Подземный флот маркшейдера Вольфа

Глава 4

Глава Четвертая.

С Петровной-трансформером,

подземно-космическим дирижаблем

и, наконец, с невероятными способностями,

которые Кит Демидов обнаружил в себе самом.

Две минуты ужаса, три минуты шока, а потом… просто сонный кайф, и ещё очень вкусно было. Что-то сверкало перед глазами, блестело. Вот таким и запомнил Кит аристократический обед в усадьбе князей Веледницких.

Две минуты ужаса — это когда распахнулись широкие двери столовой и Кит увидал стол. Такого стола он и боялся в глубине души — не просто обеденного, а натурально праздничного, с хрустальной вазой посредине. И столько было всяких тарелочек, салфеточек, а самое страшное — сверкающих ложек-вилок-ножей, что хоть беги! Это все равно как если бы перед Китом поставили какой-нибудь «Мерседес», разложили бы сто штук разных инструментов и сказали бы: «Живо чини! А то…»

Спасала Кита княжна, но спасла не она. Княжна подхватила под руки их обоих — Тома и Кита — и повела в столовую вслед за остальными. Первым без всяких церемоний унёсся в столовую вместе с борзой «греческий гость Александр». Следом важно двинулись София Христиановна под руку с князем.

— Экие очень важные персоны, — хихикнула княжна, то ли продолжая издеваться над братом, то ли подбадривая Кита, и тут же перевела Тому.

Тот хихикнул всерьез, на весь дом.

— Я вас сразу предупреждаю, Никита: никаких церемоний, — быстро зашептала она на русском, таща Тома-Кита в столовую. — Как у вас принято в будущем, так и делайте. Не смущайтесь. Арсенал вилок-ножей — это наши здешние условности. Здесь у каждого правила своего века. Можете… можете хоть локти на стол ставить — никто не посмотрит, уверяю вас.

— Ну, уж так не надо… я же не совсем… — коматозно пробормотал Кит, имея в виду, что он все-таки не троглодит-йети и за локти на столе маманя его тоже каждый раз достает.

В общем, спасала княжна, но не спасла. Кит сел за стол колом и стал таращиться на «арсенал».

— У нас специально стоит круглый стол, как у короля Артура, — тихо сказала Киту княжна, сев рядом, между ним и Томом. — Чтобы никому не было обидно.

Пока Кит думал, о чем речь, князь изящно разобрался с салфеткой, кинул ее на колени и, сказав «Ну-с, прибываем!», хлопнул в ладоши.

Кит успел догадаться, почему стол круглый и почему не должно быть обидно, за две секунды до того, как наступили три минуты шока.

За длинной стеной, справа от Кита, раздался странный шум, будто там и вправду прибывал поезд… И вдруг стена стала разъезжаться, как двери в поезде метро, и из гаражного сумрака в столовую медленно въехала… или въехало… или въехал… нет, все-таки въехала, раз князь, продолжая преспокойно сидеть спиной к «ней», сказал:

— Давай, Петровна!

Представьте себе помесь-гибрид водолазного шлема и черепахи величиной с небольшой автомобиль. К тому же и на колесах со спицами! Это был такой приплюснутый металлический шлем или слегка сдавленная с боков и потому высокая металлическая черепаха — вся в заклепках. Выдвинутая вперед голова черепахи была маленькой копией тела в панцире, с уплощенным «иллюминатором» вместо морды. В иллюминаторе мигали красные огни, испускавшие наружу лучи-щупы.

— Агрегатум универсалис, — шепнула Киту княжна. — Гордость брата, его детище.

— Угу, — кивнул Кит и заставил себя закрыть рот.

Но не успел закрыть, как снова челюсть у него отвалилась и практически упала на стол. Потому что из полутемного гаража в столовую вошли… два совершенно одинаковых Евсеича. Оба во фраках и в белых перчатках. Чисто клоны!

Тут в железно-водолазной черепахе загудело, верхняя половина панциря, как крышка, приподнялась, и из-под нее сначала вырвались клубы пара, а потом с двух сторон высунулись по два — итого четыре — коленчатых манипулятора. Они держали большую белую супницу и широкие блюда из блестящего металла, накрытые крышками.

«Старинный трансформер!» — вдруг догадался Кит и поднял со стола свою челюсть.

Позже Кит узнал от княжны, что этот старинный трансформер, он же «агрегатум универсалис», стали обзывать «Петровной», потому как Евсеичи обнаружили в нем поразительное сходство с суровой и пухлой экономкой, некогда служившей в имении князей Веледницких.

Евсеичи стали живо прислуживать за столом — и вот тут-то пришло долгожданное спасение. И пришло оно, как уже было сказано, не от княжны. А от греческого гостя Александра.

Кит вдруг заметил, что у того вообще никакого арсенала на столе нет, кроме большого ножа, похожего на кинжал. Дальше — больше. Суп, вернее бульон, всем наливали в тарелки, а ему — поднесли в настоящем серебряном кубке. И он, ничуть не стесняясь, сразу схватил его и отхлебнул пару-тройку крупных глотков. Никто вокруг даже и бровью не повел!.. Нет, София Христиановна всё-таки бровкой повела, но вовсе не презрительно — мол, «не умеет вести себя в обществе… троглодит!», — а даже наоборот. Будто приметила краем глаза, как штангист на рекорд штангу толкнул, и оценила по достоинству… Потом этот «греческий Александр» ел мясо руками, пока аристократы показывали фокусы и чудеса с вилками и ножами, да еще бросал кусочки прямо в пасть не отходившей от него борзой, а та их ловила на лету, зверски клацала зубами и от удовольствия болтала слюнями.

