Похищение автобуса

Глава седьмая Другие пассажиры тоже протестуют

Разумеется, женщина, читавшая роман, давно перестала его читать. Надо иметь очень крепкие нервы, чтобы читать роман, зная, что ты сидишь в похищенном автобусе, который едет в неведомую страну, где есть прерии, космический корабль, где водятся крокодилы, аллигаторы и кайманы, и которая совершенно необычно называется Южная Хахохихиландия. А ко всему прочему, какой-то неизвестный человек просит у тебя губную помаду и самым безобразным образом размазывает ее у себя по лицу, потому что, видите ли, это вошло у него в привычку, и стоит ему сесть в автобус, как он тут же просит у какой-нибудь женщины губную помаду и начинает размалевывать себе щеки, как клоун…

К тому же у женщины было важное дело. Не думаете же вы; что она села в автобус № 80, чтобы покататься! Взрослые никогда не садятся в автобус, трамвай или машину, чтобы покататься. Они всегда едут куда-то по важному делу… Может, это вам покажется странным, но, увы, это так…

Когда автобус проехал остановку, на которой женщине нужно было выйти, она вскочила с места и громко сказала шоферу:

— Пожалуйста, остановитесь! Мне нужно выйти на этой остановке!

Разумеется, автобус не остановился. Он продолжал мчаться по проспекту и в скором времени должен был свернуть к Южной Хахохихиландии. Панчо и Лидуся крепко сжимали в руках пистолеты — Лидуся стояла возле шофера, а Панчо — на задней площадке, и никто не подозревал, что эти пистолеты, в сущности, фальшивые.

— Алло, вооруженные лица! — чуть повысила голос женщина с книгой. — Надеюсь, вы слышали? Мне непременно нужно выйти!

— Простите, пожалуйста, а по какому делу?

— У меня очередь к парикмахеру. Разве вы не видите, в каком состоянии моя прическа? Голова похожа на бритвенный помазок!

Все было как раз наоборот — у женщины с книгой была очень красивая прическа. Но женщина есть женщина. Платье на ней — ну просто картинка, а она сердито выговаривает мужу: «Посмотри, какие старые тряпки мне приходится носить! Видел бы ты, какой костюм сшила себе жена Иванова! Но Иванов — порядочный муж. Он никогда не допустит, чтобы его жена одевалась не по моде. Одна только я хожу в платьях, которые давно вышли из моды…»

Шофер обернулся, глянул на женщину с книгой и сказал:

— А что, по-моему, прическа у вас в полном порядке! И вообще вы во всех отношениях очень симпатичная женщина…

Женщина с книгой, разумеется, улыбнулась. Ведь всегда приятно, когда делает комплимент молодой и веселый мужчина с белоснежными зубами (среди которых один золотой). Вот и пассажирке с книгой тоже стало приятно. Однако улыбка быстро сошла с ее лица, и она снова начала протестовать:

— Я вечером иду в гости, и вы не имеете никакого права мешать мне.

— А дети у вас есть? — спросила ее Лидуся.

— Есть! — ответила женщина. — Двое прекрасных, послушных детей, которым и в голову никогда не придет похищать автобус и мешать пассажирам заниматься важными взрослыми делами!

— Ясно! — мрачно произнесла Лидуся. — Вы пойдете вечером в гости, а ваши дети останутся дома одни! Мне теперь все абсолютно ясно!

— И мне! — подал голос с задней площадки Панчо.

— Что вам ясно? — рассердилась женщина.

— А вы перед сном рассказываете своим детям сказки? — снова спросила Лидуся.

— Зачем мне им рассказывать сказки, когда есть такие прекрасные пластинки со сказками? Каждый вечер я им ставлю пластинку со сказкой, и они слушают…

— Эх! — вздохнул Панчо. — Одно дело, когда перед сном сказку расскажет мама, и совсем другое — пластинка…

— Не вижу абсолютно никакой разницы! — отрезала женщина. — Пластинка даже лучше… В последнее время появилось много пластинок с музыкальным сопровождением. Например, если в сказке рассказывается про зимнюю метель, то на пластинке записано, как она воет! Или, скажем, герой — козленок. И артист, который играет козленка, блеет на пластинке, как настоящий, потому что этот артист — специалист по блеянию, и он знает, как это делается. А твоя мама? Разве она сможет блеять, как артист?!

— А вот и неправда! — запальчиво крикнула Лидуся. — Неправда!

— Что — неправда?

— А то, что на пластинке сказка лучше!

— Ну, если вы все пластинки уже «заездили»… тогда, может, и не лучше! — вмешался толстый дядечка с красными клоунскими щеками. — С пластинками нужно обращаться бережно. Я убежден, что вы нарочно включаете не на те обороты, чтобы потешаться над актерами! Пластинка от этого портится! А вот теперь вы говорите, что сказка на граммофонной пластинке никуда не годится…

— Да не поэтому!

