Полный контакт

Глава 24 Снова турнир

Утром я проснулся рано. Как и привык. За окном только занялся рассвет. В саду мелодично щебетала пташка.

Я посмотрел на Настю. Обнаженная девушка сладко спала на моем плече. Я осторожно перевернул ее. Снял с себя. Уложил на подушку и укрыл покрывалом.

Встал с кровати. Натянул трусы и шорты, вышел во двор. Первым делом отправился на пробежку. По дороге вдоль леса.

Сейчас прохладно. Даже слишком. Воздух свежий. Пожары прошли. Лес выгорел наполовину. Всюду попадались обгорелые стволы деревьев. Сожженный кустарник.

Но я сейчас думал не про это. А на бегу вспоминал прошедшую ночь.

Настя отдалась мне без каких-либо условий. Беззаветно. Сказала, что полностью доверяет мне, как мужчине.

Притом, что я оказался у нее первый. К счастью, у дяди в тумбочке возле кровати еще имелись изделия номер два — презервативы. Остались, не знаю с каких времен. Но вполне добротные.

Разных видов. Обычные советские, в конвертиках. Я не стал пользоваться ими.

Еще нашел заграничные. Там же, в тумбочке. Видимо, дядя достал их через Югославию или ГДР, куда ездил по работе. Или ему кто-то подвез из знакомых. Эти средства защиты сработали вполне комфортно. Минувшей ночью.

От воспоминаний о контрацепции я перешел на саму девушку. Мы уснули только поздней ночью. Около трех часов. Ночь любви прошла незабываемо.

Я поспал только пару часов. Потом проснулся. И сейчас бегу по дороге. Привычно. Босыми огрубевшими пятками. Иногда разгоняюсь до максимума. А потом сбавляю почти до ходьбы.

Через минут двадцать пробегаю дом Саввы. Он выглядит необитаемым. Кажется, приятель так и не приехал сюда. После пожара.

Предпочел отлежаться в городе. Вроде, он уже должен выписаться из больницы. Надо его навестить. В Москве. Где-то записан адрес. И телефон.

Я добежал до моей тропы. Места, откуда начиналась дорога. К моему ручью. Сейчас здесь все сгорело. Трава покрыта пеплом.

Но мне все равно надо углубиться в лес. Для отработки ударных упражнений. Поэтому я свернул с дороги. Побежал по тропе.

Вскоре я забежал глубоко в лес. Оказывается, в этих местах не все затронуто огнем. Многие деревья сохранились. Я использовал обгорелые стволы для разминки. Для отработки ударов. Стволы мягкие и удобные. Быстро расщеплялись.

До ручья я не добежал. Мой шалаш наверняка разрушен. Да и сам ручей тоже.

Поэтому я нашел камни. По дороге. Поработал с ними. Потом побежал обратно. Во дворе дачи сделаю силовые.

Когда прибежал обратно, Настя встретила меня на дороге. Сидела на пригорочке. У забора.

Она протянула руку. Я помог встать девушке.

— Ох, негодяй, — пожаловалась она. — Я еле хожу. Из-за тебя. Бедра болят.

Да, ночью я вспомнил, что она любит пожестче. И немного разошелся.

— Ты чего вскочила? — спросил я. Мы пошли в дом. — Спала бы дальше.

Она покачала головой.

— Я проснулась. А тебя нет. Сначала испугалась. А потом поняла, что ты убежал в лес. Тренироваться. И решила подождать на дороге.

Девушка провела пальчиками по моей потной груди.

— Ты уже закончил? Завтракать будешь?

Я покачал головой.

— Еще час. Но ты не должна отвлекать меня. Если хочешь, можешь смотреть. Но молча.

Настя кивнула.

— Слушаюсь и повинуюсь. Мой господин.

Хм, очень правильный ответ. А у нее хорошее воспитание.

Девушка осталась сидеть во дворе. Устроилась на скамеечке возле дома. Поверх платья накинула кофточку. Нашла в шкафу.

А я приступил к силовым. Таскал камни, отжимался, подтягивался, приседал.

Через полчаса Настя ушла в дом. Вскоре оттуда послышался звон сковороды. И скрежет чайника.

После силовых я сделал небольшую медитацию. На успокоение. Сразу почувствовал, что мысли сбиваются. На то, что случилось ночью. Это мешало концентрации. Еще и Настя крикнула в окно:

— Ты уже все? Идешь завтракать?

Я постарался сохранить спокойствие. Ничего не ответил. К счастью, Настя поняла, что я должен молчать. И уже не отвлекала.

