Подземные робинзоны

Глава 17 ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

Оставшиеся на краю пропасти туристы с волнением ждали возвращения Миши Глебова. Светлана и Володя видели, как он спустился на вторую площадку, отвязал веревки и пошел по карнизу. За поворотом карниза свет Мишиного фонаря исчез. С этой минуты тревога не покидала весь отряд.

— Это ошибка, — почти кричал учитель, так как шум потока глушил слова. — Отпустить мальчика одного!

— Ты паникер, Сергей, — раздраженно ответил краевед, — а раньше таким не был.

— Раньше, раньше. Мы уже расплачиваемся за одну твою ошибку.

— Второй не будет. И прекрати панику.

Оба замолчали, понимая, что могут наговорить друг другу ненужные грубости.

А доктор то и дело спрашивал:

— Он возвращается? Чего вы молчите?

— Пока не видно, — отвечали ему.

Володя старался успокоить Светлану.

— Ты не бойся за Мишку.

— Миша смелый, — уклончиво отвечала она.

— Я завидую ему, — признался Володя.

— Я тоже. Вы, мальчишки, счастливые. Вам все можно.

— Уж это точно. А чего не разрешают, мы все равно делаем. Потихоньку, конечно, чтобы потом не очень ругали.

Сергей Денисович достал сигаретку. Табак он берег и выкуривал не более одной-двух сигарет в сутки, но сейчас закурил «сверхплановую». Нервно затягивался: «Послали мальчишку, надо было мне. И чего я их слушал».

— Ну как там? — снова раздался голос Мухина. — Идет?

— Как будто мелькнул свет… Нет, показалось.

— Надо идти навстречу. Может, с мальчиком беда.

— Подождем еще немного.

— Он там, на площадке, — крикнул вдруг Санин, не выпускавший конца веревки из рук. — Просигналил подъем.

— Но почему нет света? — возразил учитель. — Мы не видели, чтобы он подошел, — и, сложив руки рупором, закричал: — Ми-и-ша-а!

— Ми-иша-а! — подхватили Володя и Светлана.

Под каменными сводами гулко отдалось:

— И-и-ша-а-а…

Веревка в руках Санина снова дернулась три раза.

— Не кричите, Миша все равно не слышит. Он поднимается.

Сергей Денисович и ребята направили свет фонарей на вторую площадку. Там неясно вырисовывалась фигура юного разведчика. Веревка натянулась. Доктор еще крепче ухватился за нее обеими руками.

— Поднимается! — радостно закричал Володя. — Сейчас будет на первой площадке. Сейчас. Вот лезет на нее. Мишка-а-а! Урра! Лезь быстрее!

Волнение людей передалось и Аргусу. Пес бегал вдоль обрыва, заглядывал вниз и нетерпеливо коротко взлаивал.

Над площадкой показалась голова Миши, а через минуту его уже обнимал учитель, жали руки Володя и доктор, целовала Светлана и прыгал вокруг них довольный Аргус.

— Ну, как там?

— Что видел, рассказывай!

— Страшно было? По-честному, боялся?

Вопросы сыпались со всех сторон. Миша только счастливо улыбался и не знал, кому отвечать.

— Спуск совсем легкий. Ну, ясное дело, надо осторожно. Там есть мост. Из черных бревен. Они скользкие.

И герой дня подробно рассказал обо всем.

— А когда я перешел мост, то увидел опять коридор, он тянется далеко-далеко. Я немного прошел и вернулся.

— Ты смелый. Спасибо, спасибо от всех нас, — и Николай Павлович крепко, как большому, пожал Мише руку. — Теперь мы спокойно пойдем по твоим следам.

— Перед спуском надо подкрепиться, — очень довольный, что все кончилось благополучно, сказал Иван Антонович. — Внимание: «гастроном» открывается.

Путешественники снова перешли на сокращенный паек и постоянно чувствовали голод. Но и на этот раз Мухин не увеличил порции. Каждый получил по сухарю и по два кусочка сахару. Зато чаю было вдоволь. Покончив с едой, начали спускаться в пропасть. Миша уверял, что можно обойтись и без веревок, но Санин не согласился рисковать. Только веревку не стали держать в руках, привязали к каменной глыбе.

