Половина солнца

VII Туман сторожит нас

4:55 утра. Он курит, стоя у окна. Колени его слегка дрожат, а руки, очевидно, онемели от холода, но это не заставило его прекратить своё занятие.

Практически белоснежные волосы, но альбиносом не назовёшь. Распущенные – с одной стороны они были чуть длиннее и слегка завивались, как если бы он постоянно заплетал их в косичку.

Стряхивает пепел в темноту, выдыхая дым.

Кажется, он много курил. И даже теперь – как в последний раз.

Но, очевидно, последнего раза быть не может. Бессмертие.

Однажды манит что – пугает нас потом.

Загадочен он был, закрыт в себе самом.

Я сделал шаг назад. Парень обернулся.

Я на секунду испугался, но, разумеется, он не мог меня разглядеть. Он сощурился, буравя взглядом темноту. Его искусанные губы разжались. Он назвал имя.

– Коул?

Он вглядывается во тьму ещё секунду, но ничего в ней не увидев, отворачивается обратно к окну, стряхивая пепел с сигареты и продолжая наслаждаться тишиной утра.

Я бросил взгляд на стол: в открытом ящике пачек было ещё много. С удовлетворением я подумал:

«Не только у меня есть секреты».

Ветер подул в окно, и я сделал ещё один шаг назад, растворяясь в темноте. Стена за моей спиной исчезла.

Или, вернее, я исчез в ней.

Сон пропал. Я курил всё утро – сигарету за сигаретой. В конце концов я сел на кровать, открыл ноутбук и начал писать. Писать, что взбредёт в голову. В основном это были стихи.

Память не покидали образы тонущего в огне Дэмиана. Его рыжие волосы, сливающиеся с пламенем. Его крики.

Я не видел этого, но воображение так не считало. Оно само создавало и само потом отвечало за то, что выдумало.

Вдохновение хотелось прогнать.

Мы, разумеется, были неплохими друзьями, но иногда оно просто-напросто мешало спать. Впрочем, с бессонницей мы тоже были давними знакомыми. Да что там – я готов был уже жениться на ней.

Кажется, Коул тоже не спал. Нет, разумеется, он был в царстве Морфея, но кошмары никогда не казались мне тем, что можно называть «сном». На то они и кошмары.

Я в них ориентировался хорошо, выход находил нелегко, но справлялся. Они мне нравились тем, что в них собственные проблемы казались далёкими. Проблемы самого сновидения – вот что правило разумом в такие моменты. И это успокаивало.

Как никотин. Всё, что губит нас, порою успокаивает.

Парадокс.

Так же и со смертью. Умираешь – страшно. А потом становится так спокойно и тихо… Ведь ты больше не ответственен за все свои грехи, мысли и собственных демонов в душе.

Да ты ни за что не ответственен. Мёртвым-то.

Я услышал странный шум. Кажется, кто-то открыл дверь в соседней комнате. Почему странный? Потому что ночью или рано утром редко кто выходил из своих комнат.

Особенно после яркой демонстрации того, что случается с нарушителями устава лицея.

Мысли снова навестил образ сгорающего Дэмиана, и я улыбнулся.

Закрыв ноутбук, я встал, поправил толстовку и пятерней откинул чёлку со лба. Волосы были грязными, но в душ сейчас совсем не хотелось. Я ощутил холод собственной кожи, и подсознание снова довольно замурлыкало.

Я, наконец отвлёкшись от собственных мыслей, прошёл к двери и, отворив замок, выглянул в коридор. Высокая фигура в тёмно-синем свитере застыла и обернулась.

Мои фантазии вмиг обратились явью: в паре метров стоял Дэмиан, затравленно глядя в мою сторону в тусклом свете коридорных ламп. Я прикрыл дверь в нашу комнату и вопросительно уставился на него. Это вышло хреново, насколько я понимал: не смотреть на его шрамы было трудно. Ведь они были везде. Но Дэмиан, кажется, уже начинал к этому привыкать.

Что же, теперь и ты попадёшь в альбом Эндрю. Альбом уродцев этой школы бессмертных мертвецов.

Какой оксюморон.

Он нахмурился, глядя на меня. Я присмотрелся – синий свитер с капюшоном на молнии, как куртка, и на нём – узоры оленей. Кажется, когда-то я видел на Хэллеборе нечто похожее.

Он расправил плечи, а я, медленно отводя взгляд в сторону, всё равно краем глаза видел, как растянулись от движений и его ожоги.

– Как всегда не спишь, ла Бэйл, – сурово пробормотал задира, смерив меня ледяным взглядом.

