Подарок принцу химер

3. Сотрудничество

Диван оказался жёстким и ужасно неудобным. Шея больно затекла и, открыв глаза, я поморщилась. Свет уже вовсю бил утренними (а возможно, полуденными) лучами в большие панорамные окна. Резко села, понимая, наконец, где находилась. Это логово принца химер, а я — его новая игрушка, которой скоро предстоит исполнить свою роль.

Непрошеный отчаянный стон вырвался из груди, и я поплотней запахнула халат. Никакого пледа так и не нашла, и до сих пор ужасно мёрзла. Даже сквозь сон меня колотила дрожь. Прислушалась к звукам из спальни, но в ответ звенела тишина: значит, мой владелец ещё спал после ночной попойки.

Владелец? Я правда так его назвала? Фу, как же всё это мерзко. Быть частью мира, где человек — вещь, разменная монета. Подарок. Разве об этом я мечтала, разве так хотела жить, когда уходила от матери, считавшей себя моей хозяйкой? От чего бежала, к тому и пришла. По стечению обстоятельств или шутке судьбы. Горький смешок, и в горле неприятно засвербело — ужасно хотелось пить.

Я встала с дивана и безошибочно угадала направление к кухне. Заблудиться в небольшой квартире было невозможно, она оказалась стандартной до безликости. Никаких фоторамок в шкафу или настенных часов, никаких ковриков или занавесок. Всего две комнаты, кухня и ванная, в которую меня вчера затолкала Лиз отмываться от грязи. Прошмыгнув в последнюю по вполне очевидным потребностям, я не приметила никаких следов женской руки — теперь, без стучащих от страха зубов, могла разглядеть обстановку спокойно. На полочке у раковины покоилась только одна зубная щётка, паста, расчёска и флакон с одеколоном.

Торопливо умывшись, я старалась не смотреть в зеркало — противно. Знала, что увижу затравленный взгляд и синеву на шее от чужих пальцев. Прохладная вода помогла освежить мысли, и я начала соображать лучше. Итак, что имеем?

Сбежать от спящего принца — вообще не проблема. Если доберусь до телефона-автомата (хм, на улице зима, а я в халате и босая), позвоню кому-нибудь из знакомых и попрошу помощи. Вот только, одно большое «но»: репутация химер в городе ясно говорила о том, что меня достанут даже из-под земли. К тому же, и это пугало даже больше: Амадеус будет только рад найти меня, и тогда… В живых я точно не задержусь. Значит, придётся остаться, чтобы выжить.

Чем это мне грозило? Ну, очевидно, стать подстилкой Эйдена. Распрощаться с невинностью и собственным достоинством. Хм, а как насчёт альтернативы?

«Иди ты нахер, Китти Коулман» — эта фраза дала мне надежду. На то, что моё тело интереса для этого парня не представляло. Значит, нужно показать, что я могу быть полезна и в другом качестве. Заслужить его доверие. Пока я рядом с Эйденом, мне не страшны ни те отморозки-латиносы, ни сами химеры.

А потом сумею потихоньку раздобыть денег и одежды и сбежать из Литл-рока куда-нибудь на Аляску, чтобы никто не смог меня найти. Нет, лучше в Африку — там хоть тепло. И подальше от этого гадюшника.

Набросав примерный план, я приступила к его реализации. Пункт «А». Доказать свою полезность. Набравшись смелости, я позволила себе немного покопаться в шкафах гостиной и довольно быстро нашла в одном из ящиков аптечку. На кухне налила в стакан воды и отнесла вместе с аспирином в комнату Эйдена. Он по-прежнему спал, и вокруг витали алкогольные пары. Вряд ли ему понравится, что я так похозяйничала, но может, с похмелья у него не будет желания поругаться. Я поставила стакан на прикроватную тумбочку и вернулась на кухню, не давая себе разрешения задержать взгляд на его спокойном умиротворённом лице.

В горле всё ещё першило — наверное, от вчерашних слёз. Попив воды из-под крана, заглянула в небольшой холодильник. Негусто, даже скорее — шаром покати. Но я привыкла готовить и из меньшего набора продуктов, на омлет вполне достаточно. В шкафу нашлась и сковорода, а на столе — кофеварка. Кухню быстро наполнили запахи еды и любимого напитка, дополненные тихим шипением на плите: такой домашний звук, что я даже на минуту забыла, что это чужая квартира, в которой мне никто не разрешал ничего трогать.

