Поиграем?

Глава 17

Целую мягко, не напираю, несмотря на то что хочется противоположного. Я бы сказал, что так я не целовал девушек, даже будучи неумелой школотой. Аккуратно провожу языком по ее нижней губе, инстинктивно опасаясь Жениной негативной реакции. Однако ее нет. Хуже всего, что от нее в принципе нет никакой реакции. И это дико раздражает. Уж лучше бы укусила или двинула ногой, ей-Богу. Бесит. Так сильно, что в следующий момент, совершенно не страшась того, что мне может прилететь, я обхватываю одной рукой Женину шею, другой сжав ее талию, прижимаю теснее к себе.

Продолжаю неторопливо пробовать ее губы на вкус, наконец проникаю языком в ее рот. Готов поклясться, что тут же почувствовал вкус малины. Сладко. Меня словно в очередной раз долбануло шокером, от такого четкого осознания: Женя и есть как самая настоящая малина. Вкусная, ароматная, ни с какой ягодой несравнимая, но проблемная, ибо десерт с малиной, несмотря на вкус, после — портит впечатления своими косточками. Вкусная, но неудобная ягода.

За своими неуместными сравнениями сам не понял в какой именно момент Женя не только расслабилась в моих руках, но и стала отвечать на мой поцелуй. Несмело, но все же включилась, что само по себе приятно. Я же в ответ на ее реакцию целую напористее, продолжая ласкать ее губы. Чувствую ее неуверенные движения пальцев на своем плече. То ли боится положить свою руку на меня, то ли думает, как оттолкнуть. Но все не решается сделать последнее, продолжая отвечать на мои действия.

Сложно сказать сколько «ухажеров» Жениной мамаши лезли к Жене с поцелуями и был ли у нее вообще хоть какой-то нормальный парень и отношения, но целоваться она не умеет. И это, как ни странно, меня забавляет. Только я подумал об этом, как Женя напряглась и, не дожидаясь пока мне прилетит, я первым прервал уже совсем не детский поцелуй, лишив Женю козыря. Нет уж, дорогая, по моим правилам будем играть.

Отстранился и взглянул в ее лицо. Молчит и тяжело дышит. На меня не смотрит, а потом и вовсе закрывает глаза, сжав при этом руки в кулак. Дуреха. Я же, не мешкая, тянусь к пакету с купленной провизией. Кладу на стол то, что можно съесть здесь и сейчас. Тянусь за ножом, намеренно касаясь Жени.

— Отомри, уже начинаешь меня пугать. Ну так чего, пожрем? — откладываю нож в сторону.

— Уходите, — наконец произносит Женя.

— Ну слава Богу, дар речи все же не потеряла. Уйду, конечно, после того, как мы поужинаем. Мне твоя или не твоя шарлотка как мертвому припарка. Садись, я же знаю, что ты тоже хочешь есть, — тяну Женю за руку, на что она тут же ее одергивает.

— Не надо вот этого всего. И вы… вы нечестный. Фу.

— Фас.

— Прекратите.

— Начни с себя. Я тебе уже говорил, что не собака, чтобы на меня распространять эти слова.

— Не надо этого делать, — по слогам произносит Женя.

— Чего?

— Переводить тему.

— Какую? О том, что я нечестный? В чем это заключается?

— Во всем по отношению ко мне. Не пахнет здесь «добровольно приду сама» или как вы там говорили? Какого лешего вы вообще приперлись ко мне домой?!

— А что недобровольно было? Я тебя к чему-то принуждаю, а, Женя? — напираю на нее, неотрывно смотря в глаза. — Чего молчишь?

— Да.

— Что да? Принуждаю?

— Вы провоцируете меня и манипулируете мной, в итоге я так или иначе попадаю под ваше влияние. Это… недобровольно. И мне это все не нравится.

— Да неужели? — саркастично отмечаю я, становясь вплотную к Жене. — Ты только что сама целовалась со мной. Раздумывала, конечно, долго, но вошла во вкус, сама-то себя не обманывай, — не церемонясь, тянусь к полке с тарелками. — На самом деле, Женя, все достаточно просто. Я тебя привлекаю, возможно, пока только физически, но это вопрос времени.

— Не привлекаете, — мотает головой.

