Половина солнца

V Свет в конце тоннеля. Тьма вокруг него

Мы поднялись в свою комнату, и Коул отправился работать на свою половину. Я же смотрел в окно. И курил. Пускай за сегодня меня уже тошнило от сигарет – я курил.

Эта девчонка… Эстер Уайльд. Заманила меня в пространство, абсолютно схожее с нашим школьным коридором… Как хитро.

Я посмотрел на свои руки. В блёклом свете фонарей, горящих внизу вокруг острова, они казались такими белыми и худыми. Я затянулся и вдруг, вздрогнув, вспомнил, что эта сигарета последняя.

Выдохнув, я снова затянулся, стараясь, чтобы в лёгкие попало как можно больше дыма. Чтобы на душе было как можно легче. Чтобы было как можно меньше мыслей.

Странно, но когда тебе совсем паршиво, эффект не всегда такой, какого ожидаешь. Наоборот: если всё вконец дерьмово, скури сигарету хоть до фильтра – не поможет. От тотального хаоса не сбежишь.

Дотронувшись ладонью до горла, где могла бы отпечататься тонкая линия шрама, не умри я до этого невообразимое количество раз, я провёл пальцами по ровной коже и сглотнул.

Я посмотрел в сторону занавески: за ней, по своему обыкновению, что-то чиркал Хэллебор. Вдруг звук карандаша, вернее его движение, замер. Послышался тихий шорох, и парень приоткрыл шторку, высовывая свою взъерошенную чёрную голову.

– Не забудь закрыть окно, – он был одет в свитер с засученными на локтях рукавами. Я в который раз подумал о том, что он одевается теплее, чтобы я мог спокойно курить, позволяя морозу гулять по нашей комнате. Он терпел холод ради меня. – Я спать.

– Безлунной ночи, – бросил я, посмотрев на небо. Луны и правда сегодня видно не было. – Конечно, закрою. Уже заканчиваю.

Он кивнул, пожелал «ночи» и задёрнул штору, разделяющую нашу комнату.

Взяв сигарету в зубы, я прикрыл окно и, сделав последнюю затяжку, выбросил окурок в бездонное море.

Не мигнув мне на прощание последним горящим огоньком, она растворилась в ночи, а я закрыл окно и сунул руки в карманы толстовки. Рана на щеке до этого жглась, теперь же никотин слегка притупил боль. Впрочем, она для меня становилась привычной.

Я дождался, пока Коул выключит настольную лампу у себя, ляжет в постель и закроет глаза. Я не видел этого, но мог слышать или ощущать. Я лежал, глядя в потолок, лишь чуть прикрыв веки. Не закрывал их, только чтобы не уснуть. Впрочем, думаю, бояться этого мне не стоило. Сигареты были важнее сна.

Я лежал и чувствовал, как голову разрывают мысли и как тишина их заглушает. Слушал, слушал, слушал. А после сел на кровати, ощущая лёгкое покалывание в груди, в голове, и протянул руку вперёд, прикоснувшись к тьме.

Она укутала меня, урча про себя, как кошка, и я погрузился в неё, представляя, что это всё сон.

Разумеется, каждый думал о том, чтобы сбежать отсюда. И даже сейчас существовала такая возможность – глупая, абсурдная и вряд ли реальная. Море замёрзло, и, пускай это было опасно, ведь лёд не так-то и твёрд, как кажется, по школе уже бродили слухи и разговоры об этом.

Я лежал в кровати, свесив с неё одну руку.

Да, верно. Все же знали, что их ждёт, попытайся они сбежать. Знали и то, что это невозможно. И всё равно говорили об этом.

Я почувствовал резкий холод.

В аду я видел этого Олеана, ну попросил же по-человечески окно закрыть!

Нахмурившись и встав с постели, я подошёл к шторе и отодвинул её, уже открыв рот для замечания. Затем остановился и глубоко вдохнул, чтобы совладать с собой и не взорваться, но, несмотря на это, голос мой звучал угрожающе:

– Многоуважаемый Олеандр ла Бэйл…

Я заткнулся, глядя на пустое место, где, по идее, должен был быть сосед. Да и окно закрыто. Я перевёл взгляд на его постель, но и там, разумеется, никого не оказалось.

