Подделка

Глава 14

Наутро Тильда спустилась вниз и увидела Дэви на противоположной от галереи стороне тротуара. И выглядел он в солнечном свете просто замечательно: большой, надежный, и… уезжающий.

«Какое мне до этого дело?» – пыталась убедить себя Тильда, но не могла заглушить тревогу.

– В чем дело? – спросила она, когда он поманил ее к себе.

– В последнее время Гвенни несколько холодна со мной, – сказал он. – Ты не знаешь почему?

– Не хочет оказаться причастной ко всему этому, если Форд все же тебя пристрелит. А что ты здесь делаешь?

– Значит, она не одобряет наших действий? – уточнил Дэви.

– Пожалуй, – вздохнула Тильда.

– Но почему? Она же ненавидит это место. И наверное, была бы счастлива, если бы…

– Она вовсе не ненавидит это место, – возразила удивленная Тильда.

– …хоть что-то приблизило ее к желанной свободе.

– Ты забыл? Это ее дом.

– А по-моему, ей не терпится оставить это гнездышко.

– Ты об этой истории с кораблями?

– С какими кораблями?

– Не важно. Гвенни успокоится, и все вернется на круги своя. Так что ты тут делаешь?

Дэви, прищурившись, рассматривал фасад.

– Не помнишь, в какой цвет была выкрашена галерея с самого начала? Ребята хорошо потрудились скребками, но они сняли и первоначальную краску.

– Она была синей. Благородного синего цвета. А буквы были золотыми. Сусальное золото.

– Должно быть, дорого обошлось? – предположил Дэви.

– Весьма. Хотя не так дорого, как настоящая золотая фольга. Но с ним трудно работать.

– Сочувствую. Значит, нам придется потрудиться.

– Не могли бы мы сделать другую вывеску? Что-нибудь в черно-белых тонах…

– Ни в коем случае! – резко возразил Дэви. – У твоего отца в этом городе была репутация, и мы ею воспользуемся. Все как было, не говоря уже о том, что в твоей жизни и так чересчур много белого.

– Очень смешно! Послушай, я…

Но Дэви уже переходил улицу.

Тильде не оставалось ничего другого, как пойти за ним. Он притащил ее в хозяйственный магазин, где они закупили и огромных количествах краску: белую эмаль для галереи – «Это галерея, Дэви, она должна быть белой», – а также светло-голубую и зеленую, на которые она его уговорила. – «Мы продаем совсем не то, что продавал папа, так что давай останемся собой», – и еще сусальное золото для букв, кисти, скребки и новую стремянку.

– Кто за все это платит? – поинтересовалась Тильда, и Дэви честно ответил:

– Саймон дал деньги в долг. Отдашь, когда продашь мебель. Или уговоришь Луизу заглянуть к нему. Это невероятно поднимет ему настроение.

В галерее их ждали Надин, Гвен, Итан и еще один мальчик, в застегнутой на все пуговицы рубашке и отглаженный брюках цвета хаки.

– Это Кайл, – представила Надин. – Мы познакомились с ним в мебельном магазине его отца, в Истоне.

– Рада познакомиться, Кайл, – сказала, несколько удивившись, Тильда, когда он пожал ей руку. Сидевшая за его спиной Гвен выразительно закатила глаза и вернулась к своему кроссворду.

– Я тоже, – почтительно ответил он в безупречной манере истинного джентльмена и обратился к Надин: – Мне пора на работу, но позже я обязательно позвоню.

Он поцеловал ее в щеку, вежливо кивнул Тильде и Дэви и, проигнорировав Итана, вышел.

– У этого парня недоброе на уме, – заявил Дэви после его ухода.

– О, ради Бога! – взмолилась Надин. – Он идеально себя вел.

– Что вы делали в мебельном магазине? – вмешалась Тильда.

– Дэви послал нас взглянуть на расписанную вручную мебель. А магазин отца Кайла оказался самым большим, – улыбнулась при воспоминании об этом походе Надин.

– Он сексуальный маньяк, – убежденно сообщил Дэви. – Носи с собой «мейс».[12]

Итан кивнул:

– Не сочтите меня несправедливым, но я скажу, что Кайл хоть и симпатичный парень, все же настоящий дьявол.

– Что? – снова удивилась Тильда.

– «Передавая новости», – объяснил Дэви. – Ты что, совсем фильмов не смотришь? Старайся быть в курсе.

– Оставьте меня в покое, – проворчала Надин, берясь за скребок. – Вы еще хуже моего отца.

С этими словами она вышла и, усевшись на крыльцо, принялась отскребать фасад. В окно была видна ее светловолосая макушка.

– И все же мы правы, – не отступал Итан, тоже поднимая скребок.

