Полюбить не значит проиграть

Глава 33. Аделина

Он просто встал со стола ушёл. Даже ничего не сказал.

— Жёнушка, смотри, как твой Даниэль разозлился, он просто взбесился, ты видела? — в ухо злорадно шепчет Давид.

Он прав. Даниэлю не понравилось это, но я это сделала ради его будущей жены, ребёнка и его жизни, не хочу из-за одной своей жизни терять сразу три жизни.

— Не называй меня так, — прошу его.

— Буду, жёнушка моя, — берет руку и целует её.

— Не трогай меня, мне противно, — говорю ему, пока его родители заняты.

— Не дай бог увижу тебя с ним, я не знаю, что сделаю и с ним, и с тобой, поняла, женушка, — прикасаясь своими губами к моей щеке.

— Извините, что так быстро ушёл, даже не поздравил вас, мне просто позвонили, а теперь я поздравляю вас, если позволите я хочу обнять вас? — а вот и Даниэль пришёл, а что это у него на руке, это же рана, у него кровь, это свежая рана. Её же только что не было.

Он сказал обнять? Только этого не хватало, тем более при Давиде.

— Конечно, ведь через десять дней мы уже станем с тобой родственниками, — подкалывает Давид.

Сначала идёт обниматься к Давиду, а потом ко мне. Он обнимает, но я стою не шевелясь. Давид так смотрит, что мурашки по коже.

— Я всё равно узнаю почему ты это сделала, ты поняла меня? — говорит шёпотом Даниэль и сразу же отстраняется от меня. Он понял, что есть какой-то подвох.

— Даниэль, а что с рукой? — спрашивает Ангелика, смотря на его руку.

— Ничего такого, просто боксом решил заняться, — да кому ты чешешь? Вырвалось.

— Как это ничего, её же только что не было, где ты сейчас был? — взволнованным голосом.

— В ванной.

— Потом завяжи бинтом, — в смысле потом? Ты же его невеста, ты должна ему завязать, а ты говоришь, чтобы он сам завязал, тогда зачем ему вообще нужна девушка.

— Хорошо, Ангелик.

— Аделина, теперь ты получается Греко? — обращается ко мне Ангелика.

— Нет, я оставила свою же фамилию-Мальдини, которую мне оставил отец, я никогда не возьму фамилию мужа, не предам своего отца, хочу, чтобы хоть что-то осталось от отца, да, я до сих п

— А Давид не был против?

— Сначала настаивал, но потом согласился, а вы как, начали готовиться к свадьбе? — спрашивает Аделина.

— Да, уже выбрала место и декорации, осталось всего помаленьку.

— Жена моя, а у нас сегодня первая брачная ночь, — только не это, я лучше умру, чем пересплю с ним.

— Её не будет, даже не надейся, — говорю ему.

— Ты видимо не услышала, у нас будет жаааркая ночь.

— Ты не сделаешь это силой, иначе я закричу, — отхожу от него.

Я сбежала от него на кухню. Мне захотелось одной поплакать и побыть наедине с собой.

Самое обидное, что произошло сегодня, что они хотят назвать сына Алессандро. Это же имя моего отца, вы скажете, ты должна быть рада, что у Даниэля будет сын с таким именем. А я нифига не рада.

Нашла вино и начала пить его. Смотрелаивиоко и так красиво. Даже слёзы потекли.

Слышу, что кто-то сзади подкрадывается, это же не Давид. Поворачиваюсь, а это Даниэль. Снова.

— Даниэль! Уходи, я не хочу тебя видеть, — выпивая бокал вина.

Не успеваю я выпить из бокала, как он вырывает его из рук.

— Ушёл бы, если бы мог, но я не могу, взять меня за обе руки.

— Ты правда хочешь назвать сына Алессандро? — пришмыгивая, спрашиваю у него.

— Нет, я знаю, что это имя для тебя значит, поэтому я не назову его так, — вытер слезы с глаз моих.

— Но Ангелика же.

