Пожиратели миров. 1 том

Глава 30

Я избавился от улик. Инструменты, которыми я пользовался, они уже не найдут. Тело, если и найдут, то вряд ли найдут что-то, что выведет ко мне. Со всех сторон в этом плане я позаботился.

Я вернулся к гимназии почти под самое утро. И даже здесь не обошлось без проблем. Едва я прошёл через турникеты, приложив карту, как передо мной встал охранник. Тот самый, что пытался придраться ко мне в первый раз.

— Нельзя, — со зловещей усмешкой произнёс он, преградив мне путь.

— Это почему? — холодно посмотрел я на него.

— Время.

— Что время?

— Комендантский час. Ночью и вход, выход и перемещение по территории запрещены, — сказал он с торжествующей улыбкой.

Я читал правила гимназии. Я знал их пусть и не наизусть, но каждый пункт. И чего там точно не было, так это времени, когда можно попасть в неё.

Комендантский час действительно был, однако с некоторыми нюансами. Он не распространялся на прибытие, отбытие и перемещение к пунктам первой необходимости.

Иначе говоря, если ты только что прибыл, то имел право попасть на территорию, если сразу направишься к себе в комнату. Как имел право и покинуть её в любое время или направиться в медсанчасть, которая работала круглосуточно. Разгуливать по территории действительно было запрещено.

Я не попадал не под один из пунктов.

­— Покажи мне это в правилах, — попросил я, глядя ему в глаза.

— Они там есть.

— Покажи, где именно, — повторил я.

— Я не обязан ничего тебе показывать.

— Тогда убрался с моей дороги, — отчеканил я, просто оттолкнув его в сторону.

— Эй ты!

Я даже не стал обращать на него внимания. Ровно до того момента, пока его рука не легла мне на плечо, крепко за него ухватившись.

— Я тебе сказал, щенок…

Я развернулся. Но не так, как он ожидал. Резко крутанулся на месте, сбрасывая руку, и присел на одно колено, после чего мой кулак ударил ему прямо в пах.

Охранник задохнулся от боли. Плохо, когда некоторые люди не отошли от животных по развитию и понимают только страх и боль.

— Знай своё место, собака, — произнёс я со злостью. После такого приёма спина болела до слёз. — Ещё раз тронешь меня, и я тебя убью за это.

— Тебя исключат, — пропищал он.

— Не после того, как увидят, что ты посмел применить силу к ученику на незаконных основаниях.

Я хорошо отношусь к любой профессии. Каждый из них является винтиком в общем механизме, который без таких людей просто развалится. Я плохо отношусь к людям с синдромом ровного места, которые ничего не добились и пытаются использовать ту толику власти, которую имеют на тех, кого считают слабее. Видимо он решил, что раз я из детдома, то он может здесь показать свою власть. Жалкое отродье.

Что мне сделают за это? Ничего. Он нарушил правила, пытаясь ограничить мою свободу, он попытался применить силу ­— этого достаточно, чтобы вылететь отсюда. А я лишь защищался от нападения. Может и стоит этим заняться, но позже. Сейчас мой путь лежал в медсанчасть.

Там меня встретил дежурный врач, который осмотрел моё тело, а заодно отвёл на рентген.

— Где же вы так, мистер Роковски, — покачал он головой.

— Упал со ступенек, — ответил я.

­— Сильно вы же упали, — покачал он головой. — Ничего не сломано, но есть обширная гематома спины и правой ноги. Вы должны остаться у нас.

— Насколько?

— На пару дней минимум, чтобы мы хотя бы смогли снять гематомы.

— Не могу, — на отрез отказался я. — Мне надо сдать контрольную, от которой многое зависит. Можно мне обезболивающего, чтобы я мог просто отправиться на занятия?

­Он был против, но ничего поделать не мог. По итогу всё, чего врач добился — оставил меня до утра, чтобы прокапать что-то из капельницы, что, по его словам, снимало гематомы, да дать обезболивающего в таблетках. Полностью боль они не сняли, но теперь я мог хотя бы ходить.

И первым делом я отправился к Грогу. Он был единственным, с кем я мог переговорить, обсудить дальнейшие планы и попросить об услуге. А именно воспользоваться симпатией Нэвии и достать мне форму или хотя бы пиджак с брюками плюс-минус по размеру, чтобы было в чём отправиться на занятия.