Кит успокоился, взял себя в руки и стал просто есть, как в гостях… то есть как мама когда-то учила. Локти на стол не ставил и даже расхрабрился: спросил у княжны насчет назначения какого-то маленького ножа. Та объяснила на двух языках — Киту и Тому заодно, — и объяснение Кит тут же забыл. В общем, жить в старинной усадьбе можно было…

С этим же приятным чувством, с каким досиживал обед, Кит проснулся часа три спустя. Уговаривать его хозяевам насчет «тихого часа» не пришлось. Уже под десерт у Кита слипались глаза. Ведь прошлая ночь — та, что почти через сто лет наступит, — у Кита совсем не задалась, это мы помним.

После обеда Кит хорошенько отключился и поспал, чего с дошкольных времен не делал. В те далекие времена маманя заставляла его днем спать, он этого терпеть не мог. Папаня был на его стороне, но и вдвоем им против мамы тогда слабо было… Кажется, всё это сто лет назад происходило.

…Про великосветский обед в княжеской усадьбе и про «тихий час» в своем детстве, Кит успел вспомнить, пока еще лежал с закрытыми глазами и ловил кайф от того, что отлично выспался. А когда он открыл глаза, сразу стало не до вкусных обедов, не до каникул в начале прошлого века и не до «тихих часов». Потому что увидел Кит не высокие ели в большом окне, а увидел он вокруг глухие и грубые кирпичные стены, освещенные лампами в круглых решетчатых колпаках, похожих на птичьи клетки.

«Подвал!» — с ужасом подумал Кит. Он с детства жутко боялся подвалов.

Кит вскочил и огляделся — точно подвал! Как он в нем оказался?!

Мысли взрывались в голове, как новогодние петарды.

Может, и правда Дум уговорил его пойти с ним и его зомби-командой в подвал нюхнуть клею или еще какой-нибудь гадости, и теперь его, Кита, так круто торкнуло. И ничего на самом деле нет и не было — ни старинного автомобиля «Рено», ни фиолетового смещения пространства в подворотне, ни княжны, ни старинного биплана над головой, ни усадьбы, ни обеда с загадочными гостями и железной черепахой Петровной? Просто глюк такой… Это очень фигово!

Кит соскочил с кровати и огляделся еще раз. Нет, не всё пропало. Не все предметы, которые он видел перед сном. Кровать была та же, шкаф, стол, ширма, кресло, необычный диванчик, на котором еще недавно по-княжески эффектно сидел князь Веледницкий. Но все предметы мебели томились в мрачных кирпичных стенах без окон…. Может, это Думовский кайф так кончается?!

Совсем струхнул Кит. И от страха, от безысходности взял да и врезал сам себя кулаком по носу — выбить дурь и очнуться где-нибудь в нормальном и знакомом месте.

Вспыхнула в глазах фотовспышка, слезы потекли из глаз — но бред вокруг остался на месте, как настоящий.

И тут Кит вспомнил то, что он пропустил мимо ушей, мимо внимания, когда выходил со всеми из столовой и уже не боялся и не удивлялся ничему… а надо было продолжать бояться, чтобы не упустить…

Итак, он вышел из столовой вместе со всеми. Еле ноги передвигал, наелся, как и на собственных днях рожденья не наедался… Наверно, с перепугу. Веки слипались, хоть зубочистки в глаза вставляй. Князь что-то стал шептать сбоку на ухо… как всегда жутко любезно.

— Немного привыкли? Что-нибудь еще беспокоит? Спрашивайте, не стесняйтесь.

— А надолго я тут вам нужен? — спросил Кит, отфильтровав в мозгах главный вопрос.

— До конца лета должны управиться, — сказал князь чуть громче и почему-то хмурым голосом. — Обязаны!

Кит, с трудом пошевелив мозгами, прикинул: получалось три месяца. Ничего себе, большая перемена вышла! Он с испугу согласился «продлить летние каникулы с приключениями», а теперь страшновато стало: застревать в чужих временах уже не улыбалось.

— Я догадываюсь, о чем вы думаете, — доверительно проговорил князь, лез в душу. — Нельзя ли изредка навещать родных… Да?

— Ну, типа того, — не стал отпираться Кит.

Ему стало стыдно.

— Я понимаю вас… — сочувственно вздохнул князь, хотя, при желании, в этом сочувствии можно было услышать и вежливую такую издевочку. — Тихо у нас тут пока. Скучновато. Такого выбора развлечений, как у вас там, у нас нет… Синематограф у вас на каждом шагу, даже дома… И весь мир можно дома увидеть, не вставая с постели, и никуда выходить не нужно. Потому и привыкаете мало-помалу в клетках жить, простора для души вам уже не надо… А мы тут по вечерам примитивно в «фанты» играем, в слова, знаете ли… для вас это смешно и скучно, совсем не интересно. Александр Филиппович вот уже почти неделю по полям-лесам на коне носится. С Зариной…

Так звали борзую.

Князь словно сам с собой говорил, в сторону смотрел, хмурился.

— Том, он или рыбу удит, или Петровну совершенствует. Ему не скучно. София Христиановна… как она вам представилась… той книжек одного Александра Дюма на всё лето хватит… В ее время она их не найдет, они не были тогда написаны. И, по счастью, в них нет для нее никакой вредной информации. Всё — про времена еще более давние, для нас тут безобидные…

Казалось Киту, что князь зубы ему заговаривает.

— Но уж поверьте мне, нам очень повезло, что мы успели собрать команду раньше, чем всё начнется… — Князь вдруг стал смотреть Киту прямо в глаза — сурово так. — Тихо у нас тут, да, но скоро затишье кончится. Заскучать не успеете, уверяю вас. Как у вас там говорят… «мало не покажется». И еще. — Князь вдруг сжал губы и стал весь холодный, стальной. — Мы вас силой держать не станем. Если будет совсем невмоготу…

Кит невольно затаил дыхание.

— Правда, одно развлечение специально для вас готово… — вдруг оборвал дальнейшие объяснения князь и поморщился. — Оно потребует от вас некоторой сосредоточенности. Мы можем попробовать, если вы уже обвыклись…

— Нормально. Я готов, — сказал Кит, потому что ничего другого сказать не мог.

