Побежала коза в огород

Галина

У кровати она остановилась, все еще будто сомнамбула, и, встряхнувшись, сказала:

— Я не хочу.

— Хочешь, — настойчиво сказал Игорь, толкая ее в сторону кровати.

— Не хочу! — выкрикнула Галя, сбрасывая руку, которой он взял ее за грудь.

Игорь развернул ее лицом к себе и, глядя на нее в упор, стал снимать с Гали колготки. Но, увидев, как ее глаза наполняются слезами, просто толкнул на кровать, содрал их — Галя слышала, как они рвутся, — и, уже без всякой там нежности и прелюдии, просто навалился на нее, с силой разводя ноги.

— С вами помогает только один разговор! — зло пробурчал он.

Это ее не просто обидело, — оскорбило! Во-первых, Галя никогда не считала, будто сексом можно решать все проблемы. И вообще ее не тянуло им заниматься — она обычно уступала желаниям мужчины. Разве что с Сережей у нее получилось наоборот.

И после того, как Игорь содрал с нее одежду, Галя продолжала сопротивляться, но все равно не смогла его одолеть — слишком неравными были силы.

Хотела ли она секса с Игорем? Нет, не хотела. И сопротивлялась она не из кокетства или там из принципа, а оттого, что он обращался с ней как продажной девкой. Не обращая внимания на ее чувства и желания.

Да, она сдалась. Скорее от усталости. Глупо получалось — эта их борьба могла бы рассмешить человека, знакомого с их прежними отношениями.

Если бы он поступил как-то по-другому, что-то прошептал, поцеловал-погладил, она бы сдалась без борьбы. В ней еще свежи были воспоминания. Но Игорь предпочел силу. Однако так Галю нельзя было сломить — только ожесточить.

Потому и секс между ними получился односторонний. Галя в нем не участвовала. Своими чувствами. И не испытала никаких приятных ощущений, хотя она слышала, будто некоторые женщины получают от насилия удовольствие.

Ей было обидно. И стыдно. Она не должна была такого допускать! Хотя, спроси ее кто-нибудь, что для этого надо было сделать, она бы не нашлась что ответить.

После близости Игорь почти сразу же уснул, впрочем, не выпуская ее из рук. И даже голову на свое плечо пристроил так, словно она была не живой женщиной, а резиновой куклой.

Галя лежала, не в силах сомкнуть глаз, — только что она пережила потрясение. Никогда прежде она не подвергалась насилию, ни физическому, ни моральному. Ее в детстве даже никогда не били.

Галя лежала, слезы струились по щекам, и она, не имея возможности пошевелиться, чтобы не разбудить Игоря, могла лишь слизывать их языком.

Только она сама виновата, что с ней так обошлись. Разве нельзя было сразу закрыть перед ними дверь?!

Надо было вообще сказать Светке, что она не одна. Почему ей это не пришло в голову? Что ей важнее: обиделась бы Светка или не обиделась или то, как она теперь будет смотреть в глаза Сереже?!

Если бы Светлана сразу сказала, что с ней придет и Игорь, Галя могла бы уже тогда отказаться их принять. Но Светка ее предупредить не захотела. Да она же просто предала Галю! Наверняка это Игорь посоветовал ей не говорить, что он тоже придет. А Галя… Ведь подумала, что может с ними прийти Игорь, но не стала ничего предпринимать, вот и оказалась в такой ситуации, за которую стыдно даже перед самой собой.

Как он посмел! Кто он такой, этот Игорь, что он думает, будто теперь сможет управлять Галей?

Валера, ее брат, иной раз говорит:

— Что такое, мухи кашляют?!

В том смысле, что она еще слишком мала, чтобы противостоять старшим. Он так любовно шутил. Но Игорь небось тоже думает, что она моложе, а значит, слабее, и с ней можно особо не церемониться. Или он думает, что Галя влюблена в него как кошка, а потому простит ему все, что угодно. Или он обычно ни с какой из женщин не церемонится, вот и привык, что никто ему не дает отпора.