Короче говоря, дзен удалось достичь не сразу. А когда вошел домой, меня встретил запах яичницы и крепкого кофе.

Яйца девушка принесла из своего дома. Еще и сделала бутерброды. Колбасу тоже принесла с собой. Хотела показать, какая она отличная хозяюшка.

Конечно, я позавтракал с аппетитом. После моей робинзонады я не жаловался на аппетит. Вся еда мгновенно сгорала во мне. Как в топке. Бешеный метаболизм.

После завтрака мы собрали вещи. Я взял самое необходимое. Закрыл дачу на ключ.

Тут осталось еще много моих вещей. Пусть будет здесь. В общаге это не нужно. А ключ надо отдать дяде.

Мы зашли на дачу к Насте. Дом пустовал. Бабушка и родители остались в городе.

Девушка собрала вещи. Она тоже теперь не скоро сюда приедет. Началась учеба.

Мы вышли на дорогу. Настя схватила меня за руку. И спряталась за спину.

— Ой, боюсь. Они такие страшные.

Я тоже увидел. Около дороги пасся бык. Медленно жевал траву. Молоденький такой бычок. Но с острыми рогами.

— Это ведь не корова? — спросила Настя. — Хотя, я и коров боюсь. Бабушка хотела научить меня доить. Но я так и не смогла. Боюсь их.

Я тоже не очень люблю рогатых. Особенно, если учесть, как я погиб в прошлой жизни. Но сейчас я просто не мог отступить.

Пошел вперед. Нам надо пройти как раз рядом с бычком. Ничего. Небось, не бешеный.

Я повел Настю мимо животного. Почувствовал, как ее ручка вспотела от страха.

Когда проходили мимо, бык повернул к нам голову. Фыркнул. Настя взвизгнула. Я промолчал.

Бык нагнул голову. И замычал.

Интересно, если я его ударю в лоб, пробью ли череп? Вряд ли.

У него там огромный нарост. Как раз для боев с другими быками. И потом, это ведь не неподвижный ствол дерева. Или валун.

Он будет мотать башкой. Трудно попасть кулаком.

Все, что я мог сделать, это пристально посмотреть. Быку в глаза.

Это подействовало. Зверь перестал бычиться. Успокоился. Снова вернулся к траве. А мы пошли дальше.

— Ох, я так испугалась, — пробормотала Настя.

Вскоре мы добрались до станции. Сели в электричку. Настя молчала большую часть пути. Потом спросила:

— Ты меня не бросишь? Или все? Мы расстаемся?

Я помолчал. Как же все сложно.

— Нет. Не брошу. Если ты не будешь мешать мне. У меня сейчас соревнования.

Настя улыбнулась.

— Конечно, не буду. Кстати, когда у тебя соревнования? И где? Я хочу прийти, посмотреть. И поболеть за тебя.

А этого я пока и сам не знаю.

— Я тебе позвоню, — ответил я. — В этот раз точно. И скажу, что, где и как.

Мы расстались на станции метро. Я поцеловал девушку. А потом заставил себя забыть о ней. Усилием воли. Надо сосредоточиться на соревнованиях.

Сначала я опять поехал в общагу. Надо оставить вещи. И помочь с ремонтом.

Народу уже гораздо больше. Многие приехали на учебу. Большую часть работ уже выполнили. В своей комнате я обнаружил Крылова. Он будет жить со мной.

— О, здорово, как ты? — спросил тот. — Ты сегодня идешь на тренировку? Я тоже с тобой. После вчерашнего я точно буду заниматься карате.

Я кивнул. Мы поработали до полудня. Потом перекусили в столовой неподалеку. И поехали в клуб.

По дороге Олег пытал меня, что я делал в лесу. Как вел там жизнь. Я кратко рассказал.

В подробности не вдавался. Я же говорил, что этот мотылек слишком увлекающийся. Через пару недель увидит культуристов. Или авиаконструкторов. И убежит туда. Поэтому чего перед ним распинаться?

В клубе никого не было. Закрыто. На двери объявление, размашистым почерком: «Соревнования во Дворце спорта Искра. В 14.00». Вот паскудство. Уже четверть второго.

Мы бросились к метро. Чуть опоздали на пять минут. Но вскоре вошли в зал для проведения турнира.

Огромное помещение. В центре разукрашенное пространство. Из лакированных досок. Они поскрипывали при ходьбе.

Вокруг трибуны. Гораздо больше и удобнее, чем зал в Капотне.

Мы нашли Щепкина. Тот усмехнулся при виде меня.

— Ох, Ермолов. Когда ты научишься приходить вовремя? Слышал поговорку, точность вежливость королей? Нет, ты явно не король.