И даже взбодрился.

— О! — фирменно сказал князь и тоже, на вид, взбодрился. — Прекрасно! Как вы относитесь к страшным местам?

И Кит вспомнил, как он ответил.

— Нормально, — ответил он князю.

Так он всегда отвечал. На большинство вопросов. Не думая о последствиях. Потому что еще никогда в жизни никаких жутких последствий от его необдуманных ответов не случалось.

Неужто князь следил за Китом с самого его детства?! Глядел в какую-нибудь подзорную трубу времени… Иначе откуда он мог знать, что с детства Кит больше всего на свете боялся подвалов… Но удивляться не приходилось: Кит уже повидал в этой помещичьей усадьбе такие открытия и изобретения, каким и двадцать первый век позавидовал бы. Одно превращение самолета-биплана при посадке в мотоцикл чего стоило!

…И тут Кит вдруг начал скучать по маме и папе. «Фигассе!» — подумал он. Никогда вроде не скучал, и вот нате — как дитё малое!

Но у Кита всегда на первом месте были мозги, а потом уж эмоции, и он себе объяснил: все-таки сто лет не шутка! Мама с папой, вообще, не родились еще! И значит, он тут вправду один, и со всем, что происходит, придется разбираться одному.

В его веке он еще мог, если дело совсем плохо, побежать домой и сделать два дела. Сначала рассказать папане, и тот бы сказал: «Ничего, бывает и хуже, но реже». И сразу бы стало не страшно… или не больно… А на самый крайний случай, если уж совсем фигово и страшно, в запасе была маманя. Она могла заступиться не по-детски, полиция отдыхает. Как однажды, когда Кита, когда ему было десять лет, обидели в соседнем дворе, разбили нос… Маманя сумела всем такой разгон устроить, что на него обидчики целый месяц смотрели, как на собаку страшную. Киту и сейчас было стыдно вспоминать это, хотя деваться некуда, — что было, то было. Папаня его тогда ругал: мол, надо было отбиваться до последней капли крови, тогда бы тебя зауважали и ты сразу бы стал большой и крутой.

Ясное дело, после того случая Кит уже ни за что бы не побежал жаловаться, даже если бы его пацаны убивать стали, но сейчас он вдруг понял, что в глубине души, сам того не замечая, всегда надеялся на маманю, как надеются Россия и Америка на свое ядерное оружие… А вот теперь и здесь, в этом далеком прошлом, нет никого, кроме твоих очень далеких предков, типа, папиных и маминых прадедушек, и им не докажешь, что ты их какой-нибудь праправнук и живешь на улице Космонавтов, которой еще нет. Теперь годится только папин совет!

Кит разозлился и оделся сам — в то, что счел нужным. Больше никаких галстуков! Нашлись какие-то широкие, легкие штаны, плотная льняная рубашка… Пока Кит одевался, он почувствовал, что тут холодно, как и должно быть в настоящем, а не в приснившемся подвале. Так что без свитера или пиджака было не обойтись.

Свитеров не было, но нашелся пиджачок попроще, не праздничный.

Пока Кит одевался, он старался не смотреть по сторонам. Подвал — это подвал, жуткое, беспросветное место!

В подъезде его, Китова дома на улице Космонавтов, внизу у лифта, была лестница, уходившая вниз, в подвал. Перед лестницей, как в зоопарке перед клеткой с хищниками, стояла мощная железная решетка с дверью, всегда закрытой на большой замок.

Кит всегда пробегал мимо лестницы, не глядя вниз, делал бросок от лифта до выходной двери. Даже когда вырос — и то, выходя из лифта или спускаясь со своего этажа пешком, в этом месте, у подвальной лестницы, невольно ускорял шаг.

Подвал дышал жутью. В детстве Кит думал, что там должны жить тролли и орки. Это их вонючее дыхание поднималось наверх днем, а по ночам они поднимаются сами… Днем они где-то глубоко внизу толпились и дышали, днем они боялись подниматься наверх, зато ночью… Днем они не могли пройти сквозь решетку, а ночью — запросто. То, что взрослые ничего не знали и не хотели знать про подвальных троллей и орков, было понятно и простительно: когда станешь взрослым, будешь проходить сквозь тролля и орка, как сквозь воздух, не замечая их, и они так же будут проходить сквозь тебя… но когда это еще будет!

От пацанов во дворе Кит слышал, что кое-где в старых домах, которые скоро будут сносить, еще можно найти подвалы без решеток — и туда можно спуститься компанией с фонариками, камнями и палками… и там жутко интересно… и можно поискать что-нибудь такое, что наверху не найдешь. Но Киту было не интересно идти в страшное место с компанией. Во-первых, потому что так уже не совсем страшно, а значит — не по-настоящему, понарошку. Во-вторых, если все-таки испугаешься, то другие заметят, а это очень фигово. В-третьих, ежу понятно, что из домов под снос все тролли и орки уже сбежали в другое темное подземное место, потому и подвальные двери там открыты…

Однажды, во втором классе, когда Кит уже не верил в троллей и орков, он пришел домой из школы и увидел, что дверь в подвал открыта, и снизу доносится какой-то мощный гул. Он остановился прямо перед лестницей, ведущей вниз, во мрак, и почувствовал, что у него нет никаких сил дожидаться лифта даже две секунды, а если он сейчас побежит вверх по лестницам, то за ним из подвала сразу же ринется толпа троллей и орков. И даже если он успеет добежать до двери своей квартиры, то открыть её ключом точно не успеет до того, как вся дверь окажется забрызганной его кровью… Значит… значит, выход только один. То есть — один на один, один на них всех, лицом к лицу…

Будто кто-то шепнул Киту на ухо, что нужно делать. Руки его как будто сами полезли в карманы и достали оттуда кучу всего — несколько монет, разноцветных скрепок, детали несобранного робота-трансформера из киндер-сюрприза, две бутылочных крышки — одну со львом, другую с гербом, — которые он подобрал по дороге для своей коллекции…

С богатством нужно было расстаться. Хотя бы на время. Меньше всего было жаль скрепок — и Кит для начала бросил парочку скрепок вниз, на площадку под лестницей. Они упали у самой стены, и их почти не было видно. Тогда Кит не пожалел и кинул еще три. И сразу почувствовал, что сможет спуститься на один пролет — этими брошенными вниз своими вещами он отвоевал себе кусочек чужого страшного мира. И еще понял Кит: спускаться надо очень быстро, в мгновение ока. И он в два прыжка через ступени оказался на площадке, на которую всю прошлую жизнь и смотреть-то боялся!

