Полюбить незнакомца

27

«Дельфин» бросил якорь в Кливдоне в воскресенье утром, через час после рассвета. Рейс в Байдфорд Бей прошел без происшествий, если не считать сообщения рулевого, что руль стал не таким послушным, как прежде. Рулевой не скрывал своих опасений:

– Старушка, кажется, совсем не желает путешествовать, сэр. Будем надеяться, что все пройдет гладко на обратном пути, но я не чувствую руль и вполовину против прежнего.

Марк зевнул, чувствуя, как у него слипаются глаза после всего нескольких часов сна.

– Поосторожнее обращайся с ней, как будто танцуешь со своей бабушкой, – посоветовал он. – Судно, конечно, старое, но работяга, и оно обязательно должно доставить нас домой.

– Мне никогда не приходилось танцевать со старенькой бабушкой! – широко улыбнулся рулевой.

Он был рад, что капитан Конрад очутился на «Дельфине». Во время нудной ночной вахты человек страдает от одиночества. Капитан Оливер никогда бы не снизошел до самой невинной шутки, а вот капитан Конрад со всеми общался, как с ровней, хотя Конрады были настоящими дворянами, а вот нос почему-то задирали богатые купцы.

Марк, закутавшись в морской тяжелый плащ, стоял на капитанском мостике, чувствуя, как медленно, словно в сомнамбулическом сне, идет судно. Дул постоянный бриз, и «Дельфин» должен был быстро плыть вперед, но почему-то все время сбивался с курса. Рулевой был опытным матросом, но Марку приходилось то и дело уточнять курс. Он надеялся, что «Дельфин» успешно доберется до гавани и никакой опасной ситуации не возникнет, ведь на завтра, то есть на сегодня, поправил он себя, назначен бал Евы. Он снова зевнул. Боже, прямо со «Светлячка» – на «Дельфин», у него даже не было времени, чтобы толком передохнуть, не говоря уже о том, чтобы поспать. Если Ева рассчитывала увидеть его сегодня вечером полным энергии, то ее ждало разочарование.

Капли дождя упали ему на лицо, он вздрогнул. Боже мой, он чуть не заснул стоя! Уже стемнело, и берег пропал из виду.

Вытащив из кожаного футляра подзорную трубу, он раздвинул ее и направил в темноту. Его внимание привлек маленький, с булавочную головку, огонек. Он маячил неподалеку от судна. Через подзорную трубу он увидел рыбацкую шлюпку и понял, что это был мачтовый сигнал. Почему эта шлюпка не находится, как и все остальные, в порту, дожидаясь там наступления рассвета? Чем она занималась – ночным промыслом или же контрабандой? Что бы она там ни делала, она обязана уступить дорогу хорошо освещенному торговому судну.

– Внимание, впереди с правого борта находится рыболовецкое судно!

– Да, мы его уже заметили, сэр. Оно плохо выдерживает шторм. Может, посигналить, сэр?

– Да, посигнальте. Оно непременно должно отвалить в сторону.

Заунывный одиночный вопль горна не произвел никакого впечатления на шлюпку. Марк снова поднес к глазам подзорную трубу. Суденышко упрямо шло навстречу и с каждой секундой приближалось к «Дельфину». Что там происходит? Спит команда? Или же все пьяны в стельку? Если она не сойдет с курса, то «Дельфин» пропорет ее насквозь.

– Посигнальте еще, – закричал он, и от мысли о возможном столкновении весь похолодел. Такие происшествия часто случались на море, особенно по ночам.

Горн вновь прохрипел предупреждение, и Марк почувствовал, что весь покрылся потом, несмотря на пронизывающий холодный ветер. Через подзорную трубу, которую он все сильнее прижимал к глазам, ему показалось, что он заметил на шлюпке какое-то движение, чью-то поднятую руку. Проклятье, значит, на борту были люди! Нужно же дойти до такой глупости, чтобы позабыть о ночной вахте! Сейчас уже поздно, и вряд ли удастся избежать столкновения, но все же нужно попытаться что-то сделать.

– Лево руля! Забирай покруче! – завопил он что было сил.

«Дельфин» тяжело вильнул в сторону, и палуба так резко накренилась, что он был вынужден руками схватиться за перила, чтобы устоять на ногах. Вложив подзорную трубу обратно в футляр, он побежал, перепрыгивая через ступени. Сбежал с мостика на палубу и принялся зорко вглядываться вдаль через борт. Шлюпка благополучно миновала их судно и теперь оказалась позади. Слава Богу! Он вздохнул с облегчением.

