Полный контакт

Глава 3 Знакомство с домом

До конца тренировки мы отрабатывали ката. Я ушел в себя. Отработка ката всегда была для меня медитацией.

Щепкин разрешил заниматься чем угодно. Я решил успокоить разум с помощью ката «санчин». Несмотря на то, что я вроде освоился и принял факт смерти и переселения душ, все равно еще требовалось время для осмысления произошедшего. Где это сделать лучше всего, как не в медитации?

Другие ученики принялись лупить груши. Некоторые устроили спарринги. Третьи тягали гантели и штанги в углу.

Поискал глазами Коляна и Костяна. Нигде нет. Хулиганы незаметно ушли с тренировки. Зато Смелов до сих пор сидел на скамеечке у стены. Там, где недавно сидел я.

Ну и ладно. Видит бог, мне самому нужна помощь. Самопомощь. Эффективная и незаметная.

Я встал в стойку фудо дачи. Почти естественная поза. Ноги на ширине плеч, руки сжаты в кулаки, находятся на уровне бедер. Глаза закрыты.

Глубокий вдох. Правую ноги приставил к левой. Руки раскрыл.

Выдох. Сложил руки внизу. Не касаясь тела, как бы прикрывая пах. Ладони перекрещены.

Под конец выдоха открыл глаза. Стремительно, как в кино. Как по команде. Снова быстрый вдох. Пятки назад, на сорок пять градусов, ноги чуть согнуты. Носки внутрь.

Руки поднимаются и скрещиваются перед лицом. Правая снаружи. Стойка учи хачиджи дачи.

Выдох. Медленный переход в конечную позицию. Носки параллельно. Руки сжимаются в кулаки. И одновременно — двойной нижний блок гедан бараи.

Дальше другие элементы ката, тоже медленные и сосредоточенные. К тому времени я ощутил единство с новым телом. Разум успокоился. Тело примирились с новой душой. Воспоминания прошлой и нынешней жизни органично переплелись внутри меня.

Я двигался с закрытыми глазами. Старался, чтобы разум покинул тело. Вышел наружу и я мог осмотреть себя со стороны. Стоящего в душном спортивном зале.

По привычке я представил, как вокруг меня циркулирует энергия. Я пытался понять, какого она цвета. Воображал, что энергия ци втягивается через мое тело и через него течет вниз, в землю.

Необязательно следить за дыханием. Можно дышать как хочешь. Естественно и привычно. Главное визуализировать энергию ци. И ее передвижение.

При всем при том я всегда был скептиком. Не верил в ауру, экстрасенсов и прочую мистику. Медитацию использовал как вид самовнушения. Чтобы достичь умственного и душевного равновесия. Это важно, черт побери.

Я позабыл, где нахожусь. Из головы как будто выветрились события последних часов. Когда закончил, увидел учеников, стоящих вокруг меня. И сразу все вспомнил.

— Это что за движения? — подозрительно спросил один ученик. — Откуда ты их выкопал?

Ученики подошли ближе.

— Эй, Ермолов, если ты нашел секретное руководство по карате, давай, поделись, не жадничай, — сказал другой. — Слышь?!

Я улыбнулся. Покачал головой. Выдохнул и потряс кистями рук.

— У меня ничего нет, кроме кулаков и мозгов, — ответил я.

Но ученики, кажись, этому не поверили. Отошли, разочарованно ворчать под нос. Из подсобки вышел Щепкин и хлопнул в ладоши.

— Так, ладно, на сегодня занятия закончены. Строимся.

Мы встали в линию. Цветные пояса в голове, а белые — в конце. Мы с Лапшиным оказались чуть ли не с самого края.

— Благодарю за занятие, — Щепкин поклонился.

Мы поклонились в ответ. И разошлись. Тренер подождал меня. Указал пальцем:

— Завтра вечером приходи сюда. Поведем тебя на смотрины.

Я кивнул. На смотрины, так на смотрины. Посмотрим, в каком состоянии здесь боевые искусства. Судя по-всему, не очень высокий уровень.

Где тут раздевалка? Мы вышли из зала в коридор. Ученики потекли в одну из комнат сбоку. Я тоже вместе с Лапшиным.

Внутри продолговатые деревянные шкафчики. А я забыл, где мои вещи. Хорошо, Рома помог. Мой шкафчик оказался рядом с его.

Мы переоделись и выскочили на улицу. Я огляделся. Свежий воздух, ветер, клены и тополя, шелестящие молодой листвой.

