Сразу же быстрее сел в машину и поехал.
Что же случилось? Скорее всего из-за папы. Она переживает о нём.
Приехал я как можно быстрее. Подъезд был открытым, повезло мне. Тут поднимаясь по лестнице, я слышу крики. Это же голос Адель. Что там такое?
Дверь квартиры оказалась открытой. Я захожу и вижу такую картину. Женщина, которая пытается видимо ударить Адель.
— А что это тут происходит, милая? — Обращаюсь с вопросом к Адель.
— А мы тут просто обнимемся с дочерью, вы против? — сразу же ответила эта женщина, видимо, мама Аделины.
— Нет, Даниэль, ничего не происходит, Даниэль, всё хорошо, просто я так была рада видеть маму, что кричала от радости. А ты, наверное подумал, что что-то случилось? — Адель подходит ко мне и приобнимает за плечо.
— Просто мне показалось, что ты кричишь от боли, — сказал я.
— От радости, не волнуйся, это же моя мама, а я её ребёнок, что она сделает своему ребёнку? — показывает мне на свою маму. — Правда мама
— Конечно, моя дорогая Аделина. Даниэль, не беспокойтесь. Я так понимаю, вы вместе, просто мне дочь не успела видимо рассказать. Ну так как, вы пара?
Тут то я и заподозрил что-то неладное.
— Да, мы пара, странно, что Аделина вам не рассказала. Хотя из её доводов, я понял, и вы подтвердили, что Аделина сейчас кричала от радости. Если она кричала от радости, значит она вас любит, а раз любит, то значит доверяет. И теперь делаем вывод. Она бы вам рассказала о том, что мы встречаемся, если бы любила вас и доверяла вам, а раз не рассказывает, значит не любит и не доверяет. Я же правильно сказал? — сложился пазл. Бинго.
— Просто знаете, мы с дочерью любим больше разговаривать глазу на глаз. Не любим мы рассказывать вот эти женские секреты по телефону. Правда ведь, дочка?
— Да, мамочка, — подтвердила слова своей мамы-Аделина — Вот видите, так что не о чем беспокоится, — повернувшись ко мне произнесла мама Адель.
— Понятно, — просто и коротко ответил я. Но я не поверил в эту брехню быть может, 5-ти летний ребёнок поверит, но точно не 33-ёх летний мужчина.
— Дочь, пригласи нашего гостя на чашку чая.
— Хорошо, мамочка. Даниэль, пойдём я угощу тебя чаем.
— Вынужден отказаться, мне пора домой. Сеньора, если позволите, я хотел бы поговорить с Аделиной наедине.
— Конечно-конечно, удаляюсь.
Эта женщина ушла и мы с моей Адель остались наедине.
Подхожу ближе к Аделине и беру её лицо руками. Начинаю гладить по волосам. И обнимать. Ей нужное мужское плечо рядом.
— С тобой всё хорошо, я так испугался, когда услышал твой голос, он был у тебя таким неживым, что-то случилось ведь? — встревоженным голосом спрашиваю у Адель и смотрю позади неё нет ли кого-нибудь. Никого нет. Слава Богу.
— Когда ты рядом мне гораздо лучше. В то время, как я тебе позвонила, у меня была паническая атака, мне стало трудно дышать, я не могла устоять на месте, меня знаешь, будто съедали мысли, а потом, чтобы отвлечься я занялась уборкой, убрала всю квартиру, разморозила морозильник, но не помогло и вот я позвонила тебе, чтобы поговорить с тобой и успокоится.
Ничего себе. У Оливии тоже они были. Но, чтобы отвлечься от них, она рисовала картины. Она очень любила живопись. Натюрморты, пейзажи и всё такое. Она хотела стать известным художником, но не получилось. А Адель, чтобы успокоится убирается значит, интересно. Но, панические атаки-это плохо. Значит, Адель очень беспокоится о будущем.
— Паническая атака? — удивился я, аж брови поднял. — А что послужило панической атаке? Какова была причина? — ну мне кажется причину я знаю, скорее всего — это её папа. Она очень боится его потерять. Адель без него дышать не сможет.
— Я снова думала о папе. Как он там. Только не смейся, пожалуйста, — с просьбой обратилась она ко мне.
— Ты что дурочка, я не буду над таким смеяться, мы же не в цирке, ты не клоун, а я не зритель. Иди сюда, моя малышка, обниму тебя.
Я поцеловал её нежно в лоб, с таким трепетом. Потом перешёл к щеке, а затем к другой, чуть позже к носу и самое жаркое оставил напоследок-губы.
Губы в губы. Лицом к лицу. Тело к телу. Сначала облизал её губы по часовой стрелке, а потом против часовой стрелки. Её губы былибыли к
акого-т
о очень кисло-сладкого вкуса какой-то ягоды, но не могу сказать какой именно. Потом уже пошел в атаку, то есть в рот. Это уже был настоящий французский поцелуй. Рот в рот.
