Полюбить незнакомца

20

Небо прояснилось, когда Клэр подошла к своему коттеджу. Она попыталась представить себя на месте лорда Рейна. Пройдет, конечно, какое-то время, прежде чем он узнает о ней, тем более если в данный момент он находится в Лондоне. Потребует ли он доставить ему лошадь? Конечно, он постарается действовать как можно осторожнее, ибо не может позволить себе, чтобы его поступки открыто обсуждались повсюду. Она сомневалась, что он прибегнет к закону, так как в таком случае она обвинит его в насильственном похищении, и дело получит широкую огласку. У него под рукой были люди, которые могли все уладить и без него. Ей оставалось только не терять бдительности и постоянно быть настороже. Почему она должна позволить этим людям выбросить ее из жизни, которую она сама создала для себя?

Нахмурившись, она вспомнила, что забыла сверток на ферме и не принесла молока. «Кто-нибудь из девочек принесет молоко, а так как на свертке написано имя адресата, то, вероятно, он будет передан тому, кому предназначается», – подумала Клэр.

Она отогнала назойливые мысли и сосредоточилась на кройке отреза пунцового шелка. Так как это платье станет последним из всех самых изысканных ее заказов, она решила проявить во всем блеске свое искусство. В ее воображении вдруг возникла картина – Ева Пэттерсон, в блестящем, украшенном оборками и воланами шелковом платье, очаровывает Марка Конрада, а глаза его жмурятся от невыносимого блеска рубинов с бриллиантами. Она скорчила циничную гримаску. Даже если бы лицо у Евы было словно блюдо для пирога, он все равно на ней бы женился, так как у нее были деньги, которых у него не было.

К вечеру платье было сметано на живую нитку и расправлено на манекене.

Наступила пятница, и она вспомнила, что вечером к ней должна приехать на примерку миссис Фостер. Изабель, несомненно, будет ее сопровождать. И мистер Найтли, вероятно, пожалует в это же время и привезет бусины для отделки. Она не могла ничего сделать, чтобы помешать их встрече, к тому же ему еще не было отказано в компании Изабель. Может, это произойдет, когда в высший свет Кливдона возвратится Джордж Палмер. «Несчастная Изабель, если ее принудят вступить с ним в брак, может, сообщить ей о его низости?» – подумала про себя Клэр, но тут же отбросила эту мысль. Нельзя было вовлекать в это дело Марка Конрада. Не говоря уже о ни в чем не повинном кучере Джозефе.

Клэр охорашивалась, стоя возле большого зеркала в золоченой раме, когда услыхала, как к крыльцу подъехала карета Фостеров. Джозеф сидел на козлах и широко улыбался ей. Но потом, спохватившись, посерьезнел и принял свойственный всем кучерам торжественный и неприступный вид. Джозеф опустил маленькую лесенку, и миссис Фостер спустилась на землю. За ней последовала Изабель.

– Добрый день, миссис Фостер, мисс Фостер. Прошу вас, входите.

Миссис Фостер наклонила голову, и Изабель рассеянно улыбнулась. Какая-то напряженность чувствовалась между этими двумя женщинами. Может, миссис Фостер проявила твердость и запретила своей дочери общаться с мистером Найтли? «Боже мой, – подумала Клэр, – разве у меня мало собственных проблем, чтобы еще заниматься чужими?»

Она принесла черное платье и подогнала его к плотной, затянутой корсетом фигуре миссис Фостер. Знатная леди, критически разглядев свой наряд в большом зеркале, заявила, что она им довольна.

– Благодарю вас, миссис Фостер. Остается лишь отделка с бусинками. Не попросите ли вы Джозефа заехать за готовым платьем завтра утром? К вечеру я его обязательно закончу.

– Хорошо, мисс Корт. Положите в сверток и счет.

– Разумеется, миссис Фостер.

Когда мать снимала платье, Изабель сказала, обращаясь к Клэр:

– Нельзя ли у вас выпить стакан воды, мисс Корт?

В ее глазах Клэр заметила горячую мольбу поговорить с ней наедине, так, чтобы не услышала ее мать.