– Может, вы с Дэви что-то такое знаете об этом мальчике? Тогда поделитесь, – раздраженно проговорила Тильда. – На мой взгляд, он крайне занудлив.

– Это всего лишь маска, – не согласился Дэви.

– Он настоящий сатана, – вторил Итан.

– А вы – психи, – фыркнула Тильда и ушла помогать Надин.

– Ты им веришь? – спросила та, когда Тильда устроилась рядом.

– Видишь ли, беда в том, что они обычно оказываются правы.

– Знаю, – вздохнула Надин. – Но его отец – владелец огромного магазина, а Кайл, по всему видно, знает, что делает. Он не валяет дурака, как некоторые.

– Ты встречаешься с ним из-за магазина? – расстроилась Тильда.

– Он может многому меня научить. Я подумываю о карьере в розничной торговле.

– Надин, встречаться с кем-то ради карьеры – не слишком удачная мысль.

– Разве ты встречаешься с Дэви не для того, чтобы получить назад картины?

– Я вовсе не встречаюсь с Дэви.

– Но ты же спишь с ним.

– Только в буквальном смысле этого слова. Мы не любовники.

– Но почему? – удивилась Надин, уставясь в окно.

Тильда проследила за ее взглядом и увидела Дэви, рассматривавшего что-то в газете, которую показывал ему Итан. Сильный, уверенный, пылкий…

– У меня свои причины, – сказала Тильда.

Дэви покачал толовой, Итан кивнул, и они вышли на улицу, издали показывая Тильде газетный лист.

– Я стелил их на пол, чтобы не запачкать пол краской, сказал Итан Тильде. – И это имя бросилось мне в глаза.

Он показал на одно из объявлений, где имя «Скарлет Ходж» было напечатано дюймовыми буквами. Тильда схватила газету.

«Куплю: любые картины Скарлет Ходж», – гласил текст. Ниже был указан телефонный номер.

Тильда в отчаянии взглянула на Дэви:

– Мейсон?

Вместе со словом из груди вырвался зловещий свист.

– Или Клеа. – Дэви подтянул к себе газету и взглянул на дату. – Вышла в среду. Слава Богу, Колби не читает объявлений о покупке картин.

– Надеюсь, никто из продавших нам картины их не читает. Иначе они здорово обозлились бы, – заметила Тильда, все еще пытавшаяся набрать воздуха в легкие, но те словно опали. Грудь сдавливало все сильнее. Пошарив в кармане, она не нашла ингалятора и начала задыхаться.

Дэви взял у нее газету, сложил и отдал Итану.

– Ничего страшного. У меня и без них врагов немало; одним больше, одним меньше – какая разница? Лучше иди за ингалятором, пока не отключилась. Вот увидишь, все обойдется. Мы прорвемся.

– Но… – начала Тильда и прикусила губу. Он сказал «мы». Мы прорвемся.

– Перед тобой волшебник, – похвастался Дэви, указывая на себя. – Иди, дыши. У нас еще полно работы.

– Это точно, – кивнула успокоенная Тильда и пошла за ингалятором.

К вечеру фасад здания отскребли и приготовили к покраске, на стенах галереи уже красовался первый слой белил, и помещение больше не напоминало ночлежку. Дэви ощущал не только странное удовлетворение, но и что-то вроде предвкушения праздника. Это место – настоящее золотое дно для талантливого мошенника: возможности поистине безграничны. И судя по тому, что рассказывала Гвен об искусстве, эти самые возможности даже не преследуются законом. И не относятся к азартным играм. Все равно что играть в покер с семейкой Гуднайт.

– Кстати, сегодня играем в покер, – сообщил вошедший Саймон, прервав ход мыслей Дэви.

– Ах да, – вспомнил тот. – Как и каждое воскресенье. И все они, кроме Тильды, отвратительно играют. Постарайся не отобрать у них все деньги.

– Уступить эту честь тебе? А, не важно. Я иду только ради Луизы.

– Сегодня воскресенье. Луиза по воскресеньям уезжает.

– А сегодня осталась, – улыбнулся Саймон.

– Значит, вчера она появилась? Поздравляю. Никогда еще не видел, чтобы ты так трепетно ждал женщину. Должно быть, это и есть та самая…

– Ничего подобного. Опыта у нее хоть отбавляй, и в постели она – ураган, но…

– Но она не та, на которой ты хотел бы жениться. Ты меня удивляешь.

– Я никогда не женюсь, – объявил Саймон. – Я негодяй и развратник, разве ты забыл?

– Как и все мы, – согласился Дэви, пристально наблюдая за открывающимися дверями галереи.

Это оказался Кайл, выглядевший настоящим щеголем в отглаженной рубашке и пиджаке. Значит, все-таки пришел за Надин?

