его на милость того, что обитает в этих пещерах. Казалось ЭТО, чем бы оно ни было, бежит за ним, всё страдая ему на ухо, но то было лишь эхо. Эхо реального голоса. Эхо того, что живёт в погребальных пещерах.

Разумеется, он не считал шаги. Но зато ему было, куда бежать. Джулиан бежал на свет, лихорадочно потея. Когда он вышел в очередную «комнату», озаряемую едва заметным лунным сиянием из ведущего вверх узкого тоннеля (и не иначе чем зеркала помогли этому свету пробиться в лоно пещеры, особенно на новолуние), он прижался к стене, оглядываясь вокруг. Но за ним, перед ним, сверху, снизу… всё было тихо. Лишь мрак и тишина. И лунный свет, отражаемый маленьким озерцом, почти лужей, внизу.

И где эта сука Туруфь, когда она так нужна?!

Джулиан нашёл в себе силы отлепиться от стены не сразу. Существо, чем или кем бы оно ни было, кажется, осталось позади. В любом случае оно, похоже, знает, что Джулиан здесь, а значит, нет смысла скрывать своё присутствие. Оно играет с ним, ведь если ты хочешь убить кого-то, ты просто убиваешь его.

Память тут же услужливо предоставила картины того, как огромный серый кот очередной невесты Эстебальда играет с несчастным мышонком, прежде чем съесть его заживо. А затем — мужчины-предатели короны на плахе, окровавленные, орущие вне себя от боли, от которой можно только сойти с ума и никак иначе, ждущие своего часа на топор в шее, мечтающие об избавлении. Если всё это творится по велению сытых котов или господ, что растят своих детей, хоть и в строгости, но со вниманием и любовью, если это всё творится обычными живыми существами по мановению руки, то что из себя представляет оно, живущее в вечном сумраке пещер среди оглушающей тишины и древних могил?

А если их ещё и много…

Джулиан напился воды, брызнул себе на лицо и огляделся. Настоящий зал уходил арками ещё в четыре помещения. Они могли быть смежными, и глупо было бы стараться досконально их изучить, поэтому Джулиан потянулся к чутью. Кажется, после питья оно слегка ослабло, зато внезапно раздавшиеся над головой звуки флейты вначале отрезвили, а затем ввели в спокойный транс.

Ведомый чутьём, Джулиан зашёл в один из залов, что также был тускло подсвечен игрой лунного света.

Перед ним предстали могилы. Сотни каменных и деревянных саркофагов. Последние гнили, стекая оземь и обнажая своё содержимое: белые кости, кое-где покрытые ветхими тканями, украшения из серебра, какие-то приборы…

Джулиан пошёл вдоль могил. Казалось, в таком месте сердце должно было выпрыгивать из груди, но нет, оно утихло. Покой древнего кладбища ввёл Джулиана в состояние безмятежности. Ему стало любопытно.

Он провёл пальцами по крышке саркофага, мимо которого проходил. В голове затрепетали воспоминания. Мрачный тёмный лес и ощущение влаги на лице. Кровь на щеках и лицо врага перед глазами. Видение прошло в ту же секунду, как Джулиан оторвал кончики пальцев от холодного камня.

Он не знал, сколько времени ходил вокруг захоронений, прикасаясь сначала лишь к каменным саркофагам, а затем и к костям, проглядывающим сквозь простые деревянные гробы. Чужие жизни захватили его. В воспоминаниях этих эльфов он видел много людей. Он видел их говорящими на эльфийском, он видел их раздетыми и стонущими под собой и над собой, он видел их умирающими в муках. Были и другие существа: фейри, феи, великаны, и ещё многие другие, чьих имён Джулиан бы не смог назвать, но больше всех было именно эльфов. Их истории проносились через его сердце, отдаваясь горечью, счастьем, радостью, потерей, ненавистью или страстью.

