Подделка

Глава 4

Тильда подавилась шоколадкой.

– Нечего тут рассказывать, – прохрипела она, чуть отдышавшись. – Лучше признайся, что там у тебя с Эндрю?

И, подняв покрывало, принялась деловито трясти его, пока оно не развернулось над Ив и песиком. Аппликации из листьев казались лесной дорогой, ведущей через разрисованную кровать.

– Брось, Вилма, – усмехнулась сестра, – не скрытничай…

Тильда отломила еще кусочек от плитки.

– Сначала объясни, почему Эндрю так расстроен.

– Дело в Луизе. Знаешь, в баре был один парень… в общем, очень даже ничего, а я на этот вечер все закончила и решила выпить. То есть Луиза решила выпить. Не думаю, что я в его вкусе. – Она пожала плечами. – Эндрю просто перестраховщик.

– Вернее, слишком большой собственник, – поправила Тильда. – Хочет, чтобы ты сидела дома и была милой маленькой Ив, и никем больше.

– В таком случае ему не следует платить мне за то, что я изображаю роковую Луизу, – объявила Ив, перевернувшись на спину. – Мне не нравится, что он заставляет меня чувствовать себя виноватой. Он никогда не ревновал тебя к Скотту.

– Он вообще меня никогда не ревновал, – справедливо заметила Тильда.

– Он знал, что Скотт – не тот, кто тебе нужен. И знал, что это долго не продлится. – Ив протянула руку. – Дай еще кусочек шоколада.

Тильда бросила ей остаток плитки.

– Скотт был абсолютно безупречен, – заметила она, похлопав по покрывалу. – Ко мне, Стив.

Стив немедленно выполнил приказ, неуклюже повалился на колени Тильды, и она рассмеялась, радуясь его искренней любви.

– Видишь, его действительно зовут Стив, – торжествовала Ив. – И вообще, идеальный парень тебе ни к чему. Думаю, в тебе есть нечто от Луизы, и тебе нужен кто-то вроде ночного взломщика.

– Но я же не Луиза, – усмехнулась Тильда.

– Как Барбара Стенвик в «Леди Еве», – не слушая ее, упорно продолжала Ив. – Там она говорит, что хотела бы, чтобы парень застал ее врасплох, как ночной грабитель. – Ив приподнялась на локте, жуя шоколад и широко раскрыв невинные голубые глаза, – Так расскажи о своем грабителе. Он горячий парень?

– Значит, Эндрю на тебя злится, – подытожила Тильда, поднимая собаку.

– Настолько хорош? – завистливо спросила Ив, отламывая еще кусочек. – Само совершенство?

– Нет. – Тильда вспомнила о поцелуе в шкафу и вздрогнула. – Ничего похожего.

– О-о, – протянула Ив с упоением. – Значит, совершенство.

– Вот поэтому я никогда не говорю с тобой о мужчинах, – рассердилась Тильда. – Поощряешь меня на всякие глупости. И из-за тебя я вечно попадаю в какие-то неприятности.

– Еще бы!

– Дай мне этот чертов шоколад! – рявкнула Тильда, опустив Стива на кровать и ловко поймав требуемое.

– Так почему же он украл для тебя картину?

– Наверное, просто пожалел, – объяснила Тильда, отломив кусочек шоколада.

– А что насчет сгустка похоти? Давай выкладывай.

– Ничего не было, – чопорно объявила Тильда, невольно ухмыляясь.

– А у Тиль-ды се-крет, – пропела Ив. Даже сейчас ее голос звучал изумительно, и Стив навострил уши.

– Сколько тебе лет? – фыркнула Тильда, стараясь казаться взрослой и солидной.

– Тридцать пять, но я не встречаюсь с грабителями, а уж тем более не проделываю с ними Бог знает что.

– Подумаешь, всего лишь поцелуй, – призналась Тильда и рассмеялась, когда Ив восторженно взвизгнула, а Стив подпрыгнул.

– И дальше?

– Да ничего и не было, – изобразила она равнодушие. – Я открыла дверцу шкафа, а он напал на меня и вызвал приступ астмы, поэтому я укусила его. А он начал критиковать мою одежду, заявил, что не джентльмен, и поцеловал меня.

