Политик из кофейни, или судья в ловушке

Действие пятое

В доме Политика.

Политик (один). Это просто поразительно, до чего у моей дочери нрав не похож на мой! Не иначе, как ее мать с кем-нибудь согрешила! В самом деле, возможно ли, чтобы я, который всю жизнь славился своей добродетелью, произвел на свет такую шальную девчонку? Теперь я начинаю припоминать, что к нам одно время повадился какой-то долговязый отставной офицер, да и девчонка как будто смахивает на него. Она такая отчаянная, что любой офицер в нашей армии мог бы оказаться ее папенькой!.. Природа благоволит ко всем самцам, кроме мужчины: бык, конь, пес — все они свободны от забот о собственном потомстве; у них эти заботы лежат целиком на самке. Человек же, с того часа как болтливый поп пробормочет над ним свои роковые слова, обязан печься обо всех щенках, каких только заблагорассудится жене подарить ему. Должен, однако, признать, что сия девица исправно выполняла свой дочерний долг, пока ей не повстречался тот проклятый молодчик в красном кафтане. Почему это красный цвет так любезен дамам? Римский сенат все время держал свою армию в чужих краях, чтобы не делить с солдатами своих земель. И нам бы следовало так поступать с нашей армией, если мы не хотим, чтоб солдаты разделяли ложе с нашими женами. Да знаете ли вы, сколько работы повивальным бабкам может задать один дюжий молодец за одну только зиму, сидя у себя дома? Воюй он десять лет без роздыху, он не причинил бы столько хлопот хирургам неприятельской армии!

Политик и Фейсфул.

Политик. Ну что, есть ли какие-нибудь известия о моей дочери?

Фейсфул. Нет, сударь. Зато есть новости из канцелярии министра: прибыла голландская почта, и вы с ней познакомитесь в вечернем выпуске наших газет.

Политик. Ну что ж, подождем... Итак, у нас накопилось три почты. Не нравятся мне что-то наши дела на севере! Да, покуда северный ветер не сулит нам ничего хорошего. И на востоке как будто начинают собираться тучи.

Политик, Деббл.

Политик. Добрый день, мистер Деббл!

Деббл. Почта прибыла?

Политик. Только что.

Деббл. Я не спал всю ночь, все думал о том, что вы мне вчера сообщили. Может быть, голландская почта прольет свет на все эти дела... Но что пишут "Завиральные новости"?

Политик. Я не успел еще познакомиться с ними. Может быть, вы почитаете их вслух? Я прочел всего только "Лондонскую газету", "Сельскую газету", "Еженедельную газету", "Газету Аппельби", "Британскую газету", "Британский репортер", "Утренние новости", "Утренние новости кофейни", "Дневные новости", "Дневной курьер", "Дневную газету", "Ежедневную хронику", "Листок", "Вечерние новости", "Правительственные вечерние новости", "Лондонские вечерние новости" и "Сент-Джемские вечерние новости". Теперь я не прочь послушать "Завиральные новости".

Деббл. "Москва, января пятого. Нам пишут из Константинополя, что ситуация остается неопределенной; еще не ясно, что предпримет двор. На днях императрица, испытывая легкое недомогание, выезжала на прогулку в карете. Вернувшись с прогулки, ее императорское величество почувствовала себя исцеленной и изволила скушать отменно обильный ужин".

Политик. Странно, в других газетах ничего не говорится об ужине.

Деббл. "Берлин, января двадцатого. В городе ходят упорные слухи о некиих мерах, предпринятых некиим северным монархом, в ответ на некий события... Однако мы не в состоянии со всей определенностью назвать вышеупомянутого монарха, а также определить характер мер, предпринятых им. При всем том мы не сомневаемся, что время прольет свет на вышеозначенные события".

Политик. Будьте добры, повторите последнее предложение.

Деббл. "При всем том мы не сомневаемся, что время прольет свет на вышеозначенные события".

Политик. Так, так.

Деббл. "Марсель, января восемнадцатого. Положение с Италией продолжает оставаться неопределенным".