Я пришёл к нему под утро, когда другие только-только начинали просыпаться. Те редкие ученики, что шли сонными по коридору, не обращали на меня внимания. Грог же в это время уже давно бодрствовал и занимался зарядкой. Он впустил меня без лишних слов. Я не стал тянуть, выложив всё, что произошло сразу.

Единственное, что я скрыл от него — внутренний голос. А зря, может ему такой же бы захотелось иметь. За подобное он свернёт мне шею сразу. С одной стороны, он поступит правильно, и я бы поддержал его поступок, но не сейчас и не в этой ситуации. Рано или поздно мне придётся признаться, но не в той ситуации, в которой мы оказались.

Грог слушал внимательно. И единственный вопрос, который он задал, когда я закончил:

— Что будем делать?

— Решим этот вопрос, — ответил я. — В первую очередь по тому, что ему известен заказчик, который хотел купить яйца инсектов.

­Грог кивнул. Пусть он и не показал этого, но я знал, что Грог был рад. Ему явно наскучило ходить в школу и учиться среди детей, ничего, по сути, не делая. Он был солдатом, его всю жизнь учили тому, чтобы убивать. Его душа воина требовала сражений, только там он чувствовал себя как дома.

— Но сначала мы всё обдумаем, — предупредил я. — Надо решить, с чего начать действовать.

— Да.

Он достал мне форму. Пусть и не совсем по размеру, но лучше той, что у меня была. И я продолжил ходить на занятия, будто ничего не случилось. Однако мне было не до предметов — из головы не выходило происходящее.

Сейчас мы были в безопасности. Даже самый отмороженный преступник не рискнёт напасть на кого-то в гимназии, так как это будет приговор. Любой, кто переходит эту черту, автоматически попадает во враги народа без каких-либо прав, и тех уже ничего не могло спасти. Охота будет жестокой и беспощадной.

Поэтому клан не рискнёт напасть на нас здесь. Он так же не рискнёт напасть на нас около гимназии в пределах определённого расстояния, которая попадал под государственную защиту. Но за пределами этой территории мы, можно считать, уже были в зоне боевых действий.

Но это не отменяло, что за нами установят слежку. Поэтому несколько дней был решено просто отсидеться. Я ходил прокапывать что-то в медсанчасть утром и вечером, принимал обезболивающее и уже через два дня чувствовал себя готовым выдвигаться на следующее дело.

Как только занятия закончатся.

— Грант, эй, Грант, как решить это уравнение? — отвлёк меня от мыслей шёпот одноклассницы. — Вот здесь, что здесь будет?

— «Икс» делённое на «Игрик», — автоматом ответил я, едва взглянув на пример.

— А здесь?

— Сорок семь «Икс» в квадрате.

— Спасибо, — улыбнулась она.

Я огляделся. Класс решал вновь математику. Глядя на них, я отчасти понимал Грога. Это был не наш мир, слишком скучный и серый, где ты не чувствуешь жизни. Где она не висит на волоске и за неё не надо бороться. Только едва не теряя жизнь ты чувствуешь, что до сих пор живёшь, и у тебя есть желание выжить любой ценой. Я даже не знал, сможем ли мы когда-нибудь стать такими, кто сможет довольствоваться подобным.

После занятий по математике нас погнали на физическую культуру или, как сокращённо её здесь называли — физ-ру. Это был один из тех предметов, что мне был по душе. Физические нагрузки позволяли разгрузить голову, да и было приятно просто позаниматься физически.

Сегодня у нас был урок с несколькими классами. По этой причине в раздевалке было не протолкнуться. Нас даже запускали отдельно, сначала одни классы, потом другие.

Мы зашли вместе с другим классом, так как у нас парней было всего пятеро. Толпа парней, большая часть из которых была из другого класса, спешила занять место, наперегонки влетая в раздевалку. По сравнению с девушками мы выглядели как какие-то варвары — те спокойно по очереди заходили, когда парни под весёлый рокот, будто это было соревнование, буквально расталкивали друг друга, пытаясь попасть внутрь.

Весёлый гам напомнил мне те дни, когда я сам был солдатом. Те моменты, когда мы так же сбивались вместе, когда был поход в душ или тренировки. Обсуждения, споры или просто разговоры — всё это очень походило на то, что было сейчас. Я почувствовал ностальгию.

— Грант, так как насчёт того, чтобы сходить с нами в боулинг? — спросил один из одноклассников. Его звали Найтен.

— Пока я не могу сказать, — ответил я. — У меня другие планы.

— Да ладно, даже не выделишь немного времени, чтобы провести с одноклассниками хорошо время? — усмехнулся он.