Однако «Дельфин» никак не мог лечь на курс к порту, и Марк бегом добрался до рулевой рубки.

– Ставь на прежний курс, Сэм.

Он увидел, как рулевой боролся с колесом, как напряглись у него мышцы. Другой матрос пытался ему помочь.

– По-моему, оно слегка чокнулось и норовит укусить себя за хвост, капитан, – тяжело вздохнув, сказал рулевой. – Наш рывок налево ничего хорошего не дал.

Оба матроса, с которых катил градом пот, все же сумели вернуть руль в прежнее положение, но «Дельфин» подчинился крайне неохотно.

– Все дело в руле, в этом нет никакого сомнения, – сказал Сэм. – Он меня не слушается – все время танцует на одном месте, – и, широко улыбнувшись Марку, добавил: – Нет, оно не похоже на мою старушку-бабушку!

Марк улыбнулся в ответ, и матрос был польщен.

– Постарайся, Сэм, сделай все что можно! Как только оно доставит нас домой, то можешь танцевать все что угодно, даже польку, я заплачу.

Но «Дельфин» превратился в упрямую старую леди, которая отказывалась танцевать под предлагаемую ей музыку. Наступил рассвет, затем день, а «Дельфин» по-прежнему не плыл, а с трудом ковылял, и до цели оставалось все еще немало миль. Руль едва отвечал на движения Сэма, и Сэм старался орудовать им помягче, опасаясь, как бы резкое движение не привело к разрыву соединения между колесом и рулевым управлением. Ветер ослабел, задул мягкий бриз, и ход судна еще больше замедлился, когда они наконец вползли в воды канала.

Один за другим проходили часы. Марк, склонившись над перилами, всматривался в сгущающиеся сумерки. Он ужасно устал, и с того времени как он попал на «Дельфин», у него во рту не было ни крошки. На судне не было провизии для длительного перехода. Чай с галетами не восстанавливали энергию, поэтому матросы чаще сменяли друг друга у рулевого колеса.

Марк думал о Еве. Она сейчас готовится к балу. Он может попасть на него очень поздно или вообще не подойти к берегу. Все зависело от «Дельфина». Он философски пожал плечами. Если бы только Уильям не заболел, то вот здесь, на этом мостике вместо него торчал бы Оливер. Жаль, конечно, пропустить бал, посвященный ее совершеннолетию, но впереди наверняка еще будет их много. Марк испытывал сейчас куда более острое желание залечь в кровать и проспать целые сутки. Ему вовсе не хотелось исполнять на балу ни польку, ни «валету».

Лишь на рассвете, в воскресенье утром, «Дельфин» наконец вошел в порт. Все матросы на борту выбились из сил, заросли щетиной. Марк, похвалив их, распустил всех по домам. Он широко улыбался, глядя с мостика им вслед.

– Проваливайте, хулиганствующая банда, надеюсь, ваши жены узнают вас, хотя вы очень похожи на грязных, лохматых головорезов. Да я и сам не осмелюсь взглянуть в зеркало на свою рожу, покуда немного не приду в себя и не стану более благообразен.

Матросы радостно заулыбались и отвечали ему в том же духе. Спустившись с судна, они устало зашагали по домам. Марк зашел в каюту, чтобы заполнить бортовой журнал и собрать кое-какие бумаги для мистера Пэттерсона. Может, еще слишком рано являться в контору? Прежде, разумеется, нужно поехать домой, помыться, побриться, успокоить Сару. Он собрал вещи и покинул «Дельфин».

Два часа спустя он впрягал лошадь в рессорную двуколку. Со слипающимися глазами и тяжелой головой он въехал в Кливдон. Ева должна понять, почему его не оказалось на вчерашнем балу. Ведь она дочь судовладельцам и ей, конечно, известно, что парусники могут задержаться в пути по самым разным причинам. Перед крыльцом большого городского дома, расположенного на одной из самых фешенебельных улиц Кливдона, он отпустил поводья.

Дверь ему открыл дворецкий, и Марк вошел в прихожую.

– Доброе утро, капитан Конрад. Я очень рад, что вы вернулись. Все жители деревни очень беспокоились о судьбе своих мужчин, но, если вы вернулись, значит, дома и они.

Он весь радостно сиял, и Марк не мог не улыбнуться. Он знал, что у этого пожилого человека два сына служат на флоте Пэттерсона.

– Вышло из строя рулевое управление, поэтому мы так задержались.

