Подарок принцу химер

9. Ради тебя

Первое, на что я обратил внимание, зайдя домой: пахло чем-то ужасно вкусным. Надо же, в кои-то веки моя кухня была использована по назначению. К аромату каких-то пряностей примешивался запах фруктов, и казалось, что вместе с мандаринами в мою одинокую квартирку закатился сам дух Рождества. Жаль, что я так опоздал и профукал возможность провести вечер с Китти.

В гостиной мерцал логотипом поставленный на паузу фильм на телеке. Похоже, она ждала до последнего, даже загрузила кино на онлайн-просмотр. Надо же, не стала ни писать, ни звонить — просто молча сидела тут и дожидалась… Стало стыдно: я не предупредил, что задержусь, пока слушал доклад парней и разговаривал с отцом. Ещё более виноватым я ощутил себя, когда увидел, что Китти по-прежнему тут, просто уснула на диване, свернувшись в клубочек. Действительно — котёнок.

Я снял куртку, изо всех сил пытаясь не греметь заклёпками, и пристроил её на вешалку у двери. Чтобы не шуметь, стянул и ботинки, осторожными шагами приблизился к дивану. Китти спала крепко и изредка смешно морщила нос, что было едва заметно в тёмной комнате, освещенной лишь экраном телевизора. Одна из спутанных светлых прядей волос упала на лицо и я, не сдержавшись, аккуратно убрал её за ухо, стараясь, чтобы движение было максимально невесомым. В животе что-то затрепетало, отчаянно искреннее и безумно нежное. Непривычные чувства захлестнули неожиданно, заставляя задержать дыхание.

Она пробуждала во мне столько противоречивых желаний. Хотелось защищать, оберегать, никому не отдавать и, вместе с тем — прижимать к себе до скрипа в рёбрах, целовать снова и снова, пока не взмолится о пощаде. Но лишь одно я знал точно: этот рождественский ангел пришёл в мою жизнь безумно вовремя, словно посланный свыше, чтобы задать верное направление. Что-то изменить, найти другую цель, научиться видеть красоту в простых вещах: вроде устало уснувшей девушки, чьё размеренное дыхание казалось самым правильным в мире звуком.

«Я вытащу тебя из этой грязи, котёнок», — не вслух, но обещание самому себе нарушить гораздо сложней.

Знал, что диван маленький и твёрдый, и оставить Китти так определённо нечестно (да, она спала в первую ночь на нём, но это лишь потому что я был пьян в стельку). Рисковал её разбудить, однако соблазн уснуть перед скорой разлукой рядом с ней был слишком велик, так что я не колебался. Максимально аккуратно взял её на руки, поднимая с дивана и прижимая хрупкое тельце к груди. Замер, но она не проснулась, позволяя мне насладиться приятной ношей. Глубоко вдохнул привычный аромат земляники и малины, опускающийся в лёгкие сладкой томительной негой. Волшебная солнечная девочка, но при этом такая храбрая и сильная — другая бы и не выдержала моего далеко непростого характера.

Потихоньку я пошёл в сторону спальни, так и атакуемый своими невесёлыми мыслями, вызванными словами отца. Он прав, как и всегда. Ей не место среди химер, так почему же тогда в моей постели она смотрелась как родная? На тёмном покрывале светлые волосы рассыпались подобно платиновой короне. И чем же не принцесса…

Для меня — так уж точно. Маленькая и соблазнительная, излучающая ауру тепла, столь необходимого, что весь разум с треском подожжённого фитиля петарды покинул голову. Следом полетел на стул мой скомканный свитер, но вот джинсы я предусмотрительно оставил — не стоило совсем уж испытывать свою выдержку, это хоть какая-то защита от неизбежного. Осторожно лёг на вторую половину кровати, чтобы даже не касаться Китти, но при этом ощущая её в близости от себя столь остро, что все наши откровенные переписки последних трёх ночей замелькали перед глазами яркими всполохами.

