Подводная библиотека

ДНЕВНИК ГЕРОЯ

ИМЯ

Я тебе дарую имя!

Ты во всем: в горах и в небе,

В звездах — в мире необъятном.

Твое имя — имя мира.

*

Запечатленный на фотографии пейзаж выглядел настолько грандиозно, что, казалось, вот-вот выплеснется за пределы страницы. Солнце уже клонилось за горизонт, и озаренная последними закатными лучами кромка земли зажглась багряным огнем. Безбрежность открывающейся панорамы превращала совершенно естественное природное явление в божественное чудо. Женщина на какое-то время погрузилась в изучение фотографии. И тут раздался голос:

— Что же делать? Такой альбом у них всего один!

Она оглянулась. На входе в отдел фотоальбомов, возле самого лифта, стоял высокий незнакомец. Привлекательный — с такой внешностью он наверняка вызывал всеобщее восхищение, — но как будто потерянный. Словно на всем свете ему некуда было податься.

Заглянув в альбом, который держала женщина, мужчина продолжил:

— Я тоже думал купить эту книгу, но все никак не мог решиться. Вроде бы определился, сказал себе, что не стану ее брать, но на полпути домой понял: если не куплю, потом буду жалеть. И вот я снова здесь и вижу книгу у вас в руках.

С этими словами мужчина перевел взгляд с предзакатного пейзажа на женщину и широко ей улыбнулся.

— Может быть, это судьба?

*

«Решающий момент настал! Все о президентских выборах в США».

«Самый полный разбор позиции Кейси Фергюсона, кандидата от Унитарной партии, и Ральфа Дакуорта, кандидата от Партии народного управления!»

Мимори сидел в фойе отеля «Токио Стейшн» и листал журнал, обложка которого пестрела крича­щими лозунгами. Просматривая статью, изобража­ющую выборы в чужой стране чуть ли не всенарод­ным праздником, он не мог отделаться от чувства нелогичности происходящего. Было бы неплохо, проявляй журналисты то же рвение в освещении выборов у себя на родине.

Мимори услышал шаги. Поднял голову, увидел, как в фойе вслед за портье входит его мать, Мариа, и поднялся на ноги. Те, кого он ждал, прибыли.

Вслед за Мариа шли две женщины. Первая казалась крошечной даже в сравнении с его миниатюрной матерью. Темноглазая и темноволосая, она была одета в бежевые хлопковые брюки, красную фланелевую рубашку и нейлоновый джемпер цвета хаки — все предельно просто, ничего вы­зывающего. Роста в ней набиралось немногим более полутора метров, и выглядела она совсем юной: судя по внешности, ей не исполнилось и двадцати.

Впрочем, протянув руку для приветствия, Мимори изменил свое мнение. Поднятые на него темные живые глаза излучали яркий свет, их неожиданно зрелый взгляд пронизывал насквозь. Если от Сю веяло континентальными ветрами Большой земли, то здесь словно угадывалась сама необъятная твердь, попеременно освещаемая солнцем и луною. До чего чистая, исполненная силы чернота. Какое глубокое горячее сочувствие…

— Приятно познакомиться. Раура Вуф. Я буду говорить с вами от имени народа дихатси, — донеслась до Мимори четкая звонкая фраза. В противоположность не по годам глубокому взгляду голос девушки сохранял наивную непосредственность. Мимори отчего-то показалось, будто его ноги на сантиметр-другой оторвались от пола.

Затем он обменялся приветствиями со второй гостьей, которая зашла в фойе последней. Длинные светлые волосы она стянула в хвост, макияж, похоже, накладывать не стала, и одета была очень буднично — в штаны да легкую куртку. Хотя на шее у нее висело крупное вой­лочное украшение. Уголки ее губ смотрели вниз, выдавая натуру волевую и решительную.

— Мэри Кэррингтон. Для меня большая честь встретиться с вами.

Мэри возглавляла Центр изучения коренного населения США при Научно-исследовательском институте истории и этнографии Северной Америки.

Мимори тоже представился, предложил дамам кресла, и все сели. Раура, судя по всему, уже успела найти общий язык с Мариа, встречавшей их в аэро­порту, и теперь беззаботно беседовала с ней о том о сем. Когда она взглянула на заказанный после тщательных раздумий набор сезонных сладостей, глаза ее засияли, и стало понятно, что это обычная молодая девушка, такая же, как и прочие ее сверстницы.

— Пока мы ехали сюда, Раура успела рассказать много интересного о жизни своего племени. Это чрезвычайно увлекательно!

Услышав восторженный отзыв Мариа, Раура, которая в это время уплетала за обе щеки пирожное, щедро украшенное кусочками дыни, расплылась в улыбке.

Племя дихатси обитало в резервации на юге США. По словам Рауры, их национальное поселение насчитывало от силы тысячу человек и жили ее люди, соблюдая нехитрые традиции и обычаи, сохранившиеся с давних времен.

— Когда в племени дихатси рождается ребенок, ему дают имя по первому крику.

— По первому крику?

— Именно так. Потому что это звук, с которым человек приходит в мир. При рождении ребенка обязательно присутствуют наши врачеватели — знахари и колдуны, а еще вождь племени дихатси — Агада Вуф, мой отец. Когда раздается детский плач, они дают ребенку имя по первым услышанным звукам и произносят ритуальные слова наречения: «Дарую тебе имя! Ты во всем — в горах, небе и звездах…» Тогда земля принимает ребенка. И бояться ему больше нечего.

Девушка замолчала. Ее рассказ произвел на всех живительное действие. В нем ощущалась не вера в высшие силы, а мощное биение самой жизни.

— Значит, вы родились с криком «раура-а-а»? — уточнила восхищенная Мариа.

— Верно! А сестренку мою назвали Инъин, а младшего брата — Винга.

— Как чудесно. Все имена такие интересные, и в каждом чувствуется внутренняя энергия!

В ответ на искреннюю похвалу Мариа Раура от души рассмеялась. И на секунду в ней проявилось что-то от совсем маленькой девочки. Пока она с удовольствием поглощала пирожные, Мимори, сам того не замечая, не сводил с нее глаз: выражение лица Рауры менялось чуть ли не каждую секунду. Лишь когда мать напрямую обратилась к нему: «Мимори», он пришел наконец в себя.

— Про… прошу меня извинить. Я… с большим волнением ожидаю возможности познакомиться с дневником, который миз Вуф дарит нашей библио­теке.

— Зовите меня, пожалуйста, просто Раура. Вы не будете против, если я тоже стану обращаться к вам по имени? — отозвалась девушка и посмотрела прямо на Мимори. Так, что тот вдруг смутился и не сразу смог ей ответить.

— Да… хорошо… зовите меня, пожалуйста, Мимори. Вас, должно быть, утомила дорога из аэропорта?

— Ни капельки! Мариа замечательно водит машину. Ах да, а еще я узнала, что она очень сильная! Ка-ра… те. Она обучает карате, кажется, так?

Раура улыбнулась. А Мэри кивнула и подытожила:

— Не знаю, что может произойти во время пребывания Рауры в Японии. Но мы очень благодарны всем сотрудникам Библиотеки за проявленное внимание.

Все началось с одного громкого открытия. Внимание ученых привлек дневник вождей племени дихатси, издавна хранившийся в роду Вуф. И первой заговорила о нем Мэри, проводившая полевые исследования на территории резервации, где племя проживало. Теперь же в силу целого ряда обстоятельств дневник этот покинул родную американскую землю и прибыл в Японию, чтобы поступить в частную библиотеку. Посредником при заключении всех договоренностей в этом деле выступил Дональд Ритц, исследователь антикварных рукописей, пользовавшийся большим доверием самого Роба Бейли, председателя МАТАК.

Дневник датировался второй половиной шестидесятых годов девятнадцатого столетия: первые записи в нем были сделаны вскоре после завершения Гражданской вой­ны. Вел его генерал Шон Фергюсон. Он прославился тем, что в неспокойное послевоенное время пытался выстроить добрые отношения с аборигенным населением страны. Впрочем, семья Фергюсонов из поколения в поколение порождала видных политических деятелей, и даже Кейси Фергюсон, которого Унитарная партия недавно выдвинула для участия в зимних президентских выборах, был потомком Шона в седьмом колене. Ему симпатизировало абсолютное большинство консервативно настроенных избирателей, придававших большое значение сохранению традиций, тогда как его главный оппонент, Ральф Дакуорт, представлял радикальное крыло Партии народного управления.

Иными словами, найденный дневник принадлежал выдающемуся основателю дома Фергюсонов, более того, национальному герою. Вот только содержание этой поразительной рукописи, которую все безоговорочно признавали ценным историческим источником, плохо сочеталось с положительным образом генерала, снискавшего, как все полагали, искреннее доверие коренных народов.

Дневник был полон ненависти и презрения к аборигенам. В нем упоминались забавные, по мнению автора, случаи, когда неграмотных индейцев за­ставляли заключать заведомо невыгодные договоры, предлагая им искаженный перевод условий сделки. Автор подробно описывал, как после долгого периода притеснений индейцев стали сселять в резервации, как вырезались поселения тех племен, что совершали набеги на белых людей, и многое-многое другое. В этой пропахшей кровью летописи без прикрас рассказывалось о том, как сам Шон, не считаясь с правами исконных обитателей западных территорий, сгонял их с родных земель.

Документ содержал весьма провокационные материалы, да и обнаружился совершенно не вовремя. Сложно было вообразить, какие скандалы и судебные разбирательства он мог породить. Существовала опасность, что Фергюсоны не станут ничего обсуждать, объявят неприглядные факты ложью и не только позаботятся о дневнике, но и лишат будущего сам народ дихатси, а заодно и Мэри с ее исследовательским центром. Поэтому решено было разузнать, не удастся ли — из соображений безопасности — передать документальный источник, столь ярко освещающий историю освоения Америки европейскими поселенцами, в фонд Подводной библиотеки, подальше от родных берегов.

Впрочем, даже вывезенный за пределы США, дневник все равно был потенциально опасен. Ведь при определенных обстоятельствах он мог повлиять на исход предстоящих выборов. В настоящее время и представителей медиакомпаний, и широкую общественность, похоже, всерьез обеспокоил вопрос подлинности находки. Однако дневник вызывал живейший интерес, и в народе уже поползли разные слухи. Не приходилось сомневаться: как только подлинность дневника подтвердится, вокруг него поднимут еще бо́льшую шумиху, и в решающий момент Дакуорт наверняка набросится на Фергюсона с обличением злодеяний его далекого предка. Поэтому сторонники Фергюсона вполне могли попытаться отыскать Рауру в Японии, чтобы завладеть этим в высшей степени неприятным документом.

Однако в Рауре, сидевшей теперь перед Мариа и Мимори, не чувствовалось и тени беспокойства. Они с Мэри остановились в отеле «Аква-Токио».

— Я попросил, чтобы возле вашего номера поставили охрану. Мне передали, что во время выходов в город вас будет сопровождать ваш хороший знакомый, друг детства, но, если вы не возражаете, я хотел бы представить вам одного человека, на которого вы также сможете положиться.

Мимори, конечно, имел в виду Сю. Он думал попросить товарища помочь с охраной Рауры и Мэри во время их визита в Японию. Тот упоминал, что еще какое-то время проведет в стране, и, скорее всего, не отказал бы в помощи.

Раура покачала головой.

— Не волнуйтесь, пожалуйста. Мой друг прекрасно подготовлен. Он будет мне надежным телохранителем.

— Ваш друг, он тоже… представитель коренного народа?

Мимори не сразу подобрал слова, чтобы закончить фразу. Поняв его замешательство, Раура улыбнулась.

— Называйте нас, пожалуйста, дихатси. Я сама не возражаю, когда меня зовут индианкой, но многим моим соплеменникам слово «индейцы» не нравится. И их можно понять. Ведь это проклятье.

— Проклятье?

— Да. Все племена жили на своей земле, по своим законам, и каждое называло себя по-своему. А потом пришли белые люди и, чтобы согнать нас всех в одну кучу, дали нам одно проклятое имя на всех. Они стали называть нас индейцами. Одним словом, они смешали разные племена. Поэтому есть те, кто это слово на дух не переносит. Имя может стать и оковами, и хлыстом.

Девушка говорила спокойно. Но в голосе ее чувствовалась сила. И Мимори почудилось, будто на секунду, точно сквозь узкую щель в изгороди, ему привиделось что-то по-настоящему необъятное. Историческая память племен, которую хранила Раура, связывала ее с просторами далекого континента. И образ девушки заиграл в сознании Мимори еще более яркими красками.

Мэри слушала и кивала, а затем подняла на ладони украшение, которое носила на шее.

— Это сувенир, его изготовили в поселении дихатси. Замечательная вещь, правда?

К унизанному мелкими бусинами шнурку крепились треугольные и четырехугольные кусочки тонкой валяной шерсти. И на каждом кусочке яркими цветными нитками был вышит какой-то узор: человеческий глаз, птица, цветок.

— Вышитые здесь орнаменты отпугивают злых духов, все они известны дихатси с давних времен. У нас не так много способов зарабатывать себе на жизнь, но мы учимся методом проб и ошибок… — Договорить Раура не успела, потому что лежавший возле нее смартфон завибрировал, оповещая хозяйку о новом сообщении.

— Банга пишет, что прибыл на Токийский вокзал! — просияла Раура, быстренько глянув на экран смартфона.