Первым спускался учитель. Он категорически настоял на этом. Благополучно достигнув второй площадки, Сергей Денисович подал условный сигнал, и следом за ним спустился Володя, а потом Миша. На веревке им отправили все рюкзаки, вязанки хвороста и в заключение спустили Аргуса. Сеттера пришлось связать, он не давался, обиженно визжал и успокоился только когда увидел хозяина. Учитель и ребята перенесли вещи к мосту и просигналили: все идет хорошо.

Тогда стал спускаться Иван Антонович. Доктор шутил, пробовал даже что-то напевать, но все понимали, как трудно ему — далеко не спортивного склада человеку. Миновав первую площадку, Мухин уверовал в свои способности скалолаза и дальше уже спускался смелее. Но именно эта часть спуска была труднее. Брызги потока долетали сюда, на мокрых камнях ноги скользили. Поспешив, доктор едва не сорвался и повис на веревке, болтая ногами в воздухе.

— Спокойно, Иван, спокойно! — крикнул учитель. — Ниже есть выемка. Постарайся нащупать ее. Левее, еще левее…

Ноги доктора шарили по стене, сам он то чуть поднимался, подтягиваясь на руках, то повисал. Вздох облегчения вырвался из груди тех, кто стоял на карнизе, когда Мухин, нащупав, наконец, выемку, стал спускаться дальше. Больше Иван Антонович уже не пел.

Достигнув карниза, доктор хотел встать, но ноги не держали его, и он грузно сел на камни.

— Кажется… прибыл, — удивленно проговорил Иван Антонович. — Чертовски забавная штука спускаться в темноте по скалам. Такое занятие для любителей острых ощущений. Я не из их числа. Но… все хорошо, что хорошо кончается.

— Вы спускались даже ловчее меня, — попытался ободрить его Миша.

Доктор грустно улыбнулся.

— Никогда пятьдесят не могут соперничать с тринадцатью. Увы! Помоги-ка мне встать.

Иван Антонович, пошатываясь, побрел к мосту, не ведая, что там его ждет не менее серьезное испытание. Светлана спустилась без приключений. Последним спускался Николай Павлович. Ступив на вторую площадку, он отрезал часть веревки: «Еще пригодится» — и пошел за товарищами.

Переправа через мост была хотя и не менее опасна, чем спуск, но прошла благополучно. Сначала перешли, вернее, переползли бревенчатый мост Сергей Денисович и ребята, затем с помощью оставшейся веревки перетянули связанные вместе рюкзаки, хворост, а потом переправились доктор и Санин.

Спуск в пропасть и переправа через поток настолько утомили туристов и отняли так много времени, что о дальнейшем пути не могло быть и речи. Пройдя по новому коридору до первого грота, отряд остановился на отдых. Грот был так мал, что шесть человек едва поместились в нем. Грот тут же окрестили Малюткой.

Утром Иван Антонович проснулся раньше всех и стал готовить завтрак. Развязав «гастроном», он разложил свертки, банки и стал прикидывать, чем же накормить своих спутников. За этим занятием его и застал Санин. Вчерашняя гимнастика нелегко далась Николаю Павловичу: поврежденная нога опять разболелась и спал он плохо.

— Готовите завтрак?

— Думаю, из чего бы приготовить, — поправил Мухин. — Продукты кончаются. Вот все, что осталось.

— А в других рюкзаках?

— И там немного. Неделю еще протянем, но если не найдем выхода за это время…

— Уменьшите порции.

— И так перешли на голодный паек. Ребят жаль, они все время голодные, только молчат.

— Ребятам не уменьшайте. Нет ли в потоке какой-нибудь живности? Рыбы, например? Вы по этой части специалист.

— В подземных реках и ручьях рыбы не водятся. Но… попробуем, чего не бывает. После завтрака я возьму Володю и Мишу, сходим к потоку, он близко.

— Пока есть вода и хворост, чаще варите супы.

Начальника отряда тоже беспокоило продовольствие:

кто знает, сколько еще придется блуждать в подземном лабиринте… Чем питаться отряду? Санин все время думал об этом и не находил решения. А голод все сильнее давал себя чувствовать. Оставшиеся продукты экономили, но надолго ли их хватит даже при такой жесткой экономии.