Это точно. Я обычная рабочая косточка. Не аристократ.

— Давай, переодевайся быстрее, — сказал Щепкин. — Скоро начинаются есан ката. Отборочные. Вы будете выполнять гекусан шо. Ты же знаешь это ката?

Мда уж. Надо было этот вопрос задавать раньше. А не на соревнованиях.

Что, если бы не знал? Он быстренько обучил бы меня? Прямо здесь? Я в очередной раз удивился своему тренеру.

— Знаю, — ответил я.

Я быстро переоделся в раздевалке. В это время председатель судейской бригады толкал речь. Я вышел как раз к моменту начала турнира по ката.

Каждого участника вызывали по имени. Он выходил на огороженную площадку. В центр. Перед этим выполнял поклон. Рэй.

Занимал место в выбранной точке. На площадке. Кланялся судьям. По команде рефери начинал.

Сначала короткая медитация мокусо. Потом громко объявлял название ката. То есть кричал:

— Гекусан шо! — но не слишком громко.

Надо соблюдать баланс. Если судьи не расслышат, то можно схлопотать дисквалификацию.

После этого можно начинать. Гекусан шо практически азбука в мире ката. Надо правильно ставить ноги, делать повороты, удары и блоки. Так называемые «рисунок» и «текст» ката. По ним, собственно, и оценивают выступление. Если ошибся, тоже можно выбыть из строя.

Еще важную роль играет настрой. Состояние души. Как будто играешь на музыкальном инструменте.

Надо правильно расставить акценты. Наполнить движения смыслом. Выразить дух воина.

После выполнения участник возвращается в исходную позицию. Судьи дают оценку. Ученик кланяется. И уходит с площадки. Теперь следующий.

Моя очередь была одним из первых. Белые пояса выступали в самом начале.

Я провел ката так, как привык делать в лесу. Мощно и с криками. За это получил меньше баллов. Щепкин недовольно хмурился.

— Чего так орать? — спросил он. — Надо выполнять, как все.

Я не ответил. Как все быть не собирался. Хватит. Прошли уже те времена.

Остальные наши ката выполнили хорошо. Смелов во главе.

Между прочим, на соревнования прибыл и мой противник. Черных Коля.

Тоже выполнял ката. Сделал безупречно. Получил высший балл. Ладно, ладно. Посмотрим, как ты проведешь кумитэ.

Когда выступили все участники, судьи объявили баллы. Я оказался во второй десятке. Неплохо. Я думал, буду еще ниже.

Участников много. Свыше сотни человек. Непросто пробиться.

После этого начались тамэсивари. Здесь участвовало уже гораздо меньше бойцов. Около четырех десятков.

Били только доски. Толщиной два с половиной сантиметра. Всего четыре вида удара. Сэйкэн — прямой. Сокуто — стопа. Сюто — ребром ладони. И эмпи — удар локтем.

Всего разбивать можно не менее трех досок сразу. Если не получилось в первый раз, дается вторая попытка. Доски для удара ногой и кулаком держал помощник. А для локтя и ребром ладони — на подставках.

Время для каждой попытки две минуты. Если не успеть, то считается проигрыш.

Так, сколько бы мне взять досок? Я подумывал о десяти. Вот только смогут ли их установить плотно? Прижать друг к другу так, как надо?

Все участники построились в ряд. В центре площадки. Судья выкрикивал команды. После поклонов участники делали удары. У всех одинаковое время.

Все проходило весело. У некоторых получалось. У некоторых нет. Я попросил для сэйкэн десять досок.

Судья наклонил голову и посмотрел на меня. Мужик лет тридцати, высокий и сильный, черный пояс.

— Ты уверен? — спросил он.

Вообще-то, я мог разбить и больше. Но решил пока быть скромным. А то не поверят.

— Да, прошу десять, — повторил я.

Это количество запросили немногие. Даже Черных взял всего семь.

Когда судья крикнул команду, я стоял неподвижно. Все остальные уже сделали удары. А я стоял.

Сосредоточился. Настраивался на удар. Говорил с досками. С кулаками.

— Ермолов! — крикнул Щепкин в отчаянии. — Давай! Время истекает.

Судья скептически скривился. Тот самый, что спрашивал, уверен ли я. Подумал, что я испугался. Взял кусок, который не смог проглотить.

Щепкин схватился за голову. И тут я ударил. Представил, что моя рука — это меч. Пронзила все доски насквозь.

Так и случилось. Я пробил доски. Мощным и быстрым сэйкэн цуки. Чуть не коснулся лица помощника. Но вовремя остановился.

