Поля Крови

Глава 19

Со дня моей победы над Бихо прошла уже почти десятица. И не скажу, что кто-то так уж сильно огорчился его смерти. Он был не первым погибшим среди нас.

Возможно, будь жив его приятель, Слайд из Малого дома Сегундо, он стал бы выпытывать у меня подробности. Но реольцы убили его ещё раньше, во время нашего бегства после разгрома. А больше никому из их столичного союза этот Бихо оказался и не нужен.

Ещё большой вопрос, кто забрал с его тела слезу Амании. Но во всяком случае, они хотя бы похоронили его и прочли над могилой короткую молитву Хранителям. А Кодик проследил, чтобы Наглый даже не подумал отлучиться в ту ночь.

Все последние дни мы даже не разбивали лагеря. Да и не могли это сделать. Обоз с шатрами плёлся где-то позади, отстав ещё вчера. Слишком уж быстро двигались реольцы. И всё сильней и сильней забирая к востоку, в сторону от главного тракта, что вёл к столице. Туда, где их точно никто не ожидал, ведь даже король считал, что они нападут на сердце королевства, на столицу.

Со смертью Учлуна и сменой командира нашего небольшого войска мы рассылали гонцов, которые предупреждали о реольцах. Да и времени уже прошло столько, что вести сами расползлись. Вот только восток считал, что он в безопасности.

И один из владетелей поплатился за беспечность.

А сегодня за беспечность мы накажем реольцев. Зря они задержались во взятом замке.

Одна беда.

Вот чему-чему, а штурмовать такие стены нас в Кузне не учили. По мне — большое упущение со стороны старшего наставника Глебола.

Придётся учиться сегодня.

Мы не спешили приближаться к стоящему на речном обрыве замку. Ещё с утра вперёд ушли разведчики, в том числе и Тощий, и Наглый, и даже Поварёнок с Синеглазым от моего отряда. Я нарочно не стал оставлять их в обозе. Пусть набираются опыта. Конечно, прятаться здесь вроде бы негде, но никто не отменял ни ловушек, ни потайных ям. Вот и пусть учатся у старших.

Судя по тому, что все они целы, всё прошло удачно.

Тощий доложил результаты мне, я доложил Адалио, тот Глеболу, Глебол доложил гонгану.

И тут же мерно загудел барабан, а мы медленно двинулись вперёд.

Пока мы карабкались по крутому склону, нас несколько раз попытались попробовать на прочность стрелами.

Не в этот раз.

Великие паладины стояли, наверное, вдвое чаще, чем нужно.

Наши лучники и вовсе молчали. Бесполезно.

На первый взгляд на стенах всего человек двести, по большей части Кровавые, но я насчитал среди них десяток идаров в шёлке.

Хороший улов. Ради него стоило поспать пару дней на земле.

Барабан приказал остановиться, и мы замерли. Вперёд на граухе вырвался гонган Крау. Рванул поводья, заставляя грауха развернуться. Гонган оглядел нас и кивнул. Голос его хорошо был слышен даже на моём краю.

— Не буду много говорить. Знаю, не любите болтовни. Вы сами видите ворота. Скажу две вещи. Первое. То, что построили Скеро, должно принадлежать Скеро. Второе. Убейте этих реольцев, отомстите за гибель скерцев.

Наш строй взорвался криками:

— Смерть! Смерть! Смерть!

Да, мы все видели ворота. К ним, на высоте трёх канов мечом было пришпилено тело. Лица не видно, но шёлк одеяния ясно говорит, что перед нами не простолюдин.

Ударив пятками грауха, гонган вернулся в строй. Барабан начал мерно ухать, невероятным образом попадая в такт ударам сердца. Или же оно начало бить точно в ритм барабана.

Разнёсся громкий приказ:

— Идары, вперёд!

Я шагнул из строя, доставая из ножен меч. Ножны полетели за спину. Подберут. А мне сейчас они будут только мешать.

Сто шагов до стен.

Они возвышаются на высоту шести канов, это больше трёх моих ростов. Сложены из почти чёрного камня. Наверху суетятся десятки фигур. Готовятся встретить нас.

За нашими спинами раздался звук струны. В воздух с гудением сорвались десятки стрел, густо осыпали стены. Кое-кто шарахнулся в стороны, бросая свою ношу. Это явно не Кровавые жнецы.

Я скривил губы. Слабаки.

Один реолец и вовсе оступился, с коротким воплем рухнул вниз.

Надеюсь, свернул шею.