— Это не только ребёнок Ангелики, но и мой, поэтому у нас одинаковое право голоса, поняла? — успокаивающим тоном.

— Хорошо, а ты зачем сюда снова пришёл?

— Да просто так.

— Я знаю, что не просто так, ты пришёл перевязать рану. Ты разозлился, что я вышла замуж за Давида?

— Про рану ты права, я пришёл её перевязать, но я не разозлился, что ты вышла замуж за Давида, на самом деле я очень рад за тебя, ты теперь жена.

— Что-то я не слышу в твоём голосе радости за меня, — покачиваясь из стороны в сторону, чуть не упала, благо Даниэль вовремя взял меня за талию. Я уже очень пьяна.

— Так тебе пора баиньки, ты уже пьяна.

— Даниэль, а ты любишь меня? — смотря в его глаза.

Сама не знаю, что несу.

— Я не буду отвечать на этот вопрос.

Тогда, беру ладонями его лицо и целую его. Мне так давно этого хотелось, с самой первой встречи. Сейчас я это делаю, сама не знаю почему, но, если это увидит Давид, то кабзда нам обоим.

Знаю что ничего не вспомню на завтра, поэтому целую.

— Что ты делаешь? — отталкивает меня от себя.

— И ещё ты мне говоришь, что не любишь, ты только что поцеловал меня.

— Не я тебя, а ты меня и тебе пора, если твой муж спустится и увидит нас вместе, то это плохо кончится.

— Тебе какое дело, кто меня ждёт, — ударяя его в грудь.

— Пойдём я тебя провожу.

— У меня есть ноги, не нужно меня провожать, — оттолкнула его, но он всё равно потянул меня за собой.

— Что тут происходит? Я задал вопрос, отвечайте, — злобно спрашивает Давид.

— Давид, — сразу же подальше отхожу от Даниэля.

— Жёнушку моя, ты пила?

— Только чуть-чуть, дорогой мой муж, — подлизываюсь, чтобы он не тронул на Даниэля.

— А Даниэль что тут делает? — смотрит на меня, а я на Даниэля.

— Я пила вино, а потом я вижу, что заходит Даниэль, он хотел забинтовать, и в это время я уже решила пойти к тебе спать, но меня из стороны в сторону шатало, Даниэль предложил отвезти меня в комнату, я и согласилась, ты же не злишься? — целуя его в щёку. Самой противно, тем более при Даниэле.

— Не злюсь, женушка моя.

Даниэль ушёл впереди нас, а мы за ним, он изредка поворачивался назад к нам.

— Аделина, ты, что ты делала с Даниэлем на кухне? — кричит Давид.

— Я же тебе сказала всё, — со слезами на глазах.

— Я не верю тебе.

— Ну это правда.

— А вдруг вы там ебались, мне откуда знать, — что он несёт.

— Ты дебил? Ты совсем с катушек слетел? — Ударила его по лицу. А то совсем не знает, что несёт.

— Ты что сейчас сделала? Так любишь его?

— Тебе какое дело? А может люблю.

— Тогда я убью его, мой отец сделает всё ради счастья своего сына. Поняла меня? — хватает за запястье руки.

— Поняла, но это не изменит моих чувств к нему, понял?

— Ты переспишь со мной.

— Точно не в этой жизни и не в этом мире, — пытаюсь убрать руку.

— В этой жизни и в этой вселенной. Раздевайся. — приказывает он мне.

— Я не буду этого делать, — наотрез отказываюсь.

— Будешь, а иначе, — берёт телефон в руки. — Алё, пап, у меня к тебе есть одна просьба, — снимаю с себя всю одежду, оставив только лифчик и трусы. Так обидно, что мне приходится это сделать. Может, когда-нибудь мы будем с Даниэлем вместе. Я верю в это.

— Не делай этого, пожалуйста, — прошу его.

— Молодец, я тебя так люблю, а ты знаешь, что я могу убить и твою маму тоже и кошек, — про кошек это действительно жестоко.

— Ты не сделаешь этого.

— Сделаю, — приближаясь ко мне. — Ложись на кровать.

