Политик из кофейни, или судья в ловушке

Действие третье

Улица. Хиларет и Клорис встречаются.

Xиларет. Ах, Клорис!

Клорис. Сударыня моя милая, вы ли это? И уцелели?

Хиларет. Цела, цела, благодарение небу! Я чуть не потеряла кое-что, да, слава богу, все при мне осталось.

Клорис. Кабы и впрямь оно так было!

Хиларет. Как? Ты мне не веришь?

Клорис. Ах, сударыня, я предпочла бы, чтоб вы могли не верить мне или чтоб я сама себе могла не верить. Наш бедный капитан Констант...

Хиларет. Что с ним?

Клоpис. Ах, сударыня!

Хиларет. Говори же скорей, ты убиваешь меня!

Клорис. Он арестован за нападение на женщину!

Xилapeт. Как?!

Клоpис. Увы, сударыня, это сущая правда. Мне говорил собственный его слуга.

Xилapeт. Это клевета! Это ложь! И ты повторяешь ее! Веди меня к нему, я разыщу его, где бы он ни был, хотя бы в темнице.

Клорис. Очень уж вы сердобольны, сударыня... Чтобы я стала навещать изменившего мне возлюбленного! Да скорей король придет в тюрьму навестить мятежника, как друга!

Xилapeт. Неужели ты думаешь, что я так легко поверю вздорной клевете на того, кто явил мне столько доказательств своей любви, своей преданности? К тому же мое собственное приключение заставляет меня усомниться в достоверности ваших слухов... Но если это окажется правдой, я найду в себе силы вычеркнуть его из своей памяти навсегда.

Клорис. Боюсь, сударыня, как бы судья Скуизем не вычеркнул его из списка живых!

Хиларет. "Скуизем", ты говоришь? Дай-ка я тебя расцелую за это известие! Теперь-то я наверняка могу сказать, что мой Констант ни в чем не виноват. Вот погоди, я еще расскажу тебе о своем приключении! Но сейчас не до этого, веди же скорей к нему.

Клорис (в сторону). Бедняжка! Она и без меня знает дорогу к своей погибели. Ну, да спасать господ не нашего ума дело.

Комната в доме констебля. Констант (один).

Констант. Я начинаю склоняться к мнению того мудреца, который сказал, что, если хочешь быть счастливым, не хлопочи о счастье других. В самом деле, добросердечие всего лишь пустое донкихотство, и всякая принцесса Микомикона заводит своего избавителя в клетку[28]. Зачем только я впутался в эту историю? Рисковать своим счастьем, своей репутацией из-за злоключений какой-то незнакомой женщины!.. Но какова неблагодарность: обвинить меня в насилии меня, который вырвал ее из объятий насильника!

Констант и миссис Стафф.

Миссис Стафф. Чего изволит ваша милость, джину или пуншу?

Констант. Любезная сударыня, оставьте меня в покое, прошу вас. Я и думать не могу о вине.

Миссис Стафф. Но вы могли б подумать о нас! "Ах, оставьте меня"... такой клиент попадается мне впервые. А еще капитан, а еще насильник!.. Да вы больше смахиваете на какого-нибудь голодранца стряпчего, уличенного в мелком подлоге, или на бродягу попа, укравшего подрясник да рясу.

Констант. Пейте, что вам вздумается, я заплачу, сколько вы скажете.

Миссис Стафф. Благодарю вас, ваша милость, спасибо! Ведь очень дорого приходится платить вот за эту квартирку, а уж после введения нового налога на вино дела пошли совсем из рук вон плохо. Я и то уж говорю муженьку: чем охотиться за разбойниками, не лучше ли самому пойти в разбойники!

Констант. Я думаю, сударыня, что многие жены дали бы своим мужьям точно такой же совет. И если бы мужья из любви к своим женам вняли ему, у палачей оказалось бы не меньше работы, чем у адвокатов по бракоразводным делам.

Миссис Стафф. Вот бы и хорошо! Наше дело ведь такое: пустует виселица и у нас затишье! Увы, любезный капитан, нынче у нас в десять раз меньше вашего брата против прошлых годов!.. Если не считать вашей милости, вот уже целых две недели к нам никого не приводили за насилие. Дай бог, чтоб у вашей милости оказалась легкая рука для почина.

Констант, Стафф, миссис Стафф.