– Конечно, мисс Фостер. Не желаете ли пройти на кухню, я могу предложить вам свежего лимонада или простой воды – на ваш вкус. Сегодня довольно жаркий день.

Клэр едва успела закрыть дверь, как Изабель торопливо зашептала:

– Мама полна решимости отказать Перри от дома, она об этом хочет сегодня вечером поговорить с отцом. Мистер Палмер прислал письмо, в котором уведомил, что возвращается завтра, и мы должны отобедать с ним. Я знаю, что он непременно сделает мне предложение, но как я посмею ему отказать? Перри не делает предложения – вероятно, тоже боится, к тому же я не вижу его уже два дня. Что мне делать? Что вы скажете? Я не желаю выходить замуж за Джорджа Палмера.

– В таком случае откажите ему, – тихо посоветовала Клэр.

– Ах, я уже пыталась, но матушка говорит, что я обязана подчиняться воле родителей. Я ведь не так настойчива, как вы, мисс Корт. Матушка пилит, пилит меня, я чувствую, что не в силах сопротивляться. На помощь отца рассчитывать не приходится. Он только и мечтает об объединении двух компаний. Если бы я могла передать записку…

– Изабель! – донеслось из другой комнаты.

Девушка вздрогнула и побледнела от этого властного голоса.

Клэр быстро налила в стакан лимонада. Взяв ее за руку, она проводила ее к матери.

– Вот посидите здесь немного, отдохните, мисс Фостер. От жары вы сильно побледнели, – она подвела девушку к стулу возле открытого окна. – Отдохните немного. Я даже открою дверь. И вы тоже садитесь, миссис Фостер. Не желаете ли освежиться? Могу гарантировать вам свежий лимонад.

Миссис Фостер, бросив на дочь неодобрительный взгляд и заметив, насколько она бледна, села на стул и позволила угостить себя лимонадом.

Наливая второй стакан, Клэр все время тревожно поглядывала из окна кухни. Мистера Найтли нигде не было видно. Да, его приезд будет некстати. Она вернулась в гостиную и завела с миссис Фостер разговор на интересующие ее темы. Изабель медленно потягивала напиток, словно пытаясь отдалить тот момент, когда вновь превратится в мишень для острого язычка матушки. Клэр чувствовала, что у нее уже устал язык, а реплики миссис Фостер становились все лаконичнее.

Наконец она поднялась со стула.

– Едем, Изабель, – сказала она. – По-моему, ты пришла в себя. Отец, ты знаешь, не любит, когда мы опаздываем к обеду.

В этот момент Клэр услыхала, как кто-то приближается к двери.

– Как, это мистер Найтли?

Если бы ей удалось вовлечь миссис Фостер в разговор о бусинах, которые он привез с собой, Изабель могла бы улучить минутку, чтобы обмолвиться с ним несколькими словами.

Женщины направились к двери, как вдруг на пороге появилась чья-то мужская фигура. Это был не мистер Найтли, а Марк Конрад.

– Хэлло, Клэр, можно войти?

Он был небрежно одет – клетчатая рубашка с открытым воротом, с закатанными по локоть рукавами. Плотно облегающие ноги бриджи были забраны в сапоги. У него был вид человека, которому абсолютно наплевать, как он выглядит.

Клэр, глядя на него, почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Миссис Фостер тоже уставилась на него, плотно сжав губы и выражая тем самым свое недовольство. «О, Боже, – вдруг пронеслось в сознании Клэр, – эта женщина еще вообразит, что у меня в любовниках ходит какой-то матрос!»

Он колебался всего долю секунды и, словно перехватив мысли Клэр, сказал:

– Ах, простите, мисс Корт. Я не знал, что у вас гости. Кучер, вероятно, уехал прогуливать лошадей, и я не видел во дворе кареты.

Он по-прежнему стоял на пороге, не выказывая никакого желания отойти в сторону и позволить женщинам пройти. Клэр, почувствовав, что внутри у нее вновь закипает гнев, решила, что ей следует заговорить.

– Добрый день, сэр. Сожалею, но платьица для вашей дочери еще не готовы, – она почувствовала облегчение от того, что собственный голос звучал ровно и холодно. В этот момент она заметила небольшой сверток в руке Конрада, и вновь ее сердце пронзила острая боль. На карточке написанное ее рукой имя было перечеркнуто, и наверху вновь появилось ее собственное, написанное знакомой ей рукой.