Одним словом, отношение Игоря к Гале было непорядочным. Своим насилием он унизил ее, причислил к тем многим женщинам, которых с легкостью менял до сих пор. Наверное, они ему прощали все то, что теперь должна была простить Галя?

Так любит она его или нет?

Во всяком случае, любовь не должна выглядеть как собачья преданность.

Как, однако, скачут ее мысли!.. Разве преданные собаки всегда прощают хозяину побои? Лишь в том случае, когда чувствуют вину. Тогда они понимают, что вожак, то есть хозяин, наказал их за дело…

Вот до чего дошло: Галя сравнивает себя с собакой! А ее хозяин спит рядом, и на его лице усмешка победителя… нет, дрессировщика, который укротил непослушную собаку…

С Сергеем у нее все было по-другому.

Она сама потянула его в постель… Получалось, что это Игорь приучил ее к иным отношениям. Тем, в которых люди не стесняются применять друг к другу силу и напор. Тогда еще он не применял к ней силу, но, видимо, она чувствовала, что это может произойти. Взять хотя бы тот случай в ванной.

Сергей так никогда бы не поступил, а она подумала, что с такой деликатностью ей придется ждать его первого шага еще очень долго.

А он все боялся к ней прикоснуться, будто она хрустальная… Что такое — в постели с Игорем она вспоминает Сергея? Не означает ли это, что она наконец стала освобождаться от его власти? Тогда почему она по-прежнему покорно лежит рядом с ним, не делая попытки освободиться?!

Одно и то же. Она постоянно повторяет про себя. Мусолит. Тоже, Гамлет в юбке, быть или не быть. Надо быть честной и не быть дрянью!

Словно оплеуху дала самой себе. Это привело ее в чувство и заставило действовать.

Она осторожно пошевелилась, но Игорь не проснулся, и тогда Галя тихонько сползла с кровати, чтобы, прихватив с собой халат, выйти из комнаты. Выползти! Вот бы кто посмотрел, из собственной спальни выползает на четвереньках! Ей казалось, что так она производит меньше шума.

Все тело у Гали болело. Преодолевая сопротивление, Игорь ломал ее, как хотел. Но, однако, ее взбудораженная совесть никак не могла успокоиться. У Гали продолжался период самоедства. И унижение, которому ее подвергли, уже казалось ей заслуженным.

Про таких, как Галя, говорят: задним умом сильна. Что ей сделать с Игорем? Как остаться хозяйкой положения? Разве что его убить?.. Какая глупость лезет ей в голову!

Она встала под душ и долго мылась, пока наконец владевшее ею напряжение не покинуло ее. Потом растерлась жестким полотенцем. Вышла на кухню, приготовила себе кофе со сливками и стала пить мелкими глотками, бездумно уставясь в одну точку.

Решение пришло как-то вдруг, возможно, неправильное. Скорее всего трусливое. Но ничего другого не придумывалось. Физически она была слабее Игоря. Никаких ее доводов он не стал бы слушать. И потому она пошла по привычному пути наименьшего сопротивления.

В общем, она села и написала записку: «Игорь! Дверь за собой можешь просто захлопнуть. Больше не приходи, я не хочу тебя видеть».

Если бы она верила в то, что он поймет, то написала бы ему большое письмо, на несколько листов, а так…

Оделась, сунула в сумку ключи и осторожно закрыла за собой дверь. Один из ее замков, тот, старый, от которого у Игоря вполне могли быть ключи, просто захлопывался. Все ключи от второго замка она взяла с собой.

Взглянула на часы — десять минут первого. Не такая уж глубокая ночь. Она вполне могла позволить себе заявиться к Рагозиным под каким-нибудь благовидным предлогом и попроситься переночевать.

Нет, вот это нормально? Всякий раз сбегать из собственного дома, как обиженная жена — к маме.

Такси ей попалось сразу же, едва Галя повернула за угол. До того она шла по улице от дома и все еще невольно оглядывалась. Ей казалось, что вот сейчас из их двора выскочит полуодетый Игорь и догонит ее, чтобы силой вернуть назад.

