Полночь не наступит никогда

Глава 4

Когда Шавасс оглянулся, Пегги уже ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Джин Фрейзер поставила поднос на маленький кофейный столик возле камина.

– Лучше выпей чашечку, Пол, – спокойно сказала она.

– Пожалуй, это тебе не помешает.

Шавасс швырнул «вальтер» на стол.

– Хотите сказать, что все это было подстроено? – спросил он у Мэллори.

– Проверка, Пол. Практическая проверка, которую я решил провести, чтобы сэкономить время и убедиться, насколько верны те сведения о вас, которыми я располагаю. Должен признаться, выглядите вы прекрасно.

– А девушка, сэр? – снова спросил Пол. – Пегги, или как там ее? Она одна из ваших?

– Маргарет Райан, – ответил Мэллори. – Красивая девушка. С нами недавно. Прошла специальную подготовку. Мы открыли эту школу пару месяцев назад. Думаю, каждый из участников неплохо сыграл свою роль.

– Согласен. Боюсь только, что я здорово всыпал одному из ваших парней.

– Все было предусмотрено. Кстати, Пегги начала уже было сомневаться в возможностях великого Шавасса, особенно когда подумала, что вы выпили кофе.

– Она не заметила, – сказал Шавасс. – И еще одно. Ее русский, особенно с этим ирландским акцентом, не выдерживает никакой критики, если отъехать от Берлина чуть восточнее.

– О, я не знал, – ответил Мэллори. – Она гражданка Ирландии, а это может быть очень полезно для нас. Ведь им даже не нужна виза для поездки в Красный Китай. Не совсем обычно для нашего времени.

Шавасс сидел возле камина. От промокшего трико шел пар, и он с благодарностью принял от Джин чашку кофе.

– Я налью тебе ванну, Пол, – сказала она и прошла в спальню.

– Да, я действительно должен поздравить вас, – продолжал Мэллори. – Вы снова прежний. И даже лучше. Что вы хотите на завтрак?

– Все, и по две порции. И побольше кофе, желательно по-турецки. Может быть, вы скажете мне, в чем дело?

– Попозже, Пол, – ответил Мэллори. – Ваша одежда в спальне. Я думал, она вам пригодится. Не задерживайтесь, нам есть о чем поговорить.

– Еще бы, – кисло произнес Шавасс, но когда он прошел в спальню, то улыбался и чувствовал, как холодное и острое возбуждение росло у него в груди. Его любимый фланелевый костюм аккуратно лежал на кровати вместе с рубашкой и бельем. Он задержался проверить вещи, и из ванной вышла Джин Фрейзер.

– Ты обо всем позаботилась, не так ли?

Она улыбнулась и слегка покраснела.

– Как хорошо, что ты вернулся, Пол.

Джин собралась уходить, но он поймал ее за руку.

– Что здесь происходит, Джин? Что-нибудь стоящее?

Она медленно кивнула, лицо ее оставалось серьезным.

– Пусть он сам тебе расскажет, Пол. Ты же знаешь, какой он.

Дверь за ней закрылась. Шавасс остался на месте, уставившись в пустоту, гадая, что же Мэллори приготовил ему. Но какого черта! Жизнь снова начинается. Он вошел в ванную и разделся.

– Это действительно здорово, – говорил Мэллори, пока Шавасс наливал себе третью чашку кофе. – Если бы я не видел своими глазами, я бы не поверил. Этот парень Юань Тао, наверное, большой специалист.

Шавасс задержал чашку у рта.

– Так вы знаете о нем?

– Естественно.

– Значит, вы за мной следили как следует. Вот этого-то я и не пойму. Я думал, что я уволен.

– Давайте считать так: мне не понравилось, как вы уходите, а потом ко мне стали поступать ежедневные сведения, представляющие большой интерес. Ваш друг мог бы нажить себе большое состояние, если бы он работал у нас.

– Его это не заинтересовало бы, – сказал Шавасс. – А кроме того, у него есть работа. Эти три фабрики в Гонконге и половина акций в одной из крупнейших кораблестроительных компаний на Дальнем Востоке.

– Да, я знаю.

– Я так и думал.

– Его племянница красивая девушка.

– Она возвращается в Гонконг на следующей неделе. Держу пари, что этого вы не знаете.

– Как жаль. Придется подыскать ей замену.

– Думаю, это не составит для вас большого труда.

Шавасс закурил и с удовлетворением выпустил облачко дыма.