Он огляделся.

– Где мистер Пэттерсон?

– У себя в кабинете. Я доложу о вашем приходе.

Марк отправился за ним через прихожую.

– Мисс Ева все еще в постели после вчерашнего бала?

– Да, сэр, – улыбнулся в ответ старик. – Но я сообщу ей о вашем приезде через Марию, когда она понесет мисс Пэттерсон утреннюю чашку какао.

Томас Пэттерсон встал из-за стола и пожал Марку руку.

– Рад видеть вас живым и здоровым, Марк. Я ужасно волновался за «Дельфина». И за вас, конечно, тоже, – вовремя спохватился он. – Что случилось?

Марк ухмыльнулся. Томас Пэттерсон был таким человеком, которого прежде всего интересовали дела. Разве может сравниться жизнь одного моряка с судьбой судна?

– Кажется, что-то с тросом в рулевом управлении. Он, конечно, целиком не оборвался, иначе судно вообще отказалось бы подчиняться рулевому колесу. Несомненно, требуется ремонт до следующего выхода в море, в противном случае ему придется торчать в порту.

– Хорошо, я займусь этим, – кивнул мистер Пэттерсон. – Это случилось с самого начала?

Марк отрицательно покачал головой, про себя улыбнувшись из-за умело составленного в обтекаемой форме вопроса.

– Нет, сэр. Мы добрались до места назначения. Все началось на обратном пути.

– Отличная работа, мой мальчик! Помните, что линии Пэттерсона обладают высокой репутацией, которую необходимо поддерживать на должном уровне. Быстрота и эффективность – не так ли?

– Вы совершенно правы, сэр. Мне очень жаль, что не удалось побывать на балу у Евы, но прежде всего дело – удовольствие потом, – торжественным тоном произнес Марк.

– Что-что? Ах, да, вы правы. Я целиком разделяю ваши чувства, но вряд ли можно ожидать от женщины такого понимания. Она рассердилась, но, осмелюсь заметить, вам удастся все сгладить.

Из его замечания Марк понял, что Ева была сильно огорчена его отсутствием, и это льстило его самолюбию. Она, конечно, поймет и выскажет ему сочувствие по поводу того невезения, которое не позволило ему находиться рядом с ней.

Раздался стук в дверь, и в кабинет заглянул дворецкий.

– Мисс Ева ожидает вас в гостиной. Она хочет поговорить с вами до ухода.

– У вас есть что-нибудь еще ко мне, сэр? – спросил Марк, глядя на Пэттерсона.

Но тот уже продолжал заниматься бумагами, не поднимая головы.

– Нет, нет. Можете идти, мой мальчик. Я отдам распоряжения по поводу ремонта «Дельфина».

Направляясь к гостиной, Марк улыбался. Ева не принадлежала к числу слезоточивых женщин, но ему было приятно думать о том, что она могла пролить несколько слезинок ради него.

Войдя в комнату, он увидел, что Ева сидит на диване. На ней было закрытое домашнее платье, белокурые волосы рассыпались по плечам. Он никогда не видел ее прежде в таком виде. Скорее всего она поспешила спуститься к нему, не подумав о своей внешности.

– Доброе утро, Ева. Как красивы твои распущенные волосы! Тебе следует…

– Не обращай внимания на мои волосы, – глухо ответила Ева, широко раскрыв глаза. – Мне казалось, ты пришел, чтобы объяснить свое отсутствие на балу вчера вечером?

– Да, именно ради этого я пришел и еще, чтобы доложить обо всем твоему отцу.

Марк хотел было сесть рядом с ней, но она жестом указала ему на стул напротив.

– Сядь, пожалуйста, вон там, чтобы я могла видеть твое лицо.

– Мое лицо? – брови Марка вопросительно поползли вверх. – Оно не в лучшей форме, если принять во внимание, что я почти не спал последние три ночи. Со «Светлячка» я пересел на «Дельфина», и у меня не было времени даже, чтобы свободно вздохнуть.

– Но ты ходил только до Байдфорда Бея. Разве на это уходит две ночи?

– Обычно нет, но, как я сообщил твоему отцу, у нас произошла поломка рулевого управления. Мне очень жаль, что я не попал на вечер, посвященный твоему совершеннолетию, но я никак не мог возвратиться вовремя.

– Но ты ведь мог отправиться на берег – у тебя в таком случае оказалось бы полно времени.

Марк нахмурился.

