Пономарь

Глава 24

Утром субботы у морга больницы Святителя Алексия собралось больше сотни человек. Хоронили Лизу.

Дарофеева лежала в полированном американском гробу. Тело было одето в белое платье, волосы прибраны и со стороны, тем, кто знал Елизавету Игнатьевну при жизни, могло показаться, что голова у нее лысая. Гример действительно поработал очень хорошо. На щеках женщины не было видно никаких царапин, оставленных обезумевшими пациентками. Платье доходило до горла Дарофеевой, скрывая длинный, вдоль всего тела, шов, взятый крупными стежками, оставшийся после вскрытия. Второй шов, вокруг головы, не был зашит, его маскировала белая косынка. Несведущему человеку было невдомек, что в черепе, вместо мозга, уже больше суток находятся кровавые тряпки и пеленки.

Но Елизавете Игнатьевне до этого не было дела. Как не было дела и всем собравшимся проводить ее в последний путь. Какая разница, хоронят целого человека, или выпотрошеного?

Главное – чтоб снаружи все выглядело благообразно.

Лишь вдовец, Дарофеев, с первого взгляда определивший, что в теле не хватает внутренностей, попытался поскандалить. Но работники морга убедили его, что это было сделано для правильной и точной постановки диагноза, и Игорь Сергеевич вынужден был смириться.

Целитель понуро стоял у тела. Около него, на стульчике, сидела плачущая мать Лизы, Лидия Макаровна. К ним подходили родственники, знакомые, знакомые знакомых. Все считали своим долгом принести соболезнования.

Дарофееву приходилось выслушивать десятки совершенно одинаковых фраз, словно в русском языке не осталось никаких других слов. После тридцатого: ”Примите мои искренние соболезнования! Какое горе!”, Игорь Сергеевич внутренне радовался, услышав хоть какую-нибудь вариацию в этих фразах.

Наконец, пытка кончилась.

Собравшиеся буквально завалили гроб с телом цветами, и для того, чтобы его поднять, носильщикам пришлось с минуту разгребать бесчисленные букеты. Шестеро мужчин, подняли гроб за ручки и, безжалостно давя ботинками розы и лилии, вынесли из помещения. Дарофеев и Костя, поддерживая под руки сухонькую Лидию Макаровну, шли сразу за телом. Даниловское кладбище находилось недалеко от больницы, и поэтому Игорь Сергеевич не стал заказывать перевозку. Выйдя на улицу, носильщики взвалили гроб на плечи и, под духовой оркестр, медленно пошли прямо по проезжей части. За ними, вереницей, потянулись собравшиеся, кто пешком, кто на машинах.

Елизавету Игнатьевну отпели в кладбищенской церквушке. После этого процессия направилась на место захоронения. Там, впритык к ограде участка, где уже покоились дед и родители Игоря и Кости, была вырыта могила.

Небольшой участок не вместил всех желающих, и большая часть толпы вынуждена была стоять, растянувшись по неширокому проходу между могилами.

Под траурные завывания оркестра прозвучало несколько речей. Затем желающие попрощались с Дарофеевой, и хмельной могильщик закрыл крышку.

Гроб опустили в яму, вдовец кинул туда горсть мокрой глины. С десяток ближе всего стоящих человек последовали его примеру.

– Все что ль? – Спросил кладбищенский работник. Он плюнул на ладони и вонзил лопату в кучу земли. Через несколько минут на месте ямы возвышался аккуратный холмик. В него воткнули аляповатую табличку, удостоверяющую, что здесь покоится Дарофеева Елизавета Игнатьевна, годы жизни 19.. – 19.. .

Вновь объявились цветы, и свежая могила покрылась живым ковром. Целитель налил стопку водки, положил на нее ломоть черного хлеба. На этом кладбищенские ритуалы были закончены.

К вдовцу подошел какой-то незнакомый молодой человек:

– Вы позволите пару вопросов для прессы?

Игорь Сергеевич вспомнил, что он, и его напарник, обвешанный фотоаппаратами, крутились тут все время похорон.

– Нет, не позволю. – Твердо сказал Дарофеев.

Репортер смущенно извинился и попросил о встрече:

– Про вас, в последнее время, ходят странные слухи... Вы могли бы их опровергнуть...