Машина остановилась, едва Галя вскинула руку. Она проскользнула на переднее сиденье и назвала адрес Рагозиных.

— Что, забогатела, уже и не смотришь? — насмешливо проговорил водитель до странности знакомым голосом.

— Гена, ты, что ли? — удивленно спросила она, вглядываясь в своего бывшего мужа. — А эти светящиеся шашечки такси у тебя для прикола?

Несколько мыслей, схлестываясь одна с другой, промелькнуло у нее в голове. Первая и самая главная: как могут доверить провоз пассажиров пьянице?!

— Ой, можешь не опускать свои прекрасные глазки, я и так догадался, о чем ты подумала, — сказал Генка. — Мол, кто такому ханурику руль доверил!

— Я так не думала, — слабо запротестовала Галя. Ей не хотелось его обижать. Как-то вдруг она посмотрела на него по-особому. С интересом. Думала, знает своего бывшего, а, выходит, не знала.

— Так не так, но удивилась, чего уж там!.. Небось и не поверишь, если скажу, что я больше не пью…

— Подшился? — вскинулась она.

— И не подшился. — Теперь он говорил уже с обидой. — Понятно, ты меня в мусор списала и решила, что из меня ничего хорошего не выйдет? А вот и выйдет! Эта машина, между прочим, хоть и не новая, а моя. Почти.

— И откуда она у тебя взялась?

Отчего-то Галя вдруг почувствовала себя уязвленной.

— Это машина моей жены… Гражданской. Но я бы и женился на ней не моргнув глазом, только… — он улыбнулся, — только я сейчас как бы на испытательном сроке. У нее муж сгорел от пьянки, и она сказала, что больше не хочет наступать на одни и те же грабли.

— И какой у тебя испытательный срок?

— Три месяца. Если не сорвусь, пойдем документы в загс подавать…

— И ты ее так любишь, что даже пить перестал? — ревниво осведомилась Галя.

— Люблю не люблю, а жить с ней хотел бы всю оставшуюся жизнь, — неожиданно серьезно ответил Генка.

— Значит, это и есть любовь, — преодолев ревнивое чувство, сказала Галя. — Иначе почему бы тебе так напрягаться. Плыл бы по течению, как раньше.

— Нет, теперь во мне тоже гордость проснулась. Если и Валька меня бросит, я… я просто жить не стану. Не для чего будет.

— Ради меня ты не захотел и пальцем пошевелить.

— Потому что Валя мне ровня, и ее уважение не безразлично…

— В каком смысле? — удивилась она. — В смысле образования? Так у тебя тоже среднетехническое. И в имущественном отношении вроде между нами не было никакой разницы.

— Ровня в том смысле, что она готова уважать меня и ставить рядом с собой, а не смотреть на меня сверху вниз, словно я букашка какая-то.

— Я на тебя смотрела сверху вниз?

— А ты уже и забыла? — передразнил он. — С самого первого дня… Ты прости, Галя, но тебе как женщине не хватает тепла. Уж если ты замуж вышла, могла бы мужа холить и лелеять…

— Значит, мне тебя холить, а тебе меня — не обязательно?

На ее глазах происходило нечто несообразное с ее прежними представлениями о Геннадии Подкорытько. Потому она и огрызалась, и ехидничала, и никак не могла поверить в то, что бывший муж ей рассказывал.

— Может, и я был не прав, — легко согласился Генка, — все мать слушал. Наверное, оттого, что обиженным себя чувствовал, а там меня вроде жалели и понимали… Но, знаешь ли, ошибки учел. Сказал: только попробуй в наши с Валей отношения сунуться!

Странно, впервые она подумала, что в развале их брака есть часть и ее вины, а до сих пор она всегда виноватила одного Генку. Как-то в свете его рассказа Галя сама представала особой не слишком чуткой и даже не порядочной. Но он может считать себя отомщенным. Если Галя и виновата перед ним, то и ее саму жизнь так шандарахнула, что сразу за все воздала.

— А у твоей… Вали дети есть?

— Есть. Пацан. Маленький совсем, два годика. Только недавно говорить начал.