— Привлекаю, — весьма самоуверенно заявляю в ответ и вновь тяну ее за руку для того, чтобы наконец села на этот гребаный стул. Как ни странно, в этот раз Женя все же усаживается за стол.

— Нет. Мне нравится другой человек и это не вы. В смысле мне нравится другой мужчина, — быстро поправляется она. — Я не вру.

— Мужчина? — издевательским тоном бросаю я, вдруг осознав, о ком говорит Женя. Почему-то я напрочь забыл об этом факте. Нет его рядом, да и хер с ним. — Ты о пони своем? Точнее не своем.

— Какой пони?

— Который Коняшкин.

— Конкин.

— Да один хрен, точнее пони.

— Откуда вы вообще… блин! — вскрикивает Женя.

— Я же врач, а моя задача все подмечать. Пони плевать на тебя. Если парню нравится девушка, он будет вести себя по-другому. Действовать — проще говоря. Этот же вообще не смотрел в твою сторону. Тебе нечего ловить с ним, — уверенно бросаю я, раскладывая из контейнера мясо с овощами по тарелкам. — Пустая трата времени. А твоя симпатия к нему — это реакция на его равнодушие. Подсознательное желание понравиться и добиться внимания. Типичная женская хрень. Это пройдет, достаточно признаться себе в этом самой.

— Возможно, вы правы, — неожиданно соглашается Женя и тут же встает из-за стола.

Открывает ящик и медленно достает оттуда две вилки. Ожила, однако и, как ни странно, эти самые вилки она не вонзает мне в глаза, а кладет рядом с тарелками, сама же не спешит садиться. Вместо этого встает около меня. Поднимаю на нее взгляд. Смотрит на меня странно, хрен поймешь, что хочет сделать или сказать.

Всякое мог ожидать, но точно не то, что она протянет ко мне руку и начнет проводить пальцами по моему лицу, а потом неожиданно перейдет на шею. Вот нежданчик, так нежданчик. Не могу сказать, что движения ее пальцев сквозят сексуальным подтекстом, но я, так или иначе, начинаю этим проникаться. До тех пор, пока не осознаю, что движения ее ну очень напоминают совсем другое.

— Ты мне щитовидку пальпируешь?

— Нет, конечно, я вас трогаю. Пытаюсь понять, какой вы наощупь.

— И какой я наощупь?

— Живой.

— Определенно, — соглашаюсь я, не скрывая улыбки. Что задумала эта девчонка?

— Я хочу снять с вас футболку, можно?

— Ой, нет, извини, Женечка, ты меня сейчас заведешь, а у меня нет с собой гондонов. Поэтому лучше не искушаться.

— Ну как это нет… возможно, есть один, на стуле.

— О-ооо… по грани ходишь, деточка. Аккуратнее. Я могу быть злым дядей.

— Вы на моей территории, Алексей Викторович, — убирает руки. — И с моей стороны это всего лишь намеки. А вы уже себя в них записали.

— В намеки?

— В гондоны.

— Занятный у нас с тобой разговор. Однако я голоден, Жень. Может, все-таки поедим?

— Нет. Я хочу, чтобы вы сняли футболку. Потрогать-то я вас могу, прежде чем согласиться на ваши предложения о взаимовыгодном союзе?

— Можешь, но я чувствую подвох.

— Тянуть за волос на соске, если он у вас там есть, волос в смысле, и загадывать желание, я не буду. Не волнуйтесь.

— Как гора с плеч. А соски выкручивать не будешь?

— Господь с вами. Только потрогаю.

— Соски?

— Их тоже.

— Вообще это я должен твои трогать, ибо это твоя эрогенная зона, а у меня она в другом месте.

— Вот и проверим. Если стесняетесь своего тела, так и скажите.

— Уговорила. Подыграю тебе.

Встаю со стула и стягиваю с себя футболку. Женя не отводит взгляд. Открыто рассматривает мое тело. Очень сосредоточенно, словно решает охренеть какую важную задачу. Наблюдать за ней интересно. Только сейчас заметил, что на ее лице появилась новая россыпь веснушек. Ей, эта не самая красивая особенность, — идет. И то, как она закусывает губу, мне тоже нравится, что само по себе удивительно, ибо этот жест, как и взгляд побитой лани меня в женщинах всегда раздражал. Самое интересное, что закусывает губу Женя вовсе не для того, чтобы выглядеть сексуально, она реально в загрузе. Это от задумчивости.

