Полное собрание сочинений в 8 томах. Том 6

Ни слова больше. Это низость, Яго.

Ты деньги брал, а этот случай скрыл.

Я сам не знал. Вы не хотите слушать.

Об этом я не думал, не гадал.

Ты врал мне, что его терпеть не можешь.

И можете мне верить — не терплю.

Три личности с влияньем предлагали

Меня на лейтенантство. Это пост,

Которого, ей-богу, я достоин.

Но он ведь думает лишь о себе:

Они ему одно, он им другое.

Не выслушал, пустился поучать,

Наплел, наплел и отпустил с отказом.

«Увы, — он говорит им, — господа,

Уже себе я выбрал офицера».

А кто он? — Математик-грамотей,

Микеле Кассьо некий[118]. Флорентинец,

Опутанный красоткой. Бабий хвост,

Ни разу не водивший войск в атаку.

Он знает строй не лучше старых дев.

Но выбран он. Я на глазах Отелло

Спасал Родос и Кипр и воевал

В языческих и христианских странах.

Но выбран он. Он мавра лейтенант,

А я поручиком их мавританства.

Поручиком. Уж лучше палачом!

Да, да. Он выдвигает лишь любимцев,

А надо повышать по старшинству.

У этого дождешься производства!

О нет, мне мавра не за что любить.

Тогда б я бросил службу.

Успокойтесь.

На этой службе я служу себе.

Нельзя, чтоб все рождались господами,

Нельзя, чтоб все служили хорошо.

Конечно, есть такие простофили,

Которым полюбилась кабала

И нравится ослиное усердье,

Жизнь впроголодь и старость без угла.

Плетьми таких холопов! Есть другие:

Они как бы хлопочут для господ,

А на поверку — для своей наживы.

Такие далеко не дураки,

И я горжусь, что я из их породы.

Я — Яго, а не мавр, и для себя,

А не для их прекрасных глаз стараюсь.

Но чем открыть лицо свое — скорей

Я галкам дам клевать свою печенку.

Нет, милый мой, не то я, чем кажусь.

У, толстогубый черт! Он с ней, увидишь,

Всего добьется!

Надо разбудить

Ее отца, предать побег огласке,

Поднять содом, воспламенить родню.

Как мухи, досаждайте африканцу,

Пусть в радости найдет он столько мук,

Что будет сам не рад такому счастью.

Вот дом ее отца. Я закричу.

Вовсю кричите. Не жалейте глотки.

Кричите, точно в городе пожар.

Брабанцио! Брабанцио, проснитесь!

Брабанцио, проснитесь! Караул!

Где ваша дочь? Где деньги? Воры! Воры!

Проверьте сундуки! Грабеж! Грабеж!

Что значат эти крики? Что случилось?

Все ваши дома?

Заперта ли дверь?

К чему расспросы ваши?

Ад и дьявол!

У вас разгром. Опомнитесь, дружок.

Наденьте плащ. Как раз сейчас, быть может,

Сию минуту черный злой баран

Бесчестит вашу белую овечку.

Спешите! Мигом! Надо бить в набат,

Храпящих горожан будить. Иначе

Вас дедушкою сделают. Живей!

Спешите, говорю.

Вы помешались?

Узнали вы мой голос, сударь?

Нет.

Кто ты такой?

Родриго я.

Тем хуже.

Тебя добром просили — не ходи;

Тебе сказали коротко и ясно,

Что дочь не для тебя. А ты хорош:

Черт знает где напился и наелся

И нарушаешь ночью мой покой

В нетрезвом виде.

Сударь, сударь, сударь!

Но я, поверь, сумею навсегда

Отбить охоту у тебя буянить.

Постойте.

Для чего ты поднял шум?

Ведь мы в Венеции, а не в деревне:

Есть сторожа.

Но я вас разбудил

С честнейшими намереньями, сударь.

Ты подлый негодяй.

А вы — сенатор.

Родриго, ты ответишь мне за все.

А с этим я не знаюсь.

И отвечу.

Но, может быть, и точно я неправ,

И это с вашего соизволенья

Отправилась так поздно ваша дочь

Одна, без подобающей охраны,

В сообществе наемного гребца

В сластолюбивые объятья мавра?

Тогда я извиненья попрошу:

Мы оскорбили вас без основанья.

Но если то, что мы вам говорим,

Для вас новинка, вы несправедливы.

Я думаю, излишне уверять,

Что я б не смел подшучивать над вами.

Узнайте: ваша дочь себя ведет

Безнравственно, соединив без спросу

Свое богатство, честь и красоту

С безродным чужеземным проходимцем.

Взгляните, дома ль девушка. Потом

Преследуйте меня за ложность слухов.

Огня скорее! Дайте мне свечу.

Эй, слуги, слуги! Как похоже это

На то, что видел я сейчас во сне.

Я начинаю думать — это правда.

Огня! Огня!

Прощайте. Я уйду.

Я не могу показывать на мавра.

Свидетельствовать служащим нельзя.

Ему простят ночное приключенье.

Слегка на вид поставят, вот и все.

Сенат не может дать ему отставки,

Особенно сейчас, когда гроза

Объяла Кипр и никого не видно,

Кто мог бы заменить его в беде.

Хоть я его смертельно ненавижу, —

Вы сами понимаете теперь, —

Я вынужден выкидывать для виду

Пред генералом дружественный флаг.

Но это, разумеется, личина.

Когда они пойдут его искать,

Вы с ними направляйтесь к арсеналу.

Он там. Я буду тоже вместе с ним.

Но я иду. Прощайте.

Дело ясно.

Она ушла. Мне больше не житье. —

Итак, где девочка моя, Родриго?

Несчастная! — У мавра, говоришь? —

Считайтесь после этого отцами!

Ты видел сам ее? — Каков обман! —

Что говорит она? — Непостижимо!

Светите! И поболее людей! —

По-твоему, они уж обвенчались?

Да, кажется.

О боже мой! Но как

Она наружу выйти умудрилась?

Отцы, не верьте больше дочерям,

Как ни были б невинны их повадки!

Приходится поверить в колдовство,

Которым совращают самых чистых.

Тебе, Родриго, ни о чем таком

Читать не приходилось?

Приходилось.

Сходите к брату. — Жаль, что за тебя

Не отдал я ее. — Куда ж вы кучей?

Часть в эту сторону, другая в ту. —

Ты знаешь, где искать ее и мавра?

Я покажу, но надо запастись

Надежной стражей. Следуйте за мною.

Веди. Идем. Я властью облечен

Снимать, где пожелаю, караулы.

Мы их с собой захватим. Ну, идем.

Я награжу за все тебя, Родриго.

Хоть на войне я убивал людей,

Убийство в мирной жизни — преступленье.

Так я смотрю. Мне было б легче жить

Без этой щепетильности. Раз десять

Хотелось мне пырнуть его в живот.

И лучше, что не тронул.

Он такими

Словами обзывал вас, что, хотя

Я мягок и покладист, чуть сдержался.

Так, значит, вы женились не шутя?

Отец ее, к несчастию, с влияньем,

И в этом деле голос старика

Окажется сильней, чем голос дожа.

Он разведет вас, истинный господь,

Или в отместку истомит судами.

Пускай. Его заставят замолчать

Мои заслуги перед синьорией[119].

А если старику не стыдно вслух

Кичиться родом, заявляю тоже:

Я — царской крови и могу пред ним

Стоять как равный, не снимая шапки.

Семьей горжусь я так же, как судьбой.

Не полюби я милой Дездемоны,

Я б ни за что женитьбой не стеснил

Своей привольной жизни, честный Яго.

Кто это там с огнями? Посмотри.

Они и есть. Отец со всей роднею.

Войдите в дом.

Зачем? Я не таюсь.

Меня оправдывают имя, званье

И совесть. Но они ли это там?

Клянусь двуликим Янусом, что нет.

Военные из свиты дожа, вижу,

И мой помощник. Здравствуйте, друзья.

Что нового?

Нас дож послал с приветом.

Он требует к себе вас, генерал.

Скорее. Торопитесь.

Что случилось?

Всё Кипр, насколько я могу судить.

Какие-то нежданные событья.

Из флота вестовые без конца.

Сенаторы разбужены и в сборе.

У дожа совещанье во дворце.

Вас требовали, дома не застали

И в город посылали сторожей,

Чтоб вас достали хоть со дна морского.

Тем радостней, что вы меня нашли.

Я только в этот дом зайду и выйду.

Зачем он тут?

Он нынче захватил

Галеру[120] с грузом и разбогатеет,

Лишь только узаконит свой захват.

Я вас не понимаю.

Он женился.

На ком?

Не угадаете.

Итак,

Идемте, генерал.

Готов. Идемте.

Опять за вами люди из дворца.

Вы видите?

Брабанцио, наверно.

Смотрите, берегитесь. У него

Недоброе в уме.

Остановитесь.

Вот мавр.

Вот он, грабитель. Бей его!

К услугам вашим. Здравствуйте, Родриго!

Долой мечи! Им повредит роса.

Ваш возраст действует на нас сильнее,

Чем меч ваш, благороднейший синьор.

Презренный вор, скажи, где дочь моя?

Ты чарами ее опутал, дьявол!

Тут магия, я это докажу.

Действительно, судите сами, люди:

Красавица и ангел доброты,

Не хочет слышать ничего о браке,

Отказывает лучшим женихам,

И вдруг бросает дом, уют, довольство,

Чтоб кинуться, насмешек не боясь,

На грудь страшилища, чернее сажи,

Вселяющего страх, а не любовь!

Скажите, есть ли тут правдоподобье?

Не явное ли это колдовство?

Ты тайно усыпил ее сознанье

И приворотным зельем опоил.

Закон велит мне взять тебя под стражу

Как чернокнижника и колдуна,

Который промышляет запрещенным. —

Арестовать его, а если он

Добром не дастся, завладейте силой.

Подальше руки, отойдите прочь!

И вы, и вы. Дойдет до крови дело, —

Я без подсказа знаю эту роль.

Куда идти мне, чтобы оправдаться?

Сперва в тюрьму. Немного посидишь,

Настанет время, вызовут, ответишь.

А вдруг и правда я вам подчинюсь?

Что скажет дож? Вот несколько посыльных.

Они сию минуту из дворца

И требуют меня туда по делу.

Да, сударь, положенье таково:

У дожа чрезвычайное собранье.

Вас тоже ждут туда наверняка.

Ночной совет у дожа? Очень кстати.

Туда с ним и пойдем. Моя беда

Не мелочь повседневная, а случай,

Нас всех касающийся. Если мы

Начнем спускать подобные проделки,

В республике владыками судьбы

Окажутся язычники — рабы.

В вестях нет связи. Верить им нельзя.

В них заключаются противоречья:

Мне пишут, что сто семь галер.

А мне,

Что их сто сорок.

У меня их двести.

Понятно, что подсчет разноречив.

Он сделан по догадкам, наудачу.

Но что турецкий флот плывет на Кипр,

На этом сходятся все сообщенья.

Да, это расхождение в числе

Не может нам служить успокоеньем.

В основе — правда, и она горька.

Эй, эй, впустите!

Вестовой из флота.

Ну как у вас дела?

Турецкий флот

Плывет к Родосу. Это донесенье

От Анджело сенату.

Господа,

Как нравится вам эта перемена?

Нелепость. Это для отвода глаз.

Какая-то тактическая хитрость.

Для турок Кипр важнее, чем Родос,

И Кипром овладеть гораздо легче.

Родос — твердыня, Кипр — не укреплен.

Не так наивны турки, чтоб не видеть,

Где вред, где польза, и не отличать

Полнейшей безопасности от риска.

Нет, нет, конечно, цель их не Родос.

Еще один гонец.

Дож и собранье!

Свершивши на галерах переход

К Родосу, турки здесь соединились

С другой эскадрой.

Вот вам, господа.

Я так и знал. Большое подкрепленье?

Судов до тридцати. Все сообща

Опять открыто повернули к Кипру.

Синьор Монтано, верный ваш слуга,

Доносит вам, что не изменит долгу.

Конечно, к Кипру. Я вам говорил?

Что, Марк Лукезе[121] в городе?

В отъезде.

Он во Флоренции.

Послать за ним.

Потребовать письмом, пускай вернется.

А вот Брабанцио и храбрый мавр.

Отелло доблестный, мы вас должны

Немедленно отправить против турок. —

Брабанцио, я не заметил вас.

Нам вашей помощи недоставало.

А я нуждаюсь в вашей, добрый дож.

Не обижайтесь, но, сказать по правде,

Я по другой причине во дворце.

Не должность подняла меня с постели.

Меня сейчас волнует не война.

О нет, совсем особая забота

Все мысли поглотила у меня,

Ни для чего не оставляя места.

Но что случилось?

Дочь, о дочь моя!

Что с ней?

Она погублена, погибла,

Ее сманили силой, увели

Заклятьем, наговорами, дурманом.

Она умна, здорова, не слепа

И не могла бы не понять ошибки,

Но это чернокнижье, колдовство!

Кто б ни был вор, вас дочери лишивший,

А вашу дочь способности судить,

Найдите сами для него страницу

В кровавой книге права и над ним

Вершите приговор. Я не вмешаюсь,

Хотя бы это был родной мой сын.

Душевно благодарен. Вот виновник.

Тот самый мавр, который вызван к вам

По вашему приказу.

Очень жалко.

Что вы нам возразите?

Ничего.

Он уличен.

Сановники, вельможи,

Властители мои! Что мне сказать?