Политик. Так.

Деббл. "Слухи об отправке крупных воинских соединений не прекращаются".

Политик. Так.

Деббл. "Испанцы по-прежнему стоят лагерем близ Барселоны".

Политик. Так. (Качает головой.)

Деббл. "Угроза разрыва отношений не миновала. При всем этом мы ожидаем курьера из Вены с известиями о заключении общего мира".

Политик. Ну и слава богу!

Деббл. Люблю читать газеты, в которых добрые вести приберегаются под конец, где в начале столбца вам угрожают войной, а в конце обещают мир!

Политик. Читайте, пожалуйста, дальше.

Деббл. "Однако, несмотря на заверения в противном, в некоторых кругах полагают, что вышеупомянутый курьер только подтвердит опасения тех, которые ожидают войны. Нам остается лишь гадать о возможном исходе событий, и пока мы не столкнемся с фактом военных действий, мы вынуждены оставить наших читателей в той же неопределенности, в какой они пребывали доныне".

Политик. Так. Очевидно, ничего определенного нельзя еще сказать: миру ли быть, или войне?

Деббл. Ставлю десять против одного, что будет война. Обратите внимание: о возможности войны тут говорится дважды, о мире же всего лишь один раз... Постойте, в следующем сообщении, из Фонтенебло, мы, может быть, получим окончательное разрешение вопроса. "Фонтенебло, января двадцать третьего. Вчера его величество отправился на охоту. Сегодня он посетит оперу, а завтра намеревается присутствовать на обедне".

Политик. Это мне уже не нравится. Обедня — не к добру.

Деббл. "Как известно, кардинал Флери..."

Политик. А ну, а ну!

Деббл. "Как известно, кардинал Флери несколько дней тому назад имел продолжительную беседу с послом некоей державы. Это обстоятельство наводит на размышления. Однако, не будучи осведомлены относительно предмета их беседы, мы ничего не можем сказать о ее результатах. Между тем нельзя не отметить, что известные лица, которые последнее время хмурились, заметно повеселели в связи с последними событиями. Приняв во внимание как вышеупомянутое обстоятельство, так и последние сообщения из Марселя, в некоторых кругах полагают, что война неизбежна; в других же, менее воинственно настроенных кругах можно найти горячих сторонников противоположной точки зрения... Окончательное решение вопроса предоставим времени, этому великому судье всемирной истории, который с помощью своей обоюдоострой косы, освобождая тайные государственные совещания от окружающих их сорняков, тем самым делает эти совещания доступными простому глазу проницательного политика".

Политик. Можно попросить вас повторить эту последнюю фразу?

Политик, Деббл, Фейсфул.

Деббл (читает). "Окончательное решение вопроса предоставим времени, этому великому судье всемирной истории, который с помощью своей обоюдоострой косы, освобождая тайные государственные совещания от окружающих их сорняков, тем самым делает эти совещания доступными простому глазу проницательного политика"...

Фейсфул. Сударь, сударь! Клорис принесла такие чудные вести о моей молодой госпоже.

Политик. Не перебивай, болван!

Фейсфул. Сударь, нельзя медлить — вы рискуете потерять ее навеки!

Политик. Молчать!

Фейсфул. Сударь, мою молодую госпожу, мисс Хиларет, погубят, опозорят, повесят, если вы не поспешите к ней на помощь! Она арестована по обвинению в насилии, сударь... О, моя бедная госпожа! Такая добрая, такая милосердная! Такой еще никогда не бывало на свете! Не думал я дожить до этого черного дня! Сударь, и вы можете сидеть тут и читать эту проклятую, дурацкую; лживую чушь, когда ваша дочь погибает!

Политик. Да он с ума сошел, этот малый!

Фейсфул. Ах, сударь, ваша дочь в тюрьме... Ее схватила стража... она арестована за насилие.

Политик. Моя дочь — за насилие?!

Фейсфул. Да, да, сударь! Говорят, что она обесчестила самого судью.