– Вот это да! – восхитилась Ив. – И как это было?

– Классно, – кивнула Тильда, чувствуя себя здесь, в подвале, наедине с Ив в достаточной безопасности, чтобы сказать правду. – Я растаяла и дальше… страстный поцелуй… впрочем, это была моя инициатива.

– Еще бы, – хихикнула Ив, и Тильда снова засмеялась.

– Я не виновата, – оправдывалась Тильда, откровенно наслаждаясь шоколадом. – Мне было так страшно, а он отделял меня от несчастья.

– Заметь, ты могла просто поблагодарить человека, вместо того чтобы лизать его гланды.

– Это все адреналин. Он ударил куда-то, а завершилось все во рту. Кроме того, я знала, что больше никогда его не увижу, и мы были в темном шкафу, так что, можно сказать, это была и не я.

Тильду удовлетворила собственная рассудительность. Звучало все вполне разумно.

– И ты действительно больше его не видела? – разочарованно протянула Ив.

– Если не считать двадцати минут в закусочной, где он угрожал мне, сказал, что у меня вытаращенные глаза, и сбежал, предоставив мне оплатить чек.

– Непонятно. Вразрез с традициями. Почти как возрастные причуды нашей матери.

– Верно, – согласилась Тильда, решив, что они уже достаточно обсудили ее грехи. – Ты хочешь сказать, что в последнее время Гвенни кажется тебе странной?

– Она всегда казалась мне странной, – покачала головой Ив и выпрямилась. – И это одна из многих причин, почему я ее люблю. Я уже рассказывала тебе, как она пошла в магазин Эдди Бауэра и вернулась с пятью свитерами: для тебя, для нее, для Надин, для меня и для Луизы. Я сказала: «Гвенни, получается, что у меня два свитера», – а она ответила: «Не будь дурочкой, дорогая, в отличие от Луизы ты никогда не носишь черное».

– И она абсолютно права. Хотя я никогда не думала о Луизе как о клиентке Эдди Бауэра.

– Именно поэтому тебе нужен этот парень, а не Скотт, – постановила Ив. – Грабитель в ночи, а не адвокат при дневном свете. Луиза, которая в тебе, нуждается в грабителе, так же как Луиза во мне требует черного свитера.

– Нет во мне никакой Луизы, – вздохнула Тильда, чувствуя себя немного угнетенной по этому поводу. Поднявшись, она отдала Ив последний кусочек шоколада и опустила Стива на пол.

– В каждой женщине есть хоть немного от Луизы, – возразила Ив, наклоняясь и поправляя картину. – То, что тебя назвали Вилмой, еще не означает, что на самом деле это не Луиза.

– А грабитель в ночи мне ни к чему. – Тильде вдруг стало стыдно за свое неприличное поведение. Просить взломщика спасти ее… да она просто спятила! – Этот парень будит во мне все самое худшее.

– Это твоя внутренняя Луиза, – одобрительно заметила Ив. – Освободи ее. Честно говоря, не знаю, что бы я делала без Луизы. Как раз к тому времени, когда я уже готова вопить и биться в истерике, настает ночь среды, и вот она является и в дин счета выпускает весь мой пар.

– Может быть. Но ведь я не преподаю в начальной школе. И рисую фрески. Крайне спокойное занятие. У меня нет никакого пара. И выпускать мне нечего.

– Только запомни три правила, – продолжала Ив так, словно Тильда ничего не говорила. – Она появляется только четыре ночи в неделю, никогда не занимается сексом дома и никогда никому не говорит, что она – это ты.

– Тебе еще не поздно лечиться. Уверена, что твоя школьная страховка покроет все расходы.

– Зачем? – удивилась Ив, вставая и поправляя пижаму. – Я вполне счастлива. И к тому же получила два свитера.

– Рада за тебя, – съязвила Тильда. – Послушай, парень в шкафу не был таким уж горячим. Я немного преувеличила.

– Знаешь, если будешь отговаривать себя от всего хорошего, никогда ничего не получишь.

– Уже получила, – раздраженно отозвалась Тильда. – У нас со Скоттом был классный секс. Я каждый раз кончала. – Стив поставил лапы на ее ногу, и она снова подхватила его. – Этот человек заслуживает того, чтобы помнить его имя.