Не буду спорить, дочь его со мною.

Он прав. Я браком сочетался с ней.

Вот все мои как будто прегрешенья.

Других не знаю. Я не говорун

И светским языком владею плохо.

Начавши службу мальчиком в семь лет,

Я весь свой век без малого воюю

И, кроме разговоров о боях,

Поддерживать беседы не умею.

Однако вот бесхитростный рассказ

О том, при помощи каких заклятий

И тайных чар завлек я дочь его,

Как жаловался вам мой обвинитель.

Судите сами, как не обвинять?

Шагнуть боялась, скромница, тихоня,

И вдруг, гляди, откуда что взялось?

Все побоку — природа, стыд, приличье,

Влюбилась в то, на что смотреть нельзя!

Немыслимо такое утвержденье.

Здесь происки и козни налицо.

Ручаюсь, он ее поил отравой

И волю сонной одурью сковал.

Ручаться мало. Это голословно.

Упреки ваши надо доказать.

Для обвиненья я не вижу данных.

Отелло, говорите ж наконец.

Действительно ль тут были ухищренья,

Иль это безобидная любовь,

Как зарождается она в беседе

Души с душой?

Пошлите в арсенал.

Пускай она сама даст показанье,

И надо будет, — отберите чин

И жизнию моей распорядитесь.

Доставьте Дездемону, господа.

Поручик, покажите им дорогу.

Пока они вернутся, не таясь,

Открыто исповедаюсь пред вами,

Как я достиг ее любви и как

Она — моей.

Отелло, говорите.

Ее отец любил меня. Я часто

Бывал у них. Рассказывал не раз

Событья личной жизни, год за годом.

Описывал превратности судьбы,

Бои, осады, все, что я изведал.

Я снова пересматривал всю жизнь,

От детских дней до нынешней минуты.

Припоминал лишенья и труды,

Испытанные на море и суше,

Рассказывал, как я беды избег

На волосок от смерти. Как однажды

Я в плен попал, и в рабство продан был,

И спасся из неволи. Возвращался

К местам своих скитаний. Говорил

О сказочных пещерах и пустынях,

Ущельях с пропастями и горах,

Вершинами касающихся неба.

О каннибалах — то есть дикарях,

Друг друга поедающих. О людях,

Которых плечи выше головы.

Рассказы занимали Дездемону

И, отлучаясь по делам, она

Всегда старалась кончить их пораньше,

Чтоб вовремя вернуться и поймать

Утерянную нить повествованья.

Я рад был эту жадность утолять

И рад был просьбу от нее услышать,

Чтоб я ей как-нибудь пересказал

С начала до конца, что ей отчасти

Известно уж. Я начал. И когда

Дошел до первых горьких столкновений

Моей незрелой юности с судьбой,

Увидел я, что слушавшая плачет.

Когда я кончил, я был награжден

За эту повесть целым миром вздохов.

«Нет, — ахала она, — какая жизнь!

Я вне себя от слез и удивленья.

Зачем узнала это я! Зачем

Не родилась таким же человеком!

Спасибо. Вот что. Если бы у вас

Случился друг и он в меня влюбился,

Пусть вашу жизнь расскажет с ваших слов

И покорит меня». В ответ на это

Я тоже ей признался. Вот и все.

Я ей своим бесстрашьем полюбился,

Она же мне — сочувствием своим.

Так колдовал я. Вот и Дездемона.

Теперь вы обратитесь к ней самой.

Перед таким рассказом, полагаю,

Не устояла бы и наша дочь.

Брабанцио, придется примириться.

Ведь вы стены не прошибете лбом.

Сперва ее послушаем, что скажет.

Конечно, если оба заодно,

То у меня нет к мавру притязаний. —

Поди поближе, госпожа моя.

Скажи, кому из этого собранья

Должна ты подчиняться больше всех?

Отец, в таком кругу мой долг двоится.

Вы дали жизнь и воспитанье мне.

И жизнь и воспитанье говорят мне,

Что слушаться вас — мой дочерний долг.

Но вот мой муж. Как мать моя однажды

Сменила долг перед своим отцом

На долг пред вами, так и я отныне

Послушна мавру, мужу моему.

Ну, бог с тобой. — Я кончил, ваша светлость.

Приступим к государственным делам. —

Я б лучше принял девочку чужую,

Чем породил и воспитал свою.

Будь счастлив, мавр. Моя бы воля — дочки

Ты не видал бы как своих ушей. —

Тебе ж, мой ангел, вот что на прощанье:

Я рад, что ты единственная дочь.

Побег твой сделал бы меня тираном.

Я б в цепи заковал твоих сестер. —

Я кончил, ваша светлость.

Я прибавлю

Один совет для вас, чтоб молодым

Помочь опять подняться в вашем мненьи.

Что миновало, то забыть пора.

И с сердца сразу свалится гора.

Все время помнить прошлые напасти,

Пожалуй, хуже свежего несчастья.

В страданиях единственный исход —

По мере сил не замечать невзгод.

Что ж туркам Кипра мы не отдаем,

Когда что минуло, то нипочем?

Учить бесстрастью ничего не стоит

Тому, кого ничто не беспокоит.

А где тому бесстрастье приобресть,

Кому что пожалеть и вспомнить есть?

Двусмысленны и шатки изреченья.

Словесность не приносит облегченья.

И не ушные раковины — путь

В страданьями истерзанную грудь.

Поэтому я к вам с нижайшей просьбой:

Приступим к государственным делам.

Всевластная привычка, господа,

Суровости походного ночлега

Мне превращает в мягкий пуховик.

Мне по душе лишенья. Я с охотой

Отправлюсь против турок, но прошу

Отвесть жене удобное жилище,

Дать содержанье и назначить штат,

Приличные ее происхожденью.

Пускай живет покамест у отца.

Я против этого.

И я.

Мой вид всегда б ему напоминал

О происшедшем. Есть удобный выход.

Я вам другое средство предложу.

Что вы сказать хотите, Дездемона?

Я полюбила мавра, чтоб везде

Быть вместе с ним. Стремительностью шага

Я это протрубила на весь мир.

Я отдаю себя его призванью,

И храбрости и славе. Для меня

Краса Отелло — в подвигах Отелло.

Мой жребий посвящен его судьбе,

И мне нельзя в разгар его похода

Остаться мирной мошкою в тылу.

Опасности милей мне, чем разлука.

Позвольте мне сопровождать его.

Сенаторы, прошу вас, согласитесь.

Тут не своекорыстье, видит бог.

Я не руковожусь влеченьем сердца,

Которое сумел бы заглушить.

Но речь о ней. Пойдемте ей навстречу.

Не думайте, что в обществе ее

Я отнесусь небрежнее к задаче.

Нет, если легкокрылый купидон

Глаза настолько мне залепит страстью,

Что проморгаю я военный долг,

Пусть сделают домашние хозяйки

Из шлема моего печной горшок

И тем меня навеки опозорят.

Решайте, как хотите, меж собой,

Остаться ей иль ехать, но событья

Торопят нас.

Вам надо выезжать

Сегодня ночью.

Очень рад.

Сойдемся

Здесь снова к девяти часам утра.

Оставьте нам кого-нибудь, Отелло,

Кто б мог от нас приказы вам возить.

Тогда вот мой поручик, ваша светлость.

Он преданный и верный человек.

Я думаю послать с ним Дездемону.

Он сможет все, что надо, захватить.

Ну что же! — Господа, спокойной ночи. —

Вот что, Брабанцио. Ваш темный зять

В себе сосредоточил столько света,

Что чище белых, должен вам сказать.

Отелло, берегите Дездемону.

Смотри построже, мавр, за ней вперед:

Отца ввела в обман, тебе солжет.

Я в ней уверен, как в самом себе,

Но к делу. Попеченью твоему

Я поручаю, Яго, Дездемону.

Вели своей жене ходить за ней.

Как только будет первая возможность,

Счастливо отплывайте тоже вслед.

В моем распоряженьи меньше часу,

А дел, а мыслей — и не перечесть!

Пойдем побудем вместе на прощанье.

Где встретимся мы утром?

У меня.

Приду пораньше.

Ладно. Ну, Родриго?

Что именно?

Топиться чтоб ни-ни!

Я передумал. Заложу именье.

Мне этот дурень служит кошельком

И даровой забавою. Иначе

Я б времени не тратил на него.

Я ненавижу мавра. Сообщают,

Что будто б лазил он к моей жене.

Едва ли это так, но предположим —

Раз подозренье есть, то, значит, так.

Он ставит высоко меня. Тем лучше,

Удобней действовать. Какая мысль!

Ведь Кассио для этого находка!

Во-первых, с места я его сшибу,

А во-вторых... Ура! Ура! Придумал!

Начну Отелло на ухо шептать,

Что Кассио хорош с его женою.

Достаточно взглянуть: манеры, стан —

Готовый, прирожденный соблазнитель.

Мавр простодушен и открыт душой.

Он примет все за чистую монету.

Водить такого за нос — сущий вздор.

Так по рукам! Кромешный ад и ночь

Должны мне в этом замысле помочь.

Не видно ли чего в морской дали?

Нет. Ровно ничего. Сплошные волны.

Ни паруса. Пустынный горизонт.

Такого ветра просто не упомню.

У нас на укрепленьях треск стоит.

Воображаю, в море что творится!

Какие брусья могут устоять,

Когда валы величиною с гору!

Небось крушений!..

Этот шторм вполне

Мог разнести турецкую эскадру.

Попробуйте-ка стать на берегу.

Он в пене весь, и бешенство прибоя

Заносит брызги на небо, гася

Медведицу с Полярною звездою.

Я равной бури в жизни не видал.

Какие новости! Конец войне.

Расчеты турок лопнули. Галеры

Разбиты в щепки. В гавани корабль,

С которого видали их обломки

И место гибели.

Не может быть.

Я только что слыхал. Корабль причалил

Сию минуту. На берег сошел

Микеле Кассьо, лейтенант Отелло,

Который сам пока еще в пути

И к нам на Кипр назначен комендантом.

Отлично. Превосходный комендант.

Приезжий этот, Кассио, в тревоге.

То го́спода за шквал благодарит,

Сгубивший турок, то мольбы возносит,

Чтоб мавр остался цел и невредим.

Он по пути пропал из поля зренья.

Дай господи. Я у него служил.

Он властвовать умеет как военный.

Пойдемте в порт, посмотрим на корабль

И подождем на пристани Отелло,

Когда он сам покажется вдали.

Он может быть с минуты на минуту.

Как любят здесь Отелло! Господа,

Спасибо за него. Да будет небо

Ему защитой. Он пропал вдали

В разгаре бури, в грозную минуту.

Каков его корабль?

Вновь оснащен

И — крепкой стройки. С ним бывалый штурман.

Как я ни беспокоюсь — убежден:

Все обойдется.

Парус, парус, парус!

Что там кричат?

Все на́ берег бегут,

И крик стоит, что парус увидали.

Мне думается, это комендант.

Вы угадали. Судя по салюту,

Корабль по крайней мере свой.

Нельзя ль

Пойти узнать, кто это, поточнее?

Охотно.

Он, как прежде, холостяк

Или женат?

Женат, да как удачно!

На писаной красавице. Мечта,

Венец творенья, ангел, совершенство.

Не передать ни кистью, ни пером.

Ну, вы узнали, кто?

Какой-то Яго,

Поручик генерала, я слыхал.

Подумайте, как скоро! Быть не может!

Неужто он? Вот это быстрота!

Похоже, пред красою Дездемоны

Смирились волны, камни под водой

И ураган и дали ей дорогу.

Кому?

Тому, о ком шла раньше речь, —

Начальнице начальства, генеральше.

При ней поручик Яго. Я их ждал

Через неделю после нас, не раньше.

Теперь черед за мавром. Напряги

Дыханьем паруса его, Юпитер!

Чтоб, высадившись в бухте с корабля,

Он заключил в объятья Дездемону,

Вдохнул огонь и бодрость в гарнизон,

И Кипр наполнил радостью. Смотрите!

Богатство корабля — на берегу!

Опустимся пред нею на колени.

Будь доброй гостьей Кипра, госпожа!

Благослови господь тебя! С приездом!

Благодарю вас, Кассио. Что мне

Вы скажете о муже?

Он в дороге.

Вот все, что знаю я. Но он здоров

И скоро сам прибудет.

Я тревожусь.

Но где, скажите, вы расстались с ним?

В открытом море средь великой схватки

Небес и волн. — Но, слышите, кричат.

Корабль, наверно, виден.

Парус, парус!

Опять салют. Наверное, друзья.

Пошлите разузнать.

Привет, поручик.

Привет, сударыня.

Я захожу

Далеко в знаках вежливости, Яго.

Но это лишь воспитанности дань.

Порадуйтесь, что вас губами лижет, —

Меня отделывает языком.

Эмилия совсем не так болтлива.

Мне лучше знать. Я это изучил,

Когда ночами спать хочу смертельно.

При вас она, естественно, тиха

И к черту посылает только в мыслях.

Не заслужила я таких речей.

А разве нет? Все вы в гостях — картинки,

Трещотки дома, кошки — у плиты,

Сварливые невинности с когтями,

Чертовки в мученическом венце.

Типун вам на язык. Неправда это.

Нет, это правда. Я не клеветник.

С постели вы встаете для безделья,

А делом занимаетесь в постели.

Я оды от него не жду.

Не жди.

Что мне бы в похвалу вы сочинили?

Не спрашивайте лучше. Не могу.

Я не хвалить привык, а придираться.