Политик. Ей-богу, этот малый свихнулся!

Фейсфул. Эх, сударь, вы тоже свихнулись бы, когда бы у вас было сердце! О, зачем довелось мне увидеть мою госпожу в такой страшной беде!

Политик. Обвинять женщину в совершении насилия — да ведь это неслыханно!

Фейсфул. И, однако, они собираются подкрепить свое обвинение присягой... как будто я не знаю, что во всем королевстве не сыщешь такой скромной и благонравной девицы! Но эта шайка мерзавцев готова присягнуть в чем угодно. Сударь, прежде чем поступить к вам, я был в услужении у этого Скуизема и знаю, что другого такого подлеца не сыщешь во всем королевстве. Идемте же, мой добрый господин, идем к судье Уорти. Прогоните меня вон, как собаку, если вы не найдете у него свою дочь!

Деббл. Я припоминаю, сосед Политик, что мне уже случалось читать о подобном случае в какой-то газете.

Политик. В газете? Ну, если вы читали в газете, тогда, может быть, все это правда! Позвольте в таком случае откланяться, сосед Деббл, я приду через час в кофейню, где мы продолжим нашу беседу.

В доме Уорти. Уорти, Изабелла.

Уорти. Видно, благородная скромность совершенно исчезла в наш век. Было время, когда добродетель внушала людям священный трепет. Никто и думать не смел посягать на нее. Ныне же наша молодежь до того распустилась, что ни одна женщина, кроме уличной, не смеет показаться на улице.

Изабелла. И, однако, милый брат, наши законы не менее суровы, чем в других государствах, и соблюдаются с неменьшею строгостью.

Уорти. О, если б это было так! Но увы, колесница правосудия слишком часто застревает в золотом песке, который не дает ее колесам вращаться. Само богатство, вместо того чтобы служить уликой против неправедного стяжателя, приводит к обвинению невинного. Золото успешнее стали может перерезать петлю, закинутую на шею преступника.

Изабелла. Что до меня, я буду впредь остерегаться выходить на улицу, когда стемнеет. Солнце, оказывается, лучшая защита для женщин. Что бы там ни говорили про девственность луны, ей нет дела до нашего целомудрия.

Уорти. Неужто этот негодяй нанес тебе оскорбление?

Изабелла. Он оскорбил бы меня гораздо сильнее, если бы ему не помешали. В ту минуту я отдала бы все свое добро, все богатство, лишь бы только очутиться здесь в безопасности. Ну, да пора и забыть этот случай, — слава богу, все обошлось.

Уоpти. Забыть? Ни за что! Клянусь небом, я потрясен до глубины души! Мы гордимся самым лучшим законодательством в мире, и все же наши законы не могут служить правосудию из-за подлости тех, кто должен наблюдать за их исполнением. Я мечтаю дожить до того времени, когда у нас, как в Голландии, пешеход будет спокойно шагать по всем улицам и безбоязненно держать при себе свой кошелек.

Уорти, Изабелла, Скуизем.

Скуизем. Мистер Уорти, — ваш покорный слуга. Я пришел побеспокоить вас... случилось удивительное происшествие. Хорошие времена, нечего сказать, когда сами судьи не могут считать себя в безопасности! Как же мы можем охранять других, если не в состоянии защитить самих себя?

Уорти. Чем вы так взволнованы, мистер Скуизем?

Скуизем. Чем? У меня едва хватит силы рассказать вам об этом. Сударь, я открыл коварнейший заговор, равного которому не знает история со времен Порохового заговора[31].

Уорти. Не против правительства, надеюсь?!

Скуизем. В том-то и дело, что против правительства! Ибо всякий заговор, направленный против лица, находящегося на правительственной службе, есть тем самым заговор против правительства. Короче говоря, сударь, этот заговор был направлен против меня, против моей собственной персоны. Вы только послушайте, коллега Уорти: публичная женщина, подстрекаемая самим сатаной, обвиняет меня ни больше ни меньше как в совершении насилия над нею и намерена подкрепить свое чудовищное измышление присягой.