– Он был слишком спокойным, – возразила Ив. – Ты когда-нибудь чувствовала себя растерзанной, изнасилованной, похищенной? Казалось ли тебе, что если не получишь его – просто умрешь?

– Говорю тебе в последний раз: никакой внутренней Луизы во мне нет. Мало того, даже внутренняя Скарлет куда-то испарилась. – Тильда отдала песика Ив и натянула чехол на кровать, пряча изголовье, покрывало и картину. – У меня куча дел. Нужно придумать, как украсть картину.

От этой мысли ей стало немного не по себе. А может, она просто переела шоколада.

– И это еще одна причина, почему нельзя отпускать грабителя, – оживилась Ив.

– Я его не отпускала. Это он отпустил меня. – Тильда заставила себя улыбнуться. – И спасибо Богу за это.

– Угу, – фыркнула Ив. – Потому что даже самые вкусные поцелуи со временем выдыхаются. Кстати, Вилма, по-моему, наверху еще остался шоколад.

– Веди меня туда, Луиза, – вздохнула Тильда.

Утром, ровно в девять, Гвен налила себе кофе, настроила автомат на прелестное попурри на тему «Баккара», вытащила из пакета одну из ананасно-апельсиновых булочек, купленных Эндрю в кондитерской и заброшенных в галерею по пути на утреннюю пробежку, и направилась в галерею, к мраморной стойке и неразгаданным кроссвордам. Справа от нее сквозь разбитое окно над витриной с экспонатами струились солнечные лучи. Оторвавшаяся металлическая балка под потолком чуть колыхалась от ветерка калорифера.

За спиной Джеки Дешаннон пела «Приди и уведи меня», и Гвен подумала: «Черта с два дождешься этого! Я застряла тут навеки».

Так. «Когда-то популярная марка автомобиля». Это, конечно, «нэш». Гвен никак не могла понять, почему в кроссвордах всегда фигурирует именно эта марка. Можно подумать, что кроме нее других старых марок не существует! Зато теперь у нее были две из четырех букв в следующем слове. «Р»… пробел… «Н»… пробел. Ранг… ринг… рант… руно… Убейте, не знаю…

Ладно, дальше. «Фильм Рея Милланда пятьдесят четвертого года». Шестнадцать букв. Черт.

– Привет, ба, – раздался за ее спиной голос Надин, и Гвен нехотя повернулась. На внучке красовалась черная куртка, налаченные пряди черных волос торчали во все стороны, лицо было выбелено мимическим гримом, вокруг глаз – черные круги, как у енота. К плечу ее прижимался Стив, рядом – Бартон, выряженный в прикид металлиста.

– На дворе июнь, – заметила Гвен внучке, решив игнорировать Бартона, поскольку день и без того не сулил ничего хорошего. – Вряд ли кожаная куртка сейчас уместна.

Бартон издал один из своих обычных пренебрежительных звуков, это разозлило Гвен, но она по-прежнему делала вид, что не замечает его. А ведь был бы вполне симпатичным парнем, если бы не эта его постоянная презрительная усмешка.

Из офиса показался Итан, жующий булочку и вовсе не выглядевший симпатичным.

– Я стащил одну, миссис Гуднайт, – признался он. Худое лицо под шапкой рыжих волос светилось дружелюбием. – Сколько я вам должен?

Настроение Гвен немного улучшилось.

– Я подарю тебе эту булочку, если назовешь фильм Рея Милланда пятьдесят четвертого года. Шестнадцать букв.

– «Пропавший уик-энд», – не задумываясь выпалил Итан, откусывая булочку.

– Какой ты молодец, – растрогалась Гвен и принялась заполнять клеточки.

– Так ты из-за этого чертыхалась? – удивилась Надин, отпуская Стива и отламывая кусочек от булочки Итана. – Картина пятьдесят четвертого года? Рано или поздно ты и сама бы догадалась.

В это время дверь в галерею открылась.

– Вся загвоздка в Рее Милланде, – пояснила Гвен, оборачиваясь к посетителю. Ну и ну! Шесть футов, темные волосы, очки в роговой оправе, пыльная куртка, еще более пропыленный рюкзак, но даже при всем этом глаз не отвести.