– Убирайтесь. Я не даю интервью о личной жизни. – Шикнул целитель. – Убирайтесь. Или вы испытаете на себе мой гнев.

Побледнев, парень испарился. Игорь Сергеевич пожалел об угрозе навязчивому газетчику и решил вскоре сам связаться с каким-нибудь изданием. “Эзотерическая Газета” давно желала заполучить интервью и материалы Дарофеева на свои страницы.

Знакомые и случайные зеваки разошлись. Оставшиеся, родственники и ближайшие друзья целителя, расселись по машинам и направились в дарофеевскую квартиру, помянуть усопшую.

В “форде” ехали Дроздов, Разин, Лидия Макаровна, которая моментально уснула на заднем сидении, и оба Дарофеева. Вел Константин.

– Может я не вовремя, – Начал вдруг Петр Никитович. – Но я должен тебе сказать очень важную вещь...

– Что? – Обернулся Игорь Сергеевич.

– Это было убийство...

– Ты уверен?

– Да. В супе нашли лошадиную дозу природного алкалоида вызывающего галлюцинации. А два повара видели в тот день незнакомого человека в белом халате. Он прошелся по кухне и останавливался именно у бачка наркологического отделения.

– Вот как...

– А они смогли его описать? – Спросил Виктор Анатольевич.

– В том-то и дело, что мы составили по их словам два фоторобота. Совершенно разных. Один говорит, что тот человек был высок, курчав, с вытянутым лицом и при ходьбе прихрамывал. Второй – наоборот, что он невысок, был в медицинской шапочке и двигался как бы пританцовывая...

– Странно... – Удивленно произнес Разин. – Это может означать две вещи. Или ваши свидетели ненаблюдательны, или преступник каким-то образом воздействовал на их восприятие.

– Эх, Виктор, – Отозвался Дарофеев-старший. – Этот Гнус и не на такое способен... Хорошо, что... – Целитель чуть не проговорился. Он, вдруг сообразив, что Петру Никитовичу не следует знать о том, что мафия нашла уже Гнуса, и, поймав на себе удивленный взгляд Дроздова, продолжил, – ...я был при ее смерти и теперь точно знаю, что душа Лизы в раю...

– Ты видел коридор? – Удивился Виктор Анатольевич.

– Нет, по Бардо. Она ушла в голубой свет.

– А-а-а... Это миры богов... – Вспомнил Разин.

Дроздов непонимающе слушал беседу энергетиков:

– Что Лиза в раю, это хорошо, но преступник пока на свободе... – Игорь Сергеевич хотел было сказать, что Синельников обещал, что очень скоро Гнуса поймают, но промолчал. Такая реплика вызвала бы очередной поток вопросов Петра Никитовича, а целителю хотелось помолчать.

Видя, что его разговор никто не поддерживает, Дроздов умолк.

В квартиру набилось более тридцати человек.

В основном, это были Лизины родственники. Родня самого Дарофеева была не столь многочисленна. Присутствовали лишь брат, да троюродная сестра Ольга Святославовна, прилетевшая из Питера.

Было так же несколько народных целителей, коллеги Игоря Сергеевича по работе в Центре, да пара институтских друзей с женами.

Все расселись за столом, уставленным разносолами. Вчера Дарофееву пришлось буквально опустошить ближайший коммерческий магазин деликатесов.

Громоздились судки с традиционными салатами. Между ними высились бессчетные бутылки с винами, водками, коньяками, газированной водой. Из кухни доносился запах жарящихся кур. Каждый гость считал своим долгом произнести тост, помянуть Лизу, сказать о ней несколько теплых слов.

Дарофеев сидел рядом с Лидией Макаровной и пил только воду. Он позволил себе пару наперстков “Наполеона” и на этом остановился. Целитель насквозь видел всех гостей.

Лишь четверо или пятеро из приглашенных на самом деле искренне скорбели о Лизе. Все остальные или не были с ней достаточно близко знакомы, или ставили ее гораздо ниже себя. В какой-то момент особенно циничной речи мужа одной из лизиных подруг, Игорю Сергеевичу захотелось разогнать всю эту нажравшуюся братию.

Но поминки были ритуалом. И как у любого ритуала у поминовения была внешняя и внутренняя сторона.

Внешне – скорбящие люди упивались за упокой души.

Некоторые действительно жалели усопшую, некоторые притворялись, иногда бездарно.