Нельзя было мешкать — мог догнать страх, оставшийся наверху и, наверно, очень удивившийся Китовой прыти.

Нижний пролет лестницы в подвал был темнее, но зато нижнюю площадку сильно освещала лампа в начале подвала.

На следующий марш-бросок Кит не пожалел — теперь трудно поверить! — карманные деньги. Металлические деньги можно было без проблем выпросить у мамы с папой, а вот трансформер или такие красивые классные крышки поди еще найди!

Кит бросил два рубля, две монетки — вниз, они бодряще звякнули- сверкнули, позвав за собой. Кит бегом спустился еще на один пролет — и тогда впервые в жизни он увидел еще одну открытую железную дверь, не решетчатую, а похожую на те, что стоят на подлодках бывают, и за ней — уходящий далеко-далеко коридор с трубами и кабелями на стенах.

Светлые участки коридора чередовались с темными, никаких монстров видно не было… Они таились так далеко под землей, что, хоть набей полные карманы и портфель всякой всячиной и бросай ее изо всех сил вперед, все равно никаких вещей с поверхности земли на дорогу не хватит, и когда-нибудь придется идти так, без всего… Тогда уж точно придется надеяться только на ангела-хранителя, о котором рассказывали девчонки, которого пару раз, помнится, как бы невзначай поминал папа и который по их словам есть у каждого человека.

Вдруг неподалеку раздался шум, и Киту показалось, что прямо из стены коридора, всего шагах в двадцати — добросить камнем ничего не стоит, только камня нет, а мелочь не долетит! — вдруг выступила огромная фигура и повернулась к Киту. И то ли зарычала, то ли закашлялась.

Кит весь похолодел с макушки до пят — и бросился назад. Вверх, скорее вверх!

Он пришел в себя только в своей квартире. Майка и трусы противно прилипли к телу…

Потом Кит, уходя из дома, всегда на несколько секунд задерживался у запертой решетчатой двери и вглядывался вниз. Он находил глазами брошенные им скрепки и чувствовал, что все-таки экспедиция удалась: он завоевал по крайней мере эту лестницу. Оркам с троллями по ней уже не выйти наверх, и придется им искать другие выходы в мир людей, через другие дома… А потом Кит совсем уж перестал верить в подземных орков и троллей.

Легко сказать «перестал»! А вот разыграли его, затащили спящего в какой-то подвал — и снова страху полные штаны.

Может, князь и его вздорная сестренка сейчас за ним наблюдают. Украли камеру скрытого наблюдения в двадцать первом веке — и ржут! Раз они смогли в его квартиру залезть, как сегодня ночью… Прибеднялся чертов князь насчет развлечений! Вон какие они себе придумали садистские забавы! Точно, садисты и есть эти аристократики!

Нельзя было подавать виду, что боишься! Кит так и сделал. Сжал зубы, вытер пот со лба и огляделся.

Там, где раньше была дверь, действительно имелся выход. Или вход? Вопрос — куда! Был просто темный длинный коридор с очень слабым просветом вдали. Величиной эдак с пятирублевую монету. Лампы светили только в комнате, в тоннеле их не было. Пол в тоннеле был выложен шершавым древним кирпичом.

Кит прикинул: в крайнем случае придется включить коммуникатор и им подсвечивать дорогу.

Мешкать нельзя! Засмеют… Кит решил: как выберусь, сразу домой, назад в будущее. Пусть они подавятся тут этим подземным флотом какого-то Вольфа. Небось, тоже врут: это еще какая-нибудь зверская забава, на зависть Думу! И фиг с ним, со спасением мира. Дурака нашли!

Кит разозлился — а злость лучшее средство против страха. Он вздохнул и решительно пошел во тьму. Нет, не пошел, а понесся вперед, назло шутникам, чтобы им кайф сломать и забаву скорей закончить. Теперь страшно было только споткнуться обо что-нибудь… может, они еще препятствия какие-нибудь придумали, и сейчас что-нибудь из стены выскочит, гадость какая-нибудь, как в компьютерной игре. У них тут компов нет, значит, все по-настоящему сделают, без дешевых спецэффектов. У князя ума и денег хватит.

И вдруг прямо на бегу Киту пришла в голову удивительная мысль! А что если тогда, в подвале собственного дома несколько лет назад, он увидел и испугался… самого себя! Вот сейчас он пытается выбраться из подземного тоннеля, похожего на тот подвал… и поначалу выскакивает не туда, немного ошибается временем… Может, так и задумано, такая вот шутка с временной петлей!

С такой обалденной научно-фантастической мыслью Кит и оказался перед небольшой каменной лестницей в полдюжины ступенек, которая вела вверх к решетчатой железной двери.

За дверью было довольно сумрачно, но всё же достаточно светло, чтобы вовремя заметить лестницу, а не разбить на ней нос и выбить себе зубы. Сверху пахло свежим вечерним воздухом… и дачей.

«А вдруг заперто!» — на миг ужаснулся Кит и на одно мгновение почувствовал себя бедным орком или троллем, которому запрещено выходить на земную поверхность, пока не наступит глубокая ночь.

Кит взбежал по лестнице и ударил ладонью по решетке…

Он не заметил боли в руке, потому что дверь отворилась. Ура!