Я выполняю его просьбу. Просто ложусь и не шевелюсь. А слёзы всё сильнее текут. На завтра я этот ужас и не вспомню. Одно радует. Быть может, Даниэль когда-нибудь бросит Ангелину, а я Давида и мы будем вместе. А сейчас придётся смириться с этим и жить(выживать).

Прикасается своими губами к моей шее, и вниз к груди. Фу. Быть может, он от этого получает колоссальное удовольствие, а я нет.

Дальше даже не хочется говорит, что он делает.

— Неужели тебе не нравится? — целует мою грудь.

— Ты правда хочешь знать ответ на этот вопрос? Мне отвратительно, Даниэль трахается лучше, чем ты.

После этого он входит в меня и мне очень больно от этого. Это он типо мстит мне так.

— Тогда, ты больше никогда не узнаешь, как он трахается, — ударяет меня со всей силы и я вырубаюсь.

Утром просыпаюсь, голова гудит, смотрю под одеяло, я совершенно голая, без трусов и лифчика. Он снял с меня их. Он воспользовался мною. Получается, изнасиловал. Я чувствую себя грязной.

— Как ты посмел меня вчера ударить? — смотрю на Давида, который переодеваться.

— Ты ошибаешься, я тебя вчера целовал, потом раздевал, а ты получала удовольствие, следом ты сказала мне, что я трахаюсь лучше, чем Даниэль, — хватает меня за губы.

— Ты лжёшь, — встаю с постели и иду к зеркалу.

На лице у меня огроменный синяк, который на половину лица. Нужно замазать тональником.

— А это тогда что? — показываю на синяк.

— А это моя милая, символ того, как сильно я тебя люблю, — подходит ко мне сзади смотрит в зеркало.

— Это не любовь, а одержимость, — объясняю ему.

— До вечера, я пошёл на работу, — хотел поцеловать, но я не дала. — Не забывай про наш уговор, увижу с Даниэлем, не пожалею в этот раз.

Замазываю синяк, накидываю на себя зеленый шёлковый халат и иду по лестнице на кухню завтракать.

— Всем доброе утро, — за столом сидят Даниэль напротив него Ангелика и родители Ангелики и Давида с двух сторон Ангелики.

— Садись рядом с Даниэлем, — говорит тётя Софи-мама Ангелики и Давида. — А то других стульев ножки шатаются.

— Милая, а может Ангелика туда сядет? — говорит Маттео Греко.

— Она же сказала, что у неё там голова кружится, поэтому пусть сядет Адель — протестует тётя Софи. — Садись, Адель, — показывает на стул. Даниэль удивлённо смотрит. Он в шоке. Я не меньше.

Вот реально, пусть сядет Маттео Или Софи. Зачем я? А если Давид увидит?

— Аделина, как у тебя с учёбой? — спрашивает тётя Софи меня.

— Я забрала документы, не буду больше там учиться.

— Ясно, какие у тебя планы на сегодня?

— Съездить на кладбище к отцу, дедушке, бабушке. Давно не была там. Очень соскучилась по ним. Хоть так поговорю с ними.

— О чём можно разговаривать с мёртвыми, — говорит Ангелика. Какая же она ….

— Ангелика, разговаривай подобающе, — ругает тётя Софи. — Извини нас, Аделина, очень жаль, что ты потеряла столько родных людей.

— Такова моя судьба, зато я стала сильней.

— Горжусь тобой, милая, — нежным голосом ко мне обращается тётя Софи.

— Спасибо, тётя Софи.

— Можешь называть меня мама.

— Хорошо, ма…м. а Софи, — тяжело сглотнула я. Сложно называть другую женщину мамой, когда у тебя есть мама. Я не видела её с того самого момента, как она засунула меня в психушку.

— Даниэль, а ты сегодня едешь на работу? — обращается Ангелика к Даниэлю.

Даниэль поднимает на неё глаза.

— Да, позавтракаю и поеду, мне нужно съездить к одному подзащитному.

