Полевой цветок

ГЛАВА 15

Вернувшись в комнату 207, Трой увидел, что Грейди, удивительно быстро оправившийся от приступа, наливает в стакан очередную порцию коньяка. На нем теперь была длинная белая ночная рубашка. Когда он начал причесывать свои и без того аккуратно лежащие волосы, на лице Троя появилось ироническое выражение.

– Я смотрю, ты быстренько оклемался.

– Да, мне значительно лучше. Ты извинился перед ней?

– Нет! И если ты для этого сделал вид, что на тебя напал жестокий приступ чахотки, то ты зря старался.

– Она совершила ошибку, Трой. Разве все мы время от времени не допускаем ошибки? Ты не представляешь, как отвратительно ты вел себя сегодня! Никогда не думал, что увижу, как Дэни плачет.

Грейди допил коньяк, подошел к кровати, поднял одеяло и лег.

– Зачем ты так взъелся на нее? Ты ее очень обидел.

– Зачем? – воскликнул Трой раздраженно. Он снова разволновался, вспомнив сцену в салуне, которая так потрясла его. – Затем, что я был вне себя от ярости! Я обошел все прибрежные заведения, пользующиеся дурной славой и нашел ее в последнем, самом знаменитом. В этом салуне… Я вошел туда и увидел, что она стоит на сцене, разряженная и разукрашенная, как салунная проститутка, а всякие сомнительные личности в зале глядят на нее с вожделением.

Разговаривая, Трой развязал свой галстук и бросил его на спинку стула. За галстуком последовала куртка, а затем он начал расстегивать манжеты на рубашке.

– Ты приревновал ее, – констатировал Грейди.

– Нет! Я просто был в ярости! Ее следует держать взаперти ради ее же блага.

Грейди покачал головой, не обращая внимания на раздраженный тон Троя.

– Ты ревнуешь. Дэни прекрасно знала, что делала. Она хотела петь, а владелец не позволил бы ей петь, если бы она не надела это платье. Да и откуда ей было знать, что оно не совсем приличное? Неужели ты считаешь, что, впервые попав в цивилизованный мир, она уже через несколько часов должна была начать разбираться в моде? – Улыбка исчезла с лица Грейди. – Подумай над этим, Трой. Мы несколько дней уговаривали ее сменить одежду и внешность. Разве ты не слышал, как она сказала, что хотела нас обрадовать? Тебя обрадовать!

Трой снял рубашку и бросил ее на стул. Он знал, что его друг прав, но упрямо отказывался признать это.

– Ты меня прямо каким-то злодеем выставил…

– Дело не во мне. Ты сам хорошо постарался, чтобы предстать в этой ипостаси.

Грейди потушил лампу, стоящую на тумбочке у кровати, и Трой продолжал раздеваться в полумраке. Грейди подвинулся к краю кровати и подтянул одеяло к подбородку. Трой задул другую лампу, снял сапоги, брюки, подошел к кровати и лег под одеяло рядом с другом.

Не удивительно, что в эту ночь они долго не могли заснуть и молча лежали в темноте. Трой, устремив взгляд в потолок, пытался убедить себя, что поступил правильно, когда стащил Дэни со сцены салуна «Скалистые горы». В тот момент, когда он схватил Дэни и навел на зрителей пистолет, он думал только о том, что ни один мужчина не должен видеть ее полуобнаженное тело. Кроме него. Ни один мужчина не должен дотрагиваться до нее. Кроме него.

Постепенно успокоившись, Трой обнаружил, что улыбается в темноте при воспоминании о ночном приключении.

– Она больше никогда не захочет со мной разговаривать! – Неожиданно для себя Трой произнес эти слова вслух.

Грейди, который тоже не спал, сказал:

– Захочет. Я знаю Дэни. Через недельку-другую она обо всем забудет. – Он помолчал и спросил: – Она там в самом деле так плохо себя вела?

– О, нет, но на меня нашло какое-то затмение. Я вскочил на сцену, пригрозил зрителям, что здание окружено боевой группой Фонтейна, и унес Дэни на плече.

Трой издал стон смущения, потому что вдруг осознал до конца всю безрассудность своего поступка.

– Твой дед Филип был бы тобой доволен.

– Благодарю.

После непродолжительного молчания Трой снова заговорил:

– Грейди, ты окажешь мне одну услугу?

– Смотря какую.