– Ева, дорогая, нельзя покидать судно и команду только ради того, чтобы вовремя поспеть на званый вечер!

– Даже если речь идет о моем званом вечере? Ты же знаешь, как важен он для меня.

– Но вечер все же состоялся, не так ли, Ева?

– Да, он состоялся, но ты был обязан присутствовать на нем.

– Я понимаю, и мне очень жаль. Ну что еще сказать тебе в оправдание?

Он не скрывал своего удивления резкостью ее тона. Он ожидал от нее реакции женщины, у которой полегчало на сердце при виде его благополучного возвращения, – объятий, поцелуя, но только не этого холодного и бесстрастного допроса.

– Ева, поверь…

– Поверить тебе? Вряд ли смогу. Ты уверен, что предпринял все, что возможно?

Марк весь напрягся, стараясь не наговорить резкостей. Без обычных румян и пудры лицо Евы выглядело неприятно бледным, а глаза показались жестокими и холодными. От раздражения на щеках появились красные пятна.

– Что ты, черт возьми, хочешь сказать, – что я нарочно не явился на твой вечер?

– Я столько о нем хлопотала, а ты все разрушил. Разве я не могу из-за этого расстроиться?

– Ты можешь расстраиваться сколько угодно, но моя задержка была неизбежной. Можешь поверить мне на слово, – он терпеливо объяснял ей, стараясь предотвратить ссору. – Несомненно, основа всякого брака – взаимное доверие. Если бы ты знала немного о судах и их капризах, то ты, конечно бы, меня поняла. Не всегда все можно заранее предусмотреть.

– Я знаю, что не всегда, но я так старалась, так прекрасно все спланировала.

Ева была сильно раздражена и недовольна – это чувствовалось по ее голосу. Марк незаметно вздохнул.

– Я уверен, что вечер прошел удачно, даже без меня. Мы оба устали, Ева, и находимся далеко не в лучшей форме. Нельзя ли поговорить об этом позже?

Но, проигнорировав его вопрос, Ева продолжала свое:

– Конечно, вечер удался на славу, как и все мои званые вечера. Я договорилась с папой, хотела сделать тебе замечательный сюрприз.

– Договорилась? О чем? – спросил, нахмурившись, Марк с озадаченным видом. – Я тебя не понимаю.

Ева встала и, стиснув пальцы, не отрываясь, внимательно глядела на Марка.

– Он, конечно, касается нас обоих, но тебя в первую очередь.

Он встал вслед за ней, пытаясь побороть в себе чувство неловкости и понять, что они с отцом совместно «спланировали», поместив его в центр своих замыслов?

– Скажи мне, – бросил он, наблюдая за Евой с усталым видом.

– Папа согласился, разумеется, когда мы поженимся, сделать тебя своим младшим партнером и выделить тебе место в совете управляющих линиями Пэттерсонов. Само собой разумеется, тебе придется расстаться с морем и работать в администрации. Разве это не приятный сюрприз?

Марк оглядел ее долгим взглядом.

– Ну и какое место уготовано Уильяму в ваших планах? – тихо спросил он.

– Уильяму? При чем здесь Уильям?

– Разве он не стремится заполучить этот пост?

– Уильям сделает то, что ему скажут, – пожала она плечами – Он, конечно, начнет жаловаться, но что из этого?

Ее презрительный тон на сей раз вызвал у Марка приступ гнева. Бросив на нее холодный взгляд, он, намеренно провоцируя ее, медленно, растягивая слова, сказал:

– Неужели мисс Ева Пэттерсон упадет так низко и забудет о своем положении? Не стоит идти на это, моя дорогая, это будет ужасная картина. Связать свою жизнь с бедняком, простым моряком! Небеса праведные, какая развязка…

– Заткнись, черт тебя возьми! – взвизгнула Ева. – Ты просто жалкий тип. Не желаю больше тебя видеть. Забирай свое кольцо и убирайся из моего дома! Ты заплатишь за это оскорбление клянусь!

– Не нужно клясться, моя дорогая. Это не свойственно учтивой леди.

Она вышла из гостиной, так хлопнув дверью, что дом, казалось, содрогнулся. Марк оказался один, с кольцом в руках. Он лениво его рассматривал, словно видел впервые, затем опустил в карман. Медленно, словно лунатик, он вышел из дома, постоял немного на крыльце, глубоко подышал, не спуская глаз с неба. Боже праведный, как же он устал!

Внизу стояла его двуколка. Он с трудом забрался на сиденье и взял в руки поводья.