– Так в чем дело?

– Честно говоря, я не уверен, – Мэллори вернулся к столу, открыл ящик и вынул толстую папку. – Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Макс Доннер?

– Финансист? – Шавасс кивнул. – Его фотографии постоянно появляются в светской хронике. Приехал из Рам Джангл на юге Дарвина в Северной Территории. Там сейчас жизнь бьет ключом, а когда Доннер был молод, это была просто точка на карте.

Мэллори открыл папку и пододвинул ее Шавассу.

– Взгляните на фото.

Доннер выглядел великолепно. Широкоплечий, не менее шести футов трех дюймов роста, густые темные волосы. Он был снят в самых различных вариантах: среди кинозвезд, на премьере фильма, на охоте, за игрой в поло, а на одном снимке даже здоровался за руку с членами королевской семьи на благотворительном приеме в Варьете-клубе, и везде с улыбкой.

– Сколько ему лет?

– Пятьдесят.

Шавасс удивился.

– Он выглядит значительно моложе и, похоже, полон сил.

– Он может себе это позволить. По последним сведениям, он стоит около миллиона и быстро идет в гору. Не так уж плохо для бывшего сержанта австралийской пехоты, да еще без официального образования.

На последнем фото Доннер был снят на своей яхте в гавани в Каннах, устроившись на палубе со стаканом в руках. Он смотрел на девушку лет шестнадцати в бикини, которая облокотилась на поручни рядом с ним. Длинные белокурые волосы до плеч развевались на ветру, прикрывая лицо.

– Кто это? – спросил Шавасс, показывая на снимок.

– Его приемная дочь, Аста Свенссон.

– Шведка?

– До мозга костей. Фото сделано три года назад. Сейчас ей девятнадцать, и она очень привлекательная.

– Судя по тому, как Доннер смотрел на нее, он разделяет вашу точку зрения.

– Что вы имеете в виду?

– Он улыбается на всех остальных снимках, кроме этого. Как будто говорит: «Эй, я отношусь к тебе серьезно». А где же ее мать?

– Она погибла месяца за три до того, как был сделан этот снимок. Утонула, ныряя с аквалангом у одного из греческих островов, но об этом вы прочтете в папке. Я вам только обрисую ситуацию, это сэкономит время.

Мэллори встал, подошел к камину и стал набивать трубку.

– Макс Доннер – типичный представитель определенного типа людей, сделавших карьеру после войны. Большинство из них начинали с нуля, им помог бум на недвижимость и землю.

– Когда он приехал?

– В 1948-м. Старший сержант роты австралийского пехотного батальона, демобилизовался в 1947 году. Хороший послужной список в Уэстерн Дезерт, на Новой Гвинее. Кстати, там он получил награду.

– А как же это он сумел наскрести миллион в чужой стране без гроша в кармане, хотелось бы знать?

– Он говорит, или во всяком случае делает вид, что это было довольно просто. В позапрошлом году в «Санди Таймс» была о нем большая статья под названием «Человек из Рам Джангл». В папке есть копия. Он начал как торговец – продавал отремонтированные автомобильные двигатели, потом текстильное оборудование. Полторы тысячи в год плюс служебный автомобиль – неплохо для голодных сороковых. Многие были бы довольны.

– Но не Доннер?

– Не Доннер. Он стал компаньоном какого-то Виктора Вайзмана. Они купили старый викторианский дом в Кенсингтоне в январе 1950 года за три тысячи фунтов. Внесли крупный залог и в последующие полгода распродали квартиры по одной, заработав на этом семь тысяч триста.

Шавасс беззвучно присвистнул.

– И не остановился на этом?

– Конечно, нет. Вайзман взял свою долю и вышел из дела, когда они заработали двадцать тысяч. Он купил ресторан в Клархэме. В такой игре нужно уметь рисковать, а у него, как говорится, кишка оказалась тонка.

– Наверное, до сих пор об этом жалеет.

– Думаю, да. А дела нашего приятеля шли настолько хорошо, что в 1952-м он уже создал корпорацию «Доннер Девелориент». Одно из первых многоэтапных благоустроенных административных зданий в центре принадлежит корпорации. Потом он основал свою собственную финансовую компанию. Самый крупный золотой гусь.

– Сейчас он, видимо, стоит уже несколько миллионов?

– Но и расходует он много. Он живет полной жизнью и платит крупные дотации новым университетам.

– Когда он женился?