— Тогда почему же?

— Вы когда-нибудь видели граммофонную пластинку, которая перед сном целует ребенка?

— Чего не видела, того не видела! — согласилась женщина.

— А мама, когда расскажет сказку, подоткнет со всех сторон одеяло, склонится к самому лицу и скажет: «А теперь, малыш, спи!» И поцелует, чтобы хорошие сны снились! — объяснила Лидуся.

— И так тебе станет хорошо, так легко и приятно, что ты сразу засыпаешь и видишь самые интересные и красивые на свете сны!

В автобусе воцарилась тишина. Выражение лица женщины с книгой стало немного задумчивым и виноватым. Шофер, неизвестно зачем, несколько раз нажал на клаксон, а потом повернулся к своим пассажирам, покачал головой и сказал:

— А ведь верно!..

А Панчо задал женщине с книгой такой вопрос:

— А когда в последний раз вы водили своих детей в цирк?

Женщина немного смешалась — она очень давно не водила своих детей в цирк.

— Как вам сказать… Пожалуй… Если я не ошибаюсь… — начала она. — Вероятно…

Но ничего вразумительного по этому вопросу она так и не смогла сказать.

— Ну вот, говорите, что у вас распрекрасные дети, а даже в цирк их не водите! — с укором сказал Панчо. — Знали бы вы, как детям интересно в цирке, где дрессированные львы и обезьяны, фокусники… Неужто вы позабыли, как радовались в детстве, когда ваши папа или мама говорили вам: «Завтра идем в цирк».

Женщина молчала.

— А какие там веселые клоуны!.. Прямо обхохочешься, когда они намыливают на лицо целое ведро мыльной пены, чтобы побриться огромной бритвой, или когда падают на какую-нибудь толстую тетеньку из первого ряда… или когда, надев огромные башмаки, играют на крохотной такой скрипочке и при этом жалобно причитают, что башмаки им жмут…

Панчо мог рассказать еще великое множество всяких интересных историй про цирковых клоунов… Ему только дай о клоунах поговорить… Или же о какой-нибудь кинокартине про войну! Но Лидуся его прервала:

— Значит, вы сегодня идете в гости, — обратилась она к женщине с книгой. — Так? Голову даю на отсечение, что и вчера вы тоже ходили в гости!

Разумеется, голова Лидуси осталась бы цела, потому что женщина с книгой минувшим вечером действительно была в гостях, и позапрошлым тоже…

— А про зоопарк я даже и спрашивать вас не стану, — гнул свое Панчо. — В последний раз вы, небось, водили ваших детей в зоопарк пять-шесть лет тому назад!

В этот момент толстяк Власакиев, который, как вы знаете, тихо сидел на месте, раздетый до пояса, раскрашенный, как клоун, губной помадой, и изо всех сил прижимал к груди таинственный пакет, вскочил и начал громко кричать, потому что именно в этот момент автобус проехал нужную ему остановку.

— Прекратите это безобразие! — бушевал он. — Немедленно остановитесь и дайте нам всем выйти отсюда! Слышите?

— Да, да! Остановитесь! — поддержал его мечтающий стать Большим Начальником товарищ Манчо Гюлеметов.

— Через полчаса я должен быть в суде! У меня на сегодня назначено слушание очень важного дела! — кричал толстый гражданин Власакиев.

— Вы что, в таком виде пойдете в суд? — оглянулся на него шофер. — Голый? С разукрашенными губной помадой щеками?

— А вы не суйтесь не в свое дело! — оборвал его гражданин Власакиев. — Я им там все объясню! Когда судья меня спросит, почему я явился в таком виде, скажу, что хулиганы похитили автобус, в котором я ехал, и потому я в таком виде!..

— И совсем не хулиганы, а вооруженные лица! — строго одернул его Панчо. — Или вы хотите, чтобы я пальнул из пистолета?

Как видите, наш Панчо почти совсем оправился от смущения. И даже собирался пальнуть из своего пластмассового пистолета… Интересно знать, как бы он это сделал?.. Впрочем, он только потому и грозился, что наперед знал, что ему не придется этого делать. Так и получилось: толстяк Власакиев плюхнулся обратно на сиденье и сказал:

— Лучше не пали! У меня плохо с нервами.

Некоторое время они ехали в полной тишине, пока Лидуся не спросила:

— Извините, пожалуйста, а какое важное дело будет слушаться в суде?

— Очень, очень, важное! Самое важное из всех дел, которые у меня были!

— А что, вам часто приходится бывать в суде?

— Нет, только когда это необходимо… Знаете, из-за чего я в этот раз сужусь? — Толстый гражданин Власакиев вскочил на ноги и, как фокусник, который через секунду вытащит из цилиндра живого зайца, развернул пакет.