Я прошёл в его часть комнаты, пытаясь найти хоть что-то: записку, послание, какой-то намёк. Пока я рыскал по его кровати, то почувствовал, как что-то похожее на картонку прогнулось под моей ногой. Наклонившись, я осмотрел свою находку.

Это была привычная красная пачка сигарет. И она была пустой.

Проснулся я утром от шума. Да, это явно были крики за дверью, в коридоре. Я взглянул на время: было около семи часов. Я проклинал всё на свете, мне хотелось одного – спать.

Но крики не утихали. От них в голове прояснилось, и, кроме дикого раздражения, меня накрыл страх. Олеан. Вдруг его нашли? И что теперь с ним будет? Мне совсем не хотелось думать об этом, но иначе я не мог. Откинув одеяло одним резким движением, я вскочил с кровати. Уснул я в одежде – не найдя ла Бэйла ночью в нашей комнате, я натянул форму и отправился искать его по спящим коридорам. Пару раз на меня чуть не наткнулись ещё бодрствующие взрослые и слуги Сов в своих грёбаных эпичных мантиях, но мне удалось проскользнуть незамеченным. Если я чему и научился в детстве благодаря своим родителям – так это быть тихим.

Но Олеана я не нашёл. Он просто исчез. Испарился. Я гадал, как он мог проникнуть наружу – пароль был известен только взрослым и слугам Сов. Я подумал о том, что ла Бэйл и сам когда-то был одним из них… Выругавшись, я хотел даже зайти к Дрю, но, что было очень странно, на двери висела табличка «Не беспокоить», как в отелях. Разумеется, он сам её нарисовал. Правда, было ощущение, что его заставили это сделать. В спешке. А он ненавидел работать в спешке, и, если так происходило, это было заметно. Очень.

Адреналин не давал мне снова уснуть, но я знал, что дальше искать бесполезно. Ла Бэйла нигде не было, и я попытался использовать свои силы, но вышло хреново. Такое ощущение, что он где-то вне досягаемости. Очень далеко.

Со злости я ударил ни в чём не повинную стену и тут же пожалел об этом. Костяшки пугающе хрустнули, и я сжал зубы, чтобы не заорать. Чёртов ла Бэйл! Чёртова тюрьма! Чёртова магия!

Я мысленно плюнул на боль и ударил о стену ещё раз. И ещё.

Когда на пол стекла кровь, я вытер её ботинком и, прижав разбитые костяшки левой руки к правой щеке, поскольку она была холодной, направился обратно в свою комнату.

Пока я вспоминал всё это, рука снова заныла, напоминая о себе. Я выругался и откинул было штору, ожидая увидеть там пустоту, но с удивлением наткнулся на потерянного соседа.

Олеан, как ни в чём не бывало, спал в кровати, да так сладко, что хотелось врезать ему нехилую оплеуху. Подойдя к нему, я так и сделал. Он подскочил и уставился на меня своими огромными серыми глазищами, похожими на две луны.

– Ты чё, с ума сошёл? – сонно пробормотал он, хмуря белесые брови. Я указал на него пальцем.

– Ты где шлялся? Серьёзно, что за хрень, чувак? Я чуть со страху не помер, что с тобой что-то случилось.

Он задумчиво смотрел на меня. Смотрел, смотрел. Затем, улыбнувшись, он упал лицом в подушку и засопел.

Я снова выругался и отвернулся.

Какого хрена я терплю этого придурка, какого хрена? Почему я до сих пор его просто не при…

А, точно. Мы же бессмертные.

Иногда это выбивало из колеи.

Я пнул дверь в ванную и, зайдя внутрь, так же злобно её захлопнул. Уставившись в зеркало, я ужаснулся.

Тёмные круги под глазами – правда, не такие фингалы, как у Олеана; красные глаза, будто я накурился – а я всегда был против подобной ерунды; грязные, спутанные волосы.

Я забил на это, но в голову пришла другая волнующая мысль – кто же тогда кричал в такую рань и почему, если с Олеаном всё в порядке? Я решил, что именно он сможет мне об этом рассказать. И о том, что, чёрт побери, это было вообще.

Уснул я совсем недавно, часов в шесть-полшестого утра. Да я даже получаса не подремал…

Вздохнув, я скинул одежду. На бёдрах отпечатались следы от штанов, как и на животе – следы от свитера. Я посмотрел на веснушки, которые оставил мне на память Олеан, убив меня. Как же всё-таки я ненавидел его иногда.