Джулиан плакал и смеялся, совсем забыв про ужас, что оставил позади. Кажется, он даже спал. Кажется, несколько раз. Вероятно, что-то ел. Вероятно, слизывал влагу с камней. А зал всё не кончался, и не кончались трупы древних, их истории и их кости. Джулиан узнал слишком много, чтобы это уместилось в его голове, но он хотел знать больше, впитать столько жизней и событий, сколько было возможно.

Время потеряло значение, значение имела лишь история, что стала дребезжать перед глазами. Кем они были, эти первые захоронения? С кем воевали? Кого любили? Как закончился их путь? Он не считал их жизни. Этих жизней были тысячи, и все они были важны.

«А моя жизнь?» — внезапно прорезалось сквозь туман в голове. Джулиан сосредоточил взгляд на бегущем по камню ручейке. Он шумел и прыгал, он жил, и Джулиан словно очнулся ото сна. В ушах агрессивно заиграла флейта.

Сколько он ходил среди мертвецов, слушая всё то, что они хотели рассказать ему? День? Неделю? Полчаса?

На подгибающихся ногах Джулиан дошёл до ручья и напился воды. Горло болело, губы потрескались. Нужно было идти.

Ещё залы. В некоторых истории были трагичнее, в некоторых — счастливее, ясно становилось одно: чем дальше он уходил, тем они становились старше.

Древность взывала к нему. Старухи с обвисшими грудями тянули к нему свои длинные когтистые пальцы и на глазах превращались в прекрасных юных дев с острыми трепещущими ушами, старики провожали его усталыми белёсыми глазами. Были и дети. От младенцев до юношей. Были молодые. Чем дальше, тем больше молодых эльфов и их детей. Джулиан видел ужасы их глазами. Его пытали и насиловали, его любили и предавали. Его резали живьём и бросали в пучину со скалы. Он ходил на охоту и убивал сам.

Глазами одного из эльфов — древнего охотника, ощерившегося белизной зубов из полуразрушенного каменного саркофага, богатого и изящного, Джулиан увидел настоящую жажду и страсть до насилия. Переживая всё, что пережил неизвестный древний эльф, он пропустил через себя пытки невинных зверей, убийства родных и насилие над неугодными. Кровь заполонила его до кончиков волос, осела гадко-сладким маревом на коже, как накидка.

Джулиан дрожал от ужаса и от наслаждения, не в силах отнять руку от гладкого черепа, сухого, как хворост на жаре. Когда всё закончилось, он закричал, отшатываясь от богатого саркофага, и упал спиной на соседний гроб. В спину впился острый угол холодного мрамора, и Джулиан хрипло застонал от боли. Казалось, будто всё тело пронзило острыми мечами. Он вздрогнул от боли, моментально очнувшись от мутного состояния, в котором находился, в один миг ощутив пробравший насквозь и холод, и зуд от бесчисленных царапин и заноз на теле, особенно на руках и ногах. Желудок пронзил отвратительный грызущий голод, губы гадко трескались от любого движения. И этот холод… Холод был везде.

А потом Джулиан услышал флейту, поющую ему сквозь десятки метров спрессованной почвы. Он слышал её так, словно Туруфь играла ему на ухо, но вокруг не было никого кроме тысяч и тысяч древних мертвецов.

Взгляд упал на череп эльфа-убийцы сам по себе. Он звал его обратно.

Джулиан заплакал, и солёная вода неприятным теплом защипала обмороженные щёки. Он затрясся от нежелания вновь касаться этого существа, но пересилить зов и мелодию флейты не мог.

Он коснулся гладкого черепа, и тело прошило словно ударом молнии.

А ведь он был чертовски привлекателен, как только может быть привлекателен эльф-охотник. Его хотели эльфы, хотели люди, хотели гномы, орки и даже фейские принцессы.

Коррас.

Эльфа-охотника, сильного мага и яростного борца, у которого стояло только на крики жертв, звали Коррас.

Коррас улыбнулся ему своей обаятельной, хищной ухмылкой. Джулиан не хотел того, но знал: Коррас станет за него. Он будет одним из тех, кто согласится поддерживать его. Словно кроме насильников и убийц он никому больше не был нужен.