Пятьдесят шагов.

Где же все те страшилки, которыми не забывал потчевать нас гонган? Про яд, жидкий огонь и адептов реольцев, что раздувают пламя и не дают горящим идарам даже вдохнуть?

Я повёл головой, выбирая место, где я поднимусь на стену. Место, где меньше ждущих меня брёвен, чанов с кипятком, идаров и адептов.

Как-то я не проверял, отразит ли пламя полотнище тьмы.

Мерный звук барабана ускорился, зачастил.

Я тут же обратился внутрь себя, толкнул жар души из сердца, заставил его рвануться по жилам, устремиться в ноги.

Тридцать шагов северной тропы.

Воздух свистнул, расступаясь у меня с пути. Потом спохватился, сжался в тугую стену, которую мне приходилось проламывать.

Мир замедлился.

Сверху, со стены метнулся ко мне тяжёлый дротик. Толчок левой ногой, и я заставляю его промазать, безвредно скользнуть у левого плеча. Этим меня не убить и даже не ранить, но можно сбить с ног.

А я сейчас хочу только одного. Добраться до стены.

Быстрее, быстрее.

Три удара сердца и я уже у стены.

Толчок и я бегу по ней вверх, тратя набранную скорость.

На меня опрокидывается Стена клинков.

Рассечь.

За ней поток кипящей воды.

Толкнуться левей, меняя направление движения и уворачиваясь от опасности.

Мгновение и я уже наверху.

Поток клинков снёс пятёрку Кровавых, которая не успела скинуть на меня бревно, и разбился о меч идара-реольца.

— Ты...

Я не собирался слушать, что он пытался мне сказать.

Шаг влево, огонь души переплавляется в огромную светящуюся дугу, которой я перечёркиваю идара. Он затыкается, вскидывает меч, сумев выдержать мой удар. Первый удар.

Я уже рядом, бью слева, справа, чередую простую сталь и первые два умения меча.

Реолец пятится, машет мечом, отбиваясь и забыв, что мы здесь не одни.

А затем вздрагивает и хрипит, с ужасом глядя на высунувшееся из груди стальное жало. Хватает за него рукой, пытаясь то ли вырвать, то ли сломать, то ли пропихнуть обратно. Но я сношу ему голову.

Реолец падает, Адалио позволяет обезглавленному телу сорваться с меча. Мгновение мы глядим друг другу в глаза, затем молча отворачиваемся друг от друга, оглядывая каждый свою сторону стены.

И я сразу нахожу себе нового противника.

И теперь уже я бью в спину. Нет, Фату, здесь тоже не место для красивых схваток один на один. То, что создал Скеро, должно принадлежать Скеро. А реольцы должны умереть.

Этот тоже сумел выдержать мой первый удар. Мой Дождь клинков лишь распорол его одеяния и заставил обернуться.

Десять ударов бешено колотящегося сердца и я вбиваю ему клинок в сердце.

Слабак, который даже плохо знает, как держать меч.

Вокруг ещё кипит схватка, но я спрыгиваю во двор. Туда, откуда всё это время продолжают бить стрелы и лететь тяжёлые дротики. А ещё внешние техники. Реольцы, а не безумные Кровавые жнецы.

Убить левого солдата, ударить направо, рассекая сразу двоих. Реолец в многослойном одеянии адепта внешних техник пятится от меня, окатывает меня огнём.

Я успеваю толкнуть навстречу огню два полотнища тьмы, и пламя обтекает меня на расстоянии локтя. Но всё равно волосы трещат, а меня опаляет жаром.

Огонь спадает. Реольца уже передо мной нет. Он успел ускользнуть в башню. Но не успел закрыть за собой толстую дверь.

Тридцать шагов северной тропы позволили нагнать его у лестницы через два удара сердца. И снова он ударил пламенем. И снова беззвучно. Лишь вскинул пальцы в печати Агдже.

Умелец.

На этот раз я снёс шар пламени взмахом меча, заставив его расплескаться о стену, стечь на пол. Перешагнул огонь, вцепившийся в доски, ухмылкой поинтересовался:

— Это всё, что ты можешь?

Реолец, парень постарше меня, резко сменил печати. Я успел только понять, что это что-то связанное с воздухом, а по мне уже стеганула голубая плеть. И даже меч не остановил её.

Плеть обмоталась вокруг клинка, хлестнула по плечу, вспарывая одеяние и кожу. А затем этот наглый реолец рванул плеть к себе, пытаясь вырвать у меня меч.