Марк, казалось, чего-то ждал, вопросительно взирая на нее. Наконец она поняла и со стыдом подивилась собственной глупости – он ждал, когда его представят.

Чуть не скрежеща зубами, она повернулась к миссис Фостер, у которой, кроме выражения неодобрения, появилось еще одно – полного непонимания, что здесь происходит.

– Могу ли я представить вам мистера Марка Конрада? Миссис Фостер и мисс Фостер из Ларч хауз, Кливдон, – с трудом завершила она фразу с каменным выражением на лице.

Марк отвесил элегантный поклон, который не вязался с его видом, и вошел в дом.

К ее великому удивлению, лицо миссис Фостер порозовело, плотно сжатые губы раскрылись, и она, вся сияя, протянула Марку руку.

– Ах, это вы, мистер Конрад, я просто в восторге, я так хотела познакомиться с вами. Я неоднократно проезжала мимо дворца Конрада. Мне хорошо известно, что это дом одной из нашей старейшей, весьма уважаемой семьи. Она чем-то связана с военной историей, не так ли?

Марк не спускал глаз с мисс Фостер.

– Да, вы правы, мадам. Говорят, что один из моих предков пришел сюда из Нормандии вместе с герцогом, разумеется.

– Только подумать, – чуть слышно пролепетала миссис Фостер, не в силах скрыть своего благоговения. – С тем самым, который стал королем, вы его имеете в виду?

– Конечно, мадам, кого же еще? Разве был кто-то другой?

Клэр бросила острый взгляд на Марка. В его нарочито величественном голосе она уловила насмешку – ведь не зря он так лениво растягивал слова. Ей показалось, что он сразу понял, с кем имеет дело, и потешался, как мог, над леди Фостер. Разве одно это не говорило о жестокости его характера? Поймав ее взгляд, он мило, обезоруживающе улыбнулся.

– Само собой разумеется, о достоверных доказательствах не может быть и речи, ведь прошло столько лет, но семья Конрадов, как и многие семьи, жила здесь на протяжении многих поколений.

– И все они претендуют на такую же родовитость, я в этом не сомневаюсь, – проговорила Клэр таким же вкрадчивым, как и у него, тоном.

Марк с удовольствием разглядывал ее.

– Само собой разумеется, мисс Корт. То, чего нельзя доказать, нельзя и опровергнуть. Простая философия, вы согласитесь со мной? Кстати, – добавил он, не меняя тона, – хочу вернуть вам вот этот сверток. Кажется, вы его забыли на ферме.

Он положил сверток на шкаф, а Клэр была вынуждена выдавить из себя приглушенные слова благодарности, хотя ее серые глаза потемнели от гнева, а его, голубые, по-прежнему весело искрились.

Вновь снаружи послышались чьи-то шаги. На сей раз это на самом деле был мистер Найтли. Он заколебался, увидев в гостиной целую компанию. В руках у него тоже был небольшой сверток. Клэр сделала несколько шагов ему навстречу, радуясь в душе, что его приход прервал эту томительную беседу.

– А, это вы, мистер Найтли, мне очень приятно, что вы зашли ко мне по дороге и принесли бусины.

– Боже праведный, – воскликнул Марк Конрад, оглядывая пришельца. – Будь я проклят, если это не мой старый приятель Перри! Не видел тебя с тех дней, когда мы учились в Оксфорде!

Найтли подался вперед, пытаясь получше разглядеть обратившегося к нему человека, затем широко улыбнулся и энергично протянул руку.

– Ну что, Конрад, по-прежнему гоняешь скорлупу в неделю восьмерок?

– Я плаваю теперь на парусниках судовладельца Пэттерсона, – он живо повернулся к трем дамам. – Ах, простите меня, я опять забыл о приятных манерах. Насколько я вижу, мисс Корт знакома с моим приятелем, а остальные леди, вероятно, пока еще нет.

– Нас не нужно представлять друг другу, мистер Конрад, – холодно отозвалась миссис Фостер. – Мы уже имели честь познакомиться с мистером Найтли раньше. Пошли, Изабель.