– Кайл! – приветливо воскликнул Дэви, окончательно уверившись, что парень задумал недоброе. – На вечернее свидание?

Кайл кивнул.

– Надин хочет осмотреть магазин после закрытия, – слегка усмехнулся он. – Рассмотреть все как следует.

– Она мечтает сделать карьеру, – пояснил Дэви, еще больше невзлюбив Кайла. Он уже видел такую ухмылку раньше. В своем зеркале.

Через несколько минут появились Эндрю и Джефф с пакетами из бакалеи.

– Воскресно-покерная еда! – весело объявил Джефф. – Единственная причина, по которой я сажусь играть.

Заметив Кайла, Эндрю замедлил шаг.

– Ты ждешь Надин?

– Да, сэр, – кивнул Кайл, вежливо, как истинный джентльмен, протягивая руку. – Я Кайл Уинсток. Из «Уинсток фениче».

Эндрю с нескрываемой неприязнью пожал ему руку.

– Сейчас скажу Надин, что ты пришел.

– Спасибо, сэр, – ответил Кайл, улыбка которого несколько поблекла, и, оглядев мужчин, добавил: – Я подожду на улице.

Едва дверь за ним закрылась, все четверо переглянулись.

– Пончик, – объявил Дэви.

– Абсолютный пончик, – согласился Джефф.

– Моя дочь питает несчастное пристрастие к пончикам, – вздохнул Эндрю.

– Вы о чем? – не понял Саймон.

– В мире существует только два вида мужчин, – пояснил Дэви. – Хорошие парни и парни, которым только одно и надо. Хорошие парни – булочки, а…

– А он пончик, – закончил понятливый Саймон.

– А «мейс» – это законно? – встревожился Эндрю. – Кстати, Гвенни всегда держит баллончик под стойкой.

– Почему бы просто не поговорить с Надин? – вмешался Джефф. Очевидно, в этой компании он был самым рассудительным.

– Идите, – поддержал его Дэви, – а мы подождем здесь.

– Знаешь, Надин не тот человек, с которым я хотел бы разговаривать на подобные темы, – заметил Саймон после того, как Эндрю и Джефф ушли.

– Может…

Дэви недвусмысленно ткнул пальцем в сторону стоявшего на улице Кайла.

– После вас, – поклонился Саймон, следуя за ним.

– Послушай, приятель, – начал Саймон, входя на крыльцо. Кайл обернулся. Вместо лица – учтивая маска. – На одно слово.

– Да, сэр?

Кайл улыбнулся. Вылитый гражданин года.

– Это касается Надин, – вмешался Дэви. – Один неверный шаг – и мы переломаем тебе пальцы.

Улыбка Кайла застыла как приклеенная.

– Видишь ли, Кайл, – доверительно начал Саймон, – мы тебя знаем.

– Черт побери, – добавил Дэви, – мы – это ты.

– И нам небезразличны здоровье и счастье Надин, – подхватил Саймон. – Видишь ли, мы нечто вроде… э… почетных дядюшек.

– С приводами в полицию, – услужливо пояснил Дэви.

– Но… – начал было Кайл.

– Поэтому, – перебил его Саймон, – мы требуем твоих заверений в том, что Надин проведет приятный вечер.

– И при этом не пустит в ход «мейс».

– Потому что мы посчитаем это твоим промахом, – улыбнулся Саймон.

– И тогда тебе останется лечить сломанные пальцы, – уточнил Дэви.

– Но… – снова начал Кайл, но тут на улицу вышла Надин, хорошенькая, как подарок, который только и ждет, чтобы его развернули.

– Я готова! – весело прощебетала она.

– Тронь ее – и тебе не жить, – прошипел Дэви.

– Здорово, – покачал головой Кайл, переводя взгляд с Дэви на Саймона и снова на Дэви.

Надин, что-то почувствовав, с подозрением посмотрела на них и, взяв Кайла за руку, сказала:

– Забыла предупредить тебя, чтобы ты не разговаривал с этими типами.

– Угу, – пробормотал Кайл, позволяя ей увлечь себя к машине, но при этом настороженно оглядываясь.

– Уф, как-то даже легче стало, – вздохнул Саймон.

– Мне тоже. До покера еще час. Как насчет выпить?

– После тебя, старик, – ухмыльнулся Саймон, открывая дверь. – А ты действительно намерен переломать ему пальцы?

– Нет уж. Предоставлю это сделать Надин, – признался Дэви, наблюдая за Тильдой через дверь офиса. – С дамами семейки Гуднайт лучше не шутить.