– Неудачник, – пробурчал Бартон, но Гвен заглянула в темные проницательные глаза незваного гостя и не согласилась.

«Неудачник? Ну уж нет, но неприятностей не оберешься».

– Рей Милланд пятьдесят четвертого? – переспросил он.

– Да, – кивнула Гвен. Стив гавкнул: низкое тремоло с повышением в конце.

– Стив! – обрадовалась Надин. – Да у тебя музыкальные способности!

Незнакомец протянул Гвен руку:

– Я Дэви Демпси.

Гвен нахмурилась и пожала его руку.

«Он чудо! И это не сулит ничего хорошего».

– Так мне что, отдать булочку обратно? – поинтересовался Итан.

– Нет. Если в шестнадцать лет ты уже знаешь фильмы Рея Милланда, то я готова всю жизнь кормить тебя булочками, – засмеялась Гвен.

– Вы хотите купить картину? – спросила Надин, откровенно любуясь Дэви.

Тот подошел к ближайшей, изображавшей трех угрюмых и злобных рыбаков, окруживших несчастного и, судя по виду, явно страдающего диспепсией тунца.

– Гнусные и растленные типы, бейлиф.

– Они всего лишь зеваки, ваша честь, – нашелся Итан, и мужчины понимающе улыбнулись друг другу.

– В чем дело? – спросила так и не пришедшая в себя Гвен. Эта улыбка, эта уверенность, этот блеск в глазах. «Кого напоминает мне этот парень?»

– Это цитаты из фильмов, – с улыбкой объяснила ей Надин. – Итан только что обрел еще одного фаната кино.

– Никчемные личности, – буркнул Бартон.

– Так что же вам угодно? – спросила Надин, не сводя глаз с незнакомца.

– Вы сдаете комнату? – Он кивнул на табличку в окне. Стив подобрался ближе и обнюхал его туфли. – Я согласен на все, даже на чердак.

– На чердаке живет тетя Тильда, – сообщила Надин. – Она не слишком любит делиться.

– Большая комната с кухонной нишей, – объявила Гвен. – Меблированная, чистая, восемьсот долларов, плата за два месяца вперед. И не волнуйтесь насчет собаки. Она не кусается.

«Во всяком случае, я на это надеюсь».

– А вы собираетесь остаться на два месяца? – спросила Надин, с сомнением поглядывая на рюкзак.

– Возможно, и нет, – улыбнулся ей Дэви. – Вообще-то я на пути в Австралию.

– Поддержите вашего шерифа, – вставил Итан.

– Я не знаю, откуда это, – покачала головой Надин, сунув руку Дэви. – Я Надин, а это моя бабушка Гвенни. – Она небрежно ткнула пальцем куда-то себе за спину. – Это Бартон, это Итан, а тот, что вынюхивает пол, – Стив.

– Эй! – Итан помахал булочкой. Бартон поморщился. Стив сел и принялся яростно чесаться.

– Может, мы пойдем? – спросил Бартон.

– Нет, – отрезала Надин, и Бартон заткнулся.

– Не могли бы вы представить мне рекомендации? – спросила Гвен.

– Только не из этого города. Могу показать несколько из Флориды.

«Флорида! – мечтательно подумала Гвен. – Сверкающая синяя вода. Чудесные белые пляжи. Спиртные напитки в бокалах с маленькими зонтиками. Я готова убить ради того, чтобы попасть во Флориду прямо сейчас, пусть даже на дворе июнь».

– Но нам пора, – настаивал Бартон, обнимая Надин за талию. Та раздраженно насупилась. Итан жевал булочку, не обращая никакого внимания на Бартона.

– Куртка, – сказала Гвен внучке. – Луизина куртка. Если ты в ней вспотеешь, беды не оберешься.

– Ты права. – Надин небрежным жестом сбросила куртку вместе с рукой Бартона. – Волосы тоже возьми, – вспомнила они, стягивая черный парик. Влажные растрепанные кудряшки светлым облаком окружили ее лицо. – Июнь – неподходящий месяц для металлистов.

Бартон брезгливо поморщился, очевидно, раздраженный происходящим и окружающими. Впрочем, как всегда. Надин, похоже, унаследовала легендарную страсть женщин рода Гуднайтов к совершенно неподходящим для них мужчинам.

