Пономарь

Глава 9

– На чем сидишь?

Обескураженная внезапной переменой в безоблачной жизни, Света сначала не поняла, о чем ее спрашивают.

Переодетая в застиранный больничный халат, девушка сидела на жесткой койке в палате с зарешеченным окном. Кроме нее в помещении находилось еще три человека. Женщина и две девушки, все с одним общим диагнозом – наркомани'я.

Отличие заключалось в том, что все обитательницы палаты, да и всего 29-го отделения, пришли к клинику добровольно. Или почти добровольно, под напором каких-то обстоятельств. Многие ложились сюда лишь для того, чтобы “снять ломки” – абстинентный синдром – когда кончались деньги на наркотики. Другие – пережидали в больнице преследования как со стороны МВДшников, так и друзей-наркоманов.

По-настоящему хотели вылечиться лишь редкие единицы.

Света не попадала ни в одну из этих категорий. Наркоманкой она себя не считала, лечится поэтому было не от чего. Ее никто не преследовал, она ни от кого не скрывалась. Да и поместили девушку в палату не по ее воле.

– На чем торчишь-то? – Повторили вопрос.

Подняв глаза, она увидела одну из пациенток.

Неопределенного возраста, скорее потасканная, чем умудренная опытом, перед Светой стояла крашеная блондинка.

– Винт. – Отвернулась Дарофеева.

– Ну-ка, в глаза посмотри!..

– Отстань...

– Э, деваха, да ты прешься, как шпала! Давно мазалась?

– Утром... Отстань...

Пациентка отошла, а Света повалилась на кровать и закрыла глаза, пытаясь до конца насладиться ускользающей эйфорией. Вечером, немного успокоившаяся, не до конца протрезвевшая, – на ее молодой организм одна доза наркотика действовала около суток – девушка познакомилась с соседками. Такими же, как и она, юными наркоманками.

Самая младшая, Катя, была светиной ровесницей, но не в пример более опытной.

Поджав под себя ноги, Дарофеева сидела на своей койке. Катя примостилась рядом и слушала ее историю. Рассказ получался короткий: дворовая тусовка, пиво, сигареты, папиросы, простые и с анашой, “винт”... И апофеоз – визит милиции.

– Не врубаюсь, – Говорила Катя, – Чего тебя сюда кинули? Сколько раз меня менты по торчковому делу вязали... В дурку ни разу не попадала...

– А сейчас ты тут зачем? – Рискнула Света задать вопрос.

– Переторчала. Крышняк поехал. Помер какой-то астматик, а у него – вагон “салюта”. Родичи-то все пузырьки на помойку снесли, а мимо как раз я проходила... Вот и дорвалась на халяву. Пузырей двадцать было. Старые, спиртяга сам отлетел, но “джефа” в них было – по полной программе. Раньше, в “салют” больше “джефа” пихали.

Наркоманка широко улыбнулась. Во рту у нее не было, по крайней мере, половины зубов.

– Что с тобой? – Ужаснулась Света.

– Знаешь, как после “марафона”[11] зубья летят? На “винте” надо йогурт хавать. В нем кальция много.

До попадания в больницу, молодая Дарофеева никогда не задумывалась над процессом изготовления наркотика. Сейчас же, за один вечер, она узнала больше подробностей, чем за весь свой наркоманский стаж.

Множество слов, употребляемых Катей, Светлана уже слышала от своих друзей, но когда она приставала к ним с расспросами об их значении, ребята от нее просто отмахивались. “Не твоего ума это дело”, – говорили они, или: “меньше знаешь – лучше спишь”.

Теперь же, после подробнейших рассказов о технологиях и вариантах “варки винта”, девушка поняла, что ее просто обманывали, обделяли, пользуясь ее элементарным невежеством.

– Я тебе все расскажу. – Негодовала Катя. – Тебя в понедельник, сто процентов, выгонят. Так что запоминай, выйдешь – сама варить начнешь. Независимость – прежде всего.

Чувствовался приближающийся “отходняк”, но голова Светы оставалась пока ясной. Она жадно слушала и пыталась запомнить всю информацию. Она отнюдь не хотела посвящать всю жизнь наркотикам, но сведения, которые выплескивала на нее новая подруга, были настолько интересны и захватывающи, что непременно хотелось все попробовать самой.

Света, за свой недолгий наркоманский стаж, успела насмотреться на последствия употребления «винта». На полностью опустившихся наркоманов, которые, наскребая на дозу, шли на откровенный грабеж. Однажды один такой принес на продажу золотые сережки, заляпанные кровью, которые он только что с мясом выдрал из ушей какой-то несчастной прямо на соседней улице. Она видела и наркоманок, одна из которых при ней обслужила человек десять, ради единственной вмазки…

Но девушка не собиралась сама становиться такой. Здесь, в больнице, она, наслушалась Катиных рассказов, и убедила себя, что вполне можно соблюдать меру, не торчать подолгу и использовать “восстанавливающую терапию”. Она моментально приняла миф, что при соблюдении нескольких элементарных правил нельзя “сторчаться” и потерять от наркотиков человеческий облик.