Стафф. Капитан, ваш покорный слуга! Вы, верно, будете рады обществу... Сейчас к вам присоединится еще один джентльмен, прелюбезнейший малый, смею вас заверить.

Миссис Стафф. Джентльмены так и сыплются! Вот удача!

Констант. Что до меня, я предпочел бы одиночество.

Стафф. У меня всего одно помещение для арестованных, капитан, к тому же, смею вас уверить, это не какой-нибудь мужлан неотесанный, а чистой воды джентльмен... тоже в чине капитана... А уж веселый какой!..

Констант. Что привело его сюда?

Стафф. Насилье, капитан, насилье — джентльменский проступок! Я бы не осмелился ввести в общество вашей милости кого-нибудь из низшего сословия. Но насилие и убийство — такие дела, которых нечего стыдиться джентльмену. Он ваш собрат: тоже напал на какую-то девку. Я и сам грешил в свое время, пока не женился. В браке мужчина тяжелеет, тускнеет... И ваша милость отстанет от этого дела, когда женитесь, вот увидите... Женатый не станет бросаться на женщину, как не станет снова убийцею тот, кого отпустили на поруки.

Миссис Стафф. Мой муж большой шутник, вы уж его извините, ваша милость.

Стафф. А вот и джентльмен, о котором я говорил!

Констант, Рембл, Стафф, миссис Стафф.

Констант. Что за чудо!

Рембл. Констант, дорогой мой!

Констант. Какой ветер пригнал тебя к берегам Англии?

Рембл. Какой дьявол занес тебя сюда, к констеблю?

Констант. Насилие, сударь, насилие! Джентльменский проступок, как говорит мистер констебль.

Рембл. Ты шутишь, конечно?

Стафф. Нет, сударь, даю вам. слово, капитан не шутит.

Рембл. Вот уж не думал! Я бы скорей заподозрил пэра Англии или самого архиепископа, чем тебя! Ну да, видно, благонравие всегда неразлучно с лицемерием... Руку, товарищ! Наши судьбы во всем одинаковы!

Стафф (в строну). Да и кончите вы одинаково! Им, видно, не впервой встречаться в этом деле. Ходоки по женской части оба!

Миссис Стафф. Не угодно ли, судари, пуншику? Это придаст вам бодрости, бравые капитаны.

Стафф. Не навязывай джентльменам угощения, жена. Я всей душой желаю вам выкарабкаться из этой истории. А покуда вы здесь, весь мой дом к вашим услугам. Позвольте лишь сказать вам, что чем больше вы будете пить, тем меньше у вас будет времени оплакивать ваши несчастья.

Рембл. Истинно философский взгляд на вещи.

Констант и Рембл.

Рембл. Милый Билл, скажи мне правду: ты ведь на самом-то деле не совершил никакого насилия?

Констант. О чем я от души жалею. Я спас какую-то женщину на улице, а в благодарность она присягнула, что я пытался ее обесчестить. Но я так рад нашей встрече, что готов позабыть все невзгоды!

Рембл. Узнаю твое великодушие, твое доброе сердце!

Констант. Слов нет, если бы мы встретились с тобою не здесь, наша встреча была бы много радостней. Зная твою разгульную жизнь, я думаю, что тебе будет, труднее, чем мне, выпутаться из этого дела.

Pембл. Как я выпутаюсь, я, конечно, не ведаю, да и не задумываюсь об этом. Однако уверяю тебя, что я невиннее грудного младенца. Мое дело отличается от твоего только тем, что моя мнимая жертва не стала присягать против меня.

Констант. Рад это слышать... Но что, скажи мне, заставило тебя покинуть Индию? Я думал, ты поселился там до конца своей жизни.

Pембл. Что? Да то же, что погнало меня в Индию и ради чего я вернулся, то — чем я дышу, ради чего я живу: женщина!

Констант. Женщина?

Рембл. Да, женщина — молодая, красивая, богатая! Вдова, у которой в кармане восемьдесят тысяч фунтов, — вот полярная звезда, на которую следует держать курс.

Констант. Как же она зовется?

Рембл. Да так и зовется: миссис Рембл.

Констант. Так ты женат?

Рембл. Да, сударь. Вскоре после того, как ты покинул Индию, добрейший мистер Ингот покинул сей бренный мир, оставив мне в наследство свою жену и ее капиталы.