— Тебя признает?

— Признает. Говорит, папа… Да, а ты куда едешь-то? — спохватился Генка. — К сестре, что ли?

— К Лене.

— А откуда?

— Зачем тебе знать? — сказала Галя. — Мы с тобой сто лет не виделись и еще столько же не увидимся.

Ну вот, вроде и не хотела разговаривать с Генкой по-прежнему, а привычка оказалась сильнее. Сразу и тон проклюнулся высокомерный, и резкость…

— Да я просто так спросил, — пожал плечами Генка. — Хотя ты права, чего я лезу со своими вопросами. В гостях была, наверное?

— В гостях.

— А почему не домой едешь?

Вроде не хотел спрашивать, а вопросы все равно задавал. Он так и не узнал, что у Гали теперь свой дом, и сообщать ему об этом она не хотела. Говоря о доме, он имел в виду всего лишь дом ее родителей.

— Недели две сестру не видела. А из гостей позвонила, она говорит, приезжай… Давно ты научился водить машину? — спросила Галя, переводя разговор.

— Давно. В шестнадцать лет. У нас в школе был факультатив, и мы все вместе с аттестатом получали права.

— А я не знала.

Генка водит машину! У нее это не укладывалось в голове. Два года прожила с человеком и не знала элементарного!

— А ты вообще много обо мне знала? — начал отчего-то злиться он.

— Прости, — покаянно сказала Галя.

— Да ладно, чего уж там, — фыркнул он. — Лучше поздно, чем никогда…

Атмосфера общения между ними явно сгустилась, и если вначале ощущалась нарочитая легкость, то теперь отчуждение и обида. Сюрприз для Галины — Генка на нее обижен!

Хорошо, что они уже приехали. Галя дала ему сто рублей, хотя он вяло отбивался и говорил:

— Не надо, ну что ты придумала!

Но Галя настояла:

— Брось, Гена, мы уже с тобой друг другу чужие люди. А у тебя семья. Бери, я теперь на тортах неплохо подрабатываю.

Про свою учебу в институте она ничего не стала ему говорить. Наверняка получился бы упрек: мол, я расту, иду вперед, а ты каким был, таким и останешься…

— Давай я тебе хоть сдачу дам, — все же потянулся к кошельку Генка.

Путь от Галиного дома до сестринского стоил шестьдесят рублей.

— Не надо, — сказала она, — что же ты, зря среди ночи по городу колесишь? Придешь к жене с пустым карманом.

Казалось бы, ей-то какое дело? Но Галя была рада, что она с Генкой поговорила. Хоть вот так. И что они расстались если не друзьями, то почти помирившимися друг с другом.

Как странно. Поговорила она с Генкой, и случай с Игорем уже не казался ей чем-то из ряда вон выходящим. Генка помог ей прийти в себя. Только она начала размышлять о том, что как жена вела себя не лучшим образом, как случай с Игорем будто потускнел. И уже не казалось, что от своей привязанности к Игорю ей не избавиться.

«Но все-таки казалось!» — насмешливо заметил внутренний голос.

И с Генкой вон как хорошо устроилось. Теперь человеком станет. Наверное, его Валя очень хорошая женщина. Так что о Подкорытько можно не беспокоиться.

Вот только она не почувствовала, что бывший муж смотрел ей вслед до тех пор, пока Галя не зашла в подъезд.

Лена не спала. Галя могла бы сказать — к счастью, но сказать так не повернулся язык, потому что сестра была обеспокоена. Она вообще была сама не своя, волновалась, ходила по квартире взад-вперед и Гале обрадовалась.

— Слава Богу, хоть ты пришла! — Галю могло бы обидеть это «хоть», но она понимала, что Лена волнуется и вовсе не имеет в виду, что приход сестры для нее ничего не значащий момент. — Представляешь, Жени до сих пор нет. Его сотовый выключен, и кому позвонить, я просто не знаю… Вся извелась.

— А в милицию звонила?