– Ты кое-чем мне обязан…

– Я тебе многим обязан, – согласился Грейди, – но я хочу знать, что я должен буду делать.

– Я хочу, чтобы ты солгал, – сказал Трой.

– Кому?

– Дэни.

– Нет!

– Выслушай меня, Грейди. Я не хочу с ней расставаться. Ты был прав, когда сказал, что я не могу представить себя без нее. Но таким образом я снова оказываюсь перед той же дилеммой!

– А, знаю. Розыски этого человека. Твоя навязчивая идея о мщении и все такое прочее.

– Ты можешь называть это, как хочешь, но я не могу отпустить Дэни. Пока не могу! – А смогу ли когда-нибудь? – подумал он. – Скажи ей, что для полного выздоровления тебе необходим более теплый климат, и поэтому ты едешь со мной в Луизиану. Уговори ее поехать с нами! Я уверен, что ты легко сможешь сыграть эту роль. Ты сегодня превосходно симулировал приступ болезни.

– Только к чему все это? Мне кажется, все кончится тем, что ты заставишь ее страдать еще больше.

– Надеюсь, что этого не случится. Я хочу, чтобы она увидела остров Фонтейн. Возможно, она сможет приспособиться к жизни на нем. Если в Луизиане она будет чувствовать себя так же неловко, как здесь, то я отпущу ее. Я не могу позволить ей уйти, пока не узнаю, как она отнесется к моему дому.

– А как же розыски человека, который убил твоего отца? Как насчет Константина Рейнольдса?

Трой не cpазу смог ответить на этот вопрос. Подумав, он честно сказал:

– Я даже не знаю, что буду делать. Кроме того, возможно, я так никогда и не узнаю его местонахождение.

– А если узнаешь?

– Если узнаю, то тогда мне придется делать выбор…

Гладкая шелковая ткань красного платья казалась прохладной на ощупь и издавала знакомый шелест, когда Дэни складывала его. Она положила платье поверх корсета, чулков, перчаток и туфель, которые, аккуратно сложенные, лежали на стуле возле окна.

Не было больше девушки, которую она видела в грязном зеркале за сценой салуна «Скалистые горы». В это утро из зеркала над умывальником на нее смотрело ее собственное лицо. Ее круглые, широко поставленные глаза больше не были обведены краской: их дымчато-серебряные глубины горели теперь внутренним огнем. По ее серым, с серебряными крапинками глазам, обрамленным густыми черными ресницами, нельзя было сказать, что ночью она проливала слезы из жалости к самой себе. Губы ее были упрямо сжаты, так что не было даже заметно пухлости нижней губки.

На ней была падающая свободными складками белая рубашка без воротника с вырезом на груди, оттеняющая ее золотистую загорелую кожу.

Эту рубашку Джейк купил у одной индианки, но ни разу не надевал ее. Вырез на груди был довольно большим, и когда она наклонилась к зеркалу, рубашка распахнулась, обнажив ее груди. Дэни стянула руками концы ворота и стала думать, как избавиться от этого неудобства. В конце концов, она решила прошнуровать ворот. Для этого ей были необходимы большая игла и узкий кожаный ремешок.

Кожаные брюки, которые она надевала, были мягкие и удобные, хотя и несколько узкие. Она сшила их больше года назад, но раньше у нее не было повода их надеть. Другие брюки были ей как раз впору, но накануне ночью она оставила их в салуне. Те, что были на ней сейчас, плотно обтягивали ее бедра и ягодицы – свидетельство того, как сильно изменилось ее тело. В отличие от ее первых брюк, загрубевших от воды и жира, материал этих был тонкий и нежный. У нее было такое ощущение, словно она надела вторую кожу.

Дэни с трудом расчесала волосы, так как накануне слишком энергично вытаскивала из них шпильки, которыми воспользовалась Глори, чтобы сделать ей высокую прическу. Тряхнув головой, она отбросила волосы назад и обнаружила, что они уже достают ей до плеч. Раньше у нее никогда не было таких длинных волос. Обеими руками она сгребла их в пучок на затылке и подумала, что ее острый нож легко укоротит их до той длины, к которой она привыкла, но потом вспомнила длинные, пышные локоны Глори и отпустила волосы, так что они упали ей на плечи. Почему-то ей было приятно чувствовать, как они оживали и двигались, касаясь ее шеи, когда она поворачивала голову.