В грот вбежал Аргус, покрутился возле доктора и улегся в ногах хозяина. «Вот наше НЗ, — невесело усмехнулся Санин, глядя на собаку. — Будет жаль верного пса, но… Странно, почему у Аргуса так раздулся живот? Не воды же он столько выпил.»

— Ты где шлялся, бродяга? — Николай Павлович строго посмотрел на пса. Сеттер, пряча глаза, виновато заколотил хвостом по полу.

— Доктор, посмотрите, как располнел Аргус. С чего бы?

Иван Антонович сиял очки, посмотрел на собаку, надел очки посмотрел еще раз.

— У него на морде капельки крови. Определенно он где-то позавтракал. Говори, псина, где раздобыл еду?

Аргус облизнулся, как бы желая уничтожить улики, и стыдливо отвел глаза.

— Не хочешь признаться? — продолжал допрашивать Мухин. — Так мы тебя выследим, — доктор повернулся к Санину. — Я думаю, в соседних залах он встретил каких-то зверьков и отлично ими закусил.

— Здесь можно встретить зверей? Вы шутите.

— Не зверей, а зверьков. Видели же мы летучих мышей! Ну, а теперь, допустим, крысы. В Кунгурской пещере они водятся.

— Крысы? Бррр! Неужели вы, доктор, стали бы есть…

— Будем надеяться, что до этого не дойдет.

Когда проснулись остальные члены отряда, Мухин велел всем смыть грязь и хоть как-то привести себя в порядок. Ребята впервые попробовали воспротивиться, но доктор сердито сказал, что гигиена не отменяется ни при каких условиях. Его поддержал учитель, и бунтарям пришлось подчиниться.

После туалета и более чем скромного завтрака Иван Антонович предложил Володе и Мише пойти с ним к потоку, попытать рыбацкое счастье. Ребята охотно согласились. Нашли крючки, леску, из веток смастерили удилища. Для насадки взяли немного копченой колбасы из неприкосновенного запаса. Очень скоро рыболовы вернулись. Их постигла неудача. В ревущем, бешено мчащемся потоке ничего не удалось выловить. Да, вероятно, там и не водилась рыба.

Собрав вещи, туристы оставили грот Малютку. Коридор, по которому они теперь шли, ничем не отличался от многих ранее пройденных. Встречались нагромождения камней, узкие трещины, небольшие и ничем не примечательные гроты, залы и галереи. За день прошли, наверное, около километра. На отдых остановились в длинном сухом зале — одном из многих тупиков. Аргус опять куда-то убежал и вернулся часа через два. Сеттер не подошел, как всегда, к доктору, из рук которого привык получать свою порцию, а спокойно улегся около хозяина.

— Смотрите, Николай Павлович, — удивился Мухин, — наш четвероногий бродяга снова удачно поохотился. Он сыт по горло и даже не обращает внимания на сухарь, который я ему показываю. Признаюсь, завидую Аргусу и хотел бы проникнуть в тайну его похождений.

— Давайте сообща шпионить за ним.

— В этом нет нужды, — заметил Сергей Денисович. — Тебе-то, Иван Антонович, непростительно забывать, что Аргус — собака охотничья.

— Помню, но что из того?

— А вот что.

Сергей Денисович взял ружье доктора и сделал вид, будто собирается уходить. Сеттер, не спускавший с хозяина глаз, тотчас вскочил и приготовился последовать за ним.

— Вот видите, мы собрались на охоту. Аргус поведет меня туда, где есть дичь.

— Браво! — воскликнул Мухин. — Браво и тебе и Аргусу. Так отправляйтесь же…

Он замолчал. В зал залетел странный воющий звук, уже слышанный раньше путешественниками.

— Опять кричит! — Иван Антонович схватил учителя за руку. — Слышите, кричит!..

Аргус, едва раздался непонятный звук, прижался к ногам хозяина, зарычал, поглядывая в темноту коридора. Крик повторился: тягучий, воющий, в нем ясно слышались тоскливые ноты.

— Тот самый звук, — подтвердил Николай Павлович. — Как будто кричит животное. Не с ним ли тогда боролся Аргус?