— Банга-сан на пять лет старше Рауры, они вместе росли в поселении дихатси, как родные брат и сестра. Если я не ошибаюсь, молодой человек переехал в Японию четыре года назад, — пояснила Мариа сыну.

— Да-да, все верно. В Японии живет прославленный мастер, у которого Банга очень хотел обучаться. Он отправил ему множество писем. А когда его просьбы были услышаны и он собрался ехать в Японию, все родные и друзья провожали его в путь. Мы с ним так давно не виделись. Жду не дождусь, когда снова смогу его обнять! — подтвердила Раура и расплылась в улыбке. Прославленный мастер? Обучение? Ее друг — какой-нибудь ремесленник?

Оставив фойе, они двинулись через центральные двери отеля «Токио Стейшн» на улицу. Но увидели, что путь им преградил стоящий в дверях мужчина. Мимори на секунду опешил.

Накачанный тип почти под два метра ростом, одежда на нем буквально трещала по швам. Вообще для октября он был одет слишком легко: в джинсы и белую футболку с коротким рукавом, — но его самого, похоже, все устраивало. Лицо над толстой шеей выражало бесстрашие, а торчащий на макушке хвост из туго перетянутых черных волос добавлял созданному образу суровости. Но Мимори поразила не внешность силача. Удивляло другое: кажется, он где-то видел его раньше.

— Гляди-ка, а там случайно не Великий Индеец? — донеслось со стороны проходивших мимо ребят.

«Великий Индеец». Эти слова будто замкнули в сознании Мимори электрическую цепь.

Профессиональный рестлер, стремительно набирающий популярность! Великий Индеец входил в группировку «Гэцукон», «Сильных духом», и поговаривали, будто в Японию он приехал, поко­ренный стилем борьбы Оива Гана; физическими способностями и статью природа наделила его сполна, и все это вкупе с диковатой внешностью производило большое впечатление на публику. К тому же на ринге Индеец демонстрировал не грубую, необузданную мощь, а стоическое спокойствие, достойное, скорее, ученого мужа. Он был популярен как среди мужчин, так и среди женщин и в последнее время все чаще появлялся в прессе и на телевидении.

Раура при виде Великого Индейца буквально воспарила и с криком «Банга!» повисла на его груди, могучей и крепкой, точно каменная стена. Выражение лица Индейца, то есть Банги, тоже смягчилось. Он обнял Рауру своими крепкими накачанными руками, и Мимори ощутил легкое беспокойство: не сломает ли?

— Прости, не смог встретить тебя в аэропорту.

— Ничего страшного! Меня забрала из аэропорта вот эта замечательная женщина, Мариа… А ты тут хорошо питаешься, не привередничаешь? Высыпаешься? Не забываешь ежедневно возносить утренние и вечерние молитвы? — Раура, словно заботливая мать, засыпала друга вопросами, а затем обернулась к своим спутникам: — Давайте я вас познакомлю. Это Банга Симу. Мой хороший друг. Пока мы с Мэри не покинем Японию, он постоянно будет рядом с нами.

Все пожали друг другу руки, и тот, кого поклонники иногда называли философом ринга, тихо сказал:

— Я узнал, что сокровище дихатси прибывает в Японию. Для меня не может быть большей радости и чести. Я в курсе возникших сложностей. И обещаю сделать все возможное для защиты Рауры и ее подруги, чтобы они вернулись домой целыми и невредимыми.

Действительно, этот человек станет гостьям отличным телохранителем. Похоже, обращаться к Сю за помощью не придется.

На этом Мимори позволил себе на какое-то время откланяться: он решил вернуться в Подводную библиотеку. Женщины направились в «Аква-Токио». Условились, что за ужином сотрудники Библио­теки смогут взглянуть на заветный дневник. Местом встречи выбрали гостиничный ресторан «Сорэйю» — тот самый, в котором не так давно произошел инцидент с «Предсказаниями Нострадамуса». Ме­неджер зала, Като Кэн, показал себя человеком надежным; это и предопределило выбор.

Оставшись один, Мимори направился было к зданию вокзала. Но неожиданно о чем-то вспомнил и резко развернулся. Он решил заглянуть в «Марудзэн» — расположенный на привокзальной площади книжный магазин. Ему захотелось приобрести пару-тройку книг о коренных жителях Северной Америки. Кажется, подобная литература была выставлена здесь на третьем этаже. Мимори мысленно прикинул расположение тематических разделов в хорошо знакомом ему магазине. Еще можно будет купить открытку для нее, только, конечно, не такую, какую подарил Сю, — незачем ему подражать.

Он зашел в здание «Маруноути-ОАДЗО» и сразу остановился. Потому что в дверях книжного магазина, выводивших в крытый внутренний двор комплекса, показалась знакомая фигура. Сю! Мимори думал окликнуть друга, но его приветственно вскинутая рука зависла в воздухе.

Из-за спины Сю появилась другая фигура, женская. Ничто в этой особе не цепляло взгляд: не­затейливая короткая стрижка — дамочка словно надела на голову перевернутый горшок, — очки в темной оправе, плащ и длинная юбка темно-коричневого цвета. На фоне притягивающего внимание Сю она выглядела до того заурядно, что почти удивляла своей простотой. Но поднятое к Сю лицо было тронуто румянцем. И Сю глядел на свою спутницу с нежностью. Поэтому Мимори, проглотив готовые сорваться с губ слова, поспешно повернул обратно, к северному вокзальному выходу.

Очевидно, когда Сю самодовольно уверял, что знает подход к женщинам, он не пытался приукрасить реальность. Раз уж мог заставить сиять даже такую нескладную на первый взгляд простушку.

Сколько же у этого человека обличий! Покоритель женских сердец, ловкий охотник за старинными книгами, торговый посредник, натренированный первоклассный боец.

При всем том Мимори чувствовал, что настоящее лицо Сю, как и его история, в этих масках совершенно не просматривается. Вот и с упомянутым недавно именем, Ван Гоюнь, все получилось точно так же. Ведь Сю с тех пор ни разу его при Мимори не произнес. Может быть, под китайским названием «Шуйди тушугуань» Сю имел в виду отмеченный премией сборник рассказов этого писателя, его Underwater Library? Может быть, им он интересовался, когда расспрашивал, не говорила ли Юмэдзи что-нибудь про книгу?

Погрузившись в невеселые думы, которые давно уже не давали ему покоя, Мимори зашел с северной стороны в здание вокзала, миновал прятавшуюся на третьем подземном этаже дверь и поспешил в Подводную библиотеку. По пути открыв и снова заперев на ключ еще три двери, Мимори быстро преодолел винтовую лестницу. Перед самым входом в зал Библиотеки стояли его дед и бабушка — Кодзиро и Аянэ. К удивлению Мимори, на их лицах, обычно таких спокойных и умиротворенных, читалось явное неудовольствие. Когда перед ним распахнули дверь, он, предположив неладное, спросил:

— Ч­то-то случилось?

Аянэ обменялась взглядом с Кодзиро и развернула к внуку планшет, который держала в руках. Мимори увидел главную страницу почтового приложения и сообщение, высланное на адрес Библио­теки. Этот адрес считался информацией конфиденциальной, поэтому знали его только те, кто был непосредственно связан с Библиотекой либо уже вел с ней дела ранее, а также люди из их ближайшего окружения.

Аянэ вывела текст письма на экран. Отправили его, похоже, с неизвестного в Японии домена — Мимори таких электронных адресов прежде не встречал. И пришло оно около часа назад. Мимори взглянул на текст и ахнул про себя.

Indians are liars.

«Индейцы — лжецы».

Экран бездушной машины и неспособные на эмоции символы шрифта источали такую злобу, что делалось горько. В памяти мелькнула ясная улыбка Рауры.

Проклятье. Совершенно верно. Это имя стало для девушки и ее соплеменников проклятьем: вот унижение, вот те путы, которыми оно их связывает.

— Скорее всего, здесь замешаны сторонники Кейси. В смысле, члены Унитарной партии. Думают нас запугать? — спокойно, не повышая голоса, проговорила Аянэ.

Кодзиро кивнул:

— Излишнее внимание к дневнику может привести к неприятным последствиям. Особенно теперь. Вероятно, унитаристы попытаются любой ценой замять это дело.

Как раз поэтому Мэри решила укрыть дневник в каком-нибудь надежном месте, там, где до него никто не доберется. И выбрала Подводную библио­теку, ведь даже путь в ее зал сопряжен с немалыми трудностями.

Глядя на присланную английскую фразу, Аянэ добавила:

— В этих словах, конечно, можно усмотреть намеренное оскорбление, но формулировка такова, что позволяет легко уклониться от обвинений, прямая угроза здесь не читается.

— Не думаю, что это случайность. Никто не станет отправлять со своего адреса письмо, из-за которого могут привлечь к уголовной ответственности.

— Очевидно, конечная цель адресанта — дневник. В ближайшие два дня, вплоть до того момента, когда он будет передан в фонд Библиотеки, а наши гостьи отбудут на родину… нужно сделать все возможное, чтобы обеспечить их безопасность.

Мимори вспомнилась могучая фигура Банги. Он, конечно, человек надежный, но ведь в этой схватке его соперником выступит влиятельная политическая партия, представляющая интересы почти половины страны. Кто знает, какой удар она нанесет. Кроме того, здесь не Америка, а Япония. И если вдруг дневник, а вместе с ним Раура и Мэри затеряются где-то на японских островах, заинтересованная сторона вполне может сделать так, чтобы информация об их исчезновении не дошла до родины.

Нет, все-таки на душе у Мимори было неспокойно. Он сам не заметил, как достал смартфон и нашел номер, которым в настоящий момент пользовался Сю. Но прежде чем еще раз коснуться пальцем экрана и начать вызов, на мгновение замер в нерешительности.

Кайдзука Сю. Человек, который называет себя другом, но истинных своих намерений не открывает.

Можно ли ему полностью доверять? Или нельзя? Непонятно.

И все же…

Образ Сю заслонила улыбка Рауры. И Мимори решился: палец коснулся экрана.

В семь часов вечера Раура и Мэри спустились из своего номера на тридцать третий этаж, в ресторан «Сорэйю», и подивились роскошному убранству заведения. Затем, уговорив своего телохранителя Бангу пройти вместе с ними дальше, втроем зашли в зал. И там узнали, что Глава Библиотеки Госики Юмэдзи по личным причинам присутствовать на ужине не сможет.

Зарезервированный столик находился в углу зала: спускавшиеся с потолка тонкие занавески и расставленные вокруг декоративные растения скрывали его от прочих посетителей. Помимо Мимори за столом уже сидели его дед, бабушка и мать. Аянэ призналась, что она ярая фанатка Банги, чем немало всех удивила. На подошедшего Бангу она смотрела снизу вверх, и глаза ее сияли, точно у маленькой девочки.

— Не могу поверить, что мне посчастливилось встретиться с господином Великим Индейцем! Скажите, пожалуйста, а можно с вами сфотографироваться?

Банга, слегка смущенный, согласился, и Аянэ, передав смартфон мужу, встала для снимка рядом со своим кумиром. На фоне великана Банги хрупкая маленькая Аянэ казалась плюшевой игрушкой, которую какой-то ребенок прихватил с собой из дома. Похоже, в зале нашлись и другие поклонники борьбы, признавшие рестлера в лицо. Наблюдая за другом детства, попавшим в центр всеобщего внимания, Раура улыбнулась.

— Не знала, что Банга приобрел в Японии такую известность. Я им горжусь!

— Прошу нас простить, бабушка подняла столько шуму. Обычно она ведет себя очень сдержанно. Но, похоже, профессиональный рестлинг — это ее страсть.

— За что же тут извиняться? Столько теплых чувств в адрес Банги! Мне лично очень приятно. К тому же у ваших дедушки и бабушки очень хорошие лица. Наверное, все люди, выросшие в окружении книг, со временем приобретают такой взгляд, как у них.

— Взгляд?

— Да. Дихатси называют такой взгляд волчьим. Так смотрят люди, которые всегда пристально вглядываются в окружающий мир. И Мариа смотрит точно так же, и вы, конечно, тоже.

Черные глаза Рауры, вполголоса делившейся мудростью дихатси, оказались совсем близко. Глубокие, затягивающие… Мимори закашлялся и, извинившись, поспешно поднялся из-за стола. Сделав вид, будто собирается в уборную, он как бы между делом оглядел зал.

И тут же заметил знакомое лицо. За одним из столиков сидел Сю. Он перехватил взгляд Мимори, но никак на него не отреагировал. А вот Мимори вздрогнул от неожиданности. Потому что увидел напротив Сю все ту же неприметную особу.

Хорошо, конечно, что Сю согласился помочь, но зачем было вести сюда ее? Мимори негодовал, хотя понимал, что своим звонком порушил другу планы на вечер. Нужно было сказать спасибо, что Сю вообще согласился появиться в «Сорэйю». В конце концов, даже если сторонники Кейси что-то сегодня предпримут, они вряд ли станут подвергать опасности оказавшихся рядом обывателей.

Женщина, сидевшая напротив Сю, не поднимала глаз от скатерти, но, освещенная огоньками расставленных по столу свечей, казалась в эту минуту не­обыкновенно милой. Каждый раз, когда Сю что-то у нее спрашивал, она чуть склоняла голову и роняла простые односложные ответы. Однако по мере того как вопросов и ответов становилось все больше, прежний образ невзрачной серой мышки отступал все дальше. Наверное, в этом и заключается сила любви? Мимори повернулся к парочке спиной и вышел из ресторана. Осмотрел этаж и сразу вернулся обратно в зал.