В ярости я закружил жар души по жилам, заставляя его сделать несколько оборотов, а затем выпустил на волю через сталь меча. Огромный призрачный клинок распорол воздушную плеть, ударил по стене, высекая из камня сотни обломков в сторону реольца.

Он шагнул назад, застонал, вскинул руки, но я уже освободил меч, сплёл первые три движения, и десятки острых льдинок Дождя ледяных осколков осыпали его, разрывая одеяние, впиваясь в его тело.

Но он и это выдержал.

Упав на колени, захрипел:

— Пощади! Пощади!

Невольно следующий мой взмах меча сорвался. Удар, который должен был снести голову реольцу, даже не задел его, скользнул выше, вспорол камень стены, заставив его снова брызнуть во все стороны осколками.

— Пощади! Я буду всю жизнь служить твоему Дому!

Я оскалился, но словно мне этого было мало, из стены скользнула тень, нависла над реольцем, опустив ему на голову свою руку-лапу.

— Господин, если он принесёт вам клятву, то я прослежу, как он будет её выполнять.

Я замер. Вспомнил всё, что они говорили мне буквально десять дней назад.

Вы можете вселить нас в пленника, господин, создать с нашей помощью драугра.

Ни за что!

Меч сверкнул, развалив реольца надвое. А вот тень даже не заметила моего удара.

Я с ненавистью прошипел, позабыв об осторожности:

— Ни за что. Ни за что я не создам из него драугра, понял?

Тень бесстрастно спросила:

— А вы уже умеете это делать, господин?

Я растеряно переспросил:

— Что?

Тень всё так же бесстрастно сообщила:

— Вы же ещё не отыскали наследства, господин.

Сглотнув, я переспросил:

— Но ты же сказала, что я могу вселять вас в пленника, разве не это ты сейчас предложила?

— Нет, господин. Я предложил незримо следить за ним и не более. Следить, слушать, что и кому он говорит, а в случае нужды предупредить вас о его предательстве или лжи.

Я с ненавистью сжал рукоять меча. Эта тень издевается надо мной. Почему Безымянному было не забрать их с собой, когда он сдох?

Опомнившись, я обернулся. Не хватало ещё, чтобы кто-то услышал всё то, что я наговорил здесь.

Тень отлично меня поняла и успокоила:

— Здесь никого нет, господин. Ближайший человек у вас под ногами, в подвале. Мы бдим, господин.

Ярость схватки уже ушла. Ненависть... Она тоже притихла. Если повторять проклятия раз за разом, то они словно теряют силу. С ними свыкаешься.

Поэтому я молча шагнул вперёд, во дворе справятся и без меня. Тень сдвинулась в сторону, позволяя мне пройти. Сейчас в них пугающе много разума. Вон, даже обманывают меня. Сначала говорят одно, а затем другое.

Но я пока не собирался задавать вопросов. Мне нужно немного собраться и прийти в себя.

Мёртвое тело в луже крови осталось позади. Я наконец нашёл спуск в подвал. Двинулся вниз, сжимая в руке меч. Кто здесь прячется?

Сообразил, что мог бы просто задать этот вопрос тени, уже когда сам нашёл этого человека.

За решёткой.

Темнота. Камень. Решётка. Смрад.

Невольно меня передёрнуло. Всё точь-в-точь как тогда, во время того, что в Кузне называли «уединённой тренировкой».

— Кто здесь?

Я не стал отвечать на испуганный вопрос. Стоя вплотную к решётке, внимательно оглядывал найденного. Грязный. Закутан в какие-то лохмотья. Но под ними проглядывает шёлк. Главное же, что на щеке ни следа от метки Предка Химедо.

— Кто здесь? Я же вижу твою тень. Ответь мне.

Невольно я хмыкнул. Как прозвучало: «Вижу твою тень». Если бы ты действительно видел хотя бы одну мою тень из того десятка, что кружит сейчас вокруг тебя, то ты бы уже орал от ужаса, поминал Безымянного и пытался меня убить.

На всякий случай спросил оборванца:

— Кто ты?

Он растерялся:

— В каком смысле кто? Вы уже забыли, кого сюда кинули, придурки?

Я повторил вопрос:

— Кто ты? Назови себя полностью.

Оборванец замучено выдохнул:

— Илиот из Великого дома Биос. Ты что, новенький? Думаешь, здесь есть ещё кто-то кроме меня?