– В 1955-м. На Гунилле Свенссон, вдове шведского биржевого брокера, который вел дела Доннера в Стокгольме.

– По любви?

Мэллори пожал плечами.

– Тогда это выглядело именно так, особенно судя по газетам. Думаю, вполне возможно, она была очень красива.

– А дочь? Доннер, вероятно, ее опекун?

– Да. Ее родственники в Штатах, а в Швеции и здесь никого. Она училась в Хитфилде до семнадцати лет, затем последний учебный год в Париже. А сейчас она изучает социологию в Стокгольмском университете.

– Домой ездит?

– Довольно часто бывает в Лондоне у Доннера, если вы это имеете в виду, или же он ежемесячно приезжает к ней.

Шавасс кивнул.

– Серьезно относится к своим родительским обязанностям?

– Похоже, что да. Судя по различным данным, вряд ли можно сомневаться в искренности его чувств.

– А она?

– Трудно сказать. С одной стороны, у нее нет выбора. Ее мать оставила ей приличное состояние, но пока девушке не исполнится двадцать пять лет, им будет распоряжаться Доннер.

– Интересная ситуация, – заметил Шавасс. – Но к чему это приведет?

– Этого-то мы и не знаем. Вот почему вы здесь. Около полугода назад агент М.1.6 провел небольшую разведывательную операцию. Вы должны помнить. Чиновник из Адмиралтейства по имени Симмонс был задержан при передаче важной информации человеку, которого зовут Раневский, военному атташе в русском посольстве.

– И ему дали пять лет?

– Да. Но это слишком маленький срок.

– Разве русский не заявлял о дипломатической неприкосновенности?

Мэллори кивнул.

– М.1.6 подержал его пару часов, а потом ему пришлось передать Раневского своим. Он улетел на следующее утро. Но самое интересное то, что перед арестом он передал Симмонсу пятьдесят однофунтовых банкнот. Деньги были новые, и М.1.6 сумел проследить их путь до «Стрит Бэнк», где кассир не только узнал Раневского по фотографии, но и вспомнил, как выглядит чек, который он принимал.

– Хотите сказать, что чек принадлежал Доннеру?

Мэллори кивнул.

– Именно так.

– Что же оставалось сказать Доннеру?

– Его ни о чем не спрашивали. Во время суда над Симмонсом эта деталь даже не упоминалась. Не стоило даже терять время на такие мелочи. Они просто пропустили это мимо ушей и отдали дело мне.

– И с тех пор вы проверяете Доннера?

– Да, и чем дальше, тем подозрительнее все выглядит. Начиная от Бургесса и Маклина, всюду, где бы мы ни копнули, замешан Доннер, во всем замешан. И не только здесь. Франция, Германия, Канада – везде он имеет деловой интерес.

– Но Доннер чрезвычайно удачливый бизнесмен, уважаемый в обществе человек, – Шавасс покачал головой. – Чего он добивается? Это бессмысленно.

– Как и с делом Гордона Лонгсдейла поначалу.

– Но Лонгсдейл был русский, профессиональный разведчик.

– Который на самом деле был канадцем. Даже сейчас его настоящее имя не известно.

– Вы думаете, Доннер – это еще один Лонгсдейл?

– Не уверен, – ответил Мэллори, – но возможно. Вот и все, что мы знаем на сегодняшний день. Родители Доннера были австрийцами. Он родился в Вене в 1916-м, когда его отец сражался на итальянском фронте. После войны жить было трудно, и когда его отец получил небольшое наследство, они уехали в Австралию. Это было в 1925 году.

– Как они попали в такое место, как Рам Джангл?

– Подобно многим до него, отец Доннера пошел по кривой дорожке. На оставшиеся от наследства деньги он купил процветающее, как он считал, племенное хозяйство. Приехав на место, они увидели там грязную дыру в глуши, разрушенную лачугу и несколько изголодавшихся коров. Миссис Доннер не вынесла такой жизни и умерла в 1930 году.

– Когда парню было около четырнадцати?

– Да. Они с отцом протянули еще с год, потом продали все за семьдесят пять фунтов и уехали.

– Куда, в Сидней?

– Когда начиналась великая депрессия? – Мэллори отрицательно покачал головой. – Они выбрали Аутбэк, следуя австралийской традиции, как и тысяча других. Отец Доннера умер в 1933 году в местечке Клэй Кроссинг. Мы знаем это из свидетельства о смерти.

– И Максу было уже семнадцать?

Мэллори кивнул.

