В палисадничке, напротив подъезда, в котором находился тантрический храм, сидели четверо молодых людей. Одеты они были в ватники, и, благодаря засаленным оранжевым жилеткам, их можно было принять за дорожных рабочих.
Мужики сидели, передавая по кругу бутылку “Столичной”, и курили. Правда, дым от их папирос был непривычно горьковат, но никто из немногочисленных прохожих не обращал на это внимание.
Из подъезда вышли трое. Один, радостный, как идиот, обнимался с двумя другими и без умолка что-то говорил. Дождавшись, когда троица свернет за угол, “рабочие” встали и затушили папиросы, рассовав бычки по карманам. Допив водку, они направились неспешным шагом в тот же подъезд. Войдя в раздевалку, они вытащили из-под телогреек короткоствольные автоматы и, пинком открыв дверь, ворвались в зал.
– Всем стоять! Руки вверх! – Закричал один из бандитов.
Прерванные посреди медитации, тантрики непонимающе смотрели на вошедших. Боевик дал короткую очередь по стене.
– Встать! – Повторил стрелявший.
Медитировавшие медленно повставали.
– Что вы делаете? – Направился к бандитам один из молодых людей. – Вы пришли в храм. Здесь положено снимать обувь при входе.
– Храм? – Удивились налетчики.
– Никогда бы не поверили...
– Приказывать нам снять обувь?..
– Это наглость?
– Наглость!
Бандит подошел к парню и заглянул ему в глаза:
– Значит разуться?
– Да. – Сказал тантрист и повалился на пол от удара прикладом автомата в пах. Ударивший медленно прицелился и выстрелил несчастному в голову.
– Тихо! – рявкнул он на остальных сектантов, жавшихся по стенам: – Ну-ка, чем вы тут занимаетесь? Это что такое? – Он дулом указал на стоящий посреди помещения алтарь. Ему никто не ответил. Бандит обошел сооружение вокруг.
– Экий разврат. Это же... – Он назвал лингам русским народным словом из трех букв и послал в него длинную очередь.
Пули пробили фанерное сооружение насквозь.
– Зачем вы это делаете? – Послышался женский голос.
– Эге, – Повернулся бандит, – Тут и бабы есть. Ну-ка, кто это сказал, иди сюда!
Вперед вышла немолодая, но привлекательная женщина:
– Я.
– Ну, отвечай, что вы тут делаете?
– Мы молимся, медитируем, стремясь достигнуть личного совершенства...
– Вы слышали? – Умилился боевик. – Они совершенства достигают!
Налетчики расхохотались.
– Сейчас мы дадим вам настоящее совершенство! – И бандит навскидку выстрелил в женщину. Пуля ударилась в пол между ступней тантристки. Та же не моргнув глазом, продолжала улыбаться в лицо бандиту.
– Ишь, ты. Не боится. А если так...
Второй выстрел пришелся в лобок женщины. Беззвучно она повалилась на пол. Налетчик подошел к ней, пнул в живот:
– Жива, сука. Тебе небось больно? Ответь.
Молчание.
– Говори, стерва!
И еще один удар ногой.
– Я... Не боюсь смерти... – Прохрипела тантристка.
– Ну, раз не боишься... Получай.
Несколько пуль пробили грудную клетку. Женщина дернулась и затихла.
– Ну, кто тут еще не боится? – Бандит поводил автоматом из стороны в сторону:
– Или больше нет таких смелых?
В ответ на эти слова, несколько парней кинулись на бандита. Он успел выстрелить в одного из нападавших, но второй смог ударить боевика ногой в голову. Тот отшатнулся и в этот момент третий тантрик попытался завладеть оружием.
Стоявшие у входа остальные трое бандитов, до сего момента не принимавшие участия в бойне, вскинули автоматы и несколькими прицельными выстрелами уложили сектантов.
– Ну, есть желающие? – Оправившийся от удара бандит вновь держал оружие и прицеливался по очереди во всех сектантов.
– Да кончай, ты, их. – Сказал один из боевиков охранявших выход.