Странные звуки затихли.

— Отложи охоту на завтра, Сергей, — посоветовал доктор.

— Пожалуй, — согласился учитель, тем более, что Аргус, кажется, потерял к ней всякий интерес.

Сколько туристы ни прислушивались, криков больше не услышали. Миша и Володя вызвались сходить на разведку, но Санин остановил их.

— В другой раз, ребята. Сейчас будем отдыхать.

На ужин доктор выдал каждому сухарь, кружок копченой колбасы и кусочек сахару. Ели медленно, стараясь не потерять ни крошки.

— «Гастроном» скоро закроется на ремонт, — грустно сообщил Иван Антонович и, спохватившись, бодро добавил: — Зато утром я накормлю вас отличной кашей. Придется израсходовать часть воды, но воду-то мы найдем.

Никто не ответил Мухину. Путешественники молчали, и доктор знал, о чем думают его товарищи. Даже ребята, тесно сбившиеся в кучку на плащ-палатке, не вели обычных шумных разговоров. Перебирая отощавший рюкзак, Иван Антонович достал маленькое зеркало, задумчиво посмотрел в него. «Э, да ты стал бородатый, как сибирский кержак». Он потрогал светлую бороду, перевел взгляд на Санина и с удивлением отметил, что у него тоже отросла довольно длинная борода. Только Одинцов брился почти каждый день, и потому выглядел как обычно, даже щеголевато. На привалах учитель не только брился, но и не забывал стричь ногти, расчесывать густые волнистые волосы и чистить костюм от приставшей грязи. Даже носовой платок у него всегда был свежий и пахнул «Шипром».

Среди ночи Иван Антонович проснулся от странного тревожного ощущения. Слабо горел один из фонариков. Мухин услышал тихий разговор учителя и краеведа. В интонации их голосов он тоже уловил тревожные нотки. Доктор приподнялся на локте:

— Опять крики? Или что-нибудь новое?

— Вот уже полчаса доносится какой-то неясный гул, — ответил Санин. — Он все время нарастает.

— Может, близко шумит водопад или разлилась подземная река? — высказал догадку Иван Антонович. — Тогда нас затопит здесь, как сусликов в норе.

— Это не вода, — покачал головой учитель. — Аргус не так бы вел себя. Животные, предчувствуя стихийные бедствия, проявляют панический страх. А мой пес нервничает, как перед дракой. Здесь что-то другое.

Мухин подошел к выходу в коридор и с минуту слушал. Странный звук, непонятный, а потому особенно тревожный, приближался. Как будто по проселочной дороге тащился обоз и десятки немазаных телег скрипели на разные голоса.

— Ничего не пойму. Надо быть готовыми к любым неожиданностям, — сказал, возвращаясь, Мухин. — Разбудить ребят?

— Мы не спим, — донесся голос Миши. — Случилось что-то?

— Нет, нет, — поспешно возразил Николай Павлович. — Просто где-то что-то шумит.

Но беспокойство взрослых передалось и ребятам. Володя и Миша спешно обувались, искали шляпы и палки.

— Вы куда? — спросил Сергей Денисович.

— Куда потребуется, — быстро ответил Володя. — Иван Антонович сказал же, что надо быть готовыми.

— Сергей Денисович, — перебила Светлана, — посмотрите на Аргуса.

Сеттер все более возбуждался: бегал вокруг людей, рычал и наконец, громко залаяв, бросился в коридор.

— Назад, Аргус! Назад! — крикнул учитель.

Но пес уже исчез, и лай его быстро затих.

Через несколько минут вдали снова раздался яростный лай собаки, пронзительный свистящий писк, словно из десятка трубок вырвались струйки пара.

— Зажгите свечи, — приказал начальник отряда. — И фонари. Все до единого.

Зал осветился довольно ярко. Держа фонарь над головой, Санин вышел в коридор. За ним поспешили доктор, учитель и ребята. Пройдя метров сто, они остановились. По коридору двигалась волнообразная темная масса, словно растекался поток расплавленного гудрона. Из его гущи доносился остервенелый лай Аргуса. Собаку не было видно, свет фонарей и свечей не достигал туда, но чувствовалось, что сеттер ведет бой. Темный поток приближался. От него уже отделилось несколько живых клубков. Они громко пищали и свистели.