Марк в упор посмотрел на миссис Фостер и не мог не заметить неодобрительного выражения ее лица. Он перенес взгляд на молодую девушку, на глазах которой навернулись непрошеные слезы. Она была очень милой девушкой по сравнению с ее драконом-матушкой. Он перехватил напряженный взгляд Клэр – может, она взывала к нему? – и заметил, как Перри слегка отстранился от входа.

– Мистер Найтли, – повторил Марк, делая особый акцент на первом слове. – Достопочтенный Перегрин Найтли, если угодно, мадам.

Миссис Фостер замолчала, с удивлением уставившись на Марка. Она, выходит, этого не знала. Марк посмотрел на Перри и расхохотался.

– Снова скрываешься в тени, дружище? Всегда он такой скромный парень, наш Перри. Звание «достопочтенный» занимает довольно заметное место в социальной табели, но в один прекрасный день он наследует звание и повыше. Кстати, как поживает разбойник-барон? Слышал, что он упал с лошади и теперь ездит в коляске.

Перри кивнул, и краска на его щеках от первоначального смущения постепенно исчезала.

– Он чувствует себя неплохо. До сих пор посещает соревнования, но с его снарядом трудно принять участие в прыжках, – широкая улыбка обнажила его крепкие, белоснежные зубы. – Ругается, как подвыпивший матрос, если только общество простит мне такое грубое выражение.

– Что, черт возьми, поделываешь здесь, в Кливдоне? – поинтересовался Марк, отвечая ему такой же широкой улыбкой. – Я думал, что ты по-прежнему успешно занимаешься фермерством в своем замке.

– Да, ты прав, правда, сейчас далеко не в том масштабе, как прежде. Здесь я навожу справки по поводу той молочной породы, на которой должен остановить выбор. Кстати, с этой целью мне нужно заехать на ферму мистера Кларка. Это истинный кладезь сельских знаний.

Перри вновь начал пятиться от двери.

Клэр решила воспользоваться представившейся возможностью.

– Посмотрите, как у меня стало вдруг тесно, да и день такой душный. Жара уже подействовала на мисс Фостер. Выходите, выходите во двор, джентльмены, и выводите Изабель на свежий воздух. Я должна убедиться, понравятся ли вот эти бусины миссис Фостер. Мы вскоре к вам присоединимся.

Когда она задержала свой взгляд на лице Марка, он понял – в ее серых глазах таилось какое-то сообщение, и сердце его вздрогнуло от радости, что весьма его удивило. Ей необходима его помощь, но в чем – он никак не мог догадаться. Только несколько минут назад ее глаза потемнели от гнева. Он улыбнулся про себя, выходя из коттеджа. «По-видимому, все это имеет отношение к шали», – подумал он. Она узнала ту же обертку, но почему такой гнев? К какому странному выводу пришла она из-за такого простого подарка? Посмотрев в сторону мисс Фостер и Перри, он увидел, как они взялись за руки. «Ах, вот в чем дело», – наконец догадался он. Теплота во взгляде Клэр предназначалась не ему, а была лишь благодарностью за предоставление молодым людям возможности побыть несколько минут наедине. Он устремил взор на далекие горы, заложив руки за спину. Порыв радости, который только что охватил его, сменился холодком разочарования. Ему не следовало вообще иметь с ней дело, во всяком случае, во второй раз. Это было нечестно, если он помолвлен с Евой. Неужели Ева станет такой же, как Клэр, когда они поженятся? Он тряхнул головой. Не следует делать никаких сравнений, это несправедливо, если не сказать – нечестно. Ведь он собирался жениться на Еве по любви. «И из-за денег ее отца», – добавил насмешливый внутренний голос. «Какой цинизм!» – тихо возразил он.

Вернувшись в комнату, миссис Фостер мельком взглянула на разложенные перед ней бусины. Когда Клэр спросила, как она их находит, миссис Фостер машинально кивнула.

– Очень миленькие. Вполне подходят. А что такое скорлупа, какие-то восьмерки в неделю?

Клэр подняла на нее глаза, лихорадочно пытаясь вспомнить.