Этим вечером за карточным столом сидели два новых игрока: Луиза и Форд. Последний, как и предполагал Дэви, был истинным игроком в покер: умным, безжалостным, расчетливым. Но, к сожалению, сидел он рядом с полной бездарностью – Гвенни. Получалось, что он сосредоточен на игре только до тех пор, пока она не пошевелится или не заговорит, и тогда он на мгновение полностью выключался. Дэви буквально разрывался между любопытством и тревогой за Гвен. Он не знал, кто такой Форд, но был уверен, что белым и пушистым его не назовешь.

Правда, и Гвенни не зайчик, несмотря на ангельскую внешность. Вспомнить хотя бы те зубы!

Луиза тоже беспокоила, как заноза в пальце. Она отвлекала Саймона, так что за это Дэви был ей даже благодарен – Саймон с радостью вывернул бы свой бумажник, если бы смог немедленно потащить ее наверх, – но что-то в ней задевало не только его, но и всех остальных, кроме, пожалуй, Джеффа. Дэви проникся глубочайшей симпатией к этому парню: тот казался сдерживающим фактором в экспериментальной группе порвавших с реальностью примадонн. Луиза также была рассеянной и куда больше интересовалась Саймоном, чем картами. В результате после четырех партий Дэви был зол, как сто чертей. Он не возражал против выигрыша, если при этом в ход шли умение и расчет, а при такой напряженной атмосфере достаточно было только протянуть руку и забрать деньги. И никто ничего не заметил бы. Даже Тильда. А это уж совсем никуда не годилось!

Когда и пятая партия началась в том же духе, он уже совсем было решил пойти играть в пул, но тут в комнату ворвалась разъяренная Надин. Дэви попытался принять невинный вид, но взгляд Надин прошил его, подобно бело-голубому лазеру. Все равно что предстать перед обозленной Тильдой! Наконец-то он почувствовал себя дома!

– Ты рано вернулась, – заметил Эндрю, сдавая карты. Надин остановилась возле Гвенни, и та погладила внучку по руке:

– Ну как, солнышко, все хорошо?

– Могло быть и лучше, – буркнула Надин, не сводя глаз с Дэви, – если бы кое-кто не пригрозил Кайлу.

Гвен посмотрела на Форда. Тот ответил спокойным взглядом. Дэви, старательно игнорируя Надин, взял свои карты. Королева, девятка, шестерка, четверка и двойка. Словом, мусор.

– Дэви, – тихо окликнула его Тильда.

– Я пас. Пусть Гвенни…

– Так насчет свидания, – вмешалась Луиза, обернувшись к Саймону. – Кто из вас…

– Они оба, – наябедничала Надин, распространяя свое недовольство и на Саймона. – Пообещали его избить.

– Дэви! – повторила Тильда громче.

Дэви отложил карты:

– Мы не говорили, что собираемся его убить. Но предупредить его было необходимо. Парень замышлял что-то нехорошее.

– Вне всякого сомнения, – поддакнул Саймон.

– Приведи домой нормального мальчика, и мы не станем вмешиваться, – пообещал Дэви.

– Это мне решать, кто нормальный, а кто нет, – отрезала Надин.

– А мне так не кажется, – возразил Дэви. – Пока что ты выбрала Бартона и Кайла.

– Папа, – взмолилась Надин, – поговори с ним!

Эндрю величественно вздернул подбородок:

– Надин позволено встречаться с кем она пожелает, но при условии, что он не старше восемнадцати и не имеет приводов в полицию.

«Ничего себе!» – мысленно ахнул Дэви. Он искоса взглянул на Саймона. Тот промолчал. Форд оставался безучастным.

– И мы никогда не вмешиваемся в ее жизнь, потому что любим Надин и доверяем ей, – продолжал Эндрю.

Надин кивнула.

– Но это не относится к сегодняшнему свиданию, потому что малец действительно затеял что-то не то, – заключил Эндрю, оттопырив большой палец. – Молодцы, парни!

– Спасибо, – усмехнулся Дэви. – Надин, мы играем в покер. Это азартная игра, такая же, как твои свидания. Давай тащи свою свинью-копилку.

– Одну минуту, – яростно вскинулась Луиза, готовая броситься на защиту девочки. – Что, снова несчастная крошка?!

Надин покачала головой.

– Они правы, – признала она, выдвигая стул. – Он полный невежда в музыке. Можете себе представить, никогда не слышал о Дасти Спрингфилд![13]

– Говорил я тебе, – укоризненно шепнул Дэви Тильде.

– Не могли бы мы для разнообразия поиграть в покер? – осведомился Саймон, и сидевшие за столом дружно уставились на него.

– Что за спешка, старик? – удивился Дэви. – Просто передай мне свои деньги. Все равно я выиграю, так что стоит ли трудиться?