– Нет, погоди. Тут же бабы... А я их люблю... – И он громко заржал. – Они, небось, постоянно с той дурой обнимаются... – Бандит указал на оскверненный алтарь. – Почему бы им и с моей не позаниматься?
В этот момент дверь позади бандитов открылась и в зал вошел еще один человек. Он оглядел помещение и заорал:
– Чем вы тут занимались? Почему все живы? Быстро!
Тантристы, у которых появилось было надежда на избавление, в ту же минуту были расстреляны. Не издав ни единого стона, они попадали на пол. Бандиты прошлись между ними, посылая каждому и каждой пулю в голову.
– А теперь, все вон отсюда! – Приказал Гнус. Боевики попрятали оружие и ушли.
Маг же принялся обыскивать помещение. В одном из углов зала обнаружилась его цель: помойное ведро. Вывалив его содержимое на пол, Гнус стал разворачивать свертки с мусором. Внутри одного из кульков обнаружилось то, из-за чего и была устроена эта бойня.
Убежав от отца, Света заглянула по дороге к Василию. Девушка хотела помириться с Торчком. Но ее встретила опечатанная дверь.
В связи со смертью наркомана, Дроздов отозвал пост наблюдения. Это и спасло девушку от обнаружения.
Вернувшись на квартиру Гнуса, Света пообедала, укололась и стала ждать “дядю Володю”.
Он явился только под вечер. Девушка слышала, как он пришел, как он возится в прихожей, снимая ботинки, но навстречу не вышла. Зайдя в комнату, маг улыбаясь посмотрел на понурую Свету. Та сидела на диване и листала журнал, делая вид, что не замечает вошедшего.
– Чего грустишь?
– Ничего у меня не получилось...
– Ну-ка, расскажи подробнее...
Слушая повествование девушки, Гнус веселился все больше.
– Это то, что надо! – Вскричал маг.
– Но почему? – Света не понимала причин такой бурной радости.
– Сейчас узнаешь. Раздевайся.
– У меня нет настроения заниматься сексом...
– А мы и не будем. Раздевайся, раздевайся...
Исполнив просьбу, девушка встала перед Гнусом:
– Ну?..
– А теперь – смотри! – И он, жестом фокусника, вытащил из кармана использованный презерватив:
– Угадай, что это?
– Кондом...
– А что внутри него? Знаешь? Сперма твоего отца!
Света не разделяла веселья Гнуса по этому поводу:
– Ну и что?
– Как что? Теперь мы можем заявить на него! Это выливается в тебя, и мы идем в милицию! Свидетели у тебя есть, так что, можно считать, что Дарофеев уже на нарах!
Под диктовку чернушника, девушка написала заявление, в котором обвиняла своего отца, Игоря Сергеевича Дарофеева, в сексуальных притязаниях и изнасиловании. Расписавшись, она поставила число и подпись.
Свете повезло, ее участковый еще был на месте. Виктор Ильич внимательно прочитал бумагу. Закончив этот процесс, Огин уставился на девушку. Он насупил брови и сощурил глаза. Участковому казалось, что именно таким бывает гипнотический взгляд.
– Так... – Произнес Виктор Ильич. – Так...
Девушке не надо было изображать горе. Таинственное исчезновение Василия занимало все ее мысли. Но кроме друга, было еще и дело, которое она должна была свершить. Месть.
– И когда это произошло? – Огин наконец сформулировал вопрос.
– Я написала. Сегодня.
– Так, так... – Продолжал размышлять участковый. – А раньше он такого себе не позволял?
– Я все написала. – Терпеливо сказала Света. – Раньше он только домогался. А теперь...
И она скрыла лицо в ладонях, разразившись рыданиями.
– Ага... А из дома ты ушла из-за его домогательств?
Девушке надоело повторять, что в заявлении все это описано:
– Да...
Участковому стало жалко девушку:
– Что ж. Тут дело такое… Обязательно надо заводить уголовное дело.
