Поход

Глава 21

Спустя почти полторы недели я снова стоял на том же месте и с высоты наблюдал за появлением войск неприятеля.

Небесное светило достигло зенита. На небе ни тучки. Лишь приятный прохладный ветерок, дувший со стороны гор, давал надежду на то, что мы все не изжаримся на солнце в доспехах.

Рядом со мной на крепостной стене собрались почти все члены нашего военного совета. Они тоже с интересом наблюдали за воссоединением когорт магистра ди Ланци с войском, которое пришло со стороны Серого Предгорья.

— Войско Жнеца кажется потрепанным, — весело произнес Гастон Лафор и все, улыбаясь, покосились на стоящего рядом со мной предводителя мертонцев.

Последние несколько дней гленны под командованием Илара Риса провели в лесу, через который маршировали когорты Альберто ди Ланци. Откровенно говоря, я бы не хотел оказаться в той ситуации, в которой оказался Серый жнец. Гленны, для которых лес — это родной дом, разбившись на мелкие группы, несколько суток как днем, так и ночью устраивали настоящий ад Красным плащам.

Войску, которое двигалось со стороны Серого предгорья, досталось не меньше. Ими занимался барон де Бакри со своими оборотнями.

Результат — наш противник остался без осадных орудий и обоза, а также понес значительные потери в личном составе. Аэлира, которая все это время была с вервольфами и участвовала в нападениях на вражескую колону, вернулась вчера вечером и рассказала, что ночные атаки оборотней здорово пошатнули моральный дух аталийцев. В особенности — простых легионеров.

Кроме того, им удалось выполнить мой приказ — попытаться взять в плен одного из офицеров аталийцев. Вражеского языка, который поведал нам много интересного, Аэлира притащила с собой.

Так мы узнали: о битве в Самоэнской долине, где армия маршала де Клермона угодила в ловушку Золотого Льва и была разбита; о том, что сам герцог де Клермон с остатками армии отступил на восток и оказался в окружении, а также о том, что ходили слухи, будто бы маршал Вестонии тяжело ранен.

На мой вопрос, как так вышло, что командир семитысячного аталийского войска, которое блокировало остатки бергонской и вестонской армии в Сером предгорье, решился отправить пять тысяч бойцов на запад, тем самым существенно ослабив заслон, пленный ответил, что он — простой лейтенант и не осведомлен о делах ордена и графа ди Буско, его непосредственного командира. Единственное, о чем он знает, это о том, что магистр «Багряных», Роберто ди Маури, получил приказ от Альберто ди Ланци — срочно выдвигаться в нашу сторону. А так как Серого жнеца боятся не только враги, но и собственные соотечественники, естественно, никто даже не подумал опротестовать его приказ.

Кроме того, насколько я понял из рассказа пленного лейтенанта, у аталийцев в Сером предгорье очень удобная позиция. Чтобы временно ее удерживать, хватит и двух тысяч бойцов. Тем более, что половина из них — это «Багряные» рыцари.

Мы еще о многом поговорили с этим лейтенантом. Он, как и Чезаре, был предельно откровенен со своим новым «лучшим другом». Аталийцы, по сути, уже праздновали победу. Все предвкушали скорый поход на Вестонию. Грезили о богатой добыче. Новость о вестонском отряде, собранном из наемников, островитян и уголовников, была встречена, как мелкая досадная помеха. Перед тем как отправиться в поход, в войске аталийцев нас никто не воспринимал всерьез.

Все изменилось уже на марше. Когда по ночам на их колонну начали нападать гигантские чудовища. Сперва была утеряна связь с тащившимся сзади обозом, а потом в одну из ночей вспыхнули все осадные машины. Бойцы, которые уходили в лес либо на охоту или за хворостом для костров, больше не возвращались. Передовые отряды, отправляемые капитаном аталийских легионеров, виконтом ди Ревелем, на разведку, тоже исчезали бесследно. Собственно, так же «исчез» и лейтенант, который сейчас сидел под охраной в городской тюрьме…

Из всего выходило, что Серому жнецу не выгодно затягивать осаду. Скорее всего, он попытается действовать быстро и агрессивно, не считаясь с потерями. Надо бы его еще к этому подтолкнуть… За последние недели я понял, что имею дело с хладнокровным и умеющим выжидать своего часа врагом.