Гвен снова оглянулась на Дэви. Возможно, Луизе не помещало бы познакомиться с этим экземпляром.

– Еще увидимся, Австралия, – пообещала Надин, направляясь к двери в сопровождении Бартона, снова обнимавшего ее за плечи. Итан плелся позади, дожевывая на ходу булочку.

Дэви, облокотившись на витрину, проводил троицу взглядом.

– Она что, не понимает, что кадрится не с тем парнем?

– Не знаю, – покачала головой Гвен. – Надин очень скрытный ребенок.

Музыкальный автомат заиграл «Желаю и надеюсь».

– Дасти, – заметил Дэви, прислушиваясь. – Хороший знак. Так я остаюсь?

«Тысяча шестьсот долларов!»

– Да, – решилась Гвен.

Новый жилец кивнул.

– Есть, правда, одна проблема.

«Так я и знала».

– Прошлой ночью в баре у меня украли бумажник. Конечно, я сам виноват, нечего ротозейничать. Со дня надень на мой счет поступят деньги. Но пока пришлось заблокировать все кредитки, так что сотня баксов – это все, что у меня есть.

Он снова улыбнулся Гвен, и ее губы автоматически дернулись. Сотня баксов – уже что-то, а, кроме того, в квартирке: все равно нечем поживиться.

Ее взгляд скользнул по прекрасно выписанным, но крайне несимпатичным рыбакам на картине Доркас. Что ж, в галерее тоже не найдешь ничего стоящего.

– Но я попрошу друга перевести остальную сумму к завтрашнему дню. Это вам подходит?

– Да, – окончательно сдалась Гвен.

– Вы хороший человек, – убежденно заявил Дэви, вручая ей пять двадцаток.

– Комната на четвертом этаже. Сейчас достану ключ и провожу вас.

Она вернулась в офис и порылась в столе в поисках ключа к 4В. Через холл, в комнате 4А, временно обитала Доркас. Гвен могла бы поместить Дэви в 2В, но это бы означало, что новый жилец окажется напротив нее. Нет, Доркас обойдется. Она и без того вечно ожидает худшего. И если этот тип окажется убийцей, это только укрепит ее в теперешних взглядах на жизнь.

Гвен нашла ключ и принесла его Дэви.

– Спасибо. Вы об этом не пожалеете, – горячо начал он, но, должно быть, увидев что-то в ее глазах, остановился и уже спокойнее добавил: – Правда. Все будет в порядке.

И на какой-то момент Гвен вдруг ощутила, что это так и есть и, кем бы он ни был, все обойдется.

И тут ее осенило. Вот кого он ей напоминает! Тони! Во всем, вплоть до «ты об этом не пожалеешь» – знаменательной фразы, произнесенной, когда он делал предложение. В те времена Гвен почти ничего не знала о нем, кроме того что он, по всей видимости, сходил по ней с ума, а она, по всей видимости, уже была беременна Ив.

– Эй, – негромко окликнул ее Дэви, и Гвен осознала, что неотрывно смотрит на него.

– Сюда, – пробормотала она и поспешила вывести его из галереи, прежде чем он окончательно превратится в Тони и попытается продать ей картину.

Дэви не совсем понял, что из сказанного им заставило Гвен Гуднайт вытаращиться на него, как на самого ангела Смерти, но она, похоже, неплохо сумела взять себя в руки, пока вела его на четвертый этаж. Коридору не помешал бы новый слой краски, но он был чист и хорошо освещен, чего нельзя сказать о большинстве съемных помещений, в которых приходилось жить Дэви. Из этого следовало, что хотя хозяйка явно была небогата, зато трудолюбива и опрятна. Ну… или кто-то в этой семье был трудолюбив и опрятен. Скорее всего, не Надин.

Дэви слегка усмехнулся, вспомнив упрямые завитки и светло-голубые глаза Надин. Сразу видно фамильное сходство с Бетти». И у Гвен тоже. Если выстроить всех троих в ряд, сразу заметны эти ненормальные глаза, словно взятые из «Детей проклятых».

– С вашей внучкой я уже познакомился, – заметил он, поднявшись на второй этаж, – а как насчет дочери?