Констант. Поздравляю же тебя, дорогой Джек! Твое счастье наполняет мое сердце такой радостью, что в нем не осталось места для моих собственных невзгод.

Рембл. Погоди, я тебе еще не все рассказал...

Сотмоp (за сценой). Сварите пунш, да не жалейте рома, и пусть он будет горячим, как ад!

Рембл. Слышишь? Нам, кажется, предстоит теплая компания.

Констант, Рембл, Сотмор, Стафф.

Сотмор. Вот они где, эти любители женского пола! Что же вы приуныли? Рембл, да ты никак молчишь — ни словечка во славу женщины! А какую выгодную сделку заключил Марк Антоний, отдав мир за женщину, не правда ли? Черт побери! Живи он сейчас — ставлю полдюжины бочонков бордосского! — он тоже болтался бы за насилие на виселице вместе с моими дорогими друзьями!

Рембл. Еще одно слово хулы на женщину, и мы тебе перережем глотку и подарим судье еще одно уголовное дельце!

Сотмор. Не ругать женщин? Уж лучше прикажите мне никогда не прикасаться к бутылке! Да заодно зашейте мне рот, чтоб я не пил вина и не ругал ваших дам. Эй, там, — готовьте пунш поскорей!

Стафф. Сию минуту, ваша милость! (В сторону.) Такой клиент для нас находка, жаль, что и он не привлечен за насилие.

Констант, Рембл, Сотмор.

Констант. Сотмор, вы не должны ругать женщин в присутствии Рембла: он ведь женатый человек.

Рембл. И что лучше всего — моя жена покоится на дне морском.

Сотмор. И что хуже всего — все ее приданое там же!

Констант. Как?

Рембл. В том-то и дело! Впервые в жизни Сотмор не соврал... Шутки шутками, а мадам пропала со всем своим богатством. Она отправилась на тот свет, и с нею восемьдесят тысяч! Если подобные вещи практикуются на том свете, ей было нетрудно с таким капиталом сыскать себе нового мужа.

Сотмор. Эх, не послушал ты меня! Говорил я тебе: где женщина — там пиши пропало! Если бы я занимался страхованием имущества — давай мне двойную цену, я и то не стану страховать тот корабль, на котором находится женщина... У одной-единственной женщины столько грехов, что господь из-за нее может погубить целый флот.

Рембл. Смотрите, как он любит это слово "грех", не менее любого ханжи!.. Не тебе бы произносить это слово!.. Сам-то ты хорош! Твоими грехами можно нагрузить целый караван кораблей! Зачем твоя поганая пасть извергает хулу на других, когда все твои трюмы набиты до самого верха грехами?

Констант. Как случилось, что вы с ней расстались?

Рембл. В этом повинны шторм на море и моя злосчастная звезда. Я покинул корабль, на котором находилась супруга, так как меня пригласил на обед капитан другого судна из нашей флотилии. В это время поднялся внезапный шторм, я потерял из виду ее корабль, и с тех пор о ней ни слуху ни духу.

Сотмор. От души желаю тебе, чтобы ты не слышал о ней до конца твоей жизни!.. Однако мне жаль ни в чем не повинных сундучков, что пошли ко дну вместе с ней. Ну да у моря губа не дура: женщину оно, возможно, и выплеснет, а уж денежек ни за что не отдаст. Женщина ведь всплывает, как пробка, да и цена ей такая же! Хотя не скажи: пробка еще годится на то, чтобы сохранять вино от порчи, а женщина только портит его.

Констант. У тебя, Сотмор, нет другого мерила, чем вино. Оно для тебя что золото для барышника: как он готов продать свою душу за гинею, так и ты готов свою продать за бутылку.

Сотмор. Всякое благо, сударь, можно сравнить с вином, и всякое зло — с женщиной.

Констант. Стыдись, Сотмор! Твои нападки на женщин так же неприличны в обществе порядочных людей, как хула на господа бога в присутствии пастора.

Pембл. Браво, Констант! Женщины — моя религия, и я их верховный жрец.

Сотмор. Женщины и религия! Уж лучше скажите: женщины и дьявол! У них манера одна: завлечь поклонника, да и бросить его потом.

Констант. А что, Рембл, наш приятель того и гляди станет попом...

Рембл. Этого можно было ожидать от него, если б он не был пьянчужкой.