Сегодня она попросит Грейди отвезти одежду, в которой она вернулась в гостиницу, обратно в салун «Скалистые горы». Она непременно должна вернуть эту одежду; ведь Джо, наверное, заплатил за нее большие деньги. Троя она ни о чем просить не станет, потому что ему нельзя появляться в салуне после того, что произошло прошлой ночью.

Да и как вообще она будет смотреть ему в лицо после этого?

Дэни рылась в узле с вещами, который положила на кровать, в поисках иглы и сухожилий, когда внимание ее привлек звук поворачивающегося в замке ключа. Неужели Трой ее запер? Замок, открывшись, щелкнул, и в дверь негромко стукнули два раза.

– Кто это? – спросила Дэни, стараясь сохранить безразличный тон.

– Грейди.

– Так входи же!

В конце концов, перебрав обрезки ткани, запасную патронную сумку, запасные винтовочные замки и кремни, пучок табака, замотанный в ткань, Дэни нашла сверток из шкуры горностая, где лежали иглы, которыми она сшивала шкуры.

Грейди тихо вошел в комнату, плотно закрыл за собой дверь и в нерешительности остановился у порога, ожидая, когда она обратит на него внимание.

Дэни не смотрела в сторону Грейди и нарочно не убирала со щеки упавшие волосы, залонившие от его взгляда ее лицо. Неужели он как и Трой, испытывает к ней отвращение после вчерашней ночи?

– Как ты спала, Дэни?

– Замечательно, если не считать, что я полночи провалялась с открытыми глазами, потому что боялась упасть с этой кровати и разбиться насмерть. – Спать в этой высокой кровати с пологом на четырех столбиках было для нее настоящим испытанием. Простыни были такими свежими и гладкими, матрас – таким пышным, что она долго не могла заснуть. – Это он меня запер?

Грейди кашлянул.

– Он сделал это для твоей безопасности. Ключ был у меня.

Дэни развернула сверток с иглами. Она ничего не понимала.

– Дэни, я хочу попросить тебя об одном одолжении.

Вслед за этими словами раздался слабый кашель, который в конце концов привлек ее внимание.

– О чем ты хочешь меня просить? – Она посмотрела на друга, и ей сразу бросилось в глаза, какое разрушительное действие оказала на него болезнь. Глаза Грейди потемнели от усталости; он стоял, прислонившись спиной к дверной раме, словно ему трудно было держаться на ногах. Дэни быстро подошла к стулу и убрала с него одежду. – Садись, а то упадешь. – Она пододвинула к нему стул. – Какое одолжение? – снова спросила она, когда он сел.

– Я хочу, чтобы ты поехала с нами в Луизиану.

– Куда-куда?

– В Луизиану. Домой к Трою.

Она заметно напряглась, когда он произнес это имя.

– Зачем?

– Я бы хотел увидеть, как ты найдешь своих близких, Дэни, но в моем теперешнем положении, – он пожал плечами и вялым движением поднял руку, – мне необходим отдых и теплый климат. В Луизиане очень тепло. А когда я оправлюсь от болезни, я с радостью поеду с тобой разыскивать твоих близких.

– Я не собираюсь ехать дальше на восток. Грейди. Сюда я приехала, чтобы встретиться с партнером Джейка, и я с ним встретилась. Я думаю, будет лучше, если я просто вернусь домой.

И покину Троя! И постараюсь его забыть… Она не высказала вслух эти печальные мысли.

Грейди некоторое время молчал, но Дэни чувствовала, что он смотрит на нее. Она повертела в руке сверток с иглами и затем бросила его на кровать.

– Домой – это куда? – тихо спросил он.

А в самом деле – куда?

Дэни повернулась, подошла к зеркалу, взглянула на свое отражение и снова повернулась к Грейди.

– В горы.

Грейди сделал глубокий вдох, словно собрался нырять в глубокую холодную воду.

– А как же Трой?

– Трой теперь презирает меня, Грейди. Это дураку ясно. – Она провела ладонями по бедрам обтянутым мягкой кожей, затем подошла к кровати и прислонилась к столику. – Я даже не знаю, что плохого я сделала прошлой ночью, хотя теперь мне это безразлично. Просто мы с Троем слишком разные люди, Грейди. Я не такая, как вы, и едва ли когда-нибудь стану похожей на вас. Но зато я знаю, что мне было приятно стоять на той сцене и петь для людей, которым я нравилась такой, какая я есть, и которые не пытались сделать меня другой.