Как там? Капитан холод?

Хотя теперь он мог бы быть с честью удостоен звания Фредди Крюгера.

– Успокойся, Куин-младший, – передразнил его я. Нелюбовь к именам у нас с ним была общая. – И куда ты снова направился? Неужели хочешь повторить сеанс… – я осёкся, осознавая, что моя шутка сейчас будет слишком грубой. Он это понял и махнул рукой.

– Можешь не скрывать от меня, какой ты мудак. Вы же друзья с моим братом. У него, видимо, фетиш на такое.

– Если ты про то, что тоже мудак, то я согласен.

Дэмиан усмехнулся бы, если бы не его изуродованное лицо. Должно быть, свежие шрамы ещё болели.

Он подошёл ближе.

– Я просто хотел кое-что разузнать. Раз не получится сбежать, я хочу быть в курсе дел всего этого ада…

– Смотрю, ты не фанат Библии, – я помолчал, разглядывая его ботинки. – Но послушай, – поднять глаза оказалось труднее, чем я думал, но с тех пор, как я перерос испуганного двенадцатилетнего мальчишку, я и не с таким мог справиться. – Расскажи мне. Или нам. Всем нам, и своему брату тоже. Мы же не копы какие-то и не учителя. Мы все на одной стороне, – я прищурился, понимая, что говорю уже не я, а перекуривший философ внутри меня. – Ты и так настрадался вдоволь, и теперь отпускать тебя одного было бы тупо неэтично. Ты должен рассказать нам о том, что ты узнал… – я улыбнулся, увидев, как изменилось выражение его глаз, и поспешил добавить: – Ты ведь не просто так сбежал, верно?

Дэмиан секунду смотрел на меня, не мигая, словно кот, а после кивнул.

– Я рад, что ты не один из учителей. Иначе мне бы уже пришёл конец.

Я болезненно поморщился и неуверенно пожал плечами.

– Ни за что не был бы таким же взрослым, как они. Сумасшедшие люди, – мне стало тут же интересно, стоит ли вообще применять термин «люди» к нашим учителям. – Ну так что? Ты расскажешь?

Куин-младший нахмурился, и я предугадал, что он собирается послать меня. К счастью, время от времени мне везло, и сейчас было именно то время.

Дверь в комнату рыжих братьев открылась, и в коридор вышел сонный Эндрю, потирающий опухшие, заплаканные глаза. Он оглядел нас обоих, всё понял и преувеличенно хладнокровно сказал:

– В комнату. Оба.

В их комнате царил беспорядок. После того как тут всё перерыли «вышестоящие инстанции» – то есть учителя, братьям, как видно, прибираться было некогда. Да это и понятно – Дэмиан вернулся не в самой лучшей форме.

Можно сказать, в худшей. Учитывая то, что умереть мы не можем, разумеется.

Я сел на стул, стоящий у стола, Дэмиан устало плюхнулся на кровать Дрю, а старший Куин остался стоять, убрав ладони под мышки и приподняв плечи, будто от холода. На нём красовался уже другой вязаный свитер, который ему явно был великоват. Рукава скрывали половину длинных пальцев рыжего художника.

Они были чем-то до боли похожи с Дэмианом: одинаковые глаза – у обоих они чересчур кукольные, небесно-синие; только вот у Дрю короткие волосы, и чуть менее яркие, чем длинные, до плеч, охристо-рыжие лохмы Дэмиана. Лицо у старшего брата немного продолговатое, а у младшего – более квадратное. А ещё младший выше старшего примерно на полголовы. Хотя Эндрю тоже высоковат для своих лет. Рядом с ними я ощущал себя карликом.

Лицо друга всегда или почти постоянно измазано чернилами, ручками, карандашным грифелем. И оцарапано. Губы у него часто потрескавшиеся или разбитые, а не погрызенные, как у меня, – последствия попыток вытащить младшего братца из драки. У него вообще изрядно израненные ладони – кажется, это у Дрю появилось после одной из его смертей.

Свалился, оказавшись на пике горы. Ладонями пытался удержаться за камни.

У Дэмиана руки всегда в синяках. От драк, многочисленных драк, в которые он не уставал ввязываться.

Он не любил рисовать, не любил писать, не любил учиться. В отличие от своего старшего брата. Но одно увлечение у них было общим – лошади.

Они оба в прошлом занимались конным спортом и даже учились в какой-то высшей академии верховой езды, пока не попали сюда.

Что же, их обоих и вправду можно было сравнить с лошадьми. Пронзительный взгляд. Широкие плечи Дэмиана и длинные ноги Дрю.