Уорти. Вас обвинить в совершении насилия? Безумная женщина! Стоит только взглянуть на вас, чтобы увидеть, что вы не способны на такое злодейство. Ваша наружность, коллега Скуизем, так и пышет невинностью.

Скуизем. Сударь, я полагаю, что моей репутации достаточно, чтобы опровергнуть подобный поклеп.

Уорти. Надо надеяться. Было бы весьма прискорбно, если бы лицо, занимающее такую почетную должность, не было в состоянии опираться на свое незапятнанное доброе имя.

Скуизем. Совершенно верно. Подобные оскорбления бросают тень на всех нас. Обвинение одного из членов корпорации равносильно обвинению всей корпорации. В этом смысле мы должны брать пример с адвокатов — они стоят горой друг за дружку. Надеюсь, коллега Уорти, вы отнесетесь к моему делу с особым доброжелательством. Уверяю вас, что, если мне когда-либо доведется разбирать ваше дело, вы можете смело рассчитывать и на мое снисхождение к вам.

Уорти. Снисхождение, сударь? Надеюсь, что я никогда не буду нуждаться в чьем-либо снисхождении. Уверяю вас, что мой суд будет полностью беспристрастен. Да я полагаю, что иного суда вам и не нужно.

Скуизем. Разумеется, сударь, лично я не нуждаюсь в пристрастном суде. Однако мне кажется, что наш общий долг опровергать любые обвинения, выдвигаемые против любого из нас.

Уорти. Опровергать их своей праведной жизнью — дело похвальное. Иных опровержений быть не может. Плох закон, если он освобождает самого законодателя или блюстителя правосудия от ответственности.

Скуизем. А я полагаю, коллега Уорти, что законодателям, равно как и блюстителям правосудия, должно делать поблажки. Пользуются же сочинители и актеры правом бесплатного посещения театра.

Уорти. Это просто смешно, мистер Скуизем! Позвольте лишь высказать вам мое глубочайшее убеждение: отъявленным негодяем является тот, кто держит в руках меч правосудия, а сам заслуживает, чтобы этот меч поразил его.

Скуизем. Позвольте, коллега Уорти, и мне высказать вам мое глубочайшее убеждение: тот, кто держит в руках меч правосудия и сам ранит себя этим мечом, — просто-напросто дурак!

Изабелла. Пожалуй, я пойду, милый братец. Мое присутствие едва ли необходимо при разборе этого судебного дела.

Уорти, Скуизем, Констант, Хиларет, Стафф, Сотмор, Брейзенкорт, Файербол, три помощника констебля.

Скуизем. Вот и мои арестанты!.. Вот, коллега Уорти, женщина, которую я обвиняю в гнуснейшем поступке. Дело было так: я получил письмо, написанное незнакомой рукой. В нем меня просили прийти в определенный час в одну харчевню. Руководимый единственно чувством сострадания, я откликнулся на просьбу и пошел в назначенное место. Там я застал эту женщину. Она была одна. Обменявшись со мной несколькими словами, она с громким криком бросилась на меня. На ее крик явился этот человек. Оба приступили ко мне с угрозами, требуя немедленного освобождения вот этого человека (указывая на Константа), а также еще одного, которого я задержал за особенно гнусные противозаконные действия. В случае моего отказа женщина грозила присягнуть, что я обесчестил ее. Сударь, то, что я рассказал, — сущая правда, и я готов повторить свои показания под присягой.

1-й помощник констебля |

2-й помощник констебля } (хором). И мы

3-й помощник констебля | готовы присягнуть!

Уоpти. Женщина, что вы имеете сказать в свое оправдание? Судя по вашей наружности, я никак не подумал бы, что вы способны на такие дела.

Хиларет. В том, что я грозила ему, я готова признаться.

Уорти. Правда ли, что он пытался обесчестить вас?

Хиларет. Это не совсем так, но...

Скуизем. Видите, видите, коллега Уорти! Вам остается только подписать приказ об ее аресте.