Ужин между тем продолжался. Поданные к столу закуски открыли ряд гастрономических чудес, поражавших своим оформлением. Овощи на длинном продолговатом блюде смотрелись как драгоценные камни, тыквенный суп красовался в глубокой стеклянной супнице, жареная утка и гарнир к ней напоминали букет цветов. Всякий раз, когда выносили очередной шедевр, Раура восторженно вздыхала:

— Это же произведение искусства!

Като, руководивший процессом сервировки, на безупречном английском давал пояснения к каждому блюду и время от времени украдкой посылал Мимори знаки. Когда Мимори заказывал столик, он объяснил Като, что приглашает на ужин гостей, нуждающихся в особенно тщательной охране. Но, судя по блуждавшей на губах менеджера легкой улыбке, на подконтрольной ему территории все пока шло своим чередом.

После того как главное блюдо было съедено и все в первом приближении удовлетворили взаимный интерес друг к другу, Раура приняла торжественную позу и достала из лежавшего перед ней конопляного мешочка рукописную книгу. «Дневник героя».

На переплет для книги пустили дубленую кожу. Коричневатый оттенок она, похоже, приобрела с течением времени, изначально цвет ее был иным. При ближайшем изучении на коже переплета просматривались, кажется, даже поры. И все же основное внимание привлекало не это, а вышивка, сплошь покрывавшая обратную сторону дневника. Витиеватые узоры, поднимавшиеся снизу вверх, словно защищали его. Выполненные полностью в черном цвете, они поражали воображение, напоминая рисунок расходящейся по воде ряби и одновременно что-то космическое.

Раура бережно погладила книгу, на лицо ее набежала тень.

— Между племенем дихатси и правительственными силами во главе с Шоном Фергюсоном развернулась настоящая вой­на. Но дихатси посте­пенно начали уступать противнику. Решающим моментом стала гибель Ондзо Вуфа, доблестного воина, который возглавлял в то время наше племя. Его младший брат Сувака, став следующим вож­дем, попытался совершить чудо и переломить ход событий: он напал на лагерь правительственных вой­ск. Но копья и кони оказались бессильны против огнестрельного оружия. Все, кто последовал за Сувакой, погибли, а остальных людей племени загнали в южную резервацию, где мы обитаем до сих пор.

Считается, что генерал Фергюсон стремился установить порядок на неспокойных западных территориях, выступал против захвата земель, на которых обитали аборигены, и предлагал искать пути к мирному сосуществованию. Идеи по тем временам очень смелые. И все же генерал не смог ничего противопоставить хаосу, порожденному Вой­ной Севера и Юга, и той глубокой взаимной вражде, что вспыхнула между белыми людьми и индейцами. Правда, даже после того, как он признал индейцев врагами, его действия заметно отличались от действий других командующих правительственными силами: говорят, он заботился о том, чтобы тела погибших врагов предавались земле, и относился к ним с уважением. Шон Фергюсон воплощал в себе славу, отвагу, совесть современной Америки — и напоминал о ее страданиях. Этого человека, увековеченного во множестве драматических сюжетов, до сих пор любили и почитали.

Дневник, способный в корне перевернуть представление о столь неординарной личности, таил в себе опасность. Многие могли почувствовать себя обманутыми. И сторонники обоих кандидатов в президенты, вполне естественно, опасались, что этот документ повлияет на исход зимней предвыборной кампании.

Мэри осторожно добавила:

— После того как о существовании дневника стало известно за пределами научных кругов, в наш исследовательский центр тоже поступило несколько писем с завуалированными угрозами. Мне кажется, все это — дело рук сторонников Фергюсона. Они, видимо, пытаются сформировать в глазах общественности нужный им образ и потому называют дневник подделкой, а дихатси — обманщиками. Нельзя допустить, чтобы их попытки увенчались успехом. Речь идет не только о сохранении памятника истории и культуры коренного населения страны. Недостойно превозносить человека жестокого и бездушного, поскольку ничего героического в нем не было. Справедливость должна быть восстановлена. Даже если процесс окажется болезненным.

Слово «справедливость» Мэри произнесла с особым нажимом. И Аянэ чуть заметно нахмурилась.

— Но ведь нужно убедительно доказать, что изложенные в дневнике факты достоверны. Иначе изменить общественное мнение будет непросто.

— Вы правы. Однако дневник сам по себе послужит весомым аргументом.

Мэри решительно кивнула и посмотрела на Рауру. Та снова погладила обложку и твердо произнесла:

— Считается, что этот переплет, точнее, какой-то его фрагмент… выполнен из кожи вождя Ондзо.

Не только у Мимори, но и у других: Мариа, Аянэ и Кодзиро — на секунду перехватило дыхание.

— В нашем племени существовал когда-то обычай в знак одержанной победы снимать с убитых врагов скальпы. Так воины дихатси демонстрировали свою силу. И генерал Шон… поступил с моим предком точно так же.

— Точно так же?

— Об этом написано в дневнике. «Поступил так же, как делают дикари». Скорее всего, он скальпировал погибшего Ондзо, потом волосы со снятой кожи удалили, ее выдубили и обтянули ею дневник. Наверное, поэтому на обложке можно разглядеть что-то вроде пор.

Раура замолчала, члены семьи Нада тоже безмолвствовали. Банга осторожно положил руку на плечо девушки. С трудом сдерживая подступившие слезы, Раура резко вскинула голову.

— Это боль не одного только племени дихатси. Это история страданий всего континента. Я просто хочу, чтобы люди моей страны знали о том, что когда-то творилось на их землях. Вот и все.

— С согласия вождя племени Агады Вуфа мы срезали с обложки крошечный фрагмент кожи — той, что больше всего напоминала человеческую, и перед отъездом из страны отправили образец в одну дружественную лабораторию. Если анализ подтвердит, что на дневнике кожа человека, если экспертиза ДНК покажет, что она была снята с предка рода Вуф…

— Это не станет неопровержимым доказательством правдивости всех дневниковых записей, но обязательно тронет людские сердца, — прошептала побледневшая Мариа.

Ослепительные огни первоклассного токийского ресторана не могли рассеять сумрак прошлого, накрывший огромное государство. И Раура поспешила изобразить улыбку.

— Простите. Не стоило здесь говорить о подобных вещах.

На следующий день дневник должны были официально передать на хранение в Подводную библиотеку. Мэри заверила, что к этому моменту из Америки придут результаты анализов, а может быть, и экспертизы ДНК, которую обещали провести в том случае, если кожа переплета действительно окажется человеческой, — Мэри заранее предоставила для сопоставления биологические образцы, взятые у членов рода Вуф.

— Как жаль, что после передачи дневника нам придется сразу же вернуться домой. Честно говоря, мне очень хочется посмотреть на Токио, — протянула Раура с неподдельным огорчением. Мэри, пытаясь утешить девушку, приобняла ее за плечи.

— Ничего не поделаешь! Никто не знает, что может произойти. Нельзя терять бдительность: вдруг сторонники Кейси Фергюсона начнут чинить какие-нибудь препятствия. Надеюсь, мы еще сможем с тобой съездить в Японию, потом, когда все успокоится.

— Да, конечно… Но так хочется пройтись хотя бы вокруг центрального вокзала и Императорского дворца! Если верить путеводителю, тут все близко, пешком можно обойти.

В этот момент подали несколько видов яркого разноцветного сорбета.

— Какая прелесть! — радостно воскликнула Раура, и печаль на ее лице моментально сменилась восторгом. Набив полный рот золотистым десертом, она плотно сжала губы: мол, какой же холодный. Со смехом обернулась к Мимори. Щеки ее порозовели. Мимори не сводил с девушки глаз, любуясь ее живой мимикой.

Лежавший у него под рукой смартфон неожиданно завибрировал. Извинившись, он проверил входящие и увидел сообщение от Сю.

«Хорош уже прожигать бедняжку взглядом!»

Стало быть, ему со своего места видно все, что у них тут происходит. Мимори начал набирать ответ с пожеланием не вмешиваться куда не просят. Но тут пришло второе сообщение.

«Пригласи ее сходить завтра в “Рай-Рай”. Ну а там…»

Пригласить в «Рай-Рай»? Мимори задумался. Неизвестно, что может случиться, поэтому крайне нежелательно, чтобы гостьи куда-либо выходили.

Но потом он взглянул на сияющую Рауру, которая восторгалась то сорбетом, то рассказами Аянэ и Кодзиро о подвигах Банги, и ему стало совестно держать ее взаперти в отеле. В конце концов, «Рай-Рай» находится в пяти минутах ходьбы от Токийского вокзала. К тому же с ними будет Сю. Наверное, они могут позволить себе небольшое послабление?

В итоге он решил последовать совету друга и позвал девушку на прогулку.

— Гё-о-одза! — Раура округлила глаза. — Я очень хотела их попробовать. Как замечательно! Вы сможете отвести меня туда, где их готовят?

Тон ее постепенно становился все более непринужденным. Все меньше в ней оставалось от сильной загадочной женщины, все отчетливее проступали черты простодушной девушки, какой ей и следовало быть в столь юном возрасте. И Мимори приходилось прилагать все больше усилий, чтобы отводить от нее взгляд.

В какой-то момент вновь заговорили о народе дихатси. Раура призналась, что они хотят изготавливать больше сувенирной продукции, которая могла бы служить источником дохода.

— А что, если выпустить небольшие книжечки, брошюры с преданиями вашего поселения? Записать рассказы старейших людей.

— В самом деле, надо попробовать, — кивнула Раура, выслушав предложение Кодзиро.

Мимори обратил внимание на украшение, в котором вышла к столу Мэри.

— Вы не будете возражать, если я взгляну?

Мэри сняла его и показала Мимори. Эта был уже другой шнурок, не тот, который она показывала днем: с этого свисали костяные фигурки и раскрашенные перья. Смотрелось украшение довольно просто, и собирали его, похоже, из подручных материалов.

Взглянув на костяные подвески, Раура с серьезным видом заключила:

— Нам нужно будет объединить все наши знания, все силы и придумать что-то такое, чем мы сможем зарабатывать на жизнь. От этого зависит будущее детей нашего поселения.

Спустя некоторое время приветственный ужин благополучно завершился. Члены семейства Нада вышли к лифту, которым пользовались только постояльцы отеля, чтобы проводить американских гостий и Бангу. Для американок сотрудники Библио­теки забронировали номер-люкс на верхнем этаже «Аква-Токио». При содействии Сю, который, по его словам, давно и близко знал владельца отеля, удалось договориться об организации дополнительной секретной охраны номера. Банга сказал, что ложиться не собирается и проведет ночь на посту, в гостиной снятых апартаментов.

— Благодарим вас за визит, — донеслось до них безмятежное мурлыканье менеджера Като.

Обернувшись, Мимори увидел, что из «Сорэйю» выходит Сю со своей дамой. Легким, непринужденным жестом Сю подал спутнице пальто и перевел взгляд на столпившуюся у лифта компанию.

— Подумать только! Какое удивительное совпадение!

Сказано это было таким тоном, чтобы каждый мог распознать в говорящем в высшей степени приятного и благовоспитанного молодого человека. Спутница его зарделась, а Сю с теплом в голосе произнес:

— Позвольте же вас представить, ангел мой! Муцуми Мадока-сан. Мадока-сан, это мой близкий друг Нада Мимори и его родные.

«Ангел мой»? Мимори еле удержался, чтобы не засмеяться.

Щеки Мадоки по-прежнему горели румянцем. Она торопливо поклонилась:

— М-моя фамилия Му… Муцуми. Очень рада знакомству!

Голос слушался ее плохо — вероятно, из-за сильного волнения. Поспешно добавив: «Про… простите», Мадока покраснела еще сильнее.

— Мы познакомились случайно, в книжном магазине на привокзальной площади… но сразу поняли, что у нас много общего. Разговор показался мне очень приятным, и теперь я с огромным удовольствием докучаю Мадоке-сан, вынуждая бродить со мной по ресторанам.

— Н-нет, ну… что вы такое говорите, это я… я должна сказать спасибо, мне самой очень приятно…

Мадока не находила себе места, она то хваталась за пальто, то снова его отпускала. Ее застенчивость даже у Мимори вызвала невольную улыбку. А Сю заглянул своей спутнице в глаза и уточнил:

— Правда?

Женщина попятилась, градус оказался высоковат: создавалось впечатление, что еще немного, и очки у нее на носу запотеют.

— Неужели вам правда приятно мое общество?

— Что? Да, к-конечно…

— Вы сняли камень с моего сердца! Но, знаете, Мадока-сан… я вам не уступлю!

— А? Я не…

— Как бы вам ни было приятно, моя радость от общения с вами однозначно больше! Так что нет, я вам точно не уступлю!

Лицо Мадоки-сан под пристальным взглядом Сю приобрело уже совсем пунцовый оттенок.

«Вы вообще-то тут не одни!» Вслух Мимори ничего не сказал, только улыбка его стала натянутой. А Сю мягко обнял женщину за плечи и провел ее к кабине лифта, двигавшейся на первый этаж. Как только двери за ними закрылись, Аянэ за­метила:

— Какая милая девочка.