А внутренний смысл этого действа был в совместном посыле энергии для души ушедшего в мир иной. И чем чаще поминали умершего, искренне или пусть даже откровенно лицемеря, тем больший запас сил передавался усопшему.

Это Игорь Сергеевич понимал четко и поэтому сдерживался, стараясь не обращать внимания на одного из гостей, который набрался за несколько минут до такой степени, что забыл на какое событие он приглашен и уже несколько раз порывался заорать: ”Горько!”

Дроздов ушел, сославшись на оперативные дела. Целитель завидовал ему. Самому Игорю Сергеевичу предстояло сидеть здесь до конца.

В дверь позвонили. Вскоре к Дарофееву подошла одна из лизиных родственниц и шепотом попросила его выйти к визитеру.

На лестничной площадке стоял знакомый целителю парень. Боевик Сивого.

– Иван Анатольевич просит вас.

– Но позвольте, я думал вы придете позже... У меня поминки...

– Все начнется... – Парень посмотрел на часы. – ...через пять минут.

– Ладно. Еду. – Сломался целитель. – Подождите, я скоро...

Пройдя к застолью, Игорь Сергеевич пробрался к брату:

– Костя, меня вызывают.

– Ты что? Отказаться не можешь?

– Один из моих пациентов при смерти...

– Ну, раз так...

Дарофеев быстро собрался, в прихожей никого не было, и его уход остался незамеченным. На лестнице его ждали.

Боевик привез Игоря Сергеевича на Ленинский проспект. Они остановились у одного из домов сталинской постройки. Поднявшись на второй этаж, парень позвонил в квартиру. Ему открыл такой же накаченный парень.

– Проходите...

Второй мафиози провел Дарофеева в комнату. Там, привязанный к стулу, сидел смутно знакомый целителю человек. Рот его был залеплен широкой клеящей лентой. Увидев целителя, мужчина замычал и начал дергаться. Стоящий сзади него громила легонько стукнул его ладонью по плечу. Плененный успокоился, но продолжал расширенными глазами смотреть на Дарофеева.

Вошел Сивый:

– Это он.

Игорь Сергеевич резко обернулся на голос:

– Я... Я не понимаю...

– Что?

– Этот человек... Он прозрачен. На нем нет никакой защиты...

– Извините, но именно он вам звонил... – Иван Анатольевич начинал терять терпение:

– Вы хотели с ним поговорить? Пожалуйста. Откройте ему рот! – Приказал Сивый.

Это тотчас было исполнено.

– Игорь Сергеевич, – Залепетал мужичок. – Вы меня помните? Это же я, Сергей Иванович! Сергей Иванович Копылов... Я лечился у вас...

– Да. – Целитель вспомнил, где и при каких обстоятельствах он видел этого человека.

– Я прошел у вас три сеанса... Помните?..

– Да...

– Ну, слава Богу. Скажите этим людям, чтоб меня развязали.

– Постойте, это вы мне звонили, угрожали?..

– Да, я! – Радостно закивал бывший пациент.

– Но почему, Сергей Иванович, вы это делали?

– Как почему? Вы ж мне не помогли! Как был у меня радикулит, так и остался... После сеансов перестало болеть, а потом как взяло!..

– Три раза, говорите, были?..

– Три...

– Но этого же, однозначно, мало... На радикулит надо пять, шесть раз... Но вы не объяснили: почему же вы мне угрожали?

– Но все же понятно. Вы меня не вылечили – значит вы шарлатан. Поэтому надо, чтобы вы прекратили свою преступную деятельность. Перестали людям голову морочить.

– Так вы хотели, чтоб я прекратил лечить людей, потому что я не смог вылечить вас за три сеанса?! Господи! – Целитель только и смог, что громко расхохотаться. – Ну, надо же! А я-то хорош...

Обратившись к Ивану Анатольевичу, Дарофеев попросил:

– Отпустите его.

– Увы, Игорь Сергеевич, это невозможно. – Пожал плечами Сивый.

– Отчего?

– Это очевидно. Он видел меня, видел вас, знает, что мы с вами связаны... Эта информация не должна никуда просточиться.

Пленный, поняв, что его судьба решена, громко закричал. Боевик ударил его по голове резиновой дубинкой. Неисцеленный анонимщик моментально потерял сознание и обмяк в своих путах.