— Крысы! — скорее угадал, чем рассмотрел Санин. — Это крысы. С ними шутки плохи. Назад, в зал.

Грызуны занимали всю ширину узкого здесь коридора. Черные, блестящие, словно только что из воды, они двигались сплошной массой в сторону людей. Каждая крыса величиной с хорошего котенка.

Туристы спешно отступили в глубь зала и принялись заваливать камнями узкий проход. Из темноты пулей вылетел Аргус, перескочил баррикаду и заметался по залу, хрипло взлаивая. В пылу сражения сеттер сорвал голос. Все работали четко, и каменный барьер быстро поднимался.

— Они подходят! — крикнул Миша, выглянув в коридор.

Вооруженные палками, а доктор еще и ружьем, путешественники вскарабкались на баррикаду, готовые всеми силами отражать натиск грызунов, если им вздумается завернуть в зал.

Ждать пришлось недолго. Черная лавина докатилась до зала и полилась дальше. Аргус, стоявший возле хозяина, завизжал от нетерпеливого желания броситься в бой. Грозно зарычав, сеттер прыгнул в самую гущу живого потока. Тотчас там раздались пронзительные крики грызунов. Но доставалось и собаке. Она крутилась волчком, высоко подпрыгивала и злобно лаяла. Врагов было слишком много, Аргус не мог с ними справиться и, как ошпаренный, выскочив из гущи крыс, стрелой взлетел на вершину баррикады. Там он остановился, рыча и щелкая зубами.

Между тем десятка два грызунов, отделившись от основной массы, тоже полезли на баррикаду. Люди палками сбрасывали их с камней, отшвыривали ногами. А мимо текла черная бурлящая река, и казалось, ей нет конца. Если бы все животные устремились в зал, остановить их было бы невозможно. Доктор поднял ружье к плечу, но выстрелить ему помешал Санин.

— Вы с ума сошли, — грубо крикнул начальник отряда. — Хотите похоронить нас всех под грудой камней? Уберите ружье.

Мухин что-то пробормотал и, отложив ружье, снова взял палку.

Шесть человек, выстроившись в шеренгу, едва успевали сбрасывать с баррикады тех грызунов, которым удавалось на нее подняться. Борьба быстро выматывала туристов и без того измученных постоянным недоеданием и тяжелыми переходами. Николай Павлович понял, что долго ему с товарищами не продержаться, и крикнул Володе и Светлане:

— Тащите сюда хворост. Весь.

Ребята спрыгнули на пол, подхватили вязанки хвороста и снова вскарабкались на барьер. Сухие ветки запылали сразу. Едкий дым заклубился под сводами коридора. Пылающий хворост образовал поверх баррикады сплошной заслон. Огонь и дым сразу остановили грызунов, они стали разбегаться. Но и людям приходилось нелегко. Едкий удушливый дым, густыми клубами поднимавшийся к потолку, ухудшил и без того плохую видимость. От дыма слезились глаза, щекотало в носу и горле, вызывая кашель. К тому же во все стороны летели искры, попадали на руки, на одежду. К счастью, токи воздуха уносили большую часть дыма в коридор, иначе туристы не вытерпели бы и оставили свое убежище. Санин, Одинцов и доктор стояли вдоль баррикады и теперь следили только за тем, чтобы огонь не угасал. Обгорелые ветки падали туда, где продолжали двигаться крысы. Там раздавались писки задетых горящими ветками животных.

Светлана, сбежавшая за новой охапкой хвороста, вдруг закричала:

— В зале крысы!

Сергей Денисович, Володя и Миша кинулись ей на помощь. Аргус тоже принялся гоняться за крысами.

В пещеру проникло не более десятка животных, и с ними быстро покончили.

Сухие ветки сгорали, огонь требовал пищи, а хворосту больше не было.

— Давайте все, что может гореть, — распорядился начальник отряда. — Быстро!

Из рюкзаков вытряхнули полотенца, носки, рубашки. Тряпки полетели в огонь, распространяя удушливый дым. Но и этого хватило ненадолго. Внезапно раздался оглушительный грохот падающих камней, крик. Затем наступила тишина.