– Сначала пообещайте никогда больше этого не делать, – потребовала Надин. – Я имею в виду моих парней.

– И что тебе это даст? – усмехнулся Дэви. – Ведь все равно совру. Так ты играешь или нет?

– Играю.

Дэви бросил карты на стол.

– Сдавай снова, Эндрю. Твоя дочь хочет отдать мне свои карманные деньги, так что начнем сначала.

Эндрю собрал карты.

– Так у тебя карты хуже некуда.

– И это тоже, – вздохнул Дэви.

– Да и у меня не лучше, – признался Эндрю. – Бросайте карты, леди и джентльмены, игра идет по новой.

– Это нечестно, – запротестовала Тильда, но отдала Эндрю карты.

– Конечно, нет, солнышко, – успокаивающе погладил ее по плечу Дэви. – Ведь ты играешь со мной.

Эндрю снова сдал. Дэви стал наблюдать за лицами играющих: скорее в силу давней привычки, чем из особого интереса. Все равно он выиграет, если только Надин не решит ему отомстить за карточным столом, но даже тогда…

Луиза, сидевшая напротив, постучала ногтем по карте и вздохнула.

Дэви отложил карты и внимательно посмотрел на нее.

– Что? – спросила Ив из-за контактных линз Луизы.

– На сегодня все, – объявил Дэви, поднимаясь. – Я иду спать. И Тильда тоже.

– Почему это? – возмутилась Тильда. – Нет, я…

– Немедленно, Бетти, – приказал Дэви. – Пожелай всем спокойной ночи.

Тильда взглянула на него и осеклась.

– Доброй ночи, – покорно пробормотала она потрясенным родственникам, и Дэви повел ее к лестнице.

– Поговорим о Луизе, – коротко бросил он, когда они поднялись на чердак.

– О, ради Бога, – отмахнулась она. – Так весь этот шум из-за нее? Слушай, я видела, как она пожирала взглядом Саймона. Но Луиза пока еще в своем уме и не набросится на него при всех. Нет никаких причин…

– Луиза – это Ив. Одна и та же дама.

Тильда оцепенела.

– Цитата из фильма, – пояснил Дэви.

– Знаю, это…

– «Леди Ева», – закончил Дэви. – Любимая картина Луизы. Ну дурак ли я?

Безумно голубые глаза Тильды широко раскрылись, и Дэви насторожился. Знакомый признак. Сейчас последуют горы вранья…

– Не знаю, о чем это ты, – пробормотала она. – Ив на занятиях. У них собрание. И вообще…

– Когда ты научишься? – упрекнул ее Дэви. – У тебя много талантов, Матильда, но лгать ты не умеешь. Так что брось это дело.

– Нет, правда, – неубедительно завела Тильда.

– Нет, правда, – передразнил Дэви. – Пойми, если кто-то разгадал этот маскарад, ей больше не удастся проделывать эту штуку.

Тильда вздохнула.

– Понимаешь, ей надо было дурачить только тебя и Саймона, – пояснила она, сузив глаза до обычных размеров. Она старалась держать Луизу подальше от тебя, а Ив – от Саймона, и никто из вас ничего не заподозрил.

– Вряд ли Саймону это понравится.

– Неужели ты скажешь ему! – потрясенно ахнула Тильда. – И вообще, это не твое дело!

– Но кто-то же должен ему сказать, – рассердился Дэви.

– Зачем? – Ответа у Дэви не было. – Послушай, как только Саймон узнает, для них все будет кончено. Реальна – Ив. Не Луиза. Они не могут существовать в одном мире. Плюс это глупое правило Саймона насчет матерей. Интересно, как, по его мнению, женщины становятся матерями?

Дэви тяжело осел на кровать:

– Ладно, я не привык быть голосом разума в этой комнате, так что уж прости меня, но тебе никогда не приходило в голову, что Ив не мешало бы полечиться?

– Нет. Ив прекрасно сознает, кто она. Одинокая мать, помогающая сохранить крышу над головой семьи, вынужденная мириться с тем, что великая любовь ее жизни живет с другим мужчиной. Ив не может делать те вещи, которые по плечу Луизе, потому что Ив приходится быть практичной. Но четыре ночи в неделю Луиза посвящает «Дабл тейк», и в эти ночи Ив свободна, – запальчиво изложила Тильда. Нахмурившись, она добавила: – А значит, Луизы не должно здесь быть, потому что сегодня воскресенье. Это всех нас с ума сводит. Она нарушает собственные правила.

– Это нездорово. Мало сказать, это просто безумие. Может, вы все нуждаетесь в групповой терапии? По семейным тарифам.

– Ты зря так волнуешься. Послушай, ты когда-нибудь был на Марди-Гра?[14]

– Ну, – осторожно ответил Дэви.