Шрамы были на лице у Эндрю, а теперь они появились и на лице его младшего брата. Правда, гораздо более страшные. Ожоги, пожирающие половину тела.

Да, Дэмиан теперь явно выглядел хуже худощавого брата.

Я почувствовал, как беглец ненавидяще буравит меня глазами. Впрочем, мне нравился этот взгляд. Я смерил его в ответ не менее презрительным.

– Прекрати на меня так смотреть, Куин-младший, – посоветовал я, снова откидывая грязные волосы назад. Я хотел добавить что-нибудь язвительное, но красноречие пропало.

– Прекрасно… – тихо пробормотал Дрю. Он вздохнул, переводя взгляд с меня на Дэмиана. – Что вы оба задумали? Опять.

Я невинно пожал плечами.

– Да так, вышли подышать свежим коридорным воздухом. Верно, дылда?

Он нервно передёрнул плечами.

– Это ты мелкий, а не я дылда. Ну, – он прикрыл глаза. Явно не спал с тех пор, как вернулся из ящика Пандоры. – Я просто хотел подслушать разговоры Туманной и Крозье. Они, хм… пытали меня.

Я почувствовал порыв симпатии к этому бедному парню. Такое вытерпеть – невероятный кошмар. Хотелось его утешить, но я ненавидел проявления нежности, кроме того, обнимать Дэмиана Куина было всё равно что сжимать в объятиях бурого медведя.

Эндрю выжидающе смотрел на брата, который всё так же стоял и слегка дрожал, хоть в комнате не было холодно.

Нервное.

Дэмиан в ответ не сводил с него глаз. Я почувствовал себя лишним и ненужным, будто лезу во что-то личное. Хотя вины я не ощущал. Мне было интересно.

Дрю и Дэмиан перестали играть «кто-кого-переглядит», и Куин-младший продолжил:

– Ла Бэйл прав. Я сбежал не просто так, – он вздохнул, опуская глаза. – Узнал то, что не должен был. И мне показалось это всё чудовищно странным, подозрительным…

Я хотел бы его поторопить, но не стал. В комнату постучали. Вошёл Коул.

Его волчьи глаза смотрели слегка обиженно. Будто мы закатили вечеринку без него.

Он захлопнул дверь и прошёл в глубь комнаты к нам, сев на пол по-турецки.

– Я проснулся, а Олеана нет. Подумал, что… – он замолчал, метнув в меня взгляд. – Подумал, что снова что-то не так. Шестое чувство, – он пожал плечами. – Или седьмое. Не помню.

Должен признать, что рассказывать о том, как я «таинственно исчез» ночью, когда отправился за сигаретами, мне не хотелось, и я испытал облегчение, что Хэллебор догадался держать рот на замке. Дрю слабо улыбнулся и поприветствовал. Я подметил про себя, что дрожащая улыбка вместе с заплаканными глазами – дикое сочетание. У меня лично после слёз появлялись мелкие алые точки на щеках и под глазами, как аллергия. Похожие на веснушки. Именно из-за них я ненавидел плакать. Это было своеобразной шуткой, притворством для самого себя.

Дрю я видел таким впервые. Он всегда был скуп на эмоции – сдержанная улыбка или спокойное выражение лица без каких-либо особо ярких проявлений чувств. И спокойный, никаких внезапных гримас или вроде того.

Вечно печальные глаза.

У меня же всё было на грани. Улыбка либо уродливая, либо безумная. Мрачное лицо либо раздражающее до ужаса, либо пугающее.

Среднего не надо. Мило улыбнуться я почти не мог.

Я забыл как.

Дэмиан поднял на него взгляд. Коул посмотрел на рыжего в ответ. Я подумал, что было бы интересно залезть в головы ко всем знакомым. Пошарить, что они думают друг о друге… Впрочем, это и так можно было узнать. Если заставить человека доверять тебе. Если знать, что спрашивать.

Волчьи глаза блеснули в мою сторону. Я отвёл взгляд.

Эти переглядывания начинали раздражать.

Что если выколоть им всем глаза… Интересно, они вправду будут вертеться после того, как их уже вытащишь из глазниц?

Я дотронулся пальцами до своей роговицы, слегка приоткрыв нижнее и верхнее веки.

А больно ли вырывать собственный глаз?

Коул откашлялся.

– Так о чём вы тут говорили?

Я опустил руку, решив, что глаза мне пока пригодятся.

– О том, что… – Дрю кивнул брату.