– «Скорлупой» называется легкая гребная лодка типа «скиф». Так как мистер Конрад и достопочтенный Перегрин Найтли учились вместе в Оксфорде, то, как мне кажется, речь идет о соревнованиях по гребле, которые традиционно проводятся в течение недели на Темзе. На каждой лодке сидят по восемь гребцов, если только я точно вспоминаю слова матери. Эти соревнования – значительное событие в общественной жизни, на них иногда присутствуют даже члены королевской семьи. Я лично там никогда не бывала. Слишком далеко от нашего дома.

С лица миссис Фостер все еще не сходило удивленное выражение.

– Я была уверена, что он – джентльмен.

– Кто? – испытующе глядя на нее, спросила Клэр. – Мистер Конрад?

Миссис Фостер махнула рукой, словно отказываясь от прежних представлений.

– Само собой разумеется, но я имела в виду достопочтенного Перегрина Найтли.

– Кажется, он предпочитает, чтобы его называли мистер Найтли. Он очень скромный молодой человек, вы не находите?

– Я понимаю его. Он сам признается, что беден.

– По купеческим стандартам, осмелюсь сказать, это так и есть, – резко заметила Клэр.

Миссис Фостер бросила на нее пронзительный взгляд, но Клэр опустила глаза.

– Скромность – вот истинная мерка аристократа, миссис Фостер. Его богатства исчисляются землей, а не золотыми слитками или выставкой драгоценностей, – она начала складывать бусины обратно. – Ну, как я и говорила, миссис Фостер, я закончу ваше платье завтра к утру. Пусть Джозеф заедет за ним сразу после полудня.

Миссис Фостер поднялась, и Клэр с интересом взглянула на ее лицо. Клэр догадывалась, что сейчас эта женщина сравнивала две возможности – выдать Изабель за высокий титул или же за состояние Джорджа Палмера. Клэр, со своей стороны, сделала все, что могла, для этой девушки, но истинным катализатором стал Марк Конрад.

Миссис Фостер распрощалась с Клэр с такой благосклонностью, которую никогда не демонстрировала прежде. Может, она пошла на это потому, что Марк Конрад назвал ее просто по имени? Она стояла в двери коттеджа и наблюдала за поведением миссис Фостер и мистера Найтли, ожидая, какими словами они обменяются при прощании. Он поклонился, не отрывая взгляда от совершенно изменившегося лица миссис Фостер.

Карета уехала.

Улыбнувшись своей ясной улыбкой, мистер Найтли помахал Клэр на прощание рукой и направился по тропинке к ферме.

Марк приблизился к Клэр, которая постаралась взять себя в руки.

– Могу ли я войти, не рискуя при этом вызвать на себя твой гнев?

Клэр не шелохнулась и молча отрицательно покачала головой.

– Отлично, – бросил, улыбаясь, Марк. – Мне просто хотелось спросить, чем объясняются все эти ухищрения?

– Что вы имеете в виду?

– Когда гнев вдруг улетучивается и превращается в мольбу, то для этого, вероятно, существует какая-то причина. Миссис Фостер была холоднее льда, когда увидела Перри. И затем вдруг, ни с того, ни с сего, вся растаяла.

– Она ничего не знала о его высоком титуле, покуда вы об этом не упомянули. Как и я, кстати.

– Но все ваши ухищрения преследовали, насколько я понял, цель предоставить Изабель и Перри возможность остаться наедине. Верно?

– Да, верно. Я очень люблю Изабель. Она совсем непохожа на свою мать, а мистер Найтли к ней очень привязан.

– Чем в таком случае объясняется ледяное отношение к нему со стороны миссис Фостер? Он красивый парень. Если девушка влюблена в него…

– По сравнению с Джорджем Палмером он бедный человек. И в семье отдают предпочтение Палмеру, но ни одна девушка на свете не заслуживает такого «подарка», как Джордж Палмер.

– По-моему, вы правы. Перри отправился на ферму, но он все же получил приглашение на обед у Фостеров. Не кажется ли вам, что мы можем себя поздравить?