Джулиан содрогнулся, поднимаясь с колен. Когтистая тонкая рука эльфийского принца-убийцы поддержала его за локоть и придала ему сил двигаться дальше. Он не чувствовал больше боли и голода, хотя и пришёл в себя. Он чувствовал только отвратительный холод, и то оттого, что его тело сотрясалось дрожью.

Он пошёл дальше, и следующий зал был огромен и походил на храм, красивейший из виденных им когда-либо. Все саркофаги в нём были выполнены в розовом камне, а своды зала уходили вверх некогда белоснежными арками с зелёным мхом и чёрной плесенью на них.

— Здесь похоронен мой отец, — шепнул Коррас ему морозным дыханием на ухо. Длинный изящный палец указал вверх.

Проследив за направлением, Джулиан обнаружил сияющий от бликов постамент с троном на нём.

— Когда-то наше величие затмевало небо.

— Что случилось потом? — Джулиан не узнал свой голос. Он хрипел, как немощная старуха.

— Люди, — прошептал Коррас и рассмеялся. А затем растворился в полумраке, исчез.

На троне сидела мумия эльфа-воина. Даже с такого расстояния было видно, насколько тяжелы его кости. Рядом стояли причудливые орудия для убийства и для защиты: складные косы огромных размеров, щиты и золоченые доспехи…

Джулиану пришлось идти сквозь сотни гробов, чтобы добраться до постамента. Он не трогал их, хотя ему и хотелось узнать и их истории. Гораздо важнее был тот, что сидел на постаменте. Эльф, которого так почитали при жизни, что после смерти не сместили с трона. Он должен был знать и видеть многое.

Пронзительный вой заставил его руку, тянувшуюся к ступне мумии на возвышении вздрогнуть. Как же давно он не слышал его…

Джулиан замер на короткий миг, оцепенев. Казалось, даже его сердце разучилось гонять по телу кровь. А затем просто прижался к постаменту, подрагивающими пальцами впился в рельеф рисунков и снова замер уже осознанно, вглядываясь во мрак.

Казалось, этот глухой стон витает в соседнем зале. А может быть, и под ногами… А может…

Джулиан перестал дышать, потому что что-то пошаркало ногами неподалёку. Он сполз на пол и укрылся за одной из гробниц, но когда коснулся её дрожащими пальцами, едва успел сжать губы, чтобы не вздохнуть шумно прохладный воздух. В его сознание, безжалостно и несвоевременно, ворвалось видение жизни многотысячелетней жрицы.

Впервые это видение не захватило его разум полностью. Просматривая проносящиеся перед глазами картины, ощущая телом всё, что ощущала она, Джулиан чувствовал и то, что происходит с ним, и вокруг него.

Он чувствовал боль от впившихся в колени холодных плит и нежные объятия матери. Он слышал надрывные, перемешанные с жутким шёпотом стоны и треск праздничного костра. Он ощущал болезненную сухость во рту и, одновременно, вкус мягкой булочки с ягодами…

Пока то нечто, что обитало в погребальных пещерах, прошло мимо, чем-то громко скребя по полу, он пересмотрел всю жизнь древней жрицы от рождения и до вражеской стрелы в горле. Странно, что такая богатая эльфийка умерла в бою.

Он ещё долго сидел, прячась за высокой каменной плитой, пока не стихли жалостные подвывания существа, а затем ещё, пока сердце не вернуло себе спокойный ритм.

И наконец поднялся, чтобы коснуться ступни эльфа на троне.

В видениях Великого Хранителя он увидел бушующие волны, увидел негостеприимный север, увидел Корраса, слишком красивого, чтобы не баловать его, увидел большой каменный зал и овальный стол, выбитый прямо в скале. За этим столом сидели представители всех высших рас. Среди них Джулиан заметил и человека. Однако одно кресло отсутствовало.

Узнав смерть Великого Хранителя, Джулиан опустил затёкшую руку и пошёл дальше.