Зайдя в кабинку, я закрылся и включил тёплую воду. И подумал – ну и ладно.

Подставил лицо под струи воды.

Он тут, он не сбежал, а значит, в карцер его не пошлют. В ящик Пандоры… С ним всё нормально. И мне, значит, тоже не попадёт. Вот и всё.

Я любил воду. Она прочищала мысли, как делали это сигареты для Олеана.

Сигареты…

Выйдя из душа, я метнул в соседа злобный взгляд. Выглядел я теперь чуть свежее – однако всё равно жутко хотелось спать. Он всё ещё валялся в постели.

– Вставай, беглец, или мы опоздаем на уроки и завтрак.

Он застонал.

– Пофиг, не пойду сегодня.

Я пожал плечами.

– Прогульщик.

Подумав немного, я фыркнул. Нет уж, никуда я не уйду, пока не узнаю, что за чертовщина вообще произошла. Пропущу первый урок. И в сумке у меня вроде были вчерашние булочки.

Я сел на постель Олеана и ударил его полотенцем по голове.

– Проснулись-улыбнулись, Олли. Рассказывай.

Он посмотрел на меня устало, и саркастичная улыбка явно давно сошла с его лица. Ему хотелось убить меня в этот самый момент.

– Хочу спать.

Я пожал плечами.

– Ты мог спать, а не шляться хрен знает где по ночам.

Ла Бэйл уткнулся носом в подушку и пробубнил прямо оттуда:

– Ты тоже мог бы спать, а не доставать меня сейчас.

Я промолчал. И сидел. Просто сидел и смотрел на него.

Где-то минут через пятнадцать он застонал:

– Ты что, всё ещё здесь?

– Как твоя тень.

– Теней мне в жизни и так хватает, – он повернулся, показав один глаз из-за подушки. Его взгляд устремился на меня, осуждающе буравя. Я смотрел на него не менее обвиняюще.

– Тебя могли поймать.

– Не могли, – он накрылся одеялом. Из-под него парня было хуже слышно. – Только не меня.

Я вздохнул, оглядывая его комнату. Она была общей, но всё же мы делили её на две – моя сторона и его. Благо правительство выделило таким, как мы, довольно большие апартаменты. Даже лестно. Однако сути нашего заключения не меняет.

Большое окно, выходящее прямо на море; в нём была видна одна из башен, стоящая на скале неподалеку от острова. Эти вышки надсмотрщиков, а было их четыре, окружали остров, дабы никто далеко с него не уплыл, даже если сумеет сбежать.

И тут мой взгляд упал на приоткрытый шкафчик в столе Олеана. Не то чтобы я любил рыться в чужих вещах – такое, скорее всего, легко мог позволить себе ла Бэйл, но я увидел там часть предмета, который привлёк мое внимание. Я потянул за ручку ящика и приоткрыл его шире.

Внутри были сигареты. Новые пачки – ещё не открытые.

Олеан приподнял голову, глядя на меня, а потом на шкаф. Он слегка покраснел от злости.

– Какого чёрта ты лазаешь…

Я взмахнул рукой, перебив его.

– Извини. Что это? В смысле, откуда? Ты обворовываешь учителей? Да ладно, прямо пачками?

Его лицо вытянулось в недоумении. Затем ла Бэйл мрачно ухмыльнулся и отвёл взгляд.

Я разглядывал его, ожидая ответа. Олеан – грабитель? Я вполне ожидал от него чего-то подобного, но всё же такое открытое воровство шокировало.

– Я ничего не крал, – оскорблённо заявил он и, больше ничего не объясняя, повернулся на другой бок.

Я вздохнул.

Вор, лжец. И чем это я так восхищён? Тем, как круто он меня убивает? В нашей игре, принятой в стенах этой школы.

Мне не давала покоя мысль, что вчера, ища его, я не чувствовал присутствия. Возможно, такое случалось, если ты заходишь в кабинет учителя? К примеру, стены там могут быть защищены какой-нибудь аномальной магией.

Я встал с его кровати и плотно задвинул ящик с сигаретами. Лишь бы его никто не поймал с поличным.

Глянув на время, я пошёл на свою сторону, переоделся в форму и, подсушив волосы полотенцем, вышел из комнаты, бросив последний взгляд на спящего парня.