— А вот из-за этого!

Угадайте, что он вынул из пакета? Ни за что не угадаете! В бумаге был самый обыкновенный коврик. Такой, что кладут перед входной дверью, чтобы вытирать ноги…

— Вот, мой сосед Генчев закапал его краской! Зеленой!.. Можно сказать, цвета резеды! — возмущенно продолжал толстяк Власакиев. Во всяком случае, глаза его так и сверкали гневом. — Закапал! Но я ему этого так просто не спущу, он меня еще попомнит!

— Как же это случилось? — спросил Панчо.

— Я же сказал, сосед красил дверь, и…

И толстый пассажир Власакиев рассказал историю своего коврика. А дело было так: сосед Власакиева по лестничной площадке Генчев решил заново покрасить входную дверь своей квартиры и закапал краской коврик Власакиева…

— Может, он нечаянно? — предположила Лидуся.

— Может, нечаянно, а может, и нарочно! — с жаром откликнулся Власакиев. — Красит, значит, а я — что? А я стою за дверью и в глазок посматриваю! И что же, вы думаете, я вижу? Вижу, как он стряхивает кисть прямо на мой коврик… Тогда я распахиваю дверь и говорю ему: «Слушай, Генчев, как же ты мог стряхнуть краску прямо на мой коврик!» А он даже не извинился. Знай себе красит и посвистывает. «Генчев, — говорю я ему, — в нашей Конституции написано о неприкосновенности личной собственности, а этот коврик, стало быть, и есть моя личная собственность!..» А он… знаете, что он ответил: «Раз коврик — твоя личная собственность, ты б его и убрал подальше, чтоб я его не запачкал!» А я… а я, стало быть, схватил этот коврик и прямиком к адвокату… — все больше распалялся толстый пассажир, будто перед ним была не Лидуся, а сам сосед по лестничной площадке Генчев. — Восемь лет прошло с тех пор! Я уж и не помню, сколько раз судился. Целых сто восемьдесят левов потратил на уплату судебных издержек!.. Но ничего, я своего добьюсь, рано или поздно его осудят!

— А отчего бы вам не сделать самое простое? — предложил шофер. Надо сказать, что он пришел в такое изумление от всей этой истории, что даже остановил автобус у бровки тротуара. И даже мотор выключил и повернулся лицом к пассажирам.

— И что же, по-вашему, самое простое? — спросил его толстый пассажир.

— Как что? Это же яснее ясного! Покупаете себе новый коврик за четыре лева, и все! Зачем входить в такие расходы! Да на эти деньги можно купить целых пятьдесят ковриков!

— Да! — сказала Лидуся. — Очень просто!

— Я бы тоже так поступила, — произнесла женщина с книгой.

— Да с вами только зря время терять! — махнул безнадежно рукой Власакиев и вытер ладонью свое раскрашенное лицо. — Вы должны меня немедленно выпустить. Я опаздываю. Через полчаса слушание моего дела, а я не могу на нем присутствовать!

— Ну для чего вам судиться! Почему бы просто не купить новый коврик! — не унималась Лидуся.

— Разве дело в деньгах! — мрачно сказал толстяк Власакиев.

— А в чем же?

— Генчева нужно проучить, вот в чем! Неужели вы думаете, что я могу позволить кому-то безнаказанно пачкать краской мой коврик! Да еще при этом не извиняться! Никогда!

— Но ведь на те деньги, которые вы истратили на ведение дела, можно купить по крайней мере сорок новых ковриков! — воскликнул шофер.

— Я вам уже сказал: не вмешивайтесь не в свое дело! — гневно сверкнул на него глазами толстый пассажир. — Ваше дело — нажать кнопку, которая открывает дверцы, чтобы я мог выйти и успеть к разбору моего дела в суде…

— Никаких кнопок! Дверцы откроются только в Южной Хахохихиландии! — строго сказала Лидуся. — Товарищ шофер, трогайте!

Шофер ухватился за руль и включил зажигание. Автобус тут же тронулся с места.

— Ах так, вы за это дорого заплатите! — внезапно взвыл толстый пассажир. — Если из-за вас я проиграю дело, то подам на вас в суд!

При этих словах товарищ Манчо Гюлеметов тоже пропищал своим дискантом:

— И меня вы тоже попомните! Из-за вас я не смогу присутствовать на важном заседании, не смогу сесть в первом ряду, чтобы меня показали по телевизору…

Женщина с книгой и грустный пассажир в выпачканной машинным маслом одежде молчали. Просто сидели на своих местах и смотрели прямо перед собой… И никто не заметил синего автомобиля, что вот уже добрых десять минут шел в хвосте у автобуса. Вид у него был совсем обычный, но, в сущности, это был совершенно необыкновенный автомобиль.