Под светом твоей звезды

Глава 18

Тейлондер

После разговора с Учителем вопросов возникло даже больше, чем было дано ответов.

Что Женевьева делала на Земле? Что пошло там не так? Почему она утеряла основополагающую привязку к Единому Источнику и как вообще выжила после этого?

Не желая до того сопоставлять факты, я только сейчас начал понимать, до какой степени и она сама, и ее судьба необычны. Женя не являлась землянкой изначально, в ней было сокрыто знание алантаирского, но она не помнила и поныне не догадывалась об этом.

Сможет ли она стать Стражем, не познав себя? А если нет, то успеет ли познать?

Вопросы, вопросы. Все оказалось намного сложнее, чем я предполагал, когда летел на эту планету, да и возвращаясь с землянкой (как я тогда думал, землянкой) на борту тоже. А ступив на Алантаир, я еще и повел себя весьма скверно… Как я мог поступить так? Ответа на этот вопрос у меня тоже не было. Во всем, что касалось Женевьевы, я вел себя странно и сам себя не понимал. И в результате не знал, чего ждать ни от нее, ни от себя. И это пугало. Пугало еще на корабле, когда процесс энергетической подпитки вышел за рамки донорства. Неужели я все-таки убегал от себя, отдалившись от Жени и погрузившись в казавшееся спасительным, привычное и понятное общение с Антаной?!

Да, слишком много моих мыслей занимала теперь Женевьева, будоражила и заставляла чувствовать себя неуютно.

Как бы там ни было, я твердо решил не повторять недостойных поступков и помогать Жене освоиться. И первый шаг в этом направление получился весьма приятным и даже захватывающим. Земной конь в полете был восхитителен, а Женевьева, сидящая на нем рядом со мной – необычна и прекрасна. Она буквально светилась изнутри, и в ней почти невозможно было узнать ту девушку, которая пила силы земного конюха у меня на глазах.

Не радовало меня то, что я своим нелепым отчуждением заслужил ее отстраненность. Женя занималась в группе, отвечала на вопросы, что-то говорила, но исчезла та непринужденность в общении, которая была между нами на Земле и в космосе. И виноват в этом был только я сам. Помощь Антаны Женевьева тоже отчего-то отвергла, но, к счастью, сблизилась с Малией и проводила теперь в ее компании почти все время.

Помимо взаимоотношений с Женей меня беспокоили участившиеся проявления непогоды. Влияние облака усиливалось, а мы все еще не были готовы к его отражению. С Учителем эти дни я почти не виделся, да и ментально связывался редко и только по вопросам плана тренировок. А на душе было неспокойно. Напряжение, витавшее в воздухе, нарастало, и чувство тревоги вместе с ним.

Когда Актафий вызвал меня к себе, я воодушевился. Предчувствие не обещало радостных известий, но возможность получить хоть какую-то определенность радовала сама по себе.

Как и в прошлый раз Учитель ждал меня в библиотеке.

– Как ваши успехи, Тей? – спросил он сразу после приветствия.

– Не очень, Учитель, – признался я. – Группа подготовлена неплохо, но Женевьеве пока не даются даже основы.

– Хм, хм… Этого можно было ожидать. Но время не ждет. Вам придется начать тренировки в парах уже сейчас.

– В парах, Учитель?

– Да, Тей. Союзы пока не благословлены, но, полагаю, вы давно соотнесли цвета Лучей и знаете свои половины. Чтобы быть готовыми к воспроизведению Луча, тем, кто стоит в парах, необходимо настроиться друг на друга. Уделите этому хотя бы незначительную часть от времени ваших занятий, но начните.

– Хорошо, Учитель. А как быть с Женевьевой? Ведь она еще не прошла отбор.

– Методом исключения, мой мальчик. Кто до сих пор одинок в своем Луче?

– Илаторн, Учитель.

– Значит, Илаторн. Ритуал пока невозможен для Женевьевы. Мы не придали этому должного значения в самом начале, но без базовой привязки к Источнику стать Стражем Женевьева просто не сможет. Во избежание недоразумений с Кристаллом необходимо отложить проведение отбора не только до момента полного принятия токов и энергий Алантаира, но и разрешения вопроса с привязкой.

Я нахмурился, силясь побороть подступающее отчаяние, на что Актафий твердо сказал:

– Она – будущий Страж, Тейлондер, и это несомненно. Речь идет только о нецелесообразности проведения ритуала. Учись создавать светлые картины грядущего, не забывай, что ты творишь мыслью, и верь тем, кто видит шире тебя.