Пока мои соратники увлеченно перебрасывались веселыми фразами о состоянии аталийских когорт, я окинул взором наши стены и пространство вокруг города.

После того, как мы узнали о приближении еще одного войска, наш военный лагерь был спешно разобран. Все защитные сооружения демонтированы, дабы ими не смог воспользоваться неприятель. На пустыре, где когда-то стояли наши шатры и палатки, остались лишь выгребные ямы. Трофейный табун пастухи увели на юг, подальше от предстоящего сражения. Правда, самых ценных скакунов мы оставили в городских конюшнях. За некоторые экземпляры можно было получить большие деньги. Мы с Лорином их лично отбирали. Не хотелось ими рисковать.

Помимо всего прочего, у хэйдэльфа была особая задача. После того как мы объявили, что будем скупать по хорошей цене продовольствие и скотину, в Гондервиль потянулись маленькие ручейки из местных. Лорин же, отобрав себе помощников из истинных, которые, как и он, умели обращаться с животными, по моему приказу все прошедшие дни занимался проверкой на болезни всех домашних животных, что приводили и свозили в город крестьяне со всех близлежащих поселений. Таким образом я хотел предотвратить мор среди скота. Не хотелось бы, оказавшись в осаде, остаться без большей части продовольствия.

Стоя на стене, я мысленно анализировал, что еще можно было сделать и понимал, что за тот короткий срок, выделенный нам врагами, на самом деле сделано немало.

В первую очередь я вместе с местными главами строительных артелей провел инспекцию стен, ворот и башен на предмет уязвимых мест и организовал экстренные ремонтные работы, чтобы устранить все недочеты.

Поручил Самюэлю Кронеру, как самому опытному командиру, заняться подготовкой городского ополчения к будущим уличным боям. Должен заметить, что капитан одной из лучших когорт третьего королевского легиона взялся за выполнение поставленной задачи с неподдельным энтузиазмом и развил кипучую деятельность.

Также Кронер сформировал несколько отрядов, которые патрулировали Гондервиль днем и ночью. Были взяты под жесткий и неусыпный контроль все колодцы, а также организованные нами продовольственные склады.

Гастон Лафор выделил мне самых толковых бойцов из своей когорты, которым была поставлена задача «шататься» по улицам и тавернам с целью слушать и приглядывать за местными. Вычислять провокаторов и вредителей. Вдруг Жак Сарро — не единственный агент ордена? Да, гондервильцы люто ненавидели «Багряных» рыцарей, но кто сказал, что среди горожан нет тех, кому нормально жилось при аталийцах? Мне, если честно, было плевать на их мнение, я просто пытался обезопасить себя и своих людей от удара в спину. Вот отобьемся от Серого жнеца и отправимся дальше, а Гондервиль пусть продолжает жить своей жизнью.

Ладе и Кайлине Брин было выделено под госпиталь большое здание рядом со зданием ратуши. К ним присоединились местные лекари и знахари из горцев, а также те, кто хоть что-то понимал в предоставлении первой медицинской помощи. Из них было сформировано несколько команд, которые должны были после начала боевых действий заниматься доставкой раненых в госпиталь. Кроме того, под присмотром Лады они занимались приготовлением перевязочных материалов, уборкой и стиркой.

Помимо обычных посыльных из местной детворы, знавшей свой город как свои пять пальцев, я организовал «летучие отряды», которые обеспечивали коммуникацию между всеми отрядами, защищавшими город, а также доставку стрел, еды и медикаментов воинам на стене и баррикадах. И подобных моментов было множество…

В общем, как человек никогда в своей жизни не принимавший участие в подготовке целого города к длительной осаде, я пытался действовать комплексно, полагаясь в первую очередь на богатый опыт моих боевых товарищей, но при этом не забывая прислушиваться к своей собственной интуиции.

К слову, помимо таких факторов как: оборона, медицина, логистика, вооружение, запасы продовольствия и воды, важную роль играл моральный аспект.

Люди, доверившиеся мне, должны были ежедневно видеть меня спокойным и уверенным в себе. Это касалось как членов нашего военного совета, так и ребятни, что носилась как угорелая по городу, выполняя мои поручения.