— Кхм-кхм, — раздалось за спиной демонстративное покашливание, и я подпрыгнула, едва не перевернув сковороду. — Доброе утро.

Эйден стоял в дверном проёме во вчерашней мятой одежде и со спутанными волосами, небрежно прислонившись плечом к косяку. Руки сложены на груди, а в синих глазах искрило явное изумление моей наглости.

— Прости…те, — чуть посомневавшись, решила я добавить вежливости, чтобы проложить между нами дистанцию, которую упорно разрушал мой короткий халат: — Доброе утро, я не хотела лезть, куда не просят, но…

— Но всё равно залезла, — усмехнулся Эйден, и от меня не скрылся его оценивающий взгляд на моих бёдрах, от которого руки задрожали. Словно он безумно голоден, и омлет слабо способен помочь в этой ситуации. — Не трясись, я не против. Даже, хм… спасибо за аспирин. Очень вовремя.

Облегчённо выдохнув, я выключила плиту. В присутствии хозяина квартиры уверенность испарилась из меня, как из плохо завязанного шарика уходил воздух. Но раз он не стал возмущаться моей вольности — это хороший знак.

— Ммм, кофе? Омлет? — несмело предложила я, не поднимая взгляда на Эйдена — страшно.

Осознала, что понятия не имела, в каком шкафу кружки и тарелки: скорее всего, в одном из верхних. Слишком высоко для меня — либо придётся тянуться на носочках (и чёрт побери, из-за экстремальной длины халата это означало разрушить мой план на месте и рискнуть своим телом) либо ставить стул, как маленькой девочке — а перед принцем химер не хотелось выглядеть настолько беспомощной.

— Пахнет неплохо, давай, — легко согласился он и, словно заметив моё замешательство, подошёл ближе, я бы сказала — опасно близко, практически соприкасаясь с моими ягодицами.

Я застыла, не в силах даже дышать — от его тела исходило такое долгожданное тепло, что по коже пробежали мурашки. Изо всех сил стараясь не шевелиться, чтобы Эйден не подумал, будто я пыталась его соблазнить. Даже губу прикусила от напряжения.

Он же, словно ничего такого не почувствовав, спокойно потянулся к шкафчику у меня над головой и достал две кружки и тарелки. Означало ли это, что мне предлагалось разделить с ним завтрак? Очевидно, да.

— Держи. И чтобы себе положила не меньше половины, а то на тебя смотреть больно, кожа да кости, — неожиданно грубо буркнул Эйден, сунув мне посуду.

Быстро отошёл и сел за стол, оглушительно скрипнув металлическими ножками стула по кафелю. Звук был противный, зато выдернул меня из оцепенения, и я выполнила указание с некоторым торжеством: слава всем пресвятым ангелам, ему не нравилась моя худоба, не нравилась я, а значит, мне не грозило греметь костями в его кровати.

Пока я возилась, Эйден уже щёлкнул зажигалкой и закурил сигарету, наполняя кухню ментоловым дымом и стряхивая пепел в стеклянное блюдце на столе.

— Ты куришь? — он пододвинул мне пачку и вопросительно поднял бровь, пока я ставила тарелки с омлетом. — Или, может, чем-то другим кидаешься? — как-то недобро он усмехнулся, скользнув взглядом по моим предплечьям — абсолютно чистым.

— Нет, — решительно опровергла я и зачем-то добавила фразу, которой мать часто попрекала отца каждое утро. Наверное, она его и довела до гроба: — Первая сигарета натощак — смерть от язвы желудка.

Нет, не язва — рак лёгких убил Майкла Коулмана год назад. Я ходила на похороны, но быстро сбежала, пока мама меня не узнала за очками и платком.

— Тебя за длинный язык поймали латиносы? — беззлобно фыркнул Эйден, но всё-таки затушил наполовину скуренную сигаретку и отпил кофе из чашки. — Садись, ешь. Напомни, как тебя зовут?

В его бархатном баритоне почудился такой откровенный приказ, что ноги стали ватными, а пальцы снова задрожали. Я села напротив него и обняла ладонями кружку, согреваясь о горячий напиток.

— Китти Коулман. И нет, не за длинный язык.

Хм, что лучше: соврать или сказать правду? Пока я думала, Эйден уже принялся за завтрак. Интересно, он всегда поглощал пищу, не жуя?