Уорти. С какой же целью вы угрожали ему?

Хиларет. Я хотела припугнуть его, чтобы добиться освобождения двух джентльменов, которых он задержал беззаконно.

Уорти. Мистер констебль, в чем обвиняются эти джентльмены?

Стафф. Два насилия, ваша милость.

Хиларет. Одного из этих джентльменов обвиняют в покушении на меня, хотя я и не думала обвинять его в этом.

Уорти. В покушении на вас? Я начинаю бояться, что его и в самом деле напрасно обвинили.

Скуизем. А вот погодите: сейчас мы исследуем ее темное прошлое. Позовите сюда мистера Брейзенкорта! Что вы можете сказать нам об этой прекрасной леди, мистер Брейзенкорт?

Брейзенкорт. О ней-то? Я содержал ее в течение шести месяцев...

Уорти. Содержали ее? В качестве кого же вы ее содержали?

Брейзенкорт. В качестве содержанки, сударь. Мне, однако, пришлось ее выгнать: она украла у меня четыре рубашки, две пары чулок и молитвенник.

Скуизем. Позовите капитана Файербола!

Уорти. Скажите, капитан, вам известно что-нибудь дурное об этой особе?

Файербол. Известно ли мне? Спросите моего врача, он вам окажет. Она поступила ко мне после того, как ушла от майора Брейзенкорта. Я ее содержал в течение двух месяцев.

Хиларет. Сударь, выслушайте меня, молю вас!

Уорти. Все в свое время. Вы не должны прерывать показаний. Продолжайте, капитан... Вы тоже потеряли что-нибудь благодаря этой особе?

Файербол. Потерять не потерял, а вот кое-что приобрел от нее, — это так же точно, как то, что мой врач кое-что приобрел у меня благодаря ее подарочку... Я люблю выражаться деликатно, без грубостей. Ну, я надеюсь, вы меня понимаете...

Констант. Проклятье!

Скуизем. Позовите-ка сюда мистера Дрюри! Он тоже может пролить свет на ее прошлое.

Уоpти. Все ясно и так. Отныне я даю зарок не доверяться невинному личику... Женщина, что вы можете сказать в свое оправдание?

Хиларет. Ах, только бы мне навеки схоронить себя от людей, спрятаться от солнечного света!

Уоpти. Нет, сударыня, вам не удастся спрятаться ни от людей, ни от солнца.

Констант. Иди сюда, прильни к моей груди, мой ангел, моя любовь, моя милая! Спрячь свое горе у меня на груди... Только смерть оторвет тебя от меня! Что смерть? Все пытки ада ничто по сравнению с той пыткой, какую причиняют мне твои слезы!

Сотмор. Послушай, судья, ты, верно, почестней своего собрата бесчестней его ведь быть нельзя, — если ты хочешь поступить справедливо, оправдай нас, а этого мерзавца посади за решетку.

Уорти, Скуизем, Констант, Хиларет, Сотмор, Стафф, констебль, помощники констебля. Политик. Фейсфул, Клоpис.

Фейсфул. Ну, сударь, теперь вы можете убедиться своими глазами... Не ваша ли дочь там стоит?

Политик. Действительно, это она!.. О, мое бедное дитя!..

Уорти. Мистер Политик, — ваш слуга?.. Мне только нужно тут покончить с одним делом — отправить эту женщину в тюрьму, и я весь к вашим услугам.

Политик. Хороши ваши услуги, сударь, — отправлять мою единственную дочь в тюрьму! Да вы хуже самого отъявленного турка!

Уорти. Вашу дочь, сударь?

Политик. Да, сударь, мою дочь, сударь!

Хиларет. Отец!

Политик. Мое бедное дитя!.. Думал ли я дожить до такого несчастья!

Уоpти. — Возможно ли, мистер Политик, чтобы эта молодая особа была вашей дочерью?

Политик. Это так же возможно, сударь, как то, что турки могут оказаться в наших краях, в Европе, а это, увы, даже слишком возможно!

