Полночные тайны

13

Я недостаточно быстро наклонила голову. Сестра Рамеша увидела меня. Я закрываю глаза из-за боли, пронизавшей мое сердце. Всего несколько недель назад я встречалась с этой девушкой в Итхре, рядом с могилой Рамеша. И я была жестока с ней. А теперь она здесь. Мне и в голову не приходило, что она окажется призванной. Но ведь братья, сестры и дети танов регулярно приходят к нам – может быть, что-то кроется в их генах или в том, как их воспитывали… Но я не думала, что так произойдет и в этом случае. Прежде всего, эта девушка казалась намного жестче Рамеша. Но на самом деле во мне просто сработал защитный рефлекс. Мне просто невыносимо было думать об этом, видеть кого-то, так похожего на него, видеть каждую ночь, в раю, избранном мной для себя. А я ведь каждый день горевала по моему другу. Если эта девушка будет здесь, горе станет более глубоким, как бы я его ни прятала, – потому что какое я имею право оплакивать Рамеша публично, когда здесь его сестра?

Наконец я почувствовала прилив энергии, которая сопровождает превращение драгоценных предметов в оружие, и рискнула открыть глаза. Все расплылось из-за нараставшей мигрени, но я смутно видела, как авторучка Рамеша превратилась в копье. Девушка яростно вонзала его в некую фигуру, что висела над лежащим на земле телом. Мне незачем было всматриваться, чтобы понять: это тело Рамеша. Наконец один из ее ударов оказался удачным, тень рассыпалась. Девушка стояла, задыхаясь, глядя на лежащего брата, а он тоже рассыпался на инспайры. Энергия, текущая по кругу фей, угасла, как только они разорвали связь. У Андрасты подогнулись ноги, но я подхватила ее до того, как она упала на землю, капли крови из моего носа смешались с кровью, сочащейся из ее шрамов.

– Что мы за парочка! – прошептала я, и она устало улыбнулась.

– …рыцарь! – услышала я голос лорда Элленби.

Я подняла голову как раз в тот момент, когда сестра Рамеша проходила мимо меня. Я знаю, что она видела меня до начала своего испытания, но на этот раз она на меня не посмотрела. Но могу утверждать, что она заметила мое присутствие, – это было видно по тому, как сжались ее кулаки, как ее взгляд устремился прямо вперед. Самсон пожал ей руку, но он не улыбался. Он наклонился к ней и что-то сказал ей на ухо. Потом Самсон поймал мой взгляд, и я знаю, что мы оба подумали одно и то же: это ужасно.

Когда новые таны возвращаются в Тинтагель, я задерживаюсь с лордом Элленби и феями. Все они отвратительно себя чувствуют. Нимуэ отчаянно дрожит, под ее кожей заметно пульсируют вены. Луг снимает плащ, непослушными пальцами накидывает его на фею и застегивает у горла. Она кутается в него, но потом плачет от боли. Простое прикосновение ткани обдирает ее нежную кожу. Хлопья этой кожи осыпаются с ее рук, оставляя кое-где кровавые следы, а в других появляется серое ничто.

– Ты не ответил на мои послания, – говорит лорд Элленби Мерлину. – Но, милорд, мы лишь просим информации…

– Мы никогда не используем помощь иммралов! – огрызается Мерлин, бросая взгляд в мою сторону.

– О, отлично! – говорю я, делая вид, что даже не понимаю, о чем они спорят. – Но вы ведь не против того, что я пользуюсь своей силой, чтобы помочь вам сделать свое дело. И если вам это подходит, все в порядке.

– Ферн… – начинает лорд Элленби.

– Мы не должны были связываться с этим турниром! – визжит Мерлин. – Ваш предатель-король заставил нас дать клятву, а мы своих клятв не нарушаем!

– Мне Артур не король, – возражаю я. – Я ненавижу все, за что он выступал. И Мидраута. Почему вы этого не видите?

Мерлин отворачивается и, прихрамывая, выходит из Стоунхенджа. Феи следуют за ним, но на этот раз некоторые из них неуверенно посматривают на меня. Андраста признает то, что я сделала, сжав мое плечо и улыбнувшись. И только Нимуэ останавливается.

– В знак благодарности, – говорит она и протягивает мне пояс со своего платья.

– Благодарность? – повторяю я.

Этот пояс сплетен из пяти полосок ткани разных оттенков золота. Нимуэ как-то странно улыбается мне и плотнее закутывает свое хрупкое тело в плащ Луга.

Тащась назад, к порталу у Тинтагеля, я верчу в руках странный подарок Нимуэ. Я так внимательно изучаю ткань, что не сразу замечаю: за мной кто-то идет. Почти надеясь, что это Андраста, я оглядываюсь – но это всего лишь лорд Элленби.

– Простите, что огрызнулась на Мерлина, сэр.

– Незачем извиняться, – отвечает он. – Ни мы, ни феи не заблуждались. Артур был ужасным человеком, но он основал нечто великое. – Лорд Элленби протягивает мне платок, чтобы я вытерла нос. – Тебе нужно время, чтобы прийти в себя?

Да!

– Нет, сэр, я в порядке. Я вернусь в патруль.

Но турнир явно продолжался дольше, чем мне казалось, потому что к тому времени, когда я прихожу в Тинтагель, ночные патрули уже возвращаются. Олли спрыгивает с Балиуса и подбегает ко мне.

– Ты как? – спрашивает он, заметив кровь, что все еще капает из моего носа. – Рейчел сказала, что тебя куда-то вызвали, и мне пришлось самому возглавить патруль.