Как бы ему объяснить, что теперь у меня нет свободного времени, и я всегда под прицелом. По крайней мере, пока мы с Грогом не решим вопрос с преступным кланом. Думаю, никак.

— Прости, — просто ответил я.

­— Какой же ты скучный, — хмыкнул тот.

— Да может Грант решает вопросы вселенских масштабов, — рассмеялся Бронардо, даже не понимая, что он не далёк от истины.

— Какие? Какую семью ещё посетить? Кстати, это правда, что ты ходил в гости к семье Голд?

Несколько пар внимательных глаз уставились на меня, ожидая ответа. Отрицать очевидное было бессмысленно.

— Да, меня приглашали посетить их.

— Ого как, у тебя оказывается влиятельные друзья, — покачал головой парень по имени Ларон, тоже мой одноклассник.

­— Я бы не назвал их друзьями.

— Ага, будто семьи приглашают тех, кто им не друзья к себе, — хмыкнул тот.

Забавное совпадение, с нами переодевался класс, в котором учился и Твен. Услышав слова Найтена, он посмотрел на меня злобным взглядом. Насколько мне известно, его в гости семья Голд не приглашал. Но теперь и вызвать на дуэль он меня не мог по простой причине — два раза по одному и тому же поводу она не проводится. Как в этом государстве не судят повторно по одному и тому же преступлению.

Единственное, что ему оставалось, просто проглотить всё то унижение, что он получил сейчас. Пусть обтекает, ему это полезно, ещё не раз придётся делать.

Наша группа переодевалась самой последней, и когда мы вышли на спортивный стадион, там было немало людей. Среди них был и Грог. Я остался при своём классе, лишь кивком поприветствовав его.

— Итак! — учитель физкультуры окинул нас взглядом. — Сегодня так получилось, что вы все будете заниматься вместе! Поэтому давайте без всякого баловства, ясно⁈

Он с тем же успехом мог уговаривать вести себя нормально армию обезьян. Что девушки, что парни пропустили его слова мимо ушей, весело гомоня.

— Значит так, сейчас бег вокруг по кругу стадиона. Десять кругов. Пошли!

Все бросились бежать. Если такое можно было назвать бегом. Скорее бега инвалидов без ног, если судить по скорости учеников. Кто-то откровенно шёл обычным шагом, даже не собираясь себя утруждать нагрузкой.

Я считаю, что даже при даре необходимо поддерживать физическую форму. Будь ты хоть самым сильным, если придётся однажды положиться на собственные силы, тебя уже ничего не спасёт.

Поэтому я бежал. Бежал как Грог и ещё несколько парней, что, видимо, придерживались такого же мнения. Хотя до Грога мне было далеко — он был квинтэссенцией силы. Он пришёл первым. После него к финишу добежали ещё трое парней и лишь следом я.

С другой стороны, мы могли поговорить, пока все остальные бежали.

— Дети, — бросил глухо Грог, окидывая взглядом бегущий народ.

— Именно, что дети. Ты хочешь от людей, что живут в мире, результатов солдат.

— Всё равно дети, — буркнул он недовольно.

После бега была разминка: прыжки, отжимания, всевозможные взмахи руками и ногами. Это была одна из самых любимых моих частей. Тело просыпалось, разминалось, наполнялось силой, готовясь к будущему дню. Будь моя воля, и физическая культура была бы каждый день по утрам. Мне точно известно, что где-то в столице государства Тринианского есть гимназия исключительно для будущих охотников. Элита среди элит. Вон там, насколько я наслышан, физ-ра проходила каждое утро.

После разминки, тренер представил перед нами план занятий.

— Сегодня мы занимаемся единоборствами. И не надо мне сейчас гундеть и хныкать! Вы — будущее империи и должны уметь полагаться на свои силы!

— Да тут почти все одарённые! — крикнул кто-то из толпы.

— Ага. И вот тако одарённый решит перейти с вами в ближний бой, где не каждый дар можно использовать, и что тогда⁈ Будете побиты как маленькие девочки! Поэтому хватит тут! Разбились по парам. Парни с парнями, девушки с девушками! Правила все читали, соблюдаем правила спарринга, чтобы врача работой не загружать.

Единоборства, здесь они имели мало общего с тем, что проходили мы. Если у нас солдаты дрались до крови, почти все приёмы, кроме травмирующих, были разрешены, то здесь разве что разрешалось уваливать друг друга, хватать за руки, да бросать на землю.