И — час от часу не легче! — Кит оказался посреди глухого леса, на небольшой полянке, окруженной на первом плане кустами орешника, а за орешником — высоченными черными елями.

Но незнакомый глухой лес вокруг и холм с дверями, ведущими в подземный ход или выводящими из него, — все это было сущей ерундой в сравнении с тем, что Кит увидел на поляне.

Поляна, на которой оказался Кит, было обставлена-украшена… теми самыми антикварными вещами, которые толпились в папиной комнате и которыми папаня так гордился! Только эти вещи, если приглядеться, были поновее.

Посредине поляны стоял тот самый маленький столик, который Кит называл «журнальным». Папа на это смеялся. «Точная копия Чиппендейла, конец девятнадцатого века!» — гордился папа, и Кит уже давно знал, что это не мультяшные диснеевские бурундуки-спасатели делали такие столики, а — знаменитый английский мастер, вроде как тезка сразу обоих-двух бурундуков.

А на столике стояло самое любимое сокровище папы — тот самый граммофон!.. И первый раз Кит посмотрел на него не с ненавистью и презрением, а как на родного и близкого…

Чуть поодаль, прямо на стволе ближайшей ели, висели старинные часы с кукушкой — причем на той же высоте, как и в папиной комнате!

А в другой стороне, на толстой ветке орешника, была повешена та самая картина в резной золоченой рамке — небольшой натюрморт с цветочной вазой и букетом то ли васильков, то ли незабудок.

А под картиной, на пару шагов левее, торчал бронзовый подсвечник. У папы он стоял на вполне современной тумбочке, а здесь — на пне! Дистанция между картиной и подсвечником — это Кит сразу приметил — была как и в папиной комнате.

Явно не на своем месте, если учитывать общее расположение домашних предметов, почти в точности повторенное на поляне, находился еще один папин «любимец» — старинный стул в «стиле рококо», с кривой спинкой, кривыми ногами и кривыми подлокотниками. Папа любил сидеть на нем, когда читал книжки. Этот кривой, как древний мутант, стул тоже не нравился Киту, но здесь ему вдруг стало очень жалко этого родного стульчика, потерявшегося в чужом лесу.

Ноги сами понесли Кита к папиному кривоногому стулу. «Уперли гады! Все уперли…» — со злостью думал Кит на ходу, но перед самым стулом осознал, что никто не крал этих вещей у папани. Стул и картина, как утверждал папа, достались ему по наследству… Остальное он когда-то прикупил на барахолке старого Тишинского рынка. Значит… все понятно… все вещи, возможно, когда-то принадлежали князьям Веледницким… и папаня, бродя по Тишинке, по какому-то необычайному творческому наитию собирал вещи, когда-то знавшие друг друга…

А положив руку на спинку стула, Кит просто оцепенел: а что если и стул, и картина достались папе от каких-нибудь потомков-родичей князей Веледницких… А может, он сам, Кит, не кто иной как праправнук этого князя! Только все почему-то скрывают от него — и папаня, и князь…

Жутко заинтригованный и озадаченный, забывший про темный лес вокруг и гадский розыгрыш князя, Кит невольно — ну, чисто автоматически! — приподнял стул… И, подчиняясь внутреннему порыву устроить здесь правильный порядок вещей, перенес его всего на шаг, максимум на метр, в сторону, на то место, где этот самый стул должен был стоять в папиной комнате, а не на поляне, её как бы изображавшей… И поставил его на траву.

И тут начало происходить!

Вокруг раздался шум, будто подул резкий ветер… Но ни один листочек на орешнике, на одна веточка ели не шелохнулись. Хотя и вправду порыв теплого ветра налетел на Кита со всех сторон. Заложило уши. Зазвенело у Кита в ушах.

Кит зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что прямо из-под ног у него по поляне, возникая из ничего, разбегается… паркет!

Не успел Кит ахнуть, как темный паркет успел уложиться до пределов поляны. И вверх, так же из ничего, из воздуха, стали вырастать деревянные стены, досочка к досочке… Стены росли стремительно, раздвигая ветви орешника. И вдруг натюрморт оказался висящем уже не на ветке, а на стене! А часы — не на дереве, а на другой стене!

Подсвечник стоял уже не на пне, а на высоком кованом столике.

Не успел Кит задрать голову, как со всех сторон, будто ряска на поверхности воды, стал стягиваться потолок… стянулся… и прямо над головой Кита выросла сверху вниз, словно пролилась, ветвистая люстра… и зажглась мутными фосфоресцирующими лампочками.

Справа от Кита раздался звук, будто ножом быстро резали толстую бумагу или картон. Кит глянул направо: в стене сама собой прорезалась дверь, а из двери, где надо, выросла блестящая ручка.

«Фигассе, Матрица!» — успел подумать Кит прежде, чем ручка повернулась по часовой стрелке, дверь открылась, и в странный «домик» прямо из леса вошли… кто?!

Конечно же, княжна Лиза, а за ней галантно пропустивший сестру вперед сам князь Георгий Януариевич!

Кит хотел сразу послать их обратно и — очень-очень далеко! Он вдохнул побольше воздуха и… не выдохнул.

Глаза княжны Лизы блестели от восхищения! Она сейчас смотрела на Кита… как? Ну, почти так же, как недавно на крутого греческого Александра!

— Браво! — сказала она и похлопала в ладошки. — Браво, Никита Андреевич! Мы восхищены вами. Вашими потрясающими способностями!

Всего запала злости у Кита хватило на один вопрос, и тот — дурацкий:

— Чего? — спросил он и выдохнул.

Он мог оправдаться тем, что у него всё еще были заложены уши и в них звенело — по встроенному электронному будильнику в каждом. Но он прекрасно слышал комплимент княжны, никуда не денешься!

Княжна смущенно улыбнулась и взглянула на брата, который уже успел пристроиться рядом.