— Какая милиция! — Лена устало опустилась на табуретку в кухне, куда привычно прошла Галя. — Разве ты не знаешь, что они принимают заявления о пропаже людей лишь спустя трое суток?.. В офисе телефон не отвечает. Да и кто бы там стал сидеть без четверти час?

— А что, если… — Галя запнулась и виновато посмотрела на сестру.

— Хочешь сказать, если у него есть любовница? — понимающе улыбнулась та. — Я уверена, что нет. По крайней мере сейчас. Козе не до танцев, когда хозяин с ножиком стоит!

— Какой хозяин? — испуганно переспросила Галя.

— Я же иносказательно говорю… Нет, как все же хорошо, что ты пришла! Мы сейчас с тобой чай пить будем… Кстати, а где ты была, что так поздно возвращалась? И одна…

— Дома я была! — хмуро пробормотала Галя.

— Погоди, ты что же, хочешь сказать, будто среди ночи тебе пришлось уходить из собственного дома?!

— Именно это и случилось.

— Но если у меня нет еще маразма, вроде ты сказала, что с хорошим парнем познакомилась. Опять ошиблась?

— Ничего я не ошиблась! — Галя от волнения совсем по-детски шмыгнула носом и виновато посмотрела на сестру. — Он сегодня допоздна работал и ко мне не стал приходить. Ты знаешь, он очень воспитанный человек, не то что…

— Бондарчук! — подсказала Лена, и Галя укоризненно посмотрела на нее. Куда торопится, зачем перебивает?

— Зато приперлась Светка со своими приятелями…

— Среди которых был Игорь, — опять догадалась сестра. — И ты его оставила у себя?

Галя посмотрела на сестру с обреченностью: неужели она такая предсказуемая? Такая примитивная? Игорь знает, как она себя поведет. Лена знает… Кстати, стал бы Игорь вести себя с Леной так же, как с Галей, или она нашла бы способ поставить его на место?

— Ну что ты сразу так зажалась? — успокаивающе обняла ее Лена. — Я же с тобой с детства! Только очень близкие люди понимают друг друга без слов.

— А Игорь? Разве он мне близкий? Но он почему-то был уверен, что легко со мной справится… Я не хотела оставлять его у себя, а он сказал, что хочет со мной поговорить… Все-таки сомневался, что я пущу его к себе… Пришел ко мне со Светкой и Славой…

— А вот со Светкой тебе надо разобраться. Что же это за подруга, которая тебя так подставляет?

— Не то чтобы подставляет… Она просто не сказала мне, что с ними Игорь.

— То есть он попросил ее не говорить о нем, и она согласилась. Причем не была уверена, что тебе это нужно. Даже более того, она вступила с Игорем в сговор против тебя.

— Я как-то не думала об этом, — растерянно протянула Галя.

— А ты подумай. Мало того, что она поставила тебя в глупое положение, ты оказалась вынуждена среди ночи уходить из собственного дома… Вот скажи, что ты при этом чувствовала?

Галя заплакала.

— Я не ожидала, что он так… бесцеремонно станет со мной обращаться! Как будто я его вещь! Посмотри, я вся в синяках!

Она и сама впервые посмотрела на синяки — они уже наливались черным — и еще больше расстроилась.

Лена сразу принялась ее успокаивать, гладила по голове, как в детстве, а Галя вдруг подумала о маме. Почему мама никогда не вникала в ее дела? А она вообще когда-нибудь Галю ласкала? Странно, что никаких случаев материнской ласки не помнилось. Потому в трудную минуту Галя вспомнила не о ней, а о старшей сестре. Если бы она так не пеклась о папе Леше… Как будто он инвалид! Нормальный здоровый мужчина!

Но тут все же чувство справедливости в Гале взяло верх. Если бы мама ею больше занималась, она не попала бы в такое положение с Игорем? Может, еще виноватых поискать?!

Но вот какая мысль даже не промелькнула в голове, а угнездилась в ней. Что, если она, так же как и мама, позволит Игорю вытирать о себя ноги? Он будет ее обижать, приходить, когда захочет, применять к ней насилие, а она будет лишь безвольно позволять ему это проделывать! И пустит свою жизнь под откос. Может, даже станет матерью-одиночкой и сама будет воспитывать ребенка от Игоря?