— Действительно, — согласилась Мариа. — Уточню только один момент: Сю ведь оказался здесь не просто так, верно, Мимори? Неудобно получилось. Вмешались в его личные планы. Поблагодари его потом, пожалуйста.

Сю изображал из себя человека простоватого, но умел парой-тройкой слов и взглядов очаровать окружающих. А Мимори, кивая матери, думал только о том, чем завтра порадует Рауру. Он представил, с каким удовольствием она будет уплетать в «Рай-Рай» гёдза. И отчего-то вновь ощутил во рту кисловатую сладость поданного на ужин сорбета.

На следующий день, в половине двенадцатого, на привокзальной площади перед центральным выходом Маруноути встретились Мимори, Раура и Банга. Они собрались чуть раньше условленного часа, чтобы исполнить желание Рауры и пройти пешком от Токийского вокзала до Императорского дворца. Раура подошла к вокзалу, пританцо­вывая.

— Как же хорошо! А то я все печалилась, что в кои-то веки оказалась в другой стране — и сижу в четырех стенах!

На ней были джинсы и вчерашний нейлоновый свитер цвета хаки, черная кепка, надвинутая на глаза, и очки без диоптрий в толстой черной оправе. В руках она сжимала конопляный мешочек с дневником. Окинув взглядом привокзальную площадь, девушка восхищенно заключила:

— Похоже на стальной каньон. Поселение дихатси, в котором я живу, выглядит совсем по-другому, но… здесь тоже по-своему хорошо и по-своему красиво.

— Красиво? Посреди плотной городской застройки?

Такого отзыва Мимори не ожидал. Е­му-то казалось, что подобные индустриальные пейзажи приятного впечатления произвести не могут.

Раура кивнула, подтверждая сказанное, и еще раз огляделась вокруг. А затем указала на Гёко-дори:

— В конце этой широкой улицы живет ваш правитель, да? А напротив его дома находится главный вокзал, сердце страны… Это очень… символично. Даже спустя долгое время по городу легко можно понять, кому его жители поклонялись, чем занимались. Можно всю их историю узнать. Наверное, в этом дело? Здесь, конечно, шумно, но все равно чувствуется какая-то торжественность. Там, где обитали когда-то дихатси, было место под названием «Гора, питающая озеро»… Тоже священная земля.

Ему такое в голову не приходило. Но все, из чего складывался центральный механизм японской государственной машины, действительно располагалось здесь, вокруг резиденции императора. Наверное, Раура права: этот квартал вместе с Токийским вокзалом на самом деле можно назвать священной землей японцев. Все зависит от того, как посмотреть.

Вскоре они зашагали к Императорскому дворцу. Глядя на ряды вставших вдоль Гёко-дори высотных зданий и воду дворцового рва, бликующую по обе стороны от дороги, Раура заметила:

— Любопытно! Прямо посреди огромного города плещется вода, и ничем ее не перекрывают, не засыпают. Да, все-таки земля — живое существо, — после чего с глубокомысленным видом пояснила: — Если вода уйдет, земля не сможет дышать. А священная земля должна быть сильной и чистой. Наверное, поэтому здесь, в самом центре Токио, так много воды.

Вода. Мимори вдруг подумал про расположенную под Токийским вокзалом Библиотеку, целиком погруженную в воду.

Значит, священная земля…

Они прошлись вдоль каменных стен замка Эдо, прогулялись по парку фонтанов Вадакура и вышли на площадь перед Императорским дворцом.

— Вот это стадион! — воскликнула Раура, восхищенная необъятностью резиденции. И тут раздался чей-то крик, больше похожий на дикий вопль:

— А… А-а-а?.. А-а-а!

Все трое обернулись и увидели двоих молодых мужчин. На груди у обоих болтались служебные удостоверения — видимо, они работали в одном из ближайших офисных зданий. С горящими глазами они подскочили к Банге и стали спрашивать, нельзя ли пожать ему руку, нельзя ли сделать совместное фото.

— Мы ваши фанаты! О-очень преданные фанаты!

Тот, что был пониже ростом, похоже, пылал к Банге особо горячей любовью. Пожимая рестлеру руку, он едва не плакал от счастья.

— Я, знаете… я обязательно буду смотреть бои за звание чемпиона… В общем, удачи вам! Каждый раз, когда вижу, как вы сражаетесь, думаю: вот и я завтра тоже обязательно покажу, на что способен. И… я так вами восхищаюсь!

Речь его становилась все менее вразумительной. Коллега начал над ним подтрунивать, и тот, ви­димо, от избытка эмоций покраснел. Банга, уже привыкший к восторгам в свой адрес, вежливо по­благодарил фанатов, еще раз пожал им руки и попрощался.

— Невероятно! Банга, ты настоящая звезда! — засмеялась Раура, слегка растерявшись. Но в смехе ее послышалась грусть. — Тебя здесь так любят, ты никогда не вернешься к дихатси…

Как Мимори понял, жизнь в американской резервации была тяжела. Коренное население ущемляли в правах, уровень безработицы на выделенных территориях оставался стабильно высоким, поэтому количество преступлений и самоубийств там тоже не уменьшалось.

— Я для них — чужак. Выставленная напоказ занятная диковина. — В Банге словно проснулась страсть к самобичеванию. Однако он продолжил и своим мягким тягучим голосом, незаметно проникающим в уши, договорил: — Но эта страна дала мне новое имя. Теперь я Великий Индеец. И я надеюсь, что здесь для индейца… найдется место.

Раура подняла глаза на своего друга-великана и печально улыбнулась.

— Похоже, Банга, ты нашел свой дом.

— Придется немного подождать, но, когда начну зарабатывать больше, смогу чаще отправлять деньги вам в поселение.

— И я… я тоже буду бороться. Ради будущего дихатси, — прошептала Раура.

Мимори наблюдал за происходящим с некоторого расстояния. Раура и Банга стояли довольно близко к нему, но казалось, будто они далеко-далеко, у самой кромки горизонта.

Потом они погуляли еще немного, дошли до ближайших замковых ворот, Сакурада-мон, неспешно осмотрелись вокруг, и, когда глянули на часы, оказалось, что уже почти половина первого. Все складывалось как нельзя лучше: в «Рай-Рай» их ждали к часу. Мимори предложил своим спутникам немного ускорить шаг и повел их обратно к вокзалу. Присмотревшись к растущим вокруг площади японским черным соснам, Раура радостно вос­кликнула:

— Я же видела точно такие на японских гравюрах! А здесь эти деревья настоящие!

Они без особой спешки прошагали еще минут двадцать, миновали привокзальную площадь Маруноути, сам вокзал и дальше пошли по кварталу Яэсу, прижавшемуся к железнодорожным путям с другой, восточной стороны. Пешая прогулка длилась уже больше часа, но Раура и Банга шагали бодро, не выказывая ни малейшей усталости. Когда они подошли к зданию, в котором располагался ресторан «Рай-Рай», буквально погребенный в узкой щели между высоток, Раура, до сих пор видевшая тоько центральные улицы, разительно отличавшиеся от этого переулочка, пришла в сильное возбуждение.

— Я так хотела побывать в подобном месте! А ведь еще гёдза!

В этот момент из дальнего конца переулка на скейт­борде выехал невысокий юноша. Он на полной скорости промчался мимо Мимори. Но тот его узнал. Молодой человек под видом официанта обслуживал когда-то их столик в «Сорэйю». Мимори на пару секунд задержал взгляд на удаляющейся фигуре скейт­бордиста, а потом вместе с Раурой и Бангой зашел в ресторан.

Сю, как обычно, сидел в углу зала. Судя по всему, этот столик успел ему полюбиться. Заметив показавшуюся в дверях компанию, он улыбнулся:

— Добро пожаловать! Рад приветствовать!

Поднялся на ноги и пожал руку сначала Рауре, затем Банге, при этом на массивную фигуру рестлера посмотрел с явным интересом.

— Честное слово, для меня большая честь жать руку самому Великому Индейцу! Может быть, на­учите потом какому-нибудь приему?

Худощавый на вид Сю в бою сам был опасным противником. Видимо, поняв что-то про него и его подготовку по одному лишь рукопожатию, Банга неожиданно широко улыбнулся:

— Думаете, стоит? А мне кажется, это я должен проситься к вам в ученики.

— Да ладно! Даже по трансляции матчей видно, с каким достоинством вы держитесь и до чего сокрушительна ваша мощь. Наверное, я сумел бы отыскать в своем арсенале приемы, которые вам еще неизвестны, но и только. Вы сильны. Причем не только физически. Морально вас сломить тоже непросто, что еще важнее.

Сю рассыпался в комплиментах. Но слова его звуча­ли искренне, в них не чувствовалось никакой иронии. Банга, как будто смутившись, слегка покачал головой. А Раура украдкой прошептала на ухо Мимори:

— Ваш друг — хороший человек. В Японии вообще живут только хорошие люди. Кажется, я могу быть спокойна.

— Банга-сан очень старается. И относится к делу с душой. Поэтому притягивает таких людей.

Ответ Мимори тоже был совершенно искренним. Раура, гордая за друга, зарделась.

В этот момент Мимори поймал брошенный искоса взгляд Сю. И, почти не двигая губами, не издавая ни звука, спросил: «Уже тут?»

«Тут».

«Все готово?»

«Обижаешь!»

— Добро пожаловать! Что будете заказывать? — прервал их раздавшийся чуть в стороне жизнерадостный голос. Работница ресторана Канон. Вопрос был задан на прекрасном английском. Раура взяла заламинированное рукописное меню и наморщила лоб.

— Я не знаю, что выбрать. Может, вы что-нибудь посоветуете?

— У нас все гёдза вкусные… О, как на счет бакудан-гёдза? Это, как бы так сказать… bomb! Бомба! Взрыв!

— Ба… бакудан?

— Да-да! Наши гёдза вообще очень сочные, прямо брызжут соком, поэтому есть нужно осторожно, а то обожжетесь ненароком. А в эти еще и перец чили добавлен! Когда ешь такие горячие острые гёдза, кажется, что во рту все взрывается!

— Хорошо, — кивнула Раура, уступая ошеломляющему напору Канон. Мужчины для начала зака­зали каждый по стандартному обеденному набору и сверху еще одно блюдо гёдза — получилось пять полноценных порций. Вдобавок затребовали гору салата и такую же гору жареного куриного мяса.

— Так ведь на стол все не поместится! — всплеснула руками Канон.

Скоро принесли гёдза, и глаза Рауры засияли от восторга:

— М-м-м!..

Она опасливо потыкала гёдза специально поданной ей вилкой, затем положила один в рот. Но тут же, отдуваясь, со смехом простонала:

— Го… горячо-то как! И как остро! Ж-ж-ж… жжется! Во рту настоящий пожар!

А потом бросилась жадно пить воду. Остальные, глядя на нее, тоже засмеялись.

— О-о-ох… Но как же вкусно! Не-ве-ро-ятно вкусно! Я в восторге. Канон, спасибо!

Раура помахала Канон и тем окончательно ее покорила. Канон, убиравшая с освободившихся столиков грязную посуду, подмигнула американке и подняла вверх большой палец.

После этого все накинулись на гёдза, будто стая саранчи. Когда пять порций за считаные минуты исчезли со стола (что, в общем-то, было ожидаемо), за ними последовало еще восемь. Аппетит Банги поражал воображение. Но Сю от рестлера не отставал.

— Вы что, вообще все гёдза на свете решили зараз проглотить? — поразилась Канон.

— Сейчас наедитесь, двигаться тяжело будет… Ничего? — решил уточнить Мимори, который уже начал переживать за сотрапезников. Вместо ответа Сю и Банга с абсолютно невозмутимым видом закинули в рот еще по одному пельменю — и блюдо опустело.

— Не поднимай паники. Мы с Бангой — братья по гёдза! Чем больше едим, тем сильнее становимся.

— Братья, скажешь тоже. Ты же гёдза как воду заглатывал!

— Это было вкусно, — выдохнула Раура, глядя на опустевшую тарелку.

К­акое-то время все сидели за столом, весело болтали о том о сем и ели клубничное мороженое, которое выставил им в качестве подарка шеф-повар.

А потом Банга с Раурой стали собираться: началась подготовка к выходу на улицу. Раура нацепила кепку, очки, натянула свитер и встала из-за стола.

— Я в уборную.

Минут через пять она вернулась. При виде девушки Сю и Банга тоже поднялись на ноги. Раура забрала у Сю обратно конопляный мешочек, в котором лежал дневник.

— Ну что, пойдемте? Мимори, ты сегодня, кажется, еще с кем-то планировал встретиться?

— Да. Тут я с вами, пожалуй, и попрощаюсь. Увидимся позже!

Раура и Банга улыбнулись ему и вышли из ресторана. Хозяин «Рай-Рай» гостеприимно отказался брать плату за обед.

— Гёдза — просто объедение! Шеф, вы, как всегда, на высоте!

— А то!

Перекинувшись, как обычно, парой фраз с хозяином, Сю тоже вышел на улицу. В зале осталась лишь парочка недавно подошедших посетителей. И Мимори. К­акое-то время он не двигался с места: достал смартфон, застучал пальцами по экрану. Наконец открыл адресную книгу и набрал кому-то сообщение.

«Можно».