— Вот вам моя рука, Никита! — воодушевленно сказал князь, глаза у него тоже поблескивали. — Вы — действительно великий комбинатор, наш отец оказался прав.

Вообще-то, «великим комбинатором» именовался мошенник Остап Бендер из «Двенадцати стульев», но, похоже, князь и его отец не читали книг, написанных в будущем… в отличие от старинной Софии Христиановны.

Кит тупо посмотрел на руку князя.

— Жорж, видимо, нам снова придется приносить вполне обоснованные извинения, — тихо проговорила княжна. — Может, на этот раз ты возьмешь на себя труд?

— Зато у тебя это лучше получается… — и тут успел подколоть сестру князь, элегантно опустив свою не пожатую Китом руку. — Впрочем, не ухожу от ответственности.

И он как будто вспомнил про стоящего перед ним Кита и обратился к нему:

— Никита Андреевич, позвольте вновь принести вам извинения по поводу доставленных волнений. Но! Все дело в «но». Это, поверьте, был лучший способ проверить в полевых условиях не только ваши уникальные способности в области молекулярной комбинаторики, но и способность мобилизовать силы в критический момент… так сказать, в боевых условиях.

Кит сглотнул, и уши отложило. Но звон еще остался…

— Что это было? — только и спросил он.

Брат с сестрой переглянулись.

— Позвольте мне, — попросила слово княжна Лиза.

Кто был против? Никто. Тем более не Кит.

— Ученые мужи, — чарующе улыбаясь Киту, проговорила княжна, — профессора и прочие, сказали бы так: «Наука еще не может дать этому феномену ясное объяснение, но в будущем…» и всё такое. У вас, Никита, редчайшая способность видеть «точку порядка» в системе разрозненных деталей единого целого… Вы просто не развивали в себе этой способности… Так же как и некоторые другие люди, прожившие всю жизнь и даже не обратившие особого внимания на свой скрытый талант. Правда, в далекой древности было несколько великих строителей. В Египте, к примеру. Вспомните, пирамиды. Не все, правда, но самые древние и самые высокие… Строитель Стоунхенджа в Британии. В Новом Свете есть необычные сооружения древнего народа майя… Развитие цивилизации и промышленности подавило множество удивительных способностей человека, не имеющих никакого отношения к дурной магии, ко всякому оккультному злу…

— Позволь, сестра, — встрял князь. — Если ты увлечешься лекцией, мы до утра отсюда не выйдем.

Самым удивительным было то, что княжна не огрызнулась, а просто притихла.

— Иным словом, Никита, если в Париже, не дай Бог, обрушится башня инженера Эйфеля, можно смело вызывать вас на проведение мгновенной реконструкции, — сказал князь. — Вы приедете на место катастрофы, погуляете среди железных развалин, прикажете разложить несколько деталей в том порядке, который вам покажется верным — и вуаля! Главное — успеть отбежать в сторону, чтобы чем тяжелым не зашибло, пока башня в считанные секунды будет сама собой собираться и расти в небеса… Да ведь с вами подобное уже однажды случалось… Помните? Среди тех железок, на свалке…

И Кит вспомнил.

Тогда, давно, на огромной свалке всяких железок, называвшейся «Самолёткой», ему вдруг невольно захотелось как-то по-особому разложить на земле несколько попавшихся под руку деталей совершенно неясного назначения.

И он разложил.

И так же поднялся воздушный вихрь, ударил со всех сторон, и у него заложило уши. И воздух вокруг стал колебаться, как в сильную жару. И еще несколько железок, как намагниченные, притянулись к тем, разложенным на земле… И Кит увидел, как вокруг него начинает образовываться что-то вроде мерцающей металлической сетки… и прямо над головой загудел какой-то темный сгусток то ли пыли, то ли металлических стружек.

Кит очень испугался. Повинуясь неведомому порыву, он пнул одну из железяк, отфутболил ее в сторону. Тут же вихрь стих, мерцающая сетка исчезла, и сверху посыпалось что-то вроде пыли-ржавчины.

— Что это было? — не слыша себя, спросил Кит.

— В вашем времени такой авион называется «лёгким вертолетом», — с улыбкой ответил князь. — Вам просто не достало деталей. И слава Богу! Представьте себе маленького мальчишку, нечаянно взлетающего в только что собранном им самим настоящем вертолете. Собрать-то по наитию собрали, а управлять-то не учились… Вы бы расшиблись наверняка.

Кит похолодел и чуть не сказал «фигассе!», но неожиданно сказал:

— Понял!

— О! Чудесно! — обрадовался князь. — Так извиняете нас?

Кит огляделся, деваться было некуда.

— Куда деваться… — так и признался он.

— Вот и чудесно! — И князь снова подал руку.

Кит её пожал.

Подала руку и княжна.

— Друзья? — спросила она.

Кит слегка похолодел, осторожно пожал сильную руку княжны и сказал:

— Друзья.

— А теперь отодвиньте стул, — вдруг попросил князь. — Куда-нибудь…

И Кит невольно повиновался.

Теперь воздух не уплотнился, а будто весь пропал на мгновение. Люстра, потолок, стены исчезли на счет «раз, два». Паркет со всех сторон стянулся и утёк под стул, словно вода в открытое отверстие в ванной.

— Ой! — ойкнула княжна и ухватила Кита за плечо. — Чуть не упала!

Картина вновь качалась на ветке. Часы вновь висели на ели.

— Пойдемте, — сказал князь. — Евсеичи всё барахло соберут. У нас еще много дел.

Только теперь Кит заметил, что, помимо железной решетчатой двери, подземный ход прикрывался сверху еще и неказистой деревянной дверью.

Князь пошел вперед с фонариком, подсвечивая больше не себе, а назад — сестре и Киту.

— Отец оставил нам кое-какие готовые приемы сборки, — сказал князь, уверенно идя вперед. — Один из них — превращение авиона в мотоцикл и обратно. Вы имели возможность заметить. Но главное — наш «Лебедь». — Голос князя гулко отдавался в тоннеле. — Отец сказал о вас: «Только он сможет поднять „Лебедя“».