Олеан попал сюда раньше меня, раньше попал в общество бессмертных после той катастрофы. Меня нашли позже, отчего мои способности куда менее развиты, верно. Но я часто думал: через что ему пришлось пройти? Не просто же так у него такие фингалы под глазами. Будто он давно и очень сильно болен и, по сути, должен умирать постоянно, как и девушка, которая заболела до того, как стала бессмертной, и теперь обречена терпеть смерть и возрождаться. Изо дня в день.

Иногда воскрешение и правда сплошная боль, а не чудо. И я не о зомби.

Я кинул быстрый взгляд на табличку «Не беспокоить» на двери в комнату Эндрю. Может быть, он заболел, и врач сказал ему оставаться в комнате? Впрочем, его могли и забрать в лазарет. Тут уж зависит от тяжести его болезни. В общем, стучаться я не решился.

Чем ближе я подходил к столовой, тем более напряжённой становилась обстановка. Раздавались какие-то крики, повышенные голоса взрослых, суматоха. Я пожалел о том, что рядом нет Олеана, и я забыл спросить его, что же всё-таки творится. Неужели все так переполошились из-за украденных сигарет? Или он ещё что-то своровал?

Наконец, дойдя до столовой, я приоткрыл двери и вошёл. Народу было как обычно, за одним исключением – многие взрослые стояли в середине зала. Между ними затаился Эндрю. Он выглядел уставшим и сонным. А ещё – испуганным. Под глазами красовались тёмные круги, и это натолкнуло на невеселую мысль о том, что не один я сегодня не выспался. Его рыжие волосы были растрёпаны, одет он был не в школьную форму, а в тёплый вязаный свитер с изображением лошади, штаны висели на подтяжках.

Я вопросительно смотрел на него до тех пор, пока он не поднял взгляд. Однако он сразу опустил глаза, не в силах объяснить мне, что случилось. Этим он также намекал на то, что мне лучше не вмешиваться.

Он не взял с собой сумку – и это было до безумия странно. Ведь Дрю всегда. Носил. С собой. Сумку.

Я прошёл через зал и сел за стол подальше от остальных. Мне было интересно, что творится, но, судя по тому, как взрослые ожидали тишины, а столы были пусты, нам сейчас собирались всё рассказать.

– Итак, заткнулись все! – гаркнул рыжий учитель со вчерашнего урока. Крозье – вспомнил я.

Стоящая рядом ещё незнакомая мне женщина строго на него посмотрела. Тренер лишь отмахнулся и снова объявил:

– Тихо! Дело важное, дьявол вас раздери, морских шакалов.

Учительница покачала головой, но промолчала.

– Итак! – мужчина с повадками капитана корабля прочистил горло, постучав себя при этом по груди кулаком. – Из школы сбежал ученик.

Все удивлённо уставились на Эндрю. Он потупил взгляд, поглаживая лошадь на своём свитере. Руки его слегка дрожали – волновался.

Но я знал, что Дрю был не из трусов. Он боялся не за себя.

– Нет, нет, – заметив внимание к художнику, оратор повертел головой. – Это просто заложник сбежавшего. Однако мы уже поймали Дэмиана Куина, который, используя свою магию манипулированием материей… такой материей, как лёд, – он на секунду остановился. – Хотел скрыться, пытаясь добраться до ближайшей от нашего острова суши. Что же, – он сухо хмыкнул. – Взять собственного брата в заложники, надо же…

Учительница с короткими седыми волосами снова смерила его суровым взглядом. Он выдавал лишнюю информацию, так что она вышла вперёд, беря дальнейший рассказ на себя:

– Мистер Куин-младший понесёт наказание. Сбегать из лицея – весьма глупый и опрометчивый поступок. Мы не должны допустить такого вновь, так что просто примите к сведению, дети… – Она мрачно помолчала. – Отправка в карцер грозит всем провинившимся подобным образом.

По залу прошёлся восторженный шёпот. Все боялись, верно, но интерес был куда сильнее.

– Ящик Пандоры! Жесть! Я не думал, что его применят к кому-то из учеников.

– Поджигатель Гоголь тоже был так наказан. Но он чуть не сжёг школу. А тут – просто побег…

Я слушал их, глядя на Эндрю. Он снова поймал мой взгляд, но на этот раз не отвёл глаза. Он кивнул на свободное место рядом со мной. «Где Олеан?» – задал он немой вопрос.