В дальнем углу зала приоткрылась дверь дамского туалета. Оттуда выскользнула девушка в кухонном переднике. Обеспокоенно поглядела на Мимори и прошептала:

— А с ней точно ничего не случится? Я про Канон. В­се-таки поменяться со мной местами…

Мимори уверенно кивнул переодетой в стряпуху Рауре:

— Беспокоиться не о чем. С ней ведь Банга… И Сю.

*

Покинув переулок, в котором прятался «Рай-Рай», троица вышла к перекрестку, где сходились Яэсу-Нака-дори и Сакура-дори. Оттуда Сю, прикинувшаяся Раурой Канон и Банга двинулись к Токийскому вокзалу.

— Сю, — тихонько позвала Канон, шагавшая между Сю и Бангой. Сю кивнул.

Судя по всему, их нагнали. Рядом вынырнул небольшой минивэн. Задняя скользящая дверь отъ­ехала в сторону, и из машины тут же выскочили двое крепких парней. Один набросился с полицейской дубинкой на Сю, второй грубо схватил за руку шагавшую по центру Канон и, не теряя ни секунды, потащил ее в машину.

— Ты чего удумал?! — громогласно взревел Банга, вклиниваясь между Канон и напавшим на нее мужчиной. Огромная пятерня рестлера накрыла физиономию обидчика. Мышцы на руке Банги вздулись, он оторвал мужчину от Канон и с силой приложил его о кузов фургона. Канон, теряя равновесие, выпустила из рук конопляный мешочек, и тот упал к ногам нападавшего.

— Ах ты, урод!

Рев Банги разнесся по улице, отражаясь от стен зданий. Точно вой разъяренного волка. Вот о чем подумал Сю, ловко уворачиваясь от размахивавшего дубинкой здоровяка. Ударом по запястью он заставил его выпустить дубинку и сразу заблокировал следующее движение: его рука, будто змея, оплела руку противника. Свободной рукой он ухватил его за плечо и, нащупав там нужную точку, изо всех сил надавил. По телу бедолаги волной пробежала дрожь. Конечность вышла из сустава. Из горла вырвался надсадный крик, и он повалился на дорогу.

Мужчина, которому досталось от Банги, пнул валявшийся на дороге конопляный мешочек и пулей заскочил в фургон. Мешочек пролетел перед самым носом его напарника, но тот думал лишь об одном: как бы подняться на ноги. Прикрывая правое плечо, он скользнул в минивэн, и машина сразу же сорвалась с места — дверца так и осталась открытой. Все закончилось в считаные мгновения. Сю, не успевший даже запыхаться, повел плечами.

— Хоть бы людей постыдились.

Вокруг и правда уже столпились перепуганные прохожие, наблюдавшие за разборкой с безопасного расстояния. Все следили за происходящим, широко разинув глаза и рты.

— Все в порядке? Они вас не ранили? — Банга протянул руку приземлившейся на асфальт Канон.

— Я в порядке, — заверила та, принимая его помощь.

Меж бровей Банги залегла глубокая складка, он заскрежетал зубами.

— Эти отморозки… они же хотели похитить Рауру! Кто это вообще такие?

— Логично было бы предположить, что это сторонники Кейси Фергюсона. Пытаются любой ценой помешать обнародованию нежелательной для лидера информации из дневника предка.

При этих словах Банга резко поднял голову. Его смелое, перекошенное от волнения лицо приняло еще более суровое выражение.

— Кейси Фергюсон…

— Ну да. Если у кого-то и имеются причины мешать Рауре сделать то, ради чего она прилетела в Японию, то есть передать дневник в Библиотеку, так это у него. И все же… нападать в открытую, посреди белого дня… Сами видите, вокруг слишком много свидетелей.

Сю подошел к лежавшему на дороге конопляному мешочку, нагнулся, взял его в руки. А затем открыл.

Изнутри показался видавший виды английский словарь. По весу и размеру почти не отличавшийся от «Дневника героя», который Раура привезла из Америки. Настоящий дневник остался в «Рай-Рай», в сумке-планшете Мимори.

— Хорошо, что в мешке лежала фальшивка, — пробормотал Банга.

— Х­орошо-то хорошо. Только странно, — задумчиво протянул Сю, разглядывая потрепанный словарь.

Банга наморщил лоб.

— Странно?

— Думаю, ни для кого уже не секрет, что Раура-сан повсюду носит дневник с собой, в этом самом конопляном мешочке. Сейчас нападавшие могли без труда заполучить его и скрыться. Сколько раз он попадался им на глаза! Но они даже не попытались его забрать.

— Что ты хочешь этим сказать?..

Послышались крики. Люди начали расступаться. С одной стороны улицы на другую полетели обрывочные реплики:

— Ого!..

— Ты только глянь!..

Канон обернулась на голоса и, обомлев, вцепилась в Сю.

— С-с-с… Сю, там!..

Сю тоже обернулся и озабоченно сдвинул брови.

Сквозь толпу заполонивших улицу зрителей на них надвигалась группа каких-то громил в черном.

*

Увидев «Книжный центр Яэсу», занимавший восемь надземных и еще один подземный этаж, Раура ахнула.

— В этом здании повсюду книги?.. Здесь что, собраны книги со всего мира?

Перед возвращением в отель Раура попросила показать ей какой-нибудь книжный магазин, и Мимори, исполняя желание гостьи, завел ее по пути в «Книжный центр Яэсу». В резервации, где до ближайшего супермаркета, расположенного на расстоянии нескольких десятков километров от поселения, приходилось добираться на машине, не было ни одного книжного. Правда, имелась публичная библио­тека, но Рауре, по ее словам, никогда еще не приходилось видеть, чтобы под новенькие, недавно изданные книги отдавали что-то настолько грандиозное. Они зашли в магазин через главный вход. Раура внимательно осмотрелась вокруг и обернулась к Мимори.

— Я хочу привезти домой подарки. Ч­то-нибудь для детишек поселения.

— Тогда предложу начать с подземного этажа. Открытки, тетради… всякие канцелярские принадлежности — все это там.

Они отправились вниз, и Раура с сияющими глазами прошлась между рядами товаров. Внимательно разглядывая открытки с котятами и цветами, она чуть слышно произнесла:

— Как я вам завидую. Здесь столько всяких вещей, а еще целая гора книг! Можно в любой момент пойти и купить то, что хочется. Интересно, сколько книг человек может прочесть за свою жизнь? А сколько всего может из них узнать?

Мимори не нашелся что ей ответить: он подумал о той далеко не безмятежной жизни, на ко­торую обречены дихатси. И ему показалось, что он — человек, который каждый свой день проводит среди моря книг, — не вынес из них вообще ничего.

— Я слышала, что японский язык сложный. У каждого иероглифа свое значение, да? Удивительно, как вы вообще можете читать все эти тексты. И ничего у вас в голове не путается?

— Мы сами родного языка до конца, во всей его сложности не знаем! Поэтому, например, слова, которыми изъяснялись наши предшественники, кажутся нам сегодня такими загадочными и непостижимыми. Впрочем, то же самое может, наверное, сказать любой человек, к какой бы народности он ни принадлежал, в какой бы стране ни жил и на каком бы языке ни говорил.

— А дорожными знаками на пути изучения этого трудного языка вам служат книги, так?

Мимиори понравилось, как Раура назвала книги. Дорожные знаки. Путевые вехи, направляющие и связывающие людей друг с другом.

Раура заглянула ему в глаза и спросила:

— А почему вам дали такое имя — Мимори? Какими иероглифами оно пишется?

К слову сказать, он ведь никогда специально этим вопросом не задавался и никого о своем имени не расспрашивал: ни мать, ни деда с бабушкой. Он задумчиво склонил голову.

— «Ми» записывается иероглифом, который значит «все еще», «до сих пор», «неполный». А «мори» — это «лес», по-английски — forest. То есть «еще не лес»…

Его вдруг осенило.

— Когда у нас говорят о каком-нибудь собрании книг — о книжном магазине или, например, библио­теке, — иногда используют выражение «хон-но мори», «лес книг».

— Красиво…

— Еще не лес… это как книжный магазин или библиотека, которые не получается до конца укомплектовать.

— Или человек как таковой, да?

— Почему?

Мимори повернулся к девушке, тихонько поделившейся своим вариантом.

— Ну, человеческие эмоции: радости, горести, гнев, слезы… им ведь нет ни конца, ни края, как и знаниям, которые постоянно пополняются. А книги как раз эту бесконечность и описывают, правильно? И получается, что «книга» человечества завершиться просто не может. Следовательно, не могут стать абсолютно полными разные книжные собрания — магазины и библиотеки. Выходит, «Мимори» — это такой вечный бес­конечный лес, которому нет предела… Как нет конечного предела для книг, то есть для самого человека.

Мимори выслушал эту неожиданную лекцию, не сводя с Рауры глаз. Его пристальное внимание вогнало девушку в краску. Но отвести взгляд от ее румянца оказалось для него еще сложнее. Мимори охватило уже знакомое чувство: показалось, будто земля уходит из-под ног. Пробормотав, что теперь можно взглянуть и на книжную продукцию, он поспешно повернулся к Рауре спиной и начал подниматься по лестнице обратно на первый этаж.

И тут у него над головой послышались шаги. Он посмотрел наверх.

По лестнице спускалась женщина. Совершенно незапоминающейся внешности, в сером брючном костюме. Но едва только Мимори остановился, как она проворно перескочила через лестничные перила и приземлилась прямо перед ним, перекрывая путь наверх.

— !

Мимори первым делом заслонил стоявшую у него за спиной Рауру.

Длинные распущенные волосы незнакомки, облаком поднявшиеся в воздух, опустились на плечи. И в ту же секунду в руке у нее появился короткий нож, который она резким движением направила вперед, целясь в глаза Мимори. Он инстинктивно схватил женщину за запястье и отвернул лицо. Лезвие лишь слегка задело его по щеке. Женщина, видимо, не ожидавшая подобного, криво улыбнулась. И губы ее, сложившиеся в ухмылку, почему-то напомнили Мимори крупный розовый бутон, хотя для мечтаний о розах момент был явно неподходящий.

— …

Она же… У Мимори перехватило дыхание.

В эту секунду женщина рванулась вперед. При этом правую руку она потянула на себя и резко ее повернула, высвобождаясь из захвата Мимори. После чего вновь попыталась его атаковать. Закрываясь от очередного удара левой рукой, правой Мимори со всей силы ударил женщину в бок.

— У-у-у… — простонала она, и изо рта у нее потекла слюна.

— Раура!

Воспользовавшись короткой заминкой, Мимори схватил обомлевшую девушку за руку и помчался вверх по лестнице. Они выскочили из магазина на улицу. На переходе справа как раз горел зеленый, и Мимори с Раурой пулей пронеслись через проезжую часть.

Добежали до надземного перехода Яэсу, укрытого навесом, напоминавшим лодочный парус, и остановились, чтобы перевести дыхание. Мимори оглянулся, но преследователей не заметил. Судя по всему, напавшая на них дамочка действовала в одиночку.

Выходит, ее не обманул трюк с подставной Раурой, и она следовала за ними от самого ресторана? А он ничего не заметил! Представив, сколько яда на него выльет по этому поводу Сю, Мимори захотелось воздеть глаза к небу. Раура, белая как снег, стояла рядом столбом. Чтобы как-то приободрить ее, он заставил себя улыбнуться.

— Давай вернемся в отель. Я правда хотел еще многое тебе показать… — начал было Мимори, но остановился на полуслове. Потому что Раура вдруг прижалась к нему.

— Се… се… сейчас… что это было?

Ее всю трясло. Он вздохнул и после некоторых колебаний положил руки ей на плечи.

— Почему? За что? За что так?..

— Раура.

— Потому что мы знаем правду, о которой другие знать не хотят?.. Поэтому нам пытаются заткнуть рот? Вот так, грубо, силой?

— …

— Ничего не меняется. Нас загоняют в угол и заставляют держать язык за зубами!.. Всегда одно и то же. Мы вечно становимся козлами отпущения! Раз за разом. Раз за разом!

Полный горечи голос перенес его на далекие-далекие земли. Суета Токийского вокзала отступила. А когда он пришел в себя, понял, что обнимает дрожащую девушку. До того неловкий, до того беспомощный!

Мимо них нескончаемым потоком двигались толпы людей. Но их гомон, похоже, только усиливал охватившее Рауру чувство одиночества.

Девушка в его объятиях вдруг вздрогнула и смущенно подняла к нему лицо. В ее глазах все еще стояли слезы, но к ней уже вернулась обычная улыбка.

— …жжит.

— Что?

— Твой карман. Там что-то жужжит.

Смартфон в кармане пиджака. Мимори достал его и посмотрел на экран: звонил Сю.

— Сю! У вас там все в порядке? Нас только что…

— Загребли.

— Прости, что?

— Бангу… забрали.

Мимори непроизвольно посмотрел на Рауру. По переходу пронесся ветер, подняв среди прохожих еще больше шума и гама. Но в обращенном к нему застывшем взгляде Рауры не шевельнулось ничего.

Спустившись вслед за Мимори к залу Подводной библиотеки, Раура и Мэри зашли внутрь — и лишились дара речи.

Библиотека, спрятанная прямо под многолюдным Токийским вокзалом, в самом центре страны! Этот факт сам по себе вызывал удивление, но то, что библиотечный зал располагался внутри гигантского двухслойного контейнера с водой, по понятным причинам заставило гостий не просто удивиться, а почувствовать настоящее благоговение перед книгохранилищем. И вот теперь, сойдя по винтовой лестнице и встретившись внизу с ожидавшими их библиотекарями Нада, американки стояли посреди зала, оглядывались по сторонам и не могли вымолвить ни слова. Наконец Раура прошептала:

— Не верится… что в нашем мире существует подобное.