– Мне стыдно, что я огорчаю вас своими сомнениями, Учитель.

– Ты проходишь свои испытания, Тей, и учишь свои уроки. Все идет своим чередом. Ты знаешь не хуже меня, как зачастую то, что казалось неудачей, оборачивается непревзойденным успехом.

Как же мне хотелось в это верить!

Женевьева

В течение нескольких дней покорителям стихий не удавалось усмирить разразившуюся в Антулессе бурю, такой силы она была. Если на Земле от непогоды можно спастись зонтом, то тут даже во время слабой по меркам Алантаира грозы выходить опасно для жизни, а потому нам приходилось проводить дни напролет в стенах Храма, и занятия наши носили преимущественно теоретический характер. Настроение из-за сидения взаперти было гадким. Уроки давались с трудом, слишком необычному пытались на них учить. Воспринимать настолько новое и нетипичное оказалось не легче, чем воспроизводить тонкоматериальные фокусы. Мне остро не хватало возможности вдыхать полной грудью свежий воздух, а еще я скучала по Игошке, который так же, как и мы, оказался лишен не только полюбившихся полетов, но и прогулок. Вдобавок ко всему ночами упорно приходили кошмары, изматывая так, что, просыпаясь, я чувствовала себя еще более разбитой, чем засыпая. Хуже того, обезличенная прежде дымка тьмы все чаще теперь обретала очертания непонятного темного, видения которого преследовали меня на Земле. И он шептал, настойчиво повторяя, что мое место не здесь, а подле него. А еще звал, звал и звал… Это беспокоило, но я старательно гнала дурные мысли прочь, убеждая себя – это только дурные сны и ничего более.

Когда небеса сжалились и наконец прояснились, мы не стали терять времени даром и, сияя улыбками, дружно высыпали из Храма. Во избежание опасности от вполне вероятного повторения приступа непогоды отлетели совсем недалеко к ближайшей поляне, где и продолжили прерванные занятия. Я была так рада этой иллюзии свободы, что даже не особо скрипела зубами, когда меня настойчиво просили повторить то, чего я не понимала в принципе. И все было бы хорошо, если бы ближе к концу урока Тей не велел нам разбиться по парам. Я, не задумываясь о подоплеке такого указания, собиралась встать с Мэл, но та уверенно взяла за руку Марка. Тей встал с Антаной, Айзик с Кайрой, Синта с Ниром и далее по принципу «мальчик – девочка». Ко мне без заминок подошел Илаторн.

Я вопросительно изогнула бровь. То, как быстро все определились, мне не понравилось и породило неприятные подозрения. Однако Тей с ходу начал объяснять наше задание, и возразить я не успела.

Поняла, что ничего не получится, едва только Тей закончил инструктаж. Илаторн же, судя по всему, придерживался иного мнения и сразу начал что-то старательно проделывать. Проблема заключалась лишь в том, что кроме его сосредоточенного выражения лица, я решительно ничего не видела. Ни открывшихся навстречу излучений, ни выпорхнувших нитей, ни потоков бегущих ко мне искр – ничего из того, что должна была бы со слов нашего и.о. Учителя.

– Нет, не выходит, ты же видишь, – прервала я его потуги. – Почему ты вообще подошел ко мне? – спросила я напрямую. Я не раз ловила на себе заинтересованные взгляды этого обалденного с точки зрения внешности парня, но почти никогда не говорила с ним. А потому требовать с нас необходимого взаимопонимания для выполнения такого рода задание было попросту абсурдно.

– Ты, конечно, еще не прошла отбор, но в сложившейся ситуации это скорее формальность. Никто не сомневается, что ты одна из нас, – сказал он.

– И? При чем тут это?

– Мы все уже знаем цвета наших Лучей, Женевьева, – начал разъяснять парень таким до противного ласковым голосом, будто я несмышленый ребенок. И очень скоро я действительно почувствовала себя маленькой и очень глупой. Настоящей дурой. – У меня у одного фиолетовый, – закончил он и многозначительно посмотрел на меня.

– И вы решили, что… – я начала задыхаться от нахлынувшего возмущения. – Что у меня тоже фиолетовый? И что по этой причине ты – та самая моя избранная пара?! – вскричала я.