Нет, все-таки. Пошел ли кто-нибудь

Узнать на пристань?

Да, пошли как будто.

Какая грусть! Стараюсь обмануть

Себя притворным этим оживленьем. —

Так что б вы мне сказали в похвалу?

Сейчас. Но мой экспромт пока ни с места.

Прирос к мозгам, как птичий клей к сукну.

Его я вместе с мясом отрываю.

Но вот он, плод моих родильных мук:

Красавица с умом тужить не будет:

Ум выдумает, красота добудет.

Ну хорошо. А что сказать о той,

Которая дурна, но и не дура?

Та, что красой не блещет, но с догадкой,

Приманку сделает из недостатка.

Час от часу не легче.

Что ж ты скажешь

Про ту, что хороша, да не умна?

Таких красавиц в мире глупых нет,

Чтоб не уметь детей рожать на свет.

Куда краса, туда же и уродство.

Что женский разум, то и сумасбродство.

Та, что без самохвальства хороша,

Учтива, краснобайством не греша,

Со средствами, но денег не мотает,

Все б взять могла, но нужным не считает,

Самолюбива, но смиряет гнев,

Собой в любое время овладев,

Та, что притом совсем не так невинна,

Чтобы с трескою спутать лососину,

К которой не проникли в тайники

Напрасные искатели руки,

Достойна, если только есть такая...

Чего, чего?

Рожать глупцов, в заботах погрязая.

Моя воительница!

Мой Отелло!

Я верить не могу своим глазам.

Ты здесь? Как ты меня опередила?

Всегда за бурями такой бы штиль!

Кто б не мечтал тогда о непогоде!

О, если б мог сейчас я умереть!

Счастливее я никогда не буду.

Что ты! Избави бог! Наоборот:

Жизнь будет нас дарить все большим счастьем.

Аминь! Да будет по твоим словам.

Я счастлив так, что говорить не в силах.

И сердце бьется чаще, чем твое, —

Единственное наше разногласье.

Какой концерт! Но я спущу колки,

И вы пониже нотой запоете.

Пойдемте в замок. Новости, друзья:

Поход окончен. Турки потонули.

Ну, как на Кипре? Я ведь тут бывал.

Что старые знакомцы, Дездемона?

Тебя носить тут будут на руках!

Я заслужил расположенье здешних.

Но я трещу без умолку и пьян

От радости. — Да, не забыть бы. Яго,

Пойди за сундуками на корабль

И приведи с собою капитана.

Чудесный, между прочим, человек! —

Так мы с тобой на Кипре, Дездемона.

Я сам уверовал, что Дездемона

И Кассио друг в друга влюблены.

Хоть я порядком ненавижу мавра,

Он благородный, честный человек

И будет Дездемоне верным мужем,

В чем у меня ничуть сомненья нет.

Но, кажется, и я увлекся ею.

Что ж тут такого? Я готов на все,

Чтоб насолить Отелло. Допущенье,

Что дьявол обнимал мою жену,

Мне внутренности ядом разъедает.

Пусть за жену отдаст он долг женой,

А то я все равно заставлю мавра

Так ревновать, что он сойдет с ума.

Родриго я спущу, как пса со своры,

На Кассио, а Кассио — предлог,

Чтоб вызвать недоверчивость Отелло.

Всем будет на орехи: лейтенант

В долгу передо мной, наверно, тоже.

По женской части оба хороши.

Еще мне мавр за то спасибо скажет,

Что я сгублю его семейный мир

И насмех выставлю пред целым светом.

Но поначалу все мы молодцы.

Хвалиться рано. Надо свесть концы.

За стражей, Кассьо, нужен строгий глаз.

Смотрите, чтоб они не загуляли.

За часовыми Яго доглядит,

Но я и сам проверю караулы.

Да, Яго верен долгу, как никто.

Ну, доброй ночи. Утром потолкуем.

Пойдем, любовь. Окончены труды.

Торг заключен, пожнем его плоды.

Спокойной ночи.

Мне б только влить в него еще бокал —

И он пойдет, как дамская собачка,

На всех кидаться, тявкать и ворчать.

А тут Родриго пропивает память

В честь Дездемоны и уже готов.

Я вместе с ним поставил на дежурство

Трех здешних, три бедовых головы,

Воинственных, как все у них на Кипре.

Не может быть, чтоб Кассио стерпел

И не сцепился с этим стадом пьяниц.

Не знаю, как все будет наяву, —

Подул попутный ветер, я плыву.

Бокалами, полными до ободка,

В бокалы ударим, ребята.

Солдат не младенец, и жизнь коротка.

За ваше здоровье, солдаты!

Король Стефан был бережлив,

Шил из простого матерьяла.

За брюки крону заплатив,

Ругал портного обиралой.

Он был великим королем,

А ты не бог весть что за птица.

Так будь доволен миткалем,

Не в бархат же тебе рядиться.

Пойдемте на площадку, господа.

Расставим часовых.

Минуту, сударь.

Видали вы? Вот этим молодцом,

Который вышел, Цезарь бы гордился,

Когда б его дурная сторона

Не перевешивала так хорошей.

Но что скрывать, несчастный малый пьет.

Со стороны Отелло безрассудно

Вверять ему за городом надзор.

А что, с ним это часто?

Каждый вечер.

Бедняга проваляется без сна

Сплошные сутки, если не напьется.

Отелло это надо сообщить.

Он, может быть, не знает или видит

В помощнике лишь доброе.

Назад!

Ходите по пятам за лейтенантом.

Напрасно он доверил этот пост

Несчастному с таким большим пороком.

Предупредите мавра.

Нет, не я.

Пусть кто-нибудь другой. Он мой приятель.

Я все отдам, чтоб Кассио спасти.

Но что там?

Помогите! Помогите!

Подлец! Болван!

Что с вами, лейтенант?

Учить меня! Читать мне наставленья!

Да я его в бутылку загоню!

Прочь кулаки!

Еще ты рассуждаешь!

Опомнитесь. Постойте, лейтенант.

Я съезжу вас по голове. Не суйтесь.

Вы пьяны.

Прочь!

Беги на бастион

И бей тревогу.

Кассио! Монтано!

Опомнитесь! Оставьте, господа!

На помощь! Вы с ума сошли. На помощь!

Вот дьявол! Доигрались. Бьют в набат.

Какой позор! Вы город взбунтовали.

Что тут за шум?

Я ранен! Я в крови.

Ни с места, если жизнь еще мила вам.

Вы слышите? Постойте, лейтенант!

Монтано! Господа, остановитесь!

Опомнитесь! Пред вами генерал.

Да вы никак ослепли в самом деле?

Вот зрелище! Что тут произошло?

Мы разве турки, чтобы обращаться

Друг с другом, как не стали б и они?

Мгновенно перестать! Я душу выну

Из каждого, кто будет продолжать.

Скажите там, чтоб больше не звонили.

Так целый город можно свесть с ума.

Итак, что тут случилось, офицеры?

На Яго от конфуза нет лица.

Кто начал эту драку, честный Яго?

Не понимаю. Были тишь да гладь,

Как вдруг, не говоря худого слова,

Они рубиться начали. Позор!

Я б лучше в честной битве ног лишился,

Чтоб не присутствовать при их стыде.

Как, Кассио, могли вы так забыться?

Простите. Я не в силах говорить.

Вы сдержанностью славились, Монтано.

Какая сила вас могла толкнуть

Свою степенность променять на имя

Ночного драчуна? Ответьте мне.

Отелло, я, к несчастью, тяжко ранен.

Мне лучше помолчать. Вам скажет все

Поручик Яго. Он всему свидетель.

Ни в чем не грешен или грех мой в том,

Что защищался я от нападенья?

Ну, видит бог, вся кровь во мне кипит

И ослепляет страстью. Горе, горе

Всем, на кого я руку подыму,

Хотя б виновник был родным мне братом!

Как ссора началась? Кто коновод?

Неслыханно! В военной обстановке,

Средь возбужденных жителей, самим

Завесть кровавый спор на карауле!

Чудовищно! Ну, Яго, говори.

Кто виноват?

Не по-солдатски будет

Замалчивать или смягчать вину.

Оставьте. Я себе язык отрежу

Скорей, чем против Кассио скажу,

И если отвечаю, то в надежде,

Что мой ответ ему не повредит.

Как было дело? Мы стоим с Монтано,

Глядим, вбегает с криком человек.

За ним с оружьем Кассио. Монтано

Стал, преграждая лейтенанту путь,

А я бегом пустился за кричавшим,

Чтоб крик его унять, но не догнал.

А позади уж стук мечей. Не верю

Своим ушам, бегу скорей назад —

И нахожу все то, что вы застали.

Вот, собственно, и все, что я видал.

Но я напомню. Люди только люди.

Их свойство ошибаться. Признаю,

Что Кассио не прав перед Монтано,

Но тот, который скрылся и кричал,

Привел, как видно, лейтенанта в ярость,

И он вскипел.

По доброте души

Ты, Яго, выгораживаешь друга.

Поступка Кассио простить нельзя.

Я, Кассио, любил тебя, но больше

Ты мне не офицер.

Ну и дела!

Они ведь Дездемону разбудили.

Ты мне примером для других послужишь!

Что тут у вас?

Все, милая, в порядке.

Монтано, я вас сам перевяжу,

И вас домой проводят.

Слушай, Яго.

Понаблюдай за городом. Смотри,

Чтобы волненье не распространилось. —

Знакомься, Дездемона, жизнь моя,

С удобствами солдатского житья.

Пойдемте спать.

Кто упрекнет теперь меня в подлоге?

Совет мой меток, искренен, умен.

Найдите лучший путь задобрить мавра,

Чем помощь Дездемоны. А она

Предрешена. Ее великодушье

Без края, как природа. Для нее

Умаслить мавра ничего не стоит.

Она его вкруг пальца обведет.

Все это можно разыграть по нотам.

Я рыцарь, если Кассио даю

Концы пружин и нитей этих в руки.

Но в том и соль: нет в мире ничего

Невиннее на вид, чем козни ада.

Тем временем как Кассио пойдет

Надоедать мольбами Дездемоне,

Она же станет к мавру приставать,

Я уши отравлю ему намеком,

Что жалость Дездемоны не с добра.

Чем будет искренней ее защита,

Тем будет он подозревать сильней.

Так я в порок вменю ей добродетель,

И незапятнанность ее души

Погубит всех.

Ну как дела, Родриго?

Как жалки те, кто ждать не научился!

Ранения не заживают вмиг.

Мы действуем умом, а не колдуем.

Дай только срок. Дела идут на лад.

Что Кассио отдул тебя, прекрасно.

Побои он отставкой искупил.

Не всякий плод на свете скороспелка,

Но созревает все, что зацвело.

Смотри-ка, а ведь утро наступает!

И не заметили, как ночь прошла.

Ступай-ка, брат, домой. Где ты ночуешь?

Ступай, я говорю. Потом, потом.

Да что ты все торчишь?

Еще два дела.

Эмилия попросит госпожу

За Кассио. Когда он там предстанет

С молящим видом, я к ним невзначай

С Отелло выйду как бы из засады.

Прекрасный план, и лишь зевать не надо.

Какой-нибудь короткий бодрый туш.

Я, господа, не поскуплюсь на плату.

В час добрый, милый Яго.

Вы, видно, вовсе не ложились спать?

Ведь мы расстались с вами на рассвете.

Послал за вашею женой и жду,

Чтоб на прием проситься к Дездемоне.

Я вам ее немедленно пришлю

И уведу зачем-нибудь Отелло.

Вам будет легче говорить вдвоем.

Премного благодарен вам за помощь.

Любезней человека не встречал.

А как он бескорыстен!

С добрым утром.

Как мне вас жалко, милый лейтенант!

Но все, бог даст, уладится. Супруги

Все время говорят о вас. Она

Стоит за вас горой, а он нахмурен.

Он недоволен тем, что человек,

Которого вы ранили, на Кипре

Со связями и очень здесь любим.

По-моему, вас генерал оставил

Для вашей пользы. Он вас не забыл

И, только будет случай, восстановит.

Не вмешивайтесь, чтоб не повредить.

Но если можно, я бы с Дездемоной

Самой поговорил наедине.

Тогда со мной идемте. Я устрою.

Хоть душу всю выкладывайте ей.

Весьма меня обяжете.

Пакеты капитану передай.

Пусть кланяется от меня сенату.

А сам на укрепленья приходи.

Там и найдешь нас в сборе.

Не замедлю.

Угодно ли вам будет, господа,

Пожаловать со мной на батарею?

Мы вас сопровождаем, генерал.

Поверьте, милый Кассио, для вас

Я сделаю, что в силах.

Постарайтесь.

Мой муж от огорченья сам не свой.

Как будто с ним беда, а не с другими.

Вот это доброта, так доброта.

Но, Кассио, не сомневайтесь, милый,

Я знаю, я вас с мужем помирю.

За это, что б со мною ни случилось,

Я буду вашим преданным слугой.

Благодарю. Отлично это знаю.

Вы любите Отелло. Вы давно

Его узнали. Верьте, ваша ссора

Продолжится не дольше, чем того

Потребует политика.

А если

Политика продлится без конца?

Для этого всегда найдется пища.

Судите сами: должность заместят,

Отсутствие мое войдет в привычку,

И о моем усердьи генерал

Не вспомнит больше.

Этого не будет.

В присутствии Эмилии клянусь,

На вашу должность никого не примут.

Она за вами, слово вам даю.

Я раньше не отстану от Отелло.