– Так вот, у Ив свой Марди-Гра. Постоянный. С четверга по воскресенье. Просто она носит маску лучше других.

– И никогда не путается?

– Нет. Люди думают, что маски их меняют. Но на деле выходит, что они становятся сами собой. Без маски они – Ив. Поступают правильно, жертвуют собой во имя других. С масками – Луизы, естественные, без всякого притворства, И могут делать все. Полнейшее преображение.

Она слегка улыбнулась. Уголки губ лукаво приподнялись. Дэви задохнулся. В этот момент он хотел ее больше, чем считал возможным.

– Скажи, что и в тебе есть Луиза, – попросил он, – потому что мне ужасно хочется купить ей выпивку.

– Очень смешно, – фыркнула Тильда, отводя взгляд. – Я так не поступаю.

– Это меня и пугает. А Надин знает?

– Разумеется. Все знают. Кроме тебя и Саймона.

– И Надин не возражает?

– Зачем? – удивилась Тильда. – Луиза не наркоманка, не алкоголичка, не издевается над детьми. У нее просто другой стиль одежды.

– И она спит с Саймоном.

Тильда пожала плечами:

– Ну… как говорит Гвенни, если не можешь быть хорошим примером, остается стать ужасным предостережением.

– А, это мне знакомо. Майкл Демпси и его школа воспитания. Я все же скажу Саймону.

– Думаешь, он тебя поблагодарит? – вспылила Тильда.

– Я не…

– Воображаешь, что он скажет: «Спасибо, приятель, за то, что испортил лучший секс в моей жизни»?

– Это не…

– Да пойми же, ты хочешь сказать ему, потому что считаешь это правильным. Но он-то вовсе не жаждет это услышать!

– Значит, в твоих глазах я эгоистичный ублюдок, потому что хочу поступить правильно? – нахмурился Дэви.

– Ну да, – кивнула Тильда.

– А я уверен, что это не так! – Дэви вскочил. – И позволь объяснить почему.

– Только не сейчас. А пока держи рот на замке, – отрезала Тильда. – Вы, честные люди, способны сделать жизнь простых смертных невыносимой.

В понедельник утром Гвен, смирившись наконец с тем, что галерею отремонтируют независимо от того, хочет она этого или нет, подвинула стремянку к стене и взобралась на самый верх, исполненная решимости парой ударов водворить на место чертову балку. К несчастью, потолки были высотой в добрую милю. Тони когда-то объяснял ей, что это необходимо для того, чтобы произведения искусства могли дышать. В таком случае неплохо бы проклятым произведениям искусства самим приколачивать балки!

Опасно балансируя на верхней ступеньке стремянки, Гвен подняла молоток за самый конец ручки, прицелилась, но пошатнулась, уронила молоток и едва не свалилась, однако в последний момент успела уцепиться за поручень и перенести вес влево, чтобы не опрокинуть стремянку. Немного придя в себя, она вдруг сообразила, что не слышала удара молотка об пол, и осторожно взглянула вниз.

Там с молотком в руке и выражением лица, лучше всяких слов говорившим «эта-женщина-идиотка», стоял Форд.

– Я хотела сделать это самостоятельно, понимаете? – объяснила Гвен, не желая ни жалости, ни снисхождения.

– Почему? – спокойно осведомился Форд.

– Потому что я сто лет пялилась на нее, а она издевалась надо мной. Я должна была в конце концов поставить ее па место!

– Так сказали бы мне, и я бы все сделал.

– Это не одно и то же.

– Ну так решайте – соглашаетесь на мое предложение или нет?

– Не соглашаюсь. Отдайте мне этот чертов молоток! – потребовала Гвен.

– Нет.

– Это мой молоток.

– Был ваш.

– Игривость не в вашем стиле! – рявкнула Гвен. – Отдайте молоток!

– Какая уж тут игривость! Я предотвращаю катастрофу и даже возможную смерть. Вы едва не убили меня этой штукой. Убирайте-ка свой зад с этой стремянки!

– А вы вообще не должны были тут находиться, – огрызнулась Гвен. – Кстати, почему вы тут стояли?

– Уж очень вы шумели, – пояснил Форд. – Вот мне и показалось, что вам нужна помощь.

– Не нужна мне ничья помощь. Форд вздохнул:

– Слезайте оттуда, Гвен. Дайте мне взглянуть на потолок и понять, в чем там дело.

– Там нужно приколотить, – объяснила Гвен и вдруг вспомнила, чем он зарабатывает на жизнь.

– Слезайте, – повторил Форд.

Гвен, уже не в состоянии взять назад роковое слово «приколотить», стала молча спускаться.