— Давай-ка договоримся: твою ложь я почувствую сразу, даже не пытайся отвертеться. Хочешь нормального отношения — не смей мне врать. И кажется, я велел тебе поесть, — он кивнул на мою тарелку, и я вдруг заразилась его завидным аппетитом.

Надо же, даже не пересолила — хоть в чём-то не налажала. Была не была…

— Я работаю в «Холлоу-хаусе», горничной, — между дел начала я свой рассказ. — Два дня назад убиралась в номере, где у того парня, Амадеуса, остановился какой-то друг. Гостей было много, и все жутко пьяны. А утром они поймали меня в коридоре и обвинили в том, что я украла кучу денег. Хотели… — я запнулась, едва не подавившись от воспоминаний о чужих грубых лапах на своём теле, о том, как ломала ногти и царапалась, пока меня не вырубили, дав чем-то тяжёлым по голове. — Хотели…

— Я понял. Наказать, — невозмутимо кивнул Эйден, даже не поведя бровью. — Что было потом?

— Меня ударили по голове, и очнулась я уже в незнакомом месте. Слышала, как Амадеус предлагал кому-то воспользоваться ситуацией и дискредитировать принца химер. Дальше они отвезли меня к вам, по дороге запретив пытаться бежать, иначе достанут из-под земли и заставят отработать каждый цент, — как на духу выпалила я, не отрывая взгляда от внимательных синих глаз.

Они словно смотрели куда-то глубже, чем просто на моё лицо, и все первоначальные планы испарились быстрей воды на горячих углях. И это я хотела завоевать его доверие, а потом обмануть? Да я едва сейчас не растрепала ему все свои намерения.

Он ненадолго задумался, а затем молча доел омлет. На симпатичной мордашке не дрогнул ни один мускул. Только выбившаяся на лоб кудряшка так и притягивала к себе взгляд, и пальцы закололо от внезапного желания коснуться этих спутанных волос, ощутить их мягкость…

Хэй, Коулман, это что за бред в твоей глупой башке?

— Так, — наконец, нарушил молчание Эйден. — Проясним пару моментов. Ты действительно что-то украла у Амадеуса? Давай честно, я всё равно узнаю правду.

— Нет, — решительно опровергла я это предположение. — Отель заботится о своей репутации, а я — о том, чтобы не вылететь с работы, которой добивалась полгода.

— Хорошо. Тогда почему тебя никто до сих пор не хватился? Родители, друзья? Тебе хоть восемнадцать есть? — посыпались неожиданные вопросы, от которых у меня даже рот приоткрылся. Он словно искал для меня пути из этой ловушки вместо того, чтобы запереть в клетке.

— Я сбежала из дома в шестнадцать, отец умер, а матери плевать, жива я или сдохла в какой-нибудь канаве, — мрачно пояснила, гипнотизируя взглядом кофе в чашке. — Друзей у меня мало, все школьные разъехались по колледжам после выпускного, а с коллегами пока отношения не складывались. И да, мне недавно исполнилось восемнадцать, — последний вопрос и вовсе удивил безмерно: словно это имело для принца какое-то принципиальное значение.

— Знаешь что, Коулман? — он вдруг отставил пустую тарелку и снова закурил, и между нами заклубился дым, от которого защипало глаза. — Ты просто безумно невезучая особа. Если бы я был чуть большим козлом, то ты бы уже сидела в нашем борделе среди наркоманок и шлюх. Сознаёшь глубину жопы, в которую попала?

Я вздрогнула, осознавая такую перспективу. Лучше сразу сдохнуть. Лучше сейчас же выйти на улицу босиком и подхватить воспаление лёгких. Лучше дать Амадеусу свернуть мне шею. Стиснула руки в кулаки, боясь шелохнуться — неужели он так и сделает, неужели я скоро стану…

Боже мой, я хочу жить, просто хочу жить!

Из горла вырвался всхлип, а по щекам сами покатились дорожки слёз, которые не получилось сдержать. Живот скрутило тошнотой — кажется, зря я всё-таки поела.

— Эй, ты чего? Я разве сказал, что ты туда отправишься? — Эйден вдруг потянулся вперёд и одной рукой мягко приподнял мою голову за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Китти, я не причиню тебе вреда. Честное слово. Клянусь, — твёрдо и чётко, гипнотизируя взглядом, от которого я снова начала задыхаться. И совсем не сигаретный дым вокруг тому причина. А эти подчиняющие искорки вокруг радужки, эта обезоруживающая властность в голосе, вынуждающая нервно сглотнуть. — Я бы отпустил тебя хоть сейчас на все четыре стороны. Но боюсь, пока это невозможно.