– Когда немного отдохнете, – бросила Гвен, не оглядываясь. – Моих дочерей лучше принимать в малых дозах.

Значит, «Бетти» у нее не одна! Дэви так задумался, что едва не уткнулся носом в спину идущей впереди Гвен.

– Кстати. А откуда вы знаете о дочерях? – с подозрением спросила она.

– Но должна же была Надин как-то появиться на свет!

– А может, у меня сын?

– Счастливая догадка.

Гвен его отговорка явно не убедила. С сомнением покачав головой, она молча добралась до четвертого этажа и показала на дверь слева.

– Пожалуйста.

Дэви вставил ключ в скважину, повернул, но, прежде чем успел войти, распахнулась дверь 4А, и на пороге материализовался воинственно подбоченившийся призрак.

– Доркас! – жизнерадостно улыбнулась Гвен. – Это Дэви Демпси, ваш новый сосед. Дэви, это Доркас Финстерс.

В облике Доркас, высокой, тощей надменной особы, распространявшей запах скипидара и льняного масла, преобладал белый цвет: короткие седые волосы, мертвенно-бледная кожа, широченный белый халат. Такая же белоснежная кошка, потершись об ее ноги, отошла и уселась на площадке.

– И Ариадна, – добавила Гвен, кивком показав на кошку.

– Рад познакомиться, Доркас, – произнес Дэви, но прозвучало это как-то неубедительно.

Доркас внимательно оглядела его сверху донизу. Дэви с некоторым облегчением заметил, что глаза у нее не светло-голубые.

– Опасайтесь Луизы, – предупредила она и захлопнула дверь, не дожидаясь Ариадны. Та даже не пошевелилась, ничуть не обеспокоенная предательством бросившей ее хозяйки.

– Луизы? – удивился Дэви. – А кто такая Луиза?

– Доркас иногда любит выражаться непонятно, – уклончиво пояснила Гвен, и Дэви недоверчиво поднял брови. – Вот и ваша комната.

Дэви огляделся. Небогато. Диванчик с потертой голубой обивкой, стол, размалеванный голубыми полосками, два голубых стула. За арочным входом – кровать, покрытая голубым с фиолетовым покрывалом с каким-то безумным рисунком. Над кроватью – вышивка в рамке. Узкая дверь ведет в тесную ванную с душем. Простенькое чистое местечко, почти рядом с Клеа и совсем рядом с «Бетти».

– Идеально, – объявил Дэви.

Гвен огляделась, проверяя, все ли в порядке.

– Вам легко угодить. Дайте мне знать, если еще что-то понадобится, – предупредила она, шагнув к порогу.

– Обязательно, – кивнул Дэви. «Первым делом пошли наверх своих дочерей Похоже, с одной из них я уже встречался вчера ночью».

Он бросил рюкзак на пол и сел на постель, ожидая скрипа древних пружин, но вместо этого плюхнулся на жесткий матрац.

«Благослови тебя Боже, Гвенни», – подумал он, пытаясь угадать, чем мог рассердить ее. Покрывало немного отвлекло Дэви от неприятных мыслей. Он даже попытался разобрать рисунок: ошеломляющее сочетание косых желтых ромбов, усеянных белыми острыми треугольниками, похожими, по мнению Дэви, на зубы. Это уже симптом. Неизвестно, кто из них псих: создатель этого шедевра или он сам.

Дэви принялся распаковывать рюкзак и случайно взглянул на вышивку в зелено-голубых тонах, обрамленную аккуратными рядами букв и цифр. В центре красовался домик с двумя деревцами. Дэви присмотрелся внимательнее.

Гвен Гуднайт. Ее работа. 1979.

Дэви с сомнением опустил глаза на голубые и фиолетовые всполохи на покрывале. Перевел взгляд на голубые и зеленые переливы на вышивке и, заметив что-то странное под деревьями, наклонился поближе.

Волки. Маленькие фиолетовые волки с крохотными острыми белыми треугольниками зубов.

Ничего не скажешь, определенно Гвен – мать «Бетти».

Дэви разобрал рюкзак и вышел из дома: прогуляться, пронести рекогносцировку окон подвала Клеа, пообедать и позвонить подозрительно долго не дающему о себе знать Саймону. Когда Дэви вернулся в галерею, было уже довольно поздно; он растянулся на постели, пытаясь оценить ситуацию. И незаметно для себя заснул.