Увидите, я в школу превращу

Его постель, а стол в исповедальню.

Вы будете припевом ко всему,

О чем ни заведем мы разговора.

Приободритесь, Кассио. Скорей

Ходатай ваш умрет, а не отступит.

Сударыня, вернулся генерал.

Я удалюсь, сударыня.

Не надо.

Останьтесь. Мы поговорим при вас.

Нет, я в неподходящем настроеньи.

В другое время. Лучше не сейчас.

Ну ладно, поступайте, как хотите.

Не нравится мне это.

Ты о чем?

Что ты бормочешь?

Ничего. Пустое.

Не Кассио ли это только что

Ушел от Дездемоны?

Быть не может.

Как пойманный воришка? Нет, не он.

Он вида вашего б не испугался.

Я все же думаю, что это он.

Ну, как дела, мой друг?

Я говорила

Сейчас с одним просителем. Бедняк

Томится тем, что ты его уволил.

Какой проситель?

Как? Твой лейтенант.

Послушай, если что-нибудь я значу,

Сейчас же помирись с ним. Либо он

Вернейший из твоих друзей на свете,

Случайно оплошавший, либо я

Совсем не разбираюсь в честных лицах.

Пожалуйста, прими его назад.

Так это он ушел сейчас отсюда?

Такой убитый, что со стороны

Подавлена и я его печалью.

Верни его на службу.

Не сейчас.

Ну так когда же?

Скоро, очень скоро.

За ужином сегодня?

Нет еще.

Так завтра утром? Или за обедом?

Я завтра ухожу. Я приглашен

Обедать к офицерам гарнизона.

Так завтра вечером? Во вторник днем?

Ну, вечером во вторник? В среду утром?

Ты только назови точнее день,

И чтобы срок не превышал трех суток.

Я знаю, надо показать пример,

Чтоб восторжествовала дисциплина.

Но он ведь сознает свою вину,

Которая, по совести, ничтожна.

Ну так скажи, когда ему прийти?

Я попросту удивлена, Отелло.

Не представляю, чтобы ты просил

О чем-нибудь, а я бы отказала

Или так долго мешкала в ответ.

А речь о ком? О Кассио! Том самом

Приятеле и дружке жениха,

Который так нас поженить старался,

И вспыхивал, и за тебя стоял,

Когда я осуждать тебя решалась.

И надо тратить столько слов и сил

На очевидность?

Хорошо. Довольно.

Пускай приходит. Все равно когда.

Как отказать тебе?

Не вздумай только,

Что это жертва. Дело не во мне.

Я попросить могла бы с тем же правом,

Чтоб ты надел перчатки, закусил

И, выходя, оделся потеплее.

Нет, если я когда-нибудь решу

Твою любовь подвергнуть испытанью,

Я что-нибудь назначу потрудней.

А это что!

Я отказать не в силах.

Ну, а теперь я занят. Извини.

Оставь меня, пожалуйста, на время.

Изволь. Не буду спорить. Будь здоров.

Спасибо. Я приду сию минуту.

Будь счастлива.

Эмилия, пойдем.

Располагай собою, как угодно.

Я подчиняюсь.

Радость ты моя!

Пусть суждена мне гибель, скрыть не в силах:

Люблю тебя; а если разлюблю,

Наступит хаос.

Генерал, скажите...

Да, Яго. Что?

Скажите, генерал,

Знал Кассио о вашем увлеченьи

До вашей свадьбы?

Знал. Конечно, знал.

А что такое?

Так. Соображенья.

Хочу сличить их, вот и все.

Сличить?

Он с нею был знаком до вас?

Конечно.

И между нами выступал не раз

Посредником.

Посредником?

Конечно.

А что дурного в этом? Разве он

Не стоил этого доверья?

Стоил.

И оправдал, как видишь.

Оправдал.

Так чем ты озабочен?

Озабочен?

Да что с тобою? Что ты задолбил

И повторяешь все за мной, как эхо?

В чем дело? Так ли мысль твоя страшна,

Что ты ее боишься обнаружить?

Столкнулись с Кассио — нехорошо.

Меня он сватал к ней — опять неладно!

Что у тебя в уме? Ты морщишь лоб,

Как будто в черепе твоем запрятан

Какой-то ужас. Если ты мне друг,

Открой мне все.

Надеюсь, вам известно,

Как я вам предан?

Именно затем,

Что мне известно, как ты прям и честен

И слов не стал бы на ветер бросать,

Пугают так меня твои намеки.

Полуслова — язык клеветника,

Но у порядочного человека

Такие недомолвки — крик души,

Которая не вынесла молчанья.

Мне Кассьо честным кажется.

И мне.

Все быть должны чем кажутся.

Бесспорно.

Вот Кассио и честный человек.

Нет, так нельзя. На что ты намекаешь?

Ты что-то знаешь. Без обиняков!

Все худшее, что ты таишь, — наружу!

Повиноваться старшим, генерал, —

Долг воина, но оглашать догадки

Не входит и в обязанность раба.

Сказать, что думаешь? А если мысли

Кощунственны и ложны, точно грязь

В святилище или в суде неправда?

Ты губишь друга, если сознаешь,

Что он в беде, и не предупреждаешь.

Оставьте. У меня несчастный нрав.

Повсюду в жизни чудятся мне козни.

Для вас спокойней будет и верней

Мои слова оставить без вниманья.

Несовместимо с совестью, умом,

Неосторожно, неблагоразумно

Вас посвящать во все, чем полон я

Из мнительности.

Говори яснее.

Нетронутое имя, генерал,

Для женщин и мужчин всего дороже.

Кто тащит деньги — похищает тлен.

Что деньги? Были деньги, сплыли деньги.

Они прошли чрез много тысяч рук.

Иное — незапятнанное имя.

Кто нас его лишает, предает

Нас нищете, не сделавшись богаче.

Во имя неба, говори ясней!

Хотя б вы сердце мне руками сжали,

Не буду, не могу и не хочу.

Так вот как!

Ревности остерегайтесь,

Зеленоглазой ведьмы, генерал,

Которая смеется над добычей.

Блаженны потерпевшие мужья,

Которые все знают и остыли

К виновницам позора. Но беда,

Когда догадываешься и любишь,

Подозреваешь и боготворишь.

Да, это ад.

Бедняк, довольный жизнью,

Владеет состояньем. Но богач,

Который ждет все время разоренья,

Раздет до нитки. Господи, спаси

От ревности моих друзей и близких.

Постой. Зачем ты это говоришь?

Ты думаешь, я жизнь бы мог заполнить

Ревнивыми гаданьями? О нет!

Я все решил бы с первого сомненья.

Что я, козел, чтоб вечно вожделеть

И, растравляясь призраком измены,

Безумствовать, как ты изобразил?

О нет, меня не сделает ревнивцем

Признанье света, что моя жена

Красива, остроумна, хлебосольна,

Умеет общество занять, поет

И пляшет. Если хороша основа,

То и придатки эти хороши.

Я также не страдал бы от сравненья

Моей невзрачности с ее красой:

Видала, думаю, что выбирала.

Нет, Яго, я сначала посмотрю,

Увижу что-нибудь, еще проверю,

А выясню, до ревности ли тут?

Тогда прощай любовь, прощай и ревность.

Я очень рад и докажу теперь

Вам преданность свою гораздо шире.

Улик покамест нет, но мой совет —

Следите за женой и лейтенантом,

Без вспышек страсти, трезво, вот и все.

Я б не хотел, чтоб вашей добротою

Играли за спиною вам во вред.

Я вдоволь изучил венецианок!

Лишь небу праведному видно то,

Чего мужья их не подозревают.

Стыда в них нет, лишь след бы замести.

Ты вот о чем?

А что ж, супруга ваша

Другая, полагаете? Она

Отца ввела пред свадьбой в заблужденье.

Сгорала к вам любовью, а сама

Прикидывалась, что терпеть не может.

Да, это так.

Вот я и говорю:

Когда до брака так она хитрила,

Что дело представлялось колдовством,

Что ж после брака? Впрочем, извините,

Куда меня признанья завлекли!

Нет, нет, спасибо!

К сожаленью, вижу,

Я этим вас немного огорчил.

Ничуть, нисколько.

Огорчил, конечно.

Но сделал это, слепо вас любя.

Во всяком случае, не забывайте:

В моих словах нет ровно ничего,

Что позволяло б делать заключенья

И придавать им слишком точный смысл.

Не бойся.

Это было бы ошибкой.

Прошу заметить, Кассио — мой друг.

Нет, генерал, вас это огорчило.

Что, собственно? Я в чистоте жены

Еще не усомнился.

Слава богу.

Пошли господь здоровья ей и вам.

И все же, уклоненья от природы...

Вот именно. Примеры под рукой.

Естественно ли это отчужденье

От юношей ее родной страны?

Не поражают ли в таких примерах

Черты порока, извращенья чувств?

Я это отношу не к Дездемоне,

О ней определенных данных нет.

Но есть опасность, как бы, отрезвевши

И сравнивая вас и земляков,

Она не пожалела.

До свиданья.

Ступай. Узнаешь больше, сообщи.

Вели жене следить за Дездемоной.

Прощай, прощай.

Прощайте, генерал.

Зачем женился я? Мой сторож чести

Гораздо больше знает, чем сказал.

А главное, не надо углубляться

В вопросы эти дальше, генерал.

Все предоставьте времени. Взысканья

Я с Кассио пока бы не снимал.

Он превосходный офицер, конечно,

Но я его держал бы в стороне,

Чтоб наблюдать за ним на расстояньи.

Следите, как проявит госпожа

Свое участье в судьбах лейтенанта.

А в заключенье должен повторить:

Я по натуре склонен к ложным страхам.

Наверно, я хватаю через край.

Не думайте о Дездемоне плохо.

Не беспокойся, я себя сдержу.

Еще раз до свиданья.

Этот малый

Кристальной честности и знает толк

В вещах и людях. Если это правда

И будут доказательства, что ты

Дичаешь, мой неприрученный сокол,

Прощай, лети, я путы разорву,

Хотя они из нитей сердца сшиты.

Я черен, вот причина. Языком

Узоров не плету, как эти франты.

Я постарел. Но что я говорю!

Я потерял ее, и я обманут.

Мне может только ненависть помочь.

О ужас брачной жизни! Как мы можем

Считать своими эти существа,

Когда желанья их не в нашей воле?

Я б предпочел быть жабою на дне

Сырого подземелья, чем делиться

Хоть долею того, что я люблю.

Высокое неприложимо в жизни.

Все благородное обречено.

Неверность будет лгать, а верность верить.

Но вот и Дездемона. Если так

Глядит притворство — небеса притворны.

Я этому поверить не могу.

Отелло, что с тобой? Пора обедать.

Все собрались, и гости ждут тебя.

Прости меня.

Ты говоришь так тихо!

Ты нездоров?

Да, голова болит.

Все оттого, что ты недосыпаешь.

Дай обмотаю голову платком,

И все пройдет.

Он слишком мал. Не надо.

Пойдем.

Жаль, что тебе нехорошо.

Я рада, что нашла ее платок,

Который подарил ей мавр на свадьбу.

Мой муж все просит — укради его.

Но госпожа, по настоянью мавра,

Платок все время держит при себе.

И говорит с ним и его целует.

Вот я теперь сниму с него узор

По просьбе Яго. Небесам известно,

Какая до платка ему нужда.

Пусть радуется. В этом нет труда.

Ты тут одна? Зачем ты тут торчишь?

Оставь ворчать. Есть для тебя вещица.

Уж я воображаю.

Угадай.

Вещица эта — глупая супруга.

Вот как? И это все? А что ты дашь

За этот вот платок в вознагражденье?

Какой платок?

Какой платок? Платок,

Подаренный Отелло Дездемоне,

Который ты просил меня украсть.

И ты украла?

Нет, он, видно, выпал

У ней из рук. Я с полу подняла.

Давай сюда скорее. Молодчина!

Скажи, зачем ты требовал его

Без отступа?

Тебе какое дело?

Не трогай лучше, знаешь. Госпожа

Сойдет с ума, узнавши о пропаже.

Помалкивай, что ты его нашла.

Он мне для дела очень нужен. Выйди.

Подброшу Кассио. Пусть свой платок

Увидит мавр в квартире лейтенанта.

Ревнивца убеждает всякий вздор,

Как доводы священного писанья.

Сразит и этот. Мавра не узнать,

Так действует уже моя отрава.

Сомненья разгораются не вдруг,

А медленно, как сера под землею.

Вот он идет. Уже ему ни мак,

Ни сонная трава, ни мандрагора —

Ничто, ничто не восстановит сна,

Которым спал он нынешнею ночью.

Как! Изменять!

Довольно, генерал.

Оставьте эти мысли.

Сгинь! Исчезни!

Ты жизнь мою в застенок обратил.

Пускай меня и больше б обманули,

Да я б не знал.

Нет, что вы, генерал!

Часы, когда она принадлежала

Другому, не заботили меня.

Я их не видел и о них не ведал,

И в следующую за ними ночь

Спал сладко с ней, спокоен был и весел.

Я на губах у ней не находил

Осадка Кассиевых поцелуев.

Тот не ограблен, кто не сознает,

Что он ограблен.

Это грустно слышать.

Я был бы счастлив, если б целый полк

Был близок с ней, а я не знал об этом.

Прощай, покой! Прощай, душевный мир!

Прощайте армии в пернатых шлемах

И войны — честолюбье храбрецов,

И ржущий конь, и трубные раскаты,

И флейты свист, и гулкий барабан,

И царственное знамя на парадах,

И пламя битв, и торжество побед!