Сотмор. Ну что ж, я свято верю, что это тебя бог наказал за то, что ты нарушил свое слово... Не говорил ли я тогда, что тебя подцепит какая-нибудь уличная тварь? Теперь ты видишь: мое пророчество сбылось.

Рембл. Твоя правда. Мало того, что она шлюха, она принадлежит к самой наглой породе этих женщин: скромная шлюха.

Сотмор. Скромная шлюха! Так надо ее выдать замуж за скромного стряпчего.

Рембл. И отправить их обоих на каторгу, чтобы они там плодились и размножались.

Сотмор. Да, да, скромностью прикрываются не только дурнушки, но и самые распутные девки. Ни скромность, ни знатность в наш век не являются признаком добродетели, так же как не всякий, кто ходит в шелках, — дворянин.

Рембл. И все же, к чести ее будь сказано, она отказалась дать ложную присягу, несмотря на все уговоры судьи.

Сотмор. Вон как, потаскушка-то с совестью! Она припасает тебя на другой случай. Дай-то бог, чтобы ты дожил до другого случая. Уж если на этот раз тебя не вздернут, она тебя обчистит, будь покоен! И потому, как твой друг, желаю ей удачи.

Рембл. Послушай, душа моя, как это тебе удалось разыскать нас? Вот уж за кем я не стал бы посылать в такой беде! Не пошлет же мальчишка, застигнутый в чужом саду с полными карманами яблок, за своим школьным учителем?

Сотмор. Да мне и не пришлось тебя разыскивать. В городе только и разговору, что о тебе... Нет ни одного мужа, ни одного отца, который сегодня не напился бы на радостях. Если только твоя приятельница не глуха к звону золота, ее подкупят, чтобы она принесла присягу против тебя. Вы сидите в печенках у всех, сударь! И шести дней не пробыл тут, ей-богу, а на его счету уже шестнадцать женщин!

Рембл. А ты за это время проглотил столько же бочек вина! Поверь мне, мои наслаждения поблагородней твоих!

Сотмор. Сударь, я плачу за свое вино и оттого никому не причиняю убытков.

Pембл. А я, сударь, никому не причиняю убытков, и оттого мне не за что платить.

Сотмор. Ого-го! А по-твоему, ты не наносишь человеку убытка, если ты похищаешь его жену или дочь?

Pембл. Какой же это убыток, если жене опостылел муж, а дочь только и мечтает, что о муже?

Констант. Ты бы постыдился попрекать человека его грехами, когда он и так страдает за них.

Сотмор. А это самое время попрекать его, сударь. Да он, как вы видите, не очень-то к сердцу принимает мои упреки. У него стыда не больше, чем у тех молодчиков, что продают свои показания всем, кто в них нуждается, — иной раз приходится и у позорного столба постоять, велика важность!

Pембл. Оставь его, сейчас внесут пунш, и тогда ему будет самому некогда брюзжать.

Сотмор. Помилуй! Человек оставляет своего лучшего друга беспечным и счастливым, а наутро находит его на краю гибели, готовым ввергнуться в геенну огненную! Как же не брюзжать после этого? Где эта девка? Я отомщу ей, а заодно и всем женщинам в мире! Коли тебя повесят за насилие, пусть меня вздернут за убийство. Какая она из себя, эта дрянная девчонка? Долговязая или коротышка, белобрысая или чернявая? Какое обличие принял дьявол на этот раз?

Pембл. Ах, очень соблазнительное, уверяю тебя! Она божественно сложена, чудо как деликатна. А глазки такие, что ни одному любовнику не снились! Прелестнейший ротик, губки пунцовые, как вишня... А грудь! Что снег, мрамор, лилия, алебастр, слоновая кость в сравнении с ее белизной! Форма же такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать: маленькая, упругая, круглая... Эх, Сотмор, за счастье покоиться на этой груди я бы принял миллион смертей!

Сотмор. Что миллион! Когда тебе и так грозит одна!

Констант. Неужто все эти восторги посвящены уличной девке, Рембл?

Сотмор. Да ему была бы юбка! Ему все равно — порядочная ли женщина или шлюха, высокого ли она звания или низкого, живет ли она на чердаке или в подвале, в Сент-Джемсе[29] или в публичном доме где-нибудь на окраине. Дай ему любую женщину, и он сделает из нее ангела... Он их обожает, как дитя картинки, как обжора еду! Ведь для дитяти что ни картинка — Венера, а для обжоры что ни блюдо — перепелка!