Он достал из стола бланки протокола допроса и начал заполнять их. Свете пришлось вытерпеть второй круг одних и тех же вопросов, пока допрос потерпевшей, как она теперь официально называлась, не закончился.
Расписавшись за свои слова, девушка вновь заплакала. Участковый в это время куда-то позвонил, и вскоре Свету осматривал судебный гинеколог.
Он задал только один вопрос:
– Сопротивлялась?
Девушка отрицательно замотала головой, а врач продолжил исследование. Когда осмотр закончился, гинеколог заявил:
– Имел место половой акт. Повреждений не найдено. Я взял на анализ мазки со стенок влагалища, и похоже, в них наличествует сперма. Чья она – выяснится завтра.
Так в уголовном деле появился третий документ.
Уже отпустив Свету, участковый вспомнил, что не знает, где она теперь живет, и куда слать повестку. Потом, решив для себя, что повестка все равно направляется по адресу прописки, он успокоился и продолжил пополнять бумагами новое дело.
Было уже заполночь, когда зазвонил телефон.
– Капитан Огин слушает.
– Вас беспокоят из редакции...
Говорящий назвал солидную ежедневную газету.
– Да, да. Чем могу помочь?
– К нам поступила информация, что сегодня заведено уголовное дело в отношении известного экстрасенса Дарофеева Игоря Сергеевича.
– Да. Я его и завел...
– Правда ли, что он обвиняется в сексуальном насилии над собственной дочерью?
– Да, но я не имею права...
– Спасибо. Того, что вы сказали, вполне достаточно.
– Но я же ничего не успел сказать... – Недоуменно проговорил Огин, слушая короткие гудки.
В это же время к дому, в котором спал Дарофеев, подошли двое. Они прошлись по двору и остановились около “форда”.
Через несколько минут машина выехала на проспект
Вернадского. Свернув на улицу Удальцова, угонщики вскоре въехали в парк “Сорокалетия Победы”.
Остановившись около оврага, с протекающей по нему речушкой, они вышли из машины. А еще через пару минут “форд” полыхал среди бурьяна на самом дне оврага. Один из преступников достал из кармана листок бумаги и пришпилил его на ветку ближайшего дерева.
Рисунок на листке изображал разноцветную рыбку с острыми шипами.
Этим утром Игорь Сергеевич собирался переезжать обратно. Он сложил веши в чемодан, попрощался с Константином и вышел во двор.
Машины не было.
Вбежав с чемоданом наверх, Дарофеев заколотил в дверь. Брат открыл запыхавшемуся целителю:
– Что случилось?
– Машину украли! – Сказал тот и ринулся к телефону.
Набрав 02, Пономарь заявил о пропаже.
– “Форд”? – Переспросил дежурный. – Номер московский “У673АБ”?
– Да! Да!
– Ваша машина обнаружена. Позвоните по телефону...
Прозвучали семь цифр.
– …там вам скажут подробно.
Продиктованный номер оказался телефоном соседнего отделения ГАИ. Там Игорю Сергеевичу сообщили, что этой ночью его машину сожгли в ближайшем парке.
– Ваш автомобиль в состоянии, не подлежащем ремонту. Мы пока оставили его на месте. А вы можете зайти к нам за актом.
Костя вызвался сопровождать брата. Проехав несколько остановок на троллейбусе, они оказались в парке. Летом здесь обычно было много народа, но сейчас по его дорожкам ходили лишь немногочисленные собачники.
Увязая в глине, Дарофеевы прошлись по изгибам оврага. В самом узком месте Игорь Сергеевич обнаружил обгоревший остов своей машины. Гаишник не соврал. Достать остатки “форда” можно было только трактором или подъемным краном.
– Эй, смотри. – Костя указал на одно из деревьев. Там, проколотый веткой на ветру колыхался листок. Целитель взял его в руки.
– Это Рыбак...
– Придется опять потревожить Дроздова. – Вздохнул Игорь Сергеевич.
Возвращаясь, Костя вынул из почтового ящика сегодняшнюю газету. Пока целитель дозванивался капитану, он просмотрел ее.
