Почему мы так одеты

КАК УЗНАТЬ НЕВЕСТУ

Невесту на свадьбе узнают без труда. Она вся в белом: платье, фата… Но ведь так далеко не везде и не всегда. Длинное белое платье — лишь какая-то часть освященного традицией. Ведь, к примеру, в русском свадебном костюме невесты 15 обязательных элементов. И в каждой национальной свадебной обрядности какие-то части костюма выделяются как наиболее важные, характерные. В чечено-ингушском свадебном костюме для невесты, как и для жениха, — это старинные пояса. В молдавском доминирует бархат. Невеста в Бухаре на свадьбе непременно обувалась в туфли из фиолетового бархата. В Киргизии невеста появляется на свадьбе в белом платье. Затем по ходу свадьбы последовательно переодевается в красный, синий и, наконец, в черных! наряд, что символизирует разные периоды ее будущей жизни…

А что в косткше невесты такого, чего не увидишь в костюме жениха? Ответ приходит без особых раздумий: юбка. И вообще юбка уж никак не вяжется с одеждой жениха, мужчины. Но иной читатель может вспомнить, что в юбках ходят шотландцы мужского пола. Да, в костюме шотландских горцев есть так называемый килт. Элемент одежды несшитой, сродни той, что у многих народов получалась из простого куска ткани. Впрочем, и настоящая юбка, в сущности, такого же происхождения. Еще недавно туземки Новой Гвинеи заправляли за пояс и запахивали сбоку отрез цветастой ткани — это и была почти вся их одежда. Хурстут в Восточной Финляндии состоит из двух полотнищ, закрывающих правый и левый бока и удерживаемых поясом.

Украинская народная поясная женская одежда — запаска, плахта. Заметим, что слово «плахта» в славянских языках родственно и словам «платок», «плащ». А на юге России, на Востоке Украины была распространена понёва. Разница между ними не только в названии, но и в покрое, в других особенностях. Например, бывала понёва с «прошвой», то есть вставкой из другой материи спереди. Или сшитая наглухо, близкая к тому, что мы именуем юбкой. Но и понёва не была чем-то однообразным — в каждом районе ее отличали какие-то свои детали. А в Прикарпатье женщины носили запаску, которая отличалась а от понёвы, и от плахты.

В любом народном костюме юбка отличалась своеобразием и нарядностью. Речь идет, конечно, о костюмах выходных, праздничных. А у женщин азиатской народности буи юбка с одной стороны — будничная, ежедневно ее носят изнанкой наружу, и лишь в праздничный день переворачивают другой, нарядной стороной, не испорченной при работе. У многих народов женщины носили верхние юбки поверх нижних. Так было во Франции четыре века назад, и при этом каждая из нижних юбок была чуть длиннее верхней, открывая узорчатую кайму, нижний край. По нескольку юбок носили в Литве, и в Германском округе Швальме, и в Испании. В этой стране число летних юбок доходило до восьми, а нижних — до двенадцати. Нередко количество одновременно надеваемых юбок соответствовало знатности и богатству ее владелицы.

Фасоны, ширина, длина юбок варьировались не меньше, чем в брюках. Не последнюю роль тут играли выкрутасы моды. В XVIII веке французские придворные дамы носили юбки «удивленные», «взволнованные», «робкие», «решительные», «нахальные». Можно только догадываться, что стояло за этими ярлыками. Известна юбка на широком металлическом каркасе, которая создавала впечатление множества «юбок под юбкой». В начале прошлого века какому-то предприимчивому фабриканту пришла мысль — заменить металлический каркас широких юбок более эластичным. Материалом для этого служил китовый ус, по-немецки — «фижмы». Периметр таких «фижм» в основании достигал восьми метров. Следует упомянуть о том, что поначалу именно благодаря потребности в китовом усе интенсивно развивался китобойный промысел…

В прошлом веке ширина юбки достигла своего апогея, и вряд ли нечто подобное повторится. Маятник моды качнулся в другую сторону к началу первой мировой войны, когда юбки в Европе сделались предельно узкими. Еще выразительней менялась, особенно в XX веке, длина юбки. Правда, начались эти колебания в конце прошлого века, но весьма относительно. До того времени все юбки, по нашим понятиям, были «макси». Й лишь на рубеже XX века отчаянные европейские модницы рискнули показаться в юбках длиной до колен. Это было вызовом вековым традициям, которые предписывали юбке подниматься разве что настолько, чтобы видна была туфелька. Но никак не более того. Многие официальные и неофициальные лица по-разному выражали свое возмущение новыми фасонами укороченных юбок. В Италии священники в своих проповедях объявляли всерьез, что «божья кара — землетрясения и наводнения ниспосланы всевышним за бесстыдство грешниц, показывающих свои голые колени». А бдительные полицейские волокли женщин, у которых юбки бывали далеко не «мини», в участок…

Страсти вокруг «мини-юбок» не утихли и во второй половине XX века. Как, впрочем, и вокруг женских брючных костюмов, которые, наоборот, скрывали целиком наготу женских ног. Нет, дело тут, видимо, в другом. И в этом, пожалуй, не худо разобраться. Костюм невесты, даже не в день свадьбы, как правило, отличаемся от костюма жениха. Что значит «как правило»? Избитая тема карикатур: спортивного вида парочка, одеты совершенно одинаково, нужно угадать — где он, где она? Нелишне вспомнить, что одна из первых подобных карикатур появилась в английском журнале в 1777 году, — в дате нет опечатки: XVIII век. И все-таки, как правило, всегда и везде мужской костюм отличался от женского. Как? Почему? Опять нам предстоит беглый экскурс по векам и народам.