На дворе месяц май. Я стоял во дворе многоэтажки, в подвале которой находился спортзал. Между прочим, я вспомнил, что зал принадлежал секции бокса и тяжелой атлетики при ДСО «Спартак». Лапшин говорил, что тренер соврал, будто мы занимаемся здесь дзюдо.

А находился я в Москве. Перенесся не только во времени, но и в пространстве. Поменял Омск на столицу.

— Ну, пошли, чего встал? — Дапшин застегнул куртку и направился по тротуару к выходу со двора.

Мы вышли на улицу и направились к остановке. В Москве до этого я бывал проездом. На соревнованиях, в командировках, на курсах повышения квалификации и тренингах. В общем, знал не очень хорошо. Но даже сейчас заметил, как отличается столица семидесятых от города будущего.

Мало рекламы. Мало автомобилей. Даже светофоры другие. Никаких плакатов с изображениями известных брендов. Наоборот, плакаты съездов ЦК КПСС и с изречениями Ленина и Брежнева.

Погода хорошая, теплая, но все равно поддувал пронизывающий ветер. Мы подошли к автобусной остановке. Всюду двухламповые фонари, похожие на усики муравья, глядящие в разные стороны. Вокруг девятиэтажки. Над дорогой провода троллейбусов.

Люди в серых и черных куртках. Некоторые в костюмах. Женщины в платьях ниже колен. Светлых тонов: желтые, кремовые, бежевые. Некоторые в синих и черных брючках.

Подошел пузатый желтый автобус ЛиАЗ «Скотовоз». Ух ты, я такие видел только в фильмах. Забрались внутрь. Я сунулся было за мелочью.

Сколько там проезд, пять копеек? Или студентам скидки? Рома удивленно посмотрел на меня.

— Ты чего, проездной забыл?

Я пошарил по карманам. Действительно. У меня же проездной. Достал кошелек. Убедился. А вот и студенческий.

С фотографии на меня глядел темноволосый худой парнишка с большими глазами, чуть лопоухий. Это что же, я так выгляжу?

— Ты чего, первый раз себя увидел? — хохотнул Лапшин. Мы встали в задней части, держась за поручни.

Я кивнул. А что, если сказать правду? Как воспримет приятель?

— Ага, — сказал я. — В первый раз. Я вообще прибыл из будущего. Поселился в теле Ермолова. А на самом деле мне уже за тридцать. И зовут меня Григорьев Алексей.

Лапшин снова усмехнулся. Толкнул меня кулаком в грудь.

— Ну ты даешь, дружище. Фантазия, будь здоров. А почему сразу не с другой планеты? Почему не инопланетянин с Альфа Центавра? Эй, ты, гуманоид, слышь, быстро отпусти Витьку!

Мда. Проверка вышла боком. Конечно, мне никто не поверит. Буду болтать дальше, сочтут за психа.

Я поглядел на улицы за окном автобуса. Нет, это не иллюзия. Это и в самом деле прошлое. И это СССР. Могучий и кондовый.

Ехать пришлось долго. Из одного конца города в другой. Я думал, как теперь быть. Строил планы на будущее. Лапшин болтал о всякой чепухе.

Мы вышли на нужной остановке. Причем я ее чуть не пропустил. Хорошо, Рома спохватился.

Дома желтые и четырехэтажные. С покатыми крышами, с черными глазницами чердаков. Старой постройки. Двери деревянные, крашеные, на пружинах.

Стоят в один ряд друг за другом, перед каждым разбит небольшой дворик с детской площадкой. Вполне себе уютное место. Дальше за домами тянулся каменный высокий забор, за ним виднелось трехэтажное здание.

Так, а который мой дом? Я пытался вспомнить, но что-то никак не мог. Посмотрел на Рому. Спросить у него? И снова утвердить в мысли, что я повредился умом после удара?

— Ты не скажешь, а где… — начал было я, но Лапшин потащил меня за руку.

— Ты чего застыл, пошли быстрее, — сказал он и побежал со мной к ближайшему дому.

Из-за него вышли трое парней, худощавых и одетых в темные штаны и куртки. Лапшин остановился, как вкопанный. Тихонько застонал и сказал:

— Эх, ну вот и попались!

Чего это он? Я недоумевающе посмотрел на парней. Те заметили нас, ухмыльнулся и лениво двинулись к нам. В мозгу мелькнули неясные воспоминания. Так-так, как же их там звали?