Он шёл сквозь сменяющие друг друга залы, останавливаясь изредка, если того требовала нужда или же если его тянуло к определённому гробу.

Эльфийская цивилизация действительно была великой когда-то. Гораздо более развитой, чем любое из королевств людей сейчас. Как могли люди отнять у них это?

Джулиан снова потерял счёт времени. Казалось, захоронения никогда не закончатся. Сначала он ел редкие неядовитые грибы, которые находил на влажных островках земли, научившись различать их в полумраке. Потом, когда голод стал уже совсем невыносимым, стал жевать поросль на скалах. На зубах она хрустела, почти как печенье, но была слишком водянистой и горькой.

Он слизывал влагу с камня и пил из редких озёр. И не был уверен, что спал.

Он бы не сказал навскидку, сколько прошло дней, или недель, или даже лет. Он даже не был уверен, не привиделось ли ему всё это: и бесконечный лаз пещеры, и сущность, обитающая в ней, и тысячи залов с трупами эльфов в гробах и мраморных саркофагах.

Когда очередной поворот завёл его в небольшой пещерный зал, едва освещённый лунным светом, идущим по неровным трубам, и отражающимся от влажной породы и лениво колышущейся водной глади, Джулиан даже не сразу понял, что не так.

Он медленно побрёл вперёд, ища взглядом гробы, но здесь были лишь острые выступы, неровные своды и вода. Неужели это всё?

Джулиан остановился и прислушался. Флейта не пела, существо не выло. Лишь падали с потолка прохладные капли прямо в озерцо воды. Почти что в такт биению его сердца.

Юноша осел на колени и напился. Затем он обрызгал своё лицо и шею. Вода была холодной, почти ледяной, и немного привела его в чувство.

С одной стороны, обретённая ясность сознания радовала, но, с другой, вместе с ней перестали затуманиваться боль, голод и прочие неприятные ощущения. Например, запах. Джулиан пах немытым телом, чесался. Его лихорадило из-за тысяч ранок на руках и коленях, которые он и не подумал промыть или обработать.

Голод был и вовсе чудовищен.

Джулиан огляделся в поисках грибов или хотя бы мха. Пещера была затемнена, но привыкшие к постоянному мраку глаза не могли не заметить движение в стороне. Затуманенный лихорадкой взгляд едва не пропустил это движение, скользнув по неровной фигуре, однако измученный паранойей Джулиан вернул его обратно.

Силуэт, что, не скрываясь, выступал во тьме, сидел почти неподвижно, однако время от времени менял положение, словно бы нервно раскачиваясь.

Джулиан бесшумно вытолкнул весь воздух из лёгких, а затем также тихо наполнил их кислородом вновь. Стараясь не двигаться, он оглядел стены, стремясь найти проход, но, не смог. Вероятно, он должен быть, ведь пещера сквозная. Только вот отверстие может быть скрыто и неочевидно. А ещё может быть, что он шёл неверной дорогой, и теперь придётся плутать ещё и ещё, а у него уже совсем нет сил от голода и холода…

А если это существо — то самое, что ходило за ним по всей сети пещер, подвывая, словно от невыносимой непрекращающейся боли? Или что-то ещё более жуткое?

Джулиан осторожно шагнул назад, стараясь ставить ногу мягко и плавно, как учил его Йотль. Йотль… Фигурка дикой косули, выструганная из деревяшки, грела карман. Джулиан сосредоточился на ней. Он выйдет из пещер и вернётся к своему ревнивому охотнику. Он выйдет и будет любить и защищать его. Он будет предан. Только бы выйти. Только бы остаться живым и невредимым…

Второй шаг и третий.

Джулиан медленно двигался назад, не отрывая взгляда от раскачивающегося на месте силуэта. Тот сидел, не издавая ни звука. Лишь падение капель нарушало идеальную, давящую тишину.

Под звук падающих капель Джулиан и двигался спиною вперёд. Он сделал ещё несколько шагов, а потом внезапно замер, потому что услышал, как запела флейта.

«Дерьмо».

