Поцелуй бандита

ГЛАВА 24

Закончив с ужином, Елена вышла на балкон. Она опустилась на стул и потерла виски, которые болели, надеясь, наконец, расслабиться после тяжелого дня. Ее беспокойные мысли обратились к Диего и его странному поведению в это утро. Она не могла забыть его взгляд, в котором были боль и злоба. Что она сделала, чем привела его в такое состояние?

Неужели он еще верит, что это она положила скорпиона в его кровать?

Вспомнив его внешний вид, Елена нахмурилась. Она никогда не видела его в таком небрежном состоянии. Это беспокоило ее. Его головная боль, должно быть, настолько ужасна, что он целый день находится в своей комнате. Следует ли навестить его? Она поднялась. Конечно, она должна это сделать. Он ее муж. Может быть, она выяснит, что его беспокоит. Оставив свою комнату открытой, Елена тихо постучала в его дверь.

– Диего? Это Елена.

В двери открылась только щель. Карлос с враждебным выражением лица заслонил вход.

– Сеньор спит, – и он закрыл перед ней дверь.

Изумленная его действиями, Елена вернулась к себе. Она знала, что старик не любит ее. Он всегда был только вежлив, но сегодня он повел себя так, если бы действительно ее ненавидел. Почему? Этот вопрос причинил ей боль, хотя голова и так уже болела.

Решив завтра встать пораньше, Елена переоделась к ночи и легла в свою постель. Убаюканная отдаленным хором кузнечиков и лягушек, она задремала.

Проведя целый день в постели, Мигуэль не мог больше сдерживать своего беспокойства. После ванны он почувствовал себя значительно лучше и не ощутил никаких плохих последствий после того, как съел за обедом довольно много еды, что Карлос принес в комнату.

Вспоминая, как недоволен был Карлос весь день, он слегка улыбнулся. Если бы Мигуэль был моложе, старик наказал бы его. Но на самом деле ворчание старика, его бормотание, убедили Мигуэля, насколько глупым было его поведение. Он вздохнул. Может быть, все к лучшему. По крайней мере, он осуществит свой план без какого-либо чувства вины. Он прищурился. Действительно, он лелеял мысль о том, чтобы ограбить всех де; Вега, включая Елену, его неверную жену.

Ярость обуревала всем его существом, когда он вспоминал их утреннюю встречу. Как она смеет выглядеть такой невинной после того, что сделала? И сегодня, приходя к нему, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. Может быть, ей надо было знать, действительно ли он серьезно болен, чтобы не помешать ее планам на вечер. Он мрачно улыбнулся. Из ее комнаты не доносилось ни звука после того, как она стучала к нему в дверь. Мысль, что она, может быть, с Гулермо, перекосила его рот.

Он вскочил и начал метаться по комнате. В смятении, не знал, что делать. Он выпил стакан вина. Внезапно ощутив необходимость выйти на свежий воздух, он вынес вино на балкон.

Мягкий летний ветерок, напоенный ароматом множества цветов в саду, овевал его. Освежающие всплески фонтана смешивались с кваканьем лягушек и звоном цикад. Романтические запахи и звуки возбудили мучительные воспоминания о другой, напоенной ароматом ночи. О ночи восторга и страсти, проведенной у далекого пруда. Он произнес проклятье.

Несмотря на его намерения не общаться с Еленой, его взор обратился к ее террасе. Его сжигала ревность. Находилась ли она в своей комнате? Проклятье! Он заскрипел зубами. Мысль, что она желает принадлежать другому мужчине, доводила его до безумия.

Он уставился на открытые ставни балкона. Тем или иным путем, но он должен знать, чем она занята.

Его губы сложились в тонкую улыбку. Зная, что Карлос ушел в свое жилище, Мигуэль допил вино, затем пересек комнату и запер дверь. Он переоделся в черную одежду и надел маску. Не видя Елену или ее любовника, он вылез с балкона и тихо перебрался на ее террасу. Стоя в тени, заглянул в ее комнату.

Он увидел ее, распростертую на кровати. Он затрепетал от страсти. Проклиная свое предательское тело, Мигуэль вошел в ее комнату и приблизился к постели.

Елена лежала на боку, держа руку под щекой.

Даже в темноте он видел выражение ее лица. Это еще больше разъярило его. У нее не было права иметь столь ангельский вид. Она должна выглядеть, как падшая женщина, какой она и была в его глазах.

Она тихо застонала и повернулась на спину. Ее грудь тихо поднималась и опускалась под тонкой тканью ночной рубашки с низким вырезом.