Вдруг ни с того ни сего он берёт меня за руку, я пытаюсь вырвать руку, но безуспешно. Он сильнее сжимает её, я уже не вырываюсь, дабы избежать лишних вопросов с другой стороны стола.

— Ладно я поехала, до вечера всем, — встала со стола и ушла в комнату переодеться.

Накинула на себя коричневое пальто, белое платье-лапша и сапожки. Волосы завязала в шишку.

Попросила водителя отвести меня, потому что вчера выпила вина и за руль лучше не садиться.

— Сейчас я подойду, забыл телефон, — выходя из машины говорит водитель.

— Хорошо, только побыстрее, пожалуйста.

— Сходил, а теперь поехали, — в сумке искала тоналку или черные очки.

— Конечно, с тобой куда угодно, — это же голос Даниэля.

— Открой двери, я выйду, Даниэль, открой двери, — дёргая за ручки дверей.

— Не открою, ты же хотела поехать на кладбище, вот мы и поедем, — завёл машину и мы тронулись с места.

— Хотела, но не с тобой, — смотря на него.

— Со мной ты хотела, помнишь, как вчера ты поцеловала меня, как говорила, что любишь меня, а сегодня говоришь, что не хочешь видеть меня, я тебе не верю.

— Я вчера просто пьяна была, — ищу отмазки. — у тебя же рука болит, ты не можешь вести за рулём.

— Алкоголь-это не оправдание, наоборот, говорят, что, когда человек пьёт он говорит всю правду, что у него на душе творится. А про руку не беспокойся, до свадьбы заживёт, — улыбается ещё.

— Ха-ха-ха-ха очень смешно, — смотрю в окно.

— Так мы едем или нет?

— Конечно да, сейчас скину тебе геолокацию, — беру в руки телефон.

— Не нужно, я знаю этот маршрут наизусть, — выдаёт он мне.

— Откуда? — удивляясь.

— Когда твой отец умер, я был на кладбище, я стоял около забора и всё видел.

— Ты был там и даже не подошёл? — крича твержу ему. — Мне так была нужна чья-то поддержка.

— Но мы же расстались.

— Это не повод. Я так плакала в тот день, мне было так больно, а ты просто стоял и смотрел, — слёзно говорила ему.

— Извини, мне звонят, — телефон прерывает наш разговор. — Что? — аж машину затормозил.

— Что такое? — спрашиваю у него.

— Твоего папу признали невиновным, его подставили.

— Что? Да пошли они в жопу. Уроды. Дебилы. Сейчас? Когда человека уже нет в живых. Это всё ты, Даниэль, всё ты, да как ты мог? — он выходит из машины и садится ко мне на заднее сиденье.

— Адель, поверь я не хотел этого, я сделал это вынужденно, ты веришь мне? — обнимает меня.

— Да, я верю тебе, — нежно целует меня в губы, я отвечаю ему на его поцелуй. Он так аккуратно целует, медленно спускаясь к шее. Потом снимает с меня платье, потом опускает левую лямку лифчика, а затем правую. Облизывает грудь. Доходит до живота.

— Даниэль, так хорошо, — стонала я.

— Я так скучал по тебе и твоему телу.

— Оно тоже скучало по тебе и твоему телу.

После этого, мы быстро одеваемся и держим путь дальше. Но теперь я уже сижу на переднем сиденье.

Мы едем держась за руки, иногда он целует мою руку.

— Даниэль, ты же знаешь, что это была ошибка, — начинаю я.

— Но это была приятная ошибка, — нежным голосом.

— Я замужем, — показываю кольцо.

— Люблю отбивать замужних женщин, — смотря на меня. — Я тебя так люблю, как никогда никого не любил, знай это.

— Даниэль, впереди, тормози, — навстречу нам едет мотоциклист. Даниэль не успевает затормозить и прямо на нас заезжает мотоцикл. А дальше всё как в тумане.

Нас переворачивает.

— Даниэль, — голоса нет, Даниэль весь в крови, бровь разбита, губы тоже. — Я тебя тоже очень сильно люблю, — говорю это и теряю сознание.