— Значит, ты все еще его любишь? — продолжала допытываться Лена, не давая ей додумать эту непривлекательную мысль и как следует испугаться нарисованной самой себе картины.

— Не знаю. — Галя напоследок всхлипнула, но уже по привычке. — С Сережей мне легко. Даже слишком. А с этим…

— Глупая ты, глупая!.. Это же надо такое сказать: слишком легко! Да это же счастье, встретить такого мужчину, с которым тебе легко и комфортно… Это же счастье и есть. Вы вместе сможете мечтать и так же вместе осуществлять свои мечты. А ваши дети будут расти в атмосфере этого самого комфорта!.. Впрочем, наверное, мы все такие, — будто удивляясь, качнула головой Лена, — это и Пушкин утверждал: что нам дано, то не влечет. А с другой стороны, женщина ведь не может всю жизнь проживать в диких страстях. Ей нужно вести дом, воспитывать детей. Дикая страсть хороша как кратковременная. Жить все время в поле высокого напряжения попросту опасно для жизни…

Она помолчала.

— Почему все-таки до сих пор нет Жени? Что могло случиться? Даже если он поехал бы к любовнице, все равно бы позвонил. И хотя бы соврал. Мол, все хорошо, а мы с пацанами, к примеру, решили пульку расписать.

— А ты мне не говорила, что он у тебя в карты играет.

— Потому что сейчас это случается очень редко. Ему некогда.

Галя сочла своим долгом сестру от мрачных мыслей увести и стала рассказывать ей про Сережу. В прошлый свой приход она только упомянула о нем.

Лена и вправду отвлеклась. Оживилась.

— Я чувствую, он хороший парень… Жалко будет, если этот Игорь начнет к тебе таскаться.

— Что значит — таскаться? — опять испугалась Галя. — Володька поменял мне один из замков. У Игоря нет от него ключа. Надо попросить, чтобы Сережа сделал мне глазок.

— Это все декоративные меры, — покачала головой Лена. — Надо придумать что-нибудь поосновательнее. Сделать так, чтобы Игорь больше не смел у тебя появляться! А Сережа… Когда ты в прошлый раз о нем рассказала, я почему-то об этом целый день вспоминала. Прикинь, много ли твоих знакомых парней пошли бы в детский парк со своей племянницей?

— Ни одного! — честно призналась Галя.

Младшая сестра знала, чем отвлечь старшую. Например, Лена еще не знала о том, что произошло на свадьбе Сережиного приятеля, и теперь не переставала возмущаться реакцией Игоря.

— Ну это же надо! Перешагнул через тебя и пошел дальше, небось о тебе и не вспоминая. Так бы и не пожалел о своем уходе, если бы не увидел при тебе мужчину. Недалекий он человек, Галчонок, если может оценить женщину только по тому, как к ней относятся другие самцы.

— Лен, ты чего так грубо — самцы!

— Прости, вырвалось. Я что-то так разозлилась на этого твоего Игоря, просто спасу нет! Вот на что хочешь поспорю: если ты к нему вернешься, то так же быстро ему надоешь.

— Я читала, что мужчины по своей природе охотники…

— Но не обязательно сволочи!

Галя понурилась, и теперь Лена ее затормошила:

— О чем ты опять печалишься?

— Как же Сережа… А вдруг он узнает?

— От кого?

— От того же Игоря. Он не смирится с тем, что я от него ушла насовсем, и станет действовать по принципу: ни себе, ни людям… Все разрушит… Что же делать?

Галя посмотрела на сестру, и ей показалось, что та смутилась. Почему вдруг? Уж Лена никогда бы не попала в такую ситуацию.

Но тут прозвенел телефонный звонок, Лена поспешно схватила трубку, молча выслушала какое-то сообщение, на глазах смертельно побледнела и вдруг стала падать с табуретки, на которой сидела, так что Галя едва успела ее, бесчувственную, подхватить.