«Бред, бред. Что за бред?!!» – стучало в голове. Эта тема, забытая и погребенная под грудой новых впечатлений и собственных противоречивых ощущений от всего происходящего и самого Алантаира, так и не была до сих пор мною поднята. Хранящий Сантан, которому я собиралась высказать все, что думаю по этому поводу, не появлялся перед моими глазами с того самого первого нашего знакомства, а сама я не искала встречи с ним. Повода переживать у меня не было. До этого момента.

– Оу… Женевьева, успокойся, прошу тебя. Вижу, что был неправ, не попытавшись сблизиться с тобой раньше. Мы почти не общались, но это можно и даже нужно исправить.

Небо вдруг резко потемнело, будто вторя моему настроению. И если буря природная пока медлила, то моя собственная набирала обороты, и сдерживать ее я намерена не была.

– Вот значит как. Нужно исправить? А с чего ты вдруг решил, что я хочу с тобой общаться?! Ладно еще общаться, но вы все ведь не этого хотите! Пара! Неужели никто из вас не понимает, какой это бред! Как кто бы то ни было может решать, кому кого любить?! Да, любовь это вообще весьма эфемерное понятие и двое могут легко обойтись и без нее, но только тогда не надо называть такие пары истинными, избранными, благословленными небесами и прочей чушью. Надо иметь смелость называть вещи своими именами! Лицемерие гадко, а навязывание пары просто омерзительно. Я не намерена вставать ни с кем в пару, слышите? – я кричала и понимала, что меня несет, но остановиться уже не могла. – Я и только я буду выбирать, с кем мне быть и быть ли вообще. Не какой-то волшебный кристалл и уж тем более не вы, только я сама!

Эти растерянные потрясенные лица, круглые испуганные глаза, застывший в них шок и жалость. Ко мне жалость?!

Я не хотела больше их видеть, никого, не желала участвовать в этом театре абсурда.

– С меня хватит, – сказала я твердо и пошла прочь. Очень быстро пошла.

Среди охов отмирающих алантаирцев я услышала «Женя, постой!», выкрикнутое голосом Тея, но мне не было до этого дела. Внутри все клокотало.

«А ведь я только начала привыкать, – усмехнулась я. – Зря, зря я так расслабилась».

Поняв, что оставлять меня в покое не намерены, я ускорилась и почти бежала. Мокрая после обильных дождей земля скользила под ногами, к тому же начал накрапывать пока мелкий, но уже противный дождь. В лесу, где я мечтала скрыться от всех и вся, легче идти не стало. Приходилось продираться сквозь заросли кустарника и обходить деревья. Ярко-зеленые кроны этих гигантов почему-то совсем не сдерживали льющуюся с неба воду и даже, напротив, местами превращали относительно безобидные капли в струйки, доставляющие еще больший дискомфорт. Поскользнувшись в очередной раз, я шлепнулась на пятую точку и лихо проехалась по мокрой траве, а когда встала и сделала шаг, поняла, что под ногами пустота слишком поздно. Я чудом успела сгруппироваться (навыки, полученные на занятиях единоборствами, отработали свое) и оказалась на дне земляной ямы выше моего роста.

– Ууууу, – взвыла я. Только провалиться черти знает куда мне и не хватало для полного счастья.

Внутри было темно, холодно и противно, а намокшая земля, превратившаяся в грязную жижу, облепила меня буквально всю.

– Женя, ты не пострадала? – услышала я у себя над головой. – Давай руку, надо спешить, пока не разразилась буря.

– Пошли вы все, мне и тут хорошо, – сказала я «миролюбиво».

Скатываться до банальной истерики совсем не хотелось, но вся эта ахинея с парами не на шутку вывела меня из себя. А теперь пришел отходняк и сопровождающая его апатия. Слушать доводы разума о том, что снаружи будет намного лучше, чем в мерзкой яме, я не желала. Из вредности.

Раздалось негромкое «шлеп», а потом из темноты позвали голосом Тея:

– Иди сюда.

– Зачем ты сюда полез? – изумилась я.

– А не надо было?

– Ты на вопросы отвечать умеешь? И что нам теперь делать?

– Ты сама не захотела вылезать.

«Ну да, – согласилась я мысленно, – не захотела, в состоянии аффекта. Посидела бы немного и вылезла бы! А теперь что?»