— Как странно, — задумчиво произносит она, проводя пальцами по грудным мышцам. — Так и не скажешь.

— Что? — чуть хрипло произношу я и тут же тянусь к кружке, из которой недавно пила Женя. Отпиваю глоток и теперь понимаю откуда был вкус малины.

— Да так. У вас хорошее тело. Такое крепкое.

— Стараюсь, — усмехнувшись, произношу я и ставлю обратно кружку. — Дальше что будет? — перехватываю Женину руку. — Попросишь меня снять штаны? — шепчу ей на ухо.

— Нет. Всего лишь задам вопрос.

— Ну давай, жги. Поджигай. Зажигай. Чую сейчас будет что-то интересное.

— Как давно вы принимаете гормоны?

— Ммм… не понял?

— Как давно вы принимаете заместительную гормональную терапию?

— А я ее принимаю?

— Ну как-то же вы стали выглядеть как мужчина. А вы делали метоидиопластику?

— Чего?!

— Ну как же, вы не можете не знать, что это. Хирургическая операция, результатом которой является создание неофаллоса и возможность мочеиспускания в положении стоя.

— Слушай, я видимо от голода не догоняю. Где подыграть нужно?

— Зачем подыгрывать? Надо просто сказать правду. Несколько минут назад вы сказали, что моя симпатия к парню — это реакция на его равнодушие. Подсознательное желание понравиться и добиться внимания. Типичная женская хрень.

— У тебя хорошая память. И что?

— Вы делаете так же. Я — объект, который к вам равнодушен. И ваша симпатия ко мне — это всего лишь подсознательное желание мне понравиться и добиться меня. А учитывая, что по вашим словам — это типичная женская хрень, значит вы женщина, которая стала мужчиной. И, опираясь на ваши же слова, это пройдет, если признаетесь в этом самому себе.

— Ебушки-воробушки, — усмехаюсь в голос. — Женя… ну это просто. Ты меня поимела по всем фронтам. Браво, — открыто хлопаю в ладоши.

— Можете одеваться, Алексей Викторович.

— Ну после такого я согласен и без гондона, даже на этой кухне.

— Женя! — я хоть и не Женя, но на звонкий голос, прозвучавший сзади, все-таки оглянулся. — Мы же договаривались никого сюда не водить! — ясно, соседка. Вашу ж мать, ну какого хрена так невовремя?!

— Ой, это не то, что ты подумала. Это Алексей Викторович. Сосед с первого этажа. Он нам поменял лампочку в коридоре и попросил заодно посмотреть на его уплотнения в груди. Все нормально, Алексей. Можете одеваться.

— Точно могу, Евгения Михайловна? Вы же еще не осмотрели мою метоидиопластику.

— Думаете стоит?

— Однозначно.

— Ну как-нибудь в другой раз. Держите футболку.

Вот разве я мог подумать, что доставка двух пакетов обойдется мне дракой с нариком, очередным ударом шокера, встречей с копией моей дочери, поцелуем с Женей и вишенкой на торте «метоидиопластикой»?! Ну а что, хотел азарта и игры? Получай.

— Алексей Викторович, а пакеты?

— Так это же ваши, Евгения Михайловна. Что-то вы, голубушка, запамятовали.

— Разве?

— Однозначно, — надеваю кроссовки и толстовку, краем глаза наблюдая за подсматривающей соседкой. И когда та наконец свалила, Женя первая вымолвила слово.

— Спасибо вам за то, что помогли моей сестре. И еще раз извините за шокер. А в остальном, вы не знаете меня и не надо мне указывать, и советовать ничего в отношении кого-либо. Не лезьте ко мне. То, что произошло на кухне — это… это недоразумение. Помутнение. Как хотите, это называйте. В общем, забудьте об этом.

— Разбежался. Ты, кстати, знаешь основной недостаток метоидиопластики?

— Нет и знать не хочу, — грубо произнесла Женя, сложив руки на груди.

— А я тебе расскажу, — наклоняюсь к ее лицу. — Это отсутствие возможности полового контакта с проникновением. Из-за небольшой длины формируемого неофаллоса. Всего пять сантиметров. — И знаешь что, — шепчу ей на ухо. — Скоро мы с тобой проверим так ли это у меня.

— Фу на вас.

— Фас.