– Значит, ты решила вернуться в горы. Выходит, тебе безразличен Трой, безразличны твои родственники, тебя не интересуют деньги, которые оставил тебе Джейк, так что ли? Но куда именно ты собираешься вернуться, Дэни?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты встретила нас сразу после смерти Джейка и понятия не имеешь, что значит жить одной в горах. Ты думала об этом когда-нибудь? Сейчас декабрь, Дэни, скоро январь. Тебе вновь придется пересечь эти равнины. На этот раз в одиночестве. Туда ты вернешься только весной.

– Ну и что?

– Так почему бы тебе не подождать до весны? Дай себе еще немного времени; дай мне время, чтобы я мог отдохнуть. Через несколько недель я поеду на восток и попытаюсь найти твоих родных. – Он замолчал и внимательно посмотрел на нее. – Дай время Трою.

– Время для чего? – Его настойчивая просьба уязвила ее. Это ее унизили и оскорбили, это ей требовалось время, чтобы забыть об этой обиде! – Для того, чтобы он стал еще больше меня презирать? Для того, чтобы он стал испытывать ко мне еще большее отвращение?

По растерянному выражению лица Грейди она поняла, что он искренне удивлен.

– Отвращение? – удивленно спросил он.

– Я видела это по его лицу прошлой ночью.

– Едва ли он испытывал отвращение, Дэни. Беспокойство – да. Ревность – конечно. Но только не отвращение.

Пришла очередь Дэни удивляться.

– Ревность?

– Подумай: что Трой мог почувствовать, когда увидел, что ты стоишь на сцене полураздетая и развлекаешь всех этих мужчин? Ты наотрез отказалась надеть платье, когда он просил тебя об этом.

– Это его обидело?

– Полагаю, да.

Размышляя над словами Грейди, Дэни попыталась посмотреть на этот случай глазами Троя.

– Но тогда почему, черт возьми, он не сказал мне об этом? – вырвалось у нее.

– Я уже говорил тебе, Дэни. Все эти чувства внове Трою.

Как будто мне они не внове! Она хлопнула рукой по столбику.

– Постой… – Она гневно прищурила глаза. – Это он послал тебя сюда, чтобы ты поговорил со мной за него?

В этот момент Грейди закашлялся и прикрыл рот рукой. Затем он вяло пожал плечами.

– Отнюдь нет. Это моя идея. Мне невыносимо думать, что ты поедешь обратно одна в отличие от тебя, меня очень интересуют твои родственники, и я надеялся, что до весны ты побудешь с нами в Луизиане. – Он с трудом поднялся и подошел к ней. – Бабушка Троя – хорошая и требовательная хозяйка. Там за тобой будут ухаживать, и тебе совсем не нужно бояться, что Трой будет тебя эксплуатировать.

Скорее я буду его эксплуатировать!

– А что Трой думает об этой твоей идее? – Ожидая ответа, Дэни затаила дыхание; сердце ее забилось быстрее.

– Он согласен со мной. Ни один из нас не хочет, чтобы ты уехала, даже не попытавшись разыскать своих родственников и не взяв деньги, которые накопил для тебя Сол. Очевидно, Сол не сможет оказать тебе какую-нибудь помощь, и я тоже пока не в состоянии помочь тебе. Трой должен вернуться в Луизиану: у него там судоходная компания, которой нужно управлять. – Грейди взял ее за руку. – Так что, если ты согласишься, тебе придется потерпеть нас еще некоторое время.

Если бы Дэни сказали вчера, что ей придется «терпеть» Троя еще некоторое время, то она обрадовалась бы чрезвычайно, однако сегодня, после их размолвки, она уже не была уверена в том, что ее отношения с Троем Фонтейном приведут к чему-то хорошему. Обдумывая предложение Грейди, она продолжала опираться на столбик кровати. Грейди смотрел на нее, ожидая ее решения.

Трой… ревновал. Она сомневалась в этом. Беспокоился? Возможно. Она была уверена, что его тяготит бремя ответственности за нее. Но почему он сам не захотел прийти и предложить ей поехать с ним к нему домой?

Бурные события прошлой ночи, вызвавшие у нее чувства унижения, смущения, разочарования и печали, врезались ей в память и продолжали будоражить душу, не говоря уже о гневе, который она испытывала, утром. Возможно, Грейди выдумал всю эту затею для того, чтобы помирить их? Дэни почувствовала, что он сжал ей руку, напоминая о том, что он все еще ждет ее решения.