– Что они нас используют, – наконец выдал Дэмиан. – Неужели вы сами не догадались? – раздражённо прошипел он. – Что за тупая игра с этим аномальным оружием… Они же выдают наши способности. Намёки на них или вроде того. Мои уж точно спалили – что тут не понять, когда мой кастет источал холод. Ясное дело, что я управляю подобной материей, в смысле льдом. И вас всех они тоже протестировали, – он кивнул на Коула. – А ты и Олеан вообще там привлекли к себе до фига внимания. Впрочем, не уверен, что твои силы они поняли. А вот твои… – он посмотрел на меня, глядя куда-то насквозь одновременно. – Сгусток тьмы. Знаешь, ты как какой-нибудь суперзлодей.

– Я не суперзлодей, – поправил я его. – Я, скорее, был бы смутьяном и лжецом.

– В чём разница?

– В том, Дэмиан, что лжецов не всегда видно сразу, в отличие от тупых суперзлодеев.

Он пожал плечами.

– Прекрасно, Доктор Зло, ты только что раскрыл свой коварный план. Теперь мы все знаем, что ты нас убьёшь в конце фильма… Упс! Мы же бессмертные!

Любой другой идиот на его месте засмеялся бы, но Дэмиан идиотом не был. Он закрыл изуродованное лицо изуродованными ладонями. Ногти у него были сломаны.

– Это всё как-то связано с правительством и нынешней ситуацией в мире. И так ясно, что мы все важная часть их плана, что-то типа Людей Икс, только мы, скорее, Люди Икс-На-Игрек-Равно-Смерть и не спасаем мир. Да на кой чёрт мы вообще им нужны, если мы тупо просиживаем задницы на острове, который не относится ни к какой из стран! Думаете, они просто так нас сюда отправили? Да вы сами всё понимаете, признайтесь. Они хотят использовать нас и нашу силу для чего-то. Чего – я не знаю. Но нам всем будет очень больно. Мы все после этого будем хуже, чем мертвы. Мы будем рабами нового строя. Возможно, трудиться без передышки – как шестерёнки в механизме. Так я понял то, что с нами хотят сделать. Но для этого им нужно знать силу каждого ученика… Кажется, на каждого из нас у них есть досье. И я говорю не о возрасте и психических заболеваниях, – он выразительно посмотрел на меня, – и не о том, где мы учились до этой долбаной тюрьмы с почти личными апартаментами. А досье, касающееся наших сил, того, что нам дорого и как нами можно манипулировать. Я не хочу жить в таком мире. Я не хочу быть чьим-то рабочим механизмом. Если спасать мир – значит стать безвольным овощем, то я пас. Лучше умру в обнимку с братом за просмотром тупого супергеройского фильма. Впрочем, я больше люблю психологические триллеры…

Он выдохнул, устав от своей долгой речи. Зрачки Коула сузились, пока он смотрел на стену за спиной Дэмиана, что сделало его ещё более похожим на оборотня. Я откинул голову на стул, слушая, как хрустит шея.

Затем подавил улыбку и прикрыл ладонью глаза. Какие. Они. Все. Глупые.

Рассказ Дэмиана любого на нашем месте погрузил бы в депрессию. Я посмотрел на Олеана, который, прикрыв ладонью глаза, слегка прикусил губы.

Я подумал, что люди прикусывают губы в случаях:

а) по-научному: из-за привычки;

в) психологически:

скрывают что-то;

переживают.

Даже не знаю, какой случай был у Олеана и знать впервые не очень-то и хотел. Я потёр глаза. Ночной кошмар до сих пор стоял перед глазами, но спать больше я не мог. Во сне сейчас было ещё хуже.

– И как ты это всё узнал? Подслушал?

Дэмиан кивнул.

– Да. Туманная…

– Что ещё за Туманная?

– Женщина, которая меня поймала. Она обычно сторожит в одной из башен вокруг острова, так что её мало кто видел. Туманная Дама, как её прозвали.

– А. Да, видел.

Дэмиан лёг на кровать, глядя в потолок.

– Туманная зачем-то пришла в школу поговорить с Крозье и ещё парой учителей. Я хотел украсть записку с жалобой на меня, которую подложил директору один из парней, с которыми я подрался, но не успел сбежать. Пришлось спрятаться и слушать. А потом я подумал, что раз Туманная тут, а не сторожит башню, есть шанс сбежать…

Дрю сглотнул, поёжившись. Видимо, вспомнил ту ночь. Дэмиан, к счастью, этого не заметил. Иначе из-за боли его брата ему самому стало бы больно. Это я точно знал.

– Но она оказалась проворнее. Однако я не хотел оставаться, в то время как подобное происходит в этой бесовской школе. Не хотел оставаться, чтобы быть псом на их цепях. Не хотел, чтобы я и Эндрю…

Он заткнулся, прикрыв глаза предплечьем.