Геродот описывает одно из племен Ойкумены, называя этих людей тапирами: «…У них принято, чтобы мужчины одевались в черное платье и носили длинные волосы, а женщины были в белых одеждах и коротко остриженные». Запомним эту формулировку: «У них принято». Приведем и еще одно любопытное наблюдение этнографов — в конце прошлого века на Западной Украине можно было встретить стариков с заплетенной косой. Коса у мужчины? И гак бывало «принято». Нет, ни длина волос, ни даже коса обязательно отличают мужчину от женщины. Может быть, для женского облика, костюма более характерны украшения, косметика?

Вновь привлечем к рассмотрению достоверные свидетельства. Вот цитата из «Сатирикона» древнеримского писателя Ювенала: «…Тот, натерев себе брови разноцветной сажей, иголкой ее продолжает, и красит ресницы. Другой, разодетый в синюю клетчатую и тонкую желтую ткань, пышные кудри направляет в золоченую сетку…»

Речь, разумеется, не о плебеях, а о тогдашней «золотой молодежи», из патрициев. Тут можно сказать, что «история повторяется», и сегодня на свете не редкость молодые люди в пестрых нарядах, которым не чужды и перманент, и броская косметика. Тем не менее по всем признакам — мужчины.

Грубая мужская обувь? Да нет — размеры, может быть, чуть побольше, а фасоны, высота каблуков не так уж разительно отличаются, особенно в обуви модельной. Вывод однозначен: различия мужского и женского костюмов зачастую не столь определенны, четки, скорей весьма условны. Однако эта-то условность уходит корнями в глубь веков, в известной степени отражая социальное положение женщины.

Грозная сила неписаных законов, традиций может быть проиллюстрирована на нескольких примерах. Вот эпизод из древней исландской саги. Злая мачеха Герлипг заставила своих падчериц Гудруп и Гильдбург зимой стирать белье на морском берегу. Дул пронзительный ветер, и девушки в одних полотняных рубахах дрожали от холода. Мимо проезжали славные рыцари Гарвиг и Ортвиг, которые благородно протянули девушкам свои плащи. Но бедные сестры наотрез отказались хотя бы набросить на себя мужские плащи… В прежние времена с этими вещами шутки были плохи: достаточно вспомнить Жанну д'Арк. Одним из главных пунктов обвинений против нее было то, что она носила мужскую одежду. Обвинявший Жанну епископ Пьер Кошон ссылался на авторитет священного писания, где было сказано прямо: «На женщине не должно быть мужской одежды, а мужчины не должны одеваться в женское платье, ибо мерзок перед господом всякий делающий сие».

Вспомните начальные страницы «Тихого Дона». Там описывается, как дед героя, Прокофий Мелехов, привез себе жену из Туретчины…

Соседка Мавра, которой удалось рассмотреть турчанку, делится впечатлениями с хуторскими бабами:

— …Глаза тусменные, — небось, не сладко на чужой сторонушке. И ишо, бабоньки, ходит-то она… в Прокофьевых шароварах.

— Ну-у? — ахали бабы испуганно и дружно.

— Сама видала — в шароварах, только без лампа-син. Должно, буднишные его подцепила. Длинная на ней рубаха, и из-под рубахи шаровары в чулки вобратые. Я как разглядела, так и захолонуло во мне…»

Далее в романе описывается, как, обвинив турчанку в том, что она «ведьмачит», разъяренные хуторяне устроили самосуд. Вероятно, сыграла свою роль и непривычная «мужская одежда» чужестранки.

Между тем на Востоке шаровары исстари — типичная женская одежда, нередко не слишком отличающаяся от аналогичной мужской. Скажем, у народности белуджи в Индии женские шаровары отличаются от мужских только окраской. В Якутии штаны из оленьей кожи, сэлья — от пояса до колен. Носят их и мужчины, и женщины, а как иначе в таком суровом климате? Да и в жарком, тропическом, когда нужно укрыть все тело от песчаных бурь, ядовитых насекомых, испокон веков выручали шаровары. Впрочем, первопричины такого облачения забывались, и оставалась лишь сила традиций, не поддающаяся логическим обоснованиям. Например, в нашей стране, в Поволжье, живут мордовцы, и народность эта делится на две ветви: мокша и эрзя. Так сложилось, что эрзянки издревле носили исключительно юбку, а мокшанки — штаны, именуемые понкот. При этом национальный костюм — и эрзянок, и мокшанок — четко отличается в мужском и женском вариантах.