Прощайте, оглушительные пушки!

Конец всему. Отелло отслужил!

Неужто, генерал?

Мерзавец, помни,

Ее позор ты должен доказать!

Вещественно, мерзавец, помни это!

А то, клянусь бессмертием души,

Собакой лучше бы тебе родиться,

Чем гневу моему давать ответ.

Вот до чего дошло!

Дай мне увидеть

Ее вину иль так в ней убеди,

Чтоб места не осталось для сомненья.

Удостоверь, не то беда тебе.

Мой генерал...

А если ты порочишь

Ее безвинно, мучая меня,

То больше не молись. Греши без страха

И не раскаивайся. Громозди

Злодейство на злодейство. Перед этим

Должно все побледнеть, и уж ничто

Твоих грехов не увеличит больше.

Вы слышите, святые небеса!

Вы человек иль нет? Где ваше сердце?

Бог с вами и со службой. Ухожу.

Дурак я, что полез с своею правдой,

Чтоб град упреков выслушать в ответ.

О лживый мир! Полезная наука!

Опасно людям правду говорить.

Я больше мыслей никогда не выдам,

Когда они ведут к таким обидам.

Постой. На вид ты должен быть правдивым.

На вид мне следовало быть умней.

Правдивостью «спасибо» не заслужишь.

Должно быть, Дездемона мне верна,

А может, нет. Ты мне не лгал, должно быть,

А может, лгал. Я требую улик.

Ее безукоризненное имя

Луны белее было, а теперь

Черно, как я, от твоего доноса.

Я жажду ясности. На свете есть

Ножи, костры, колодцы, петли, яды.

Я не прошу. Но мне недостает

Уверенности.

Вижу, вы в волненьи.

Душой скорблю, что я тому виной.

Так вы хотите ясности, сказали?

Хочу? Нет, больше: я ее добьюсь.

Но как, скажите? Что такое ясность?

Хотите ли вы поглядеть тайком,

Когда он с нею будет обниматься?

Смерть и проклятье!

Нелегко людей

Застать за этим делом. Пожелаем,

Чтоб, кроме них, ничей досужий взгляд

Не падал никогда на их объятья.

Тогда как быть? Как их поймать? Они

Не пара обезьян, не волк с волчицей.

Таких улик в моем запасе нет,

Но косвенные данные в наличьи,

И вы всегда их можете иметь.

Они должны быть неопровержимы!

Невыгодная роль, но я креплюсь.

Я сам зашел из дружбы так далеко.

Так вот. Я как-то с Кассио лежал

На койке. У меня болели зубы.

Я спать не мог. Беспечный ветрогон

Во сне всегда выбалтывает тайны.

Таков и Кассио. И слышу я:

«Поосторожней, ангел Дездемона.

Нам надобно таить свою любовь».

Он крепко сжал мне руку[125] и со страстью

Стал целовать, как будто с губ моих

Срывал он с корнем эти поцелуи,

И положил мне ногу на бедро.

Потом, вздохнув, пролепетал: «О горе!

Зачем ты в руки мавра отдана!»

Чудовищно! Чудовищно!

Ведь это

Во сне происходило.

Но в каком!

Как уличает это сновиденье!

Особенно в ряду других улик.

Я разорву злодейку.

Хладнокровней.

Еще предмета преступленья нет.

Быть может, наши подозренья ложны.

Вы не видали у нее платка,

Расшитого цветами земляники?

Я ей его на свадьбу подарил.

Ах, вот как? Я не знал. Но дело вот в чем.

Я видел, Кассио ее платком

Сегодня утирал свой подбородок.

О, если это тот...

Тот иль не тот,

Платок ее, и это лишний довод

В придачу к тем, которые слабей.

О, если б раб жил тысячею жизней!

Для полной мести мало мне одной.

Теперь я вижу, это правда, Яго.

Гляди, я дую на свою ладонь

И след любви с себя, как пух, сдуваю.

Развеяна. Готово. Нет ее.

О ненависть и месть, со мною будьте

И грудь раздуйте мне шипеньем змей.

Спокойней. Тише.

Крови, крови, крови![126]

Еще вы передумаете.

Нет.

Нет, Яго, никогда. Как в Черном море

Холодное теченье день и ночь

Несется неуклонно к Геллеспонту[127],

Так и кровавым помыслам моим

До той поры не будет утоленья,

Пока я в мщеньи их не изолью.

Клянусь тобой, мерцающее небо,

В святом сознаньи этих страшных слов,

Даю обет расплаты.

Не вставайте.

Вы все свидетели, огни планет,

Кружащиеся в небесах, что Яго

Себя, свой ум и руки отдает

На службу оскорбленному Отелло.

Я все беспрекословно совершу,

Что скажете, вплоть до пролитья крови.

Союзник мой, я не благодарю,

Но сразу же ловлю тебя на слове.

Чтобы в три дня, не позже, я узнал

О смерти Кассио.

Мой друг погублен.

Приказ свершен. Но ей оставьте жизнь.

О нет, проклятье ей, гулящей твари!

Проклятье ей. Не покидай меня.

Пойдем обсудим, как бы поскорее

Прикончить дьяволицу. Ты теперь

Мне будешь лейтенантом.

Ваш навеки.

Куда, Эмилия, могла девать

Я свой платок?

Сударыня, не знаю.

Охотней потеряла б кошелек,

Набитый золотыми. Но, по счастью,

Отелло — умница и не похож

На пошляков-ревнивцев. Что б иначе

Подумал он?

Отелло не ревнив?

Конечно, нет. Тропическое солнце

Все эти недостатки выжгло в нем.

Вот он идет.

Не дам ему покоя,

Покамест Кассио он не простит.

Ну как тебе?

Мне лучше.

Я не в силах

Притворствовать. — Как поживаешь ты?

Спасибо, превосходно.

Дай мне руку.

Какая влажная!

Ее пока

Ни годы, ни заботы не сушили.

Такая влажность — несомненный знак

Уступчивости и любвеобилья.

Горячая, горячая рука

И — влажная[128]. Такую руку надо

Смирять молитвой, строгостью, постом

И умерщвленьем плоти. В ней есть дьявол,

Он бесится и выделяет пот.

Рука, которая готова сыпать

Подарками.

Ты вправе так сказать.

Я сердце в ней свое тебе вручила.

Хорошая и щедрая рука.

Встарь руку отдавали вместе с сердцем,

А в наши дни лишь руки отдают.

Мне трудно продолжать в подобном духе.

Как обещание твое, скажи?

Какое обещание, голубка?

Я Кассио велела разыскать

И привести к тебе для примиренья.

Меня сегодня насморк одолел.

Дай мне платок.

Пожалуйста.

Не этот.

Ты знаешь, тот.

Его со мною нет.

Действительно?

Действительно.

Печально.

Платок достался матушке моей

В подарок от ворожеи-цыганки.

Та уверяла, что, пока платок

У матери, он к ней отца привяжет

И сохранит ей красоту. Когда ж

Она его отдаст иль потеряет,

Отец к ней должен будет охладеть

И полюбить другую. Перед смертью

Мать отдала платок мне, завещав

Дать в будущем его своей невесте.

Я так и сделал. Береги платок

Заботливее, чем зеницу ока.

Достанься он другим иль пропади,

Ничто с такой бедою не сравнится.

Неужто?

Правда. Он из волокна

С магическими свойствами. Сивилла,

Прожившая на свете двести лет,

Крутила нить в пророческом безумье.

Волшебная, таинственная ткань

Окрашена могильной краской мумий.

Неужто это правда?

Говорят.

Так лучше бы его я не видала!

Ага! А что так?

Что ты говоришь

Со мною так стремительно и дико?

Платок потерян? Где он? Говори.

О боже!

Говори.

Нет, не потерян.

А если потеряла, что тогда?

Как — что тогда?

Платка я не теряла.

Так принеси его и покажи.

Могу, но после. Это отговорки,

Чтобы о Кассио не говорить.

Прими обратно Кассио на службу!

Так принеси платок. Мне в этом всем

Мерещится недоброе.

Послушай,

Ты никого достойней не найдешь.

Платок!

Давай о Кассио сначала.

Платок!

Он трудности делил с тобой

И на слепой любви к тебе построил

Всю жизнь свою.

Платок!

Нет, так нельзя.

Прочь с глаз моих!

И это не ревнивец?

Таким его я вижу в первый раз.

В платке, наверно, правда что-то скрыто.

Я просто вне себя, что он пропал.

Живешь два года с мужем, не узнаешь.

Мужчина — брюхо, женщина — еда.

Он жрет тебя и жрет, и вдруг отрыжка.

Вот Кассио и Яго.

Без нее

Не обойтись. Вот, легки на помине.

Немного понастойчивее с ней.

Что скажете мне, Кассио?

Все то же.

Пожалуйста, вступитесь, госпожа.

Мне не житье, пока я не оправдан

Единственным, кто мне дороже всех.

Ужасна неизвестность. Если грех мой

Так тяжек, что его не искупить

Ни прошлою, ни будущею службой,

Пускай мне скажут. Твердо это знать

Мне будет некоторым облегченьем.

Я волею-неволей примирюсь

И счастья поищу в другом призванье.

Мой благородный Кассио, увы!

На мавра потеряла я влиянье.

Мой муж с недавних пор не прежний муж.

Он изменился. Это превращенье

Так велико, что только внешний вид

Еще мне говорит, что он — Отелло.

Пусть ангел мой хранитель за меня

Так молится, как мужа я молила

За вас, — но он лишь гневался в ответ.

Немного потерпите. Все, что можно,

Я сделаю, и больше, чем могу.

Я думаю, что этого довольно.

Он сердится?

Он только что ушел

В каком-то непонятном раздраженьи.

Он сердится? Я видел, как пред ним

Взлетело несколько солдат на воздух

И в десяти шагах от нас ядро

Ударило в его родного брата.

Но духа он и тут не потерял.

И если он не стал владеть собою,

То, видимо, на то причины есть.

Пойду поговорю с ним.

Сделай это.

Быть может, из Венеции письмо

Или на Кипре заговор открылся,

Но неприятности или дела

В нем облаком затмили ясность мысли.

Мы раздражаемся по пустякам,

Когда задеты чем-нибудь серьезным.

Бывает, палец заболит, и боль

Передается остальному телу.

Мужья не боги, требовать от них

Вниманья, как от женихов, нет смысла.

Брани меня, Эмилия, за то,

Что я его напрасно осуждала.

Я ошибалась. Он не виноват.

Дай бог, чтоб это были в самом деле

Заботы службы, а не ревность к вам.

Я повода ему не подавала.

Ревнивым в этом надобности нет.

Ревнуют не затем, что есть причина,

А только для того, чтоб ревновать.

Сама собой сыта и дышит ревность.

Да обойдет Отелло этот бич!

Помилуй бог!

Пойду его проведать.

Вы, Кассио, тут будьте под рукой.

Как раз, быть может, подвернется случай,

Я наконец его уговорю.

Покорнейше вам благодарен.

Здравствуй,

Дружище Кассио.

Какими ты

Судьбами здесь, красавица Бьянка?

Я собирался только что к тебе.

А я к тебе. Но слыханное ль дело?

Исчезнуть на семь дней и семь ночей!

Ушел и как сквозь землю провалился.

А шутка ли! Сто шестьдесят часов!

Прости меня, Биянка. Я был занят.

Живу не сладко. Чуть освобожусь,

Мы это наверстаем. Вот, Биянка,

Пожалуйста, такой же вышей мне.

Откуда это? Новая подруга?

Так вот ты с кем неделю пропадал?

Теперь мне все понятно, все понятно.

Брось тотчас к черту свой ревнивый бред.

Платок от женщины, уж ты решила?

Нет, Бьянка, нет.

Откуда ж он тогда?

Не знаю сам. Он у меня валялся.

Мне нравится узор. Сними его,

Пока платка обратно не спросили.

Ну, а теперь оставь меня.

Зачем?

Да я тут дожидаюсь генерала

И в женском обществе бы не хотел

Ему попасться.

Это что за новость?

Не думай, что тебя я не люблю.

Вот именно, как этого не думать?

Пройдись со мною несколько шагов.

Ты вечером придешь ко мне сегодня?

Далеко проводить я не могу.

Мне встреча здесь назначена по делу.

А вечером приду.

Не обмани.

Я скромная, довольствуюсь чем можно.

Вы так считаете?

А как же, Яго?

Что поцелуй тайком...

Обман и грязь.

И голой с другом полежать в постели

В границах добродетели нельзя?

В границах добродетели — раздевшись!

Зачем так сложно и так тяжело

Хитрить пред чертом и морочить небо!

Когда не происходит ничего,

То это все простительная вольность.

Но перейдемте к случаю с платком.

Да, да.

Он мой. Я дал его жене в подарок.

Ну, ну.

Теперь он стал ее. Она вольна

Отдать его кому-нибудь другому.

Честь — это тоже собственность ее,

Она вольна располагать и этим?

Честь — это призрак. Честь — другой вопрос.

Честь — то, чего у многих не бывает

Из хвастающих ею... Но платок...

Хочу забыть, а ты напоминаешь.

Как ворон над жилищем, где чума,

Так это слово в памяти витает.

Ты говоришь, платок мой у него?

В том нет беды.

Но в этом нет и счастья.

Зачем значенье придавать тому,

Что без стыда наглец и соблазнитель,

У женщины добившись своего,

Трубит повсюду о своей победе?