Язык к языку. И тут бац.
— Даниэль, остановись, тут мама. Иначе мы не остановимся и у нас дело дойдёт до гораздо большего, чем поцелуй. Ты знаешь это, как никто другой. И не мне тебе это напоминать.
Адель прерывает наш горячий поцелуй, который через несколько секунд перерос бы в 18+. И ещё мама Адель как нельзя вовремя приехала. Мы буквально друг друга чуть не съели. Она ежевика, а я человек, который не может жить без ежевики, и мы не можем существовать друг без друга. Круговорот.
— Ты знаешь твои губы очень сладкие. Не могу понять только что это за вкус? — говорю это и одновременно облизываю свои губы, на которых остался вкус этой помады.
— Вкус…ежевики.
— АААА, как я не догадался, я же ежевика.
Капец. Я же ассоциируюсь у неё с ежевикой. Ничего себе. Я в шоке. Она всё купила ежевичное. И шампунь, и помаду. Осталось только купить ежевичные духи.
— Ладно, Даниэль тебе пора. Встретимся завтра, я к тебе приеду, ок?
— Окей, буду ждать тебя, моя сладкая ежевичка. Целую тебя.
— Голубоглазик. Пока, сладких сновидений тебе, хочу, чтобы тебе приснилась я.
Посылает мне воздушный поцелуй. Ну до чего же милая девчонка. Неужели
я настолько влюбился. Любовь-это прекрасное чувство. Ехал я домой со спокойной душой. И с бабочками в животе. Мне кажется их там тысяча.
Суббота. Люблю субботу. Просто за то, что никуда не нужно спешить. Можно спокойно полежать в кровати столько, сколько хочется, а не вставать по будильнику и сразу вставать с кровати и бегом в душ.
Сегодня обещала ещё Адель прийти. Куда пойдём и чем позаниматься? Нужно решить. Приглашу ка я её в клуб потанцевать. Буду надеятся, что её понравится.
О, кто-то пришёл. Смотрю в глазок и это моя ежевичка, моя малышка. Аделина.
— Проходи, — приглашаю её во внутрь.
На ней чёрные очки.
— Пожалуйста сними очки, я прошу тебя, — смотрю на неё стреляющим взглядом.
— Ну они дополняют мой образ, а если я их сниму, то будет некрасиво, — начала она говорить мне.
Ну раз она не хочет снимать, то сниму я.
Снимаю и вижу синяк. Опять. Теперь точно могу сказать, что это её мама. Но как так можно, она ведь мать. Она самое дорогое, что есть в жизни каждого человека. И с каждым ударом, который она наносит Адель, отталкивает от себя всё дальше и дальше. И Аделина вовсе перестанет с ней общаться и может дойти до того, что она перестанет называть её мамой, а это самое страшное для матери. Жаль, они этого не осознают. А когда осознают, будет очень поздно.
— Ничего не говори, Адель. Пошли я намажу тебе мазь, уже к вечеру этот синяк пропадёт.
— Пошли, — просто и легко согласилась она.
Я знаю, что она снова придумает какую-нибудь отмазку, что это сделала не её мама, что где-то ударилась или поцарапалась. А я снова должен буду сделать лицо, будто поверил в её слова. Не хочу мучать ни её, ни себя. Так будет лучше. Ну я просто не понимаю и, возможно, никогда не пойму, как можно так обращаться с родным ребёнком. Если бы моя мама подняла руки на Оливию, то она бы точно не простила маму. А Аделина не то что общается со своей мамой, так ещё и обнимает её, пускает к себе домой переночевать. Она очень сильный душой человек. Добрый и светлый человек. Таких, как она один на миллиард.
Мы пошли в гостиную. Адель ни слова не произнесла больше. Намазав ей мазь я спросил её:
— Тебе не больно?
— Нет, — сказала она с нотками лжи, я заметил это.
Она врёт. Ну я ещё тот дурак, конечно это больно, когда трогают твою рану, я же просто не знаю, как ей больно. Ещё и спрашиваю у неё. Даниэль, ты тупой, как будто она скажет тебе больно. Если бы я только знал. Я бы разделил эту боль с ней.
Я подул место, где был синяк. Видимо боль уменьшилась и Адель расслабилась в лице.
— Спасибо большое тебе за то, что ты есть на этом свете, — полезла с обнимашками Аделина. По мере приближения ко мне, я понял, что она дрожит.
— Адель, что с тобой? Ты вся дрожишь, — с обеспокоенным голосом спросил у неё.
— Замёрзла, — после минуты молчания сказала
она.
— Вроде отопление включили, но тебе холодно. Может ты не от холода дрожишь? — задал такой вопрос я. И она сразу же отстранилась. И посмотрела на меня удивлёнными глазами прямо в мои глаза.
— А от чего ты думаешь? Думаешь я боюсь тебя? Не будь о себе слишком высоко мнения, — она разозлилась, ей не понравился вопрос.