– Но позвольте... – Дарофеев лихорадочно искал пути спасения незадачливого Копылова. – Я могу его загипнотизировать. Он ничего не будет помнить...

– А вы можете дать стопроцентную гарантию, что он рано или поздно не вспомнит? Или что не попадет, пусть совершенно случайно, к другому гипнотизеру? Кроме того – он виноват. Он заставил волноваться вас, да и мы тоже изрядно поиздержались...

Доводы эти были притянуты за уши. Сивый понимал это, но ему было необходимо покрепче втянуть Дарофеева в свои дела.

– Так что, – Продолжал Иван Анатольевич, – Он виновен и приговор уже вынесен. Обжалованию не подлежит.

Преступник подал знак, один из боевиков навел на Копылова пистолет и выстрелил ему в голову.

Послышался негромкий хлопок, и тело несчастного конвульсивно дернулось. Целитель кинулся было к Сергею Ивановичу, но было поздно.

– Зачем? – Похолодев прошептал Игорь Сергеевич. – Вы же видели, он идиот. Он не мог быть Гнусом...

– Как раз идиоты – наиболее опасные люди. – Равнодушно сказал Сивый и отвернулся. – Вложите ему в руку оружие и сымитируйте самоубийство. Подручные развязали тело и усадили за письменный стол. Дарофеев оторопев наблюдал, как боевики прибираются в комнате, уничтожая немногочисленные следы борьбы, как они вкладывают в мертвую руку пистолет, приставляют его ко лбу и отпускают.

– Вот и все. Поехали! – Приказал Иван Анатольевич. Уходили двумя группами. Сивый сам вел под руку биоэнергетика: – Скоро я с вами свяжусь. Постарайтесь за это время разузнать про Рыбака. Он начал собирать новую банду, а мне бы хотелось нанести по ним упреждающий удар.

Дарофеев смотрел перед собой и автоматически кивал.

Когда целитель открыл свою дверь, он был встречен звуками пьяного застолья. Часы на стене показывали, что он отсутствовал около сорока минут.

Сняв плащ и ботинки, Игорь Сергеевич присоединился к пирующим. К нему тут же подошел брат:

– Как пациент? – Вполголоса спросил Костя.

– Умер. Я слишком поздно приехал…

Поминки продолжались. Дарофеев жевал немного остывшую куриную ногу, не обращая внимания на текущий по рукам жир. Перед глазами целителя все стояла страшная сцена безжалостного убийства. Лоб Копылова с небольшой кровоточащей дырочкой. Его глаза, когда анонимщик понял, что это не какая-то игра взрослых мужчин, а все по-настоящему и его так же по-настоящему убьют. Игоря Сергеевича чуть не стошнило. Он впервые видел так близко настоящую насильственную смерть.

Вдруг Дарофеев осознал смысл происшедшего: ”Сивый повязал меня кровью!.. Я был свидетелем преступления, и теперь он может этим меня шантажировать... Как это погано... Что ж, Иван Анатольевич оставил мне только один выход – я должен уничтожить его банду... Но с этим надо подождать. Пока Сивый не поможет мне расправиться с Гнусом. А уж потом...”

Вечерело. Гости постепенно начали расходиться. Костя отвез Лидию Макаровну и вернулся. К полуночи в квартире остались лишь сам Дарофеев, Константин и Ольга Святославовна.

Женщина улетала дневным рейсом и оставалась ночевать. Пока она укладывалась спать, братья сидели на кухне.

В мойке громоздились горы грязной посуды, пол покрывали батареи пустых бутылок. Кухонный стол покрывали тарелки и салатницы с недоеденным содержимым.

Целитель нашел недопитый “Белый Аист”, плеснул немного себе и Константину:

– Помянем?

– Помянем.

Они выпили.

– Слушай, брат... – начал Игорь Сергеевич:

– Не знаю, как это и сказать...

– Давай прямо.

– Короче, так... Я хотел бы к тебе переехать. Это возможно?

– Конечно! О чем разговор...

А как же Света?

– Она была тут... А, не хочу вспоминать!.. Понимаешь, я хотел бы пожить у тебя... Здесь мне все о Лизе напоминает...

– Да, не оправдывайся ты!.. Места, знаешь, у меня немного, но поместимся...

– Спасибо, Костя...