Его пальцы оторвались от меня, и на коже словно остался горящий след, как печать принадлежности. Если сначала мне казалось, что принц химер излучал тепло, то теперь я чувствовала настоящий жар, окутывающий лёгкие и учащающий пульс.

— Почему?

— С чего бы начать? — вздохнул он, снова прикладываясь к сигарете. Жест был небрежно-сексуальный, и я наблюдала за ним, получая настоящее эстетическое удовольствие. Ему безумно шла эта вредная привычка. — Первое: тебя подарили мне на глазах у двух банд. Теперь я должен, по идее, поразвлекавшись с тобой, отправить в бордель. И если ты просто исчезнешь, я не отделаюсь от умников, говорящих, что сын Джонни Рида — тряпка, не достоин короны и звания нового главаря. Сама понимаешь, такого я допустить не могу. Второе: боюсь, тебе безопасней находиться под защитой химер. Если ты, конечно, не хочешь продолжения того, что с тобой собирались сотворить эти ублюдки. Какой же напрашивается вывод?

Он вдруг повеселел, улыбнувшись мне так искренне, что кажущееся чуть мрачноватым лицо просветлело, показывая другую сторону принца — довольно милого и откровенно привлекательного парня. Мозг отключался от этого зрелища, все мысли словно слипались в кашу, но я заставила себя пошевелить хоть какой-то оставшейся извилиной.

Успокойся. Дура, просто прекрати пялиться. Он тебя не обидит, и больше того — ты ему не интересна как женщина. Ду-у-у-ура.

— Мы нужны друг другу? — робко предположила я, не сразу поняв, что выдала.

Ох, чёрт! Только не улови никакого подтекста, пожалуйста!

— Именно! — Эйден подмигнул мне, моментально загоняя в краску — глупая особенность бледной кожи. — Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Ты исправно выполняешь роль подарка на глазах химер — делаешь вид, что и правда моя подстилка, как того и ожидают. Я же, в свою очередь, обещаю тебе защиту от посягательств кого бы то ни было. А когда все немного успокоятся, помогу тебе тихонько исчезнуть из города. По рукам? — он протянул мне раскрытую ладонь, продолжая задорно улыбаться.

Такого я точно не ожидала. Но, по-видимому, этот бартер — единственный шанс остаться в живых и не закончить жизнь в притоне. Я даже не стала долго раздумывать, абсолютно обезоруженная обаянием принца. Приняла рукопожатие, впервые за последние дни несмело улыбнувшись.

— Вот и отлично, — похоже, облегчение было обоюдным, и Эйден торопливо добавил: — Спасибо за завтрак, ты очень вкусно готовишь. Но не обязана этого делать, ты вообще ничем мне не обязана.

— Это было несложно, — я пожала плечами, понемногу приходя в себя от всех потрясений. — А жить я могу у себя или нужно обязательно здесь?

— Ни то, ни другое, — он покачал головой. — У тебя дома небезопасно, и я не смогу там обеспечить твою защиту от латиносов. А у меня… прости, конечно, но я ценю личное пространство. Так что поживёшь пока у Лиз, её квартира этажом ниже, и ты будешь под присмотром. Думаю, она не откажет и даст тебе нормальную одежду, а не это… хм, — он вдруг словно смутился, что меня изрядно позабавило. Не так страшен чёрт, как его малюют, и не так ужасен принц, как мне показалось в баре. Вернее, совсем-совсем не страшен. А ещё честнее — безумно притягателен. — Ей можешь рассказать о нашем договоре, но только ей, хорошо? Мы старые друзья и одноклассники, и ей я могу доверять.

— Да, — моя улыбка сама собой стала ещё шире от понимания, что не придётся делить одну ванную с симпатичным парнем, от одного вида которого сердце начинало трепыхаться в попытках убежать из груди.

Мы оба выпутаемся из этого капкана с наименьшими потерями, теперь у меня не было сомнений.

Я не люблю зиму. Холод, мокрая каша под ногами, оставшийся в гараже до весны байк, тёплые свитера… Да что вообще в зиме может быть приятного? Разве что надвигающееся через пару недель Рождество, вот только у меня оно ассоциировалось с очередями в магазинах и лишней суетой. Верить в Санту и все возможные чудеса я перестал очень давно. Волшебство бывает только в сказках, и даже смена четырёхзначной цифры в календаре никак не способна превратить окружающий мир пороков во что-то менее дерьмовое.