Флейта заиграла громче, и замер силуэт во мраке.

Послышался короткий шорох.

Джулиан вздохнул. Сжал зубы. И пошёл вперёд. Что бы это ни было… оно не должно быть сильнее его. Оно живёт в этих пещерах, а есть здесь нечего.

«Кроме свежих трупов», — подсказал услужливый голос в голове.

«Дерьмо-дерьмо-дерьмо-дерьмо».

Джулиан не знал, что делать. Идти назад? Вперёд? Тихо или же нет смысла скрывать своё присутствие?

Пока он размышлял, замерев в ступоре, силуэт дёрнулся сам. Дёрнулся, подвинулся, будто поворачиваясь, а Джулиан не мог пошевелиться, потому что флейта играла совсем уж ласково. Так ласково, как Туруфь бы никогда не стала играть ему, если бы… если бы что? Не вела его на смерть? Не желала ему победы?

Фигура во мраке шагнула вперёд и стала под лунные лучи, пробивающиеся с поверхности, чтобы Джулиан увидел лицо того, кто ждал его здесь, в этой холодной гробнице для тысяч и тысяч эльфов.

Глаза, сияющие болотной зеленью, уставились на него абсолютно осознанно, пристально даже.

— Подойди, — голос существа прозвучал абсолютно нормально. Он прозвучал так, словно бы был сказан вживую, а не в видениях Джулиана, к которым юноша уже совсем привык. Если бы не хрипотца и слабость, этот голос можно было бы даже назвать приятным.

Джулиан сморгнул несколько раз, убирая муть под веками. Это был эльф. Седые волосы, спутанные и густые, спускались почти до локтей, скрывая уши. Лицо было испещрено глубокими морщинами. Он казался низкорослым, как человек.

— Кто ты? — прохрипел юноша.

Внимательные глаза прищурились, а тонкие губы сошлись в тонкую нитку.

— Тот, благодаря кому ты здесь.

Эльф внезапно отвернулся от него, и Джулиан решил, что можно подойти ближе. Это был всего лишь старик.

— Что ты здесь делаешь? — его голос креп.

— Жду, пока ты подойдёшь.

— Ты не собираешься причинять мне вред? — Джулиан обошёл эльфа сбоку и смог увидеть, как его губы прорезала усмешка.

— Не знаю, — ответил старик, скалясь ему. — Всё зависит от тебя. Можешь бежать обратно, мне всё равно. Но тогда точно заплутаешь. Ведь твоя эльфийская подружка уже давно ушла вперёд.

Джулиан пожевал губами и подошёл ближе.

— У тебя есть еда? — спросил он, садясь на камни рядом. Стало холодно и неуютно, но он уже устал стоять на ногах.

— Мне не нужна пища, — ответил старик. — А если бы у она меня была, то я бы не поделился с тобой.

— Как будто я стал бы спрашивать, — Джулиан дерзко, насколько позволяли израненные губы, усмехнулся.

Как ни странно, в глазах старика появилось весёлое одобрение. Тонкие губы растянулись на лице.

— Ты сказал, я здесь из-за тебя. Что ты имел в виду?

Эльф моргнул глазами. Они у него были необычными. Под верхним веком двигалось нижнее, тонкое и тёмное, как у рептилии.

— Долгие времена сменились после того, как был возведён Элар Ийльмар — граница, что окружает Великие Леса, — сказал эльф, пристально глядя Джулиану в глаза. — Элар Ийльмар отделил расы остроухих от людей и им подобных. Пройти границу может только тот, кто в своей крови имеет кровь остроухого.

— В моём роду были остроухие? Ты это хочешь сказать?

Эльф кивнул.

— Я твой праотец. Из-за моей крови ты смог пройти границу, и Лес принял тебя, человек.

Джулиан подозревал что-то подобное, многие намекали ему на это, в том числе и Тиянит, но встретить своего предка… эльфийского предка. Это было слишком волнительно и слишком странно.