Рембл. Давай, Сотмор, будем так говорить: ты согласись, что она хороша, а я сделаю тебе уступку и признаю, что она просто-напросто дрянная уличная...

Констант, Рембл, Сотмор, Хиларет.

Pембл. Легка на помине, клянусь Юпитером! Ну, так как же, мой милый неприятель? Что вам там посоветовали священник и стряпчий?.. Вы решились принести присягу?.. Ба!

Хиларет (не обращая внимания на Рембла, подбегает к Константу). Констант! Родной мой!

Рембл. Ого! Неужто нас обоих сюда посадили за одну и ту же?.. Однако, надо полагать, он преуспел больше моего... Как она нежна с ним!

Констант. Хиларет!. Твое великодушие повергает меня в еще большее отчаяние. И ты не отвернулась от человека, обвиненного в такой низости?

Хиларет. Я и мысли не допускаю о справедливости этого обвинения.

Рембл (в сторону). Черт возьми! Да это никак и есть возлюбленная Константа! Ну, теперь пойдет кутерьма!

Сотмор (Ремблу). Это и есть та дама, что оказала вам известную услугу, сударь?

Рембл. Что вы?! Это ведь порядочная женщина. Должен признаться, однако, сходство поразительное...

Сотмор. Тогда это, верно, та самая, за чье здоровье Констант пил последние полгода... его почтенная невеста, чума ее возьми!.. Самое подходящее общество для мужчины, арестованного за насилие!

Хиларет. Вы, верно, попали в ту самую потасовку на Лестерфильде, которая разлучила меня с моей служанкой?

Констант. Да, да, там и произошло это досадное недоразумение. Как раз когда я направлялся на свидание с вами.

Хиларет. Со мной тоже чуть было не приключилась беда, и я должна благодарить этого джентльмена за свое избавление.

Рембл. Сударыня, я ваш покорнейший слуга. Так это были вы?

Констант. Так это тебе, дорогой друг, я обязан всем своим счастьем?.. Чем я отблагодарю тебя за такую услугу?

Рембл. Ну что за пустяки, право! Твоя дружба — моя лучшая награда.

Констант. Я твой должник навеки... Самая ничтожная услуга, оказанная этой даме, для меня больше, чем вся вселенная!

Рембл (в сторону). Я был готов и не на такую услугу, если б она приняла ее.

Хиларет. Я рада узнать, что мой избавитель оказался другом мистера Константа.

Сотмор (в сторону). Радуйся, радуйся! Ты бы еще не так обрадовалась, если б послушала, как он тебя тут расписывал!

Констант. Расскажите же мне все по порядку, моя дорогая Хиларет! Я никогда не устану слушать рассказы о благородстве моего друга.

Хиларет. Хорошо же, слушайте...

Pембл. Сударыня, вы тогда были вне себя от страха и вряд ли в состоянии изложить все это дело достаточно связно. Позвольте поэтому мне рассказать капитану Константу все наше приключение, раз уж он хочет знать... Только я расстался с этим джентльменом, как вдруг слышу молодой женский голос, взывающий о помощи. Мне показалось — однако точно не припомню, так ли это, что кричали: "Спасите! Меня хотят обесчестить!" Я тотчас ринулся туда и обнаружил эту даму в объятиях какого-то грубияна...

Хиларет. Такого наглеца еще свет не видывал!

Pембл. Да, да, удивительно наглый малый! К тому же и трус: только я подошел, как он выпустил свою жертву и исчез.

Констант. Мой дорогой Рембл, что ты для меня сделал!

Pембл. Стоит ли об этом говорить, дорогой Констант! Я не задумываясь оказал бы такую же услугу всякому другому. Слушай же дальше. Подоспевшая стража, не удовлетворившись объяснениями этой особы, задержала нас и отправила наутро к судье Скуизему. А судья, несмотря на все заверения этой дамы, препроводил вашего покорного слугу сюда, где он имеет счастье наслаждаться вашим прекрасным обществом.

Констант. Друг бесценный!.. Да ниспошлет мне небо случай оказать тебе подобную услугу!

Рембл (в сторону). Да услышит оно все твои молитвы, кроме этой!

Констант, Рембл, Сотмор, Хиларет, Стафф.

Стафф. Пунш готов, джентльмены. Пожалуйте вниз. Вы можете пользоваться неограниченной свободой в пределах моего дома.