Света не задумывалась над тем, что “правила” эти знают все наркоманы. Их знание не мешает, плюнув на всех, и, даже, на себя, кидаться в гибельные “марафоны”, безостановочное употребление постоянно растущих доз “кайфа”. Это знание не мешает уделять своей страсти больше и больше времени, пока ни на что другое его просто не остается…

Ее завораживала простота логической цепочки: купить, сварить, “вмазаться”. И тогда жизнь превратится в череду приключений.

– Хорошая штука – “винт”... – Мечтая, произнесла Катя. – Ширнешься – башка ясная, энергия бурлит. По дому всю работу сделаешь, тусоваться пойдешь. А какой секс под “винтом”!.. А? Пробовала?

Света кивнула.

– Ну, скажи, – Продолжала наркоманка, – Чувства совсем другие! Как будто в тебя вся Вселенная входит!.. Это тебе не водка. Водка делает человека тупым и мутным, а “винт” просветляет...

– Да брось ты свою пропаганду! – Вдруг обратилась к девушкам крашеная блондинка, которая спрашивала о светиных пристрастиях. – Ты опия пробовала? Хэш курила? Коку нюхала? Кислоту хавала? Грибы жевала? Серым дышала? Коллапсировала хоть раз? А феном никогда не шмыгалась? Сибишность мазала? Продолжить?

– Скажи, а что ты перечислила? Наркотики? Их так много?

– А ты думала? – Рассмеялась женщина. – Конопля, кокаин, опий да винт? Побольше, милая, раз в сто побольше. Когда все попробуешь, тогда и узнаешь, что лучше.

– Да ты знаешь, что винт каждый раз разный!? – Возбудилась Катя.

– Знаю, знаю. Я уже мульку бодяжила, когда тебя еще в проекте не было. А когда ты родилась – с винта слезла. Вот морфий, это настоящий кайф!

Света с восторгом следила за беззлобной перепалкой. Она уже поняла, что каждая из них хвалит только тот наркотик, к которому привыкла. И в девушке крепло желание перепробовать их как можно больше. Узнать все мыслимые грани эйфории.

Приобщение к наркотической культуре продолжалось и все воскресение. Голова у младшей Дарофеевой разбухла от невероятного количества способов доставить себе удовольствие. От множества самых странных суеверий и мифов, связанных с наркотиками.

Но на следующий день все кончилось.

После утреннего обхода, Свету вызвали к врачу. Там был задан один вопрос: Желает ли она лечиться?

Получив отрицательный ответ, врач, пожилая усталая женщина, казалось, облегченно вздохнула.

Свете тут же сообщили, что за ней пришел отец и ее выписывают под его ответственность.

В палате с ней тепло попрощались, надавали кучу поручений, записок “на волю”. Посоветовали письма, маленькие катышки бумаги, запаянные в полиэтилен, спрятать во влагалище, чтоб не отняли при выписке.

Вскоре Дарофеева уже переодевалась в свои вещи.

Получив какие-то бумаги, девушка вышла в приемное отделение. Но вместо Дарофеева-старшего, ее поджидал какой-то незнакомый мужчина.

– Ну, наконец-то! Пойдем скорее, – Обрадовался он.

– А где?.. – Только и успела спросить Света, как была буквально выпихнута на улицу. За дверью она встала, принявагрессивную позу:

– Я хочу знать, кто вы, и что происходит?

– У твоего отца – большие неприятности.

– Что с ним? – Всполошилась девушка. Где он?

– Давай все по порядку. Во-первых, я – старый друг Игоря, можешь звать меня дядя Володя. Во вторых, твой отец вынужден скрываться. Он работал с милицией против мафии, и они об этом как-то узнали. Для них нет ничего святого, поэтому и ты в опасности.

– Что же делать?!

– В третьих, – невозмутимо продолжил “дядя Володя”, – Игорь попросил меня забрать тебя к себе. А чтобы запутать всех, сказал, чтоб я назвался его именем.

Он взял Свету за руку, она покорно позволила это сделать, и повел за угол, к поджидавшей их машине, красному “Вольво”. Они выехали на Симферопольский бульвар. Навстречу им, за трамвайными путями, проехал “москвич” с Дарофеевым и его братом, но Света смотрела в другую сторону, и обман “дядя Володи” по чистой случайности не открылся.