Вопросительный взгляд этих голубых глаз заставил Клэр на несколько мгновений забыть, зачем он сюда явился. Она достала со шкафа сверток. У него нет никакого права посылать ей дорогие подарки, эту изысканную шаль, он делает это только для того, чтобы смягчить свою вину и успокоить совесть. Как может она принимать такие подарки от помолвленного мужчины.

Одной рукой Клэр придерживала дверь полуоткрытой, а в другой у нее был сверток. Улыбка сбежала с лица Марка, как только он заметил, что в глазах Клэр вспыхнуло презрение. Перемена произошла так быстро, что он с удивлением еще раз взглянул на нее.

Клэр сунула сверток ему в руки.

– Меня нельзя купить подарками, мистер Конрад. Прошу вас всегда помнить об этом!

Дверь резко захлопнулась перед ним, и он услыхал, как загремел засов. Несколько мгновений он тупо глядел на дубовую массивную дверь, а затем перевел взгляд на смятый сверток. Ему бросились в глаза строчки, написанные на карточке его рукой. Улыбка тронула уголки его губ, и он пальцами взъерошил черную шевелюру, слегка покачал головой. Значит, она совершенно неверно истолковала причину, побудившую его сделать этот подарок, и дала понять, что не продается. Во всем виновата Сара, вернее, ее предложение. Из своего последнего путешествия в Индию он привез две шали и спросил у Сары, какую из них, по ее мнению, должен преподнести Еве.

Сара вначале посмотрела на ярко-красную с экзотическими цветами, а затем на более тонкую, бирюзовую, с множеством павлинов.

– Мисс Пэттерсон, папа, скорее всего понравится ярко-красная. Белокурые люди обожают яркие цвета. Разве ты этого не замечал? – она пытливо посмотрела на отца. – Мисс Пэттерсон особенно любит те цвета, которые подходят к цвету ее драгоценностей.

– Значит, ты не советуешь отдать обе шали мисс Пэттерсон? – спросил Марк, удивляясь точному восприятию Сары.

– Мне кажется, она все равно будет носить ярко-красную, отдавая ей предпочтение перед бирюзовой, – ответила Сара, с трудом выговорив длинное слово «предпочтение». – У мисс Пэттерсон, папа, голубые глаза. Мне кажется, к серым глазам, таким, как у мисс Корт, больше подойдет бирюзовая шаль.

– Ты имеешь в виду модистку?

Сара сразу надула губки и бросила упрямый взгляд на отца.

– Мисс Корт моя подружка.

– Ну, а что ты скажешь о Кейт и Милли?

– Они тоже, но я с ними играю, а мисс Корт такая подружка, с которой я разговариваю. В этом все различие.

Марк размышлял над этой беседой, удаляясь от коттеджа Клэр. Ребенок был прав, в этом вся разница. Полюбит ли Ева Сару, когда станет его женой? Еве нравились званые вечера, наряды, поклонники. Она пользовалась своей красотой, чтобы привлекать к себе внимание, вызывать льстивые дифирамбы. Она, конечно, не откажется от своих привычек, когда выйдет за него замуж, но где же во всем этом место для Сары? Ева, конечно, настоит на гувернантке для Сары, но кто сможет наполнить существование ребенка любовью? Он знал, что здесь он не помощник, так как ему приходилось проводить много времени вдали от дома. Вдруг он вспомнил, как застал дома Сару с Клэр, когда они, громко стуча по клавишам, исполняли смехотворный дуэт. Саре нужен был такой человек, как Клэр, но дружба с ней прекратится в тот момент, когда он наденет обручальное кольцо на палец Евы.

Он с раздражением помотал головой. Ему предстояло жениться на Еве и одновременно защищать интересы Сары. Он несет за нее полную ответственность, начиная с того дня, когда он год назад привез ее в этот дом. Она называла его «папой» и не помнила своего раннего детства. Все жители Кливдона, как и этой маленькой деревушки, принимали все на веру без всяких объяснений, которых он все равно им не представил. Все считали, что это была его дочь, плод его тайной любовной связи. Действительно, она носила фамилию Конрад, как и ее мать, его взбалмошная кузина, которую соблазнил женатый человек. Ей, лежащей на смертном ложе, Марк дал клятву воспитать ребенка как своего собственного.