Голос ее выдавал смятение. Зардевшаяся от волнения девушка оглянулась сначала на Мимори, потом на Сю, который спустился в Библиотеку вместе с ними. Мэри, судя по всему, пришла в себя гораздо быстрее.

— Что ты имела в виду под «чрезвычайной ситуацией»? — строго спросила она у Рауры.

Раура, кусая губы, повесила голову и еще крепче прижала к груди дневник, вновь упакованный в конопляный мешочек.

— Бангу… моего друга… его схватили.

— В смысле?

Мэри изменилась в лице и поспешила подойти к Рауре поближе.

— Как… как так получилось? Боже, какая глупость!

— Я не знаю. Я очень хотела посмотреть окрестности вокзала, и Мимори с Сю даже разработали план, меня сегодня подменила другая девушка, но… едва они вышли из ресторана, как на них сразу напали!

— …

— Я так поняла, что первый раз им удалось отбиться, но на них тут же напали снова, и в итоге Бангу схватили. Сю сопротивлялся как мог, но нападавших, по его словам, было очень много. Бангу избили, затолкали в машину и увезли…

Мэри слушала объяснения дрожащей Рауры в полной растерянности и лишь без конца повторяла: «Боже, какая глупость» и «Как же так».

Из-за книжных шкафов, окружавших рабочий стол Главы Библиотеки, выступил Госики Такуицу. Мэри при неожиданном появлении старца с орлиным взором испуганно охнула. А вот Раура, увидев похожего на монаха-отшельника Такуицу, не оробела и посмотрела ему прямо в глаза.

В этот момент ее смартфон сообщил о входящем звонке. Несколько лет назад в Подводной библиотеке установили необходимое оборудование, после чего появилась возможность звонить прямо из зала. Связь под водой была не такой устойчивой, как на поверхности земли, но скорость соединения поддерживалась достаточная высокая.

При взгляде на экран Раура побледнела.

— Видеозвонок, — прошептала она и легонько коснулась смартфона: «Ответить».

На экране появился Банга: он сидел на стуле перед серой бетонной стеной, помещаясь в кадре до пояса. И самого Бангу, и стул опутывали толстые цепи. При виде друга Раура вскрикнула.

Лицо Банги было наполовину залито кровью, на щеках и подбородке темнели синяки. Он не открывал глаз, его большое тело поникло, словно он задремал, — судя по всему, уже впал в забытье. Рядом стояли его мучители с дубинками и цепями в руках.

— Банга!.. Прекратите! Прошу вас, отпустите его!

Едва раздался горестный крик Рауры, как один из мужчин подошел вплотную к камере. В темных очках, плотно сбитый. Несмотря на четко очерченные, рельефные черты лица, определить его нацио­нальность или хотя бы расу казалось невозможным.

Заговорил он по-английски:

— Если хотите, чтобы мы отпустили вашего приятеля живым, публично объявите дневник фальшивкой.

— Что-о-о? — возмущенный возглас вырвался не только у Рауры, но и у Мэри.

Исследовательница уткнулась носом в смартфон, зажатый в руке Рауры, и гневно закричала:

— Пляшете под дудку Кейси Фергюсона?.. Негодяи! Вам самим-то не совестно творить подобное?

— Если не выполните наше требование, ваш приятель на ноги не поднимется. Мы сделаем так, чтобы он до конца жизни ниже шеи ничем больше не дернул.

Мужчина отстранился от камеры. Один из бандитов схватил обмякшего Бангу за шею и принялся его душить. Лицо погруженного в беспамятство Банги моментально покраснело. Другой поднял его руку и выкрутил ему пальцы под каким-то неестественным углом. Изо рта рестлера вырвались звуки, напоминающие звериное рычание. Мэри взвизгнула и отскочила от смартфона. На секунду пронзительный женский визг слился с доносившимся из динамика рыком.

— Остановитесь! — всхлипнула Раура. — Остановитесь… пожалуйста, я согласна, я сделаю публичное заявление и на хранение в Библиотеку дневник передавать не стану…

— Раура!

Мэри, пораженная, развернулась и схватила девушку за плечи: глаза ее метали молнии.

— Ни в коем случае! Нельзя прилюдно называть дневник подделкой! Именно на это люди Фергюсона и рассчитывают! Но сама их готовность прибегнуть к грубой силе лишний раз подтверждает, что дневник настоящий, понимаешь?

— Да, но ведь у них Банга…

— Раура, подумай хорошенько. Вспомни, от чего мы отказываемся, соглашаясь прикрывать ложь Фергюсона! Ведь на другой чаше весов справедливость! Мы пойдем против самих себя!

Раура со слезами на глазах посмотрела на Мэ­ри — та с перекошенным лицом продолжала наступать.

— Справедливость…

— Именно! Мы обязаны восстановить справедливость. Нельзя замалчивать правду о бесчинствах Фергюсона и его компании… правду коренных американцев!

Слезы на глазах Рауры, внимательно следившей за Мэри, высохли, как будто их и не было. Мимори затаил дыхание.

Во взгляде девушки не осталось и следа прежней вселенской нежности. Теперь его переполняла непреклонная решимость, граничащая с жестокостью. Это был взгляд воина.

Она резко развернулась к Госики. Встала напротив и, глядя ему прямо в лицо, отчеканила:

— Я приношу свои извинения. «Дневник героя» — подделка. В нем нет ни слова правды. Шон Фергюсон — настоящий герой.

— Раура! — Мэри с воплем отчаяния закатила глаза. — Это решение — ошибка! Ты совсем не знаешь жизни. Нельзя идти на поводу у эмоций. Потом обязательно пожалеешь! Сейчас же откажись от своих слов!..

Речь Мэри осталась незавершенной, потому что ее смартфон тоже возвестил о входящем звонке. Она взглянула на экран и так выпучила глаза, что те, кажется, лишь чудом не выскочили из орбит.

— Лаборатория!

Звонили из химической лаборатории, в которую она отправила образец кожи, срезанной с книжного переплета.

Лицо ее просветлело. Если сейчас выяснится, что на дневнике человеческая кожа, и если ДНК-экспертиза подтвердит, что снята она с члена рода Вуф, обставить дело так, будто дневник — фальшивка, уже не получится, какие бы козни ни строила банда Фергюсона. «Поступил так же, как делают дикари». Результаты анализов докажут правдивость этих слов и сделают их весомым аргументом, подтверждающим надежность дневниковых записей.

Мэри, сгорая от нетерпения, приняла звонок. Но связь, судя по всему, была слабой, поскольку женщина с явным недовольством начала нарезать круги по залу, нервно повторяя:

— Алло!.. Алло-алло!..

Наконец из динамика послышался голос, Мэри прислушалась, и с лица ее за считаные секунды сошли все краски. В завершение, даже толком не попрощавшись, она просто прервала звонок.

— Как же так… — простонала исследовательница с таким видом, будто еще немного — и она сползет на пол прямо там, где стоит.

— Свиная кожа?.. Они сказали, это свиная кожа. Как, как вообще…

Свиная кожа! Мимори нахмурился. А Мариа осторожно уточнила:

— Стало быть, дневниковые записи все-таки содержат ложные сведения?

— Нет-нет! В любом случае это дневник Шона Фергюсона! Достаточно посмотреть на почерк, и все сразу становится понятно! Даже если в какой-то записи имеются неточности… это все равно летопись его злодеяний! И то, что нас заставляют признать дневник фальшивкой… Ну нет, мы неспособны на такой низкий поступок, идущий вразрез со всякими представлениями о справедливости!

— Стало быть, инсценировка вооруженного нападения вразрез с этими вашими представлениями не идет?

Спокойный голос разорвал повисшую в зале тишину. Мэри вздрогнула и подняла голову.

Вопрос задал Сю, который до сих пор придерживался роли стороннего наблюдателя. Он сделал шаг в сторону опешившей Мэри.

— Когда мы несколько часов назад вышли из ресторана, на нас сразу же напали какие-то подозрительные типы. Но действовали эти ребята странно! Если бы их подослали сторонники Фергюсона, они бы точно постарались отобрать у нас дневник. А они на него даже не взглянули.

— …

— Потому что и не помышляли о грабеже. Они напали на Рауру, чтобы припугнуть ее. После нападения дрожащая от страха девушка почти на­верняка побежала бы к кому-нибудь за помощью и все бы им рассказала, верно? Этого и добивались нападавшие. Дневник они отбирать не стали. Забери они этот опасный документ, и предъявить его широкой публике уже не получилось бы. Какой позиции все время придерживались сторонники Фергюсона? Любой ценой избежать огласки. Но тот, кто направлял действия напавшей на нас банды, на самом деле хотел другого — он хотел, чтобы люди о дневнике узнали. Так кто же этот таинственный кукловод?

Мэри слушала складную речь Сю, боясь пошевелиться.

— Все очень просто. Это Ральф Дакуорт, мечтающий загнать Кейси Фергюсона в ловушку. А действиями напавшей на нас банды руководили вы, Мэри.

Несколько раз открыв и закрыв рот, Мэри попятилась.

— Доказательства… — простонала она. — Имеются ли у вас достаточные основания, чтобы говорить подобное? И… иначе все это — не более чем оскорбительная клевета!

— Но ведь о том, что местом сегодняшней встречи мы выбрали «Рай-Рай», нападавшим сообщили вы?

Мимори вспомнил юношу на скейтборде, с которым они разминулись возле ресторана. Он явно осматривал окрестности и, как только обна­ружил подозрительную группу, тут же сообщил о ней Сю.

— Вы… вы утверждаете, будто это я передала кому-то информацию о встрече в ресторане?.. Д-до… д-доказательства! — закричала белая как мел Мэри, брызгая слюной.

— Вчера ночью вы связались по телефону с ней. Я слышал ваш разговор.

Сю легонько постучал себя пальцем по уху.

— Но когда успел… — начала было изумленная Мэри — и не договорила, порывисто прикрыв рот рукой. Испытывая смутное чувство вины, Мимори тихонько отвел взгляд. Это он, заранее договорившись обо всем с Сю, прицепил во время ужина крошечное, не больше рисового зернышка, прослушивающее устройство к ее украшению.

Мэри связалась с ней — с той, что сопровождала вчера Сю. А затем напала на Рауру и Мимори в «Книжном центре Яэсу»…

С Муцуми Мадокой.

— Не может быть! — узнав, что Мадока и Мэри знакомы, Мариа не смогла сдержать эмоций. — Невероятно… Но в таком случае ее интерес к тебе, Сю, с самого начала объяснялся желанием подобраться поближе к цели?

— Вы правы. Абсолютно бездушное создание! Во мне ее привлекали только мои связи с Библиотекой. — Сю печально вздохнул. — Мы встретились около месяца назад, вскоре после моего возвращения в Японию. Как раз когда стало известно о том, что в Подводную библиотеку будет передан известный всем дневник. Причем столкнулись по чистой случайности, в книжном на привокзальной площади. Я раздумывал, не купить ли один фотографический альбом, а потом увидел, что альбом кто-то взял в руки. Это была она. Этакая встреча, уготованная судьбой, не находите?

Он обернулся к Мэри, лицо которой все еще искажала сердитая гримаса, и заговорщически ей улыбнулся:

— Но, к сожалению — а может, к счастью, — для таких людей, как мы, случайностей не существует. Я был в курсе, что эта особа уже несколько дней сидит у меня на хвосте. Поэтому, можно сказать, срежиссировал нашу «случайную встречу» и использовал ее как повод для знакомства… но по­началу никак не мог сообразить, с какой целью она пыталась ко мне подобраться. И тут со мной связался Дональд, который вел переговоры о передаче дневника.

— Дональд… В смысле, Дональд Ритц, исследователь старинных рукописей?

— Он предупредил, что с Научно-исследовательским институтом, причастным к обнаружению и обнародованию дневника, лучше держать ухо востро. Что институт, похоже, как-то связан с Ральфом Дакуортом и втянут в политические игры вокруг президентских выборов. Похоже, поэтому дневник и решили передавать на хранение в Подводную библиотеку — чтобы до него никто не сумел добраться…

Сю опять вздохнул.

— Мэри, мне известно о том, что вы тесно сотрудничаете с одной из дочерних компаний «Дакуорт Групп». Обнаружив этот дневник, вы решили, что вытянули счастливый билет. Еще бы, рукопись, которая проливает свет на темную сторону личности всенародного героя Шона Фергюсона и описывает его преступления! Вы предложили обнародовать ее политическим противникам Фергюсонов, сторонникам Ральфа Дакуорта. А взамен, скорее всего, попросили оказать поддержку вашему научному центру или еще что-нибудь подобное.

— Н-не все так просто. Думаете, можно простить описанные в этом дневнике злодейства? Но прикрывать историю притеснений и зверских убийств местного населения трогательными сказочками — это, знаете ли… А… а похищение Банги? И здесь не обошлось без Фергюсона! Ведь Бангу мучают, чтобы вытянуть из Рауры заявление о том, что дневник поддельный… Но нет… нас грубой силой не возьмешь!

— Вы сами действуете точно так же! Вы точно так же поступили с Раурой.

Услышав слова Сю, Мэри, а вслед за ней и Раура застыли, пораженные.