Он вслух о ней болтал?

Болтал.

Что? Что?

То, от чего всегда он отречется.

Но все-таки?

Он говорил...

Итак?

Что он лежал...

С кем? С ней?

Да. Нет. Увольте.

Хвалю, мое лекарство. Действуй, действуй.

Так ловят легковерных дураков.

Так женщин незапятнанных порочат, —

Очнитесь, успокойтесь, генерал!

Любуйтесь, лейтенант.

Что с ним случилось?

Да видите, падучая опять,

Второй припадок в продолженьи суток.

Виски потрите.

Нет, избави бог.

Болезнь должна идти своим порядком,

А то несчастный с пеной на губах

Начнет беситься. Он пошевелился.

Ступайте. Он сейчас придет в себя.

Чуть я освобожусь, мне надо с вами

Потолковать.

Что с вами, генерал?

Вы шишки не набили?

Ты смеешься?

Нет. Я над вами? Боже упаси!

Переносите по-мужски обиду.

Рога — отличье чудищ и зверей.

Немало же тогда зверей и чудищ

Средь наших населенных городов.

Так это правда? Он не отрицает?

Мужайтесь, генерал. Вы не одни.

Любой женатый в вашем положенье.

Мильоны спят на проходных дворах,

Которые зовутся брачным ложем.

Вам легче. Вы без розовых очков.

Какое издевательство природы:

С развратницами нас соединять

И заставлять нас верить в их невинность!

Нет, если так, то я желаю знать

Про свой позор и что с женой мне делать.

Ты умница. Ты совершенно прав.

Я вот что вам придумал. Я вас спрячу.

Но хватит ли у вас на это сил?

Во время вашего припадка — к слову,

Нехорошо так распускать себя —

Явился Кассио. Я догадался

Услать его и объяснил, как мог,

Ваш обморок. Но он сейчас вернется.

Хотите, заведу с ним разговор?

Хотите, незаметно посмотрите

На выражение его лица,

Улыбочки, злорадство и презренье

К той, о которой будет речь? Я вновь

Его заставлю повторить сначала,

Давно ль и сколько раз, где и когда

Бывал он близок с вашею женою.

Увидите ужимки. — Черт возьми,

Нельзя ли поспокойнее однако!

Ведь если это дальше так пойдет,

Я просто уважать вас перестану.

Я обещаю все перенести,

Зато потом не буду знать пощады.

Всему свой срок. Вам прятаться пора.

Под видом россказней о Дездемоне

Я Кассио про Бьянку расспрошу.

Особа эта шлюха по призванью

И этим зарабатывает хлеб.

Она пылает к Кассио любовью

По роковой судьбе таких девиц.

Всю жизнь она обманывала многих,

Чтоб быть теперь обманутой одним.

О ней без смеха он не может слышать.

Вот он идет.

Когда дурак заржет,

Отелло просто на стену полезет,

В ревнивом ослепленье отнеся

Смех и развязность Кассьо к Дездемоне.

Что слышно, лейтенант?

Одна печаль.

И я не лейтенант, как вы сказали.

Но будете. Просите госпожу.

Вот если б званья возвращала Бьянка,

Ждать не пришлось бы.

Ждать бы не пришлось.

Скажи пожалуйста, уже смеется!

Она в вас до безумья влюблена.

Да, влюблена, мне кажется, безумно.

Не отрицает и не может скрыть.

Скажите правду, Кассио...

Он просит

Порассказать подробней. Хорошо.

Вы собираетесь на ней жениться?

Она так уверяет.

Ха, ха, ха!

Смеешься? Торжествуй. Ты пожалеешь.

Жениться? Вот умора! На такой!

Еще я, слава богу, не рехнулся.

Ха, ха, ха!

Великолепно.

Что там за труба?

Известье из Венеции, наверно.

Вон Лодовико с вашею женой.

Душой рад встрече, генерал.

И я.

Привет вам от сенаторов и дожа.

Почтительно целую их печать.

С какими новостями, Лодовико?

Большое удовольствие и честь

На Кипре вас приветствовать.

Спасибо.

Как лейтенанта Кассио дела?

Он жив.

У лейтенанта с генералом

Большой разрыв. Надежда вся на вас.

Вы сблизите их.

Ты такого мненья?

Не слышу.

«В исполненье привести

Немедленно».

Он к вам не обращался,

А погружен в приказ. Так между ним

И Кассио размолвка?

Да, к несчастью.

Я все б дала, чтоб вновь их помирить,

Такую к Кассио любовь питаю.

Огонь и сера![129]

Что ты говоришь?

Ты что, в своем уме?

Какой сердитый!

Его расстроило письмо. Сенат

Велит ему в Венецию вернуться

И назначает Кассио на Кипр.

О, как я рада!

Рада?

Что, мой милый?

Я рад, что ты забыла всякий стыд[130].

Забыла стыд, Отелло, милый?

Дьявол!

Ничем не заслужила.

Генерал,

В Венеции откажутся поверить.

Уж это слишком. Надо попросить

У ней прощенья. Дездемона плачет.

О дьявол, дьявол! Если бы земля

Давала плод от женских слез, то эти

Плодили б крокодилов. Сгинь, уйди!

Уйду, чтоб не сердить тебя.

Какая

Послушная! Верните, генерал,

Ее назад!

Сударыня!

Мой милый?

Ну вот она, распоряжайтесь ею.

Распоряжаться?

Да. Ведь вы просили

Вернуть ее назад. Ну вот. Она

Умеет уходить и возвращаться,

И уходить, и снова приходить,

И может плакать, сударь, может плакать.

Послушная, послушная жена. —

Малеванное, грубое притворство!

Лей слезы, лей. — Я прочитал приказ

О возвращенье. — Скройся. Будет надо,

Я позову. — Я к выезду готов

В любое время. — Говорят, исчезни!

Дела сдам Кассио. Ну, а теперь

Прошу откушать вас сегодня с нами.

Добро пожаловать, желанный гость,

На остров Кипр. — Козлы и обезьяны!

И это мавр, который восхищал

Сенат уравновешенностью духа,

Которого ни бури, ни труды,

Ни страсти, ни опасности не брали?

Он очень изменился.

Он здоров?

Он не в бреду?

Судить о нем не смею.

Он то, что есть. А если он не то,

Чем должен быть, пусть бог ему поможет

Стать тем, чем надо.

Бить свою жену!

Как это ни противно, я желал бы,

Чтоб это было худшим из всего.

Что, эта грубость у него в привычке

Или его так взволновал приказ?

Не спрашивайте. Мне не подобает

О том распространяться, что видал.

Успеете понаблюдать и сами.

Мне не придется много прибавлять.

Мне жаль, что в мавре так я ошибался.

Вам не бросалось ничего в глаза?

Дурного ничего не замечала.

Вы Кассио видали вместе с ней?

Что ж тут такого? Все их разговоры

Я слышала до слова.

И они

Друг с другом не шептались?

Не шептались.

И вас за дверь не посылали?

Нет.

За веером, перчатками и маской?

Ни разу.

Удивительная вещь.

За честность Дездемоны, генерал,

Я душу прозакладывать готова.

А вам иначе думать стыд и грех.

А если эти пакостные мысли

Вам нашептал какой-нибудь подлец,

Пусть ползает, проклятый, в наказанье

Навек в пыли, как искуситель-змей.

Уж если Дездемона не образчик

Правдивой, верной, любящей жены,

На свете браков нет, одна подделка.

Скажите ей, что я ее зову.

Святая простота. На то и сводня.

Расспрашивать ее — могила, гроб.

А не поверят — бухается наземь

И руки к небу. Знаем, знаем вас.

Ты звал меня?

Да. Подойди поближе.

Что ты желаешь?

Прямо посмотреть

В глаза тебе.

Что за причуда, право?

Теперь оставьте парочку, кума,

Заприте дверь и караульте выход.

Пройдет кто, кашлем подавайте знак.

Займитесь промыслом своим, хозяйка.

Взываю на коленях, объясни,

Что это значит? До меня доходит

Какой-то ураган в твоих словах,

Но не слова...

Кто ты?

Твоя супруга,

Тебе и долгу верная жена.

Попробуй подкрепить все это клятвой,

И душу в тот же миг свою сгуби.

Решись поклясться, что не изменила.

Клянусь, и это знают небеса.

Они тебя изменницею знают.

Кому я изменяла? С кем? Когда?

Нет, Дездемона. Прочь! Прощай! Развейся!

Ужасный день. Ты плачешь? Отчего?

Скажи мне, я ли этих слез причина?

Ты, верно, думаешь, что мой отец

Виновен в том, что ты отозван с Кипра?

Все может быть, но ведь терплю и я.

Он также ведь и от меня отрекся.

Пускай я чем-то бога прогневил.

Над непокрытой головой моею

Он мог излить несчастье и позор,

По горло утопить меня в лишеньях.

Сгноить в бездействии. Средь этих мук,

Мне верится, в углу душевном где-то

Я б силы почерпнул все это снесть.

Иное дело быть живой мишенью

Насмешек, чтоб кругом смотрели все

И каждый тыкал пальцем. Но и это

Я вынес бы. И это. Без труда.

Но потерять сокровищницу сердца,

Куда сносил я все, чем был богат,

Но увидать, что отведен источник

Всего, чем был я жив, пока был жив,

Но знать, что стал он лужею, трясиной

Со скопищем кишмя кишащих жаб...

Терпенье, херувим светлейший рая,

Стань ада грозной фурией теперь!

Надеюсь, ты в меня, как прежде, веришь?

О да, как в мух на бойне в летний день,

Которые кладут яички в мясо.

Чарующая сорная трава,

Благоухающая так, что больно,

Зачем ты есть, зачем ты родилась?!

Скажи, в чем грех мой? Что я совершила?

Ты для того ль бела, как белый лист,

Чтоб вывести чернилами «блудница»?

Сказать, в чем грех твой, уличная тварь,

Сказать, отребье, что ты совершила?

Стыдом я щеки раскалю, как горн,

Когда отвечу. Выговорить тошно.

Нет сил. На небе зажимают нос,

И месяц закрывается, и ветер,

Целующий все вещи на земле,

Так он распутен, прячется от срама,

А ты не знаешь, шлюха без стыда,

Что совершила ты, что совершила?

Ты не имеешь права, видит бог,

Так обижать меня.

Так ты не шлюха?

Христом клянусь, что нет! Когда беречь

Себя от посторонних посягательств

Для мужа в непорочной чистоте

Не значит шлюхой быть, то я не шлюха.

Не шлюха?

Нет, пускай погибну я.

Не может быть.

Вступись, святое небо!

Ну, виноват. А я предполагал,

Что ты — дитя венецианских улиц —

В супружестве с Отелло.

Ну, кума,

Привратница греха, входите, можно.

Вы угадали, речь о вас, о вас.

Довольно. Выпустите нас наружу.

Вот за молчанье вам и за труды.

Что он сказал? Сударыня, что с вами?

Что с вами, госпожа?

Я как во сне.

Что с господином?

С кем?

Что с господином?

Кто господин твой?

Тот же, что и ваш.

Нет у меня на свете господина.

Не спрашивай, Эмилия. Нет слов.

Не в силах говорить, не в силах плакать.

Нет слез, и нет ответа, кроме слез.

Застелешь свадебными простынями

Постель сегодня. Яго позови.

Какая перемена!

Заслужила!

Так мне и надо. Но за что, за что?

Что я себе позволила такого,

Чтоб так меня жестоко оскорблять?

Вы звали, госпожа? Что тут случилось?

Сама не знаю. Взрослые с детьми

Должны быть ласковыми и простыми.

Он мог меня помягче пожурить.

В сравненьи с ним ведь я еще ребенок.

Но суть-то в чем?

Ты б сам послушал. Мавр

Ругал ее последними словами.

И все сносить? Ты шлюха, говорит.

Скажи, я заслужила это имя?

Какое?

То, что ты сейчас слыхал

Из уст Эмилии. Я заслужила?

Ты шлюха, говорит. Карманный вор

Сожительницу так честить не станет.

За что ж он так?

Ума не приложу.

Но что не заслужила, это знаю.

Не плачьте. Что за новая напасть!

Затем ли бросила она знакомых,

Отца, родимый край и женихов,

Чтоб «шлюхой» угостили? Как не плакать?

Судьба, как видно.

Постыдился б он.

Откуда это?

Небесам известно.

Увидите, что эту клевету

Взвел на нее своей корысти ради

Какой-нибудь отъявленный подлец.

Увидите, что это подтвердится.

Хоть вешайте, на этом я стою.

Таких людей не водится на свете.

Куда хватила!

Если есть такой,

Прости ему господь.

Прости, веревка,

И кости у чертей в зубах, прости!

Еще жалеть! За что ее звать шлюхой?

Кто ходит к ней? Когда? Каким путем?

Клянусь, какой-то плут морочит мавра,

Какой-то баснословный негодяй.

Я выследила бы его, поймала

Да всем дала бы в руки по хлысту,

Да погнала б по всей земле каналью

С восхода до заката.

Не ори.

Хлестать таких! Такой же ведь молодчик

Насчет меня свихнул тебе мозги,

Что будто бы гуляю я с Отелло.

Ступай-ка, дура.

Яго, научи,

Как мне вернуть расположенье мужа.

Поговори с ним. Светом дня клянусь,

Не знаю, как его я потеряла.