Юноша оглядел старика с ног до головы. Тот казался сухим и жёстким, как снаружи, так и внутри.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Старик скривил губы в отвращении.

— Существую, — сказал он. — Я был похоронен здесь.

«Значит, и он — всего лишь мираж… — заключил Джулиан. — Как и Коррас. И то существо».

— Как тебя зовут?

— Сатурн.

— Твоё имя не похоже на имя эльфа.

Старый эльф тихо и хрипло рассмеялся. Он внезапно взмахнул худой когтистой рукой, отчего Джулиан опасливо дёрнулся, но этот жест не был направлен против него. По велению руки старика, под потолком замерцали тысячи светлячков, озаряя его лик, почти как на поляне в полнолуние при ясной погоде.

— Разве я похож на эльфа, мальчик?

Теперь, при свете, Джулиан бы никогда не признал в этом существе эльфа. Равно как и человека. Подвижное нижнее веко, три фаланги на пальцах, глаза, не подёрнутые белой дымкой, но и не человеческие: зрачок был огромным и сиял переливчатыми оттенками лилового, зелёного, синего. А ещё… старик заправил волосы за уши, и Джулиан заметил, что их кончики не вытягиваются над головой изящным острым концом, а топорно изгибаются куда-то назад, грубоватые, кривые. Бледная кожа не сияла изнутри, она была холодной, как морское дно.

Хищное изящество Сатурна было совсем иным. Он был другим. На лицо. На тело.

— Не похож, — сказал Джулиан. — Тогда кто ты?

— Люди называли нас гоблинами.

— Подземные эльфы? — он слышал сказки об этом. По преданиям, гоблины, или подземники, жили в пещерах и ненавидели всё живое. Но Сатурн не был похож на уродливое существо из глубин.

Губы Сатурна скривились.

— Мы — не эльфы, хотя нас так называют. Северные эльфы, подземные эльфы… Пока другие расы не восстали против нас, мы жили на вершинах гор и обращались орлами… Сейчас же от нас остались только фантазии и небылицы.

— Как тогда ты оказался в эльфийской усыпальнице?

— Я сказал. Меня похоронили здесь. Это была шутка. Заколотить меня заживо и выкинуть помирать… к дохлым эльфам, чьи усыпальные залы были построены на костях моих предков. Ты, верно, уже слышал их.

— Кого?.. — Джулиан ощутил, как замерло дыхание.

— Неупокоенных, — ответил Сатурн. — Наверняка они гнались за тобой. Они очень ревностно относятся к своей территории.

— Я… — Джулиан сглотнул. — Я слышал только одного. Я думал, это был ты.

Сатурн усмехнулся жёстко.

— Значит, ты ещё встретишь их.

— Я не хочу.

— Мне плевать.

— Я ведь твой потомок. Помоги мне.

— Ты сын через сотню сыновей и дочерей той девки, которой я присунул, пока брал человеческий город. Я удивлён, что она не убила своего отпрыска или себя. Почему я должен помогать тебе?

Джулиан пожал плечами.

— Может быть, я помогу тебе?

— Чем ты мне поможешь, дитё?

— Ты разговариваешь со мной, дедуля, — Джулиан выделил голосом последнее слово. — А значит, тебе тут очень одиноко. У меня ещё есть силы, чтобы скрасить твоё время.

— Мне есть, с кем поболтать здесь, человеческий щеночек, — равнодушно и даже почти нежно произнёс гоблин, — но ты мне нравишься. Я отвечу на все твои вопросы.

Джулиан почувствовал, как покалывает уголки губ. Старик хотел его общества. Он, было, собирался задать очередной вопрос, но Сатурн начал говорить первым.

— Я знаю, что гложет тебя, и расскажу всё и даже больше. Но ты будешь мне должен.

— Что именно?

— Это решу я.

Джулиан кивнул.

Они разговаривали много часов, и Джулиан вышел в очередной коридор с новым грузом на плечах и парадоксальной лёгкостью одновременно. Он чувствовал, что Сатурн забрал что-то у него. Что-то очень важное, очень родное, но не помнил, что именно. В груди, в голове будто бы появились пустоты, моменты абсолютной тишины и безвременья. Чем они были полны? Почему старик захотел их в обмен на помощь?