“Странно, – подумал он, – неужели Нияма не смог его дольше задержать? Похоже, у него неприятности... Надо будет медитнуть...”

Машина вышла на Кольцевую, затем повернула на Боровское шоссе и, миновав Солнцево, въехала в Переделкино. Там они остановились у высоких железных ворот, за которыми виднелась мансарда дачного домика.

“Дядя Володя” открыл тяжелый навесной замок, распахнул обе створки. Во дворе, среди множества яблонь и еще каких-то деревьев, стоял приземистый гараж, а поодаль, уютная резная беседка.

– Вот твой дом. На некоторое время.

Света разглядывала удручающий пейзаж. Под деревьями лежал ковер из гнилых фруктов, вокруг самого дома тянулись заросли полыни и крапивы.

Чувствовалось, что домом пользуются редко. Но это впечатление исчезло, когда девушка вошла внутрь.

Везде чистота, пол покрывают мягкие паласы, стены оклеены рельефными белыми обоями, финская стенка забита хрусталем. На журнальном столике огромный японский телевизор и видеомагнитофон. Под столиком – кассеты в несколько рядов. Но, что самое удивительное, в доме не было ни единой книги, журнала, или даже газеты.

Но обнаружилось это несколько позже.

– Вот, пользуйся. Продукты на кухне в холодильнике. С газовой колонкой обращаться умеешь?

– Умею.

– Это пульт от “ящика” и видака. Скучать не будешь. Короче, в твоем распоряжении весь дом. Единственное условие: никуда не выходить, вечером окна закрывать ставнями. Чтоб света видно не было.

Младшая Дарофеева хмуро кивала. Оставаться одной на даче... Даже такой роскошной... Когда дома неприятности...

– Я сейчас уеду. Попытаюсь привезти весточку от Игоря, а ты исследуй тут все. Не стесняйся... Да, – Вдруг вспомнил “Вололдя”, – А без наркотиков ты как? Не тяжело будет?

– Я ж не наркоманка!

– Ну, ну, – Не поверил мужчина и вышел. Света слышала, как он запирает входную дверь, выезжает за ворота. Лязг замка и засова, гул двигателя, и все стихло. Остался только шелест листьев под ветром, да редкий стук падающих яблок.

Она обошла свои владения. Методично заглянула в каждую дверь. Спальня, кухня, закуток с огородным инвентарем, еще одна спальня, узкая комнатушка с единственной кроватью, зала. Дверь на веранду была заколочена снаружи.

Угнездившись на диванчике, девушка включила телевизор. По всем каналам передавали бесконечные новости.

Она просмотрела кассеты: мелодрамы, комедии, концерты и, как странное дополнение, почти половина порнухи.

Света выбрала “Полную историю Битлз”. Проглядев половину фильма, она заскучала, направилась на кухню. Заглянула в старенький урчащий холодильник.

Мужик не соврал, продуктов было много и разных. Судя по вакуумным упаковкам, все они были из дорогих супермаркетов. Есть почти не хотелось, и Света отрезала себе лишь небольшой ломоть ветчины.

Наслаждаясь прохладным солоноватым мясом, она разгребла цветастые иностранные пакетики и увидела у задней стенки холодильника странную коробку. Открыла ее. От увиденного у девушки зарябило в глазах: упаковки ампул.

Взяв верхнюю, Дарофеева прочитала латинскую надпись:”Морфин”.

К горлу подступил сладкий комок. Она поставила коробку на пол, села рядом и стала аккуратно выкладывать упаковки, читая надписи. Большую часть названий она слышала лишь вчера, в клинике. От разнообразия разбегались глаза. Хотелось и того, и этого, но Света взяла себя в руки, понимая, что если потерять осторожность можно запросто умереть от передозировки.

В каждой упаковке не хватало по несколько ампул, и Света подумала, что не будет ничего страшного, если она попробует что-нибудь из такого привлекательного набора.

Она выбрала морфин. Взяла бочонок ампулы и стала лихорадочно искать хоть какой-нибудь шприц. Шприцы нашлись тут же, в тумбочке у холодильника.

Вскрыв запаянную стекляшку, девушка заполнила жидкостью шприц, выбрала самую тонкую иголку с красно-коричневой прозрачной насадкой.

Оставалась единственная проблема: укол. Но Света видела, как колют сами себя наркоманы, и думала, что сложностей с этим быть не должно.

Она нашла тонкий ремень, затянула петлю у плеча, выгнула, насколько возможно руку. На локтевом сгибе проявились выпуклые синие жилки вен. Вздохнув, девушка вошла иголкой в один такой бугорок. В шприц сразу брызнула кровь, почти не смешиваясь с находящимся в нем раствором.

Палец надавил на поршень и жидкость стала медленно смешиваться с кровью. Но, очевидно игла пробила вену насквозь, и на сгибе руки стала расти синеватая шишка.