Я отвожу его в сторонку. Ни к чему, чтобы многие узнали о том, что в Стоунхендже что-то было не так, – вдруг бы они запаниковали? И выкладываю ему все, но потом чувствую: к нам кто-то приближается. Это новая грань моего Иммрала, которую я лишь недавно начала осознавать, – инспайры двигаются и вибрируют так, что я сразу могу сказать, когда кто-то оказывается рядом, пусть даже я никого не вижу.

– Это ведь была ты? В тот день?

Сестра Рамеша. Мне не хочется разговаривать с ней. Я устала, мне больно, а она сделает все еще больнее. Но я в долгу перед Рамешем и должна вести себя с ней правильно, хотя понятия не имею, в чем это состоит.

– Привет, – говорю я. – Я Ферн.

Я протягиваю руку, и она с явной неохотой принимает ее.

– Сайчи.

– Неплохо для вступления в рыцари.

Я чувствую, как Олли мысленно устанавливает связь между ней и ее братом.

– А он был?..

У Сайчи прерывается голос, но я знаю, что она имеет в виду.

– Да, – киваю я.

– Но его имени нет на тех колоннах, – замечает она.

– Оно есть.

Я веду ее обратно в замок, туда, где на колоннах бесконечно тянутся имена танов, погибших при исполнении долга, и рядом обозначен год. Имена 2020 года идут долго, но наконец я показываю на его имя.

– Твой брат был здесь под другим именем, не как в Итхре. В Аннуне мы знали его как Рамеша, а не как Райанша.

– Но… – Сайчи растеряна, а еще задета и смущена. – Но зачем ему было делать это?

– Так часто случается, – говорит ей Олли, подошедший следом за нами. – И это никак не связано с его чувствами к родным в Итхре.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает Сайчи.

– Это вроде как мой дар, – поясняет Олли. – Я умею читать мысли. Кстати, я Олли.

– Мне искренне жаль, – говорю я Сайчи, немножко раздраженная появлением Олли.

Это ведь мой момент поступить честно, а Олли вмешивается. Сайчи по очереди на нас смотрит, оценивая. Я внимательнее вглядываюсь в нее. В последний раз я видела ее у могилы Рамеша, но потом мы держались подальше друг от друга. А теперь я вижу, что она даже больше похожа на брата, чем мне казалось, – такой же слабый подбородок, такие же глаза… И не думаю, что есть какая-то разница между тем, как она выглядит в Аннуне и в Итхре, что само по себе уже говорит мне кое о чем. Сайчи точно знает, кто она. Она чувствует себя абсолютно уверенной в своем теле. А когда она всматривается в меня, я осознаю, что в Итхре я совершенно другая – здесь у меня нет шрамов от ожога. В Аннуне никто об этом не знает, кроме Олли, и я предпочитаю, чтобы все так и оставалось. Но, учитывая то, как смотрит на меня Сайчи, я думаю, что пора с этим разобраться.

– А он тоже по-другому выглядел? – спрашивает она меня, не обращая внимания на Олли.

– Немножко, – отвечаю я.

Потом, надеясь, что это заставит ее промолчать о моих шрамах, добавляю:

– Иногда ты просто не управляешь тем, как выглядишь при переходе в другой мир. Иногда же это шанс… придумать себя заново. Или, по крайней мере, отказаться от того, за что тебя отвергают в Итхре.

Сайчи немного думает, потом кивает, смотрит на меня так, словно говорит: она сохранит тайну о моих шрамах. И я чувствую, что во мне возникает теплое чувство к этой жесткой молодой версии Рамеша.

– Как он умер? – быстро спрашивает Сайчи.

Я ожидала этого вопроса, но я ведь не знаю, что сказали сквайрам о Мидрауте. Мы узнали о нем лишь через несколько месяцев тренировок. И я не представляю, как мы сможем умалчивать об этом, разговаривая с новичками, но точно так же я не могу и вообразить, что лорд Элленби в первую же ночь подробно объясняет им, во что они ввязались… в конце концов, мы не можем позволить кому-то из них сразу решить, что они не хотят быть танами. Но на самом деле я не могу и обманывать ее, когда речь идет о гибели ее родного брата.

– Он погиб, защищая людей, – с заминкой отвечаю я.

Правда тут в том, что на самом деле у Рамеша не было ни единого шанса кого-то защитить. Он не заметил приближения трейтре. По сути, его смерть была абсолютно бессмысленной, куда более бесполезной, чем смерть других моих товарищей, погибших за несколько последних месяцев. Я думаю, Сайчи поняла, что я ее обманываю, она смотрит на меня с таким презрением, что я съеживаюсь.

– Чушь собачья! – шипит она и уходит.

Я не иду за ней. Да, я сказала не то, что нужно, но не представляю, что можно было бы сказать, причинив ей меньше боли.

– Наверное, это к лучшему, – замечает Олли.

– Она будет невыносимой? – говорю я.

– А, ты имеешь в виду, что она будет страдать и гневаться, и считать, что все мы – ее враги? – предполагает Олли. – Да, возможно. Ох, погоди, это же о тебе!

Я бешено таращусь на него.

– Я была другой!

– Была ли? – беспечно бросает Олли. – Ну, не важно, я думаю, что она изменится. Как и ты. У таких крутых особ всегда в итоге оказывается мягкая начинка.

Мы оба суем руки в карманы, не спеша шагая к рыцарскому залу.

– Ни слова правды нет в таком определении, – говорю я наконец, подталкивая брата локтем. – И еще… ну…