«Я понимаю, почему Тиянит послала тебя ко мне, — говорил Сатурн, щеря крепкие зубы. — На мне лежит проклятие. Или дар. Это как посмотреть. Древняя магия не даёт мне умереть. Я обречён жить, пока моё тело не сгниёт заживо и не распадётся на части. Проклятие крови. Дар для воина. Ты унаследовал его. Тебя не возьмёт ни клинок, ни хитрость, ни колдовство, а лишь одна старость. Ты принесёшь много пользы тому, на чьей стороне будешь сражаться. Но ты опасен своими корнями. Я отрублю твои корни, чтобы Тиянит могла использовать тебя. И отдам их обратно, когда придёт время. Если придёт время».

Его корни…

Джулиан коснулся груди рукой. Деревянная косуля, подаренная ему Йотлем, Джулиан вытащил её и прижал к пустоте в груди. По щекам полились слёзы.

— Йотль… — звал он шёпотом, пока брёл, пошатываясь, через коридор пещеры. — Йотль… дорогой…

Он ощутил себя маленьким ребёнком, брошенным родителями. Несчастным, беззащитным перед жестоким миром, напуганным и жалким.

Джулиан тихонечко взвыл, боясь призвать к себе неуспокоенных гоблинов из нижних пещер. Он сжимал в одной ладони деревянную косулю, а другой держался за стены.

«Так холодно… так одиноко…»

Джулиан не знал, за что ему зацепиться. Разговор с Сатурном что-то в нём задел, сковырнул, вытащил наружу и, одновременно, спрятал так глубоко, что не достать, сколько не скребись.

Жалость к себе лишала сил. Он никому не нужен. Все его просто используют. Туруфь, Тиянит, Сатурн, Смимар, даже Йотль… Кто-то хочет покрыть за его счёт свои долги, кто-то использует, как пешку, в своей игре, а кто-то просто хочет… хочет залатать им раны в своём сердце.

— Дитя, — мягко засмеялся прохладный дух жестокосердного убийцы за его спиной.

Коррас подхватил его сзади, опадающего от изнеможения, придал ему сил: его телу, его духу. Забрал его жалость.

«И даже ему от меня что-то нужно», — угрюмо подумал Джулиан, но желание страдать и биться в истерике отступило.

— Спасибо, — шепнул он едва слышно.

Мертвец засмеялся в его голове.

— «Малыш Джулиан» они тебя называют, — веселился он.

Дальше дело пошло споро. Напитанный силами Корраса, Джулиан шёл твёрдым шагом, ему даже удалось включить чутьё, и теперь юноша мог осознавать путь перед собой. Он чувствовал: конец уже близко, и скоро, совсем скоро, перед ним задребезжит свет поверхности.

Джулиан двигался вперёд, считая шаги, и прошёл около тысячи, когда вышел в полость пещеры, освещённой костром посреди неё.

Его ноздри дернулись, а рот наполнился слюной такой обильной, что приходилось сглатывать на каждый второй стук взволнованного сердца. Пахло птицей со специями. Пахло бататом. Пахло кукурузой.

У костра сидел эльф-воин, и уши на его голове зашевелились, когда Джулиан вошёл.

Эльф поднялся на ноги и обернулся. Джулиан посмотрел на него с недоумением. Непроницаемое лицо хранило отпечаток печали и решимости.

— Ярри?

— Здравствуй, малыш Джулиан. Ты долго плутал.

— Что ты здесь делаешь? — Джулиан подошёл ближе. — Разве меня не должна встречать…

Он осёкся, глядя на то, как Ярри достаёт свои тонкие ножи.

— Прости, малыш, — сказал воин тихим голосом. — Но ты умрёшь здесь.

Комментарий к Глава 8

Не знаю, как вы, но я чуть не обсикалась, пока писала это всё ночью в тёмной комнате xD