Сотмор. Нам большего и не нужно, покуда твой пунш не иссякнет. Будь твой дом морем пунша, он был бы мне милее всякого другого дома во всем городе.

Стафф. За пуншем дело не станет, ваша милость.

Сотмор. А мне больше ничего и не нужно.

Стафф (Ремблу). Небольшое дельце, капитан: тут пришла миссис Скуизем и желает поговорить с вами наедине.

Pембл. Попросите же ее подняться... Извини меня, Сотмор, я должен тебя покинуть на несколько минут. Я думаю, ты не соскучишься в обществе этой дамы и Константа.

Сотмор. Смотри же, не задерживайся! Ставлю пять бочонков против одного: у этого малого еще одна девица на примете!

Рембл, миссис Скуизем.

Рембл. Уф! Я благополучно выкарабкался из одной истории... Как мог я не узнать порядочной женщины?! Впрочем, так ли уж мудрено ошибиться, когда наши городские шлюхи ударились в скромность, а светские дамы щеголяют напускным бесстыдством! Ну-с, теперь займемся миссис Скуизем. Нетрудно догадаться, чего ей от меня надо.

Миссис Скуизем. Вас, должно быть, удивит, капитан, что у меня такое доброе сердце. Как видите, я не только ходатайствую за вас перед моим супругом, а еще и навещаю вас в вашем заточении. Но я не могу оставаться спокойной, когда вижу, что человек, которого я считаю невинным, терпит напраслину.

Рембл. Благодарю вас, сударыня, за ваше доверие ко мне.

Миссис Скуизем. Вы вполне заслужили его, сударь. Для чего, по-вашему, я рискнула остаться с вами наедине нынче утром?

Рембл. Я полагал, из человеколюбия.

Миссис Скуизем. Нет, сударь, я хотела лично убедиться, таковы ли вы на самом деле, каким вас расписала молва. И я увидела, что самая добродетельная женщина не могла бы требовать от джентльмена большей скромности, учтивости, благовоспитанности, большего смирения. Вы оказались, сударь, до того скромны, что я и представить себе не могу, чтобы вы были способны совершить насилие. Сударь, вы безобидней заплывшего жиром шестидесятилетнего мэра, вы смирнее маменькиного сынка двадцати шести лет от роду.

Рембл. Фью!..

Миссис Скуизем. Сегодня утром вы произвели на меня столь благоприятное впечатление, что я решилась довериться вам еще раз; такому джентльмену, как вы, я бы смело вверила свою честь, где бы мы с вами ни встретились.

Рембл. Сударыня, я постараюсь сделать все, чтобы вы и впредь были обо мне такого же доброго мнения; вы можете довериться мне, где бы мы ни находились, и я обещаю всегда и всюду держать себя с вами, как подобает самому благовоспитанному джентльмену с самой благовоспитанной дамой. Клянусь вам этой нежной ручкой, этими алыми губками и миллионом прелестей, заключенных в вашем драгоценном теле!

Миссис Скуизем. Я вас не понимаю, сударь!

Pембл. Ах, я и сам себя не понимаю! Язык бессилен, и самый ум постичь не может, — одним лишь сердцем можем мы предчувствовать те наслаждения, что нам готовит любовь.

Миссис Скуизем. О, клянусь вам!..

Pембл. Ни клятвы, ни сопротивление уже не помогут. В этой комнате есть постель, которой не побрезговали бы король с королевой.

Сотмор (за дверью). Эй, Рембл! Джек Рембл! Ну не стыдно ли тебе бросать своих друзей ради какой-то девчонки? Если ты не спустишься сейчас же, я выломаю дверь, а ее утоплю в пунше!

Миссис Скуизем (тихо). Я погибла!

Рембл. Не бойтесь ничего... Возвращайся к своему пуншу, я сейчас приду!

Сотмор. Без тебя ни шагу!

Рембл. Тогда я спущусь, разобью твою кружку и разолью весь пунш.

Сотмор. Можешь захватить с собой свою шлюху, там одна уже есть, она небось будет рада подружке. Если ты не придешь сейчас же, я сам за тобой приду.

Миссис Скуизем. Что мне делать?

Рембл. Делай, что тебе подскажет сердце, ангел мой!

Миссис Скуизем. Пустите!.. В другой раз... Мне здесь никак нельзя.

Рембл. Но не могу же я с вами расстаться!