— Ну вот, нокиновские пришли, — прошептал Лапшин. — Я же говорил, надо быстрее. Теперь докопаются до нас.

Да, точно. Это ребята Нокина Андрея. Выходца из детдома. Вон их гнездо, за забором. А Нокин, как я сейчас вспомнил, считался их вожаком. Он имел связи с уголовниками и при каждом удобном случае козырял этим преимуществом.

В руках парни держали бутылки. Одновременно дымили сигаретами.

— Эй, птенчики, ну-ка, идите сюда, — крикнул один. — Пообщаться нужно.

Все трое тощие и жилистые, наверняка быстрые и стремительные. Тот, что позвал нас, выше остальных. Густые сросшиеся брови, нос с горбинкой, щербатый тонкий рот. Темноволосый. Черные насмешливые глаза. Хотя, немного настороженные.

Двое других под стать ему. Один тоже смуглый, но маленький. Второй тоже с ноготок, и при этом рыжий.

Рома безропотно направился к ним. Как ягненок под нож мясника. Разве что не блеял.

Ну что поделать. Не оставлять же закадычного друга в беде. Я пошел следом. На ходу пытался вспомнить, как зовут этих ужасных парней.

Но на ум пришла только кличка бровастого. Хлыст. Если я не перепутал.

— Вы чего мимо проходите, щенки? — оскалился бровастый. — Здороваться не учили? Где уважение к старшим?

Вообще-то, он не намного старше нас. Максимум восемнадцать.

— Да мы не заметили, Хлыст! — извиняющимся тоном ответил Лапшин. — мы тут того, задумались. Не бери в голову.

Тот, что справа, рыжий, стукнул Рому в грудь. Заставил заткнуться.

— Ты глаза разуй, Лапша, — прошипел он. — Как это не заметил? Мы тебе что, узоры на асфальте? Чтобы нас не заметить?

Да, теперь я вспомнил гораздо больше. У этого рыжего кличка Кот. А вот третьего никак не вспомню. Хоть убей.

Зато прекрасно помню, как они шпыняли нас. Уже давно, со средних классов. Ловили и били. Кидали наши портфели в грязь, рвали книги и тетради. Отбирали деньги. Они давно терроризировали наш район.

Поэтому мы и пошли на карате. Хотели научиться защищать себя от таких, как эти.

— Ну, а ты чего метлу подвязал? — насмешливо спросил Хлыст у меня. — Язык проглотил?

Я поглядел ему в глаза. Принял стойку Курбанова, только руки пока держал у бедра.

— Иди на хер, Хлыст. Еще раз увижу вас здесь, поймаю и ноги оторву. Понял?

Пара секунд немого изумления. Лапшин смотрел на меня, как на сумасшедшего. А затем парни бросились на меня. Чтобы проучить.

Хорошо, что я подготовился. Первого же я встретил ударом ноги в живот. Это был рыжий Кот. Во время нападения он полностью раскрылся. И стал отличной мишенью.

Я погрузил ногу в его живот. Кот не ожидал отпора. Загнулся и повалился на тротуар, застонав от боли.

От двоих остальных пришлось отбиваться. Они атаковали, как бешеные. Особенно Хлыст. Я с трудом уклонялся от их ударов, полностью сосредоточившись на обороне.

К счастью, парни не использовали ударов ногами. И не кидались в проход в ноги, как борцы. Просто били по-уличному. А от ударов руками у меня поставлена хорошая защита. Я уклонялся, блокировал их удары ладонями и предплечьем, потом отходил назад и в сторону.

С уличного тротуара в бою мы отошли в дворик перед домом. Здесь повсюду земля, покрытая травкой, а по краям росли деревья. На детской площадке никого, иначе мы напугали бы ребятню.

Потом я изловчился и перешел в контратаку. Мы как раз очутились возле скамейки. Я отошел за нее и воспользовался тем, что Хлыст побежал с другой стороны. Они собирались взять меня в клещи. Но пока он добрался до меня, я сам напал на его соратника.

Ложное движение. Финт левым кулаком. Имитация сэйкен цуки, прямого удара. Черный малыш отшатнулся назад.

Не теряя времени, я стремительно подскочил ближе и ударил его локтем. Снизу вверх, навылет. Попал прямо в челюсть. Со всего размаху.

Получилось очень хорошо. Сокрушительно. Противник завалился назад и упал на землю.

Я тут же обернулся к Хлысту. Тот как раз уже подбежал ко мне и тоже пытался атаковать. Я отбил его удар кулаком, ушел корпусом влево и блокировал еще один удар, погасив его предплечьем.