… я прижмусь грудью к твоей спине, обниму и буду вести пальчиками по твоему торсу всё ниже и ниже…

… прекрати играть, котёнок, иначе получишь ещё один засос на шее…

… не надейся, что я буду послушной девочкой…

… не надейся, что я позволю тебе чувствовать себя главной…

Я зажмурился, стараясь дышать глубже. Её наивность и невинность — лишь внешнее, а вот внутри точно сидела коварная химера, ничуть не менее зубастая, чем моя. Китти явно знала, как свести меня с ума, причём ей для этого не нужно было прилагать никаких усилий. Сложно поверить, что она до сих пор была одинока, но я понимал причины. Когда вместо школьных занятий и нормальной жизни подростка озадачена подработками в дешёвых кафешках, тут уж не до парней. Тем более с той трагедией, что пришлось пережить её семье, моментально заставившей повзрослеть. Она просто была морально старше всех своих ровесников, чьи переживания за отметки, тряпки и колледжи казались смешными, когда тупо негде взять денег на оплату аренды своего клоповника…

Что-то из этого нехотя и между строк рассказала сама Китти, что-то я понял сам. Мне в своё время было проще: я учился по принципу «иногда появляться в школе», а мою домашку исправно строчила Лиз. Пока меня тренировали как бойцовского пса, вынуждая драться на импровизированной «арене» в подвале бара. К принцу химер были свои требования.

Два человека без детства и юности. Возможно, именно поэтому с ней было так приятно просто валяться перед телевизором и смотреть фильмы про Санту: мы оба слишком рано узнали, что чудес не бывает, а дядька в красном костюме просто актёр, у которого куча кредитов и собственных детишек, которых надо кормить. Но сейчас, глядя в потолок и чувствуя рядом дыхание Китти, мне впервые казалось, что волшебство всё-таки случается. По-другому и не назовёшь это внезапное наваждение, нашу неожиданную встречу, ставшую судьбоносной.

— О чём задумался? — приглушённым голосом спросила вдруг она.

Надо же, не заметил, что Китти давно проснулась. Я повернул к ней голову, встречая внимательный взгляд. Глаза уже достаточно привыкли к темноте, чтобы различать её лицо.

— О том, что, похоже, чудеса случаются, — как обычно, честно ответил, тут же переводя скользкую тему: — Я тебя разбудил?

— Наверное, ты слишком громко скрипел мозгами, — улыбнулась она и придвинулась ближе, сокращая расстояние между нами до критически минимального. — Я скучала, — не обвиняюще, просто констатируя факт сорванного свидания.

— Прости, котёнок. Были дела.

Я приобнял Китти за плечи, решительно прижимая к себе. Тепло её тела согревало до самого центра груди, а сладкий аромат от волос вновь закружил в водоворот навязчивых фантазий. Чёрт, я же дал себе обещание: быть терпеливым. Дать ей время. Не лететь вперёд разума, подчиняясь своим желаниям, потому что я не имел права так поступать с ней.

Но все так старательно внушаемые себе «правильные» мысли медленно плавились вслед за её тонкими пальцами, словно случайно прочертившими лёгкую дорожку из робких касаний по моему торсу. И зачем я только снял свитер… Прикрыв глаза от удовольствия, я старался лишь не вздрагивать, как пятнадцатилетний прыщавый мальчишка. Движение было невероятно нежным, становясь всё смелей, Китти выводила какие-то узоры на моей коже, очерчивая пресс. Её голова лежала на моём плече, и лица я видеть не мог, но был уверен, что она улыбалась.

— Жаль, что я в твои дела не вписываюсь, — с лёгким смешком выдохнула она, вызывая волну мурашек своим дыханием.

— Как раз ради тебя я завтра и уезжаю до самой ночи.

Китти приподнялась на локте, напряжённо всматриваясь в мои глаза. Я абсолютно явственно ощутил её беспокойство — читать эту девочку мне не составляло никакого труда. Словно сам делил с ней каждую эмоцию, когда встречал этот сверкающий в полутьме взгляд. Сглотнув тягучую слюну чуть сжавшимся горлом, вдруг понял, что этот момент — первое откровение глаза в глаза, а не в глупых сообщениях.

Впервые я сказал ей прямо, на что готов ради неё. Да, она не знала подтекста, но для меня это было настоящим шоком: признать вслух, что поеду завтра в логово зверей не ради банды, не ради отца, а ради девушки, которую знал чуть меньше недели.

— Почему у меня чувство, что ты прощаешься? — она прикусила губу, переключая всё моё внимание.

— Потому что скоро ты будешь абсолютно свободна и сможешь уехать из города, как того и хотела. Я не имею права держать тебя, — раз уж говорили начистоту, то до последнего.