В заметках, написанных около века назад, знаток истории Украины, профессор Харьковского университета Владимир Бонифатьевич Антонович так писал о своих соотечественницах, живших в XVI—XVII веках: «Женщины большей частью могут почесться красавицами, но не изнежены и имеют мужские почти свойства — что касается до мужества и твердости, ибо многие из них в последние войны особливо за свою свободу наряду с мужьями и братьями своими сражались храбро против неприятелей, не только будучи переодеты в мужское платье, но и в собственном своем, особливо при защите городов и крепостей; при том нраву веселого, открытого, вольного, трудолюбивы больше, нежели мужчины, но не в порабощении у мужей, а как подруги и помощницы их...»

Увы, в ту пору в Европе и в России гораздо сильней ощущались домостроевские принципы. И тогда, и позже женщина в мужском костюме — явление исключительное, как знаменитая Надежда Дурова, «кавалерист-девица» времен Отечественной войны 1812 года. История сохранила имена нескольких других девушек, женщин, которые по разным причинам выдавали себя за мужчин и, следовательно, носили брюки. В начале XIX века в Германии путешествует веселый цирюльник Карл Гюн-тер, юноша весьма авантюрного нрава, выдающий себя за принца. Когда в результате своих приключений или злоключений он попадает в руки правосудия, то обнаруживается нечто вовсе неожиданное. Не юноша Карл Гюн-тер, а девица Софья Апитуш — вот кем была, и не принцем, и не цирюльником. Суд над этой особой превратился в комедийный спектакль. Авантюристка прощена. В дальнейшем она вела благопристойный образ жизни, лишь изредка позволяя себе щегольнуть в мужском наряде, что лично ей не возбранялось.

В отношении других представительниц прекрасного пола, дерзнувших появляться в мужском костюме, строгостью отличались не только моралисты, но и стражи правосудия. Кстати, и в 80-е годы XX века в Иране специальным декретом категорически было воспрещено женщинам ходить на службу и появляться в общественных местах не то что в мини-юбках или в брюках, но в европейском костюме. Только в традиционном национальном костюме, который включает в себя паранджу. Чадра, закрывающая лицо женщины от посторонних взглядов, но-ныне повсеместно встречается на Арабском Востоке. Может быть, именно это принадлежность исключительно женского костюма? Нет, в Африке, например, мужчины племени туарегов, обитающего, к слову, в зоне песчаных бурь, обязательно закрывают в любой обстановке «на людях» свое лицо специальным платком.

Указы религиозных фанатиков в Иране в наше время воспринимаются как курьез или дикость. Но еще век назад в Европе аналогичная реакция была в порядке вещей. Женщина в мужском костюме? Ни за что! И все же... Тайно переодевшись в мужскую одежду, чтобы черпать впечатления для своих романов непосредственно в гуще жизни, разгуливала мадам Дюдеван. Ее произведения пользовались колоссальным успехом, и в наши дни их читают, однако на обложках значится мужское имя автора — Жорж Санд. Мы рассказываем об исключительных случаях, но в прошлом веке в европейском или американском обществе женщина не смела появиться в брючном костюме. Так было и в начале XX века.

Конечно, иные женщины из народа: альпийские пастушки, бельгийские горнячки, кровельщицы в Англии,— надевали брюки потому, что для них альтернативы не было. Но таких женщин было не так уж много, одиночки. И все-таки время брало свое. Время — понятие относительное: всегда какой-то конкретный человек или группа единомышленников смело ломает отжившие представления, обычаи, заскорузлые предрассудки. Вероятно, инициатива эмансипации женщин во всех отношениях, в том числе их право надевать мужской костюм, исходила от ряда независимых гражданок нового века. Но молва связывает решительный поворот в этом с именем Греты Гарбо, которая в 80-х годах нашего века — таинственная отшельница, живая легенда, забытый кумир. Одна из ранних и самых ярких кинозвезд, она блестяще сыграла роль своей выдающейся соотечественницы — шведской королевы Августы-Кристины.

Образованнейшая женщина XVII века, Кристина зачастую беседовала на равных с учеными, философами. Очевидно, для того, чтобы ее собеседники чувствовали меньше скованности в обществе королевы, она одевалась почти так же, как они. Она-то могла позволить себе такое. И Грета Гарбо — тоже. Возможно, вдохновленная примером своей героини, она настолько «вошла в роль», что, когда ей привезли восточный костюм, пижаму из Индии, между прочим, надеваемую там только мужчинами, она без колебаний надела этот новый наряд. И смело принимала в таком брючном костюме самых привилегированных гостей. Естественно, вскоре у нее нашлись тысячи подражательниц. Лиха беда — начало, и уже во второй половине XX века брючный костюм женщины шокировал разве что провинциальных старушек.

На языке костюма это означало: сегодня я, женщина, вольна надевать то, что считаю удобным для себя, привлекательным, модным. Вот так.