— Теперь мы уверены в этом, — тут же, как по команде, подхватила княжна, шедшая следом за братом. — Вы сможете поднять «Лебедя».

— А что это? — спросил Кит.

Он уже совсем не обижался на княжеско-садистскую шутку. Наоборот, классный квест получился! Правда, чуть в штаны не наложил… Ну, так это же не на компе играть в тихой уютной квартирке!

— Сами увидите, — донесся голос князя.

По дороге назад, в уже знакомую и не страшную глубину подвала, Кит заметил в стенах тоннеля пару железных дверей. Но спрашивать, куда они ведут, не стал. Князь с княжной выдавали все тайны через час по чайной ложке, и спрашивать их о чем-то, любопытствовать не по делу означало нарываться на их противные великосветские ухмылочки-улыбочки.

Одно Кит успел уяснить: без него тут не обойдутся, и если что, он тоже может поиздеваться над ними… если уж совсем приспичит и станет ясно, как это сделать.

Теперь-то он чувствовал себя коренным жителем всех страшных подвалов, и доведись ему теперь спускаться в подвал дома, в Москве… он бы и в диггеры пошел по разным подземельям и метро рыскать… если уж очень нужно будет.

Добрались до комнаты Кита. Князь подошел к письменному столу и, судя по движению руки, нажал на какую-то кнопку на нижней стороне столешницы.

Потолок вдруг начал раздвигаться, и кирпичные стены вокруг поползли вниз.

Кит затаил дыхание, решив, что вся материальная реальность сейчас опять сложится-свернется, и они вновь окажутся в лесу… И тогда выходит, не было никакой настоящей помещичьей усадьбы, а вокруг — сплошной виртуал!

Ан нет! Просто пол поднялся, как подъемная платформа в лифтовой шахте, — и все трое очутились в уже знакомых Киту стенах. Это и правда была та самая комната, где так сладко отсыпался Кит после бессонной ночи с нападением князей-призраков и после невероятных приключений, начавшихся поутру на большой перемене…

Князь включил зеленую настольную лампу, и в комнате стало по-дачному уютно.

— Думаю, лишних объяснений не требуется? — любезно сказал он.

— Жорж, ты как всегда несносен, — вновь пошла в атаку княжна и сделала это очень кстати. — Нет, чтобы сразу сказать Никите: мы на верхней палубе «Лебедя».

— А ты как всегда торопишься, Элиз, — строго посмотрел на сестру князь. — Я как раз хотел перейти к наглядному пособию. Пойдемте, Никита, пойдемте.

Пока только и оставалось Киту, что таскаться за хозяевами вроде потерявшейся собачонки.

Князь выключил лампу и галантно пропустил гостя из комнаты, вслед за своей сестрой.

Они прошли по коридору к красивой парадной лестнице с необычными колоннами-маяками, поднялись по небольшой лесенке еще выше («К самой обсерватории», — подумал Кит) и вскоре оказались в рабочем кабинете князя.

— Добро пожаловать на мой капитанский мостик, — сказал князь Веледницкий.

— Чаще он «наш», — не поленилась уточнить княжна Лиза, а ее брат сделал вид, что пропустил сие важное уточнение мимо ушей.

Такие кабинеты Кит видел только в кино или по телевизору — в фильмах про каких-нибудь лордов и баронов, живущих в больших мрачных особняках или в старых замках. Темная резная мебель. Кругом до потолка — тёмные шкафы, забитые старинными книгами. Огромный письменный стол с зеленым сукном… Обстановку капитанского мостика Кит всегда представлял себе иначе. Опять, же видел по телевизору и в кино… Штурвал, приборы, наклонное окно широкого обзора, морской простор до горизонта.

Правда, в этой комнате было заметно светлее: окно выходило на юго-запад — и не в лес, а на луга у реки, расстилавшиеся под холмом. В этом окне стоял приятный дачный вечер начала лета… точнее — начала летних каникул. На письменном столе, играя роль экзотического письменного прибора, находилась модель дирижабля с необычным зонтиком-колпачком, прикрывавшим носовую часть. Модель, сделанная из золотисто-латунных деталей, была размером с крупную дыню-торпеду. «Дыня» дирижабля представляла собой каркас-скелет с полочками для бумаг и всяких нужных штучек. Киту сразу показалось, что «письменный дирижабль» не лежит на столе, а волшебным образом очень низко парит над ним. Кит постеснялся спросить о тайне этого фокуса, как всегда думая на всякий случай, что глючит…

Князь вдруг стал быстро и небрежно вынимать из дирижабля все бумажки и конверты. Когда каркас-скелет дирижабля совсем опустел и стал просвечивать насквозь, князь включил свою настольную лампу — эдакий бронзовый гриб с изогнутой ножкой и сказочным абажуром, похожим на витраж — набранным из разноцветных, неправильной формы стекол.

— Посмотрите внутрь, — сказал князь Киту и, взяв карандаш, ткнул между «рёбер» дирижабля.

Кит присел и посмотрел. «Полочки» были не сплошными плоскостями, а плоскими ребрами, и внутри дирижабля-дыни оказалось довольно много пустого пространства. Там, ближе к носовой части, точно на продольной оси всей конструкции, висела на боку стеклянная «лампочка», внутри которой было напихано еще несколько непрозрачных плоскостей-уровней. Заостренным концом «лампочка» была направлена к ближайшему концу дирижабля-дыни и при этом была обхвачена в самом широком месте блестящим латунным ободком, от которого расходились веником полдюжины тонких спиц, крепившихся изнутри к каркасу.

— Носовая часть «Лебедя», — подтвердил князь, следя за исследовательскими потугами Кита. — Теперь внимательно вглядитесь во внутреннюю конструкцию.

Кит почти вплотную приник к дирижаблю и с нарастающим любопытством всмотрелся.