Я хотел встать с Грогом, но мне в партнёры выпал парень из другого класса. Вальяжно разминая костяшки, он смотрел на меня с усмешкой.

— Ты же из класса батанов, не? — уточнил он.

— Не знаю такого класса, — ответил я невозмутимо, встав напротив него.

— Да-да, точно, из батанов. Давай, я дам тебе фору, нападай.

Сейчас бы влететь в него с ноги, после чего тройка, удар в колено и добивающий. Боюсь, тогда он действительно посетит врача, а мне дадут выговор. Больше странно, что он не узнал меня по дуэли с Твеном. Я думал, это разойдётся по всей гимназии, но видимо кто-то подсуетился, чтобы это осталось среди присутствующих на той площадке.

Желание показать, на что способен космодесант, было велико, но нас всегда учили, что солдат ребёнка не обидит. Если только тот не уличён в связи с хаосом. Поэтому пришлось придержать силы.

Я воспользовался его предложением.

Пошёл ему навстречу, после чего сделал пару вялых замахов в его сторону, делая вид, что пытаюсь ухватить его за руку. Получил в ответ усмешку, после чего он сделал шаг вперёд, пытаясь меня схватить.

И оказывается на земле, когда я перекидываю его через себя. Такое падение не сильно сказывается на нём. Я заметил, что одарённые здесь явно покрепче, чем обычные люди. Возможно, дар усиливает их тело. Подобное я заметил в бою с Твеном, когда осыпал его голову ударами, а тот даже не потерял сознание, хотя пусть даже с моей силой такого вполне бы хватило другому.

­— Я запнулся, — бросил тот недовольно. — Давай по новой.

— Давай, — легко соглашаюсь я.

На этот раз он дерётся грязно. Использует кулаки, когда они разрешены лишь при спарринге под присмотром учителя. Помогло ему это?

Нет.

Ребёнок оказался в пыль быстрее, чем сам успел это понять, и мне даже не пришлось его бить.

— Да что б тебя… Давай ещё раз! — рявкнул он.

— Давай.

Третий раз, он пытает влететь в меня с ноги, но я просто перехватываю её, и выбиваю вторую пинком, роняя его. Отхожу, позволяя встать, и даю начать пытаться попасть кулаками.

Почему он нарушает правила, когда здесь нельзя пользоваться кулаками. Потому что он аристократ, считает себя выше правил и ему будет лишь выговор. Да и парень просто мог сказать, что слишком увлёкся.

Но всё кончается тем, что я просто заламываю ему руку, заставляя упасть на колени.

— Так! Так, я не понял, среди вас глухи завелись⁈ Правила не читаем⁈ — к нам уже спешил тренер, заметив нарушение правил. — Кулаки чешутся⁈

Я отпустил парня и отошёл на пару шагов в сторону.

— Мы просто разминались, — буркнул тот.

— Разминались⁈ Будет вам разминка, значит. Так! Всем остановиться и разойтись! — крикнул он на весь стадион, дунув перед этим в свисток. — Я вижу, что некоторым из вас слишком скучно! Тогда будем действовать иначе! Раз у нас сегодня по плану спарринги, мы проведём небольшое соревнование!

Все зашептались. Я заметил, что местным аристократам нравятся подобные соревнования.

— Это будет турнир до единственного победителя! Разбиваемся на пары, проигравший отходит, победивший идёт дальше. Кто останется последним, тому я разрешу не посещать занятия по физкультуре!

Не только мы «увлеклись», некоторые особо ретивые тоже решили, что единоборства без кулаков слишком скучны. Местным аристократам не хватает дисциплины. Они слишком привыкли делать то, что хочется, потому что им можно то, что другим нельзя. Я знаю, что дети взрослеют, попадают во взрослый мир, где им приходится играть по правилам, иначе их сожрут свои же, однако эта вседозволенность всё равно даёт себе знать так или иначе.

Все собрались в одну шеренгу, после чего тренер начал по очереди вызывать на спарринг учеников. Теперь, под его присмотром им можно было драться на кулаках. И дрались аристократы слегка странно. Их приёмы выглядели красиво, движения были грациозны, но практического смысла в большинстве движений было ноль. Они скорее были сделаны для зрителей.

Это было достаточно интересно. Как шоу. Красивые движения, которые были нацелены на всё, что угодно, кроме того, чтобы убить противника. С таким успехом их бы смог забить даже обычный солдат Империи до полусмерти.