Я на коленях... Если хоть на шаг

Я отступила от любви к Отелло,

Или заглядывалась на других,

И если было, есть и будет время,

Что я смогу Отелло разлюбить,

Хотя б он брак со мной расторг и бросил,

Пусть я лишусь спасенья. Неприязнь —

Большое зло, но он своей враждою

Мне может жизнь разбить, а не любовь.

Мне тошно выговорить слово «шлюха»,

А быть взаправду женщиной такой

Я б не могла за все богатства мира.

Оставьте, успокойтесь. Все пройдет.

Политика, заботы. Он не в духе.

Вот вам и попадает.

Дай-то бог.

Уж вы поверьте.

Трубные сигналы!

Вам ужинать пора и приглашать

К столу венецианское посольство.

Ступайте к ним. Не плачьте. Все пройдет.

Ну что, Родриго?

Пожалуйста, не надо провожать.

Позвольте, нет. Мне хорошо размяться.

Сударыня, спасибо за прием.

Спокойной ночи.

Вы наш гость желанный.

Итак, идем? О, Дездемона!

Да?

Ну, как дела? Он с виду стал добрей.

Он говорит, пройдет ко мне с прогулки,

Велел мне лечь и отпустить тебя.

И отпустить меня?

Так он желает.

Поэтому достань ночной наряд,

Простись со мной, Эмилия, и выйди.

Перечить нам теперь ему нельзя.

Он лучше б в жизни вам не попадался.

О, что ты! Нет, я так его люблю,

Что даже эти резкости, упрямство —

Вот тут, пожалуйста, мне отстегни.

Спасибо, — для меня имеют прелесть.

Постель я застелила тем бельем,

Как вы просили.

Если бы случилось,

Что я из нас бы первой умерла,

Ты в эту простыню меня закутай,

Как в саван.

Перестаньте. Это вздор.

У матери моей была служанка

Варвара. Друг ее, гулявший с ней,

Был ветрогоном и Варвару бросил.

Была у ней излюбленная песнь,

Старинная, под стать ее страданью,

Про иву[131], с ней она и умерла.

Вот эта ива у меня сегодня

Весь вечер не идет из головы.

Вот словно сяду, подопрусь рукою,

И, как Варвара, затяну. — Скорей.

Достать ночное платье?

Нет, не надо.

Еще вот тут булавку отколи.

Неплох собою этот Лодовико.

Красавец.

Интересно говорит.

Несчастная крошка в слезах под кустом

Сидела одна у обрыва.

Затянемте ивушку, иву споем —

Ох, ива, зеленая ива!

У ног сиротинки плескался ручей —

Ох, ива, зеленая ива! —

И камни смягчались от жалости к ней —

Ох, ива, зеленая ива!

Все это убери. И поскорей.

Сейчас придет он.

Обидчика я...

Я что-то пропустила. Чу, стучат.

Нет. Это ветер.

Обиды его помяну я добром —

Ох, ива, зеленая ива! —

Сама виновата, терплю поделом —

Ох, ива, зеленая ива! —

Не плачь, — говорит он, — не порть красоты. —

Ох, ива, зеленая ива! —

Я к женщинам шляюсь, шатайся и ты. —

Ох, ива, зеленая ива!

Ну хорошо, ступай. Спокойной ночи,

Не знаю, что-то чешутся глаза.

К слезам, наверно?

Что вы!

Есть поверье.

Мужчины, ах, мужчины чудаки!

Скажи, Эмилия, ты допускаешь,

Что средь замужних женщин могут быть

Обманщицы такие?

Допускаю.

Могла бы ты в обмен на целый мир

Так поступить?

А вы б не поступили?

Как перед богом, я бы не могла.

Я тоже не могла бы перед богом.

Но где-нибудь в потемках, отчего ж!

Ты б изменила?

За такую плату?

За целый мир? Нешуточная вещь!

Огромный мир не малость

За крошечную шалость.

Нет, неправда.

Ты б не могла.

Ей-богу, бы могла.

Проклятье мне, когда б могла я пасть

Хотя б за все сокровища вселенной.

Я думаю, таких изменниц нет.

Мне кажется, в грехопаденьях жен

Мужья повинны. Значит, не усердны,

Или расходуются на других,

Или неосновательно ревнуют,

Или стесняют волю, или бьют,

Или распоряжаются приданым.

Мы не овечки, можем отплатить.

Да будет ведомо мужьям, что жены

Такого же устройства, как они,

И точно так же чувствуют и видят,

Что кисло или сладко для мужчин,

То и для женщин кисло или сладко.

Когда он нас меняет на других,

Что движет им? Погоня за запретным?

По-видимому. Жажда перемен?

Да, это тоже. Или слабоволье?

Конечно, да. А разве нет у нас

Потребности в запретном или новом?

И разве волей мы сильнее их?

Вот пусть и не корят нас нашим злом.

В своих грехах мы с них пример берем.

Спокойной ночи. Я другого взгляда.

Пускай корят, я исправляться рада.

Стань за колонну. Он сейчас пройдет.

Вынь меч и действуй разом, без раздумья.

Не унывай. Я буду за углом.

Смелее. Все поставлено на карту.

Мы выиграем или пропадем.

Не уходи на случай неудачи.

Я буду рядом. Стань, где я сказал.

Влеченья нет убить его. А надо.

Так Яго убедил меня. Ну что ж,

На свете будет меньше человеком.

Родриго я как прыщик расчесал.

Он распалился. Кто кого заколет?

Он Кассио, иль Кассио его,

Или друг друга оба? Все на пользу.

Останется Родриго жив — изволь

Обратно отдавать ему подарки

Для Дездемоны. Этому не быть.

А уцелеет Кассио — любуйся

Век на его счастливую звезду

И на свое уродство. Так не будет.

К тому же мавр расскажет как-нибудь,

Как я оклеветал его. Опасно.

Он должен умереть. Вот он идет.

Его походка. Смерть тебе, бездельник!

Действительно пришел бы мне конец,

Когда б на мне не этот прочный панцирь.

Каков, посмотрим, твой.

О, я убит!

Я искалечен навсегда. Убийство!

Убийство!

Это Кассио кричит,

И Яго исполняет обещанье.

О, я подлец!

Да, ясно, это он.

Огня! Врача! На помощь!

Он, конечно.

Поборник чести, неподкупный друг,

Ты мне пример, суровый мститель Яго,

Как тверд в решеньях должен быть и я.

Лебедушка, любовник твой заколот.

Пора тебе за ним. Я не смягчусь

От вида твоего, и все, тобою

Свершенное, твоею кровью смою.

Неужто ни живой души кругом?

Ни караульщиков, ни пешеходов?

Сюда! Скорей!

Какая-то беда.

Ужасный крик.

На помощь!

Вы слыхали?

О негодяй!

По звуку голосов

Здесь двое или трое. Без подмоги

Не подходите. Может быть, кричат,

Чтоб заманить нас в темноте в ловушку.

Как, никого? Я кровью истеку.

Слыхали?

Вот вооруженный кто-то,

С огнем, полураздетый.

Кто кричал?

Кто призывал на помощь? Где убийство?

Не знаем.

Вы не слышали?

Сюда!

Сюда! Во имя неба. Помогите!

В чем дело?

Кажется, я узнаю

Поручика Отелло.

Угадали.

Он молодец. Не струсит.

Кто кричал?

Откликнись!

Яго, это ты? Я гибну.

Ночной разбой какой-то. Помоги.

О боже! Лейтенант? А где злодеи?

Удрали?

Кажется, один из них

Лежит, не встанет.

Что за безобразье!

Где негодяи? Я им покажу!

А вы кто? Помогите.

Помогите!

Вот нападавший.

Подлый душегуб!

Предатель Яго! Лютый пес смердящий!

Подкалывать прохожих в темноте!

А где другие? Город словно вымер.

Убили человека! Вы-то кто?

С благими умыслами или злыми?

Всмотритесь лучше.

Лодовико, вы?

Я.

Виноват. На Кассио напали

Грабители.

На Кассио?

Ну, как?

Мне ногу раздробили.

Боже правый!

Огня! Рубашкою перевяжу.

Кто звал на помощь? Что тут происходит?

Вот потерпевший.

Кассио, родной!

Мой Кассио! Мой Кассио родимый!

Заведомая уличная тварь!

У вас ни на кого нет подозрений?

Ни на кого.

Мне жалко, лейтенант,

Что застаю вас в этом положенье.

Я вас как раз разыскивал.

Никто

Не даст мне лоскутка для перевязки?

Достать носилки б и отнесть домой.

Он в обмороке! Кассио!

Уверен,

Что эта дрянь сообщница убийц.

Хочу исследовать другое тело.

Огня сюда. Кто это предо мной?

Никак согражданин мой и приятель

Родриго? Мыслимо ли? Это он!

Родриго из Венеции?

Он самый.

Вы знаете его?

Да.

Виноват.

Грацьяно? Как же! Что за близорукость!

В переполохе я вас не узнал.

Рад видеть вас.

Ну, Кассио, очнулись?

Носилки очень надо бы сюда.

Родриго? Неужели?

К сожаленью.

А вот носилки.

Милые друзья.

Снесите кто-нибудь поосторожней

Домой его, а я приду с врачом.

Сударыня, вам вредно волноваться.

Лежащий тут убитый, господа,

Был другом мне. — Что, Кассио, скажите,

Произошло меж вами?

Ничего.

Я человека этого не знаю.

Вы побледнели? — Унесите труп.

Вниманье, господа. — Бледнеть не надо. —

Заметьте, как растеряна она.

Наверно, не с добра глаза таращит,

И скоро мы узнаем кое-что.

Виновность отражается во взгляде.

Дурная совесть говорит без слов.

Что тут случилось? Что случилось, Яго?

На Кассио напали в темноте

Родриго с кем-то. Все они бежали.

Он ранил Кассио, а сам убит.

Ах, бедный Кассио! Бедняк Родриго!

Смотри, вот плод распутства. Расспроси

У Кассио, где ужинал он нынче.

Трепещете?

Он ужинал со мной,

Однако я не трепещу нисколько.

Он с вами был? Вас надо задержать.

Бессовестная шлюха!

Я не шлюха.

А женщина такая же, как вы.

А вы крикунья.

Этакая наглость!

Друзья, пойдемте лучше последим

За перевязкой Кассио.

Пойдемте,

Потребуется показанья дать.

Эмилия, голубка, сбегай в замок,

Скажи им про ночной переполох.

Вперед. Сегодняшняя ночь, быть может,

Меня возвысит или уничтожит.

Таков мой долг. Таков мой долг. Стыжусь

Назвать пред вами, девственные звезды,

Ее вину. Стереть ее с земли!

Я крови проливать ее не стану

И кожи не коснусь, белей, чем снег,

И глаже алебастра. И, однако,

Она умрет, чтоб больше не грешить.

Задую свет. Сперва свечу задую,

Потом ее. Когда я погашу

Светильник и об этом пожалею, —

Не горе — можно вновь его зажечь.

Когда ж я угашу тебя, сиянье

Живого чуда, редкость без цены,

На свете не найдется Прометея,

Чтоб вновь тебя зажечь, как ты была.

Должна увянуть сорванная роза.

Как ты свежа, пока ты на кусте!

О чистота дыханья! Пред тобою

Готово правосудье онеметь.

Еще, еще раз. Будь такой по смерти.

Я задушу тебя, и от любви

Сойду с ума. Последний раз, последний.

Так мы не целовались никогда.

Я плачу и казню, совсем как небо,

Которое карает, возлюбив.

Она проснулась.

Это ты, Отелло?

Да, Дездемона.

Ты не ляжешь спать?

Ты перед сном молилась, Дездемона?

Да, дорогой мой.

Если у тебя

Есть неотмоленное преступленье,

Молись скорей.

Что хочешь ты сказать?

Молись скорее. Я не помешаю.

Я рядом подожду. Избави бог

Убить тебя, души не подготовив.

Ты о моем убийстве говоришь?

Да, об убийстве.

Господи помилуй!

Аминь всем сердцем.

После этих слов,

Я верю, ты губить меня не станешь.

Гм!

Но ты меня пугаешь. Ты зловещ,

Когда вращаешь в бешенстве глазами,

И как я ни чиста перед тобой,

Мне страшно.

О грехах своих подумай.

Единственный мой грех — любовь к тебе.

За это ты умрешь.

Бесчеловечно

Отплачивать убийством за любовь.

Что ты кусаешь губы в исступленьи?

Недобрый знак, но я его отнесть

К себе никак, никак не в состояньи.

Молчи.

Молчу. Но что произошло?

Ты подарила Кассио на память

Подарок мой, платок.

Неправда, нет.

Спроси у Кассио. Души спасеньем

Клянусь, что нет.

Опомнись! Берегись!

Не будь клятвопреступницею. Это

Твой смертный одр.

Увы, как всякий одр

Когда-нибудь.

Нет, ты умрешь сегодня.

Сейчас же исповедай все грехи.

Не отрицай их. Это не поможет.

Я знаю все. Хоть это свыше сил,

Но ты умрешь.

Тогда, о сжалься, небо!

Аминь, скажу я.

Пожалей и ты.

Я в жизни пред тобой не провинилась.

И к Кассио питала только то,

Что чувствовать нас заповеди учат.

Я видел сам платок в его руках.

Меня обман твой превращает в камень,

А эту искупительную смерть —

В закоренелой грешницы убийство.

Тогда он где-нибудь его нашел.

Платка ему я в жизни не давала.

Спроси, он подтвердит.

Он подтвердил.

Что он сказал?

Что был с тобой в сношеньи.

Как? В незаконном?

Да.

Не может быть.