— Обратите внимание, что там на ней, сверху, — дал подсказку князь.

Кит попытался обратить внимание, вгляделся… Что-то там было такое, на лампе… немного напоминающее надстройку на подводной лодке… но еще больше напоминающее… Кит обалдел… Ну, точно! Там, на «лампочке», стояла… маленькая модель помещичьего дома с колоннами… вон крохотные механические львы с булавочные головки… и купол обсерватории не больше шоколадного драже…

Кит начал догадываться…

«Фигассе!» — подумал он. Нет, не подумал. Он так и сказал, сам себя не слыша, в присутствии рафинированных аристократов:

— Фигассе! Зашибись!

Но аристократы не стали ехидно переглядываться и тихо хихикать. Наоборот. Княжна даже в ладошки похлопала.

— Браво! — приветствовала она догадливость Кита. — Вы совершенно правильно оценили масштаб изобретения нашего отца!

— Таков наш «Лебедь», — тихо добавил князь.

У Кита зашумело в ушах, хотя кругом ничего не рушилось и не созидалось.

Нет, Кит пока еще не «оценил масштаб». Он пока только силился оценить его… Это если усадьба немаленькая такая, с обсерваторией… а прямо под ее фундаментом, под землею, еще зарыта болванка величиной с авианосец…

Кит невольно задрал голову, посмотрел в потолок, потом — направо, налево и в окно… Выходило, что холм, на котором стоит усадьба и лес… это не просто холм!

Никогда не кружилась голова у Кита — и вот нате, первый раз в жизни закружилась, и он даже расставил ноги пошире.

— Это как же… — невольно проговорил он.

И все, больше слов не нашлось.

— А так же, как на поляне, где мы недавно были… или на той свалке в вашем времени — спокойненько так и просто все объяснил князь одним махом. — Главное: самые важные детали разложить в нужном порядке… нет, не в том, который на чертеже… Нет! Это особый молекулярный порядок. Точка кристаллизации. Что у вас с физикой?

Что-что? Четыре, между прочим, балла. Кит никогда физику не учил… Получал подряд «трояки», а в четверти — «четыре», потому как ради забавы в последние две недели учебы всегда набирал несколько «пятерок», в том числе и по итоговой контрольной…

— Я понимаю, вам и вдаваться особо не требуется, — не зло усмехнувшись, кивнул князь. — Полагаю, общий принцип вы легко уяснили. Три-четыре важные детали в нужной конфигурации, а остальное само сбежится да соберется в кучку… Вы один, Никита, могли бы заменить весь автостроительный конвейер Форда в Америке. Но про таких, как вы, сильные мира сего знать не должны. Если вас, так сказать, поставят на поток — всё! Конец света! Вы ведь можете стать страшным оружием, Никита, подумайте…

— Жорж! — подала решительный голос княжна Лиза. — Довольно тебе гостя стращать, он и так еще в себя не пришел.

И уже мягко обратилась к Киту:

— Никита, наш «Лебедь», действительно, очень большой в полной своей сборке. Притом он может свободно плыть под землей, так же как и субмарина под водой. Он легко раздвигает молекулы земных пород любой твердости. Он так же может летать над землей…

— Если бы не мог, — перебил сестру князь, — мы назвали бы его «Царь Кротов».

Княжна тоже умела смотреть на брата строго. Она свела бровки и посмотрела — и хихикнувший князь тут же превратился в изваяние.

— «Лебедь» даже может подниматься в безвоздушное пространство, — сказала княжна Киту. — Но недалеко. За пределами сильного притяжения земного шара он распадется… возможно, даже на отдельные молекулы.

— Иными словами, можем с вами не торопясь слетать на Луну… — пояснил князь, помедлил что-то, нахмурился и добавил: — А на Марс — уже нет.

Княжна вдруг поджала губы, и они с братом переглянулись как-то очень печально.

И как Кит сдержал свое очередное «фигассе!», уму не постижимо! Видно, потому что стоял, не дыша, и представлял себе, строил в голове немыслимую конструкцию…

Выходит, он оказался на огромном подземно-космическом корабле, способном плавать в глубинах Земли и летать на Луну… и построенном еще за сто лет до полета Гагарина. Без всяких конструкторских бюро и супертехнологий! И на каком же топливе он плавает-летает?.. Кит уже не удивился бы, если бы ему сказали, что этот «суперлебедь», похожий на супердыню, летает в космос на угле, только в топочку его подбрасывай… Космический такой экспресс-паровоз… Надо же, сколько загадок в прошлом! В том числе и никому в будущем не известных!

— Но что-то нарушилось в конструкции «Лебедя» при повторных испытаниях, — сказала тихо и даже скорбно княжна Лиза. — Отец передал нам в самом первом своем послании, что восстановить структуру сможете только вы… Есть на Земле только два человека, способных сделать это, — вы и маркшейдер Вольф. Но последний и есть наш враг, который хочет разрушить Москву. Сразу в нескольких временах. В том числе и в вашем времени.

— Москва — это еще мелочи! — хмыкнул князь.

— Ну, ты скажешь, Жорж! — ошеломленно проговорила княжна и развела руками.

— Пора и вправду пожалеть Никиту, — вдруг резко переменил тему и тон князь Веледницкий. — Ему на сегодня достаточно. А то как бы его уникальный мозговой аппарат не повредился от перегрузки… Я только покажу ему рубку, там сейчас Александр Филиппович занимается важным делом. Ты не против, старший помощник?

Княжна сжала губы и сощурилась. Князь тоже сощурился. Ух, какими невидимыми разрядами они друг друга пронзали! Любой космолёт так можно повредить!

Спустя минуту князь и Кит ехали вниз вдвоем в маленьком, судя по всему в личном, капитанском лифте. Спускались довольно долго, будто с десятого этажа на первый… Такому долгому спуску Кит уже не удивился.

Но когда дверь открылась, Кит опять открыл рот.