Даже если я не имел ни малейшего понятия в каком-то вопросе, ни в моих глазах, ни в моем голосе, ни на моей физиономии не должно было отразиться даже намека на какое-то сомнение. Как говорится, я обязан был сохранять лицо даже в те минуты, когда, на мой взгляд, я нес откровенную ересь.

Правда, до такого еще не доходило. Просто я умел слушать. В первую очередь, я давал высказаться всем своим соратникам по тому или иному вопросу. Для решения какой-то сложной задачи я приглашал на беседы специалистов, тех же строителей или кузнецов. Советовался с ними, как со старшими товарищами, чем, кажется, еще больше завоевывал их уважение. И только потом принимал решение и давал соответствующие распоряжения. Если это происходило на совете, я часто ловил на себе красноречивые взгляды шевалье де Латура, который, похоже, так и не оставил идею убедить меня поднять над зданием ратуши Гондервиля знамя маркграфа де Валье…

Я взглянул в сторону северных ворот. Там сейчас находился Курт фон Харт с частью своих людей, а восточные охранял Георг фон Линц со своей пятеркой. Беречь городские ворота я доверил «Диким». Кто сказал, что «Багряные» не попытаются провернуть тот же финт с воротами, что и мы в прошлый раз? Пока там были страйкеры, мне было спокойней.

От размышлений отвлек голос виконта де Леваля, который, хоть и был еще слаб, но уже облачился в свой доспех и стоял со всеми на стене. Запретить ему сделать это я не мог, да и не в моей это было власти. Даже Лада не смогла повлиять на виконта.

— Кажется, они хотят поговорить, — произнес он, указывая в сторону группы всадников, которая размеренно приближалась к стенам города.

Во главе этой группы, состоящей из дюжины бойцов, скакал высокий воин в матово-серых, почти черных доспехах страйкера. Алый плащ, развевавшийся за его спиной, был похож на пламя. Скакавший сразу за ним воин держал в руке желтое знамя со скрещенными серповидными мечами. Сам Альберто ди Ланци пожаловал на переговоры. Должен сказать, что слухи о его силе были правдивыми. Такой развитой энергосистемы я еще ни у одного страйкера не видел. Пожалуй, Сигурду не справиться с авантом такой силы.

Справа от Жнеца в костяном доспехе страйкера ехал, видимо, магистр ди Маури. Его энергосистема уже была попроще. Ранг — медиус. Причем развитие этого боевого мага явно застопорилось на отметке ниже среднего.

Слева от магистра ди Ланци на гнедом жеребце скакал воин в обычном доспехе. На знамени его оруженосца были изображены два красных медведя, вставших на задние лапы. Это и есть командир аталийских легионеров виконт ди Ревель, его герб мне описал пленный лейтенант. В отличие от своих спутников, которые высокомерно взирали на стены города, виконт был мрачен и раздражен. Ну еще бы! Прогулка в компании вервольфов явно не задалась.

Приблизившись на достаточное расстояние, Серый жнец осадил своего коня и с грозным видом сразу же начал с наезда:

— Я — Альберто ди Ланци, старший магистр ордена «Багряного щита». Я обращаюсь к городскому совету Гондервиля! Сегодня я стою здесь, как исполнитель воли нашего справедливого и Вечного бога! Мы пришли сюда не для разрушения, а для того, чтобы восстановить порядок, который был нарушен предателями среди вас! Мы требуем, чтобы городской совет открыл ворота, чтобы мы могли выполнить свою миссию и покарать тех, кто посмел бросить вызов нашим законам!

Слушая грозную речь магистра, я внимательно разглядывал его физиономию. Видно, что годы служения жуткому и жестокому демону оставили на нём свой неизгладимый след.

Лицо Жнеца, словно высеченное из камня, было похоже на безжизненную маску. Холодные и мертвые глаза не отражали ничего, кроме тьмы, которой он служит.

Его властный голос звучал безжалостно и леденяще.

Верхом на своем вороном коне Альберто ди Ланци казался еще более грозным и неприступным. Его посадка была прямой и властной, будто бы он не просто сидит, а восседает на троне из костей своих врагов.

— Наши воины — элита! — продолжал вещать он. — Элита, обученная выстоять против любых угроз и защитить народ от тех, кто стремится к хаосу и разрушению! Мы не желаем крови невинных, и каждый житель этого города, который стоит на стороне нашего закона и порядка, может рассчитывать на нашу защиту!