Уорти, Скуизем, Констант, Хиларет, Стафф, констебль, помощники констебля, Политик, Фейсфул, Сотмор, Клорис, Рембл, миссис Скуизем, Куилл.

Миссис Скуизем. Где эта звезда правосудия, где этот доблестный блюститель закона? Гроза порока, бич преступлений? Знакома ли вам эта рука, сударь? Не вы ли тут назначаете кому-то свидание? Благородно, нечего сказать, добиваться свидания с дамой, а потом тянуть ее в суд!

Скуизем. О, моя злосчастная судьба!

Уорти. В чем дело, миссис Скуизем?

Миссис Скуизем. Ах, мистер Уорти, у вас я, верно, найду сочувствие! Я имею несчастье быть женой человека, который столь же позорит свое высокое звание, сколь вы украшаете это звание своей добродетелью. Совесть не позволяет мне дольше скрывать от людей его плутни, и без того она слишком долго дремала. Он, сударь, он один виноват, а все, кого он обвиняет, невинны.

Уорти. Я, право, не знаю, что и подумать!

Рембл. Сударь, этот человек, этот палач правосудия — величайший злодей, какой только существует на свете... Вчера вечером я был слегка навеселе и хотел полюбезничать с этой дамой. Констебль схватил нас обоих. И вот из-за меня она терпит такие унижения и горести. Впрочем, и мистер констебль тоже виноват перед нею, так как не пожелал отпустить нас, несмотря на просьбу этой дамы.

Миссис Скуизем. Виноват также и мистер судья, который распорядился о вашем аресте, не имея не только улик, но и какого-либо обвинения против вас.

Рембл. И все это для того, чтобы выманить у нас двести фунтов. За эту сумму он обещал отпустить нас на волю.

Скуизем. Послушайте, вы, сударыня! Как бы мне не пришлось отправить вас в сумасшедший дом!

Миссис Скуизем. Нет, сударь, я и здесь сорву все ваши планы. Весь свет узнает, как вы подговаривали мистера Куилла устроить развод со мною... Вы развод получите, не беспокойтесь, да только не такой, о каком вы мечтали.

Скуизем. Сударь, не слушайте больше никого, умоляю вас!

Уорти. Нет уж, сударь, позвольте!

Рембл. Сударь, будьте добры, прочтите это письмо. Он писал его этой молодой даме, которую теперь обвиняет.

Уорти (читает). "Розанчик мой! Моя дорогая малютка! Жду тебя в "Орле" через полчаса. Надеюсь, что после моего сегодняшнего подарка ты не захочешь обмануть преданного тебе отныне и на веки веков". Вы — автор этого письма, мистер Скуизем?

Скуизем. Нет, сударь, готов присягнуть!

Миссис Скуизем. А я, сударь, присягну, что это его рука.

Фейсфул. Я тоже... я у них служил целый год и отлично знаю его почерк.

Куилл. А я сам относил его письмецо к этой даме.

Сотмор. Ну что же, судья, неужели тебе и сейчас не ясно, что она ни в чем не виновата? Даю тебе слово честного человека, — а оно стоит клятвы двадцати таких негодяев, как эти молодчики, — что она только хотела припугнуть судью и заставить его освободить ни в чем не повинного капитана Константа...

Констант. ...которого судья предлагал отпустить за известную взятку.

Уоpти. Капитан Констант! Сударь, ваше имя — Констант?

Констант. К вашим услугам, сударь.

Уоpти. Пригласите, пожалуйста, сюда мою сестру. Вы и представления не имеете, как я обязан вам!

Скуизем. Сударь, вы понапрасну тратите время. Выписывайте ордер на ее арест, и дело с концом.

Уорти, Скуизем, Рембл, Констант, Сотмор, Хиларет, Политик, миссис Скуизем, Куилл, Стафф, Фейсфул, Изабелла и другие.

Уорти. Сестра, вы знакомы с этим джентльменом?

Изабелла. Знакома ли я с капитаном Константой? К счастью, знакома... Благодарю вас, сударь, за ваше рыцарское вмешательство. Страх, овладевший мною, помешал мне выразить вам тогда же свою благодарность.