Миссис Скуизем. Я дам вам знать о себе через полчаса. Вам предоставят свободу, и я назначу место для свидания!

Рембл. Так я могу рассчитывать на вас, сударыня?

Миссис Скуизем. Да, да... Прощайте же!.. Не провожайте меня, я проскользну черным ходом.

Рембл. Прощай, мой ангел!

Рембл (один).

Рембл. Черт бы подрал этого несчастного пьянчужку! Вечно он пакостит мне. Впрочем, раз мне заранее обещана свобода, можно и не жалеть об этой короткой отсрочке. Мысль о предстоящей свободе поможет мне подавить в себе на время кое-какие желания. Кажется, мое приключение начинает принимать недурной оборот. В моем отчаянном положении мне, молодому человеку, нельзя пренебрегать благосклонностью жены богача-судьи. Следующий раз, когда меня привлекут за насилие, я подкуплю судью его же собственными деньгами. Одолжите человеку золото, и он забудет, что он ваш должник; рискуйте за него головой — он может забыть и об этом. Но вступите в связь с его супругой — и вы обеспечены его дружбой по гроб. Нет лучшего друга в беде, чем муж, которого вы снабдили рогами!.. Хватайте же его, как быка: за рога!

Рембл, Констант, Сотмор, Хиларет.

Сотмор. Вот и он! А где же девка? Если ее не было, твое поведение уж совсем непростительно.

Констант. Послушай, Рембл, какую штуку придумал наш ангел-хранитель! Теми же сетями, которыми наш почтенный судья накрыл и опутал нас всех, мы опутаем его самого! Вот этот бочонок тоже сыграет свою роль в нашем деле.

Pембл. Нельзя ли обойтись без него? А то еще попадется ему по дороге бутылочка бордосского, и вся наша затея сорвется!

Сотмор. Нет, я не подведу вас даже за бургундское — самое лучшее, какое только есть во всей Франции. Эта дама осушила со мной целую чашу пунша подумайте, целую чашу! — и тем завоевала мое сердце. Клянусь всеми радостями, какие нам дарует вино, вы, сударыня, нравитесь мне больше, чем все женщины на свете вместе взятые! Нет ни чести, ни совести в человеке будь то мужчина или женщина, — который чурается бутылки. Золото испытывается огнем, а честность вином. Сударыня, вы меня покорили. Пока я держусь на ногах, я буду пить ваше здоровье, а как свалюсь — тут уже ни одна благоразумная женщина никаких тостов от меня не потребует.

Хиларет. Я горжусь победой над человеком такого высокого ума, как мистер Сотмор.

Констант. Тут и в самом деле есть чем гордиться! Ведь вы первая женщина, с которой он соизволил быть любезным.

Сотмор. Это оттого, что ни одна из них не обладала вашими достоинствами, сударыня. До сих пор мне все попадались такие, что пили один только чай. Если б у меня была дочь и если бы она пила чай, я выгнал бы ее из дому, сударыня! Потому-то мужчины и порядочней женщин, что они хлещут вино, а не чай. Если б женщин с детства приучали курить и пить коньяк и если б они с таким же удовольствием пили, как вы, сударыня, право я начал бы за ними ухаживать.

Pембл. Ого, Констант, еще один такой комплимент, и тебе придется ревновать твою милую!

Хиларет. Да, пожалуй, он мог бы приревновать и сейчас.

Сотмор. Сударыня, вы мне нравитесь. Если б по одну сторону поставили бутылку бургундского, а по другую вас, ей-богу я не знал бы, кого выбрать.

Констант. Чего там не знать, — уж, верно, выбрал бы бутылку.

Pембл. Расскажите же мне о вашем заговоре.

Сотмор. Только не здесь. Идемте вниз. Такие секреты должны обсуждаться лишь за торжественным столом заседаний. Стакан замыкает человеку уста.

Констант. Однако мудрецы говорят нам другое.

Сотмор. Ты говоришь о трезвых мудрецах. Подлинные же мудрецы, известное дело, все пили как лошади. Ни разу еще не видел я трезвенника, который не был бы безмозглым ослом, — недаром же осел самое трезвое из животных. Ваши трезвые мудрецы, сударь, давно уже истлели в могиле вместе со своей философией. Еще Гораций, этот величайший поэт и мудрец, писавший не чернилами, а фалернским вином, сказал:

Все уходят.