Я кивнул. Как я и думал. Пленник. Мой по крови сородич. По крови королевства Скеро, конечно. И его Предка Амании.

В темноте вспышка умения меча ослепила. Я ударил лишь один раз, рассекая запор решётки.

— Выходи.

И только когда этот Илиот шагнул вперёд, сообразил, что не так с его фигурой. Это не он сам так гордо расправил плечи перед тенью незнакомца. Это скованные у него за спиной руки. Не только кандалы, но и что-то вроде стальных рукавиц, которые плотно охватывали руки.

Почему для идара так важен меч? Потому что он служит проводником внутренних техник идара. Лишить идара меча означает сделать его беспомощным. Что толку от даров Предка или умений меча, если без стали в руках ты не можешь сражаться и убивать?

Конечно, раньше это было не так. Сейчас предел пути меча — это титул Клинка. Идар, который познал суть всех пяти умений своей родовой техники меча. Он может сгустить эту суть в ауру меча и в крайнем случае сражаться даже палкой, превратив её своей волей в клинок. Достигший границ.

Такие идары получают титул Клинка. Мой отец, к примеру. Или тот идар-торговец из Осколков.

Но что значит Предел? Только то, что раньше, когда Предки были с нами, этого Предела не существовало. Идары могли использовать и внешние, и внутренние техники одновременно. На пути меча они могли показать не пять, а шесть умений меча. И для сражения им не нужны были ни мечи, ни палки. Они могли использовать палец или даже одну свою волю для удара.

И были непобедимы.

Почти так же обстоит дело и с теми идарами, кто не первенец в семье. Внешние техники тоже имеют свои пределы и ограничения. Можно использовать их и без слов. Это такой же признак умения, как и сгущение жара души в образы льда или листьев на пути меча. Но не без пальцевых печатей. У меня нужно отобрать меч, чтобы сделать беспомощным, а этому Илисту сковали пальцы, чтобы он не сумел сложить их в печати.

Только Ступившие за предел адепты внешних техник могут обходиться и без слов, и без жестов, обходясь лишь волей. Правда их тоже тысячу лет, как нет.

Передо мной же... Не став гадать, я прямо спросил у шагнувшего за пределы камеры Илиота:

— У тебя какой ранг?

— К-хм. Заклинатель.

Я кивнул. Это та же ступень, что и Паладин меча. Слабей, правда, всё же первая кровь сильней. Но по бумагам он, на пятом ранге, сильней меня на четвёртом. Или же равен по силе. Если не проверять на нём моего Круговорота жара души.

Сообразив, что Илиот не видит моего жеста, произнёс вслух:

— Неплохо.

Он лишь скривился:

— Что? Наконец, дождались, кому отдать мою кровь? Ну уж не такому слабаку как ты, у которого даже метка Предка не видна в темноте. Я прав?

На миг я прищурился. Кровь? Наверное, он говорит про одного из тех древних Кровавых воинов, что не теряют разум и становятся сильней от крови идаров. Впрочем, они все становятся сильней от крови идаров. Даже бедолаги крестьяне, которых реольцы превратили в безропотных Жнецов.

Хмыкнул:

— Шагай давай.

Илиот споткнулся в темноте, разразился бранью. Я снова хмыкнул, сосредоточился, направляя жар души в клинок. Ихор в жилах пламенел, наполняя тело огнём. Конечно, я не отец, не Клинок, не Достигший границ, но и пытался сейчас не наполнить клинок аурой меча, а всего лишь сгустить образ для удара. Для удара, который не нанесу.

По льдистой стали меча пробежал голубой отблеск, просыпался призрачными искрами на камень пола раз, другой. И слегка разогнал тьму подземелья.

Илиот выпрямился, не оборачиваясь, зашагал дальше. Когда впереди показалось пятно света от лестницы, я с облегчением прекратил свою странную тренировку. Тяжело. Жар души сопротивлялся, обжигал жилы в руке.

Илиот шагал всё так же не оборачиваясь. Но затем впереди показалось тело убитого реольца, и он снова споткнулся. Замер на месте, медленно обернулся, оглядывая меня. И, конечно, не нашёл на моей щеке никакой метки Предка Химедо. Я ведь не реолец. А чёрно-белые волосы, что показывают мою принадлежность к крови Безымянного Предка...

На миг я стиснул зубы. Ну что уж тут. Теперь я знаю, как его звали. Кровь Предка Ребела. Глупо делать вид, что для меня он по-прежнему Безымянный. Разве что когда я буду в очередной раз проклинать его. Проклинать Безымянного всё же привычней, чем Ребела.