Эта мысль не давала мне покоя: я считал Китти своей с того поцелуя несколько дней назад, но что же думала она сама? По-прежнему рвалась сбежать?

Она не ответила, лишь слабо улыбнулась и откинула назад волосы, обнажая шею. Что-то новое, смелое, мелькнуло в её глазах прежде, чем она перекинула ногу, садясь на меня верхом. Какое счастье, что на ней были джинсы — между нами два слоя плотной материи, и это то немногое, что способно заставить думать головой, а не нижней частью тела. Зато от следующего жеста я стиснул зубы от напряжения: её ладонь уверенно скользнула от груди, в которой всё быстрей колотилось в рёбра сердце, вниз, приближаясь к уходящей за пояс дорожке волос. Слегка царапнула ногтями, и воздух покинул лёгкие, а руки сами обхватили её стройные бёдра, сжимая непозволительно сильно.

— Если кому и можно держать меня в плену, то это тебе, Эйден Рид, — мурлыкающим тоном протянула Китти, взрывая внутри шипящий фонтан из бескрайнего облегчения.

Это не игра, не мимолётное влечение: она правда что-то чувствовала ко мне. Счастье затопило вены, кровь превратилась в плазму от слишком высокой температуры тел. Я рывком приподнялся, садясь на кровати, и притянул Китти к себе, впиваясь в её губы поцелуем.

Ничего общего с теми робкими, полными сомнений касаниями последних дней: только открытая жажда друг друга, вырывающаяся на свободу. Сладость её вкуса пестрила на языке, а в висках стучали победные барабаны. Ничего не мог поделать со своим животным голодом, погружаясь всё глубже, до неприличия, но Китти не сопротивлялась и не останавливала это безумие, что придало мне смелости на следующий откровенный шаг.

Руки поднялись к вороту её тонкой кофточки, нащупали молнию застёжки и одним резким движением распахнули одежду. Какая лёгкая, практически символическая преграда — а не намеренно ли она надела именно это…? Чтобы дать мне эту возможность, чтобы я мог без тени сомнения спуститься рваными, влажными поцелуями к её выступающим ключицам, пробуя бархатистую кожу и упиваясь новым ощущением. Аромат ягод — понятия не имел, почему она всегда пахла так сладко! — прописался острым пером на самом уязвимом органе в груди, подчиняя себе каждый следующий удар пульса.

Это не я её владелец, это она — то единственное создание, которому хотелось поклоняться, как языческий шаман своим наркотическим бредням. Пальцы Китти вплелись в мои волосы, приятно оттягивая пряди, словно поощряя на дальнейшие действия. Мои руки крепче сжали её талию, а губы неизбежно приближались к всё чаще вздымающейся груди в чёрном красивом кружеве.

Она точно это планировала, моя коварная девочка.

Её дыхание у меня над головой было чуть хриплое, свистящее, когда я осторожно опустил Китти на кровать, нависая сверху. Освободил её от верхней части белья и болтающейся на плечах кофты. Не торопиться было просто невозможно. Небольшая, аккуратная грудь молодой девушки, словно умоляющая о касаниях — слишком большой соблазн. Напряжение в джинсах и разумные доводы уже вовсю надрывались в голове, крича, что это для неё слишком, но я отмахнулся от них максимально небрежно: чёрт, ещё минута, я только узнаю, насколько она чувствительна, только попробую совсем немного…

Как съесть вишенку с шикарного торта, оставленного на праздник. Нельзя, но кому до этого есть дело?

Накрыл ртом ареолу соска, прошёлся по нему языком, и Китти выгнулась мне навстречу со сдавленным стоном, вцепляясь ногтями в плечи. Звук рассыпался бриллиантовой сверкающей крошкой под рёбрами, и я сам едва сдерживал рычание голодного зверя. Она не просто чувствительна — словно туго натянутая струна, дрожащая от каждого касания. Не прерывая своих ласк, я мягко сжал ладонью вторую грудь, краем уплывающего сознания отмечая, как идеально она вписалась в мою руку.

— Эйден… Эй…

Она как-то совершенно иначе выдыхала моё имя, будоража этим потрясающим звуком. Я не спешил откликаться, выводя языком узоры в ложбинке груди и медленно поднимаясь за новым поцелуем её губ, таким отчаянным и страстным, что у меня не осталось и малейших сомнений в том, что Китти никто ещё не касался так, как сегодня она позволила мне. Она вжалась в меня так сильно, что контакт кожа к коже плавил нервы, превращая их в тягучую карамель.