Он задержал дыхание. Даже зная, что она сделала, он хотел ее. Не в силах оторвать взгляд, он вспомнил, как обладал ею впервые. Охваченный голодом и ревностью, он сжал кулаки. Он хотел наполнить ее собой, войти в нее, слиться с ней, ведя ее за собой к наслаждению. Его горячий взгляд раздевал ее, представляя ее, обнаженную, под ним. Кровь его кипела от желания. Ну, а почему бы и нет? У кого больше прав? Весь во власти своей страсти, он снял высокие сапоги, расстегнул свою черную рубашку и отбросил ее в сторону. С мрачной улыбкой на лице он снял остальную одежду и бросил на пол.

Молча Мигуэль подошел к краю кровати. Его глаза сощурились до щелочек, он сбросил вниз простыню, открыв все ее тело. Он кинулся на нее.

Ее глаза открылись. Она приготовилась закричать, защищаться.

Он безжалостно поглотил ее протестующие крики жестким грубым поцелуем, зажал ее руки, пытаясь раздвинуть ноги.

Когда Елена узнала его и перестала биться, он поднял голову и взглянул на нее. Глаза топазового цвета, широко раскрытые и испуганные, смотрели на него.

– Мигуэль, что ты делаешь?

– В чем дело, милая, ты не рада видеть меня?

Рот его иронически скривился. Не обращая внимания на недоумение в ее глазах, он скользнул рукой к ленте под узкими плечами халата и рванул ее, обнажив тяжелеющую грудь. Он сжал нежный сосок между пальцами, заставляя его подняться и затвердеть под его грубой лаской.

Она извивалась под ним, отталкивая руками.

– Нет! Отпусти меня!

– Никогда! – Он взялся рукой за ее волосы. Держа ее неподвижно, он с болью целовал горестным поцелуем ее губы. Она не имела права быть такой нежной, такой сладостной, такой теплой. Его рука закрыла нежную округлость груди, сделав ее твердой. Его губы оторвались от ее губ, блуждая по шее, где его язык нащупал сильно бьющийся пульс.

Она сопротивлялась, била кулаками в его грудь, дико борясь с ним, пока он не захватил кисти ее рук и не заломил их ей за голову. Держа ее так минуту, он любовался женской красотой. Ее глаза сверкали, как у разъяренной тигрицы, и все это еще больше возбуждало его желание овладеть ею, заставить подчиниться, а затем обезуметь от страсти. Его взгляд перешел от ее протестующего рта к вздымающейся груди. Держа ее неподвижно, он насмешливо улыбнулся и наклонил голову к ее темнеющему соску, чтобы провести по нему языком. Он цинично улыбнулся, когда Елена слабо застонала.

Оставив один сосок, он взялся за другой. Взяв его в свой рот, он ласкал его языком, жадно брал в рот.

Когда его колено раздвинуло ее бедра, она застыла, и глаза молили о пощаде.

С большей нежностью он наклонил голову к ней и осушил ее слезы. Его рука скользнула между ее ног, возбуждая ее, лаская, делая ее теплой и влажной, несмотря на сопротивление. Он дразнил ее, ожидая лихорадочного отклика, пока она не изогнулась навстречу ему. Удовлетворенный, он отнял руку, оставляя ее во власти желания.

Под его губами ее губы были теплыми и распухшими. Его взгляд застыл на ней. «Ты моя, Елена, моя! Никогда не забывай это!»

Он скользнул вниз по ее телу и вкусил нежный медвяный аромат ее женской сердцевины, мучая ее, а затем он отодвинулся, оставив неудовлетворенной, задыхающейся.

Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее. Отчаяние и желание сверкали в ее глазах. Его безжалостные пальцы возбуждали ее, снова доведя до края, а затем отстраняясь. Она сильно дрожала от его необузданной, хотя и нежной страсти.

– Пожалуйста, – прошептала она.

Возбужденный до крайнего предела, он сделал невозможное – все же отодвинулся назад, подавляя напряженное страдание собственного тела.

– Будь ты проклят, Мигуэль! – рыдала она.

Услышав ее крик отчаяния, он поднял голову и холодно улыбнулся.

– А теперь, поскольку ты так жаждешь меня, я покажу, кому ты принадлежишь.

Раздвинув ее ноги, он погрузился в нее, в нежное бархатное тепло. Он двигался медленно, нарочито, каждый раз удаляясь, а потом снова пронзая ее. Ее руки теснее прижали его. Обхватив ногами его спину, она подняла бедра, чтобы принять его.

– Это то, что ты хочешь, Елена? – его губы раздавливали ее, он проникал в нее все быстрее и быстрее, каждый раз останавливаясь, прежде чем она успевала отдаться ему. Он действовал с какой-то болью, его страдание было сродни ее страданию.

– Я ненавижу тебя, – закричала Елена, когда он освободил ее губы.

Не в силах сдерживать себя больше, он насмешливо улыбнулся, дразня ее, в то же время он яростно вошел в нее, сильно, глубоко, подводя ее к вершине страсти на своих волнах.