Повисла тишина. Наконец Дрю пошевелился, подошёл к своей кровати, сел рядом с лежащим братом и положил свою ладонь на его навечно покрытую ожогами руку.

– Ты не виноват. Ты хотел как лучше. Прости меня…

Я смутно догадывался, почему Эндрю извиняется.

Если бы не он, Дэмиан не чувствовал бы своей вины за то, что случилось с Дрю. Своей вины за то, что он стал таким. Аномальным.

Я посмотрел на время. Они могли бы ещё поспать… Куин-младший явно не отдыхал со вчерашнего дня. А то и дольше.

– Мы все устали. Не выспались. Давайте немного отдохнем перед уроками, а потом решим, что делать дальше. Не всё так плохо. Хотя нет, всё отвратительно. Но вздремнуть не помешало бы.

Дэмиан махнул на прощание свободной рукой.

– Ага, валите.

Я встал, потрепал сидящего Дрю по голове и позвал Олеана. Он, убрав руку от лица, задумчиво посмотрел на меня чёрными глазами.

Я готов был поклясться, что они были светло-серыми всего пару дней назад.

Слухи в лицее, как и в любой другой школе, расползались быстро. А на первом уроке к нам зашёл Крозье и объявил, что к нам приезжает новый ученик.

Разумеется, для нас это было событием не меньшей важности, чем в обычной школе. Потому что бессмертных было не так много, как могло показаться.

И у каждого была своя история.

Я слухи не любил, и мне чаще всего было на них плевать. На то, что говорят другие, как шепчутся. Да и остальным со временем тоже стало немного всё равно – с бессмертием учишься быть умнее и заниматься своими делами.

Однако всё равно оставались такие личности, к примеру, как финн по имени Генри, которые вечно улыбались, смеялись на весь зал и рассказывали новейшие сенсации. Он раздражал Олеана, но мне, как обычно, было плевать. Но то, что раздражало Олеана, начинало и меня слегка раздражать со временем.

Впрочем, фиг с ним, с Генри. Проблема была другая.

Из головы не выходил кошмар. Как я, попав в ящик Пандоры…

А дальше я ничего не помнил. Помнил, что было жутко. Помнил, что умираю раз за разом.

А вот как именно…

Это убивало больше всего.

По-настоящему. Без восстановления.

Я не так давно понял, что именно отнимает у меня моя сила взамен на её применение. Собственно, она и так отбирала понемногу, даже не применяй мы её.

У меня это была память. Моя непроизвольная, вынужденная жертва.

Я начинал потихоньку забывать.

А потому мне пришлось вести дневник. Я записал в него всё самое важное – своё детство, коротко о том, кто я, кем был, кем стал. Моменты из новой жизни, о моих врагах и друзьях. Обо всем понемногу. Так, чтобы было понятно именно мне.

Это мешало учиться. Меня вызвали на физике, и я долго тупил у доски. Учитель подкалывал меня, хоть одноклассники и молчали: задача была сложной даже для меня, а для них это было просто призывом дьявола.

Из мыслей не выходил не только кошмар, которого я почти не помнил, но и слова Дэмиана. О том, что нас просто использовали. Что изобретение Гоголя – это способ выведать наши способности, проявив их в оружии.

Это всё равно было гениально.

Но подло. Гадко. Мне противно от одной мысли об этом, так что свои внутренние восхищения я подавлял.

И вот наконец наступил вечер. На обеде аппетит пропал, равно как и у Олеана, но я заставил себя и его выпить хотя бы чаю. А после, уже на ужине, к нам привели новенького.

Им оказался невысокого роста парень-шатен с карими глазами. У него были средней длины волосы, чуть короче, чем у Дэмиана, но более прямые, зато жутко растрёпанные, а убранная за ухо чёлка открывала бледноватое лицо. Одет в куртку, из рукавов которой торчали только кончики пальцев – это напомнило сегодняшний длинный свитер Дрю. Чемодана у него уже не было – по всей видимости, перед ужином он успел занести вещи в комнату.

Рядом стоял Крозье, убирающий наручники в карман своего пиджака. Он положил огромную ладонь на плечо парня, который выглядел примерно нашего с Олеаном возраста, и что-то шепнул ему на ухо.

– М-меня зовут Джонатан. Добрый вечер. – Он опустил взгляд в пол, и я проклял тот день, когда этот парень появился в школе.

Потому что, чёрт побери, с таким характером ему тут не выжить.

Ну не выжить. Морально.