Констант. Так это были вы, сударыня?

Рембл. Моя дорогая Изабелла!

Изабелла. Боже мой! Это он, это мой Рембл!

Pембл. О, теперь я вижу, что это она, та самая, кого я уже и не надеялся встретить.

Изабелла. Какая счастливая звезда уготовила нам эту встречу?

Рембл. Теперь-то я вижу, что то была счастливая звезда. А признаться, минуту тому назад мне эта звезда казалась чертовски зловредной.

Изабелла. Как странно! Братец, велите схватить вон того человека! (Указывает на Файербола.) Это от него-то и спас меня капитан Констант.

Куилл. Будьте снисходительны ко мне, ваша милость. Я нанял этих двух лжесвидетелей по приказу хозяина.

Уорти. Неслыханное злодейство! Немедленно схватите их обоих, но прежде всего судью. До сих пор я обходился с ним, как с джентльменом, — отныне я буду обращаться с ним, как того заслуживает такой негодяй! Констебль, я поручаю вам эту банду. Отведите их вниз и дожидайтесь меня. Я сейчас спущусь за вами и подпишу приказ об аресте.

Скуизем. Сударь, вы еще раскаетесь в том, что не решили это дело в мою пользу.

Уоpти. Вы меня не запугаете, сударь!

Фейсфул. Проходите, джентльмены, мы будем охранять вас.

Миссис Скуизем. А я буду следовать за тобой, как твой демон, пока правосудие не покарает тебя!

Уорти, Рембл. Констант, Сотмор, Хиларет, Изабелла, Политик.

Pембл. Дражайшая Изабелла, я в таком восторге от нашей неожиданной встречи, что даже не спрашиваю, целы ли наши сокровища. Море вернуло мне мою Изабеллу — пусть же оставит себе наши бриллианты!

Изабелла. Сударь, море оказалось щедрее, чем вы полагаете, и возвратило вам и жену и приданое.

Pембл. Я бы и не вспомнил о наших сокровищах, с меня было бы довольно и одной Изабеллы, — но ради ее счастья я приветствую спасенные драгоценности.

Уорти. Мистер Политик, я весьма сожалею, что ваша дочь подверглась таким неприятностям.

Рембл. Мистер Политик? Да, да, это его черты!.. Сударь, был у вас когда-нибудь сын?

Политик. Был, сударь, был у меня сын. Но я его выгнал из дому и думаю, что он давно повешен.

Рембл. В таком случае его дух, должно быть, спустился на землю и, принявши мой облик, приехал сюда из Индии. После того как вы меня выгнали, сударь, я поступил на службу в Ост-Индскую компанию. Я переменил свое имя, чтобы вы не могли меня разыскать. А теперь, отец, позвольте испросить вашего благословения. (Берет Изабеллу за руку и подводит к Политику.)

Политик. Неужто это и впрямь мой сорванец?

Рембл. Он самый, уверяю вас. Остался таким же сорванцом, каким был.

Политик. Я не могу дать своего благословения на ваш брак, пока не узнаю, удачно ли ты выбрал невесту.

Уорти. Мистер Политик, я счастлив породниться с вами. Эта дама, супруга вашего сына, — моя родная сестра. Смею надеяться, что восемьдесят тысяч приданого сделают этот брак приемлемым для вас.

Политик. Неужто этот отчаянный сорви-голова наконец разбогател, вышел в люди? Ну что ж, сын мой, благословляю тебя. И вас, дочь моя, — дай бог, чтобы вы были счастливы с ним!.. Если он окажется плохим мужем, я отрекусь от него, а если он не подарит вам наследника, я лишу его наследства.

Изабелла. О сударь, я знаю вашего сына: он не подведет.

Pембл. Отец, разрешите обратиться к вам еще с одной просьбой. Я хочу просить вас за моего друга, капитана Константа, который один мог бы составить счастье моей сестры.