Она вскрикнула, выгибаясь к нему, наконец, достигнув вершины желания.

Он ухватил ее за бедра, поднимаясь навстречу, вздрогнув, извергая свое семя в ее плоть.

Когда волны прилива угасли, вернув его на мягкий золотистый песок, он упал на нее, тело его было покрыто потом и влагой от их соединения. Его дыхание срывалось, он, наконец, покинул ее и лег рядом.

Теперь, когда его кровь и злоба остыли, он заметил слезы, бегущие по ее щекам. К нему вернулся разум, и он с ужасом осознал, что сделал. Он уверял себя, что ему наплевать, что он причинил ей боль. Разве она этого не заслужила? Но ее глухие рыдания разрывали ему душу. С сердечной болью он поднял дрожащую руку и вытер слезы с ее щек.

Она резко отпрянула. Глаза цвета топаза, в которых были раньше только любовь и доверие к нему, теперь наполнились горестным страданием и печалью.

– Почему, Мигуэль? Что я сделала, чтобы ты так обращался со мной? – прошептала она.

Он глядел на нее, пораженный болью в ее глазах. Он намеревался наказать ее, помучить за встречу с Гулермо, но его собственное сердце было полно печали и сожаления о грубом поступке. Затем, вспомнив Елену и Гулермо рядом, он отбросил в сторону свои чувства.

– Почему, Мигуэль, почему ты обращаешься со мной, как с проституткой?

Он не поверил своим ушам, услышав ее вопрос. Эта женщина, должно быть, ведьма! Дьявол внутри ангельского тела, решивший довести его до безумия. Не в силах отвечать, он поднялся с постели и облачился в свою одежду.

– Ты негодяй! Ты грязный бандит! – Каждое слово она произносила отчетливо, презрительно, ярость исходила от всего ее существа. Она соскользнула с постели и подошла к нему. Ее глаза сверкали, она подняла руку и дала ему пощечину.

Резкий удар ее ладони по щеке прозвучал в комнате, как выстрел. На мгновение он застыл в шоке, потом его охватило пламя ярости. Он схватил ее за шелковистые черные волосы и прижал к себе, удерживая ее руку.

– Что ты теперь намерен делать? Бить меня? – прошипела она голосом, полным презрения.

Находясь во власти искушения, Мигуэль закрыл глаза. Дрожа, он медленно поднял ресницы, ослабил хватку.

– Мы еще не закончили, милая!

– Убирайся! И не возвращайся! Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. – Она отбросила волосы со своих глаз. – Если ты появишься здесь снова, мне не нужно звать отца. Я сама тебя застрелю.

Он насмешливо посмотрел на ее обнаженное тело и засмеялся.

Раздался стук в дверь.

– Елена? – тихо позвал голос. – Это Консиция. Впусти меня.

Мигуэль взял сапоги и отошел на балкон, в тревоге размышляя, что будет делать Елена. Быстро надев сапоги, он скрылся в тени лоз.

Елена качнула головой. Что еще там произошло? Она вытерла слезы и уставилась в темноту.

Быстро схватив разорванный ночной халат, Елена запихала его под одеяло. Взяв другой халат из своего гардероба, она надела его через голову. Затем со вздохом пошла открывать дверь сестре.

Когда она открыла задвижку, Консиция рванула дверь и вошла в комнату.

– Ты долго мешкала.

– Я спала, – сказала Елена. – Что ты хочешь?

– Зажги лампу, – сказала Консиция, бросаясь на диван. – Нам надо поговорить.

Услышав злые нотки в голосе сестры, Елена вздохнула. Диего. Карлос. Мигуэль, а теперь еще Консиция. Она в отчаянии встряхнула головой, думая, сколько же ей еще суждено вынести. Дрожащей рукой она зажгла маленькую лампу и отрегулировала низкий немигающий свет. Уселась на стул напротив сестры.

– Ну, в чем же дело? – спросила она, желая, чтобы это все поскорее кончилось.

Консиция сощурила глаза.

– Я считаю, ты уже знаешь. Я говорила с Гулермо. Он рассказал мне, как нашел тебя, когда ты скрывалась в кустах. Ты собиралась шпионить за нами, не так ли?

– Я хотела спасти тебя от тебя самой. Ты не захотела меня слушать. Этот человек опасен.

Консиция фыркнула.

– Вот почему ты бросилась в его объятья?

Елена уставилась на сестру, не в силах осознать, что та говорила.

– Что?

Консиция потрясла головой.

– Он рассказал мне, как ты пыталась его соблазнить. И почти преуспела, но он одумался и оттолкнул тебя прочь.

– Какая ложь! – задохнулась от возмущения Елена. – Конечно, ты ему не поверила?