— Вы пытаетесь вызвать в бедной девушке, которая находится в центре всеобщего внимания, чувства недоверия и ненависти, и все ради того, чтобы лишить образ Фергюсона героического ореола. Вы же отравляете ей душу… Чем вы лучше тех белых колонистов, что вторглись на их земли?

— …

— Если все это выплывет наружу, урон понесет уже сторона Дакуорта. К тому же мы узнали, что на переплет для дневника использовали не человеческую кожу, а свиную. И Раура теперь уверяет, будто дневник ненастоящий. Сторонникам Фергюсона такой расклад только на руку, они наверняка скажут, что это вы хитростью и сладкими речами заморочили бедным дихатси голову. Будьте умнее, не лезьте к дневнику, пока не натворили еще больших бед.

Лицо Мэри побагровело. Видимо, осознав, что в сложившейся ситуации всё против нее, она резко развернулась и направилась к выходу. Мариа ничего не сказала, но поспешила догнать гостью. Ведь без сопровождения библиотекаря ни попасть в зал, ни выйти из него невозможно. В одиночку непрошеный гость даже входную дверь в Библиотеку не отыщет. На самом деле это, пожалуй, лучшее место для книги, которую нужно спрятать от мира.

Мэри замедлила шаг, остановилась и оглянулась на Рауру.

— Ты раскаешься в содеянном! Ты сама, собственной рукою похоронила правду коренных американцев.

Раура ничего не ответила. И Мэри, следуя за Мариа, покинула зал. Когда она скрылась, Раура, не выпускавшая дневника из рук, крепко прижала его к груди.

— Простите, что причинили вам столько беспокойства. Я увезу дневник обратно. Не годится держать в такой Библиотеке «подделки».

С этими словами она тоже развернулась и пошла к двери.

Но тут раздался голос Такуицу:

— Наш долг — хранить и оберегать ценные исторические источники.

Услышав японскую речь, Раура удивленно обернулась. Мимори тут же перевел ей слова Госики.

— Здесь, в Подводной библиотеке, мы сохраним эту рукопись. Чтобы вы могли продолжить борьбу.

Выслушав старика, Раура удивленно округлила глаза. Сю чуть заметно кивнул:

— Даже если объявить дневник подделкой, в случае его возвращения на родину не только сторонники Фергюсона, но и сторонники Дакуорта наверняка постараются представить все так, будто никакого дневника нет и не было, и ничто их не остановит. Дневник физически уничтожат, протесты, манипулируя настроениями толпы, задавят, инцидент предадут забвению. И тогда… дихатси лишатся своего главного оружия.

— Своего оружия… — прошептала Раура.

Мимори сделал шаг вперед.

— Книги и другие письменные документы — это важные исторические источники. Чаще всего именно из них люди узнают о том, как жили их предшественники. Иногда власть имущие пытаются уничтожить какие-то свидетельства как нежелательные или неудобные. Но такое нельзя допускать. Я обязательно тебя…

Тут Мимори споткнулся, не закончив фразы. Но посмотрел в черные глаза Рауры и договорил:

— Мы обязательно защитим дневник. Для этого и существует Подводная библиотека.

В разгар дня жизнь в аэропорту Нарита била ключом. Туда-сюда сновали люди всех возрастов и цветов кожи. Одни толкали перед собой багажные тележки, другие несли вещи в руках. Зарегистрировавшись на рейс и сдав багаж, Раура подошла к Мимори и Сю.

— Мимори, Сю, спасибо, что пришли проводить.

После того как Мэри покинула Подводную библиотеку, в отеле ее тоже больше не видели. Авиабилет она, как выяснилось, сдала — возможно, выбрала другой рейс и улетела домой раньше.

Накануне вечером Раура сделала официальное заявление о том, что дневник написан вовсе не Шоном Фергюсоном. Одновременно с этим появилась новость, моментально облетевшая весь мир торговцев антикварными книгами: «Дневник героя» официально принят на хранение в фонд Подводной библиотеки. Новость сопровождал комментарий от экспертов Библиотеки, подтверждающий историческую ценность «Дневника».

Тихонько вздохнув, Раура пожала плечами.

— Никогда бы не подумала, что Мэри примкнет к Ральфу Дакуорту и попытается на меня давить, приписывая свои действия Фергюсону.

— Ну так ведь и Мэри со своей компанией никак не ожидала, что ты лично свяжешься с Фергюсоном, — отозвался Сю с извечной лучезарной улыбкой от уха до уха.

Раура невесело усмехнулась.

— В самом деле. Они наверняка считали меня… да нет, они всех дихатси считали простаками, которые жизни вообще не знают. И скорее всего, даже не предполагали, что в итоге сами останутся с носом, — согласилась она и посмотрела на Сю. Судя по выражению его лица, вся эта история доста­вила ему большое удовольствие. — Когда ты догадался?

— О том, что Мэри работает на Ральфа Дакуорта, я узнал из сообщения МАТАК. Раз дамочка, ходившая за мной хвостом, была связана с Мэри, значит, нападение на вас в «Книжном центре Яэсу» тоже подготовили люди Дакуорта. Правда, оставалась небольшая неувязочка. Получалось, что Дакуорт бросает все силы на то, чтобы заполучить дневник, а сторонники Фергюсона — прямого потомка Шона, автора этого злосчастного дневника — никаких действий не предпринимают.

— …

— Но ожидать иного и не следовало. Ведь ты уже заключила с Фергюсоном сделку.

Раура просияла. Лицо безоглядно смелого воина расплылось в беззаботной улыбке. Однако вскоре приняло отсутствующее выражение: девушка машинально огляделась вокруг.

— Я так хотела перед вылетом еще раз повидаться с Бангой.

— Он вчера целый день не тренировался. А скоро чемпионат. Наверное, не может себе позволить еще один день без тренировок.

— Наверное. Но похоже, в Японии он обрел хороших друзей и товарищей. К тому же… Великого Индейца в этой стране любят. Теперь я спокойна.

Видно было, как искренне она печется о своем большом сильном друге. Сю улыбнулся ей.

— Я в полном восторге от вчерашнего шоу. «Гэцукон», как всегда, показали настоящий класс!

Много кто потом говорил, будто видел в тот день в центре города рестлеров из группировки «Гэцукон», в которую входил Банга, обряженных в совершенно жуткие черные костюмы. Это были те самые люди, которые якобы мучили Бангу во время видео­звонка.

— С самого начала они намеревались избить и схватить Бангу прямо на глазах у нас с Канон… Такова была задумка, верно? Но как только я увидел этих ребят, сразу все понял. Эгей, подумал я, а у нее тоже есть план! Поэтому я пообещал Банге полную и безоговорочную поддержку — в обмен на информацию. Т­огда-то я и узнал про вашу сделку с Фергюсоном и про то, что вы решили разыграть ситуацию, в которой ты вынуждена будешь объявить дневник подделкой.

— Банга говорил мне потом, что ты, мол, оказался надежным человеком. К тому же знатоком боевых искусств. Он не хотел, чтобы кто-то из его друзей-рестлеров получил травмы. Поэтому и посвятил тебя в наш план, — кивнула Раура. Она явно была впечатлена.

Мимори тоже вступил в беседу:

— Кровь, я так понимаю, была настоящей, синяки на лице воспроизвели неплохо. И сцены, когда его душили или пальцы ему выкручивали, смотрелись очень убедительно.

— Поначалу Банга предлагал на самом деле бить его по лицу. Но я попросила отказаться от этой идеи. Сказала, что ему предстоит стать чемпионом, до которого никто и пальцем дотянуться не может. По­этому не хочу, чтобы он выходил на бой с подбитыми глазами.

Ограничились небольшими порезами на голове: крови натекло более чем достаточно. Правда, Раура недовольно хмурилась, вспоминая даже об этих незначительных повреждениях: «Я так переживала, что меня всю трясло».

— В самом деле, если человек, подобно Мэри, не переносит вида крови, он наверняка примет подобный спектакль за чистую монету.

— Все, чего мы тогда хотели, — это обмануть Мэри. Если мое заявление о том, что дневник поддельный, прозвучало убедительно, значит, все хорошо, — заключила Раура и неожиданно вздох­нула: — По правде… скажи тогда Мэри, что мы должны спасти Бангу, и я переметнулась бы на сторону Дакуорта. И во всеуслышание заявила бы, что дневник настоящий, а Шон Фергюсон — ужасный человек, злодей, скрывающийся за маской героя.

Чтобы качнуть чаши весов в предвыборной борьбе, хватает капли просочившейся информации, даже взгляда, жеста, одного-единственного слова, брошенного кандидатом во время телеэфира. Нетрудно вообразить, какой мощный эффект оказало бы на ход выборов обнародование шокирующих записей из дневника.

— Но она сказала, что это противоречит ее «представлениям о справедливости». Утаить дневник Фергюсона она не могла, поскольку посчитала это «несправедливым»… А вот в том, чтобы бросить Бангу на произвол судьбы, ничего предосудительного не увидела. — По тому, как Раура это произнесла, смутно угадывалось недовольство. — Коренные «американцы»! И не стыдно ей было в глаза мне такое говорить? Неужели эти люди не допускают даже мысли о том, что они — вовсе не центр вселенной?

Впрочем, голос девушки звучал спокойно. В нем чувствовалась сила Большой земли. Все печали и горести, его напитавшие, оживали здесь и сейчас.

— Никто из моих старших родственников: ни родители, ни бабушки-дедушки — интереса к этому дневнику не проявляли. Как и прочие обитатели поселения. А со мной вышло иначе. И пока я его читала и перечитывала, передо мной нарисовался образ человека, совершенно непохожего на того Шона Фергюсона, которого все вокруг превоз­носили. Сложно представить, чтобы кто-то спе­циально выдумывал и описывал жестокие сцены, переполняющие этот дневник. О Шоне написано довольно много книг, документов того времени тоже сохранилось немало, а в наши дни все это находится в открытом доступе в Сети, поэтому мне удалось найти образцы его почерка. В библиотеке я почитала про почерковедческую экспертизу, изучила все исторические документы, до каких могла добраться, и убедилась в своей правоте. Никакой ошибки тут не было: записи в дневнике делал Шон Фергюсон, своей собственной рукой. И когда я услышала, что его потомок, Кейси Фергюсон, баллотируется в президенты, у меня появилась мысль.

— …

— В этом дневнике наше прошлое — и будущее. Я связалась со сторонниками Фергюсона, предоставила им возможность ознакомиться с дневником и сказала, что собираюсь сообщить о нем лагерю Дакуорта. Насколько я понимаю, репутация кандидата — это важнейшее оружие в борьбе за пост президента. Возьмись Дакуорт за этот дневник всерьез — и его оппонент ничего не смог бы поделать, он точно понес бы урон. Поэтому мне предложили заключить сделку. И я выдвинула условие. Я ска­зала, что воспользуюсь дневником, чтобы навредить Дакуорту. А взамен Фергюсон закроет проект по прокладке нефтепровода через резервацию, увеличит число доступных дихатси рабочих мест и поможет нам с образованием и медициной. Если же он не выполнит обещания, мы тут же официально объявим, что дневник настоящий. Мы вопьемся в глотку белым людям, которые станут утверждать, будто он поддельный, мы разорвем их на части, но больше не позволим себя одурачить.

Дихатси — дети великой земли. Спустя десятилетия они вновь полны смелости и отваги. Мимори, пораженный их ошеломляющей стойкостью, не знал, что сказать.

Зато Сю, слегка склонив голову, заглянул девушке в лицо.

— Ты заключила тайное соглашение с людьми Фергюсона, а затем принесла дневник в Центр изу­чения коренного населения США, который поддерживал тесные связи с партией Дакуорта. Там с твоей подачи вокруг него подняли страшный шум, словно это величайшее открытие. С этим документом столько носились, а ты вчера взяла и признала его поддельным и тем самым нанесла Дакуорту ощутимый урон. Выходит, условия сделки с Фергюсоном честно выполнила.

— Верно.

— Но ведь нет никаких гарантий, что Фергюсон выполнит свою часть обязательств. К событиям последних дней он и его люди, по сути, непричастны. Остается только гадать, как все сложится дальше. И даже если в случае обмана ты обнародуешь дневник, Фергюсон, мне кажется, вполне может убедить всех в том, что он поддельный.

— Помните, Шон писал, что поступил так же, как делают дикари? В смысле, скальпировал… снял кожу с головы поверженного врага. Именно поэтому Мэри предположила, что дневник могли обтянуть человеческой кожей, с которой удалили волосы. Но она ошиблась, — Раура спокойно продолжала, хотя речь шла о вещах далеко не приятных. — Как, вы думаете, этот дневник оказался у моих предков? Лишившись Ондзо, дихатси во главе с младшим братом погибшего вождя, Сувакой, напали на военный лагерь белых людей, которыми командовал Шон Фергюсон, и в последний раз вступили с ними в бой. Т­огда-то все и случилось… Фергюсон проживал в отдельном бараке. Сувака, воспользовавшись всеобщей сумятицей, ворвался в его жилище.

Раура неожиданно устремила взгляд куда-то вдаль. Перед ней клубился рой снующих по терминалу людей, и ничего более, но в ее глазах словно отражалась залитая кровью земля далекой родины.