Я буквально кожей ощутил напряжение, повисшее над крепостными стенами. Речь Серого жнеца хорошо слышали все защитники: наши легионеры, мертонцы, горцы, а также горожане. Не знаю, на что именно рассчитвал магистр ди Ланци, но я четко ощущал всеобщую ненависть к нему.

Тем временем Жнец перешел к угрозам:

— Пусть каждый, кто решит сопротивляться или скрыть виновных, помнит: никто не уйдет от нашего карающего меча! Сделайте правильный выбор — откройте ворота! Помните, что каждое мгновение нерешительности лишь усугубляет положение тех, кто уже стоит на грани! И еще! Я требую, чтобы вы отпустили всех наших братьев!

Наконец, магистр закончил, и в воздухе повисла гнетущая тишина, которую я тут же нарушил. Правда, я обратился не к Альберто ди Ланци, а к виконту ди Ревелю, чем здорово всех удивил. Мрачная физиономия капитана аталийских легионеров удивленно вытягивалась и бледнела после каждого моего слова.

— Виконт! — крикнул я капитану. — Я — Максимилиан Ренар, маркграф де Валье! Позвольте задать вам вопрос? Мне вот стало любопытно, что дворянин из древнего и уважаемого рода, коим несомненно является род графов де Ревель, делает в компании этих фанатиков-проходимцев?

Мои слова прозвучали словно гром среди ясного неба. Тем временем, не давая аталийцам опомниться, я громко, так, чтобы меня слышали все мои люди, продолжал:

— Разве вам, человеку чести, не отвратительно находиться рядом с этими падальщиками и убийцами ни в чем не повинных детей и женщин? Их руки по локоть в крови! Они, прикрываясь служением своему богу, грабят как бергонцев, так и ваших соотечественников!

Я брезгливо поморщился.

— Самое забавное во всем этом то, что они после всех своих мерзких делишек смеют называть себя рыцарями! Виконт, это что же стало с рыцарством на вашей родине? Выходит, чтобы иметь возможность объявить себя рыцарем, достаточно зарезать десяток младенцев и вырвать сердца их матерям? Виконт! Почему же вы молчите?! О! Кажется, я понимаю! Вы просто боитесь этих мерзавцев! А зря! Наверняка за время вашего путешествия вы уже успели понять, что не тех вам стоит бояться! Эти хваленые так называемые рыцари завели вас и ваших людей в ловушку! Мой вам совет — бегите, пока не поздно! Вы еще можете спастись, но не эти ублюдки! Они переступили грань! Они уже мертвы, но еще не знают об этом! Как и мертвы все их так называемые братья, чьи тела гниют сейчас вон в тех выгребных ямах! Они были покараны согласно законам этого мира, как мерзкие мародеры и убийцы!

Когда я выкрикнул последние слова, они были почти сразу поглощены громким и единодушным многоголосым ревом моих боевых товарищей. Этот мощный рык, возникший от множества глоток, звучал словно непрерывный шум огромной волны, обрушевшейся на берег.

Я видел горящие глаза защитников города. Они были готовы защищать его до последней капли крови.

Вероятно, Серый жнец, привыкший к другой реакции на свое появление, возможно, ожидал увидеть страх в глазах людей, но вместо этого он столкнулся с непоколебимым единством.

Альберто ди Ланци сверлил меня своим мертвым взглядом и внешне даже выглядел относительно спокойным. Казалось, он не замечал происходящего на наших стенах. И только плотно сжатые челюсти и перекатывающиеся на скулах желваки говорили о том, что мои слова взбесили его.

Второму магистру стоило бы поучиться хладнокровию у своего шефа. Его физиономия была перекошена от гнева. А вот виконт ди Ревель был бледен как полотно. В его широко раскрытых глазах я увидел неверие и непонимание происходящего. Похоже, сегодня впервые на его веку он услышал, что кто-то посмел так говорить о «Багряных» рыцарях, да еще и в присутствии одного из самых опасных и могущественных представителей этого ордена.

Дернув за поводья, Альберто ди Ланци развернул своего коня и двинулся в сторону своего войска. На прощанье наши взгляды встретились. Серый жнец смотрел на меня так, как смотрит палач, который очень скоро приведет в исполнение приговор о смертной казни…