Чёрт возьми, как сильно я хотел её. Казалось, что взорвусь на пёстрое конфетти, если не окажусь внутри, если не почувствую того жара, что накалял воздух между нами. Ещё мгновение, и я уже не остановлюсь ни за что на свете.

Слабый стон Китти прямо в поцелуй заставил меня вспомнить, что так быть не должно. Если я хотел большего, чем одна или несколько ночей, то надо немедленно прекратить. Собирая по кускам крупицы воли, я оторвался от её губ, едва дыша от возбуждения. Голос отказывается подчиняться, но Китти выдохнула сама:

— Достаточно, да?

— Определённо.

И сам опроверг эти слова, не удержавшись от собственнического жеста: втянул в себя нежную кожу на изгибе тонкой шеи, оставляя своё клеймо. Китти громко ахнула, но не сделала попытки меня остановить. Пусть пока не вся, но она уже моя.

— Боже, Эйден, пожалуйста!

Мольба в её голосе всё-таки вынудила меня слегка отстраниться, вспомнив о своих обещаниях. Я должен заслужить её безоговорочное доверие, прежде чем идти дальше. Если бы она не была невинной, я бы, возможно, и плюнул на все условности. Но моя цель — стать не просто её первым мужчиной, а единственным.

— Да, прости, — дышал я как можно глубже, пытаясь восстановить баланс в лёгких: — Ты просто сводишь меня с ума, котёнок.

Она невесомо поцеловала меня в скулу, словно извиняясь, но ей совершенно не за что. Я прекрасно понимал, что ей нужно время, и не какая-то жалкая неделя. И готов был ждать столько, сколько потребуется.

— Я хочу тебя, — вдруг прошептала она мне на ухо, вызывая дрожь своей неожиданной открытостью. — Очень. Просто должна быть уверена, что тебе нужно не только это.

— Глупышка, — усмехнувшись, я чмокнул её в нос, разряжая обстановку и вызывая ответный тихий смех: — Ты и сама знаешь, что это не так. Давай договоримся: как только будешь готова, просто попроси.

— Хорошо.

Остаток ночи мы так и спали, прижавшись друг к другу (я всё-таки уговорил её надеть мою майку, чтобы не соблазняла меня зазря). Тесно переплетаясь ногами в так и не снятых джинсах и дыша одним воздухом на двоих. А утром я молча уехал, не став её будить и не имея ни малейшего понятия, когда снова смогу увидеть своего котёнка. В надежде, что мой ход конём окажется выигрышным.

Это было кричаще смело, безрассудно и, абсолютно точно, продиктовано далеко не разумом. Высокий пожилой мужчина, чьё лицо избороздили морщины, расслабленно развалился за большим дубовым столом, сложив на него ноги. Его охрана кивком позволила мне приблизиться, и я положил перед ним свой презент в простой блестящей лаком деревянной коробке.

— Наградной Кольт «Navy» с оригинальной гравировкой, — пояснил я на вопросительный взгляд: — Как подарок к нашему знакомству, мистер Венделл.

Пришлось пожертвовать семейной реликвией Ридов, доставшейся от прадеда-морпеха. Но он всё равно служил отцу подставкой под пепельницу.

Выдержал на себе тяжёлый взгляд Эллиота, который со вздохом откинул крышку коробки и одобрительно кивнул:

— Хм, даже с набором патронов и в идеальном состоянии. Что ж, ценю. Как говоришь, тебя зовут?

— Эйден Рид.

— Паренёк Джонни Рида… — он задумчиво погладил пальцем рукоять револьвера. — Оставьте нас. У нас с этим мальчиком есть тема для разговора, — его указание тут же выполнили, и вся охрана удалилась из кабинета. Эллиот отодвинул ящик стола и достал пару толстых сигар: — Садись, Рид. И почему я думаю, что речь пойдёт о неком Амадеусе, который задолжал мне кучу бабла?

— Интуиция у вас отменная.

Скрывая внутреннюю усмешку, я принял гостеприимное приглашение. Как же это оказалось до смешного просто: даже такие ублюдки любят получать подарки в канун Рождества…