— Там он нашел кожу, снятую с головы нашего героя, Ондзо, и вместе с ней — головной убор из перьев. Этот венец имел право надевать только вождь племени дихатси. Все это… стояло на столе, как украшение. Белые люди не только вторглись на наши земли — ибо этого им показалось мало, — они убили нашего вождя и осквернили его останки!

В голосе девушки зазвенел металл. Показалось, будто вокруг нее одной закружил сухой ветер.

— Суваку затрясло от ярости. Ведь, если оставить все как есть, дух Ондзо никогда не возвратится на родную землю. Поэтому он велел самому юному своему воину как можно быстрее вернуть останки Ондзо в поселение дихатси. А после… Сувака и все его люди погибли. Белые люди двинулись к поселению дихатси… и согнали оставшихся — а оставались-то только женщины, старики и малые дети — на бесплодные пустоши, при этом обращались с ними хуже, чем с псиной.

Раура сурово посмотрела на Мимори и Сю. В глазах ее полыхало такое яркое пламя, что возникало желание отступить назад.

— С тех пор в нашей жизни ничего не поменялось. Мы до сих пор существуем в нечеловеческих условиях.

— …

— В кожу Ондзо, которую юный воин вернул в поселение, был завернут этот дневник. Шон поставил дневник на столе стоймя и накрыл его снятым скальпом, чтобы боевой трофей был виден всем, прямо как товар на прилавке шляпного магазина. Когда белые люди, убившие Суваку, вторглись в поселение дихатси, мои предки, не желая еще раз терять своего героя, надежно спрятали останки Ондзо. Разумеется, спрятали они и дневник. А затем в память о трагедии нашего народа, оказавшегося в резервации, покрыли дневник, который попал к ним вместе с останками вождя, вышитым узором.

— Узором? Речь об орнаменте на задней стороне обложки?

— Черные нити вышивки — это волосы Ондзо.

У Мимори в легких внезапно закончился воздух. Он невольно застонал.

— Получается, использовали не кожу Ондзо, а волосы…

— Да. Но об этом не знает даже Фергюсон. И если он все-таки нарушит обещание, я отправлю на генетическую экспертизу волосы, которыми прошита обложка дневника. И уже потом, получив доказательства того, что волосы принадлежат члену рода Вуф, выступлю с официальным заявлением. А вдобавок пожалуюсь, что вынуждена была назвать дневник фальшивкой из-за давления со стороны Фергюсона.

Плохо верилось, что все пройдет настолько гладко. Видимо, в лице Мимори слишком отчетливо проявилось сочувствие, поскольку Раура при взгляде на него не выдержала и расхохоталась.

— Мимори, ну что за гримаса! Понимаю, звучит неправдоподобно. И все-таки мы не совсем бес­помощны. Нам требовалось оружие, чтобы отстоять свою гордость. Поэтому… я очень обрадовалась, когда мистер Госики, а затем ты и Сю подтвердили, что сбережете дневник. Я благодарна вам. Пожалуйста… защитите наше будущее. Прошу вас.

Не сводя с Мимори глаз, Раура протянула ему руку. Он ответил рукопожатием.

— Мое путешествие в Японию получилось коротким, но я рада, что побывала здесь. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся. Ах да! Сходите, пожалуйста, на бои Банги!

— И я рад. Обязательно посмотрю, как Банга выступит на чемпионате. Буду поддерживать его за двоих — и за себя, и за тебя.

Раура с улыбкой протянула руку Сю. Тот пожал ее и тоже улыбнулся:

— Еще увидимся, храбрая дочь народа дихатси. Кстати… а кто свел тебя с Фергюсоном?

— Что? — Раура захлопала глазами.

— Вряд ли ты сама с ходу сумела выйти на Фергюсона. К­то-то тебя с ним свел. Я прав?

Раура наградила Сю долгим испытующим взглядом. Потом вздохнула:

— А ты никогда ничего не упускаешь, верно? Да, мне помогли с ним связаться. Знаешь такую организацию — «Ковчег»?

Когда Сю услышал это название, у него слегка дрогнули веки. А Мимори не сдержался и удивленно переспросил:

— «Ковчег»?

Благотворительная организация, которую представляет Ной Грин?

— К нам в поселение часто приезжают сотрудники местного филиала «Ковчега». Какие замечательные люди! И совершенно бескорыстные — хотят, чтобы на земле царили мир и согласие, и пекутся обо всех живых созданиях. Они и дихатси помогают. Занимаются нашим лечением, образованием и ничего взамен не просят. Наверное, вы посчитаете это преувеличением, но мне порой кажется, что Ной Грин… настоящий бог!

Мимори и Сю слушали воодушевленную речь девушки, не перебивая.

— Я посоветовалась с ними по поводу дневника, а уже через несколько дней они сообщили, что меня готов выслушать кто-то из правления партии. Поначалу я не могла поверить в реальность происходящего, но, очевидно, там тоже отнеслись к дневнику серьезно, и в итоге все получилось именно так, как получилось.

Выходит, среди лидеров Унитарной партии у «Ковчега» тоже имеются свои люди. Эта организация настолько влиятельна?

Неясно, как цепочка предпринятых действий отразится на результатах президентских выборов, как они повлияют на судьбу народа дихатси. Но Раура, похоже, сомнений не испытывала. Она приняла решение и сделала свой ход.

Для ее народа бой еще не окончен.

Поправив перекинутую через плечо сумочку, она отступила на шаг.

— Я пойду. Спасибо вам большое. Эти несколько дней… я буду помнить их всегда, всю свою жизнь.

В ответ просились какие-то слова. Но Мимори так и не раскрыл рта. У него, нынешнего, просто не было тех слов, которые он мог бы ей сказать.

Раура слабо улыбнулась.

— Прощайте, Сю и… тот, кто носит имя Че­ловек.

Не успел Мимори опомниться, как она уже развернулась и зашагала к выходу на посадку. Он проводил крошечную фигурку взглядом, проследив за тем, как она растворяется в толпе. Сю легонько толкнул его локтем.

— Это что сейчас было? О чем она?

Мимори замялся, и Сю, закинув левую руку на шею друга, правой стремительно обхватил его голову.

— Шейный захват!

— Эй, ты чего? Не слишком приятно, между прочим!

— Ну что же… — Сю посмотрел на сконфуженного Мимори и со смехом отпустил его. — Раз такое дело, может, составишь мне компанию? — предложил он и куда-то зашагал. Сначала пришлось спуститься с четвертого этажа на первый, затем дойти до зала прибытия международных рейсов. Они же только что посадили Рауру на самолет! Мимори ничего не понимал.

— Зал прибытия? Зачем тебе туда?

Сю остановился перед огромным экраном в центре зала и пожал плечами.

— Вчера только договорились, когда я сказал, что мы Рауру провожаем. Дескать, как раз отлично совпадает по времени.

— Совпадает по времени? Что с чем, хотел бы я…

Начатая фраза так и осталась незавершенной. Потому что к ним подошла женщина. Худощавая, коротко стриженная, в сером брючном костюме. Секунду-другую Мимори не мог сообразить, кто перед ним, а когда понял, совершенно растерялся.

Муцуми Мадока!

Никакого старомодного каре, с которым она ходила на свидания с Сю, никаких рассыпающихся прядей, как во время нападения на них с Раурой. Она будто превратилась в другого человека.

— Сделай лицо попроще! — рассмеялась «другая» Мадока. — А ты куда ловчее, чем кажешься. Отличный удар правой! — Она погладила бок, которому досталось от кулака Мимори, и перевела взгляд на Сю: — Значит, ты с самого начала меня раскусил? Спасибо, что согласился встретиться.

— Выборы нового лидера огромной державы — событие мирового масштаба, тут удивляться нечему. Но я не думал, что они привлекут агентуру даже из заокраинной Азии. Ну что, миссия завершена? Ты свободна?

— Не напоминай. Это, по-твоему, миссия? Слегка припугнуть обычную девчонку — такое вообще серьезной работой не назвать! Когда ты с компанией покидал «Рай-Рай», что-то мне в вашем поведении не понравилось, поэтому я осталась дежурить возле ресторана. А через какое-то время, как и ожидалось, вышел этот парень вместе с переодетой подружкой.

В итоге сидевшая в засаде у «Рай-Рай» группа разделилась: бойцы на минивэне атаковали Сю и его спутников, а Мадока напала на Мимори и Рауру. Точнее, изобразила нападение.

Мадока пожала плечами.

— Кто бы ни победил на выборах, «выгода» и «ущерб» в любом случае очень легко и быстро меняются местами. Лучше этот мир не становится.

— Тут я с тобой полностью согласен.

Мадока поглядела на утвердительно кивающего Сю и засмеялась. Не верилось, что еще недавно эта женщина могла показаться кому-то серенькой и неприметной. Сложив губы в очаровательной улыбке, она посмотрела в сторону выходов из зоны контроля.

— Вот уж действительно, — проговорила она, — удачное совпадение. Мы встречаем ее, едва проводив домой отважную девочку дихатси… Судьба — иначе и не скажешь, верно?

— Ее? — Сю, нахмурившись, проследил за взглядом Мадоки и переменился в лице.

В точке пересечения их взглядов стояла молоденькая девушка, очевидно азиатка. Блестящие волосы до плеч, черные и совершенно прямые. Легкая и простая одежда: джинсовая курточка и мини-юбка. Но все ее движения и жесты отличались плавностью и изяществом. А в решительном взгляде миндалевидных глаз читалась свой­ственная мечтателям горячность. Разглядев в толпе Мадоку, девушка заулыбалась, вероятно, почувствовав себя увереннее. Однако стоило ей заметить рядом с Мадокой Сю, как выражение уверенности на ее лице моментально растаяло.

Сю, видимо, испытал похожие чувства. Вопреки обыкновению, он уставился на прибывшую девушку-азиатку в явном замешательстве. От прежнего веселья не осталось и следа. Он оглянулся на Мадоку и процедил сквозь зубы:

— Вот ведьма… Ну что ты за человек? Чего добиваешься?

Мимори опешил. На его памяти Сю никогда еще не выглядел настолько беспомощным.

Девушка подошла к ним и с возгласом «Мэгуми!» заключила Мадоку в объятия. Судя по всему, она знала Мадоку именно под этим именем.

А потом заговорила, хотя, казалось, еле сдерживала подступающие слезы. Говорила она на чистейшем английском.

— Ты… ты что-нибудь выяснила? Про библиотеку…

— Успокойся, Мэйлинь.

Мадока ласково погладила девушку по волосам. Та вскинула голову и посмотрела сначала на Мадоку, потом на Сю.

— Мэгуми… а вы с Сю знакомы?

— Я когда-то собирала материалы по связям между японскими и американскими книготорговцами-антикварами. И мистер Кайдзука давал мне интервью. Верно, мистер Кайдзука?

Интервью? Видимо, изображает перед Мэйлинь журналистку или даже писательницу.

Сю, по-прежнему не сводивший с девушки глаз, ничего не ответил. Вид у него был на удивление растерянный.

Мэйлинь, кусая губы, потупилась:

— Я… кое о чем умолчала в свое время.

Сю, кажется, била мелкая дрожь.

— Но я давно собиралась признаться… Поэтому, Сю, выслушай меня, пожалуйста.

— Мэйлинь, — Сю назвал девушку по имени и бросил быстрый взгляд в сторону Мимори. По этому взгляду Мимори догадался, что намечающийся разговор не для его ушей. — Подожди, пожалуйста, Мэйлинь. Давай не здесь, не сейчас.

— Нет-нет. Дай мне договорить. Дело в том, что… Ван Гоюнь, он… мой дедушка.

На несколько секунд вся их компания погрузилась в гробовое молчание. Затих даже царивший вокруг шум, словно потонул в образовавшемся вакууме.

Ван Гоюнь. При звуках этого имени, всплывающего вновь и вновь, у Мимори перехватило дыхание. Худенькие плечики Мэйлинь задрожали.

— Прости, что так долго скрывала. Если бы я сейчас тебе этого не сказала, потом подобрать удобный момент опять не получилось бы…

Тут Сю обнял Мэйлинь и повел ее прочь. Мэйлинь неуверенно оглянулась на Мадоку, но послушно зашагала по залу — туда, куда направлял ее Сю. Мадока возле Мимори передернула плечами.

— Отлично! Взяли и бросили меня здесь!

С этим восклицанием она поспешила вслед за удаляющейся парой. И Мимори остался один.

— …

У него не было слов.

В чем дело? Что тут творится? Скажите на милость! Ван Гоюнь, писатель китайского происхождения, эмигрант, снискавший мировую известность. И вот, пожалуйста, его внучка? А при чем здесь Сю?

И еще: о какой библиотеке говорила эта девушка? Неужели о Подводной?

В этот момент завибрировал смартфон: входящий вызов. Звонила его мать, Мариа.

— Алло! — доносившийся из динамика женский голос звучал непривычно резко: Мариа нервничала. Словно почувствовала состояние сына и поддалась его беспокойству. — Ты все еще в аэропорту? Немедленно возвращайся. Только что пришло электронное письмо.

— Письмо?

— Очередное предупреждение от «Смеющихся котов»!

Мимори втянул воздух. «Смеющиеся коты».

Он машинально огляделся по сторонам. Но Сю уже нигде не было видно.

Мариа взволнованно продолжила:

— «Мы заберем из коллекции вашего многоуважаемого заведения “Шуйди тушугуань”. Если цель наша не будет достигнута, никто не поручится за вашу безопасность. “Смеющиеся коты”».