– Почему поверила.

– Согласна, что я пошла шпионить за тобой. Я хотела тебя защитить. В темноте я наступила на кота, и Гулермо обнаружил меня. – Елена вздрогнула, вспомнив его руки на своей спине. – Он швырнул меня на землю. – Она закрыла глаза. – Он пытался меня изнасиловать.

– О! Но почему же он этого не сделал? – Консиция засмеялась. – Если бы таково было его намерение, ты бы не смогла остановить его.

Елена перевела дух.

– Кто-то еще был в саду. Он насвистывал. Именно это и заставило Гулермо скрыться.

– В самом деле? Я сомневаюсь, ничто не могло его испугать.

Елена, расстроенная, злая, вскочила.

– Консиция, ты дура. Ты рискуешь всем, встречаясь с этим подонком Гулермо. – Она остановилась перед сестрой. – Что, ты думаешь, сделает Риккардо, если обо всем узнает? Разве из-за встреч с этим негодяем стоит рисковать твоим браком?

Консиция встала, чтобы противостоять ей.

– Риккардо никогда не узнает, если ты ему не расскажешь. И если ты понимаешь, что для тебя лучше, то ты не расскажешь. – Она обошла Елену и вылетела из комнаты, хлопнув дверью.

Качая головой, Елена защелкнула замок. Она поспешила из комнаты на балкон, но он был пуст. Эль Гато исчез. Она потерла ноющие виски. Ее головная боль вернулась с новой силой.

Сегодня ее все швыряли в разные стороны, как будто она находилась в центре тайфуна. Мрачная улыбка застыла на ее лице, – останется ли она сама собой в целости после всего этого?

Мигуэль сидел на балконе, размышляя над разговором, который он подслушал. Он неверно судил о Елене! Его ревность заставила его увидеть все в ложном свете? Он нахмурился, восстанавливая события ночи. Если то, что сказала Елена, правда, то это объясняет, что она делала в темноте в зарослях деревьев. Женщина, которую он видел с Гулермо, видимо, была Консиция. Эта ведьма-блондинка даже не отрицала, что она с ним встречается.

У него похолодела спина. Елена сказала, что этот мужчина пытался ее изнасиловать. Мой Бог! Как он мог только представить, что они занимались любовью? Он закрыл глаза, дрожа от гнева, что этот негодяй посмел коснуться ее. По иронии судьбы он и Джуан не допускали, чтобы она покидала гасиенду, защищали ее, а теперь он узнает, что ее атаковали в собственном саду. Он сжал кулаки, готовый убить негодяя.

Елена, должно быть, тоже видела Гулермо и Консицию вместе. Вот почему она следила за ними. Он задумчиво потер подбородок. Что задумали мажордом и Консиция?

Он уставился в темноту, думая о том, знает ли что-либо Джуан. Он вздохнул. Было слишком поздно, чтобы увидеть его сегодня.

Мигуэль нахмурился, внезапно вспомнив инцидент со скорпионом. Елена заявила, что слышала что-то. Слышала ли она? Была ли она невиновна и в этом случае? Вспышка надежды ослабила боль в его сердце. Он никогда не осмеливался раньше любить кого-либо, может быть, именно поэтому мысль о ее неверности была для него столь болезненной. Всепоглощающий стыд за то, как он обошелся с Еленой, окатил его, как водой. Он встряхнул головой. Она подумает, что он хуже Гулермо.

Если она действительно не виновата, ему следует многое предпринять. Надо выйти и встать перед ней на колени, попросить прощения. И когда она простит, обнять, покрыть поцелуями, нежно показав ей, как он ее любит и заботится о ней.

Ее взгляд, полный боли, преследовал его. Она никогда не простит. И почему она должна прощать после того, что он сделал с ней. Он сжал голову руками. «Боже мой, что я натворил?» Он взглянул в сторону ее комнаты. А что, если он извинится? Он покачал головой, вспомнив ее слова. Как он может за это просить прощения? Она ненавидит его. Своим собственным грубым поведением он разрушил их нежную взаимную любовь. «О, милая, что я наделал?» Понимание того, что она навсегда потеряна для него, было ударом. Часть его жизни завяла и умерла, оставив внутри его пустоту.

Он уселся на стул и попытался убедить себя, что все это к лучшему. Это избавит ее позже от страданий, когда его обнаружат. Его рот горько сжался. Но до этого времени он позаботится о том, чтобы ни Гулермо, ни кто-либо еще, включая его самого, не обидели ее.

Сумерки жизни без Елены возникли перед ним. Слезы печали наполнили его глаза и потекли по щекам. Он отдал бы все, даже ранчо, чтобы снова обрести ее любовь. Чувствуя себя еще более одиноким, чем раньше, он сидел в темноте и ждал рассвета.