Я просто промолчал, в такие моменты лучше молчать. Дать партнёру высказаться. Вдруг у него накопилось уже и сейчас тот самый момент, когда ему нужно выпустить свои эмоции. Когда человек в гневе или кричит, лучше не нужно ничего ему говорить. Ведь когда комета летит, ты же не можешь её остановить лишь одним своим вмешательством, она всё равно полетит дальше и приземлится на то же место, какое изначально и было, а ты просто навредишь ей этим. Лучше не надо.
И тут я вижу из кричащего человека моя Адель превратилась в плачущего человека. Её слезы лились из её прекрасно-зелёных глаз. Ах, сколько же они плакали. Тут она медленно, но верно, скорчив колени, села на пол. От безысходности.
— Не трогай меня, пожалуйста, дай мне побыть одной, прошу тебя.
Она оттолкнула меня, когда я приземлился к ней. Хорошо, раз хочет побыть одна, то я не имею права отказывать ей в этом.
— Я сейчас приду, — говорил пока одевал обувь. Но в ответ никакого ответа не получил.
Решил сходить за букетом цветов. Порадовать Адель. Некоторые говорят, что цветы — это пустая трата денег и когда они завянут, их всё равно выкинут, но, когда ты действительно любишь девушку, а не делаешь вид, что любишь её, то ты сделаешь всё, чтобы увидеть хоть на секунду её улыбку. Как она потом каждый день меняет воду в вазе, обрезает кончики. Ведь не ради ли этого мы (мужчины) живём на свете, чтобы радовать своих любимых нам женщин.
— Здравствуйте, девушка, мне пожалуйста букет, который уберёт любую грусть, у вас есть такой? Девушка аж удивилась от моего запроса.
— Какой необычный выбор. Сейчас я постараюсь что-то выбрать.
Она посмотрела на все цветы, которые у неё есть. Наверное, думат
— Я сделаю смесь. Вы не против? — девушка спрашивает меня.
— Нет, я не против. Я же сказал на ваше усмотрение.
— Хорошо.
Подошла к гортензиям, потом к орхидеям, а затем к хризантемам и добавила зелёный декор. То, что нужно. Он идеальный, как и Аделина. Она будет счастлива.
— Надеюсь, ваша девушка больше не будет грустить.
— Большое спасибо. Я тоже думаю, что с таким букетом сложно будет грустить.
Шёл домой я быстро, перебирая шаги.
Открываю входную дверь квартиры и вижу, что Аделины уже нет в гостиной. Где же она? у меня сразу же началась тревога. Где же она? Посмотрел на кухне. Там нет. Решил заглянуть в ванную. Вижу, она сидит в ванне, а на неё льётся вода. Она просто сидит, ничего не делая. Прижала колени к груди. Ещё и в одежде. Она что с ума сошла?
— Адель, хорошо, что я тебя нашёл, — сделал глубокий выдох.
Она ничего не сказала. Просто смотрела в одну точку. Что с неё? С ней что-то происходит, но всё держит в себе. Я не стал долго стоять у порога, подошёл к ней и взял на руки. Она вся мокрая. И вода просто ледяная. Нет, Адель точно с ума сошла. Заболеет же. Боже мой. Оставил её одну, вот ты дурак, Даниэль.
— Адель, ты сошла с ума? Что ты творишь? — уже повышенным тоном я сказал. Не выдержал.
Ответа не последовало. И реакции ноль.
Вытащил из ванной положил на пол, но сначала постелил вниз плед, чтобы не было холодно.
— Так давай снимем сначала носки, потом штаны. Затем кофту и лифчик, если ты позволишь? — спросил её пока снимал носки.
Она просто сидела с каменным лицом.
— Ну Адель ответь уже что-нибудь?
— Д-д-да-а-ниэль-вымолвила она дрожащим голосом.
— Адель, — приблизился я к ней и полез с обнимашками.
Она вся дрожала, но в ответ не обняла.
Снял с неё штаны, кофту. На неё остались лифчик и трусы. Она такая секси-пекси. Так хочу её, но нельзя. Сейчас уж точно. Я как будто воспользуюсь её положением. И тогда буду точно уродом. Она замёрзла, может заболеть.
Принёс полотенце, укрыл её. Закинул за плечо Адель и понёс к кровати.
— Давай я дам тебе свою рубашку, — смотря на неё нежным взглядом предложил ей.
Вместо слов она прильнула к моим
тёплым губам. Так горячо и одновременно мокро и холодно.
— Давай ты лучше мне дашь себя, — сказала мне горячим шёпотом в ухо. Шалунишка. Неожиданно. Нельзя. Ей просто сейчас плохо, и я типо для неё успокоительное, но на утро она пожалеет об этой ночи. Тем более мы сегодня хотели сходить куда-нибудь, а не провалятся целый день в кровати. Скорее всего наша прогулка отменяется.