– С тех пор он был предоставлен сам себе. Еще один бродяга появился в Аутбэке, когда половина населения страны была безработной. Он завербовался в армию в Калгурли на второй день войны.

– И вы не знаете, что произошло в этот период?

Мэллори покачал головой.

– Со дня смерти его отца в Клэй Кроссинг в 1933-м и до поступления в армию в 1939-м большой пробел, который мне не нравится.

– И чем все кончилось? Чем он занялся в конце концов?

– Беда в том, что я не знаю, а только догадываюсь. Последние пару лет мы постоянно теряем людей вроде Симмонса. Не все такого ранга, но достаточно значительные. Секретные агенты, занятые разбором информации, шифровальщики и тому подобное. Всего тридцать восемь человек.

– Слишком много, – заметил Шавасс. – Только очень сильная организация может позволить себе такие потери.

– К тому же та, которая не проигрывает. Это действительно важная информация, Пол, и дважды за последнее время мы чуть было не поймали крупную рыбу. Но всякий раз она исчезала, словно призрак.

– Многовато, – сказал Шавасс.

– Добавьте еще одиннадцать несчастных, которые, перебежав в Англию, попросили политического убежища и получили его, после чего исчезли. А потом появились, но за границей.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. Практически на этой неделе мы потеряли еще одного. Эксперт по ракетам Борис Суворин. Даже наши американские друзья не знают, что он работал на нас.

– Думаете, за всем этим стоит Доннер?

– Я в этом уверен. Он слишком часто появляется на горизонте, на мой взгляд.

– Нельзя ли его привлечь к ответственности?

– На каком основании?

– Предъявление чека, по которому Раневский получил деньги. Сойдет для начала?

– Ни малейшего шанса, – Мэллори покачал головой. – Все зависит от свидетельских показаний клерка, который сказал, что чек, оплаченный Раневским, принадлежал Доннеру. Он и десяти минут не продержится у свидетельской стойки, если его прижать как следует. Все остальное – это только предположения и догадки.

– Но вы-то им поверили?

– Уверен больше, чем когда-либо.

– Так что вы предпринимаете в связи с этим?

Мэллори опять попытался раскурить трубку.

– Вы хорошо знаете северо-западную Шотландию и Гебриды?

– Когда мне было шестнадцать, я ездил туда побродить в горах, и все. А что?

– Там есть местечко под названием Мойдарт на северо-западном берегу между озером Шил и морем. Примерно на сто двадцать миль вокруг горы и вересковые пустоши, почти не заселенные людьми. Дикое, одинокое место. Восемнадцать месяцев назад Доннер купил там дом и десять тысяч акров леса, в котором водятся олени.

– Ага, – произнес Шавасс. – А почему любящий развлекаться Доннер вдруг забрался в такую глушь? Я думал, что он обосновался в Кэп Аднтиб.

– И я тоже так думал.

– А за чем именно он там охотится?

– Не знаю.

Мэллори взял карту Шотландии и развернул ее.

– В Хомс Лох есть база атомных подводных лодок, ну и, конечно, различные испытательные полигоны для ракет во Внешних Гебридах. В Льюисе, например, в Саут Киот и здесь, на Фаде, к югу от Барро.

– Ведутся какие-нибудь исследования?

– В пределах согласованной программы, хотя есть кое-что интересное. Мы не такие уж увальни в ракетном деле, как многие думают. Те места, о которых я говорил, используются в основном для тренировки персонала и контрольных стрельб. Эта подготовка очень важна и является одной из наших обязательств в НАТО. Французы, конечно, больше не приезжают, но мы регулярно тренируем людей из немецкого ракетного полка.

– Думаю, для Доннера там нашлось бы много интересного.

Мэллори покачал головой.

– Он и на пушечный выстрел не подходит к этим местам. Гражданским не разрешается поселяться там, чтобы они не видели, что там происходит.

Мэллори пожал плечами.

– Там полно разных иностранных траулеров.

– А что же там делает Доннер?

Мэллори ткнул в карту пальцем.

– Вот Мойдарт, а вот участок Доннера, Гленмор, почти полмили от моря. Как я уже сказал, дикое, одинокое место, народу вокруг почти нет. Траулер и даже подводная лодка могут пристать ночью, и никто даже не заметит.

– Так вы считаете, что это другой конец веревочки?

– Уверен. На побережье Пемброкшир в Уэльсе уже шесть лет у него есть похожий домик. Он поселился в нем, когда в пяти милях от этого места начали проектировать дамбу.