Разбудил его стук в дверь. Дэви неохотно поднялся с кровати и поковылял к двери.

Перед ним стояла «Бетти» с охапкой полотенец.

– Гвенни подумала, что вы… – начала она и осеклась, широко раскрыв глаза. Не дав ей опомниться, он втащил ее в комнату.

«Бетти» споткнулась и почти упала на него. Дэви пошатнулся, отступил назад, и едва не потерял равновесие. «Бетти» громко охнула, и он, едва успев прикрыть ей рот ладонью, поволок к кровати.

– Прекрасно, это мы уже проходили, – прошипел он, не отнимая руки от ее рта и прижимая ее к покрывалу. – И если не хочешь, чтобы кто-то в этом доме узнал о твоих ночных похождениях, придержи язык.

Тильда ответила яростным взглядом, и он уже спокойнее пояснил:

– Не брыкаться. Не кусаться. И никаких приступов астмы.

Она проворно вскинула колено. Дэви поспешно отшатнулся от нее и мельком увидел Доркас, невозмутимо, как и Ариадна, наблюдавшую за ними через открытую дверь. Воспользовавшись моментом, Тильда одним движением оттолкнула его, вскочила, отпрыгнула и сдавленно прохрипела:

– Как вы попали сюда? Как нашли меня? И что здесь делаете?!

– Снимаю комнату.

– Ни в коем случае! – бросила она и вылетела в коридор. Дэви последовал за ней, но она оказалась проворнее, а кроме того, под ноги ему попалась Ариадна, так что поймать «Бетти» ему удалось только на первом этаже.

– Это… – пропыхтела она, вваливаясь в офис, – тот самый парень из прошлой ночи.

Дэви оказался под прицельными взглядами сразу троих: Гвен, хорошенькой миниатюрной, очень похожей на Надин блондинки, и высокого светловолосого мужчины, который, очевидно, невзлюбил его с первой минуты. Стив тоже настороженно рассматривал гостя, не покидая своей позиции у огромного розово-оранжевого музыкального автомата, из которого доносился женский голос, поющий: «Меня ждет что-то хорошее».

– Привет, – пробормотал Дэви, не зная, что делать дальше.

– Ты сдала комнату вору, – просветила мать Тильда.

– Собственно говоря, я не вор, – вставил Дэви.

– Вот как? – не удивилась Гвен, – Так и знала, что с вами что-то не так.

– Вы тот взломщик из шкафа, – просияла маленькая блондинка.

– Тот тип, что украл не ту картину? – враждебно осведомился высокий блондин.

– Вся эта история со взломом – дело прошлое, – попытался оправдаться Дэви.

– Немедленно выгони его и верни аванс, – прошипела «Бетти».

– Он мог бы нам пригодиться, – вступилась блондинка. «Все, что тебе угодно, крошка», – подумал Дэви. И тут до него дошло.

– Не ту картину? – переспросил он. Маленькая блондинка протянула руку:

– Я – Ив.

«А я – Адам».[4]

– Я – Дэви, – сказал он вслух, пожимая маленькую ладошку. – Очень рад познакомиться.

– Я – мама Надин, – продолжала она, куда более спокойно и рассудительно, чем, по мнению Дэви, полагалось бы женщине за двадцать. – И сестра Вилмы.

– А это Эндрю, отец Надин, – подчеркнула Гвен.

«Черт!» – Дэви поспешно выпустил руку Ив, кивнул Эндрю, который и не подумал ответить, что казалось вполне естественным, поскольку Дэви без стеснения пялился на его жену.

– А Тильду вы знаете, – добавила Гвен.

– Тильда? – уточнил Дэви, поворачиваясь к «Бетти» и расплываясь в улыбке. – То есть Матильда?

– Да, – ледяным тоном обронила она.

Дэви покачал головой:

– И вы еще полезли на стенку, когда я назвал вас «Бетти»!

– Я никуда не лезла, – начала она. – Я…

– Насколько для нас важно вернуть картину? – спросил Эндрю у Тильды, и та на крошечную долю секунды забыла о Дэви.

– Очень важно. Но я сама могу все сделать.

