Поцелуй льва

ВЛАСТЬ ЛЮДЕЙ И ВШЕЙ

Через несколько недель страсти улеглись. Напряжение спало. Вначале казалось, что мельниковцы и бандеровцы никогда не смогут мирно сосуществовать в одной камере. Споры вспыхивали как степные пожары, основным вопросом было «Кто виноват в расколе Организации?» Каждая фракция обвиняла другую. Были и такие сорвиголовы, которые хотели просить коменданта рассадить нас по разным камерам. К счастью, умеренных было больше. В нашей фракции к ним принадлежали профессор Кордуба и Василий, наш философ; у мельниковцев ― Сенатор и Полковник.

Полковник был офицером кавалерии казацкой бригады в Первой мировой войне. Для офицера он был слишком низким, но крепким и энергичным. Когда он разговаривал, его тёмные глаза под суровыми, красивой формы бровями, вспыхивали искорками. Голос у него был настойчивый, иногда раздражающий. Он хвастался, что участвовал в ожесточённых боях против большевиков, пролил реки крови, ездил по полям, усеянным трупами, словно колосьями на косовице, имел склонность к преувеличению и помпезности, но умел хорошо вести переговоры между враждебными фракциями. «Мы в одной лодке, ― говорил он, ― и пойдём на дно вместе».

Сенатор был высоким, широкоплечим мужчиной с обвисшими веками, лет пятидесяти. Его груди с распухшими сосками были подозрительно большими, а на круглом лице ― ни следа щетины. Роман ― студент медик из нашей фракции ― божился, что это гермафродит, он имеет и мужские, и женские органы. Нам с Богданом было интересно это увидеть. Один раз, когда нашу одежду забрали в вошебойку, а наша камера была газована, нас перевели в соседнюю. Сидя, мы не сводили глаз с бритого паха Сенатора, который стоял перед нами. Однако нам удалось увидеть разве что сморщенную мошонку, а над ней что-то похожее на сливу. Это, наверно, был его мужской орган ― малюсенький как для мужчины Сенаторовой стати. Он был такой короткий, что даже не болтался. Больше ничего не было видно. Если там и был «женский орган», то его заслоняла мошонка.

В любом случае Сенатор был искусным посредником во время перепалок между фракциями. Он напоминал, что цель у нас одна ― свобода и независимость. Его парламентаризм много сделал для восстановления мира в нашей камере. Но наиболее за это мы были благодарны вшам. Они были общим врагом, который объединял нас, вынуждал забыть и про Бандеру, и про Мельника.

Через месяц после нашего прибытия в Монтелюпу внезапно, из неоткуда, появились вши, как Blitzkrieg. Сначала, ещё не зная про вшей, я ощутил зуд. Начал чесаться. Чесалось не только в паху, но и под мышками. Рассказал об этом Богдану, он сказал, что у него тоже самое. Мы решили, что это вши, но поскольку были самыми молодыми, (к нам так и обращались ― «ребята»), постеснялись об этом говорить. Вскоре чесалась вся камера.

Дмитрий, самый откровенный в нашей фракции, первый поймал вошь и показал её всем. Он был с ними знаком ещё с польских тюрем. Он утверждал, что та вошь была полностью немкой ― белая, худая, чуть не прозрачная и чрезвычайно энергичная.

Теперь все охотились у себя за вшами. Меня удивило, что вши, которые жили в нашей грязной одежде, такие чистенькие, словно только что из душа. Они имели плоское полупрозрачное тело, в середине которого виднелась красная точка ― моя кровь. В отличие от блох, вши не прыгали, не торопились. Бескрылые, они сонно, чуть не торжественно бродили, удерживая равновесие, на своих коротеньких цепких ножках. У них было острое жало, чтобы прокалывать кожу и пили кровь.

Некоторые из нас, и Сенатор тоже, утверждали, что у них вшей нет. Действительно, Сенатор пытался не употреблять это слово, считая его неприличным. Когда уже очень было необходимо говорить про вшей, он вдавався к «нейтральному» аналогу anaplura. Поэтому за глаза мы называли его Сенатор anaplura.

Чтобы скоординировать наши действия в борьбе с вшами, мы создали «правительство», которое состояло из двух солидных членов от каждой фракции во главе со старостой камеры. После дискуссии, которая длилась целый день, решили, что успех кампании зависит от систематического поиска и безжалостного уничтожения. Для этого определили «вшиное время». От 12:00 до 13:00 все без исключения искали и душили вшей. Дмитрий, эксперт по вшам, стал советником.

К удивлению, Полковник яростно протестовал против этого. Он настаивал, что каждый по своему должен разобраться с ними, как и где угодно, к тому же это всё напрасно, потому что «ничто в мире ― ни власть, ни правительство, ни даже Бог ― не могут справиться с вшами». «Вши управляют человечеством», ― говорил он.

Несмотря на его протесты, перевесило решение «правительства». Теперь ежедневно, и в воскресенье тоже, мы с 12:00 до 13:00 били вшей. Это было настоящее побоище. В то время, когда немцы воевали с россиянами, мы воевали с немецкими вшами. Наш математик подсчитал, что в первый месяц каждый в среднем убивал ежедневно 33 вши. Нас было 54, значит ежедневно наша камера уничтожала в среднем 1812 вшей ― число, которое к удивлению сходилось с годом победы над Наполеоном. Полковник утверждал, что Наполеон получил поражение не из-за боевого духа российских войск, а потому, что вши заразили его армию тифом. «Большая часть его армии, ― сказал полковник, ― погибла от тифа, а не от русских пуль».

Несмотря на внушительные показатели убитых вшей, живых становилось всё больше. Они бродили по всему телу, хотя наиболее любили быть в паху и под мышками. На ночь прятались в складках одежды и на мошонке, где и откладывали яйца.

Со временем охота на вшей стала нудной и мало продуктивной. Мы проигрывали эту войну. Но однажды случай поднял наш боевой дух. По каким-то непонятным причинам нашей камере начали выдавать лишнюю пайку хлеба. Сначала мы пробовали делить её на 54 части, но без ножа это было канителью ― хлеб крошился, к тому же порции были неодинаковыми. У Богдана появилась идея ― отдавать тот хлеб тому, кто убьёт больше вшей. Сначала некоторые протестовали, говоря, что тем, у кого плохое зрение, победа не светит. Но «правительство» всё-таки одобрило это предложение.

Скучная обязанность стала теперь увлекательным соревнованием. Благодаря этой лишней пайке хлеба ежедневный «урожай» вшей существенно увеличился. Но конкуренция имела и негативные последствия ― кое-кто мошенничал и крал вшей у других.