Уоpти. Я все еще не могу прийти в себя от всей этой мерзости! (Константу.) Сударь, я буду хлопотать о том, чтобы и вы и ваши товарищи получили компенсацию за то, что невинно пострадали. Сударь, то, что моя, сестра рассказала мне о поведении капитана Константа, позволяет мне утверждать, что, несмотря на некоторое неравенство состояний, лучшей партии для вашей дочери и пожелать нельзя.

Pембл. Тем более, сударь, что капитан Констант рискует со временем разбогатеть и сравняться в этом с моей сестрой: он ведь на редкость тонко разбирается в политике.

Политик. О, человек с такими наклонностями никогда не пропадет! И предсказать невозможно, что ждет его впереди. Если бы я раньше знал, что капитан Констант интересуется политикой, я бы никогда не закрывал перед ним дверей своего дома. Сударь, я всегда буду рад видеть вас у себя и беседовать с вами. И если вы в самом деле пожелаете со временем жениться на моей дочери — что ж, я не стану чинить препятствий.

Pембл. Зачем же откладывать, сударь? Нынче такой торжественный день! Позвольте представить вашей дочери ту, которая, я надеюсь, заслуживает называться ее сестрой.

Констант. Рембл, ты уж и так облагодетельствовал меня сверх всякой меры. Но этот твой последний дар дороже мне всех сокровищ вселенной.

Xиларет. Только бы вы продолжали всегда так думать, капитан! Отец, я хочу просить, чтобы вы простили мне и бедняжке Клорис наше вчерашнее приключение. Поверьте, мы достаточно наказаны за свое легкомыслие. И уж если все приняло такой счастливый оборот, не думаете ли вы, сударь, один-единственный раз взять пример с турок и отнестись к этому происшествию с той благосклонностью, с какой они относятся ко всякой удаче?

Политик. Турки? Пора тебе судить о них не только по романам. Надеюсь, что капитан развеет твое невежество в области политики... (Ремблу.) Мне, однако, не терпится обсудить с тобой положение дел в обеих Индиях, Джек, и возможности торговли с ними... Надеюсь, ты оставил Великого Могола в добром здоровье?

Рембл. Сударь, когда я уезжал, он жаловался на легкий насморк.

Политик. Ну что ж, от души прощаю вас всех. Обнимите же друг друга, дети!.. Вот они, утехи старости, мистер Уорти!

Сотмор. Дайте-ка я вас всех обниму на радостях... Сегодня я впервые встретил двух добродетельных женщин... и они достались моим друзьям... Я нынче напьюсь, как никогда в жизни... Пока вы будете наслаждаться вашим счастьем, я буду пить за него... Выбудете вкушать дары Венеры, а я запивать их нектаром Вакха... Конечно, я не рассчитываю на ваше общество в ближайший месяц, друзья... А уж судье придется прогулять эту ночку со мной... Идем же, честный судья!.. Ведь вот какая редкая удача: мне удалось даже набрести на честного судью!..

Уорти. Полноте, сударь! Вы, мне кажется, и так достаточно праздновали сегодня...

Сотмор. Что вы, сударь, что вы!.. Эй, послушайте, сударь, вам ведь тоже предстоит сегодня ночью напиться на свадьбе ваших детей.

Политик. Сударь, я не пью ничего, кроме кофея.

Сотмоp. Черт бы побрал ваш кофей!..

Рембл. Стой, Сотмор, мы воздадим тебе должное... Поверьте, мистер Уорти, что, несмотря на его пристрастие к вину, свет не видывал более честного малого.

Уорти. Тем более прискорбно, что он так губит себя. Ваши слова побуждают меня заняться им и употребить все свое влияние на то, чтобы отучить его от этих низменных наслаждений. Джентльмены, прошу вас пожаловать ко мне завтра, чтобы отпраздновать радостный день. Я со своей стороны приму все меры, чтобы вознаградить вас за перенесенные вами обиды, а злодея всенародно наказать. Ибо судья, нарушая законы, тем самым поощряет преступников.

Конец