Форд взобрался на стремянку. Ничего не скажешь, с его ростом можно вполне дотянуться до потолка!

– А гвоздь? Старый упал и затерялся. Так что приколотить мне нечем.

– Приятно слышать, – вырвалось у Гвен.

– Где у вас гвозди?

– Гвозди?

– Где Дэви?

– На крыльце.

– Хорошо. А вы займитесь чем-нибудь полегче. И не беритесь за инструменты, очень вас прощу.

– Эй, – окликнула она, но он уже направлялся к двери. – Но почему вы считаете, что у Дэви должны быть гвозди? – спросила она, только чтобы увидеть, как Дэви лезет в карман рубашки и протягивает Форду что-то действительно похожее на гвозди.

Иногда Гвен искренне ненавидела мужчин. Вернувшийся Форд поднялся на стремянку, приколотил балку двумя точными ударами, спустился, сложил стремянку и отнес в офис.

– Думаете, что она мне больше не понадобится? – окликнула его все еще не остывшая Гвен.

– После вашего последнего представления? – хмыкнул Форд, выходя из офиса. – Что еще требуется сделать?

– Ничего, – буркнула Гвен, загораживая собой разбитое стекло.

– Есть рулетка?

– Зачем?

– Чтобы измерить это окно.

– Я уже вызвала стекольщика, – соврала Гвен.

– Дайте мне чертову рулетку, Гвен, – потребовал Форд, не повышая голоса.

Гвен сдалась и пошла в офис за рулеткой.

– Не понимаю, зачем вам все это, – вздохнула она.

– Красивое здание, – коротко объяснил Форд, вытягивая стальную ленту. – Люблю наводить порядок.

– Правда? – удивилась Гвен, пытаясь соотнести это с его профессией.

– Уж такая у меня привычка. Записывайте: двадцать семь с половиной дюймов.

Гвен принесла бумагу и записала цифры.

– В ваших привычках восстанавливать старые здания?

– Тридцать два с четвертью, – продолжал Форд. – Нет, и моих привычках – восстанавливать справедливость в мире.

– Вот как? Справедливость?

– И порядок, – добавил Форд. – Где ближайшее стеклянное заведение?

– Стеклянное заведение? – не поняла Гвен.

– Где телефонный справочник? – с бесконечным терпением спросил Форд.

– Знаете, я ведь не идиотка!

– Знаю.

– И даже не уверена, что мне все это нужно.

Форд присел на край стола:

– Тогда почему же вы позволяете им тут хозяйничать?

– Нам нужны деньги, – призналась Гвен. – И очень уж все запущено. Сплошное убожество. Да и Тильда этого хочет. Она здесь главная. Без нее мы пропали бы.

– Почему вы не уедете? – неожиданно спросил Форд, и Гвен, судорожно откинув голову, уставилась на него.

– Уехать?

– Немного отдохнуть.

Гвен даже растерялась.

– Куда мне ехать?

– На Карибское море, на Арубу. Подводное плавание с аквалангом. Иначе говоря, дайвинг.

– Я не умею плавать с аквалангом.

– Я вас научу, – пообещал он, и Гвен обомлела.

– Это мое последнее задание, – продолжал Форд. – Я ухожу на покой и навсегда уезжаю на юг. Поведу яхту на Арубу. Можете присоединиться.

– Акваланг. – Гвен пыталась зацепиться за что-то конкретное. – Разве это не опасно? Много людей гибнет…

– Множество людей умирают в своих постелях, но это не значит, что они боятся лечь на простыни. Кстати, у меня большая яхта. Много места. А сейчас я пойду за стеклом.

– Спасибо, – с трудом выговорила Гвен и, дождавшись, когда он уйдет, села за стойку, посмотрела на девять разноцветных зонтиков и подумала, что больше всего на свете она хочет уплыть с ним.

Нет, это глупость несусветная! Она не может оставить семью, у нее никогда не было ни малейшей склонности к подводному плаванию, и о Форде ей известно только то, что он наемный убийца, который приносил ей коктейли и чинил потолок. Правда, он решил отойти от дел, и она готова забыть прошлое, особенно свое. Но его последним заданием был заказ убить Дэви, а перешагнуть через это почти невозможно. Вошла Тильда с банкой голубой краски. Волосы на ее голове стояли дыбом.

– Что с тобой? – встревожилась она. – Выглядишь так, словно тебя пыльным мешком огрели!

– Нет, ничего, – рассеянно пробормотала Гвен. – И перестань запускать пальцы в волосы! На кого ты похожа! – Тильда безуспешно попыталась пригладить волосы, а Гвен спросила: – Тебе никогда не хотелось остаться дома и принять у меня галерею?

– Нет.

Тильда посмотрелась в стекло двери офиса и снова пригладила волосы.