Когда бил ногой, тоже выдержал паузу. Досок взял уже двенадцать. Получилась внушительная охапка. У меня больше всех. Доски держали двое человек.

Щепкин молчал. Решил не отвлекать. Я ударил последним. Со страшным «Киай!». И тоже пробил все доски.

Ребром ладони я тоже разбил двенадцать штук. Хотя чувствовал, что могу больше. Ладно. Пока начну с этого.

В этот раз моего удара ждали все остальные. Когда я разбил, на трибунах захлопали и закричали.

Для удара локтем я взял пятнадцать досок. Снова больше, чем все остальные. Черных взял девять.

Теперь я ударил сразу. Я уже почувствовал, что смогу разбить их. Непередаваемое ощущение.

Мысленно я видел доски разбитыми. И когда ударил, то все они разлетелись на части. Словно лопнули.

Каждый раз после удара судья подходил и проверял доски. Проверял, сколько разбилось. У меня оказалось больше всех. Неудивительно, что я выиграл тамэсивари.

Правда, это отборочные соревнования. Завтра все будет итоговое. И ката, и тамэсивари, и кумитэ. А сегодня легкие закуски, так сказать.

Зрители снова аплодировали. Когда объявили, что я набрал больше всего очков. Надо же. Они меня заметили.

Щепкин после тамэсивари сказал:

— Молодец. Хотя ты заставил меня понервничать. Я думал, ты уже не сможешь разбить.

Он подумал и добавил:

— А завтра ты сможешь взять больше досок? Если нет, то это ты зря поспешил. Надо было оставить больше назавтра.

Я кивнул.

— Смогу взять. Не волнуйтесь.

Щепкин потрепал меня по плечу.

— Ну хорошо. Иди, отдохни. Скоро начнутся поединки. Я пока схожу к судьям.

Мы готовились к кумитэ. Я решил посидеть в медитации.

Отдых мне, вообще-то, не требовался. Я не так уж и много работал. Там, в лесу, у меня проходили гораздо более жесткие тамэсивари.

Помощники, тем временем, делили центральную площадку на секторы. Чтобы проводить сразу несколько поединков одновременно.

Я отошел подальше. Сел на шпагат. Закрыл глаза. Хотел погрузиться в дзен. Чтобы черпать силу внутри себя.

Но не успел.

— Ты что, у нас самый лучший спец по дощечкам? — насмешливый голос. Знакомый. Это Черных. — Гроза деревяшек? Победитель досок? Что еще ты умеешь?

Я открыл глаза. Да, точно. Черных стоял передо мной. Улыбался. Рядом еще трое поклонников. Тоже скалили зубы.

Я промолчал. Продолжал пристально смотреть на Черных.

Между прочим, одна из лучших тактик. В разборках с такими манипуляторами. С энергетическими вампирами.

— Да он язык проглотил! — заметил один из приятелей Черных. — Наверное, прикусил, когда бил.

Я продолжал молчать. Спокойно сидел в шпагате. И смотрел на забияк.

Черных забеспокоился. Улыбка поблекла.

— Ты знаешь, что ты остался таким же неудачником? — он наклонился ко мне. Цедил слова, как выплевывал. — Ты ноль, ты полное ничтожество. Ты никогда не победишь меня. Скоро ты будешь плакать от боли. И звать мамочку. Ты понял? И никогда не сможешь разбить столько досок.

Я позволил себе улыбнуться. Продолжая смотреть на Черных.

— Че ты лыбишься? — закричал тот же приятель Черных. — Ты уже проиграл, понял? Лучше сдавайся сразу.

Так, надо прогнать их. А то не дадут помедитировать. Еще и драку устроят. А то слишком горячие, как я посмотрю.

Поэтому я поднялся. Выпрямился. Продолжал смотреть Черных в глаза. Потом сказал:

— Ты уже боишься меня, верно? Да, верно. Молодец.

Соперник удивился. Потом засмеялся:

— Да что ты там болтаешь, придурок? С чего ты взял? Да я тебя раскатаю, понял?

Я покачал головой. Продолжал улыбаться.

— Нет, ты это знаешь. Я заметил страх в твоих глазах. Ты подходишь к каждому, кого боишься. Пытаешься запугать. Но ко мне ты подошел с приятелями. Потому что знал, что один не справишься. Поздравляю. Это действительно так.

Черных снова засмеялся. Но уже чуточку фальшиво. Махнул спутникам.

— Пошли отсюда. Он совсем свихнулся. Скоро я его урою.

И они ушли. А через пару секунд прозвучало мое имя. Началось кумитэ.