Эндрю решительно покачал головой:

– Нет. Держись от всего этого подальше. Пусть этот тип все провернет сам.

– Да ну? Спасибо вам большое, но ни в коем случае, – отказался Дэви.

– Нет? – сокрушенно выдохнула Ив. – Неужели так спешите в Австралию?

– Что? – удивился Дэви.

– Надин сказала, что вы собрались…

– А, это! Нет, дело не в Австралии.

Как забавно было бы утешить Ив! Но Эндрю и без того уже его недолюбливает!

– Я ведь украл для вас картину, помните? – обратился он к Тильде. – Все, как вы просили: квадратная, ночное небо, звезды…

– Вы тут не виноваты, – рассудила Гвен. – Они все оди…

– Я говорила о городском пейзаже, – перебила Тильда, – а на той, которую вы украли, много-много коров.

Тон ее так и не потеплел.

– Будь с ним помягче, Тильда, – посоветовала Ив. – Опиши поточнее ту, которая тебе нужна, пошли его за ней, и все проблемы будут решены.

– Лапочка, – пояснил ей Дэви, – сумей я тогда украсть другую картину, я бы так и сделал. Только ради вас. Но больше я не смогу попасть в тот дом.

– Почему? – удивилась Тильда.

– Потому что там почти всегда люди. И еще до меня дошло, что это не слишком хорошая идея.

– А если в доме никого не будет? Тогда смогли бы? – вмешалась Гвен. Похоже, она что-то задумала, и Дэви невольно насторожился.

– Д-да, – нерешительно признался он.

В музыкальном автомате сменилась запись, и кто-то, но не Линда Ронстадт,[5] запел «Ты ничтожество».

– Видите ли, я смогу выманить их из дома, – продолжала Гвен. – Мейсон хочет взглянуть на записи моего покойного мужа. Если мы сначала вынем из картотеки все, что относится к Ходжам, я приглашу его к себе, а Клеа потащится следом, только чтобы не выпускать его из поля зрения. Пусть роется в ящиках сколько пожелает. А дом останется пустым.

Тильда молниеносно сменила тактику:

– Вы ведь тоже не получили того, что хотели! Могли бы влезть в дом, поискать картину и все, что…

– Нет, – стоял на своем Дэви, пытаясь усмирить ее взглядом. Совершенно непонятно, как это светло-голубые глаза Ив могут быть такими нежными, а точно такие же глаза Тильды – абсолютно ледяными?!

– Но почему? – настаивала Тильда.

– Потому что я не позволю четверым совершенно незнакомым людям втянуть меня в грабеж.

– Нам вы можете доверять, – убеждала его Ив.

– Разве что вам. Но ваша сестра испытывает ко мне противоречивые чувства. Она уже несколько раз пыталась меня искалечить, а уж выдать копам, по ее мнению, просто святое дело. И она сдаст меня без малейших угрызений совести. Поэтому мисс Тильда пойдет со мной.

– Он прав, – кивнула Тильда. – Я уже обследовала почти все комнаты, так что теперь это не займет много времени. Остались только третий этаж и шкаф Клеа.

– Вы не проверили шкаф? – уточнил Дэви.

– Как раз в этот момент на меня напали.

– Видите ли, я тоже не успел там пошарить. А коров я нашел этажом выше. В большой комнате, битком набитой запакованными картинами. Я взял первую же – нужного размера и формы, со звездным небом.

– Я бы сделала то же самое, – поддержала его Ив, и Дэви благодарно взглянул на нее: «Что за милочка!»

– Возможно, моя картина осталась в шкафу, – вздохнула Тильда. – Так что давайте поторопимся.

– Немедленно позвоню Мейсону, – решила Гвен, направляясь к галерее.

Дэви улыбнулся Ив, и Эндрю сразу же взял ее за руку.

– Нам пора, – пробурчал он и, не сводя глаз с Дэви, потащил бывшую жену из комнаты.

Дэви повернулся к Тильде, стоявшей перед автоматом и глядевшей на него как на нечто омерзительное, что случайно притащил в комнату пес.

– Итак, Бетти, – бодро объявил он, – придется нам узнать друг друга получше.

– О дьявол! – простонала «Бетти» и рухнула на диван.