Пристроив свою непрошеную проблему в руки Лиз, заверившей меня, что не спустит с Китти глаз до вечера и подберёт приличную одежду, я направился проверять её такой нескладный рассказ.

Голова ещё не очень хорошо соображала после вчерашней попойки, но была способна уловить нестыковки. И самая главная была в действиях этой странной девушки. Проснувшись в своей постели без куртки и ботинок, да ещё и с заботливо оставленным аспирином на тумбочке, я не то, что удивился — несколько минут пытался понять, не забросило ли меня в параллельную реальность, как в какой-нибудь «Матрице». Дополняли шокирующую картинку проникающие из кухни вкусные ароматы свежесваренного кофе и тихое шипение сковороды на плите (которой я практически не пользовался — у меня просто поразительные способности спалить даже яичницу).

Нет, это точно Матрица, а я грёбаный Нео, ни зги не понимающий в происходящем. Хозяйничающая на моей кухне практически незнакомая девушка в экстремально коротком синем халатике, едва прикрывающем молочно-белую кожу стройных бёдер, окончательно добила всё самообладание. Казалось, словно она создана для того, чтобы свести меня с ума своими огромными испуганными глазами и невероятно соблазнительным телом. Хрупкая, невысокая, словно приглашающая вместо завтрака съесть себя. Усадить на стол и попробовать эти напряжённо закушенные губы.

Две половины внутри меня сражались за разум, пока я тянулся за тарелками, чувствуя искрящее между нами напряжение от близкого контакта. Аромат малины и земляники от пепельных прядей (о, теперь я понял, откуда в моих пьяных снах этот сладкий запах!) настойчиво требовал сделать так, как хотел принц химер. Распахнуть этот шлюший халат, запустить руки к тонкой талии и сорвать стон своего подарка.

А вот здравомыслие заставляло увидеть синяки от пальцев на шее Китти, обратить внимание на сжатые кулаки и отчётливо вставший между нашими телами страх.

Тогда-то, с торопливо закуренной сигаретой, лишь бы перебить её кружащий голову аромат, ко мне впервые пришло понимание: я ни за что не причиню ей боль.

Реакция на Китти испугала меня, шокировала и разозлила. Так не должно быть, так никогда и не было со мной — чтобы я не мог унять бьющееся в рёбра сердце, словно пытающееся подпрыгнуть к горлу и придушить. Пришлось прибегнуть к старому проверенному способу: быть принцем, как перед бандой, холодным и невозмутимым. Но даже эта маска рассыпалась на сотни блестящих осколков, когда я увидел скользнувшие по щекам Китти слёзы и трясущиеся губы, так и зовущие успокоить самым правильным вариантом…

Было до жути нечестно спихивать свой «подарок» на Лиз, и я это понимал. Но жить с ней в одной квартире ближайшие пару недель? Если она так и будет мелькать передо мной своими голыми ножками и манить волшебным запахом, да ещё и завтраки готовить… Боюсь, в таком случае вся моя напускная невозмутимость превратится в пыль в первые сутки, и Китти-таки окажется на кухонном столе или попросту в моей постели. Откровенная радость в глубоких мятно-зелёных глазах от предложения поселиться с Лиззи окончательно подтвердила предположение: едва не пережившая изнасилование девушка не будет этому рада абсолютно. А вся неожиданная (и такая незнакомая до этого дня) забота лишь попытка добиться расположения и понимания.

С некоторой тоской в груди осознал, что в этом раунде Китти удалось победить — я верил ей, но старые привычки требовали проверить каждое слово.

Припарковав машину у самого шикарного отеля в городе, я вышел из тёплого салона, громко хлопнув дверцей. Вопросов от рассказа «подарочка» стало только больше. Чтобы Амадеус принимал гостей в «Холлоу-хаусе»? Да он бы удавился, все его крысы жили на каких-то помойках вроде старого хостела. Что за важные друзья, ради которых он снимал номер? Что за исчезнувшие деньги, в краже которых, похоже, от полного скудоумия, обвинили левую горничную? Куда смотрела охрана отеля, когда безвольное тело девушки тащили наружу, и почему никто из персонала не хватился её?

Вся эта заварушка очень дурно пахла чем-то крупным. Словно «подарок» — лишь первый ход в крупной шахматной партии, где против гроссмейстера сел играть дилетант. И «чайник» здесь точно не я.