Мы встали друг против друга. Хлыст тяжело дышал. Я тоже. Грудь вздымалась волнами. Да, надо срочно взяться за свою физическую подготовку.

Это никуда не годится. Кулаки не набиты, дыхалки нет, о силовых показателях я вообще молчу. Что делал этот парень, за девушками в институте ухлестывал? Полезное, конечно, занятие, но только не в ущерб боевому развитию.

Впрочем, Хлыст выглядел не лучше. Он вытер рот, потом сказал:

— Ну держись, падла. Урою, нахрен.

Я не ответил. Во время боя предпочитаю молчать. Чтобы не тратить энергию на разговоры. И воздух. Чтобы не тратить воздух.

Хлыст снова бросился на меня, а я опять применил элементы тайского бокса. Каюсь, но на улице муай-тай гораздо эффективнее. Я сымитировал удар рукой в голову, даже сделал быстрый рывок. Хлыст остановился, закрыл лицо.

В это мгновение я ударил его коленом в живот. Удар провел по правилам тайского бокса. В карате он проводится немного по-другому. Хотя отличия небольшие.

Противник согнулся от боли. Я толкнул его в плечи, отошел подальше для сохранения дистанции и ударил еще раз. На закуску. Только на этот раз просто боковым ударом ногой. Маваши гери.

Поскольку противник не двигался и стоял согнувшись, получилась легкая мишень. От моего удара его развернуло в сторону и он свалился на землю. Да еще и об скамейку перед этим ударился.

— Ах ты, сука! — сбоку снова раздался страшный голос. Я обернулся и увидел помятого Кота с ножом в руке. — Завалю, падла.

А вот это уже серьезно. С ножом может выйти по-разному. Очень непредсказуемое оружие.

Я встал в стойку. Поднял примирительно руки.

— Э, Кот, давай не будем делать поспешных движений. Успокойся. Не надо нервничать.

Но Кот не хотел успокаиваться. Он пошел на меня, состряпав зверскую физиономию. Не знаю, как бы все получилось, но тут сзади его ударил Рома. Ногой в голову, почти, как меня.

Кот уронил нож и полетел лицом вниз. Я встретил его йоко гири, боковым ударом ноги в сторону. Хорошенько так, чтобы отучить от ножа. Кот отлетел назад и упал без сознания. Так и лежал с закрытыми глазами.

— Ну ты даешь, Витя, — Лапшин сокрушенно качал головой и стоял на месте. — Что ты наделал? Что ты наделал? Теперь все их дружки нас в землю зароют. Нокин нас лично закопает. Не мог промолчать, что ли?

Я покачал головой. Осмотрел поверженных хулиганов.

— Разве мы не для этого пошли на карате? — спросил я.

Мы подняли свои сумки. Пошли со двора по домам. Вернее, побежали. Хлыст, Кот и третий бузотер остались лежать во дворике.

— Увидимся потом, — крикнул Лапшин и убежал в свой подъезд.

Я вошел к себе и поднялся на третий этаж. Да, теперь я вспомнил, где живу. И с кем.

Открыл дверь и вошел в квартиру. Глянул на часы. Около семи вечера. Дядя уже должен вернуться с работы.

Так и есть. Он уже орудовал на кухне, звенел сковородкой и столовыми приборами.

— О, Витя, ты пришел? — крикнул он оттуда. — Молодец, как раз. Давай, мойся и дуй сюда. Будем ужинать.

Дядька мировой мужик. Тоже Ермолов, младший брат отца. Только Георгий Борисович. А отца у меня звали Кирилл Борисович.

Он погиб вместе с матерью в катастрофе, когда я был еще маленький. И дядя с тетей взяли меня на воспитание. Все равно у них своих детей не было. И потом так и не появились.

И вообще, на всю семью Ермоловых я единственный ребенок. Здесь у меня нет братьев и сестер. С одной стороны, хорошо. Не надо следить за родней. С другой стороны, плохо.

Тетя сейчас с нами не живет. Они с дядькой в разводе. Правда, документы не оформили. Сейчас это не поощряется.

Узкий коридор, у стены шкаф с куртками. Зеркало на трюмо. Я оставил сумку с ги в своей комнате, отправился в ванную.

Всюду коричневый кафель. Стены побелены в синий цвет. Кран один, длинный и свободно вращающийся над ванной и раковиной для умывания. Я сполоснулся, поглядел на свое лицо. И отправился на кухню.