Но боли, такой, как когда “винт” попадает под кожу, не было. Девушка полностью ввела наркотик, зажала место укола большим пальцем и, по привычке, закрыла глаза.

Она не почувствовала начала действия морфина. Привыкнув к мощному удару “винтового прихода”, девушка пропустила приближение мягкого обволакивающего тумана. Внезапно она осознала, что ей хорошо. По телу разлилось приятное спокойствие, почти полное безразличие. Света вдруг поняла, что уже какое-то время не дышит. Она набрала воздух в легкие, выпустила его. Удовольствие доставил даже сам процесс дыШания. Вдох – ее тело слегка приподнимается над диванчиком. Выдох – его плавно опускает вниз...

– А ты говорила, что тебе не надо...

Света испуганно вскочила, пытаясь прикрыть обнаженную грудь.

– Я не... Я только...

Она поразилась, насколько она была погружена в свои чувства, чтобы не заметить как в комнату зашел дядя Володя.

– Ладно, твоему отцу я ничего говорить не буду. Сам тебя вылечу. Сколько раз в день ты кололась? Раз? Два? – Он наступал на нее, не давая Свете вставить ни слова. – По кубу? По два? Знаешь, что такое “лесенка”?

Только вчера девушке рассказали о таком способе слезть с наркотиков.

– Это когда дозняк снижают?

– Правильно. Вот я и буду сам делать тебе “лесенку”. А то ты себе все вены порвешь. Не умеешь ведь колоться?

Девушка не знала, радоваться или огорчаться такому повороту событий. Обидно, конечно, когда тебя принимают за хроническую наркоманку, но не использовать эту потрясающую возможность, полечиться от наркомании с помощью наркотиков!

– Я согласна, – Потупившись пробормотала Света.

– Фу, – Дядя Володя провел ладонью по лбу. – Значит не зря я вчера весь день бегал по друзьям, разыскивая все это, – Он указал на так и не убранную гору упаковок с наркотиками. “Дядя Володя”, более известный в криминальных кругах под кличкой “Гнус”, врал.

Все эти препараты были заготовлены задолго до трагического помещения Светы в клинику. Он сам повытаскивал из планшеток по несколько ампул.

Это создало иллюзию, что можно незаметно взять ампулу-другую для себя. Весь план был рассчитан на то, что девушка, побывав в милиции, клинике, не могла не пропитаться желанием вырваться из рамок, ограничивающих ее свободу. И Гнус воспользовался этим.

Освободив девушку из одной тюрьмы, он поместил ее в другую, предоставив в распоряжение все, что наркоману нужно для счастья. И Света клюнула.

Гнус даже перестраховался. Все видеопленки, которые он ей оставил, были смонтированы по принципу “25-го кадра”. И этот “лишний” кадр нес информацию о том, где в этом доме хранятся наркотики и внушал желание их употребить.

Пленка, которую он принес сейчас, тоже была смонтированной. Но она не несла пропаганды наркомании. В нее, старую черно-белую комедию с Фернанделем, вклеили кадры из какого-то порнографического фильма. По замыслу Гнуса, эффект должен был быть весьма впечатляющим и однозначным.

Весь остаток дня, когда “дядя Володя” заперся в спальне и запретил ему мешать, Света смотрела видак. Смеясь над забавными приключениями главного героя, она начала ощущать странное томление.

Ей захотелось, чтоб ее приласкали, погладили. Расстегнув молнию на джинсах, она залезла себе под трусики. Там было мокро, и от одного прикосновения, по телу девушки прошел спазм удовольствия.

Она никогда не занималась мастурбацией, считала это чем-то недостойным, но тут она с силой вдавила набухший клитор в лобковую кость.

Средний палец как бы сам стал совершать круговые движения. И она, не заботясь о том, что ее услышит хозяин дачи, испустила крик, полный торжества и экстаза.

Едва успев застегнуть ширинку, она увидела в дверях встревоженного мужчину.

– Тебе плохо? Укол нужен?

Гнус знал причину крика, внутренне он торжествовал, глядя как развивается спланированная им интрига. Но выдавать себя было нельзя.

Вводя девушке омнопон, он намекнул, что его действие несколько отличается от действия морфина. Уколол он Свету в привычное ее место – подмышечную вену. Подождав, пока наркотик начнет действовать в полную мощь, Гнус, словно невзначай, провел ладонью по светиному животику.

– О-о-о... – Она закатила глаза, – Как хорошо!.. Как хорошо!.. Возьми меня... Войди в меня... Ну, пожалуйста...

И девушка, схватив руку Гнуса, вжала его ладонь себе в промежность.

Ответные действия не заставили себя ждать.