– Почему Трой сам не пришел, чтобы попросить меня об этом? – спросила она.

В этот момент в комнате раздался низкий голос самого Троя.

– Потому что я спускался вниз, чтобы заказать тебе завтрак, и подбирал подходящие слова, чтобы извиниться перед тобой за свое вчерашнее поведение.

Неся в руках поднос с едой, он ногой закрыл за собой дверь и попытался не придать значения тому, что его друг держал Дэни за руку, когда он вошел. Но он все-таки бросил на Грейди суровый взгляд; художник тихо кашлянул, отошел от Дэни и схватился за спинку стула. Переглянувшись с Троем, Грейди неожиданно извинился, заверил их, что вернется через десять минут и вышел из комнаты. На лице Троя снова появилось мрачное выражение. Ему совсем не хотелось, чтобы в это утро Грейди продолжал играть роль старшей подруги Дэни, хотя он знал, что друг его желает ей добра. После своего выздоровления он следил за каждым шагом Троя.

Все это произошло так быстро, что Дэни не сразу осознала, что осталась с Троем наедине. Он поставил поднос на умывальник и повернулся к ней. Комната наполнилась приятным запахом бекона, но у нее неожиданно пропал аппетит.

Трой был в ярко-коричневом костюме, увидев который она почувствовала запах кофе, что стоял на подносе. Его черные как смоль волосы были зачесаны назад, лицо чисто выбрито, глаза сверкали в ярком утреннем свете. Взгляд ее задержался на его губах. Прошло еще некоторое время, прежде чем она осознала, что Трой разговаривает с ней.

– …пришел, чтобы извиниться. Прости меня.

Вслушиваясь в его слова, Дэни продолжала сжимать рукой твердый столбик кровати, в то время как сердце ее наполнялось неизъяснимым восторженным трепетом.

Никто раньше не извинялся перед ней! Что я должна ответить? Она продолжала молчать и смотреть на него.

Он принял ее молчание за гнев.

– Ты имеешь полное право больше никогда со мной не разговаривать…

Она продолжала молча смотреть на его губы.

– Я не буду тебя обвинять, если ты бросишь меня.

Она посмотрела ему в глаза.

– Я сказал, прости меня, – повторил он.

У нее пересохло во рту, и она облизнула губы.

– Ради Бога, Дэни, скажи что-нибудь!

Он обеими руками схватил ее за плечи и сжал их своими сильными пальцами. Она отпустила столик кровати и качнулась в его сторону.

– Что сказать? – прошептала она.

– Скажи, что ты простила меня. Скажи, что ты поедешь с нами в Луизиану. Скажи что угодно!

– Поцелуй меня…

Она встала на цыпочки и приблизила свои губы к его губам, ожидая поцелуя. Трой еще сильнее сжал ее плечи, привлек ее к себе и накрыл ее губы своими теплыми, пахнущими кофе губами, которые сразу разомкнулись. В его поцелуе не было просьбы о прощении, – одно лишь грубое откровенное, страстное желание и настойчивое требование взаимности. Дэни ответила на его поцелуй столь же страстно, и они оторвались друг от друга только тогда, когда начали задыхаться.

Трой перестал сжимать ее плечи, но не нашел в себе сил отойти от нее. Он был выше Дэни на целую голову и долго смотрел на нее сверху вниз, пока не осознал, что Грейди тоже мог видеть ее полные, упругие груди, выглядывающие из раскрытого ворота рубашки. На щеках его заиграли желваки, и он попытался прогнать эту мысль. Он стянул края ее ворота и решительно отстранился от нее, понимая, что иначе может потерять контроль над собой.

– Я поеду, – сказала она шепотом. У нее не было сил говорить громко. – До весны.

– Хорошо. – Трой улыбнулся. Неожиданно у него словно камень с души свалился. – Позавтракай, – сказал он, – потом собери вещи и приготовься к отъезду. Мы заедем к Солу, а затем возьмем билеты на первый пароход, плывущий на юг.

Трой повернулся и пошел к двери. Он знал, что если пробудет наедине с Дэни слишком долго, ее сторожевой пес Грейди начнет колотить в дверь.

– Трой!

Он остановился в тот момент, когда рука его уже легла на медную ручку двери.

– Что?

Неужели она передумала?!

Подбоченившись и наклонив голову набок, Дэни спросила:

– Где, черт возьми, находится эта Луизиана?