Но всё изменилось, когда вышел Грог. Вот кто был машиной смерти. Он, несмотря на свой размер, был быстрым, его движения точными и скупыми. Он дрался не для вида, он дрался для победы. И учитывая его размер, без дара у его противников не было ни шанса. Поэтому я не удивился, когда его партнёр свалился на землю после первых секунд боя.

Сразу же послышались аплодисменты, и не от кого-то, а тот Нэвии. Насколько мне известно, она пользовалась уважением. Её род был главенствующим в семье и уважаемой в кругу аристократов. Были у них и враги, что естественно для тех, кто успешен. Следом за ней начали аплодировать и некоторые другие, тем самым ещё сильнее унижая проигравшего.

Поэтому я не удивился, когда появились желающие сразиться с Грогом в спарринге. Другие аристократы, принадлежавшие к семье проигравшего, пытались восстановить честь своего товарища, но для Грога они были действительно детьми. И спарринг был не более, чем избиением этих самых детей.

А потом пришла моя очередь.

Против меня выставили парня, который по комплекции походил на Грога. Почти два метра ростом, широкоплечий, накаченный. Я его видел изредка в школе и только сейчас мог рассмотреть нормально.

Помогли ему размеры?

Нет. По нему просто было легче попасть.

Полностью уверенный в своей победе за счёт размеров и силы против меня, он даже не пытался в первый момент защищаться, идя на пролом, как танк. Но любой танк становится просто большой лёгкой мишенью, когда у него подрывают гусеницу.

Этот не стал исключением. Благодаря его самоуверенности я смог спокойно напинать в самые первые минуты ему по ногам. И то, что для зрителей выглядело лёгкими тычками, что были как камень о крепостную стену, для него стало фатальным. И когда все думали, что сейчас-то он меня возьмёт и победа у него в кармане, сам парень уже понимал, что бой будет непростым.

И ошибался. Он уже проиграл.

Постоянно двигаясь, я просто методично забивал его. Он пытался махать кулаками, но теперь без подвижности был не больше, чем грушей для битья. Я крутился и бил его. Бил, бил, бил. Как я и предполагал, одарённые были крепче обычных людей. Прибавить сюда тот факт, что я был слаб и спарринг длился достаточно долго, прежде чем тот свалился на землю, получив с ноги в лицо, когда упал на одно колено.

— Всё, достаточно! — остановил бой тренер. — Ты победил, молодец.

У некоторых это вызвало негодование. Особенно у тех, к чей семье он принадлежал.

— Эй, я хочу с ним сразиться! — вызвался кто-то из парней.

— Достаточно! — поднял голос тренер. — Все, кто проиграл, отошли в сторону. Остальные опять разбились на пары!

Иначе говоря, тренер решил довести дело до конца, когда победителем останется лишь один. Бои длились очень быстро, учитывая, что они были или до первой крови, или когда был виден перевес в силе. Поэтому так или иначе победитель всегда был.

И я ни капельки не удивился, когда в конце остался я да Грог. Не удивился, потому что детей бить — не с хаосом сражаться. Эти спарринги были изначально нечестными, когда кто-то попадал против нас. Что я, что Грог просто не давали шанса противнику, нас учили этому, это была наша работа наш хлеб, наш смысл жизни, сражаться и побеждать.

Жаль, Твен отлетел ещё в середине, не дав удовольствия забить его собственноручно. Но меньше всего я хотел встречаться в спарринге с Грогом, понимая, что кому-то из нас придётся проиграть.

Однако вот мы уже стоим друг напротив друга.

Грога, естественно, поддерживает Нэвия и вся её группа. Они кричат его имя, хлопают, подбадривают, как группа поддержки. Особенно громче всех Нэвия, которая светится так, будто это она побеждает, хотя в спарринге девушек выбыла едва ли не первой. Я не остался без внимания — моей группой поддержки выступает мой класс.

Я никогда не сражался против Грога, ни в спарринге, ни в реальном бою. Не было ни нужды, ни повода. Мне было интересно, кто из нас сильнее, однако я представить не мог, что мы встретимся вот так.

Мы смотрели друг другу в глаза, и видели лишь упрямство и желание быть лучшим.

— Прости Грант, я не буду поддаваться, — прогудел он.

— Я бы разочаровался, если бы ты стал поддаваться, Грог, — ответил я честно. — Победит сильнейший.

— Иного не дано, — ответил он.

Мы стукнулись кулаками и разошлись в стороны.

Наш спарринг начался.