На первой странице опять красовалась фотография брата. Заголовок, набранный крупными жирными буквами, гласил: ”Вдовец с горя соблазнил собственную дочь.”
– Игорь! Иди быстро сюда!
– Теперь-то что?
Увидев статью, целитель рассвирепел:
– Ну, я им покажу! Я их в порошок сотру! По судам затаскаю!
– Ты прочитай сначала!
– Я и так знаю, что там одно вранье! Я понял, зачем эта сучка вчера заходила! Унизить меня хочет!
– Уймись! – Рявкнул Костя:
– Читай. Там все гораздо серьезнее.
Нехотя Дарофеев прочитал текст. По мере продвижения к концу, лицо целителя багровело:
– Не может этого быть!
– Может. С такими вещами не шутят. Раз написано – заведено уголовное дело, значит так и есть.
В изнеможении Игорь Сергеевич сел на кровать:
– Так, значит, меня теперь разыскивают? Милиция?
Но я же этого не делал! Ты веришь мне?
– Я-то верю. Но ты попробуй объяснить это всем остальным.
– Постой. Рабочие. Они тоже могут подтвердить!
– Но ты же сам говорил, что они видели только как она уходила...
– Да! Но Света тогда крикнула, что я ПЫТАЛСЯ ее изнасиловать!
– Эх, если они бы запомнили это...
– И что же мне теперь делать?..
Костя задумался:
– Домой тебе нельзя. По этой статье сразу, до конца расследования, в тюрьму. Здесь тебе оставаться тоже нельзя. Вычислят. А про квартиру, которую ты снимаешь, знает кто-нибудь?
– Ну, Дроздов... Больше никто.
– А пациенты?
– Да, если они такой пасквиль прочтут...
– То не догадаются, что ты там...
– Наверное... – Вздохнул целитель. – Ладно. Поеду туда.
– Я к тебе буду заходить. Больше никому не открывай.
– Да, соображаю я... Надо бы еще с работы отпроситься...
В Центре Игоря Сергеевича ждал очередной сюрприз.
– Знаете, Игорь Сергеевич... – Сказали ему по телефону в регистратуре. – Вы у нас больше не работаете.
– Как так...
– Распоряжением директора с сегодняшнего дня... А это правда, что вы с дочкой?..
– Нет. Ложь. – Тихо сказал Дарофеев и нажал на рычаг. Он тут же перезвонил Дальцеву.
Директор “Центра”, Павел Георгиевич был на месте. Услышав голос Игоря Сергеевича, он сразу помрачнел:
– Пойми меня. Про тебя в газетах такое пишут. А мы должны блюсти высочайшую моральную и нравственную высоту.
– Но вранье же все это!
– Хорошо. Пусть вранье. Добейся опровержения, оправдания. А я не могу пока держать тебя в “Центре”. Мы можем потерять наше лицо. У нас же и так через одного – мессия. Или считает себя таковым. Сам знаешь, по многим дурдом плачет… А распутства тут допускать нельзя...
– Да, оговорили меня!
– Погоди. Дай договорю…
– Нет, это ты меня послушай! Как что, так Дарофеев. Как шефство над больницей – Дарофеев! Как на конференцию в Мухосранск – Дарофеев. Я тебе все дыры затыкал! Я же все книги свои без твоей помощи писал. А ты в соавторы как лез? А?
– Не кипятись, Игорь. – Виновато проговорил Павел Георгиевич. – Давай договоримся по-хорошему?
– А что, можно по-плохому? – Саркастически процедил Пономарь.
– Я тебя не увольняю, – не подав вида, что его оскорбил тон или последнее высказывание целителя, продолжил Дальцев, – а отпускаю в бессрочный отпуск. Выкрутишься, оправдаешься – будешь продолжать работать у нас. Нет – не обессудь.
Дарофеев понимал, что это только слова. Павел Георгиевич никогда не выполнит этого обещания. Не прощаясь, целитель повесил трубку.