– Понятно, – протянула Гвен, ощущая невероятное разочарование, хотя знала ответ заранее.

– Потому что у меня заказов на десять лет вперед и я должна рисовать эти чертовы фрески. А почему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я занялась галереей?

– Нет. Просто не хочу стоять у тебя на пути.

– Никто не стоит на моем пути, – провозгласила Тильда и понесла куда-то свою банку с краской.

«Как я хотела бы сказать то же самое!» – подумала Гвен и представила, как объявляет Форду: «Никто не стоит на моем пути!»

Хотя почему именно Форду? Странно. Скорее уж Мейсону!

– Мейсон, ты хороший человек, но я не хочу, чтобы ты управлял галереей.

Однако если он вытащит их из долгов, семья будет свободна! Пусть получает галерею, если заплатит долги. Мало того, на этих условиях пусть получает и ее!

Дэви, насвистывая, прошел через галерею и исчез в офисе.

Конечно, тогда можно навсегда забыть о подводном плавании. Зато семья будет спасена.

В этом-то и проблема. Как только даешь жизнь ребенку, больше не имеешь права думать и говорить «я» или «мне». Только «мы». Что лучше для «нас». Хотя то, что лучше для «нас», часто невыносимо для «меня». У нее две прелестные дочери и такая же прелестная внучка. Все здоровы, относительно счастливы, любят и поддерживают друг друга. Ей не приходится каждый день ходить на жуткую работу, она может разгадывать кроссворды, когда только заблагорассудится. И никто больше не приказывает ей: «Гвенни, сделай то, Гвенни, сделай это». По крайней мере, последние пять лет. Так что все прекрасно.

Ну, в основном. И хотя, нужно признать, Тони был человеком властным, в нем было и много хорошего. Взять хотя бы секс. Это большая потеря. Она легко переносила целомудренную жизнь, но последние дни на галерею прямо-таки валились мужчины, и неожиданно ее то и дело стали приглашать на ленч. И «Пина колада»! Может, следует хорошенько подумать? Составить план? Ей всего пятьдесят четыре. Мейсон явно ею интересуется. Хороший, порядочный человек, который разбирается в финансах и любит галерею. Не так уж это и глупо!

Гвен закрыла глаза и попыталась представить свою жизнь с Мейсоном.

«Подводное плавание. С аквалангом. То есть дайвинг», – вспомнилось Гвен, и перед глазами возникла голубовато-зеленая вода, яркие рыбки, как на одной из картин Гомера, только настоящие, теплое солнце – и Форд…

О, ради всего святого!

Гвен встала и принялась переносить стулья в офис. Нужно бы пол подмести. Это не требует инструментов. Или особых размышлений.

Из офиса выглянула Тильда с малярной кистью:

– Ты в порядке?

– Сколько можно? Говорю же, в полном! Лучше не бывает.

– Дэви хочет сегодня покрасить фасад. – Тильда кивком показала на офис, где Дэви с сомнением озирал открытую банку с краской, а Надин с хмурым видом заглядывала ему через плечо. – Придется закрыть входные двери.

– Какая проблема? Что, к нам валом валят посетители? – удивилась Гвен. – Не пони…

Входная дверь распахнулась, и на пороге появился пожилой мужчина с темно-рыжими волосами и карими глазами, по казавшийся Гвен странно знакомым.

– Здравствуйте, – нерешительно сказала, она, пытало, вспомнить, где его видела.

– Здравствуй, дорогая, – кивнул мужчина, и на какой-то кошмарный момент Гвен взбрело в голову, что это один из тех, с кем она спала до Тони и кого благополучно успела позабыть. Ему где-то между пятьюдесятью и восемьюдесятью, как раз подходящий возрастной диапазон.

– Я вас знаю? – осведомилась она и поспешно скрестили пальцы, молясь, чтобы он оказался незнакомцем.

– Зови меня Майклом, любимая, – ответил он с таким невинным видом, что Гвен настороженно прищурилась. – Я ищу Дэви Демпси. Такой высокий, волосы темные. Он здесь.

– Дэви? Он в… – И осеклась, потому что мужчина тепло улыбнулся, обошел ее, как неодушевленный предмет, и открыл дверь офиса. – Э… погодите! – крикнула Гвен.

Дэви поднял глаза и окаменел. Гвен тихо ахнула: «Неужели очередной киллер? Да сколько же людей ненавидит этого парня?!»

– Мне следовало бы догадаться, – весело заметил мужчина. – Я в бегах, спасаю собственную шкуру, а ты здесь, в цветнике. Ну и взятка тебе досталась!

– Цветник? – переспросила Гвен.

– Три королевы, – мрачно пояснил Дэви. – Привет, папа.