Он повторить не сможет.

Да. Не сможет.

Он смолк навек. Труд этот на себя

Взял честный Яго.

Оправдались страхи!

Я чувствовала! Кассио убит?

Ему б не помогло, когда бы жизней

В нем было больше, чем волос.

Беда!

Он ложно оклеветан, я погибла.

Распутница, как смеешь ты при мне

Рыдать о нем!

Сошли меня в изгнанье!

Но жить оставь!

Обманщица, умри!

Дай эту ночь прожить! Отсрочь на сутки!

Сопротивляться?!

Только полчаса!

Нет. Поздно. Решено.

Еще минуту!

Дай помолиться!

Поздно чересчур.

Впустите, генерал, меня. Впустите.

За дверью шум. Жива? Еще жива?

Я — изувер, но все же милосерден

И долго мучиться тебе не дам.

Так. Так.

Впустите, генерал, меня. Впустите.

Кто там?

Словечко только, генерал.

Эмилия. Наверно, с сообщеньем

О смерти Кассио! Сейчас. Сейчас.

Теперь она не вздрагивает больше.

Прошелестело что-то. Тишина.

Теперь она недвижна, как могила.

Впустить ли мне Эмилию, иль нет?

Мне кажется, опять пошевелилась.

Нет, показалось. Лучше не впускать.

Едва она войдет, как обратится

К моей жене. Жене? Какой жене?

Нет больше у меня жены на свете.

Какой доселе небывалый час!

Как будто в мире страшное затменье,

Луны и солнца нет, земля во тьме,

И все колеблется от потрясенья[132].

Пожалуйста, впустите, генерал.

Мне срочно сообщить вам что-то надо.

Эмилия. О ней я и забыл.

Сию минуту. Я задерну полог.

Пожалуйста, войдите.

Генерал,

На улице убийство.

Быть не может.

Когда? Сейчас?

Недавно, генерал.

Влияние луны. Она, как видно,

Не в меру близко подошла к земле

И сводит всех с ума.

Венецианец,

По имени Родриго, умерщвлен

Рукою Кассио.

Убит Родриго

И Кассио?

Нет, Кассьо не убит.

Он жив? Напрасное кровопролитье!

Убили неповинно, без вины!

Чей это крик?

Какой? Кричали разве?

О ужас! Это голос госпожи.

На помощь! Помогите! Помогите!

Скажите, Дездемона, что-нибудь!

Безвинно умираю.

Кто убийца?

Никто. Сама. Пускай мой муж меня

Не поминает лихом. Будь здорова.

Кто это сделал?

Это скрыто тьмой.

Вы слышали, никто, она сказала.

Да, госпожа сказала, что никто.

За эту ложь ее сожгут в геенне.

Ее убийца я.

Тогда она

Тем больший ангел, чем ты больший дьявол.

Она развратничала и лгала.

Нет, сам ты лжешь и на нее клевещешь.

Она была коварна, как вода.

А ты безумен и горяч, как пламя.

Она была до святости верна.

Ее любовник Кассио. Ты можешь

Спросить у мужа. Разве я б посмел

Расправиться без важных оснований?

За это ада было б мало мне

И глубочайшей бездны бездн. Все это

Установил твой муж.

Мой муж?

Твой муж.

Сказал, что Дездемона изменяла?

Да, с Кассио. Не эта бы беда,

Так я б на целый мир из хризолита

Не променял ее.

Мой муж?

Ну да.

Он первый мне открыл глаза, твой Яго —

Высокой нравственности человек,

Враг мерзости.

Мой муж?

Какая польза

В несчетном повтореньи? Да, твой муж.

Ах, подлость насмеялась над любовью.

Мой муж приписывал неверность ей?

Ты этих слов не понимаешь, что ли?

Ее проделки мне разоблачил

Твой муж и друг мой, верный, верный Яго.

Ну, если сам ты на него не врешь,

Пускай его поганая душонка

Гниет века по полкрупинки в день.

Он страшный лжец. Она ценила слишком

Тебя, свое сокровище.

Ха, ха!

Что ж, смейся и язви, любитель правды.

Ты так же мало понимаешь в ней,

Как оценить жены не в состояньи.

Помалкивайте.

Ты мне не грози.

Ты мне не в состояньи сделать больше,

Чем я уже и так переношу.

Глупец, болван. Бесчувственный, как камень!

Что мне твой меч? Хоть двадцать раз убей,

Я обличу тебя. Сюда! На помощь!

На помощь! Мавр убил свою жену!

Убийство! Люди добрые, убийство!

В чем дело, генерал?

Ты подоспел

Удачно, Яго. Что ж ты позволяешь

Другим валить убийство на тебя?

В чем дело?

Яго, если ты мужчина,

То опровергни выдумки лжеца.

Он говорит, что ты его уверил

В измене Дездемоны. Это ложь.

Ты на такую подлость неспособен.

Изобличи при всех клеветника.

Я то сказал, что думал, и не больше,

Чем он потом проверил.

Ты сказал,

Что Дездемона изменяет браку?

Сказал.

Так ты сказал сплошную ложь,

Заведомую ложь, как перед богом!

Она и Кассио! Ты не шутя

Любовником к ней Кассио припутал?

Да, Кассио. Язык свой прикуси.

Не прикушу. Мой долг сказать вам правду.

Не шутка это. Госпожа моя

Лежит убитая в своей постели.

Помилуй бог!

И твой навет виной.

Не стойте в изумленьи. Это правда.

Чудовищная правда!

Страшный сон!

Какая подлость, низость! Неотступно

Все время мысль одна меня сверлит.

Я что-то вспоминаю, вспоминаю.

Так точно я и думала тогда.

Мне жить не хочется, такая подлость!

Ты очумела? Уходи домой.

Вступитесь, господа. Бывало, мужа

Я слушалась, но больше не должна.

Я все скажу. Домой, быть может, Яго,

Я больше никогда не попаду.

О! О! О! О!

Кричи, катайся, падай.

Ты умертвил чистейшую из всех,

Кого знал мир.

Она была распутна. —

Вы это, дядя? Я вас не узнал.

Вот мертвая племянница пред вами.

Я задушил ее. Я знаю сам,

Как это страшно и невероятно.

Бедняжка Дездемона! Хорошо,

Что умер твой отец. Твой выход замуж

Свел в гроб его. И если б он был жив,

Он перед этим зрелищем от горя

Наговорил таких бы богохульств,

Что умер бы, забытый провиденьем.

Смертельная тоска. Нельзя глядеть.

Но Яго выяснил. Она без счету

Распутничала с Кассьо. Лейтенант

Признался сам. Я знак ее вниманья

Видал в его руках. Тот самый знак,

Который я ей подарил на свадьбу,

Платок отца, дар матери моей.

О силы неба!

Замолчи, ты слышишь?

Не замолчу. Скажу все до конца.

Пусть речь моя шумит, как вольный ветер.

Теперь уже ни человек, ни зверь,

Ничто, ничто меня не остановит!

Опомнись. Уходи.

Я не уйду.

Позор! С мечом на женщину бросаться!

Пустоголовый мавр, я на полу

Нашла платок и показала Яго.

Он все просил меня его украсть,

Вот я и отдала ему находку.

Бесстыжая, молчи!

А ты решил,

Что у него платок от Дездемоны?

Ошибся. Я нашла, а Яго взял.

Ты лжешь, мерзавка!

Нет, не лгу, неправда.

Все это так и было, господа.

Ах, черт слепой! Но что и было делать

С такой женой такому дураку?

Как терпит небо? Нет громов в запасе?

Какой неописуемый злодей!

Упала. Он убил свою жену.

Кончаюсь... С госпожою положите...

Убил и в суматохе убежал.

Невиданный подлец. Вооружитесь

Мечом, который я у мавра взял,

И охраняйте выход. Не пускайте

Его за дверь, хотя б пришлось убить.

Я брошусь за разбойником в погоню.

Я присмирел. Любой молокосос

Теперь меня обезоружить может.

Но можно ль честь блюсти без правоты?

Не стало правды, пусть и все уходит.

Вот почему ты пела, госпожа!

Я тоже кончусь с лебединой песнью

И тоже иву-ивушку спою.

Она была чиста, кровавый мавр.

Она тебя любила, мавр жестокий.

Душой клянусь, я правду говорю

И с этим умираю, умираю.

Был в комнате другой в запасе меч.

Он закален в ручье, как лед, холодном[133].

Вот он. Пустите, дядя. Я пройду.

И не пытайся. Дорого заплатишь.

Ты без оружия и покорись.

Тогда войдите, я скажу вам что-то.

А то и безоружный я прорвусь.

Ну, что ты скажешь?

Я не безоружен.

Вы видите, вот меч, из всех мечей,

Бывавших у солдата, наилучший.

Бывало, я прокладывал им путь

Сквозь лес препятствий пострашнее ваших.

Но что же я хвалюсь? Теперь не то.

Кто управляет собственной судьбою?

Я не опасен, хоть вооружен.

Все пройдено, я у конечной цели.

Зачем вы в страхе пятитесь назад?

Тростинкой преградите путь Отелло,

И он свернет. Куда ему идти?

О девочка с несчастною звездою!

Ты сделалась бледнее полотна.

Когда-нибудь, когда нас в день расплаты

Введут на суд, один лишь этот взгляд

Меня низринет с неба в дым и пламя.

Похолодела. Холодна как лед,

Как чистота сама. Убийца низкий!

Плетьми гоните, бесы, прочь меня

От этого небесного виденья!

Купайте в безднах жидкого огня!

О горе! Дездемона! Дездемона!

Мертва! О! О! О! О!

Где этот пылкий, бедный человек?

Который был Отелло? Я пред вами.

А где ехидна эта? Подвести

Сюда злодея.

Я копыт не вижу[134].

Наверно, сказки. Если это черт,

Убить его мечом мне не удастся.

Взять у него оружье.

Я в крови,

Но жив еще.

Об этом не жалею.

Живи в мученьях. Счастье умереть.

Такой когда-то доблестный Отелло,

Который стал игрушкой подлеца,

Как мне назвать тебя?

Как вам угодно.

Убийцей честным... Я не в гневе мстил,

А жертву чести приносил, как думал.

Я знаю. Этот изверг все сказал.

Вы также Кассио убить хотели?

Да.

К чему я повода не подавал.

Простите. Вижу, как я ошибался.

А этому исчадью сатаны

Нельзя ль задать вопрос, с какой он целью

Моей душой и телом овладел?

Все сказано. Я отвечать не стану

И не открою рта.

И для молитв

В последний час?

Мы пыткой рот откроем.

Вот именно.

Узнайте, генерал,

Подробности. В кармане у Родриго

Нашли письмо от Яго. Совершить

Убийство Кассьо должен был Родриго

По наущенью Яго.

Негодяй!

Немыслимый!

А вот письмо другое.

Его писал Родриго. В нем отказ

От покушенья и других проделок,

Внушенных Яго. Данное письмо

Осталось неотосланным. Мошенник

Уговорил Родриго.

Демон зла!

Скажите, Кассио, как очутился

У вас в руках платок моей жены?

Платок нашел я у себя в квартире,

А, как признался Яго, он ко мне

Платок подбросил с тем, чтоб он попался

Потом вам на глаза.

О, я глупец!

О, я глупец!

В своем письме Родриго

Пеняет Яго, для чего в ту ночь

Он к ссоре подстрекал его со мною, —

За что я и уволен. А сейчас

Лежавший долго замертво Родриго

Очнулся и пред смертью показал,

Что Яго же его и уничтожил.

Навел на грех, а после заколол.

Оставьте этот дом. Отелло, с нами

Пойдемте. Знайте: вы отрешены

От должности. Правителем на Кипре

Назначен Кассио. Что до раба

До этого, он будет предан казни,

Какую только можно изобресть,

Чтоб долго мучить и убить нескоро.

Вас нам придется взять под караул

На весь тот срок, пока мы не доложим

О вашем преступлении в сенат.

Пойдемте. Выведите заключенных.

Сперва позвольте слово или два.

Потом пойдем. Я оказал услуги

Венеции. Про это знают все.

Речь не о том, я вот с какою просьбой.

Когда вы будете писать в сенат

Об этих бедах, не изображайте

Меня не тем, что есть. Не надо класть

Густых теней, смягчать не надо красок.

Вы скажете, что этот человек

Любил без меры и благоразумья,

Был нелегко ревнив, но в буре чувств

Впал в бешенство. Что был он, как дикарь,

Который поднял собственной рукою

И выбросил жемчужину, ценней,

Чем край его. Что, в жизни слез не ведав,

Он льет их, как целебную смолу

Роняют аравийские деревья.

Прибавьте к сказанному: как-то раз

В Алеппо турок бил венецианца

И поносил сенат. Я подошел,

За горло взял обрезанца-собаку

И заколол. Вот так.

Всему конец.

Я потрясен.

С прощальным поцелуем

Я отнял жизнь твою и сам умру,

Пав с поцелуем к твоему одру.

Я опасался этого, но думал,

Что безоружен он. Он был во всем

Велик душой.

Спартанская собака[135],

Что буря, мор и голод пред тобой?

Взгляни на страшный груз постели этой.

Твоя работа. Силы нет смотреть.

Укройте их. Займите дом, Грацьяно.

Вступите во владенье всем добром,

Оставшимся от мавра. Вы наследник.

Вам, господин правитель, отдаю

Судить злодея. Выберите кару,

Назначьте день и совершите казнь.

А я про эту горькую утрату

С тяжелым сердцем доложу сенату.