– А сейчас лучше этого не делать. Не думал, что ты так хорошо умеешь бегать по лесу, – я вскинула бровь, а он, хоть и не мог этого видеть, пояснил: – Ты далеко убежала, в Храм уже не успеем.

И в подтверждение его слов громыхнуло так, что, казалось, земля содрогнулась. От неожиданности я тоже вздрогнула.

– Иди сюда, – повторил Тей.

– Зачем? – постукивая зубами, спросила я.

– Тебе холодно.

– И что ты предлагаешь? – успела произнести я, прежде чем почувствовала, как меня обнимают. В таком положении было, конечно, приятнее, только вот…

– А ничего, что у тебя есть невеста?

– Невеста?

– Девушка, на которой ты собираешься жениться, будущая жена, любимая.

– Антана? – Догадливый какой.

– У тебя есть кто-то еще?

– Женевьева, – он даже отодвинулся на миг, потом, правда, почти сразу сжал еще сильнее. Зубы мои продолжали постукивать. – При чем тут Антана? Ты думаешь, она была бы против, что я помогаю тебе согреться?

– Я бы точно была против, – пробурчала я. – Вы очень странные.

– Взаимно, – усмехнулся он.

– А если сюда вода наберется? – перевела я тему, слушая, как наверху льет настоящий ливень.

– Не думаю. Даже если что-то попадет, часть уйдет в землю, часть дальше в нору.

– В нору? Мы в норе?!! В чьей?

– Спокойно, Женя. Что ты такая пугливая? Ты же знаешь, у нас нет опасных животных.

– Ну знаешь… Точно нет? – спросила я с надеждой, а этот несносный алантаирец рассмеялся прямо у меня над ухом.

Я понемногу начала отогреваться, да и страшно в компании Тея все-таки не было. Я просто сидела, чувствуя плотно прижатой к нему спиной биение его сердца и, как повелось в такие моменты, не хотела ни о чем думать. Когда спустя некоторое время громыхнуло особенно сильно, я опять вздрогнула, и прядь моих волос, судя по всему, попала Тею в рот. Он сначала отплевывался, а потом стал осторожно перебирать мои волосы пальцами, очищая их от грязи. Мне надо было возмутиться и возразить, но, во-первых, с чего вдруг? А во-вторых, это оказалось настолько приятно, что отказать себе в удовольствии я не смогла. Ощущение легкого поглаживания по волосам всколыхнуло внутри что-то до боли родное и давно позабытое. Я сама не заметила, как сначала прикрыла глаза, а затем потянулась к Тею остатками силы. Он не возражал и открылся навстречу, едва только я коснулась его. И это было до того нежно, что я вынырнула из состояния блаженства и испуганно отстранилась.

– Тей…

– Тебе не стоит доводить себя до полного истощения, – сказал он тихо и как-то хрипло.

Что я могла сказать ему? Что все это несколько выходит за рамки простой подпитки? Что я не знаю, что думать и что… чувствовать? Что я боюсь? Боюсь не того, что мне нравится его присутствие, а того, что он поднимется и уйдет к Антане? Что станет нужен мне не только как энергетический донор? Или уже стал?

– Я все-равно не буду становиться ни с кем в пару, – немного помолчав, сказала я. – Илаторн, конечно, красавчик, но меня это не интересует.

– Женя, никто не сможет заставить тебя быть с кем-либо в паре. Никогда.

Его слова несильно, но все-таки успокоили меня.

– Дождь прошел? – спросила я еще через некоторое время тишины.

– Да, кажется, все стихло. Я посмотрю, – сказал он и, встав, легко взмыл в просвет из норы.

Когда все в грязи мы наконец добрели до Храма, то увидели ждущих у входа ребят. Неужели стояли тут все это время?!

– О! – протянула сразу подошедшая ко мне Малия. – Пойдем, я помогу тебе привести себя в порядок.

Не побоявшись испачкаться, она взяла меня под руку и потащила за собой. Я притормозила и обернулась к Тею.

– Я хочу поговорить с Сантаном.

– Хорошо. Я передам Актафию твою просьбу. Уверен, он организует тебе встречу с Хранящим.

Я кивнула и послушно пошла дальше, устало опираясь на руку Мэл и удивляясь, что такое положение не вызывает у меня никакого внутреннего протеста.

Думала я лишь о том, какие некрасивые грязные следы должно быть остаются на полу после меня.

Кто же ты, новая незнакомая Женевьева?