Илиот сглотнул, неверяще выдохнул:

— Ты что, свой?

Он выглядел сейчас так забавно, что я не удержался от смешка:

— Конечно, свой, я себя ещё никому не отдавал, — повёл мечом напоминая. — Шагай.

Илиот вдоль стенки прошёл мимо лужи крови, я же использовал технику Шагов, одним движением перенесясь на другой её край.

Илиот дёрнул плечами:

— Может, освободишь?

Я повторил:

— Шагай, — смягчившись, добавил. — Передам тебя гаэкудже или хёнбену, они и освободят.

Илиот на миг покосился через плечо на меня, с расстановкой переспросил:

— Они, освободят?

Я не понял его, но дальше он шагал молча.

Снаружи всё было завалено мёртвыми телами. Реольцы пополам с Кровавыми жнецами, которых до этого не было. Даже удивительно, что внутри я не встретил ни одного. Откуда их выпустили? С конюшни что ли? Бывшие воины этого замка?

Завертел головой, оглядываясь.

Пропустить Глебола тяжело. Меч не должен быть слишком тяжёл, да?

Он смерил нас обоих с высоты своего роста. Выслушал мои объяснения, перевёл взгляд на Илиота:

— Служил в крепости?

— Да.

— Как звали твоего владетеля и ещё хёнбена крепости?

Я потерял интерес к происходящему, двинулся искать своих. Они должны были идти среди тех, кому Глебол должен был открыть ворота. А когда нашёл, не удержался от упрёка:

— Раз оставил вас без присмотра и что?

Кодик, белый словно свежий снег, лишь развёл руками. Судя по ране, Кровавый жнец вцепился ему в ногу зубами. Над самым сапогом.

Не добили упавшего на землю. А поплатился своей кровью за это Кодик. Или же это он сам не ударил ещё раз, чтобы наверняка?

Ну главное, что Жнеца успели прикончить до того, как он поглотил всю его кровь. А если уж жив остался, то главное есть побольше мяса. И побольше пить. Желательно красного как кровь вина.

Словно услышав мои мысли, рядом появился Адалио.

— Лиал, приказ отправить отряд навстречу обозу. С тебя пятеро. Десять человек поставишь на расчистку двора.

Я кивнул:

— Сделаю, гаэкуджа.

Адалио умчался дальше, я снова оглядел виновато глядящих на меня своих людей. В другое время я бы поручил это как раз Кодику и его людям. Но посылать того же Наглого без пригляда?

Я ткнул в него пальцем:

— Если только я узнаю, что в обозе что-то пропало!

Он удивлённо развёл руками:

— Что? И даже вино не может пропасть, господин? Ну, для ран?

Неожиданно заговорил Креод:

— Господин, я отправлюсь с ними, присмотрю.

Я отмахнулся:

— Достаточно будет одного старшего воина. Например...

Креод перебил меня:

— Господин, пусть лучше тут таскают тела. А я разомнусь со старшими воинами.

Я замолчал и с подозрением ещё раз оглядел всех. Лежащего у стены Кодика, толпящихся вокруг воинов, прячущего ухмылку Наглого, стоящего впереди всех Креода. Это что выходит, сам Креод и не добил Кровавого жнеца?

Даже не хочу знать.

Махнул рукой:

— Как хочешь. И кого ты оставишь вместо себя?

Креод сделал короткий жест и рядом с ним тут же оказался один из старших воинов.

— Сомта, господин.

Глядя на ухмылку Наглого, я мстительно приказал:

— Сомт, этих лентяев гоняй тут на уборке так, чтобы они языки вывалили.

— Конечно, господин.

Я ткнул рукой вверх и в сторону:

— Вон там лежит убитый мной идар. Я пробил ему сердце. На плече краб. Вон там внутри ещё один из того же Дома. Адепт внешних техник, я разрубил его надвое.

— Займусь, господин.

Я ещё постоял, поглядел, как Наглый начал таскать тела мертвецов, затем неспешно прошёлся по двору, набираясь решимости, но тянуть вечно было всё равно нельзя. Усмехнувшись своим мыслям, я двинулся к стене, к лестнице на башню.

С её высоты проследил за точками бегущих от замка воинов. Двадцать человек. Ни одного халата идара, даже старших воинов лишь двое кроме Креода. Кажется. Но это неважно.

Негромко спросил:

— Меня кто-нибудь слышит?

Тишина стала мне ответом.