– Похоже, – кивнул Шавасс. – Доннер сейчас там?

– Позавчера он улетел туда на своем самолете.

– Думаете, он взял Суворина с собой?

Мэллори пожал плечами.

– Мы не видели. Нет, думаю, на такой риск он не пойдет. Если он причастен к исчезновению Суворина, то наверняка отправил его на север морем. Я в этом уверен.

– А если он там, как мы докажем? Если это место такое уединенное, как вы говорите, то я буду торчать там, как пень среди поля.

– Об этом я позаботился, и довольно неплохо, поверьте. Милях в десяти от Доннера есть местечко под названием Эдмурчен Лодж. Месяц назад была предложена пятилетняя аренда трех тысяч акров леса, в котором водятся олени и который примыкает к владениям Доннера, и я перехватил ее. Затем я вытащил из отставки моего друга, бывшего агента, полковника Дункана Крейга. Ему семьдесят пять лет, и он официально будет числиться вашим дядей.

– А что я там буду делать?

– Проводить отпуск. Вы преподаватель французской литературы в университете Эссекса, я все устроил. Вообще-то они действительно ждут вас к началу октября.

– Крейг уже что-нибудь разнюхал?

– Не совсем, но кое-какую полезную информацию он нам передал. Он уже старик, не забывайте, хотя и достаточно подвижный для своего возраста. Я надеялся, что он познакомится с Доннером, но ничего не вышло. Они пару раз встречались. Доннер исключительно вежлив, но ни одного приглашения в Гленмор Хаус Крейг не получил.

– А как же я попаду туда?

Мэллори протянул фотографию Доннера и его падчерицы.

– Есть еще девушка.

– И что? – Шавасс поморщился.

– Подождите, – Мэллори нажал кнопку на столе.

Дверь открылась, и в комнату вошла Пегги Рин. Мягко улыбаясь, она подошла к столу.

– Вызывали, мистер Мэллори?

– Да, Пегги. Расскажите мистеру Шавассу об Асте Свенссон.

Пегги повернулась к Полу.

– В начале прошлого семестра я была зачислена в Стокгольмский университет под предлогом обмена студентами.

– Чтобы поближе познакомиться с Астой Свенссон.

Пегги кивнула.

– Аста хорошая девушка, мистер Шавасс. Мы очень подружились.

– А Доннер? Как она ладит с ним?

– Мне кажется, немного боится его. Пока я была в Стокгольме, он приезжал дважды. Он готов для нее сделать все что угодно. На эти каникулы поедет с ней на Дальний Восток.

– Когда они уезжают?

– Через десять дней он приезжает в Стокгольм, а оттуда они улетают вместе.

Пегги улыбнулась.

– Его ждет сюрприз.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, это место в Шотландии – Аста там никогда не была. Он обычно возил ее за собой в Ниццу, Канны или еще куда-нибудь.

– И она решила взять инициативу в свои руки?

– Если ее планы не переменились с тех пор, как я оставила ее четыре дня назад, то завтра утром она вылетает в Глазго, а оттуда, никому ни о чем не сообщая, поездом в Гленмор Хаус. Бедняжка, надеюсь, у нее все будет хорошо.

– Вам она нравится?

– Гораздо больше, чем ее отчим. Этот человек улыбается только губами, а не глазами.

– Вы считаете, она не замешана в его делах?

– Нисколько, – твердо ответила Пегги.

Шавасс кивнул.

– Что ж, Пегги, спасибо.

Девушка взглянула на Мэллори, и тот кивком головы отпустил ее.

Подойдя к двери, она с улыбкой оглянулась.

– Кстати, мистер Шавасс. Я не знаю, насколько вы впечатлительны, но лучше мне вас предупредить. Вряд ли вам доводилось видеть более совершенное существо в юбке, чем Аста Свенссон.

Дверь закрылась прежде, чем Шавасс успел что-либо ответить. Мэллори хохотнул и протянул Шавассу несколько снимков из папки.

С одного взгляда было видно, как переменилась за три года девочка в бикини. Она спокойно смотрела на него с фотографии, губы полуоткрыты, волосы, светлые, почти белые, падали на плечи. Солнце очерчивало ее силуэт на фоне песчаной дюны, простое хлопчатобумажное платье облегало стройные бедра. А глаза! Они пронзали Шавасса насквозь, в горле у него пересохло, как будто именно эту девушку он ждал всю жизнь.