Я приложил сложенные ладони к уху, так же молча отвечая: «Спит». Дрю поднял руки и показал мне один-единственный жест, который означал девиз нашей троицы – указательный и средний пальцы правой руки под левым глазом.

«Один за всех, и все за Олеана».

Мы всегда знали, что он самый сильный из нас, а этот девиз, ко всему прочему, поднимал его самооценку и подчёркивал насмешливое отношение к тому, что он был из богатой семьи, в отличие от нас двоих.

Я ответил Эндрю тем же жестом левой рукой и сухо улыбнулся. У меня это всегда хреново получалось, но мне очень хотелось поддержать друга.

Всё же он любил своего брата. А теперь… Ящик Пандоры.

Наказание, изобретённое специально для бессмертных. Взрослые бессмертные убивают тебя и заключают в выпавшей тебе локации на двое-трое суток. В это время ты только и делаешь, что испытываешь свою смерть раз за разом, причём самую страшную для тебя. Умираешь так, как умирать тебе было бы невыносимее всего. Психологически.

Студенты и прозвали это «ящиком Пандоры», в то время как учителя довольно просто и не так «пугающе» именовали наказание «карцером».

Я поднёс ладони к лицу и сдавил пальцами обеих рук переносицу.

– Можешь оставаться тут, но мы будем следить за тобой какое-то время, Куин-старший, – донеслось до меня заметно тише предыдущего объявления. Я поднял взгляд.

Дрю кивнул, сглотнув. Его выпустили из круга учителей, и он, глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться, прошёл ко мне.

Я положил ему руку на плечо.

– Дрю, – начал я, потрепав его. – Держись.

Он благодарно кивнул.

– Да, всё в порядке.

Разумеется, я ему не верил. Я никогда не верил этому «я в порядке», если человек не был обдолбан по самое не хочу или пьян.

К слову, и тех и других я терпеть не мог.

– Он всё выдержит. Он знал, на что шёл, так ещё и тебя похитил.

– Я понимаю… Он угрожал мне ледяным клинком, – Дрю протянул руки, когда нам на стол поставили чайник и чашки. Я мягко ударил его по руке.

– Я налью. Продолжай.

Он кивнул и, уставившись в чашку, заговорил:

– Угрожал мне. Приказал сделать надпись «Не беспокоить» и собирать вещи. Сказал, что я его брат, и он не оставит меня. Что я буду его заложником, так что… Так что, если его поймают, меня не тронут.

Он зажмурился.

Я налил ему чаю и передал чайник другим ребятам. Некоторые смотрели на Дрю, но, поймав мой ледяной взгляд, отворачивались.

– Тише. Я действительно рад, что он заботился о тебе. Жаль только, что…

– Что не заботился о себе. Верно.

Дрю вздохнул и взял чашку.

– Осторожно! – Он вскрикнул и отдернул руки, выронив горячую чашку на пол, слегка обрызгав штаны. Однако не выругался. А молчал, просто прикусив губу. Звон разбитой посуды привлёк внимание половины столовой. Я снял пиджак и положил его на колени Дрю.

– Вытрись. И пошли отсюда. Я возьму нам что-нибудь с собой в комнаты по-тихому. Где твоя сумка?

Он закрыл глаза.

– Они её изъяли. Как улику.

Я фыркнул и взял парня под руку, помогая ему встать. От грусти и усталости ему стало совсем хреново. Я же просто не выспался, и силы у меня ещё оставались. Особенно силы злиться на всех этих придурков, которые продолжали печально пялиться на моего друга.

– Хватит смотреть. Ничего интересного, – бросил я им и, помогая Дрю не упасть, отвернулся. Уборщицы подошли, злобно бубня на нас, а учительница с седыми волосами внимательно наблюдала за нами, и, к сожалению, мой злобный взгляд на неё не подействовал.

– Ничего, Дрю, – я остановился у буфета, прося у женщины в воротничке порцию положенного завтрака на троих. На её удивленный вопрос, зачем мне столько, я не ответил. Но Олеана кормить тоже надо было.

– Хорошо, – пожала плечами она. Насколько я знаю, либо она была обычной женщиной, либо силы у неё были слабые. Иначе её бы не поставили на такую должность.

Получив завтраки в бумажных пакетиках, я поблагодарил её, и мы вместе со спящим на ходу парнем вышли из столовой в пустой коридор.

Тишина обещала нас спасти.